Восьмого сентября 2011 года Хью Лори дал телефонное интервью радио KRUU и его ведущему Майку Рагонье, посвященное записи своего дебютного альбома "Let Them Talk", Новому Орлеану и концертным планам. Перевод интервью - под катом.

А сейчас с нами на связи — Хью Лори, не так ли?

Совершенно верно! Я весь ваш. Добрый день, слушатели!

Хаус с нами! Как поживаете, сэр?

Отлично, спасибо. Как у вас дела?

У меня тоже все хорошо. Хью, у вас вышел потрясающий альбом «Let Them Talk», основанный на новоорлеанском блюзе. Что подало вам такую идею?

Это всегда было моей первой любовью. На самом деле я реагировал на потрясающую возможность. Ко мне пришел человек из звукозаписывающей компании и спросил, не хотел бы я записать диск, и что именно мне бы хотелось сделать. Конечно, первой реакцией было сказать: «Нет, вы с ума сошли. Это путь к катастрофе». Но когда я уже открыл рот, я понял, что очень скоро наступит время, когда я не смогу сделать подобную вещь, совсем не обязательно, что такая возможность подвернется дважды. Я не хотел стать человеком, который бы оглянулся назад и сказал: «Я мог бы сделать это». Я хотел иметь возможность сказать: «Я это сделал, и как бы оно не обернулось, я хотя бы делал это». Думаю, в жизни мы сожалеем не о том, что мы делаем, а только о том, чего не делаем. Такие у меня были ощущения, и сказал «да». Я ухватился за этот шанс.

Прекрасно сказано. Вы исполняете песни потрясающих авторов — Ледбелли, Джелли Ролл Мортон, сестра Розетта Тарп. И еще удивительные гости. Как вы выбирали песни?

В каком-то смысле это было самой приятной частью. Совместно с Джо Генри, моим проводником и советчиком — на самом деле он продюсер, но он стал моим Оби Ваном. Мы провели многие месяцы, обмениваясь списками сотен песен, которые мы оба любили, и самое лучшее — мы могли сказать: «Ты никогда этого не слышал? Ты просто обязан это послушать». Было настолько чудесно разделить чей-то еще музыкальный вкус, создать некую комбинацию вкусов. Постепенно мы сократили эти сотни до десятков, а оттуда дошли примерно до 20, и почти все их записали. Не все попали на альбом, но мы держим их в кармане про запас на следующий раз.

Замечательно. Значит, вы нацеливаетесь на следующий диск?

Ну, если мне подадут знак, то обязательно, я ухвачусь обеими руками. Конечно, это решать великой покупающей записи публике — или великой загружающей записи публике, смотря как все обернется. Но да, я бы очень хотел сделать это еще раз. Это было самое большое удовольствие в моей жизни, эта музыка всегда много для меня значила. Это был потрясающий опыт.

Хью, я хотел спросить вас об удивительных гостях, которые присутствую на альбоме. Например, песню "After You've Gone" исполняет Доктор Джон. Он ваш приятель, вы просто позвонили ему и пригласили поучаствовать в проекте?

Хм, нет, мы не приятели. Хотел бы я быть с ним приятелем. Но у нас есть некая связь. Я много раз бывал на его концертах, и однажды я пошел на концерт в Лондоне и попал за кулисы благодаря моему хорошему другу Джулсу Холланду, который тогда играл с ним. И оказалось, что у нас было нечто общее — мы оба работали на корпорацию Диснея, в фильме «101 далматинец». Я там снимался, а Доктор Джон играл песню Круэллы ДеВил, и его версия была совершенно великолепна. Так что по крайней мере я мог завязать разговор. Он — пианист, перед которым я преклонялся с детства. Когда я услышал его первый раз, то понял, что просто таю от его прикосновений к роялю. Но на этом диске он не играет, и это было непросто. Я даже не уверен, что он вообще когда-либо так делал — был просто вокалистом. И он стоял позади меня. Я бы очень хотел, чтобы он стоял передо мной и я мог видеть, что он об этом думает, но он был позади и мы играли вместе. Все прошло так быстро, может быть тридцать-сорок минут, и все, и это было потрясающе.

На вашем диске есть еще несколько гостей, в том числе моя любимейшая певица Ирма Томас. Я так рад, что вы ее пригласили.

Это было просто невероятно. Королева Соула Нового Орлеана, потрясающая, прекрасная, красивая, величественная. Это был совершеннейший восторг. Она была знакома с продюсером Джо Генри. Она работала с ним пару раз, и так, наверное, нас впервые представили друг другу — через Джо Генри. Я просто влюбился в нее. Она была настолько щедра, терпелива — терпелива со мной, и работать с ней было одно удовольствие.

Она поет песню "John Henry" вместе с вами — причем обратите внимание, продюсера зовут Джо Генри, а в песне Джон Генри, — а также "Baby, Please Make A Change", которую исполняет сэр Том Джонс.

Сэр Том Джонс, именно. Мы не обращались к нему «сэр Том» — а может быть, стоило. С ним было очень легко, и он настоящий джентльмен. Он пришел и буквально содрал краску со стен силой голоса. Его мощь совершенно не померкла. Собственно, сейчас он в лучшем голосе, чем когда-либо за всю свою жизнь, а это о чем-то говорит. И снова, он был очень щедр и мягок, и мне было чрезвычайно приятно провести время с этим человеком.

Да, я однажды брал у него интервью о выходе его альбома кантри — не совсем кантри даже, скорее госпелов с оттенком кантри. Он удивительный человек, и весьма умен.

Да, совершенно верно. Я чувствовал, что мне очень-очень повезло.

Прежде чем мы оставим тему вашей совместной работы, на альбоме также есть Аллен Туссент, написавший аранжировки для духовой секции. Какой потрясающий набор местных музыкантов!

Выдающийся. Просто выдающийся. Я не мог в это поверить. Одна из причин, почему я в итоге стал работать с Джо Генри — я познакомился с ним, когда он записывал с Алленом и Элвисом Костелло диск «The River In Reverse», который мне очень нравится. Это один из моих любимых альбомов за последние десять лет, и мне повезло оказаться в аппаратной, когда они записывались, и тогда же я познакомился с Алленом. Он и Джо довольно давно работают вместе. У них отличные взаимоотношения, и Джо отправил ему пару песен с вопросом: «Тебя это интересует?». Я сказал: «Это просто сумасшествие. Да он  за миллион лет не согласится». Но, к моему изумлению, он сказал да. Он придал этому такой узнаваемый звук… Он обладает уникальным колоритом и его аранжировки не похожи ни на кого другого. Он находит такие необычные цвета и формы. Я преклоняюсь перед ним, преклоняюсь.

Он — сама чувственность, не так ли?

Совершенно верно.

Еще одна особенность вашего альбома — выбор песен. Среди исполнителей, песни которых вы поете — Ледбелли, Джелли Ролл Мортон, Роберт Джонсон, Луи Армстронг. Может быть, кто-то из них вам ближе и дороже прочих, кого-то из них вы слушали всю свою жизнь?

Думаю, они все — словно дети, все они мне дороги, по очень разным причинам. Все они связаны с разными периодами моей жизни, с разным опытом, с разными фазами моей жизни, все они важны для меня. Мне было бы очень трудно выбрать одного, противопоставив его остальным — все они на альбоме, потому что я люблю их всех. Конечно, я никогда не встречался с Ледбелли, очень жаль, но иметь возможность дышать одним воздухом с Доктором Джоном — это нечто. И Аллен, и Ирма, они — живые легенды, и это был потрясающий опыт. Я могу слушать Джелли Ролл Мортона в любое время дня и ночи. Он вызывал необычайное чувство песни и рояля, и я люблю все, что он делает.

Фэтс Уоллер (Fats Waller) — еще один автор, чью песню вы исполняете, и мне кажется, что он выпадает из поля зрения. Я имею ввиду, что если вы разбираетесь в музыке, вы знаете, кто это такой, но если вы не изучаете вопрос, этот конкретный раздел джаза, он вам незнаком. Он — один из артистов, которые исчезают из сознания публики, может быть, потому что мозг не в состоянии удерживать всю информацию. И люди смотрят так много «Американского идола»…

Это очень верно. В наше время у нас так много трудностей.

Мой вопрос таков: не создавалось ли у вас ощущение при записи альбома, что вы занимаетесь сохранением?

Ну, на самом деле я не чувствую на себе ответственности музейного куратора или архивиста. Для меня самое важное, что эти песни живы — в моем ощущении — словно они написаны час назад. Я не считаю, что они принадлежат музейным витринам. Для меня они совершенно свежи, совершенно новы, и они совершенно живые. Я не думаю о них как об исторических экспонатах. Может быть, это связано с тем, что мы все сейчас — невольники интернета, где вся человеческая история расстилается горизонтально, а не вертикально. Мы можем выбирать из 1931 или 1981 года, даже не переместившись на другую полку. У нас нет чувства времени, и это весьма своеобразно, и в некотором смысле трудно представить, как будет дальше развиваться культура. Но с этим связано и ощущение свободы — ты можешь двигаться сквозь время и узнать идеи, песни, звуки, людей за последнюю сотню лет. Всего десять лет назад это было нам недоступно. Это очень ново и необычно.

Очень верно. Теперь я просто обязан спросить: как вы пришли к музыке.

Меня привела к музыке под дулом пистолета моя мама. Знаете, многие родители считают, что дети должны научиться играть на музыкальном инструменте, и я детстве я просто ненавидел это. Я ненавидел классическую форму обучения, ненавидел уроки игры на рояле. Я по-прежнему не умею читать ноты, я этим не горжусь, но я этого не умею. Так что на некоторое время я оставил это, а потом, в юности, я услышал кого-то вроде Отиса Спэнна, который играл с Мадди Уотерсом. И я подумал: «Боже, я бы отдал что угодно, чтобы так играть». Мне так нравилось слушать это, но еще больше я хотел научиться самому извлекать такие звуки, погрузиться в них.

А как насчет пения?

Пение для меня внове. Я просто закрыл глаза и представил, что я в собственной ванной. Только так и можно это делать. Для меня это было нечто весьма новое, и для этого требуется большая смелость. «Американский идол» — я восхищаюсь этими людьми, правда.

Отсюда вопрос — вы можете что-нибудь посоветовать молодым артистам?

Единственный совет для этой абсурдной отрасли развлечений, который я могу дать, совершенно бесполезен — вам нужна удача. Я не могу представить себе никакого другого способа осуществить это. Требуется огромная удача. Будьте удачливы и терпеливы, потому что вам кажется, что ваша жизнь определяется час за часом, но на самом деле через год все выглядит совсем по-другому. События выглядят по-другому через месяц, иногда даже через неделю. Если вы будете терпеливы, настойчивы и трудолюбивы, все получится. Мне повезло, со мной это произошло, но думаю, терпение — одно из важнейших качеств для этого бизнеса.

Замечательно. Мы говорим с Хью Лори о его диске «Let Them Talk» — диске новоорлеанской музыки. После катастрофы урагана Катрина мы все стали немного новоорлеанцами — не знаю, как правильно сказать. После этих событий мы осознали проблемы всей нации. Я не хочу ставить вас в неловкое положение, особенно если вы не хотите отвечать на этот вопрос, но какова была ваша реакция на эту катастрофу?

Думаю, моя реакция не отличалась от реакции всех остальных, кто с ужасом смотрел на эти картины и с ужасом читал о чудовищных страданиях, и особенно о страданиях, которых, казалось, можно было избежать. Наверное, это было самое болезненное — видеть страдания, которых можно было избежать. Не думаю, чтобы моя реакция  отличалось от реакции прочих. Но… я не могу сказать, что знаю этот город, но я несомненно люблю его. Я всегда любил его, задолго до того, как попал туда. Для меня это был Иерусалим. В моем сознании это был некий золотой город, и он не потерял этого качества. Думаю, страна — если не весь мир — чувствовали их страдания и молились за их жизни. Но если кто-то и сможет выжить, то это будут они. И они выжили. Это город поразительного духа, жизненной силы, отваги, он обладает всеми теми хорошими качествами, которые нужны городу для процветания. Он просто переполнен ими.

Да, знаете, я раньше не слышал, но есть песня Рэнди Ньюмана «Louisiana 1927»*…

Думаю, 1928. не хочу вас поправлять, это будет нехорошо смотреться.

Да, мне казалось, что 1927, но не важно. Я хотел сказать, что она настолько трогательна, даже до Катрины, а когда после катастрофы люди со всей земли пели эту пеню или любую из множества прочих песен, написанных об этом событии, то просто сердце сжималось. Все это было просто ужасно. Конечно, потом Барбара Буш выступила, когда людей переселяли на стадион, она сказала, что теперь они живут лучше, чем раньше».

Да уж, это было неприятно. Мягко говоря, неприятно.

Да, это стало для меня поворотным моментом, превратило меня в активиста. Но не об этом речь. Я хотел спросить вас о ваших близких отношениях с Новым Орлеаном. Наверное, в какой-то момент вы устроите турне, или по крайней мере дадите несколько концертов. Как вы думаете, может, начать с Нового Орлеана?

На самом деле мы дали один концерт с Ирмой, Томом и Аланом, Мака Ребеннака не было, к сожалению, он был на гастролях, и мы выступили один раз. Но я бы очень хотел вернуться туда еще. Я дал несколько концертов в Европе, потому что диск вышел там несколько месяцев назад и мы сыграл около десятка концертов. Это было величайшее удовольствие. Мне не только очень понравилось — мне кажется, мы стали играть лучше. К концу я думал: «Бог мой, это было весьма неплохое шоу. Думаю, оно бы мне понравилось как зрителю». Надеюсь, группа думала так же. У нас была чудесная группа музыкантов, и мы получили невероятное наслаждение. Это было прекрасно, и я готов на все, чтобы воссоздать это здесь.

Отлично. А на «Let Them Talk II» вы будете играть чикагский блюз?

Вполне возможно. Мадди Уотерс был одним из крупнейших авторитетов в моей жизни. Так что да, горячий чикагский блюз меня вполне устроит.

Было бы здорово. Я понимаю, что нам надо заканчивать, вы очень занятой человек, так что последний вопрос: что бы Хаус подумал о новоорлеанском блюзе?

Думаю, он бы был его поклонником. Он человек эклектичных вкусов, и есть нечто в духе этого города. Меня все время поражало, что он неоднократно смотрел смерти в лицо, и нашел способ выжить с помощью юмора, иронии и просто хорошего отношения. Иногда в Лос-Анджелесе мне кажется, что все здесь просто в ужасе перед смертью, перед старостью. Но у Нового Орлеана отношение более здоровое, и думаю, Хаусу это бы понравилось, он бы одобрил.

Великолепно. Мы на этом остановимся, я не хочу отнимать у вас время, но это было прекрасно. Я очень благодарен вам, Хью Лори, что уделили мне время с вашим замечательным, действительно великолепным альбомом новоорлеанского блюза «Let Them Talk», он стал большим сюрпризом.

Спасибо! Большое спасибо, мне очень приятно, спасибо.

Всегда пожалуйста, и возвращайтесь — я буду счастлив поговорить о «Let Them Talk II».

Хорошо, я был бы очень рад.

* Написанная в 1974 году Рэнди Ньюманом песня о великом наводнении Миссиссипи, в результате которого 700 тысяч человек остались без крова. Песня вышла на альбоме "Good Old Boys".

http://house-md.net.ru/news/razgovor_s_ … 09-15-3042