Почему 8 и 9 страницы нет.

Ингуша, молодец, что выкладываешь книгу! Благим делом занимаешься

Выкладывай дальше, пожалуйста!

Глава 2 (стр. 20 - 25)

Глава 2 (стр. 32 - 37)

Да, эта книга у меня есть

Глава 3 (стр. 38 – 54)

Поскандалив с женихом из-за злосчастного купальника, Андреа вернулась в Рио, но, несмотря на это. Ракел все же не рискнула предстать перед матерью Маркуса н семьей мэра. И тогда Маркус уговорил се познакомиться хотя бы с Малу — на нейтральной территории, в баре Алемона.
Во время этой встречи Малу вела себя очень прилично, стараясь как следует разглядеть избранницу брата. Разговор за столом шел, в общем, о пустяках, Малу только приветливо улыбалась будущей родственнице и почти ничего не говорила. Когда же, оставшись с сестрой наедине, Маркус спросил ее мнение о Рут. Малу ответила прямо:
— Мне она не поправилась. По-моему, ей нужен не ты, а твой капитал.
Обиженный Маркус объяснил такой вывод Малу вздорностью ее характера.
Делясь своими впечатлениями с матерью. Мату ее пожалела, сказав о невесте Маркуса чуть по¬мягче:
— Она очаровашка. Уверена в себе. И своего не упустит.
— Все ясно. — заключила Кларита. — Она тебе не понравилась.
Маркус, оскорбленный в лучших своих чувствах, тоже уехал в Рио. желая положить конец двусмысленности в отношениях с Андреа. Доктор Сампайу к тому времени как раз вернулся из поездки, и Маркус прямо сказал ему, что не любит Андреа и не может на ней жениться.
— Но что произошло? — спросил Сампайу. — Вы встречались столько лет...
— Да, но я не знал, что такое любовь, пока не встретил другую девушку. — пояснил Маркус. — На ней-то я и собираюсь жениться.
— Что ж, это веская причина для разрыва. — согласился Сампайу. — Я понимаю тебя.
— Спасибо! — просиял Маркус, у которого свалился камень с души.
Когда Сампайу передал их разговор Виржилиу. тот попросил компаньона пока не огорчать Андреа.
— Я надеюсь, это увлечение скоро пройдет. Более того, скажу: я уверен, что вся его так называемая любовь буквально на днях обернется большим скандалом.
Скандал грянул раньше, чем мог предположить Виржнлиу, не знавший, что его сын поехал к Андреа и все ей рассказал. На следующий день газеты опубликовали сообщение о расторжении помолвки между Маркусом и Андреа.
Взбешенный Виржидиу срочно затребовал к себе Ракел.
— За что я плачу тебе деньги? — набросился он на нее.
— За то. чтобы ваш сын не встречался с моей сестрой. — приняла вызов Ракел.
— Но он представил ее моей дочери и объявил невесте о разрыве помолвки!
— На обеде с вашей дочерью была не Рут, а я. Таким образом, ваше задание строго выполняется.
— Но Маркус ни о чем не догадывается и вес больше влюбляется!
— Скоро он поймет, что ошибался.
— Ты дашь ему отставку от вмени Рут? — догадался Виржилиу.
— Вот именно! А моя сестра думает, что Маркус ее бросил, и не собирается к нему приставать.
— Молодец. — похвалил ее Виржилиу. — И все же постарайся не затягивать эту историю.
— Не волнуйтесь. Маркус обещал заехать ко мне в воскресенье, вот тогда я и скажу; что не люблю его.
— Прекрасно! — удовлетворенно заявил Виржилиу.
— А вы только для этого меня позвали?
— Да. Остальные деньги получишь, когда мой сын женится на Андреа.
— Я надеюсь, — сказала Ракел.
— Ты далеко пойдешь, девочка! — не удержался от замечания Виржилиу.
— Спасибо. Каждый выкручивается, как может.
— Да. в этом ты абсолютно права. — согласился он.

По дороге из Рио Ракел зашла в гостиницу к Вандерлею и потребовала срочно отдать ей оставленные на хранение деньги.
— У меня их нет. — ответил Вандерлей. — Я пустая их в дело. Купил мотоцикл.
— Пролай. Или займи у кого-нибудь, но чтобы сегодня же мои деньги ко мне вернулись, — строго сказала Ракел,
— Подожди, куда ты? — остановил ее Вандерлей, видя, что она уходит. — Мы не займемся любовью?..
— Когда раздобудешь деньги, тогда получишь и любовь.
— Придется идти к сеньору Донату и просить в долг у него. — хмуро молвил Вандерлей.
Ракел отправилась домой, с облегчением думая о том, что в воскресенье судьба ее круто изменится к лучшему.
А Виржилиу; простившись с Ракел. попытался еще раз спокойно поговорить с Маркусом.
— Ну ладно, ты сделал одну ошибку. — внушал он сыну, — объявил всем о разрыве с Андреа. Но я прошу тебя не спешить с этой... Рут. Ведь ты се совсем не знаешь. Пообщайся с ней, приглядись как следует. Может, она окажется обыкновенной аферисткой.
Такого оскорбления по адресу возлюбленной Маркус не мог стерпеть и заявил, что женится на ней незамедлительно. А пока уйдет из дома, где его так унижают.
— Ну и катись — бросил ему вдогонку Виржилиу.
Затем, без промедления переключившись на дела, вызвал к себе адвоката Сесара.
— Тебе удалось утрясти скандал с арестованными в Понтал-де-Арейа?
— Я говорил с ними, они обещали не называть твоего имени, — доложил Сесар. — Так что отделаются штрафом за мелкое хулиганство, который, разумеется, придется оплатить тебе.
— Это мелочь по сравнению с убытками, которые я могу понести из-за ослиного упрямства Брену! Надо во что бы то ни стало открыть пляжи!
— Но в воде действительно найден вирус, — счел необходимым напомнить Сесар.
— Ерунда! Я не могу лишиться дохода от гостиницы, — стоял на своем Виржилиу. — А если мне и придется ее закрыть, то ценой этому должна быть должность мэра! Горожане сами потребуют переизбрания Брену.
Сесар выслушал эту тираду без комментариев и удалился.
А Виржилиу, набрав номер Сантьягу, велел тому выяснить, кто донес Брену о готовящейся акции, а затем примерно наказать этого стукача.

Отвечая на вопрос Маркуса, почему она старается общаться с ним где-нибудь подальше от собственного дома, Раксл пояснила, что очень боится отца, который проклянет их обоих, если узнает о наличия у Маркуса другой, официальной невесты.
Теперь же, расторгнув помолвку с Андреа, Маркус считал, что может с чистой совестью предстать перед сеньором Флориану. Об этом он и сообщил Ракел, приехав к ней домой.
Увидев его с Раксл, Рут оцепенела. Изаура. наоборот, от волнения засуетилась, не зная, как себя вести в присутствии неожиданного гостя. Ракел представила ей Маркуса. Рут осталась неподвижной в соседней комнате.
— Сейчас я принесу вам кофе. — нашлась Изаура, и едва она успела выйти, как Маркус страстно обнял Ракел и поцеловал ее в губы.
— Я люблю тебя! — выдохнул он счастливо.
— Прости, я должна тебе сказать кое-что важное... — начала было Ракел, но он прервал ее:
— Самое важное для меня — ты!
— Нет, прежде чем встретиться с моим отцом, ты просто обязан меня выслушать, — проявила она настойчивость. — Давай пройдемся вдоль берега, и я тебе все расскажу.
Чтобы довести дело до необходимого, желанного финала. Ракел, сейчас надо было признаться, что она не Рут. Маркус, услышав такое, открыл рот, намереваясь задать, вопрос, но не смог вымолвить ни слова.
— Я Ракел. — повторила между тем она. — Когда я узнала, что Рут тебя не любит, а просто развлекается с тобой, то очень на нее разозлилась и решила вмешаться. Но потом... я сама влюбилась в тебя.
— Кто бы мог подумать! — все еще не мог оправиться от потрясения Маркус. — Когда мы с ней познакомились, Рут показалась мне очень скромной, искренней.
— Увы, это только видимость добродетели.
— Но почему ты раньше мне не открылась?
— Я пыталась. Помнишь, в самый первый раз я хотела тебе все рассказать, но ты остановил меня?
— Да. что-то такое припоминаю...
— А потом я так влюбилась, что боялась потерять тебя.
— Ну что ты! Мне самому было страшно потерять тебя... Ну да, тебя! Не важно, какое имя ты носишь, важно, что я люблю тебя!
Они опять забылись в долгом страстном поцелуе.
— Выходи за меня замуж... Ракел! — оторвавшись на мгновение от ее губ, вымолвил Маркус.
— Да! Да! — с готовностью ответила она. — А теперь пойдем к отцу. Только не удивляйся, если он вдруг начнет читать мне нотации. Он человек добрый, но грубый.
— Я ему не позволю! — воинственно произнес Маркус.
— Простите, а разве не вы привезли сюда Рут, а потом встречались с ней? — спросил Флориану, когда Ракел представила ему Маркуса.
— Я. Но потом мы с Ракел полюбили друг друга. И я прошу у вас ее руки. Если вы сомневаетесь, то можете навести обо мне справки.
— А как относятся к этому решению ваши родители? — спросил Флориану.
— Моя мать хотела бы приехать познакомиться с вами и Ракел...
— Пусть приезжает, — растерянно молвил Флориану.
Все время, пока шли эти переговоры, Рут находилась у себя в комнате. Затем к ней заглянула Изаура.
— К тебе можно, дочка? — спросила она виноватым тоном, но глаза ее светились от счастья, — Маркус предложил Ракел выйти за него замуж... Ты говорила, что он тебе не очень-то и нравится,
а Ракел всегда мечтала выйти замуж за богатого. Что ж, так оно лучше. Ракел все равно не годилась для нашей рыбацкой жизни.
— Мама, оставь, — взмолилась Рут. — Ракел обманула меня, обманула Маркуса. Она попросту украла у меня жениха!
— Ну, не расстраивайся, и для тебя муж найдется...
— Мама, прошу, уйди!..
Однако успокоиться в тот день Рут было не суждено, так как вскоре к ней вошла Ракел.
— Я заранее знаю, что ты хочешь мне сказать, — предупредила она сестру. — Что я дрянь, подло обошлась с тобой. Не стану оправдываться. Наоборот — буду откровенной. Вначале я не думала, что все так обернется. Хотела немного поразвлечься, подурачиться. Потом просто выполняла поручение... Но подробностей не могу тебе сказать... А когда поняла, что Маркус в меня влюблен — решила позаботиться о себе. Да! И не вижу в этом ничего дурного. Маркус, по крайней мере, понял меня, когда я сказала, что люблю его.
— Нет, ты его не любишь! — уверенно заявила Рут. — Ты любишь Вандерлея.
—  у как можно их сравнивать! — рассердилась Ракел. — Маркус — милый, образованный, богатый...
— Вот в этом все и дело, — сказала Рут. — Ты любишь не Маркуса, а его богатство.
— Ой, только не надо читать мне мораль, — с досадой молвила Ракел. — Произошло то, что произошло. И надеюсь, ты не будешь вставлять мне палки в колеса.
— Я твоими методами не пользуюсь.
— Вот и ладно. Значит, договорились?
— Постарайся не слишком обижать Маркуса. — только и смогла сказать Рут.

Выполняя задание Виржилиу. Сантьягу собрал верных ему людей, чтобы выяснить, кто же сообщил мэру об их тайной операции. Доказательств против кого бы то ни было у них не имелось, но многие подозревали Мануэлу, которая больше всех защищала мэра.
— Она могла подслушать у себя в лавке мой разговор с Зе Педру, —сказал Жоэл, и это решило судьбу Мануалы: тайное собрание постановило сжечь ее лавку
Исполнить приговор было поручено Сантьягу и Вашку, что они и осуществили под покровом ночи. Проснувшиеся горожане обнаружили пожар, когда спасать уже было нечего. Лишь пустая фляжка из-под керосина валялась неподалеку в кустах.
Случившееся потрясло жителей Понтал-де-Арейа: все понимали, что любой из них мог оказаться на месте добрейшей Мануэлы, за всю свою жизнь не причинившей никому зла.
Mэp, выступив перед собравшимися, пообещал, что не пожалеет ни сил, ни средств для поимки преступников.
Это происшествие неожиданным образом повлияло и на личную жизнь Тонии: узнав о пожаре, она открыто заявила Жоэлу:
— Вы обидели Мануаэу, не зная, что мэру позвонила я!
Жоал не смог простить ей такого предательства, а она, в свою очередь, впервые увидела в нем жестокого и глупого человека. Ссора оказалась принципиальной, и Тониа выставила Жоэла за дверь.

Виржилиу, получив известие о пожаре, удовлетворенно потирал руки, пока не узнал, что наказание понесла ни в чем не повинная Мануэла. Тогда, поразмыслив, он пришел к выводу, что надо переменить тактику в отношениях с Брену.
— Я хочу помириться с твоим братом. — сказал он Кларите. — Поедем в Понтал-де-Арейа.
Брену был рад принять извинении Виржилиу. предпочитая худой мир доброй ссоре.
А Виржилиу. будто бы между прочим, зашел в магазин к Тонии и пригрозил ей.
— Напрасно вы себя так ведете. — вовсе не испугалась она. — Правда на моей стороне.
— Да ладно тебе. — пошел на попятный Виржилиу. — Просто ты мне нравишься, и я ищу любой повод, чтобы заглянуть к тебе. — при этом он окинул ее восхищенным взглядом и вполне искренне улыбнулся.
Тониа, которая никогда не лезла за словом в карман, от такого признания растерялась  и оторопело смотрела вслед уходящему Виржилиу.

Заметив, что Рут в последние дни очень грустна, Тоньу сочувственно произнес:
— Ты страдаешь из-за него, из-за Маркуса?
— Да. — призналась она. — Ракел разлучила меня с ним.
— Ну что ж, может, так и лучше. — сказал он, помня их разговор с Ракел.
— Нет, Тоньу. — с горечью произнесла Рут, которой не с кем было поделиться своей бедой. — Никому от этого не будет лучше. Я люблю Маркуса, а Ракел выходит за него замуж, хотя любит Вандерлея.
— Что? Замуж? — набычившись, спросил Тоньу.
— Да. Она долго выдавала себя за меня, пока он в нее не влюбился.
— Я убью ее! Она меня обманула. Говорила, что старается ради тебя, потому что у Маркуса есть невеста, а ты о ней ничего не знаешь. Нет, я точно убью се! А ты — не плачь. Ты — самая хорошая, самая лучшая на свете! Если б ты могла меня полюбить, то я бы на тебе женился.
Он погладил Рyr. как маленькую, по голове и в отчет получил добрую, благодарную улыбку.
— Только не трогай Ракел. — попросила Рут. — Уже ничего нельзя исправить. Спасибо, что выслушал меня. Ты — мой единственный друг в этом городке.
Она и предположить не могла, что Тоньу все же попытается осуществить свою угрозу. Выследив Ракел на пляже, он напал на нее и стал душить заранее припасенной веревкой. Ракел попыталась кричать, но Тоньу лишь туже сжал ее горло. «Ты умрешь! Ты умрешь!» — повторял он в ярости.
Первым на помощь Ракел прибежал Донату, а чуть позже подоспели и некоторые рыбаки, находившиеся в то время на причале. Тоньу, вырвавшись из рук отчима, бросился наутек, и ему удалось скрыться. Донату воспринял этот случай как подарок судьбы и заявил комиссару Родригу, что Тоньу становится все более опасным и его следует изолировать от общества.
Несколько дней Тоньу провел в пещере, о существовании которой знала, кроме него, только Глоринья. Ракел требовала, чтобы Лунатика арестовали, а Рут защищала его, уверяя, что он никого не способен убить. Глоринья открыла ей тайну пещеры, и вдвоем с Рут они навещали там беглеца.
Комиссар Родригу между тем стал опрашивать других свидетелей, однако добиться от них чего-нибудь существенного ему не удалось. Рыбаки не любили Донату и Ракел, а Тоньу сочувствовали, потому и утверждали, что прибежали на пляж, когда Донату уже гнался за Тоньу. «Вряд ли он хотел убить Ракел, — говорили они в один голос. — Может, и попытался ударить за то, что она постоянно дразнит его и разрушает песчаные скульптуры, ну так за это не грех любого наказать». Таким образом, из слов свидетелей выходило, что привлечь к ответу следовало бы Ракел, а не Лунатика, и комиссар Родригу, сам симпатизирующий Тоньу, с легким сердцем закрыл дело.
— Вы все сговорились против меня! — злобно бросил рыбакам Донату. — Ну ничего, и это запомню!
Когда опасность миновала, Тоньу вышел из своего убежища и был встречен радостными возгласами горожан.

***
Заехав к Ракел и узнав, какай беда с пей приключилась. Маркус заявил, что сам накажет этого сумасшедшего — упрячет его если не в тюрьму, то в психбольницу.
Рут, находившаяся в соседней комнате, на этот раз не стала скрываться, а вышла к Маркусу, чтобы объяснить ему всю подлость ситуации, в которой он оказался.
—  Тоньу не сумасшедший. — твердо произнесла она.
— О. Рут! — приветливо улыбнулся Маркус. — Хорошо, что ты дома. Сейчас, я думаю, мы утрясем все недоразумения и не будем обижаться друг на друга.
— Именно этого я и хочу. — подтвердила Рут. — Тебе надо знать правду:
— Может, оставим на другой раз? — вмешалась Ракел.
— Нет. лучше уж сегодня. — возразил Маркус. — Говори. Рут.
— Я была крайне удивлена, когда узнала, что Ракел выходит за тебя замуж. — начала она. — Наверно, моя сестра наговорила тебе много всяких слов, чтобы оправдать свой поступок, но вряд она сказала то, о чем мне поведал Тоньу...
— Какое отношение имеет этот сумасшедший ко мне и Ракел? Я больше не хочу о нем слышать, — раздраженно бросил Марнус, и Рут на мгновение сбилась.
Этим и воспользовалась Ракел.
— Дорогой, неужели тебе не ясно, о чем идет речь? — с нежной улыбкой обратилась она к Маркусу. — Рут хочет защитить своего буйного приятеля, который меня почему-то ненавидит. А что же касается нашей с тобой любви, то... Я, конечно, поступила некрасиво, когда выдала себя за Рут. Но сколько раз мне в этом раскаиваться? Я влюбилась и не хотела тебя терять.
— Да. я знаю, любимая, успокойся. — прижав Ракел к себе. Маркус ласково коснулся губами ее
щеки.
Вошла Изаура с подносом, на котором дымился горячий кофе, и Ракел улучила момент шепнуть
сестре:
— Ну зачем ты так унижаешься? Он любит меня.

Вандсрлсй достал денег у сеньора Донату, который всегда выручал его а критических случаях. правда, не бескорыстно, а помня о давней услуге, оказанной некогда Вандерлеем.
— Имей в виду, я все записываю, — считал необходимым напомнить Донату, и. когда это особенно злило Вандерлея, тот отвечал:
— А мне и записывать ничего не надо: у меня и сейчас перед глазами отец Лунатика, выброшенный волной на скалы. И лицо его припоминать не надо: стоит только взглянуть на твоего пасынка, Тоньу — вылитый отец.
Донату не любил подобных разговоров, а потому спешил побыстрей отделаться от Вандерлея, сунув ему деньги.
Вот и на сей раз он вынужден был раскошелиться, чтобы Вандерлей смог вернуть свой долг.
— Зачем они тебе так срочно понадобились? — спросил он. возвращая деньги Ракел.
— Тебя это не касается. — отмахнулась она от Вандерлея. — Поговорим в другой раз: я очень тороплюсь.
Спешила она к себе домой, куда с минуты на минуту должны были приехать Маркус и Кларита, и едва успела переодеться, как они вошли.
Познакомив мать со своей невестой, Маркус пошел на причал — позвать сеньора Флориану, а Ракел сказала будущей свекрови, что хотела бы поговорить с ней наедине. У Кларнты тоже имелось такое желание, но Ракел обескуражила ее, заявив:
— Отдайте это вашему мужу, он знает, что здесь. — н сунула и руки Клариты пакет с деньгами.
— Я передам...
— Не знаю, что вы обо мне подумаете. — продолжила между тем Ракел. — но я хочу жить с чистой совестью. Эти деньги сеньор Виржилиу дал мне двадцать дней назад, чтобы я помогла разлучить Маркуса и Рут. Это была плата за услугу.
—И ты сделала, что он просил, не так ли? — понимающе кивнула Кларита.
— В общем, да. Но произошло неожиданное: мы с Маркусом полюбили друг друга. Поэтому я и возвращаю деньги. Если бы приехал ваш муж, то я бы отдала их ему. но он не приехал...
— Я знала об этой истории, Ракел, — сказала Кларита, не нуждаясь больше ни в каких объяснениях. — Внржилиу рассказал мне о деньгах, а Маркус — о путанице с близнецами. И. отправляясь сюда, я намеревалась тебя разоблачить.
— Вы думали, я оставлю деньги себе?
— Да.
— Тогда вы должны узнать обо мне и еще кое-что, — горячо заговорила Ракел. — Я ненавижу этот городишко, ненавижу запах креветок и вообще всю эту рыбацкую жизнь, но я бы никогда не вышла замуж без любви. Никогда!
— Ты и в самом деле любишь моего сына? — спросила Кларита, которую, очевидно, не убедил
пафос Ракел.
— Люблю. — твердо ответила та.
— Ну что ж, это я и хотела услышать. — подвела итог Кларита. — Не будем говорить Маркусу об этом, — она кивнула на пакет с деньгами.
Ракел внутренне возликовала и не удержалась от следующего заявления:
— Простите меня, но сеньор Виржилиу заблуждается, полагая, что можно купить все. Есть люди, которые не продаются.
— Какой цинизм! — возмутился Виржилиу, когда Кларита передала ему содержание разговора с Ракел. — Она забавляется за мой счет! Обманула и меня и Маркуса!
— Если бы ты не прибегал к своим сомнительным методам, этого бы не случилось. — заметила с укоризной Кларита,
— Ну тогда бы Маркус женился на Рут. Велика ли разница? Нет, я все ему расскажу.
— Ты рискуешь навсегда поссориться с Маркусом. Он уже и так ушел из дома.
— Так что же ты предлагаешь? Пусть он женится на этой авантюристке?
— Маркус любит се. А Ракел обещала молчать о деньгах.
— И ты ей поверила? — ядовито усмехнулся Виржилиу. — Этой мошеннице?
— В любом случае она заинтересована в том, чтобы Маркус не знал об этой истории.
— Ну разве что поэтому она будет помалкивать, — согласился Виржилиу. — Но ее цинизм просто потряс меня! Ведь ты могла ничего и не знать о нашей с ней договоренности. Представляешь, в какое положение она могла поставить и тебя и меня? Однако такие мелочи ее не волнуют.
— Ладно, Виржилиу, — сказала Кларита. — Если ты не хочешь потерять сына, то тебе придется смириться с его женитьбой на Ракел.

Отредактировано DenLi (22.04.2011 21:27)

Глава 3 (стр. 50 - 54)

Глава 5 (стр. 67 - 82)

По мере того как приближался день свадьбы, стали обнаруживаться мелкие неприятности, омрачавшие настроение Маркуса. Во-первых, Андреа будто бы нечаянно, а на самом деле по сговору с Виржилиу, оступившись, упала в бассейн, и в руках у нее при этом были все приглашения на свадьбу, которые, разумеется, намокли. Рассылать их в таком виде было невозможно, а на то, чтобы отпечатать новые, не оставалось времени. В результате на свадьбу оказались приглашены лишь самые близкие, к которым не зазорно было обратиться и по телефону. Маркус подозревал, что Андреа сделала это специально, однако прямых доказательств у него не имелось.
Другая неприятность всплыла тоже буквально за день до свадьбы: Сесар, на которого Маркус рассчитывал как на свидетеля, должен был ехать на какой-то конгресс юристов. Зе Луис, как нарочно, тоже куда-то запропал, и Маркус посетовал на эти обстоятельства в разговоре со своим, по сути, шапочным знакомым — Алемоном.
— Если тебя устроит, то я мог бы стать твоим свидетелем, — вызвался Алемон.
Маркус с благодарностью принял его предложение.
Услышав от сына имя свидетеля, Кларита побледнела, что сразу же заметил Виржилиу
— Ты знаешь этого Алемона? Что тебя с ним связывает? — подступил он к жене с расспросами.
— Да, он был капитаном теплохода, на котором я однажды отдыхала, — неохотно ответила Кларита и поспешила переключиться на другую тему: — А кто будет свидетельницей?
— Рут — ответил Маркус. — Но есть еще одна проблема: Ракел расстроена, оттого что ее некому вести к алтарю.
— Как? А сеньор. Флориану? — изумилась Кларита.
— Он отказался. Ракел говорит, что он приболел и к тому же стесняется.
— Странно. Она ведь его дочь, — продолжала недоумевать Кларита, а Виржилиу что-то смекнув, произнес с ядовитой ухмылкой:
— Ну, наверно, твоя невеста хочет, чтобы к алтарю ее вел я? Что ж, придется мне это сделать.
— Спасибо, отец, — растроганно молвил Маркус, не учуяв в тоне Виржилиу никакой издевки.
Вскоре, однако, всем стало ясно то, о чем догадывался проницательный отец семейства. И вскрылось это, как всегда бывает в подобных случаях, неожиданно: Арлет, навестив с утра свою подругу Рут в отеле, где остановился Флориану с женой и дочерьми, обмолвилась о том, что Виржилиу поведет Ракел к алтарю. Флориану потерял дар речи от такого сообщения, Арлет же, заметив его реакцию, добавила:
— Но ведь вы сами отказались...
— Я?! — возмутился Флориану.
— Простите, — растерялась Арлет. — Так утверждала Ракел.
— Боже мой! Какой позор! Она стесняется собственного отца! — не мог успокоиться Флориану. — Сейчас я пойду к ней...
Рут едва ли не силой удержала отца от скандала накануне венчания.
Арлет, вернувшись в дом Виржилиу. рассказала о случившемся Кларите. Та была потрясена. Вездесущий Виржилиу оказался как раз поблизости и услышал конец их разговора.
— Ну, теперь вам все понятно? — спросил он с явным торжеством. — Этого следовало ожидать.
— Не говори только ни о чем Маркусу, — попросила мужа Кларита. — Не стоит его расстраивать в такой день.
На том и порешили.

Свадьба прошла довольно уныло из-за малого количества гостей и натянутых отношений меду присутствовавшими на торжестве. Флориану и Рут держались скованно, помышляя лишь о том, как бы поскорее уехать отсюда. Изаура же не скрывала своего счастья, глядя на Ракел, Виржилиу и Кларита всячески создавали видимость согласия и подобающей моменту торжественности. Андреа выглядела подавленной и растерянной. Даже Малу из любви к брату в тот вечер почти не хулиганила.
Наконец тягостное застолье подошло к финалу, и новобрачные стали собираться в аэропорт, чтобы улететь в свадебное путешествие.
Семейство Флориану отправилось дамой на машинах Брену и Алемона, которые любезно согласились довезти родственников невесты до Понтал-де-Арейа.

Выйдя утром в город, Рут узнала, что за время ее двухдневного отсутствия тут произошло множество важных событий. Во-первых, Титу — сын Шику Белу — сделал предложение Глоринье, и Донату скрепя сердце вынужден был согласиться с их помолвкой. Во-вторых, сам Шику Белу попался на продаже отборных, самых крупных креветок, которые по договору предназначались Донату как владельцу лодок. И разоблачил рыбака все тот же сеньор Донату. Разразившийся скандал не успел получить своего развития только потому что его затмил другой, гораздо более мощный — на центральной площади кто-то выставил огромное чучело Брену с надписью: «Пугало для туристов». Вокруг чучела возник стихийный митинг, и симпатии горожан опять разделились. Одни яростно ругали мэра за то, что их доходы резко упали из-за отсутствия туристов, а другие, наоборот, восторженно поддерживали его усилия по сооружению новой, экологически чистой системы канализации.
Виржилиу, организовавший эту акцию, не упустил случая приехать в Понтал-де-Арейа и собственными глазами увидеть, как разъяренная толпа будет сыпать проклятия на голову мэра. Однако Брену удалось успокоить собравшихся, пояснив им, что убытки, которые они несут — временные и с окончанием строительства очистных сооружений все потери окупятся с лихвой. А пока для самых нуждающихся мэрия предусмотрела льготные ссуды и частичную компенсацию убытков. Заинтересованные горожане тотчас же засыпали Брену вопросами, к разговор незаметно перешел в деловое русло.
Виржилиу чертыхаясь, поспешил к своей машине, но внезапно увидел в толпе Тониу и почувствовал острое желание овладеть ею немедленно. «Как она меня волнует!» — повторял он по дороге домой, сам удивляясь столь сильному порыву страсти.
— Что с тобой? — встретила его Кларита. — У тебя лихорадочно блестят глаза. Ты не заболел?
— Нет. Я соскучился по тебе! — и он с ходу повалил жену на диван, представляя, будто перед ним Тониа.
Клариту такое поведение мужа попросту испугало, так как он показался ей в тот момент почти невменяемым.
Между тем конфликт Шику Белу и Донату тоже нашел свое разрешение: Титу, живший до той поры в столице и скопивший там кое-какие деньги, снял их со счета и вздумал купить собственную лодку чтобы рыбачить на ней вместе с отцом в Понтал-де-Арейа и больше не зависеть от алчного Донату отбиравшего у рыбаков две трети их улова.

После отъезда Маркуса Малу стало совсем скучно в родительском доме, и она вздумала прогуляться в бывшее поместье Арлет. Вместе с ней отправилась и Карола. не оставлявшая надежды помирить подругу с Алоаром.
Малу, однако, извиняться перед ковбоем не стала, а по-прежнему поддразнивала его, хотя он и не поддавался на ее провокации. Такое независимое поведение Алоара задело за живое Малу и она, нарочно подвернув ногу, симулировала вывих голеностопного сустава.
— Ой, я не могу идти, — корчилась она якобы от боли. — Помогите!
Находившемуся поблизости Алоару ничего не оставалось, как взять ее на руки и отнести в дом. Затем, осмотрев сустав, он заключил, что никакого вывиха у Малу нет, но небольшое растяжение мышц и сухожилий все-таки имеется. Таким образом, ему пришлось и дальше опекать эту непредсказуемую гостью. А она, к немалому удивлению Алоара, вдруг притихла, всегдашняя резкость ее куда-то исчезла, и наоборот — появилась мягкая, доброжелательная улыбка.
— Ты не сердись на меня, ковбой, — сказала она, попивая кофе на террасе и с грустью глядя на заходящее солнце. — Я только дома такая ужасная, а здесь, вдали от отца, становлюсь паинькой.
— Малу — очень добрая и надежная, — добавила Карола — Поэтому я и дружу с ней.
Алоар мысленно согласился с Каролой, но вслух этого не высказал.
Расстались они с Малу почти друзьями.

Еще будучи в Рио-де-Жанейро на свадьбе сестры, Рут договорилась с Арлет, чтобы та подыскала хорошего врача для Тоньу. Арлет выполнила просьбу подруги и даже сама приехала в Понтал-де-Арейа, чтобы увезти Тоньу и Рут на своей машине.
Донату отпустил пасынка охотно, все еще не теряя надежды обольстить Глоринью. В свою очередь Тоньу мог уехать из дома со спокойным сердцем, так как рядом с сестрой теперь находился ее жених Титу.
После женитьбы Маркуса Тоньу стал более откровенно выражать свое чувство к Рут, доставляя тем самым невыносимые страдания Алзире.
— Если меня и в самом деле вылечат, — мечтательно говорил он, — то я смогу жениться на Рут.
В клинике, куда Арлет и Рут привезли Тоньу, его протестировали, сняли энцефалограмму, прописали лекарства и велели вновь прийти на прием через две недели. Затем, прежде чем отправиться обратно в Понтал-де-Арейа, Арлет предложила заехать в дом Виржилиу, где жила сейчас, чтобы немного передохнуть и пообедать.
Кларита, знавшая от Арлет историю Лунатика, приняла его радушно, даже ласково, и он, всегда чутко улавливавший в людях доброту сразу же доверился этой милой сеньоре, стал рассказывать о своих песчаных скульптурах и о том, что ему лучше всего удаются скульптурные портреты Рут.
— А Ракел я не люблю, — простодушно добавил он.
— Почему? — спросила Кларита.
— Она злая. Разрушает мои песчаные фигуры, обижает Рут. Да, она отбила у Рут парня.
— Ты говоришь о Маркусе? О моем сыне?
— У него такая шикарная огромная машина!
— Это мой сын, грустно произнесла Кларита.
— Мне очень жаль, — Посочувствовал ей Тоньу. — Потому что Ракел не принесет Маркусу счастья. Она любит не вашего сына, а совсем другого — Вандерлея.
— Арлет, может, мы уже поедем? — вмешалась Рут, понимая, что Тоньу и так сказал слишком многое из того, о чем следовало помолчать.
— Нет, отчего же? — вставил свое слово Виржилиу, до той поры помалкивавший, и внимательно слушавший Лунатика. — Побудьте с нами хотя бы до вечера.
Но Арлет тоже верно оценила обстановку и стала собираться в дорогу.
— Ну, что скажешь? — спросил Виржилиу Клариту когда гости уехали.
— Ужасно, — ответила она. — Но ведь у этого парня вроде бы не все в порядке с головой?

Виржилиу не мог простить Брену той публичной победы на митинге и организовал новые беспорядки в Понтал-де-Арейа. По его указке Сантьягу и Жоэл напоили нёскольких оставшихся в городке туристов и спровоцировали их на купание в море. Увлеченные примером смельчаков, нарушивших запрет мэра и эпидемиологической службы, к купающимся присоединился и кое-кто из местных жителей. Всех их арестовала полиция. К несчастью, среди арестованных оказалась и давняя подруга Веры, приехавшая в Понтал погостить. Брену всегда недолюбливал эту Марию-Элену, считая ее легкомысленной и дурно влияющей на Веру. Теперь же он и вовсе разозлился, поскольку сам объяснял гостье, почему нельзя купаться в море. Супруги поссорились.
А среди горожан опять возникло недовольство мэром, применившим такие строгие меры к купальщикам.
— Отпусти их из-под ареста, — посоветовал Брену Виржилиу, — не нагнетай обстановку.
— Нет, в данном случае я должен проявить твердость, — стоял на своем Брену; и этот его ответ весьма удовлетворил Виржилиу
Из мэрии он отправился прямо в магазин к Тонии, что стало для него уже навязчивой идеей.
Едва завидев ненавистного вице-мэра, Тониа попыталась запереть магазин изнутри, но Виржилиу успел протиснуться в узкую щель и захлопнул за собой дверь.
— Я не могу без тебя жить! — заявил он Тонии. — Ты мне снишься. Я вижу тебя повсюду. Иногда мне кажется, что я схожу с ума.
— Очень на то похоже, — подтвердила Тониа. — Поэтому прошу вас покинуть магазин.
— Нет! Я не уйду отсюда, пока не получу тебя всю! — и он набросился на девушку со своими объятиями и поцелуями.
Тониа изо всех сил стала отбиваться и прокусила ему губу. Виржилиу взвыл от боли, а Тониа, воспользовавшись этим, выбежала на улицу. Испугавшись, что она может позвать кого-нибудь на помощь, Виржилиу тотчас же поспешил удалиться из магазина.
Вернувшись домой, он опять стал приставать с ласками к жене, видя перед собой лицо Тонии, но на сей раз Кларита обнаружила его вспухшую губу и воспротивилась требованию мужа. Виржилиу проявил нгастойчивость, и тогда Кларита с отвращением оттолкнула его.
— Я знаю, — сказала она, — ты мне всю жизнь изменял. Но я зачем-то это терпела. А теперь — не хочу! Все, Виржилиу забудь, что я твоя жена. Можешь заводить романы с кем угодно, я не буду тебе препятствовать
Такое заявление Клариты несколько отрезвило его, но он все же не стал придавать серьезного значения словам жены.
— Не забывай, у нас скоро юбилей, — напомнил он Кларите — Тридцать пять лет супружеской жизни
— Ну вот дождемся юбилея и разведемся, — подвела итог Кларита.
О юбилее вспомнил не только Виржилиу но и Малу, которая конечно же не могла упустить возможности преподнести очередной «подарок» отцу.
На сей раз она сообщила родителям, что сама подготовила и разослала приглашения близким друзьям юбиляров, а также многим представителям высшего света Рио-де-Жанейро. Кларита от такого сюрприза пришла в ужас, а Виржилиу наоборот, подумал, что это удачный повод для примирения с женой.
Так или иначе, но с идеей Малу смирились и стали готовиться к предстоящему торжеству. Активнее остальных к нему готовилась, естественно, сама Малу но делала это тайном от родителей.
И вот наступил день юбилея. Кларита и Виржилиу, Изображал из себя счастливую пару, встречали в гостиной цвет аристократического общества, принимая поздравления, а в это время с черного хода в банкетный зал устремилась толпа нищих, собранная по всему городу приятелями Малу.
Когда гостей, наконец, пригласили в зал, там уже за столами вовсю пиршествовали обитатели свалок и помоек.
Такой пакости Виржилиу не смог простить дочери и потребовал, чтобы она покинула родительский дом навсегда. Кларите и Арлет, однако, удалось частично смягчить наказание: Виржилиу согласился отправить Малу на учебу в Швейцарию, обеспечив ей весьма скромное содержание.

Как ни хорохорился Вандерлей, а замужество Ракел все-таки больно его уязвило. «Если бы мои дела с недвижимостью шли хоть чуть-чуть получше, то, возможно, она бы и не стала искать миллионеров на стороне», — наивно и самонадеянно думал он. Конечно, у Вандерлея не возникало сомнений в том, что Ракел любит не Маркуса, а его, но перспектива финансовой зависимости от новоявленной богачки тоже не слишком радовала. «Кто знает, как может измениться Ракел под влиянием дармовых, и притом огромных. денег? — размышлял Вандерлей. — При ее амбициях и дерзком характере она вполне способна видеть в бывшем любовнике всего лишь одного из своих многочисленных слуг которыми можно помыкать и унижать их, как вздумается. Нет, я должен рассчитывать прежде всего на себя и на собственный бизнес».
И он решил ввязаться в одно весьма рискованное предприятие сулившее большую выгоду разумеется, в случае удачи. Но чтобы раскрутить этот заманчивый проект, нужен был кое-какой стартовый капитал и Вандерлей опять пошел за деньгами к Донату. Тот, однако, сказал что сам переливает не лучшее времена, и отказался финансировать Вандерлея. Их Разговор пошел по традиционному сценарию и привлек внимание Тоньу, находившегося в соседней комнате. Приложив ухо к двери, он услышал такое, отчего у него волосы встали дыбом
— Ты должен благодарить меня, - говорил Вандерлей — Я по дружбе оказываю тебе услугу. Или ты считаешь, будет лучше если я стану трезвонить о том, как и почему погиб отец Лунатика
— Нет.
— Тогда не требуй вернуть прежний долг и дай мне еще денег.
Перед глазами Тоньу поплыли круги, и он, боясь потерять сознание, поспешил выйти на свежий воздух, А еще спустя некоторое Время он плакал над могилой отца и вслух Просил его:
— Помоги мне вспомнить Папа! Вандерлей и Донату знают как ты погиб, но скрывают это. А я все время пытаюсь вспомнить и не могу. Помоги Мне, отец! Я же был тогда с тобой на скалах и должен помнить, что там произошло. Помоги мне, Палочка!
Глоринья, встревоженная долгим отсутствием брата, отыскала его, почти обессилевшего на кладбище и он сказал ей:
— Сеньор Донату знает, как погиб наш отец.
— Конечно, знает, — желая успокоить его, мол- вила Глоринья. — Он ведь первым прибежал, когда ты стал звать на помощь.
— Ну да, первым, потому что он сам и убил нашего отца! — выпалил вдруг Тоньу.
— Не говори глупостей, — одернула его Глоринья,
— Нет, это правда! — возбужденно заговорил он. — Мне никак не удается вспомнить, как все было. Я сидел с отцом на скале... А дальше — провал. Но Донату убил нашего отца! И знаешь, почему? Потому что хотел жениться на нашей матери и забрать себе все лодки отца. Да!.. А я не могу вспомнить даже папиного лица... Но, может, если начать лепить его из глины, то я вспомню?
— Да, конечно, вспомнишь, — ради его спокойствия согласилась Глоринья. — А сейчас пойдем домой.

Сампайу очень удивился, узнав, что Андреа уехала в Понтал-де-Арейа якобы отдохнуть.
— Не знаю, что ей там делать, — высказал он свое недоумение Кароле. — В Понтале закрыты пляжи. Если хотела отдохнуть, то для этого можно было выбрать другое место.
— Я думаю, она все еще не может смириться с потерей Маркуса, — ответила Карола. — Наверняка поехала туда неспроста. Надеется раздобыть какие-то сведения о Ракел, чтобы потом скомпрометировать ее в глазах Маркуса.
— Неужели? — расстроился Сампайу
— Да, папочка, ты плохо знаешь свою старшую дочь!
— А младшую? — усмехнулся он,
— От младшей, наверно, можно ждать каких-то сюрпризов, но, во всяком случае, она уж точно без двойного дна, — в тон ему ответила Карола.
Как оказалось, в своих предположениях она была недалека от истины: в Понтал Андреа поехала затем, чтобы познакомиться с Вандерлеем. А инициатором поездки был конечно же Виржилиу.
Справки о Вандерлее он навел сразу же, как только услышал это имя от Тоньу. Выяснил, что Вандерлей занимается торговлей недвижимостью, и поручил Андреа притвориться, будто она хочет купить дом и с этой целью обращается к Вандерлею.
— Старайся завязать с ним тесное знакомство, — поучал он ее. — Пусть этот тип повозит тебя по окрестностям, а ты делай вид, что тебя не устраивает какая-нибудь мелочь, и продолжай «поиск». Маркус на днях звонил — они уже скоро вернутся домой. Надо, чтобы ты под любым предлогом привела к нам или к себе Вандерлея и там бы они встретились с Ракел. Мне очень хотелось бы увидеть ее реакцию.
Таким образом, Андреа оказалась в Понтал-де-Арейа и поселилась буквально рядом с Вандерлеем, в соседнем номере. Поэтому познакомиться им было несложно — Андреа попросила соседа помочь ей запереть дверь, придумав, будто не может повернуть ключ в замке. Вандерлей легко управился с замком, а дальше они заговорили о каких-то пустяках. Тут-то Андреа и ввернула свою байку о покупке дома — дескать, приехала присмотреть здесь какой-нибудь милый особнячок для себя. Вандерлей клюнул на приманку и, боясь упустить богатую клиентку. принялся всячески ее ублажать.
Когда же Виржилиу сообщил Андреа о дне приезда Маркуса, Вандерлей уже вполне мог считаться ее близким другом.

Изаура тяжко переживала разлуку с любимой дочерью и не могла нарадоваться получив, наконец, от нее известие.
— Ракел будет в Рио на следующей неделе, — сообщила она мужу. — Ой, я уже так истосковалась по ней!..
— Что-то они слишком рано возвращаются, — сказал Флориану — Не рассорились ли?
— А тебе бы этого очень хотелось! — с обидой произнесла Изаура. — Ты никогда не любил Ракел.
— Зато ты баловала ее без меры и обижала Рут, — не остался в долгу Флориану
Разгоревшуюся ссору, как всегда, погасила Рут. Изаура, чувствуя себя обиженной, все же постаралась, чтобы последнее слово осталось за ней:
— Ну ничего, скоро мы переедем в Рио, и я буду видеться с Ракел каждый день!
— Никуда мы не переедем! — опять взвился Флориану. и все началось сызнова.
Спор о переезде продолжался между супругами с тех пора как Ракел, еще будучи невестой, сказала, что Маркус пообещал купить для них приличный дом в столице. Флориану сразу же заявил, что хочет жить в Понтале и рыбачить на своей лодке.
— Там тоже можно найти дом у моря, — подсказал Маркус. — Ракел очень хочет, чтобы вы жили неподалеку от нее, и я счастлив сделать вам всем такой подарок.
— У нее будет своя семья, — возразил Флориану, — и с нами ей все равно придется видеться реже. Будете приезжать сюда по выходным на своей машине. А если так уж хочешь сделать нам подарок, то... подари лодку, Это все, что нам нужно.
— Хорошо, подарю, — обрадовался Маркус. — Но одно не исключает другого. Если решите переехать в Рио, то сразу же подберем для вас дом.
С той поры Изаура и пилила упрямого мужа, не желавшего и слышать о переезде. Ему вторила Рут чем очень раздражала мать.
— Господи, хоть бы скорей приехала Ракел, — говорила им Изаура. — Может, она сумеет вас переубедить?

А можно узнать, когда будет продолжение?

Глава 6 (стр. 83 - 98)

Недолгое пребывание новобрачных в свадебном путешествии показалось странным не только Флориану, но и многим другим. Виржилиу был доволен таким ходом событий, считая, что сыну и невестке, по-видимому, не так уж и хорошо вдвоем, если они прервали свое путешествие. Кларита ожидала возвращения сына с тревогой: ей все еще хотелось надеяться, что он сможет быть счастливым с Ракел. Малу распирало любопытство: что же там у них произошло? Андреа воспрянула духом и, мороча голову Вандерлею, готовилась нанести сопернице ощутимый удар.
Лишь Арлет никак не могла настроиться на чужие проблемы, поскольку ее в тот момент занимал только Сесар, нравившийся ей с каждым днем все больше.
Виржилиу, которому до всех было дело, прямо спросил у своего адвоката, какие у него намерения по отношению к Арлет, и, не ожидал ответа, добавил: «Не вздумай понапрасну морочить ей голову». В этой ситуации Сесару не оставалось ничего другого, как ответить, что он хотел бы жениться на Арлет. «Тогда не тяни, — посоветовал ему Виржилиу. — Вы оба уже не слишком молоды»
И вскоре Сесар сделал предложение Арлет. Она ответила согласием, но, учитывая опыт Маркуса, со свадьбой Сесар решил не торопиться.

А опыт Маркуса действительно оказался печальным. Отношения между молодоженами не заладились буквально с первого же дня их свадебного путешествия.
По желанию Ракел они отправились в Нью- Йорк, где поселились в первоклассном отеле. Маркус был счастлив, что наконец может остаться наедине с желанной супругой, но она потащила его на люди, в ресторан. И там, перебрав лишнего, пустилась в пляс с каким-то нагловатым типом, который, не стесняясь, прижимал ее к себе, а затем и вовсе сунул руку в разрез платья. Маркус вскочил со стула, готовый избить наглеца, но на мгновение оцепенел, потрясенный реакцией Ракел: она, громко и вульгарно хохоча, погрозила «шалуну» пальчиком. Это еще больше раззадорило пьяного танцора, и он, выражая свой восторг, страстно поцеловал Ракел в губы. Маркусу захотелось провалиться сквозь землю от стыда и отчаяния, но он нашел в себе силы подойти к жене и, оторвав ее от партнера, буквально вытолкать из ресторана.
— Как ты смеешь! — возмущалась Ракел. — Выталкивать меня из зала на глазах у всех!
— Пойдем домой, — процедил сквозь зубы Маркус, — там поговорим.
— Я никому не позволю собой командовать. Запомни это! — продолжала она свое. — Ты мой муж, а не надсмотрщик. И я тебе не рабыня! Понятно?
Все это она говорила в лифте, пока они поднимались на свой этаж. Маркус молчал, но, придя в номер, сказал, что не узнает свою возлюбленную.
— Откуда этот резкий тон, эта развязность, даже распущенность? — недоумевал он.
— Что ж, ты женился не на аристократке, — напомнила ему Ракел.
— Да при чем тут это! Просто ты вела себя как... — он хотел сказать «как уличная девка», но в последний момент сдержался.
— Ну, договаривай! — подхлестнула его Ракел. — Что ж ты замолчал?
— Мне не нравится, что ты много пьешь и куришь.
— Да? — ядовито усмехнулась она. — А прежде нравилось! Я ведь никогда не скрывала своих привычек. И одна из них — нежелание кому-либо подчиняться и выслушивать чьи-то замечания.
— Ракел, это ужасно, — совсем отчаялся Марнус. — Неужели ты не понимаешь, как мерзко выглядел тот американец? Зачем он тебе вообще понадобился? Мы с тобой только что поженились, у нас медовый месяц...
— Да мне всего лишь захотелось немножко повеселиться, расслабиться.
— Не понимаю, как тебе могут нравиться подобные вещи! Ведь это же откровенная пошлость...
— Ну что ж, значит, мне нравится быть пошлой! — отрезала Ракел. — И не пытайся меня переделать. тебе это не удастся.
Маркус ничего не ответил, и она решила, что пора сменить тон.
— Ладно, давай не будем ссориться, — сказала она так, будто речь до сих пор шла о сущем пустяке. — Ты еще любишь меня? Ну тогда иди ко мне, мой хороший, мой Правильный и непорочный!..
В этот раз они помирились, но и в последующие дни Маркуса не покидало ощущение, что он полюбил одну девушку, а женился на другой. даже в постели Ракел не была такой же страстной, как прежде, и вообще предавалась любви неохотно, словно выполняя неприятную обязанность.
Прогулки по городу посещение театров и музеев тоже не доставляли ей удовольствия. Из всех развлечений она предпочитала рестораны, а точнее — возможность налиться. При этом пила в основном виски и осмеяла Маркуса, когда он заказал для нее шампанское.
— В Понтале тебе нравилось пить шампанское, — напомнил он. — Ты, сама это говорила.
— Наверно, то была не я, а Рут, — без зазрения совести ответила Ракел.
Ситуация повторилась, когда Маркус завел речь о будущих детях:
— Я всегда мечтал иметь большую семью: трое, а то и четверо детей...
— Ой, не дай Бог! — оборвала его Ракел.
— Но ты же любишь детей! Помнишь, мы говорили об этом в самом начале нашего знакомства?
— ‘Ты опять перепутал меня с учительницей. С Рут! Это она любит сюсюкать с малышами и вытирать их сопли. А я хотела бы еще несколько лет пожить в свое удовольствие и не думать о пеленках.
Подобные ответы не просто обескураживали Маркуса, но вселяли в него страх за дальнейшую жизнь с этой женщиной, его женой, которую он, как выяснилось, совсем не знал.
Но все эти неприятные открытия были мелочью по сравнению с тем, что произошло однажды, когда Ракел опять напилась почти до невменяемости. Во всяком случае, передвигаться сама она не могла, и Маркус буквально внес ее в номер на руках.
— Я же говорил, что тебе не следует так много пить, — сказал он, укладывая жену в постель.
— Ох, какой же ты зануда, — пробормотала Ракел, уже проваливаясь в сон. — Но я тебя все равно безумно люблю... Иди ко мне, Вандерлей!.. Поцелуй меня!.. Вандерлей!..
Она забылась в тяжелом алкогольном сне, а Маркус всю ночь просидел, тупо глядя в окно и думал о том, какую чудовищную ошибку он совершил, женившись на Ракел.
Утром он прямо спросил ее, кто такой Вандерлей. Ракел лишь на мгновение пришла в замешательство, но от Маркуса это не укрылось.
— Зачем тебе? — овладев собой, спросила она.
— Хочу знать, кто он.
— Ну, это парень, который ухаживал за Рут, — намеренно скучным тоном молвила Ракел.
Маркус смотрел на нее с недоверием, и тогда она добавила:
— Малоприятный тип... Мне он никогда не нравился... Иди ко мне. Давай еще немного поспим
Ее ответ только укрепил подозрение Маркуса в том, что Ракел вышла за него замуж не по любви, а по расчету И он решил по возвращении в Рио непременно разузнать подробности о Вандерлее и о том, что связывает этого человека с Ракел.

В аэропорту молодоженов Встречали Арлет и Сесар, до той поры еще ни разу не видевший Ракел. Когда же он ее увидел, то не смог скрыть своего замешательства
— Что с тобой? — спросила Арлет. — Ты вдруг побледнел. Тебе плохо?
— Нет-нет, — пробормотал он.
Маркус представил ему Ракел и тоже заметил, что с Сесаром не все в порядке.
— У тебя какие-то неприятности? Или приболел?
— Нет. Наверно, просто устал, — ответил Сесар. — Расскажи лучше, как прошло ваше путешествие.
— Замечательно! Правда, Ракел?
— Да, — подтвердила она. — Мы так счастливы!
То же самое они повторили и родителям Маркуса, и Малу У Клариты отлегло от сердца, а Виржилиу, позвонив Андреа, обнадежил ее тем, что Маркус, похоже, лишь изображает из себя счастливчика
Пока всеобщее внимание было приковано к молодоженам, Сесар отвел в сторону Зе Луиса и спросил, есть ли у Ракел сестра.
— Да, — ответил тот, — они близнецы и очень похожи между собой. Их все путают.
— А как зовут другую сестру?
— Рут. Она живет с родителями в Понтале и дружит с Арлет... Эй, что с тобой? — спросил Зе Луис, заметив, как изменился в лице его брат. — Сердце?
— Нет, тебе показалось, — с трудом вымолвил Сесар.
— И все же ты обрати внимание на свое сердце, — проявил настойчивость Зе Луис. — Это мнение врача. Дай я послушаю твой пульс. Ну, так я и думал: у тебя явная тахикардия.
В тот же вечер Сесар сказал Арлет, что после их свадьбы хотел бы поселиться в Сан-Паулу. где ему предлагают очень интересную работу. Арлет ответила, что ей больше нравится Рио-де-Жанейро, но она согласна последовать за Сесаром хоть на край света.

На следующий день в доме Виржилиу произошло еще одно событие, посеявшее дополнительные сомнения в душе Маркуса. А источником этих сомнений послужил Тоньу Лунатик, которого Глоринья привезла в Рио-де-Жанейро на прием к врачу
Доктор вновь снял энцефалограмму и, не найдя в ней никаких изменений по сравнению с предыдущей, вынужден был констатировать, что бессилен помочь Тонъу.
Глоринья, ожидавшая брата в коридоре, на какое-то мгновение отвлеклась и не заметила, как Тоньу вышел из кабинета врача. Подождав еще некоторое время, она сама заглянула к доктору и узнала, что Тоньу ушел от него примерно полчаса назад. Обыскав всю больницу и не найдя брата, Глоринья помчалась на автовокзал, а затем и в Понтал-де-Арейа, уповая на то, что Тоньу вздумал уехать домой один. Однако и дома он не появлялся. На кладбище и в заветной Пещере его тоже не было,
Тогда совершенно отчаявшаяся Глоринья бросилась к Комиссару Родриго, а тот подключил к розыску Тоньу столичную полицию.
Нашли его, однако, не полицейские, а Арлет, возвращавшаяся домой из клиники, где она работала. Тоньу шел по улице и плакал. Арлет остановила машину.
— Тоньу? Что ты здесь делаешь? Один!.. Ты не узнаешь меня? Я — Арлет, подруга Рут.
— Да, теперь узнал, — вымолвил он. — Здравствуй.
— Как ты оказался здесь?
— Я заблудился… Доктор сказал, что не сможет меня вылечить, он опять заплакал.
— Поедем со мной, — повела его к машине Арлет. — Сейчас мы заедем к донье Кларите, ты ее знаешь, а потом я отвезу тебя в Понтал.
У Клариты сердце сжалось при виде несчастного, убитого горем Тоньу. Она велела накормить его и уже собиралась звонить Брену, чтобы тот успокоил Глоринью, когда в гостиную вошла Ракел,
— А это еще что такое? — возмутилась она. — Как ты здесь оказался?
Тоньу отвернулся от нее, а Арлет объяснила Ракел, что произошло.
— Невероятно! — сказала та. — Как будто кто-то специально надо мной подшутил Вы знаете, что этот полоумный дважды покушался на мою жизнь? Эй, — тронула она за плечо Тоньу, — ты опять задумал какую-нибудь гадость?
Вместо ответа он с силой ударил ее по руке. Ракел едва устояла на ногах. Маркус тотчас же бросился к Тоньу, намереваясь его ударить. Но Кларита заслонила собой Тоньу, крикнув:
— Маркус, он же болен!
— Это не дает ему права бить людей. Ракел только хотела с ним поздороваться.
— Нет, она плохая, — сказал Тоньу, — она всем делает больно. От нее исходит зло...
— Ладно, пойдем я тебя покормлю, — вмешалась Арлет, желая поскорей разрядить обстановку.
Пока Кларита звонила в Понтал, Маркус подошел к Тоньу и извинился перед ним за свой срыв.
— Но ты, пожалуйста, больше не бей Ракел, — добавил он. — Этого нельзя делать ни в коем случае.
— А сеньор Флориану ее тоже бил! — сказал в свое оправдание Тоньу.
— Не может быть! — не поверил ему Маркус.
— Еще как может! Она получила за то, что путалась с женатым парнем. Сеньор Флориану тогда всыпал ей как следует..,
— Он все врет!’— воскликнула находившаяся поблизости Ракел. — Этот дебил постоянно выдумывает про меня всякие небылицы!
— Ладно, Ракел, — сказал Маркус, — давай попрощаемся с Тоньу без скандала, а потом обо всем поговорим.
— Тут и говорить не о чем, — сердито бросила она. — Лунатик все наврал.

Наконец Изаура дождалась той счастливой минуты, когда ее любимая дочь вновь переступила порог родительского дома. Но открытый без утайки, разговор, какие частенько вели между собой мать и дочь, пришлось на время отложить, так как надо было уделить внимание гостям — Кларите и Маркусу, приехавшим вместе с Ракел.
Маркус сказал, что уже присмотрел дом, в котором мог бы поселиться Флориану с семьей. Тот, как и прежде, стал отказываться от такого подарка, Ракел и Изаура принялись его убеждать в обратном. Рут вообще не участвовала в этом обсуждении. Кларита, в очередной раз отметив существенную разницу между сестрами, предложила компромиссный вариант: все-таки посмотреть дом, а уж потом принимать окончательное решение.
Затем Флориану и Маркус заговорили о новой лодке, Изаура стала что-то рассказывать Кларите, а Ракел увлекла сестру в соседнюю комнату.
— У меня к тебе просьба — обратилась она к Рут. Скажи Маркусу, что Вандерлей - твой парень.
Реакцию Рут предугадать было нетрудно, и потому Ракел пришлось выложить ей всю правду о том, что произошло в Нью-Йорке.
— Я тебя очень прошу продолжила она. — Просто умоляю. Для Маркуса это будет страшным ударом. Если ты еще любишь его хоть немного, то не заставляй его страдать, скажи, что у тебя роман с Вандерлеем.
В этот момент в проеме двери показался Маркус и, смутившись, тотчас же удалился
— По-моему он все слышал, похолодев от ужаса, сказала Рут.
— Нет, вряд ли, — успокоила ее Ракел. — Ну так ты сделаешь то, о чем я тебя прошу?
— Да, — глухо вымолвила Рут
А Маркус, действительно услышавший, о чем его жена просила сестру, поспешил на берег в надежде унять свой гнев и не сорваться на скандал. Там, однако, ему встретился Флориану, и Маркус прямо спросил его, бил ли тот когда-нибудь Ракел и за что. Флориану, не умевший врать, вынужден был подтвердить то, что Маркусу уже было известно от Тоньу.
Вернувшись в дом вместе с Флориану, Маркус выглядел мрачным, и Ракел, догадываясь о причине такого настроения мужа, как бы между прочим, в продолжение прерванного разговора, спросила у Рут:
— А с парнем своим, с Вандерлеем, ты продолжаешь встречаться?
— Д-да, — ответила Рут, и щеки ее запылали от стыда.
— Может, вскоре погуляем и на твоей свадьбе? — не унималась Ракел, надеясь окончательно развеять подозрения Маркуса.
— Хватит об этом! — взмолилась Рут и чуть ли не бегом устремилась прочь из комнаты.
Маркус оставил диалог сестер без комментариев.

Андреа, поездив с Вандерлеем по окрестностям Рио и посмотрев множество прекрасных особняков, загорелась идеей и вправду купить один из них. Но для этого ей надо было уговорить родителей, а точнее — отца, в ведении которого находился основной капитал их семьи. Однако отношения с отцом у Андреа всегда складывались сложно, и сейчас между ними не было взаимопонимания, поэтому обольщение родителей пришлось начать с матери.
К удивлению Андреа, мать восприняла такое предложение с восторгом, как будто всю жизнь только и мечтала о покупке загородной виллы.
Это как раз то, что мне сейчас необходимо! — сказала Жужу дочери. — Я упрошу Сампайу, чтобы он сделал мне такай подарок!
— Ну что ж, замечательно — с облечением вздохнула Андреа. — Значит, завтра я приглашу  к нам маклера. А почему же ты сама не додумалась до такого простого решения если тебе хотелось приобрести загородный дом?
— Раньше в этом не было нужды, а теперь обстоятельства изменись — туманно ответила Жужу.
— О чем ты говоришь? Какие обстоятельства?
— Ну... — Замялась Жужу, наверное, я постарела. А с возрастом человеку хочется быть поближе к природе.
Отвечая так, она лукавила. На самом же деле ей случайно подвернулись под руку результаты медицинского обследования Сампайу, и она поняла, что ее муж неизлечимо болен. Несколько дней буйное воображение Жужу рисовало ей картины одну страшнее другой, но все сводилось к тому что отныне она должна была похоронить себя заживо. «Кто знает, как долго он еще протянет — размышляла Жужу. — Год? Два? А может, будет лежать, прикованный к постели, десятки лет? И я вместе с ним окажусь прикованной к дому — ни в свет выйти, ни у себя собрать гостей. И никто больше не увидит моих туалетов, моих бриллиантов!.. А потом он умрет, когда я уже буду старой и никому не нужной. Никто на меня не позарится, не возьмет замуж…»
Почувствовав себя несправедливо обиженной, она решила воспротивиться воле судьбы, пойти наперекор обстоятельствам. «Сампайу скрывает от меня свою болезнь, и это хорошо. Пусть он и дальше думает, что мне ничего не известно. А я тем временем должна подыскать себе нового мужа и развестись с Сампайу».
Приняв такое решение, она успокоилась и стала думать о разделе имущества и капитала, соображая, как бы урвать для себя побольше. Таким образом, предложение Андреа легло на благодатную почву: Жужу вознамерилась оформить загородную виллу на свое имя.

После отъезда Ракел Рут долго не могла успокоиться, терзаясь тем, что пошла на поводу у сестры и вынужденно соврала Маркусу.
К ‘Вечеру нее поднялась температура, а затем еще несколько дней Рут металась в жару.
В городке же тем временем начался праздник: спуск на воду новой лодки Шику Белу. Рыбаки восприняли это вроде бы частное сообщение как общую победу над Донату и готовились продемонстрировать перед хозяином свою солидарность с Шику Белу.
Флориану, опечаленный болезнью Рут, тем не менее собрался идти на праздник, сказав, что пробудет там недолго.
— Мне тоже хотелось бы пойти, — огорчилась Изаура. — Такие события случаются не часто в нашей жизни... Может, Рут побудет здесь одна? Мы ведь скоро вернемся.
Флориану, уязвленный черствостью жены, сказал, что сам останется с дочерью, а Изаура пусть идет на праздник.
— Я присмотрю за Рут, — вызвался Тоньу, навещавший больную по несколько раз на дню, и тем исчерпал семейный конфликт.
Пристроившись на стуле у постели Рут, он не сводил с нее глаз, тихо приговаривая:
— Ты — самая лучшая на свете… Самая красивая… Самая добрая и нежная... Тебе плохо, больно... Если б я мог тебе помочь! Если б я мог взять твою боль на себя!..
Рут пошевелилась во сне, и Тоньу умолк. Внезапно до его слуха донеслось отчетливое: «Маркус!., Маркус!..»
— Я здесь, с тобой, — сказал Тоньу, нежно погладив ее по руке.
Рут затихла.
«Боже мой, как она его любит! — подумал Тоньу. — Если бы я мог вернуть ей Маркуса!..»

Сведения, почерпнутые Маркусом в Понтале, не давали ему покоя, но он решил сдерживаться, насколько это будет возможно. Уж если не удосужился изучить свою жену до свадьбы, то надо хоть теперь понять ее как следует, прежде чем принимать решение о разводе.
Дома его внимание невольно переключилось на Малу, которая в отместку отцу; лишившему ее счета в банке, вышла на улицу в нищенском одеянии, где и встала с протянутой рукой:
— Подайте дочке миллионера-скряги!.. Подайте Христа ради дочери Виржилиу Ассунсона, которую отец-монстр лишил куска хлеба!..
Прохожие, изумленные таким зрелищем, охотно подавали ей монетки, а кто-то догадался поставить у ног Малу пустую банку из-под пива. Мелочь звонко посыпалась в эту гнутую жестянку.
Вскоре вокруг Малу собрались корреспонденты, заснявшие акт попрошайничества на фото- и видеопленки.
Домой ее увел проезжавший мимо Сесар, для чего ему пришлось употребить силу. Этот момент тоже был зафиксирован репортерами.
— Я хотел отправить ее в Швейцарию к началу учебного года, — сказал Виржилиу, — но она вынуждает меня сделать это немедленно. Устрою там ее в самый дешевый пансионат — с питанием, и пусть она довольствуется нищенским образом жизни, если он ей так по душе!
— Отец она и в Швейцарии не угомонится, — сказал Маркус. — А у тебя возникнут международные неприятности.
— Но я больше не могу терпеть ее в своем доме. Пусть она катится куда угодно, лишь бы с глаз долой!
Малу сказала, что она и сама мечтает о том же — .не видеть отца, а потому хотела бы поселиться на какое-то время в бывшем поместье Арлет. Виржилиу. согласился отправить ее туда при условии, что за ней там будет присматривать Дуарту.
— Ладно, потерплю твоего пса, — вынуждена была сдаться Малу.

В книге 29 глав и 478 страниц.

Отредактировано darling75 (07.09.2009 01:15)

А продолжение будет?

Спасибо огромное, ждем продолжения

Да ничего, как будет время выкладывай, с нетерпением ждем)

Глава 9 (стр. 137 – 151)

Рут опять плакала на берегу и когда Тоньу попытался ее утешить не смогла разговаривать даже с ним попросив его уйти.
— Я знаю из-за кого ты плачешь — сказал ей Тоньу. — Из-за проклятой Ракел! Она была здесь и наверняка сделала тебе какую-то гадость. Ну ничего, потерпи, скоро я избавлю тебя от мучительницы!
Рут, погруженная в свои переживания, не придала тогда значения словам Тоньу, а он пошел в бар Алемона и попросил налить ему виски, а также дать самый острый нож.
— Зачем тебе нож? — удивился Алемон.
— Чтобы убить Ракел! — по простоте душевной ответил Тоньу.
— Выброси эту мысль из головы, — строго сказал Алемон. — И пить тебе не следовало бы. Давай я налью тебе чего-нибудь более вкусного, но менее крепкого.
Тоньу повиновался Алемону, которого уважал, и, пристроившись за столиком в углу бара, стал рассеянно смотреть в окно.
В бар вошел Вандерлей, косвенно напоминав¬ший Тоньу о Ракел, и начинавший было отступать гнев опять охватил Лунатика. А Вандерлей, сам того не ведая, еще и подлил масла в огонь, похва¬ставшись Алемону, как им с Ракел запросто удалось надуть «лопуха» Маркуса Ассунсона.
—  Представляешь, она выдала себя за Рут, и этот дурачок ей поверил! До сих пор не научился различать сестер, так непохожих между собой!
Тоньу, резко сорвавшись с места, побежал на берег — туда, где оставил плачущую Рут.
—  Я все знаю! — сказал он ей. — Вандерлей похваляется, как Ракел провела Маркуса. Я все расскажу Маркусу! Сейчас же поеду в Рио и рас¬скажу!
Рут остановила его порыв, с горечью пояснив, что сама приняла участие в мистификации, зате¬янной Ракел.
— Тогда остается одно: убить ее! — пришел к выводу Тоньу.
— Ты не должен даже думать об этом, — испу¬галась Рут. — Нельзя никого убивать. Ты не Господь, чтобы решать, кому жить, а кому умирать.
— Но как же Он может допускать такое зло! — в отчаянии воскликнул Тоньу.
Рут нечего было ответить своему другу — она и сама думала о том же: как Творец позволяет Ракел безнаказанно вершить зло? Сказала толь¬ко, что Маркус не переживет, если с Ракел слу¬чится какая-нибудь беда. Поэтому Тоньу должен оставить в покое Ракел и готовиться к конкурсу песчаных скульптур, где у него есть все шансы победить.
«Она не права, — думал Тоньу — узнает правду о Ракел, то он разлюбит ее и снова влюбится в Рут».
Помирившись с Маркусом, Ракел вовсе не от¬казалась от намерения повидаться с Вандерлеем и предложить ему отступной — денежный залог того, что она обязательно разведется с нынешним мужем и станет женой Вандерлея.
Как назло, тот укатил в Понтал вместе с Андреа, и сколько времени они собирались там быть, Ракел выяснить не удалось. «А вдруг они там обвенчают¬ся! — пронзила ее догадка. — Нет, я должна увидеть Вандерлея немедленно!» И она, придумав какой-то пустяковый предлог, тоже умчалась в Понтал.
Там, не заботясь о своей репутации замужней женщины, сразу же остановила машину у гости¬ницы и поднялась в номер к Вандерлею. Однако ей все-таки повезло избежать большого позора: Вандерлей и Андреа как раз только что вышли из номера, собираясь уехать в Рио.
— Какая неожиданность! — расплылась в улыбке Андреа. — Ты не нас ли ищешь?
Вандерлей промолчал, но смотрел на Ракел угрожающе.
— Нет, я зашла сюда по делам Маркуса, — вы¬нуждена была ответить та.
— Как жаль, что мы торопимся, — не скрывая своего удовлетворения, молвила Андреа. — Уезжа¬ем домой, в Рио. А то бы могли кофейку попить...
—  Я тоже тороплюсь, — с трудом сдерживая гнев, молвила Ракел.
Затем она гнала автомобиль на предельной ско¬рости, "не соображая, куда едет. А когда эта мысль, наконец, пришла ей в голову, то Ракел обнаружила себя на побережье, чуть ли не в сотне миль от Понтала. Повернув обратно, поехала медленней. Однако совладать с собственной яростью никак не могла и, когда в лобовом стекле замелькали окрестности Понтала, круто свернула к морю. Там, выйдя из маши¬ны, присела на огромный валун, закурила...
— Я расскажу Маркусу, как в прошлый приезд ты выдала себя за Рут! — грозно прозвучало у нее за спиной.
Обернувшись и увидев перед собой Тоньу, Ракел в то же мгновение с силой толкнула его на камень. Тоньу, не ожидавший столь внезапного нападения, потерял равновесие, ударившись головой о валун. Кровь тоненькой струйкой побежала по его виску.
—  Ну и лежи тут, подыхай! — гневно бросила Ракел.
Однако, приехав в родительский дом, она, желая подстраховаться, все же сказала Рут:
— Твой сумасшедший дружок опять на меня по¬кушался. Хотел убить меня! Но я дала ему отпор.
—  Где он? — встревожилась Рут.
— Ты, конечно, беспокоишься о нем, а не о се¬стре, — упрекнула ее Ракел. — Можешь пойти к ва¬луну, посмотреть, как твой дебил истекает кровью.
—  Ты чудовище! — только и смогла ответить Рут, устремившись на помощь Тоньу.
Ракел же, коротко изложив матери, зачем сюда приезжала, собралась обратно в Рио.
—Ты даже не хочешь узнать, жив ли Лунатик? — робко спросила Изаура. — А вдруг ты его... убила?
— Ничего с этим гадом не случится, — уверен¬но заявила Ракел. — Заживет как на собаке.
—  Дочка, — решилась дать еще один совет Изаура, — не гонялась бы ты за Вандерлеем, раз он не хочет на тебе жениться. А то и Маркуса можешь потерять, и все богатство...
—   Богатство я не потеряю! — успокоила ее Ракел, нежно поцеловав мать на прощанье.
Рут вернулась домой поздно, сказала матери, что у Тоньу — сильное сотрясение мозга и он находится в местной клинике. Дежурит возле него Глоринья.
—   Ну  слава  Богу,   живой,  —  с  облегчением вздохнула Изаура. — Хоть он и пытался убить Ракел, а все равно хорошо, что выжил. Поди до¬кажи на суде, что Ракел всего лишь защищалась.
— Она сама напала на него первой, — сказала Рут. — Я верю Тоньу. Очнувшись, он все рассказал.
— Как можно верить сумасшедшему! — недо¬вольно буркнула Изаура, хотя и сама знала, что в данном случае правда была на стороне Тоньу.
Рут не стала возражать матери, зная бесполез¬ность подобных споров. Сейчас ее гораздо больше беспокоило то, о чем сказал Тоньу, придя в сознание:
—  Я вспомнил, как погиб мой отец. Его убил сеньор Донату. А теперь я убью его!
Рут и Глоринья стали упрашивать Тоньу пока никому не говорить о том, что он вспомнил, чтобы не накликать гнев Донату, а лучше заявить обо всем комиссару Родригу. Тоньу, послушавшись их совета, согласился временно помолчать, но твер¬дой уверенности в этом у Рут не было.

Между тем Донату, почувствовав свою полную безнаказанность, стал   поговаривать   о   покупке новых лодок на деньги, якобы скопленные им за долгие годы. Слушая эти речи, рыбаки недоверчи¬во кивали головами: их подозрение в том, что день¬ги у Флориану украл именно Донату, только росло.
А он, не смущаясь недоверием рыбаков, упи¬вался вседозволенностью. «Я здесь хозяин! — твер¬дил как заклинание. — И никто не смеет стано¬виться мне поперек дороги!»
Узнав, что Флориану отдал свою вторую лодку в пользование Шику Белу, Донату решил примерно наказать обоих.
— Tы еще хочешь выйти в море? — спросил он у Маруджу.
Тот не смог устоять перед соблазном, хотя и опасался гнева рыбаков.
— Пока ты со мной, тебя никто не сможет оби¬деть, — заверил его Донату, — Сегодня ночью вы¬ходим в море.
Однако на сей раз операция прошла не столь успешно — Донату с помощью Маруджу успел по¬топить лишь одну лодку Флориану, а когда вернул¬ся за другой, на берег неожиданно пришли Шику Белу и Титу. Но все же Донату повезло: он вместе с Маруджу спрятался за камнями, и рыбаки, обес¬покоенные пропажей лодки Флориану не заметили злоумышленников.
А наутро удачливого злодея вызвали в полицей¬ский участок, и Донату был уверен, что комиссар Родригу опять подозревает его в краже лодки, не имея никаких улик. Поэтому и заявил с порога свой протест:
— До каких пор будет продолжаться эта трав¬ля? Я вынужден подать на тебя в суд, Родригу!
Тот, однако, огорошил Донату письменным заяв¬лением Тоньу, где были подробно изложены обсто¬ятельства гибели его отца. Похолодев от ужаса, До¬нату тем не менее нашел в себе силы защищаться:
— Мало ли что мог написать сумасшедший, да еще и после недавней травмы головы! Ни один суд не примет всерьез эту бумажку.
К сожалению, Родригу нечем было крыть, и он отпустил Донату, предупредив, что будет искать другие доказательства его вины, поскольку верит показаниям Тоньу.
—  Ищи! — ядовито усмехнулся Донату.

Виржилиу, продолжавший плести тайные ин¬триги сразу в нескольких направлениях — против Брену, Ракел, Вандерлея, а также открыто враж¬довавший с Малу и стремившийся сохранить свой брак с Кларитой (при этом не терял надежды ото¬мстить строптивой Тонии), чувствовал иногда, что его рассудок не выдерживает такого напряжения сил. Острая головная боль, начинавшаяся от вис¬ков и вскоре заполняющая собой затылочную часть, распространялась затем на позвоночник, плечи, руки. Виржилиу поспешно глотал обезбо¬ливающие таблетки — самые сильные, какие толь¬ко смог приобрести. Боль заметно притуплялась, но полностью не отступала, и тогда Виржилиу вы¬нужденно прибегал к спиртному, чтобы забыться в тяжелом алкогольном сне.
Кларита, давно заметившая перемену в состоя¬нии мужа, много раз умоляла его обратиться к врачу, но Виржилиу был уверен, что здоров, а головные боли — это всего лишь следствие усталости.
Однако с некоторых пор приступы мигрени участились, и он сам уже подумывал о посещении врача, да все было недосуг. Ни одно затеянное им дело не допускало отлагательства — приходилось действовать немедленно и наверняка. Разве может представиться другая, более благоприятная воз¬можность для свержения Брену, чем закрытие пля¬жей? Нет, конечно, и этим надо, умело воспользо¬ваться. А Ракел? Можно ли спокойно дожидаться, пока она, разведясь с Маркусом, отсудит половину фамильного состояния, собираемого по крохам предками Виржилиу и преумноженного им самим!
Поэтому и не оставалось времени на заботу о собственном здоровье.
В Понтале недовольство горожан мэром проте¬кало волнообразно: то вроде бы они соглашались со своим положением, понимая, что с постройкой очистных сооружений их доходы многократно уве¬личатся, а то вдруг им не хватало терпения, осо¬бенно в конце каждого месяца, когда они привы¬кли подбивать бабки и считать полученную при¬быль, а иные — убытки. Виржилиу, подметивший эту закономерность, не преминул ею воспользо¬ваться и — не сам, конечно, а через верных людей — подбил владельцев магазинов и мелких лавчонок разом забастовать. Пусть покрутится мэр, когда в городе невозможно будет купить даже самых необходимых продуктов!
И вот все магазины закрылись. Однако по-прежнему работал рынок, и за покупками народ устремился туда.
— Что будем делать? — позвонил патрону Сантьягу.
— Надо устроить погром на рынке, — отдал указание Виржилиу. — Только действуйте очень осторожно, чтобы не попасть в руки полиции.
Сам он появился в Понтале, когда беспорядки уже покатились по рынку и резонанс достиг офи¬циальных кругов в Рио, вынужденных признать, что Брену плохо справляется с обязанностями мэра.
— Открой ты эти проклятые пляжи, — в кото¬рый раз посоветовал он шурину. — Тогда и тор¬говцы откроют свои лавки.
— Нет, сейчас нельзя уступать им! — уверенно заявил Брену. — А торговцы вскоре и сами пой¬мут, что лучше иметь небольшой доход, чем во¬обще никакого.
И точно: к концу дня многие лавки открылись, забастовка иссякла сама собой.
Виржилиу, как всегда, не удержался от соблазна повидать Тониу, и на сей раз эта мания чуть не привела его к трагическому исходу. Тониа, защи¬щаясь от назойливого вице-мэра, ударила его по голове довольно тяжелой статуэткой. Виржилиу вынужден был обратиться в местную клинику и объяснить доктору Муньосу, который зашивал ему рассеченную бровь, что стал жертвой хулигана, бросившего камень в Брену, но попавшего в него, Виржилиу. Муньос, опасаясь более тяжелой трав¬мы, сделал рентгеновские снимки черепа и, оза¬даченный полученным результатом, настоятельно посоветовал Виржилиу обратиться к нейрохирургу.
— Не хочу огорчать вас заранее, — сказал он потерпевшему, — но снимки отчетливо показыва¬ют какое-то новообразование в затылочной части мозга. Это может быть последствием какой-то дав¬ней травмы... У вас бывают головные боли?
— Да, — подтвердил Виржилиу, — особенно в последнее время.
— Вам надо немедленно пройти обследование в специальной клинике, чтобы выяснить характер этой опухоли и начать соответствующее лечение.
Предостережение Муньоса вовсе не обеспокои¬ло Виржилиу. «Этот провинциальный лекаришка слишком много на себя берет», — высокомерно по¬думал он.
Дома ему пришлось повторить байку о хулига¬не, покушавшемся на Брену. Кларита восприняла ее с недоверием. А когда Виржилиу попытался об¬нять ее, страстно шепча: «Тониа! Тониа!» — подо¬зрения только укрепились. Позвонив Брену, она легко смогла убедиться в том, что муж ей врал: Брену в тот день не был вместе с Виржилиу на площади и вообще не выходил с ним в город.
— Иногда мне кажется, что он сходит с ума, — не сумела скрыть своего отчаяния Кларита.
Проходя мимо спальни мужа, она осторожно приоткрыла дверь, желая посмотреть, закончился ли его приступ, сопровождавшийся галлюцина¬циями. Виржилиу лежал на спине, широко раски¬нув руки. Дыхание было ровным — уснул. Рядом с кроватью, на полу, валялся пиджак, из внутрен¬него кармана которого выглядывали свернутые в трубочку рентгеновские снимки. Кларита развер¬нула их, но понять смогла лишь то, что это были снимки черепа в двух проекциях. Затем она уви¬дела медицинское заключение, из которого следо¬вало, что Виржилиу нуждается в срочной консультации нейрохирурга. Преодолевая ужас, она пока¬зала свою находку Арлет, и та подтвердила, что на снимках отчетливо просматривается опухоль.
— Боже мой! — упавшим голосом произнесла Кларита. — Теперь я не смогу уйти от него...

Ракел не оставляла попыток встретиться с Вандерлеем наедине, однако ей это никак не удава¬лось, и она заливала свое горе непомерным коли¬чеством виски. Маркус, обеспокоенный тем, что его жена прямо на глазах превращается в алкого¬личку, пытался бороться с ее пагубной привычкой, на что Ракел отвечала:
— Я все еще не могу успокоиться после того, как на меня напал сумасшедший Лунатик.
Маркус обещал заняться Тоньу всерьез — изо¬лировать его от общества, но не мог даже выехать в Понтал и оставить жену в таком состоянии,
А тем временем подоспел день рождения Клариты, который, по обыкновению, праздновался широко, с большим количеством гостей. Сампайу и его семейство были обязательными участниками этих ежегодных празднеств, и нынешнее тоже не стало исключением. Но впервые Андреа пришла на день рождения Клариты со своим новым жени¬хом, и Ракел надеялась улучить момент, когда можно будет предложить деньги Вандерлею за то, чтобы он отказался от брака с Андреа.
Малу, которой отец разрешил проживать дома до окончания каникул, как всегда, не могла не преподнести сюрприз, пригласив на семейное торжество своего нового приятеля — Жоэла. С тех пор как он спас ее на море, Малу, желая до¬садить отцу, приблизила к себе этого простолю¬дина, объясняя их частые встречи тем, что Жоэл якобы учит ее играть на гитаре. Виржилиу пы¬тался пресечь столь странную дружбу, но не мог выказать своего гнева открыто, как в случае с Алоаром, поскольку Жоэл был исполнителем многих акций, направленных против Брену и ор¬ганизованных самим Виржилиу. Была также и другая причина, по которой он терпел в своем доме Жоэла: Тониа! Может быть, узнав о встре¬чах Жоэла с Малу, Тониа разлюбит его и станет более благосклонной к Виржилиу?
Так или иначе, но Жоэл был здесь частым гос¬тем, и Малу с удовольствием дразнила отца, гово¬ря, что выйдет замуж за своего спасителя. Однаж¬ды она брякнула это и при Жоэле, заставив лихо¬радочно забиться его сердце. «А почему бы и в самом деле не использовать эту возможность? — размечтался он. — Сумели же Ракел и Вандерлей окрутить этих богатеньких. Чем же я хуже их? Тем более что на мне висит огромный долг и я не знаю, как буду расплачиваться с Витором».
Тониа же глубоко переживала измену Жоэла и, случайно узнав, что он отправился в Рио на день рождения сеньоры Ассунсон, тайком последовала за ним. Спрятавшись в кустах вблизи дома, она увидела, как Малу и Жоэл целовались на освещен¬ной террасе, и, не совладав с чувством ревности, запустила в соперницу камнем.
Удар ее пришелся, однако, не по Малу, а по Брену, проходившему в тот момент вблизи целу¬ющихся.
Малу, видя, как упал Брену, бросилась ему на помощь, а бдительный Дуарту получил еще одну возможность выслужиться перед патроном, пой¬мав Тониу.
Пока хозяева и гости решали, что с ней де¬лать — отправить в тюрьму или отпустить, как того требовал Брену, — Ракел увлекла Вандерлея в сад и, потеряв над собой всякий контроль, страстно прижалась к нему всем телом.
— Я люблю тебя! Люблю! — говорила она, осы¬пая Вандерлея жаркими поцелуями.
Тот пытался увернуться, но она крепко сцепила руки у него за плечами, не отпуская его и требуя:
— Откажись от Андрея!
Выросший как из-под земли Маркус помог Вандерлею освободиться из объятий Ракел и тотчас же нанес ему сильный удар в скулу. Вандерлей, лишь на мгновение потерявший равновесие, отве¬тил Маркусу еще более сильным ударом. В резуль¬тате между ними завязалась жестокая драка, и Сесару с большим трудом удалось разнять сопер¬ников.
— Готовь документы для развода, — сказал ему Маркус, вытирая кровь с разбитой губы. То же самое он повторил и специально для Ракел, обер¬нувшись к ней: — Я развожусь с тобой и хочу, чтобы ты завтра же убралась из этого дома.

Виржилиу все-таки настоял, чтобы Тониу увез¬ли в полицейский участок, и, явившись туда на следующий день, пообещал, что вытащит ее из тюрьмы, если она станет его любовницей.
— Да пусть я умру за решеткой, но никогда не позволю тебе дотронуться до меня! — ответила ему Тониа.
А час спустя ее освободили, так как Бреиу от¬казался выдвигать против нее обвинение.
Уязвленный Виржилиу поклялся отомстить им обоим и несколько утешился, когда узнал, что Ракел покинула их дом, а Сесар уже приступил к подготовке дела о разводе.
—  Ты должен сделать так, — поучал его Виржилиу, — чтобы у судей не осталось сомнений в супружеской измене Ракел. И пусть она выйдет из зала суда такой же голодранкой, какой была до замужества.
—   Это  не   составит  труда,   —  заверил   его Сесар — Мы приложим имеющиеся у нас фото¬снимки и призовем в свидетели тех, кто наблюдал вчерашнюю сцену в саду.
Однако Виржилиу рано успокоился, полагая, что ему удалось взять верх над авантюристкой: через несколько дней Ракел вновь появилась в их доме и заявила о своей беременности.
Маркус растерялся, не зная, как ему поступить теперь, а Виржилиу, не поверивший Ракел, потре¬бовал, чтобы Кларита отвела ее к своему гинекологу.
— Его сейчас нет в городе, — сказала та.
— Ну тогда сходи с ней к любому другому врачу.
Кларите было неловко сопровождать Ракел в кли¬нику, выполняя указание мужа, но она посоветовала невестке не противиться его воле, чтобы не обо¬стрять и без того сложные отношения в их семье.
В итоге Ракел посетила врача, у которого она якобы наблюдалась и прежде, а Кларита просто подождала ее в коридоре. Выйдя от гинеколога, Ракел показала свекрови медицинское заключе¬ние, подтверждавшее беременность.
Виржилиу застонал от бессильного гнева, а Маркус заявил, что все равно разведется с Ракел, а ребенка оставит себе.
—  Нет, этого тебе сделать не удастся, — отре¬пала Ракел. — Ребенок останется со мной! А также я потребую деньги на его содержание, дом, кото¬рый  строится,  и машину,  подаренную  тобой  к нашей свадьбе.
—  Сынок, не надо выяснять отношения сей¬час, — вмешалась Кларита. — У вас еще будет время все обдумать и прийти к какому-то разум¬ному решению. Не забывай, что Ракел теперь вред¬но волноваться.
Едва она успела это вымолвить, как Ракел, слов¬но в подтверждение ее слов, пошатнулась и стала медленно оседать на пол. Маркус вовремя подхва¬тил ее и на руках отнес в спальню.
—  Срочно вызовите врача! — крикнул он при¬слуге, но Ракел, открыв глаза, тихо произнесла:
—  Не надо... Мне уже лучше...
Потом он еще долго сидел у ее постели, а она, вытирая слезы, благодарила его за участие. Когда же Маркус, наконец, поднялся, чтобы уйти в свою спальню, она слабым голосом попросила его:
—  Побудь со мной этой ночью. Мне почему-то страшно... И очень-очень одиноко...
Маркус не смог ответить отказом на ее просьбу.

Глава 10 (стр. 152 – 166)

Ракел, наконец, поняла, что рискует слишком многим, так безрассудно ища встреч с Вандерлеем: у  Маркуса  уже   скопилось   достаточно   фактов, чтобы на суде обвинить ее в супружеской измене. А лишиться богатства, ради которого и затевалось это замужество, она конечно же не хотела. Поэтому и решила затаиться, выждать некоторое время. Прежде всего надо было заставить Маркуса отказаться от развода, а заодно и посмотреть на поведение Вандерлея. При воспоминании о бывшем любовнике Ракел приходила в неистовство: как посмел он, нарушив их договор, самостоятельно устраивать свою судьбу и приумножать собственный капитал!
А Маркус терзался от боли и сомнений, глядя на эту притихшую, присмиревшую Ракел. Ему казалось, что она тоже мучается оттого, что боится потерять его, Маркуса, и что ей дорога его любовь. Думать о том, что Ракел интересует только их фамильный капитал, очень не хотелось, и Маркус всячески гнал от себя эту мысль.
Наблюдая за сыном, Виржилиу не сомневался, что тот уже согласен взять обратно свое заявление о разводе, и при каждом удобном случае считал своим долгом напомнить невестке:
— Не надейся, что твои дешевые уловки заставят Маркуса отказаться от развода.
— Сейчас это уже не имеет значения, — отвечала она. — Я сама буду настаивать на расторжении нашего брака.
«Ну что ж, похвально, — мысленно одобрил ее Виржилиу. — Развод ты получишь, а вот оттяпать часть моего капитала у тебя, голубушка, не получится».
Ракел, в свою очередь, догадывалась, о чем помышляет ее свекор, и придумывала дополнительные ухищрения для соответствующей обработки Маркуса. Так, заметив, что он скучает, если она подолгу находится у матери в Понтале, стала ездить туда чаще, возвращаясь в Рио лишь на денек-другой.
Изаура очень переживала за дочь, но та всякий раз успокаивала ее, уверенно заявляя, что никакого развода в ближайшие полгода не будет.
—  Ой, дочка, ты так обидела Маркуса, что он вряд ли тебя простит, — высказывала свои сомнения Изаура.
— Мама, о чем ты говоришь! — смеялась в ответ Ракел. — Маркус тупее, чем Тоньу Лунатик! Мне ничего, не стоит обвести своего муженька вокруг пальца. Вот увидишь: завтра он приедет сюда поздравить меня с днем рождения — несмотря на нашу ссору. Она оказалась права: на следующий день в Понтал приехал не только Маркус, но и пожаловало все семейство Ассунсон, включая его главу. И в этом не было ничего странного. Наоборот — не мог же Виржилиу пропустить столь, удобный случай для еще одной встречи Ракел и Вандерлея! А потому и подготовил невестке сюрприз.
— Поскольку  это  день рождения  не  только Ракел, но и Рут,  то я счиггаю необходимым отпраздновать его здесь, в Понтале, — пояснил он Флориану и Изауре. — Вы, наверное, знаете, что недалеко отсюда находится наше загородное имение? Бот я и приглашаю вас туда. Там есть все условия  для того, чтобы устроить настоящий праздник.
Изаура восприняла эту идею с восторгом, Флориану тоже не стал возражать, заботясь о примирение Ракел и Маркуса.
Рут молча повиновалась воле родителей, не ожидая от праздника ничего хорошего. Eй по-прежнему было тяжело находиться в обществе Маркуса, любящего Ракел и страдающего из-за своей неудачной любви.. Но креме этой, ставшей уже привычной боли, Рут ожидало еще одно трудное испытание: среди гостей, приглашенных Виржилиу, были Арлет и Сесар. Ничего не подозревавшая Арлет очень хотела, чтобы двое дорогих ей людей — жених и лучшая подруга — тоже подружились и потому Рут вынуждена была весь вечер общаться с Сесаром.
—  Спасибо тебе, — сказал он ей, улучив момент, когда Арлет их не могла слышать. — Я надеюсь, ты и впредь будешь хранить нашу тайну? —  Оставь меня, Сесар, — взмолилась Рут. — Неужели ты не видишь, какой ценой мне дается это молчание?
—  Прости, — сразу же ретировался он. — Я только хотел тебя поблагодарить.
Напряжение, в котором пребывала Рут, достиг¬ло своего предела и прорвалось предательскими слезами. Ничего не видя перед особой, она поспе¬шила уйти с освещенной террасы в тень, где и дала волю слезам.
— Рут, милая, не плачь, — сказал, выйдя из-за деревьев, Тоньу. — Я чувствовал, что тебе сейчас очень плохо, и потому пришел сюда.
Припав к его плечу, Рут продолжала беззвучно плакать.
— Тебя обидел тот мужчина, с которым ты раз¬говаривала? — спросил Тоньу. — Не волнуйся, я с ним поквитаюсь. Что он от тебя хотел?
— Не надо его трогать, Тоньу, — попросила Рут. — Этот человек принес мне много боли, а теперь он — жених Арлет. Ты ведь знаешь, какая она хорошая, и не станешь доставлять ей лившие страдания?
— Но если он — такой гад, то надо предупредить Арлет, — резонно заметил Тоньу.
— Тут не все так просто, как кажется на первый взгляд, — с трудом выговорила Рут. — Я могу это рассказать только тебе, но больше никому, даже Арлет… В общем, когда-то я любила Сесара, а он меня обманул. Не женился, хотя обещал, и бросил меня, когда узнал, что я беременна. Мне пришлось уехать из Рио туда, где меня никто не знал. Так я оказалась в имении Арлет. Ребеночек мой родился очень слабым и прожил совсем недолго. Я и сама была на грани гибели, но меня выходила Арлет. Можно сказать, она вернула меня к жизни... Те¬перь ты понимаешь, почему я не могу открыть ей всю правду?
— Да, — с горечью молвил Тоньу. — Наверно, он должен сделать это сам, если любит Арлет, а не обманывать ее, как тебя. Я не хочу, чтобы он обидел еще и Арлет! Придется мне все-таки наказать его!
— Ты не станешь этого делать, — твердо про¬изнесла Рут. — Иначе мне будет еще больней.
— Ладно, я подумаю, как быть, — неопределенно ответил Тоньу.
А в это время Ракел вела свою изощренную игру с Маркусом.
— Я посмотрела подарки. Среди них нет одного — твоего, — сказала она с печалью в голосе.
Маркус молча выписал ей чек, но она с обидой отклонила его:
— Мне не нужны деньги. Я хотела получить от тебя хотя бы маленький букет цветов.
Маркус смутился, а затем, волнуясь, стал просить у нее прощения. Закончилась эта сцена долгим нежным поцелуем, и в Рио супруги вернулись, достигнув полного примирения.
«Ну что? — бросив победоносный взгляд на Виржилиу, безмолвно спросила его Ракел. — Твой план провалился. Ты думал, я так глупа, что опять бро¬шусь на шею Вандерлею в присутствии гостей? Нет, у меня хватит выдержки дождаться лучших времен!»

Алоар появился в доме Виржилиу, чтобы представить ему человека, которого он нашел на место управляющего поместьем. Однако Виржилиу был настроен совсем иначе, нежели в прошлую их встречу.
— Я хотел бы, — сказал он Алоару, — чтобы ты по-прежнему оставался управляющим. Возможно, я тогда чересчур погорячился, ты не держи на меня зла. Это все из-за моей безумной дочери. Но теперь она будет далеко отсюда — в Швейцарии, так что ты сможешь спокойно работать. Договорились?
—  Да, — рассеянно ответил Алоар, опечаленный вестью о скором отъезде Малу.
Уйти, не повидавшись с ней, он не мог и попросил горничную разыскать ее.
—  Спасибо, — сказала Малу, выйдя к нему. — Кажется, я приобрела в твоем лице настоящего друга. Ты узнал от отца, что он высылает меня из страны?
— Да.
— И захотел меня утешить?
— Не только, — серьезно ответил Алоар. — Воз¬можно, я могу тебе чем-то помочь?
— Это было бы здорово! — сразу же ухватилась за его предложение Малу. — Пойдём в сад, там все обсудим. Понимаешь, я просто не имею права до¬ставить папочке такое удовольствие — уехать на другой континент. К тому же в моей поддержке сейчас очень нуждается мама... А ты и вправду готов мне помочь?
— Да. Только объясни, что ты задумала.
— Потом объясню! — весело бросила Малу и, чмокнув Алоара в щеку, побежала обратно к дому,  крикнув на бегу: — Жди меня здесь, я скоро вернусь!
Ворвавшись в кабинет отца, она с порога заявила ему, что… беременна от Алоара.
Ошеломленный Виржилиу не мог вымолвить ни слова, и на подмогу ему пришел находившийся здесь же Маркус.
—  Это твоя очередная шутка? — спросил он у сестры.
— Увы!.. — молвила она, потупив взор. — Разве такими вещами шутят?
— Но вначале ты сообщила об этом с радостной улыбкой, — напомнил ей Маркус.
Виржилиу все еще пребывал в состоянии шока.
— Разумеется, — ответила Малу в своей обыч¬ной манере. — Тут есть и некоторые плюсы: я теперь не смогу ехать в Швейцарию.
—  Негодяйка! Шлюха! — взорвался наконец Виржилиу — Дуарту был прав, когда предупреждал меня! Так вот почему этот подонок так хотел уволиться! Нашкодил — и в сторону? Нет, я убью его! Он уже уехал? Догнать его немедленно!
—  Папочка, не кипятись, — насмешливо вставила Малу. — Алоар не собирается от тебя бежать. Он ждет меня в саду;
— Маркус, тащи его сюда? — распорядился разгневанный Виржилиу.
— Алоара не надо тащить, — гордо произнесла Малу — Он сам придет.
В сад она отправилась вместе с Маркусом и там сообщила Алоару о своей проделке.
— Tы с ума сошла! — рассердился тот.
— Но ведь ты же обещал мне помочь, — сказала в свое оправдание Малу. — Это единственный спо¬соб отменить поездку в Швейцарию.
— Так ты все выдумала? Нет никакой беременности?— догадался Маржус.
— Ну конечно! — ответила она брату — Мы с Алоаром даже не целовались, откуда ж взяться беременности?
— Но как ты могла так подставить его? — возмутился Маркус.
— Алоар — мой друг. Он не бросит меня в беде. Правда, Алоар?
— Ну что мне с ней делать? — молвил он, обращаясь к Маркусу.
—  Жениться! — подсказала Малу.— Да, же¬ниться. Что вы на меня так уставились? Бывают же фиктивные браки. Ну, Алоар, ты поможешь мне?
В ее голосе была такая искренняя мольба, что у Алоара больно сжалось сердце: до чего же несчастная и беззащитная эта девочка!
— А твой отец согласится? — спросил он неуве¬ренно.
— Мы же  не будем . говорить ему,  что наш брак — фиктивный! А чтобы спасти семью от позора, он сам будет заставлять тебя жениться. Пойдем к нему, — взяв Алоара за руку, она добавила, желая придать ему большей уверенности: — Не бойся, Маркус нас не выдаст.
Виржилиу повел себя именно так, как и предсказывала Малу, — потребовал от Алоара, чтобы тот женился на его дочери. Правда, при этом он выдвинул еще одно условие:
— Обвенчаетесь — и чтобы духу вашего здесь не было. Увози свою жену куда хочешь, а я больше не пущу ее на порог этого дома!
В ответ на его выпад Малу заявила, что желает получить в качестве приданого бывшую ферму Арлет, где они и будут жить с Алоаром.
— А иначе никакой свадьбы не будет, и я оста¬нусь матерью-одиночкой! — пригрозила она отцу,
— Ладно, получай свою ферму и катись отсюда побыстрее! — вынужден  был пойти на уступку Виржилиу.
Маркус, немало удивленный поведением Алоара, попытался откровенно поговорить с ним наедине.
—  Как ей удалось заморочить тебе голову? — не скрыл он своего изумления. — Ведь брак, пусть и фиктивный, накладывает на человека много обязанностей. А характер у моей сестрицы такой, что ты с ней еще хлебнешь лиха.
— Я тоже раньше так думал, — сказал Алоар, — но потом понял, что вся эта задиристость, дерзость, неуравновешенность идут от глубинного страдания. Малу — чистая и искренняя, благородная!
Маркус смотрел на него во все глаза, пораженный услышанным, а Алоар между тем продолжал:
—  Знаешь, на ферме она совсем не такая, как здесь. Ровная, спокойная,    доброжелательная. Озорная, конечно, — улыбнулся он, давая понять, что озорство Малу ему явно по нраву.
— Так, может, вы меня разыграли с этим фиктивным браком? А на самом деле у вас любовь? — спросил Маркус, совсем сбитый с толку.
— Нет, брак действительно фиктивный, — ответил Алоар. — что касается любви... Возможно, она присутствует, но только с моей стороны...
— В таком случае я желаю тебе удачи, — ободрил его Маркус. — Малу взбалмошная, но добрая и чистая, тут ты прав. А на тебя, кажется, тоже можно положиться. Так что со временем, думаю, вы сможете стать замечательной парой. Малу умеет ценить добро, и, не сомневаюсь, она тебя еще полюбит!

Успешно пройдя испытание во время дня рождения, Ракел продолжала следовать избранной тактике: встреч с Вандерлеем не искала, Маркусу старалась не грубить, открытых столкновений с Виржилиу избегала. Вот только от обильной выпивки отказаться никак не могла, и Маркуса это очень беспокоило.
— Ты же беременна, — взывал он к ее материнским чувствам. — Подумай о ребенке!
—  Я пытаюсь пить меньше, — беззастенчиво врала она, — но у меня пока это не получается.
— Прости, может, тебе стоит... пройти курс лечения? — однажды предложил Маркус.
—  На ребенке это отразится не меньше, чем спиртное, — тотчас же нашлась она.
—  Есть методы психологического воздействия. Гипноз, например.
— Хорошо, я подумаю. Но прежде попробую обойтись собственными силами. Знаешь, это давняя привычка. Я не хотела тебе говорить, что мой отец раньше очень много пил. По сути, он был алкоголиком.
— Кто бы мог подумать! — изумился Маркус. — Он производит впечатление вполне здорового человека и к спиртному, по-моему, равнодушен.
—  Это он стал таким после лечения. А когда мы с Рут были детьми, он частенько угощал нас вином и сигаретами. Ты мне не веришь?
— Честно говоря, не могу представить сеньора Флориану алкоголиком.
— И тем не менее все это было. Рут, к счастью, оказалась сильней меня, а я, увы, пристрастилась к сигаретам и выпивке. Но я избавлюсь от этой привычки! Клянусь тебе. Ради нашего малыша постараюсь.
Виржилиу с огорчением наблюдал, как налаживаются отношения Маркуса и Ракел, и не мог ничего придумать, чтобы помешать этому. На некоторое время его внимание отвлекла Малу со своим сумасбродным замужеством, но она уехала в свадебное путешествие, и теперь надо было вновь за¬няться судьбой сына.
Однако сосредоточиться на этой проблеме Виржилиу помешала Кларита: Дуарту донес, что она принимала у себя Алемона — разумеется, не сообщив об этом мужу. Виржилиу устроил ей скандал, на что Кларита ответила коротко:
— Ты свободен, и я — свободна. Наш брак существует лишь формально.
Виржилиу не мог смириться с существованием соперника и велел Дуарту навести подробные справки о прошлом Алемона.
А тут как раз и Маркус заявил, что передумал разводиться с Ракел. «Придется все начинать заново», — с досадой подумал Виржилиу.
Несколько дней он пребывал в дурном располо¬жении духа, однако затем вдруг повеселел, изобретя новую ловушку для Ракел.
— Мы должны сделать Вандерлея своим союз¬ником! — огорошил он Андреа, призвав ее для очередной беседы. — Да, не удивляйся. В этом заключается суть моего плана. Ты предложишь своему маклеру такую сумму денег, против которой он не устоит. Разумеется, ему надо будет сказать, что это моя просьба, а ты только выполняешь роль посред¬ника.
— Я пока ничего не поняла, — растерянно молвила Андреа. — Деньги-то зачем?
— Затем, чтобы Вандерлей заманил куда-нибудь Ракел и сообщил нам о готовящейся встрече. А я пошлю туда Маркуса.
—  Вряд ли он согласится, — возразила Андреа.   —  Мне   кажется,   Вандерлей   по-прежнему любит Ракел, а на мне собирается жениться только из-за денег.
— Скажи ему, что хочешь отомстить своей бывшей сопернице. И еще можешь пригрозить: мол, если он не выполнит твое желание, то ты усом¬нишься в его любви и никакой свадьбы не будет.
Андреа в точности выполнила указания своего наставника, но Вандерлей счел эту затею весьма рискованной:
—   Если Маркус застукает нас с Ракел, то попросту убьет меня! Хотя... Сколько там предлагает сеньор Виржилиу?
Поразмыслив так и эдак, он в конце концов при¬шел к выводу, что игра стоит свеч, и начал торг:
—  Пусть он в придачу к этим деньгам отдаст мне также ферму, которую недавно купил у Арлет.
—  Ее получила Малу — в качестве приданого, — напомнила Андреа.
— А меня это не касается! — совсем зарвался Вандерлей. — Если сеньор Виржилиу собирается оставить с носом Ракел, то он не станет упираться из-за такой мелочи.
— Черт с ним! Пусть подавится этой фермой! — заявил Виржилиу, когда Андреа передала ему требование Вандерлея.

Неожиданный звонок заставил учащенно забиться сердце Ракел. «Ага, значит, не можешь прожить без меня! — злорадно подумала она о Вандерлее. — Богатство, конечно, иметь приятно, да оно не способно заменить любовь. Теперь ты это понял?»
А Вандерлей, словно вторя ее мыслям, говорил о том, что ему трудно общаться с Андреа, которую он не любит, и что безмерно соскучился по Ракел.
— Я тоже истосковалась по тебе, — не стала скрывать она и с радостью согласилась прийти на свидание.
Встретились они в ресторане, где Ракел, как всегда, позволила себе выпить лишнего и стала буквально тащить Вандерлея к нему в номер. Вандерлей, однако, изо всех сил упирался, пребывая в постоянном напряжении. «Когда же появится этот лопоухий муж?» — ругал он про себя Маркуса, обозленный его непростительной медлительностью.
А Маркус, не посвященный в интриги Виржи¬лиу, в это время вел переговоры со своим партне¬ром по бизнесу, и Сесар сбился с ног, ища его по всему Рио.
—  Я не смог найти Маркуса, — наконец доло¬жил он Виржилиу.
— Проклятье! — выругался тот. — Придется на¬значать еще одну встречу. Ну что ж, поезжай в ресторан и незаметно дай отбой Вандерлею.
Ракел, окрыленная этим первым, оставшимся безнаказанным свиданием, уже сама искала новой встречи с Вандерлеем, причем не на людях, а в каком-нибудь укромном местечке, где можно было бы безбоязненно предаться любви.
—  Ну хорошо, — якобы согласившись с ней, сказал Вандерлей. — Мы встретимся в ресторане отеля, выпьем там немножко, потанцуем, а потом поднимемся ко мне в номер.
Виржилиу на сей раз специально позаботился о том, чтобы Маркус никуда не отлучался, и в на¬значенный час сказал ему:
—  Твоя жена сейчас находится в ресторане с Вандерлеем. Поезжай туда. Но помни, что инициатором этой встречи был не он, а она. Поэтому держи себя в руках и не вздумай учинить там драку.
В ресторан они отправились с Сесаром и, уст¬роившись за портьерой, стали свидетелями разго¬вора Вандерлея и Ракел.
— С Андреа мне бывает очень тяжело, — сказал Вандерлей, специально провоцируя Ракел на от¬кровенность, так как уже заметил появившихся здесь Маркуса и Сесара. — Вчера мы с ней так поссорились! Едва не подрались.
—  Ой, а каково мне приходится, если бы ты знал!    —    тоже    позволила    себе    поплакаться Ракел. — Один Виржилиу чего стоит! Так и пышет ненавистью ко мне. А уж как меня раздражает Маркус! Большего тупицы и зануды я в своей жизни не встречала. Иногда мне просто хочется тюкнуть его чем-нибудь тяжелым по голове, чтобы он навек заткнулся со своей заботливостью и нравоучениями. «Ты слишком много пьешь. Это вредно», — передразнила она Маркуса и тотчас же добавила: — Давай выпьем за нашу любовь и наше с тобой счастье!
—  Все, с меня достаточно, — глухо произнес Маркус. — Пойдем отсюда, Сесар.
Из ресторана они вышли тем же путем, каким и вошли, — через служебный вход, и их пребыва¬ние осталось для Ракел тайной.
Вернувшись домой, Маркус сразу же стал бро¬сать платья жены в чемоданы, и за этим занятием его застала Кларита.
—  Что случилось? Вы опять поссорились? — обеспокоилась она.
— Нет, мы не ссорились, — с горькой усмешкой ответил Маркус. — Просто я слышал, как она говорила Вандерлею, что любит его и ненавидит меня.
—  Где ты слышал?
— В ресторане. Она сейчас там — пьет с Вандерлеем за их будущую совместную жизнь.
— Тебя послал туда отец? — догадалась Кларита. — Он не имел права на такую грязную интригу!
—  Нет, мама, — возразил Маркус. — Отец открыл мне глаза на Ракел, и я ему за это благодарен.

Спасибочки

DenLi, а ты иллюстрации в книге сможешь отсканировать, пли-и-из?

Всем привет. Просмотрела всю тему и не нашла страниц 4-5. Девочки, может кто-нибудь из вас выложить, если не сложно?

Хе Смотрю в книгу... Спасибо большое

Глава 13 (стр. 198 – 213)

По приезде домой Рут довелось пережить еще один удар: мать встретила ее холодно, почти враждебно.
— Ну что, у тебя ничего не получилось с Маркусом? — спросила она, не скрывая, что ее удовлетворил бы отрицательный ответ.
— Пока не получилось, — ответила Рут. — Но сеньора Кларита убеждена, что Маркус меня полюбит.
— Ты ей все рассказала? — изумилась Изаура. — И она тебя поддерживает?
— Да.
— Но развод все-таки состоится?
— Маркус полагает, что это неизбежно.
— Ну тогда нечего ходить в платье Ракел и носить обручальное кольцо! Сними его сейчас же! — грубовато потребовала Изаура. — Ты не Ракел!
— Мама, не надо так волноваться, — попыталась успокоить ее Рут, понимая, что у матери помутился рассудок после смерти Ракел.
Флориану подтвердил ее догадку:
— Ты не обижайся на мать, она стала странной в последнее время. По ночам пробирается к новым лодкам, которые купил Маркус, и сдирает с них краску. А я по утрам заново их подкрашиваю... Перед людьми  стыдно...  Так  она убивается  по Ракел.
Рут слушала отца со слезами на глазах, а затем, пожалев мать, сняла кольцо и платье Ракел, надела свою привычную одежду и волосы собрала в тугой пучок, как делала это прежде.
Увидев ее в таком облике, Тоньу забеспокоился:
— Сейчас ты совсем не похожа на Ракел. Оденься и причешись, как она! А то Маркус может тебя увидеть, он сейчас в Понтале. И тогда все откроется...
— Ну и что из того? — остекленелым взглядом уставилась на него Изаура. — Что из того, я тебя спрашиваю? Кто ты такой, чтобы лезть в нашу семью? Пусть Маркус все узнает! Потому что Рут не должна занимать место Ракел!
Тоньу растерялся, а Флориану силой увел жену в спальню.
— Дай ей успокоительного, — сказал он дочери, вернувшись в гостиную. — И надень, пожалуйста, платье Ракел. Тоньу прав. А мать ты не слушай, она несет бред.
Последовав совету отца и Тоньу, Рут вновь облачилась в платье сестры и в таком наряде отправилась на рынок за продуктами, не предполагая, каким тяжелым испытанием станет для нее этот выход в город. Уже с первых шагов по улице она ощутила на себе враждебные взгляды и отчетливо услышала у себя за спиной их шепот: «У, ведьма!.. Даже смерть ее не берет!.. Бедняжка Рут погибла, а эта вон процветает!..»
— Тоньу; я не вынесу этого, — сказала она ему, возвращаясь с рынка. — Они все меня ненавидят!
Тоньу перестал лепить свою скульптуру из песка и, как мог, стал утешать Руг:
—Пойми, они не тебя ненавидят, а Ракел!
— Мне от этого не легче!
— Но ты ведь любишь Маркуса? Тогда — терпи!..
Он осекся, заметив, что стоявшие поодаль рыбаки смотрят на них с явным изумлением: о чем так мирно могут беседовать эти двое?
— Рут, порушь мою скульптуру! — потребовал Тоньу.
— Зачем? — пришла в недоумение она.
— Пусть рыбаки не сомневаются, что ты — Ракел.
— Мне больно разрушать такую красоту.
Рут отдалилась от него на несколько шагов, а затем, разбежавшись, сломала песчаную скульптуру.
— Смейся! Громко смейся, — подсказал Тоньу. Рут попыталась изобразить хохот, но он получился более похожим на рыдания.
Рыбаки, однако, не заметили столь существенной детали и, устремившись на помощь Тоньу, схватили Рут, полагая, что она — Ракел, и поволокли к морю.
— Сейчас ты ответишь за все зло, которое натворила! — приговаривали они, окуная Рут головой в воду. — Если сама не утонула, то мы тебе поможем.
— Оставьте ее! Отпустите! — вынужден был нарушить конспирацию Тоньу, испугавшись, что Рут захлебнется. — Пусть ее судит Господь Бог!
Рыбаки, движимые жаждой возмездия, не слышали Тоньу, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы на помощь дочери не подоспел Флориану. Лишь увидев его, рыбаки спохватились и поняли, что зашли слишком далеко.
— Я же говорю тебе: кончай эту комедию, — бросила Изаура плачущей Рут, узнав, что случилось на берегу. — Тебя попросту убьют!
— Нет! — вдруг решительно заявила Рут. — Я пойду до конца, чего бы мне это ни стоило!
— В тебе нет сердца! — обвинила ее Изаура.
Едва Рут успела отдышаться и высушить волосы, как случилось еще одно малоприятное событие: в спальню к ней тайком пробрался Вандерлей.
— Я узнал, что ты в Понтале, и не смог тебя не повидать! — заявил он, сразу же набросившись на Рут с поцелуями.
— Уйди, негодяй! — отбивалась она изо всех сил. — Катись к своей невесте, к Андреа!
— Да что с тобой? — опешил Вандерлей. — Я же люблю тебя! А на Андреа женюсь из-за денег.
— Подонок! — продолжала свое Рут. — Не смей приближаться ко мне! Забудь меня!
Окончательно сбитый с толку, Вандерлеи попятился к выходу.
А спустя час он сказал Алемону, сидя в его баре:
— К сожалению, Ракел уже не та женщина, которую я знал!..

Приобретя неожиданного союзника в лице Сесара, Донату уверенно приступил к осуществлению их совместного плана: разбавив молоко спиртом, он подсунул это питье Тоньу и стал нарочно его подначивать. Спирт ударил в голову Тоньу, и он, в конце концов, набросился на отчима с кулаками.
— Tы убил моего отца, а я убью тебя! — кричал, не владея собой, Тоньу.
В этот момент как раз и появился Сесар, без промедления отправивший Тоньу в психбольницу. Убитая горем Алзира тем не менее догадалась попробовать молоко, которое пил Тоньу, и спрятала кувшин подальше от глаз Донату. Затем, разыскав Глоринью и Титу, сказала им, что Донату специально подпоил Тоньу, чтобы избавиться от него.
— Ты должна все это рассказать комиссару, — заявил Титу. — Пойдем к нему!
Однако Донату заметил, что кувшин с молоком исчез, и, пока Алзира отсутствовала, обыскал весь дом. Когда же Титу привел комиссара, в кувшине уже было обычное молоко, без всяких примесей.
— Я клянусь, что там был спирт! — плакала Алзира.
— Не плачь, — сказал ей Родригу. — Я верю тебе. Просто этот негодяй успел уничтожить улику.
А Тоньу между тем метался на больничной койке, повторяя: «Донату убил моего отца, а я убью его!» Затем, после большой дозы успокоительного, он затих и, лишь проснувшись на следующее утро, осознал, где находится.
— Доктор, отпустите меня, — взмолился он, — я бываю буйным только от спиртного.
— А вчера вы что-нибудь пили?
— Нет.
— Ну вот видите, — развел руками врач, — спиртное тут ни при чем. Просто болезнь обострилась, и вас надо лечить.
Тоньу сник, понимая, что теперь он может не выйти отсюда никогда. В печали и унынии провел еще два дня, а на третий — исчез. Но уйти далеко ему не удалось: санитары схватили Тоньу в больничном саду и водворили обратно. Доктор же, опасаясь нового побега, лишь ужесточил режим содержания Тоньу.
— Я должна его навестить! — волновалась Рут, узнавая от отца новости о Тоньу.
— Ты не можешь сейчас этого сделать, — уговаривал ее Флориану. — Ведь даже Глоринья не знает, что ты — Рут. Представь, какой шум она поднимет, когда увидит Ракел в палате Тоньу! Hex дочка, ты должна потерпеть хотя бы до судебного разбирательства. А потом найдешь способ, как повидать Тоньу.

И вот наступил день, когда Кларита приехала за Рут, чтобы отвезти ее в суд.
— Маркус удивляется, почему ты сама не захотела приехать на своей машине. Я объяснила ему, что после несчастного случая ты боишься садиться уза руль, — предупредила ее Кларита.
— Я трушу перед завтрашним судом, — призналась Рут.
— Не стоит, — уверенно заявила Кларита. — Сегодня мы устроим нечто вроде праздничного ужина в связи с твоим возвращением, а там, глядишь, вы с Маркусом и помиритесь. Почему-то мне так кажется.
— Нет, он меня ненавидит, — печально молвила Рут. — Ни разу не зашел к нам, хотя бывал в Понтале часто.    .
— Это он выдерживает характер. А на самом деле все еще любит тебя.
— Да он любит Ракел, — напомнила ей Рут. — А вовсе не меня.
Во время ужина Маркус поднял бокал за предстоящий развод и, увидев, что Рут отказалась пить, потребовал, чтобы она немедленно сняла обручальное кольцо.
Кларита вступилась за Рут, призвав Маркуса сохранять достоинство и элементарные правила приличия. Виржилиу помалкивал, но Маркус чувствовал с его стороны явную поддержку.
— Простите, мне лучше уйти, — сказала Рут, боясь, что в любой момент может расплакаться.
— Ну вот, чего ты добился? — упрекнула сына Кларита, когда Рут ушла в свою комнату. — Тебе доставляет удовольствие изводить беременную жену?
— Да, я несколько погорячился, — вынужден был признать Маркус. — Сейчас попробую ее успокоить.
Войдя в спальню и увидев там рыдающую Рут, он ощутил острый укол в сердце и стал просить у нее прощения.
— Я не виновата, что так получилось, — сказала Рут не от имени Ракел, а от своего собственного. — Не виновата, что люблю тебя, что хочу быть рядом с тобой!
От этих ее слов у Маркуса все поплыло перед глазами, и он, не отдавая себе отчета, стал нежно и страстно целовать жену.
Ночь перед разводом они провели вместе, в одной постели.
Утром Кларита прямо спросила сына, стоит ли ему ехать в суд.
— Вчерашняя ночь ничего не значит, — упрямо ответил он.
— И все же подумай хорошенько, прежде чем предстанешь перед судьей.
То же самое она сказала и Рут.
В суд они поехали вчетвером — разводящиеся супруги, Сесар и Кларита.
— Действительно ли такая приятная молодая пара намерена расторгнуть свой брак? — спросил судья, и Маркус уже в следующее мгновение, без всякой паузы, ответил:
— Да-
— А вы что скажете? — обратился судья к Рут.
— Я люблю Маркуса, — произнесла она тихо, но твердо, — и хочу быть его женой.
— В таком случае я не могу развести вас сегодня, — заявил судья. — Придется дать вам время на дополнительное обдумывание.

Из суда ехали молча, не желая выяснять отношения в присутствии Сесара. Сам он старался держать нейтралитет, но слишком сосредоточенный взгляд и нахмуренные брови выдавали его неудовольствие результатом. Кларита же не скрывала своей радости, и глаза ее светились озорной улыбкой. Рут и Маркус пребывали в смятении.
Дома их ожидала гостья — Андреа.
— Прости, не удержалась, приехала тебя поздравить, — бросилась она к Маркусу. — Теперь ты опять свободный мужчина!
Он растерялся, не зная, как выйти из этой неловкой ситуации, но неожиданно для всех подала голос Рут, причем так, как вполне могла бы это сделать Ракел.
— Ты несколько поторопилась с поздравлениями, — обратилась она к Андреа. — Должна тебя огорчить: Маркус по-прежнему мой муж, а я — его жена!
Теперь растерялась Андреа, и Маркус, пожалев ее, пояснил:
— Развод временно отложили, но ты не ошиблась в главном: я — свободный мужчина. А Ракел уедет к своим родителям.
— Нет! — проявила характер Рут. —- Я остаюсь здесь. Жена должна быть рядом с мужем! — и, поймав одобрительный взгляд Клариты, продолжила с еще большим куражом, подражая сестре: — Меня тошнит от моего городка и запаха креветок. Поэтому я хочу, чтобы мой сын родился здесь, в доме своего отца! И еще — не хочу, чтобы кое-кто вновь попытался завладеть моим мужем.
— А по-моему, тут совсем другая причина, — приняла вызов Андреа. — Ты цепляешься за Маркуса, потому что тебя бросил Вандерлей!
Сказав это, она победоносно расхохоталась, и Рут, неожиданно даже для себя, отвесила ей звонкую пощечину.
— Ты совсем сошла с ума! — бросился к ней Маркус.
— Я должна защищать себя, если этого не может сделать мой муж! — бросила ему упрек Рут.
Кларита едва сдержалась, чтобы не зааплодировать.
— Наглая плебейка! — процедила сквозь зубы Андреа, потирая покрасневшую от удара щеку.
— Маркус, если ты не уймешь свою гостью, — предупредила Рут, — то мне придется самой поставить ее на место. И я сумею это сделать, можешь не сомневаться. А то, что я за свою жизнь перечистила множество креветок, никому не дает права унижать меня.
«Ты? Чистила креветок? — хотел было уличить ее во лжи Маркус, но что-то в тоне Рут заставило его сдержаться. — Ничего не понимаю: когда она врала — прежде или теперь?»
Кларита рассудила, что именно сейчас ей пора вмешаться и остановить схватку двух соперниц. Таким образом, моральную победу одержала Рут, и Маркус не без удивления поймал себя на мысли, что он рад за жену.

Обозленный очередной неудачей, Виржилиу опять плохо спал ночью и опять в полубреду звал Тониу. А утром вдруг заявил, что едет по делам в Понтал. Рут облегченно вздохнула: в отсутствие Виржилиу ей легче будет выбраться из дому и повидать, наконец, Тоньу. Она не знала, что, уезжая, Виржилиу не забыл дать указание Дуарту, чтобы тот на всякий случай присматривал за ней.
Самому же Виржилиу повезло: Тониу он встретил на улице и, резко затормозив, попытался силой втащить ее в машину. Тонна отчаянно сопротивлялась, но Виржилиу оказался сильнее. Бросив ее на сиденье, он захлопнул дверцу...
И тут как из-под земли вырос Муньос — с пистолетом в руках.
— Стой, негодяй! — произнес он угрожающе. — Отпусти девушку, или я тебя застрелю!
Виржилиу вынужден был повиноваться. Тониа, трепеща от гнева и ужаса, вышла из машины, а Муньос не удержался и со всего размаха ударил Виржилиу в скулу.
— Если ещё раз посмеешь ее тронуть, я тебя не так отделаю! — пригрозил он напоследок.
Виржилиу долго не мог оправиться от удара. Глаз его заплыл, голова гудела от боли. Надо было срочно приложить какой-нибудь компресс или примочку но ехать в местную больницу к тому же доктору Муньосу Виржилиу не мог. Медленно тронувшись с места, он остановил автомобиль у дома Брену.
Помощь ему оказали Вера и Мария-Элена.
— Эти бандиты совсем распустились! — возмущался Виржилиу, сидя в кресле и прикладывая примочку к глазу — Средь бела дня угрожают пистолетом!
Вера не могла поверить, что Муньос ни с того ни с сего напал на Виржилиу, и всячески защищала доктора.
— Ну да, он ведь заодно с твоим мужем, поэтому ты стоишь за него горой, — упрекал ее Виржилиу. — И как Брену не понимает, что такие люди лишь компрометируют его!
— Брену многого не понимает, — вразрез с подругой высказалась Мария-Элена. — Взять хотя бы историю с закрытием пляжей... — под осуждающим взглядом Веры она осеклась, но Виржилиу и этого было достаточно: он понял, что при случае может использовать Марию-Элену в своих интригах против Брену.

Отправляясь в больницу к Тоньу, Рут сказала об этом Кларите, и та посоветовала ей воспользоваться такси, опасаясь, что Дуарту и другой водитель могут донести Виржилиу куда они возили молодую госпожу.
Рут последовала совету Клариты, но Дуарту перехитрил их обеих: запомнив номер такси, выяснил у водителя, куда ездила Рут.
— Что? В психиатрическую больницу? — изумился Виржилиу, выслушав доклад Дуарту.
— Да, — подтвердил тот. — Причем именно в ту, где находится Тоньу Лунатик.
— Поезжай к нему и спроси, была ли у него Ракел, — распорядился Виржилиу.
Тоньу, как и следовало ожидать, ответил отрицательно, зато санитар дал прямо противоположную информацию:
— Да, была. И у Тоньу после визита этой сеньоры сразу улучшилось настроение.
Потрясенный таким известием, Виржилиу даже забыл о своей травме и погрузился в глубокое раздумье. А на следующий день позвал к себе Сесара и огорошил того своим заключением:
— Та, кого мы принимаем за Ракел, на самом деле — Рут!
Сесар счел эту идею абсурдной и предположил, что Ракел могла поехать к Тоньу лишь затем, чтобы позлить его.
— Если б это было так, то Лунатик не стал бы ее покрывать, — возразил Виржилиу. — Нет, я почти не сомневаюсь, что мы имеем дело с Рут.
— Этого не может быть! — вымолвил Сесар, побледнев.
— Ты упорствуешь только потому, что тебе хотелось бы видеть мертвой Рут, а не Ракел, — ударил его по больному месту Виржилиу. — Предлагаю закончить наш спор и внимательно следить за... в общем, за моей невесткой.
Затем он встретился с Андреа и то же самое сказал ей. В отличие от Сесара, Андреа такая новость несказанно обрадовала:
— Значит, Ракел мертва! И я теперь могу послать ко всем чертям Вандерлея?
— Не спеши, — осадил ее пыл Виржилиу. — Я еще должен доказать, что в моем доме живет самозванка. А ты мне в этом поможешь.
— Да что тут доказывать? — воскликнула Андреа. — Если это Рут, то она не беременна!
— Молодец! — похвалил ее Виржилиу.
Кларита забеспокоилась, когда муж потребовал, чтобы она сводила невестку к гинекологу и выяснила, как обстоят дела с беременностью. Однако внешне своего беспокойства перед Виржилиу не выдала и пообещала Рут, что сумеет все утрясти.
В клинику они, как того хотел Виржилиу, съездили, но Кларита сказала мужу, что ее врач экстренно вылетел в Нью-Йорк по каким-то неотложным семейным делам. Сесар тотчас же навел дополнительные справки — информация Клариты подтвердилась.
— Ладно, у нас еще будет время этим заняться, — усталым голосом молвил Виржилиу. — Что-то голова у меня болит...

Малу появлялась в доме родителей крайне редко и лишь в отсутствие Виржилиу, который запретил ей туда приходить. В прежние времена Малу постаралась бы сделать все наперекор отцу, но теперь Алоар занимался ее воспитанием, или, как он говорил, «укрощением». Малу в меру сил сопротивлялась диктату своего фиктивного мужа, хотя со стороны это почти не было заметно. Во всяком случае, Карола просто поражалась переменам, происшедшим с ее подругой. И в самом деле, кто бы мог представить, что Малу, до той поры ни разу не державшая в руках швабры или кастрюли, теперь сама готовила обеды и убирала квартиру!
Правда, это выходило у нее не слишком умело, но Алоар, морщась, съедал подгоревшую, пересоленную, а то и вовсе опасную для желудка пищу, утверждая, что на прислугу у них нет средств.
— Мама даст нам денег на содержание прислуги, — нашла выход Малу. — И ты не посмеешь мне отказать!
Алоар не стал ей перечить, но, к большому огорчению Малу, ни одна из нанятых служанок больше двух дней в их квартире не задерживалась. Малу находила это странным и пыталась докопаться до причин, но ей даже в голову не могло прийти, что Алоар сам, тайком от нее, увольняет нанятых девушек, давая им отступного. А одну, которая ни за что не хотела лишаться работы, ему пришлось попросту напугать: когда Малу не было дома, он вошел на кухню абсолютно голым, и служанка сама сбежала от такого сумасшедшего хозяина.
— Пойми, я вовсе не собираюсь делать из тебя домработницу, — объяснил суть своего воспитания Алоар. — Если ты будешь учиться или найдешь подходящую работу, то я позабочусь и о прислуге.
— Они у нас все равно не приживаются, — обреченно махнула рукой Малу.
— Будем искать такую, которая приживется.
— Я не знаю, чем бы хотела заняться, — честно призналась Малу. — Ни одна профессия меня не привлекает.
— Ну конечно, тебе больше нравится оплакивать свою загубленную жизнь, сидя над портретом Джильберто! — упрекнул ее Алоар.
— А вот это тебя не касается! — рассвирепела она. — Не смей даже произносить его имени!
— Меня касается все, что связано с тобой! — заявил Алоар и, властно притянув к себе Малу, поцеловал ее в губы.
Не ожидавшая от него такой смелости, Малу на мгновение замерла, а затем решительно вырвалась из его объятий.
— Ты забываешься, ковбой!, — молвила она, пылая гневом. — Если что-нибудь подобное повторится, то я сразу же разведусь с тобой!
В комнате повисло тягостное молчание, и, не в силах его вынести, Малу отправилась к матери. А там ее настроение ухудшилось еще больше, потому что она увидела Ракел, с которой враждовала давно и открыто.
— Ну что, решила здесь навеки поселиться? — язвительно поприветствовала она невестку.
Рут, понимая, что неприязнь Малу относится к Ракел, нисколько не обиделась, ответив искренне и просто:
— Мне не нужен этот дом, но я очень люблю Маркуса.
От такого ответа у Малу пропало желание язвить, и она молча направилась в комнату матери.
— Я тебе не верила, когда ты говорила, что Ракел изменилась, но сейчас увидела это воочию. Мне даже показалось, что передо мной не Ракел, а... Рут.

Добрались до иллюстраций 

Глава 15 (стр. 228 – 241)

Идиллия, возникшая между Маркусом и Рут, закончилась, едва они приехали в Рио. И произошло это потому, что Маркус завел речь об их будущем ребенке. Рут, не зная, как лучше поступить — рассказать правду сейчас или еще повременить, — попыталась перевести разговор на другую тему, чем заставила Маркуса вновь усомниться в ее верности, а точнее — в верности Ракел.
— Почему ты всегда избегаешь разговоров о ребенке? Объясни! Ведь если ты меня и вправду любишь, то наш ребенок должен быть желанным для тебя. Разве не так?
— Так, — подтвердила Рут.
— Тогда в чем же дело? Молчишь? Тебе нечего сказать?.. Ну так я сам отвечу за тебя: ты не хочешь говорить о ребенке, потому что его отец — не я, а Вандерлей!
— Я больше не могу, — сказала Рут Кларите, опять вернувшись в Понтал после ссоры с Маркусом. — Надо все ему рассказать.
— Нет, — твердо заявила Кларита. — Сейчас этого делать нельзя. Ты расскажешь Маркусу всю правду, когда вы вновь помиритесь и почувствуете себя счастливыми. А сейчас пойдем на конкурс песчаных скульптур, поболеем за Тоньу.
На берегу, где проходил конкурс, уже собралось много народу, и Рут издали высматривала в толпе своих родителей, однако увидела только отца.
— Мать наотрез отказалась идти со мной, — с горечью сообщил Флориану. — Я боюсь за нее: исчезает из дома, бродит неизвестно где. Надо бы уговорить ее показаться врачу. Может, тебе это удастся?
— Меня она сейчас, похоже, просто ненавидит, — печально молвила Рут. — Но я конечно же попытаюсь найти к ней подход.
— А как у тебя дела с Маркусом?
— Все хорошо, но есть непреодолимая трудность — ребенок. Не знаю, как поведет себя Маркус, когда узнает, что я не беременна.
— Даст Бог, все обойдется, — высказал надежду Флориану.
Рут протиснулась поближе к конкурсантам, чтобы встретиться глазами с Тоньу и приободрить его. Тоньу поприветствовал ее радостной улыбкой, зато горожане, принимавшие Рут за Ракел, не скрывали своей неприязни к ней, говоря: «У, змея! Наверное, только и мечтает, как бы все это порушить».
Рут терпеливо сносила оскорбления, поддерживаемая Флориану и Кларитой. Алемон ассистировал Тоньу; а когда он закончил работу, многие из горожан ахнули: «Да это же его отец! Тоньу вылепил скульптуру своего отца!»
Встревоженный Вандерлей тотчас же разыскал в толпе Донату.
— Что бы это значило? Неужели он так четко помнит лицо отца?
Донату был напуган всерьез и ничего не мог ответить Вандерлею.
— А может, это подсознание выдало ему образ отца? — предположил Вандерлей. — И Лунатик даже не подозревает, кого вылепил?
— Надо как можно скорей разрушить эту жуть: смотрит как живой! — Донату поежился, не выдержав взгляда изваяния. — Все это очень странно... Тоньу всегда говорил, что не может вспомнить лицо отца. А фотографии я постарался уничтожить сразу же, как только женился на его матери...
Тем временем жюри объявило итоги конкурса: главный приз выиграл Тоньу.
— На эти деньги я найму хорошего адвоката! — воскликнул он.
— К тебе вернулась память? — обрадовалась Глоринья, стоявшая рядом с ним.
— Что? Я не понял, о чем ты говоришь, — спохватившись, пробормотал Тоньу.
— Ты знаешь, что вылепил нашего отца?
— Да? Правда? — изобразил он изумление. — Нет, я не знал, кого леплю... Теперь мне надо хорошенько запомнить его лицо...

По окончании конкурса Рут отправилась домой вместе с отцом — ей хотелось повидать мать. Однако Изауру они дома не застали.
— Ну вот где она? Кто может сказать, что с ней сейчас? — волновался Флориану.
А Изаура в это время находилась неподалеку от Понтала, в старой заброшенной хижине, одиноко стоявшей на каменистом, непригодном для купания берегу. И беседовала она там с... Ракел!
— Я принесла тебе свежий кофе в термосе. Попей, — ласково говорила она дочери. — А тут — обед для тебя. Все вкусненькое, как ты любишь. Сегодня в городе праздник, отец тоже туда пошел... Может, и тебе, доченька, пора показаться на люди?
— Нет, мама! Не для того я здесь, полуживая, провалялась столько дней, чтобы теперь выйти и просто сказать: «Здравствуйте, это я, Ракел». Мне надо быть осторожной и мстить им умело. Прежде псего — Рут, а потом — Вандерлею! Этот подонок предал меня! Польстился на деньги.
— Дочка, оставила бы ты эту свою затею, — робко молвила Изаура.
— Не уговаривай меня, не зли! — оборвала ее Ракел. — Когда море вынесло меня на берег и я ползла к этой лачуге, то мечтала лишь об одном: выжить! А потом ты нашла меня и сказала, что Рут заняла мое место... Если бы ты знала, какую боль я в тот момент испытала! Нет, ни за что не прошу Рут!
— Ракел, доченька, злоба еще никого не доводила до добра, — продолжала умолять ее Изаура. — Почему бы тебе не объявиться перед Маркусом? Он любит тебя и обрадуется, что ты жива.
— Мама, он всегда любил Рут, — напомнила ей Ракел. — Ему нравится как раз то, что есть в ней. А то, что во мне, — его только раздражает. Теперь он наверняка счастлив с Рут.
— Там не все так просто, как ты думаешь. Да и обман все равно скоро откроется, потому что Рут не беременна.
— Я тоже не беременна, — хмуро заметила Ракел.
— Ты можешь сказать, что у тебя был выкидыш, когда ты чуть не утонула.
— Сейчас это для меня уже не важно... Ты принесла коньяк? Дай-ка я налью себе. А теперь раздобудь для меня парик и темные очки. Заодно выспроси у Рут, где сейчас обитает Вандерлей. Женился он или еще нет?
— Я слышала, он сейчас живет в Понтале, в доме своей невесты. Но водит туда Вилму...
— Подлец! С ним я, пожалуй, разберусь прежде всего...
Вернувшись домой и увидев там Рут, Изаура опять стала требовать, чтобы она рассказала Маркусу правду и ушла от него.
— Мама, я не смогу этого сделать, — твердо ответила Рут.
— Ну сама же будешь виновата, — сердито бросила ей мать.
За окнами послышался шум, а еще минуту спустя толпа разъяренных рыбаков ввалилась в дом Флориану.
— Мы отдадим твою дочь под суд! — заявили они Изауре.
— За что? Почему? —• испугалась та, решив, что речь идет о Ракел, а не о Рут.
— Она разрушила скульптуру, за которую Тоньу получил главный приз на конкурсе!
— Побойтесь Бога! — встал на защиту Рут отец. — Ракел ушла с берега вместе со мной и все это время была дома. Я за нее ручаюсь!
— Кроме нее этого никто не мог сделать, — возразили ему.
— Почему же? Это вполне мог сделать Донату, — высказал предположение Флориану. — Он терпеть не может Тоньу и всегда рад ему досадить.
— Сеньор Флориану прав, — вмешался подоспевший Тоньу.
— Ты узнал Флориану? — изумились рыбаки.
— Да, — пришлось сознаться Тоньу. — Я был все время поблизости и не видел, чтобы она, — указал он взглядом на Рут, — выходила из дома.
— Неужели это был Донату? — загалдели рыбаки, постепенно покидая дом Флориану.
— Рут, тебе лучше отсюда уехать, — сказал Тоньу, когда все вышли. — Кто знает, что они могут сделать с тобой?
— Мне очень жаль, — в свою очередь посочувствовала ему Рут, — что погибла твоя скульптура.
— Да, теперь я могу не вспомнить лицо отца, — заплакал Тоньу.
— Не плачь, — утешила его Рут. — На берегу были фотографы и телевизионщики, снимавшие конкурс. Мы раздобудем фотографию твоей скульптуры!
— Да? — обрадовался он. — И я смогу всегда, когда захочу, смотреть на моего папу.
— Конечно.

Как всегда после ссоры с женой, Маркус особенно остро чувствовал свою вину: не сдержался, наговорил Ракел гадостей, а она-то за последнее время очень изменилась и делает все возможное для сохранения семьи... Словом, совесть замучила Маркуса, и он сам отправился в Понтал за женой. Кларита, одобрив поведение сына, вернулась вместе с ними домой — чтобы отпраздновать день его рождения.
Виржилиу сделал вид, будто смирился с существованием Ракел в его доме, сказав Маркусу:
—  Ну что ж, дай ей еще шанс.
Рут показалось это весьма подозрительным, и вскоре подвох обнаружился: им оказалось платье, которое отец показал Маркусу.
— Я специально купил его для твоей жены, — с елейной улыбкой преподнес подарок Виржилиу. — Хочу, чтобы она надела его на твой день рождения.
Платье было очень дорогим, но чересчур открытым, даже вызывающим. Рут пришла в ужас, представив, как будет в нем выглядеть.
— Я не смогу его надеть, — сказала она Кларите.
— Сможешь! Ты просто обязана это сделать! — проявила та настойчивость. — Виржилиу проверяет тебя, зная, что Ракел нравилась подобная одежда. Поэтому надень, доставь своему свекру удовольствие. Не забывай также, что за столом он попытается тебя споить. Будь настороже!
Виржилиу, однако, поступил еще коварнее, нежели предполагала Кларита: подсунул Рут под видом шампанского специально приготовленную смесь, способную свалить с ног даже опытного пьяницу. Почти сразу же Рут почувствовала дурноту и вынуждена была покинуть гостей.
— Ничего не понимаю, — растерянно пробормотал Маркус. — От одного бокала ей стало дурно?
— Не забывай, что она беременна, — сказала сыну Кларита, уверенная, что тут не обошлось без вмешательства Виржилиу.
Тем временем служанка, заранее проинструктированная Виржилиу, поднесла Рут другой стакан — с якобы противорвотным средством. Рут выпила и это зелье. Затем, сделав несколько шагов, упала.
Маркус бросился ей на помощь, и вдвоем с Кларитой они увели Рут в спальню.
— Прости меня, Маркус, — заплетающимся языком произнесла Рут. — Я очень перед тобой виновата... Мне надо рассказать тебе правду...
— Ракел, успокойся, — властно вмешалась Кларита, — Помолчи. Тебе сейчас лучше поспать.
— Нет, отчего же? Пусть говорит! — заинтересовался Маркус. — Я слушаю тебя, Ракел!
— Прости меня, — опять повторила Рут. — Я очень люблю тебя... И только потому решилась на обман...
— Какой обман? Давай говори, не стесняйся, — подбадривал ее Маркус.
Кларита совсем отчаялась, не зная, как спасти ситуацию, но ей на помощь неожиданно пришла Арлет.
— Знаете, кто к нам пожаловал в гости? — сказала она, загадочно улыбаясь. — Никогда не отгадаете!
— Арлет, сейчас не время, — с досадой молвил Маркус.
— Нет, пойдемте, посмотрите! — настаивала она. — Да и Ракел надо дать отдых! Пойдемте, пусть она поспит.
Воспользовавшись случаем, Кларита буквально за руку вытащила сына из спальни.
Гостем оказался Тоньу, которого столичное телевидение пригласило для съемки в студию — как победителя недавнего конкурса.
Пока Маркус и Кларита расспрашивали гостя о съемке, Виржилиу тоже не упустил своего шанса. Войдя в спальню к Рут, он прямо спросил ее:
—  Ракел утонула, да?
— Да, — слабым голосом подтвердила Рут.
— А ты решила выдать себя за нее?
— Я не хотела... Так получилось...  Я люблю Маркуса...
— А как насчет ребенка? — продолжал допрос Виржилиу. — Ты беременна?
— Нет...
— Сегодня же расскажешь Маркусу правду! Договорились?
— Да.
Удовлетворенный Виржилиу покинул спальню и, подойдя к жене, гневно бросил ей в лицо:
—  Ты была пособницей аферистки! Но теперь в этом маскараде нет нужды: Рут только что во всем мне призналась. Сесар, срочно разыщи Маркуса! — попутно отдал он указание адвокату.
— Не верь тому, что скажет тебе отец! — сразу же  предупредила  Кларита  подошедшего к ним Маркуса. — Он все еще надеется женить тебя на Андреа и потому выдумывает всякие небылицы.
— Пойдем к твоей жене, и ты сам все услышишь! — ответил на это Виржилиу.
Ничего не понимающий Маркус поплелся следом за отцом, но, когда тот попытался войти в спальню Ракел, вынужден был остановить его:
— Тебе не кажется, что это по меньшей мере неприлично?
— Тогда войди туда сам, — сдался Виржилиу. — И спроси, что она хотела тебе рассказать.
У Клариты оборвалось сердце, но секунду спустя из спальни вышел Маркус и сказал, что его жена спит.
— Растолкай ее! — не сдержался Виржилиу, дав повод Маркусу резко одернуть его:
— Отец, ты, похоже, выпил лишнего и забываешься...
— Ладно, спроси ее, когда проснется, — проворчал Виржилиу.
— Идемте к гостям, — тотчас же предложила Кларита. — Мы совсем оставили их без внимания.
— Там сейчас хозяйничает Малу, — не скрывая раздражения, молвил Виржилиу. — Пользуется редкой возможностью!..
Малу и в самом деле с удовольствием играла роль хозяйки, видя, как это злит отца, который не мог выгнать ее из дома в день рождения Маркуса. Настроение у Малу было отличное, но лишь до тех пор, пока она не заметила, что Карола и Алоар весь вечер держатся рядом, одаривая друг друга нежными, многозначительными улыбками.
— Не слишком ли мало внимания ты уделяешь Кароле? — не выдержав, спросила она Зе Луиса. — Ее вынужден развлекать Алоар.
— Им есть о чем поговорить, — спокойно ответил Зе Луис, тоже принимавший участие в заговоре, организованном Маркусом, Карола ведь обучает Алоара математике.
— Что? — изумилась Малу. — Математике? Прямо здесь, сейчас?
— Нет, у себя дома. А ты разве не знаешь? Они занимаются уже примерно с неделю. Алоар готовится к поступлению в университет.
Для Малу это известие прозвучало как гром среди ясного неба.
— Так, значит, математика? Университет? — спросила она, нарушив уединение Алоара и Каролы. — А я узнаю об этом последней?
— Я ни от кого ничего не скрывал, — сказал Алоар, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. — Просто ты не интересовалась моими делами.
— А Карола, выходит, интересовалась? — обернувшись к подруге, она пристально посмотрела ей в глаза, но та выдержала ее взгляд и произнесла невинным тоном:
— Я не буду возражать, если ты сама будешь заниматься с Алоаром.
— Нет уж, — встала в горделивую позу Малу. — Тебе он, кажется, доверяет больше. Поэтому продолжайте в том же духе!
Резко повернувшись, она пошла прочь, а Карола радостно шепнула Алоару:
— Ура, она ревнует! Маркус оказался прав!
Счастливый Алоар поспешил поделиться новостью с Маркусом, но тот слушал его рассеянно, опечаленный случившимся с Ракел.
— В последнее время она совсем не пила, — сказал он Алоару, — и я надеялся на лучшее. А сегодня — вдруг этот сбой.
— Если ты любишь ее, то наберись терпения, — посоветовал Алоар. — От такой привычки непросто освободиться в одночасье.
— Да, ты прав, — согласился Маркус и, отправившись в спальню жены, провел там всю ночь.
А утром, проснувшись в его объятиях, Рут опять не смогла сказать, что она — не Ракел.
Между тем Кларита позаботилась о том, чтобы перехватить Рут по дороге в ванную и рассказать, что произошло накануне вечером.
— Ты сама во всем призналась Виржилиу, но это было вчера. А сегодня скажи ему, что ты просто решила над ним поиздеваться, потому что он вместо шампанского дал тебе бокал с какой-то гадостью. Прямо так и скажи! — внушала ей Кларита.
— У меня и вправду голова раскалывается, — молвила Рут. — Что ж, попробую еще раз сыграть.
Выйдя к завтраку и увидев Виржилиу, она упредила его вопрос, заявив:
— Ну что? Поверили пьяной невестке? Ждете дальнейших откровений? Так вот, я вчера поиздевалась над вами за то, что вы подсунули мне бокал с отравой! И так будет всякий раз, как только вам захочется устроить мне какую-нибудь проверку!
Выпалив это, она громко рассмеялась, стараясь подражать Ракел. Виржилиу, не ожидавший такого сильного хода от Рут, только и смог вымолвить:
— Ничего, я все равно выведу тебя на чистую воду!

Вандерлей уже понял, что долго шантажировать Андреа и Виржилиу он не сможет, а потому решил поживиться там, где для него не было практически никаких препятствий, — у Донату.
— Я тут обзавелся кое-какими деньгами, — сказал он Донату, — и хотел бы использовать их с выгодой. Знаю, что у тебя сейчас трудные времена — Маркус нанес тебе непоправимый ущерб...
— Да уж, — подхватил Донату. — Мне пришлось снизить цену за аренду лодок и нанять новых рыбаков, приезжих. Я собирал их по всему Рио. А ты хотел вернуть мне долг?
— Нет, наоборот, — усмехнулся Вандерлей. — Я хотел купить на эти деньги несколько лодок и стать твоим компаньоном!
— Ты совсем обнаглел! — возмутился Донату. — Сначала верни долг!
— Я вовсе не чувствую себя должником, — возразил Вандерлей. — И вообще мне хотелось бы положить конец подобным разговорам. Прежде я жалел тебя, не выкладывал всех доказательств, но сегодня ты меня вынудил. Хочешь взглянуть? — и он показал Донату фотографию, запечатлевшую момент убийства.
— Узнаешь себя? А это — несчастный отец Лунатика.
— Подлец!. Подонок! — закричал Донату, пытаясь выхватить фотографию из рук Вандерлея.
— Зря суетишься, — спокойно заявил тот. — У меня еще такие имеются. А эту можешь взять себе на память. Но сначала скажи, подхожу ли я тебе как компаньон?
— Подходишь, — выдавил из себя Донату. — Только тебе недолго придется тешиться своей победой, потому что сегодня ты подписал собственный приговор.
— Ладно, угомонись, — сказал ему Вандерлей. — Не боюсь я твоих угроз!
Отправившись в Рио за лодками, он на всякий случай заглянул к Андреа, хотя и не слишком рассчитывал на успех. Предчувствие не обмануло его: Андреа наотрез отказалась выписывать очередной чек, а кроме того, грубо оскорбила его, назвав дешевым мошенником, которого надо гнать из приличного дома пинками.
Разгневанный Вандерлей, не сдержавшись, ударил Андреа. Она истошно закричала, и на шум прибежал встревоженный Сампайу.
— Папа, избавь меня от этого бандита! — бросилась к отцу Андреа. — Он поднял, на меня руку!
— Ах так?! — вынужден был защищаться Вандерлей. — Тогда я расскажу сеньору Сампайу, в какую грязную игру ты втянула меня вместе со своим покровителем!
И он без утайки поведал обо всех интригах Виржилиу и Андреа. Сампайу слушал его, держась за сердце, а потом вдруг побледнел и стал тяжело оседать на пол...

Глава 17 (стр. 259 – 275)

Виржилиу расхаживал по своему кабинету, не без удовлетворения поглядывая вокруг. Скоро, очень скоро этот письменный стол станет столом мэра. Мэр будет сидеть в этом кресле и поигрывать вот этим карандашом. Впрочем, обстановку тогда, наверное, придется сменить...
Приятные мечты Виржилиу прервал своим приходом Сесар. Однако Виржилиу не был на него в обиде. Человек этот в ближайшее время станет его родственником. Но дело даже не в этом. Дело в том, что Виржилиу видел в Сесаре своего союзника, надежного соратника. Он не таил от него ни своих планов, ни своей радости.
— Рад тебя видеть, Сесар, — встретил он его.
— Tы, я вижу, в хорошем настроении, — улыбнулся Сесар.
Худое лицо Виржилиу чаще хранило выражение холодной недоступности и даже некоторой брезгливости. Добродушное довольство, которое сейчас читалось на нем, было большой редкостью.
— Мои планы близки к осуществлению, — признался Виржилиу откровенно, что тоже было немалой редкостью. — Как только Маркус и Андреа поженятся, я получу контрольный пакет акций. И вдобавок сегодня вечером Мария-Элена передаст мне кое-какие бумажонки — весьма ценные, потому что они вынудят Брену непременно уйти в отставку.
— Я первый поздравлю тебя с повышением, — все с той же располагающей улыбкой сказал Сесар. — Надеюсь, наша свадьба с Арлет состоится не позже, а даже несколько раньше свадьбы Маркуса.
Да, со свадьбой Маркуса возникла кое-какая заминка. Из дома сначала нужно было выдворить самозванку Рут, потому что Виржилиу не сомневался: Ракел погибла, а Рут теперь выдает себя за его невестку. Но он откроет глаза Маркусу, и они решат это дело полюбовно.
Виржилиу вообще не мог понять, как можно держать возле себя жену, похожую на лошадь. Но после жизни с Ракел, у которой и нрав был как у норовистой кобылы, эта придурь у Маркуса наверняка прошла, и ему будет в радость заиметь жену-красавицу!
Виржилиу и в голову не могло прийти, что Маркус первый понял, кто теперь оказался с ним рядом. Да и как могло быть иначе? Можно ли было спутать кроткую голубицу Рут с бессердечной Ракел? Рут чувствовала, что Маркус любит ее, что с каждым днем он привязывается к ней все нежнее и крепче. Она не сомневалась, что Маркус всегда любил только ее и лишь житейская неопытность и сердечная неискушенность сделали его игрушкой в коварных руках сестры. Теперь Маркус был с ней и щедро одаривал ее своей любовью. А сестра? Сестра родилась такой — жесткой, холодной, бессердечной. И Рут по временам чувствовала себя перед ней даже виноватой, будто это она обделила сестру, забрав себе самое лучшее — горячее доброе сердце, неиссякаемый источник любви.
Кларита радовалась, глядя на сына и Рут. Материнское сердце безошибочно подсказывало ей, что теперь она может быть спокойной за сына. Счастье, которого не могла и не хотела дать ему Ракел, даст Рут. И вместе с тем сколько еще опасностей грозило их хрупкому счастью! Но не вечно же Рут будет выдавать себя за сестру! Когда откроется правда, Виржилиу ни перед чем не остановится, чтобы расправиться с Рут. А правда так или иначе выйдет наружу очень скоро, ведь Ракел была беременна и все знали об этом...
Словом, Кларите было из-за чего не спать ночей. Зато днем она радовалась на своих молодых, радовалась присутствию кроткой Рут у них в доме.

Теперь, когда между Маркусом и Рут не существовало никакой тайны, они отправились в Понтал навестить Изауру и Флориану.
В тот вечер рыбаки как раз праздновали победу Топьу на конкурсе. И Рут с Маркусом пошли на берег потанцевать. Рут совсем было позабыла, что теперь она в глазах всех Ракел, и вспомнила об этом, только почувствовав на себе не слишком приязненные взгляды рыбаков. Но повела она себя, пожалуй, точь-в-точь как Ракел: ей дела не было до их неприязни. Она-то ведь всех их любила! И Рут, обняв Маркуса, самозабвенно закружилась в танце.
А из-за крепко сплетенных ветвей тамариска на рыбацкое веселье, на смеющихся Рут и Маркуса смотрела злобным горящим взглядом Ракел, клянясь про себя отомстить им всем...

Праздник кончился. Все разошлись по домам, но Тоньу — героя праздника — после веселья поджидали еще и сюрпризы, и, надо сказать, не слишком приятные.
Вернувшись поздним вечером к себе в комнату, Тоньу, по обыкновению, погрузился в мечтания о Рут. Сегодня он видел ее, и это было ему главным подарком. Рассеянный взгляд Тоньу блуждал вокруг и вдруг наткнулся на валявшуюся на полу газету. Что это? Крупным шрифтом набраны знакомые имена... Арлет... Сесар... Объявление о свадьбе? Да быть такого не может! Ни одна девушка не должна выходить замуж за этого обманщика! Тоньу завтра же отправится в город и откроет глаза на негодяя, которого и на порог-то пускать не следует!
Тоньу пришел в страшное возбуждение. Он готов был бежать сейчас же, лишь бы удержать добрую хорошую девушку от опрометчивого шага. И вдруг он услышал, что кто-то окликает его по имени. Знакомый женский голос. Тоньу выглянул в окно. Боже мой! Кровь заледенела у него в жилах! Прямо в глаза ему глядела покойница Ракел и ухмылялась.
Долго не мог опомниться Тоньу. Призрак Ракел напугал его до полусмерти. Однако страшное видение только укрепило решимость Тоньу отправиться в город. Проведя ночь без сна, он ранним утром отправился в Рио.
— До знакомства с тобой, — говорил Тоньу, устроившись с Арлет на кухне, — сеньор Сесар встречался с Рут. А как стала она от него ребеночка ждать, тут-то он ее и бросил...
Именно эту фразу и услышал проходивший мимо кухни Виржилиу. Резким движением он распахнул дверь.
— А ну убирайся отсюда немедленно! — рявкнул Виржилиу. — Чтобы духу твоего тут не было!
Тоньу не спеша поднялся.
— Мне что? Я уйду, — тихо сказал он. — Только Сесар-то от этого лучше не станет. Плохой он человек, нечистый!..
С этими словами разобиженный до глубины души Тоньу вышел. Виржилиу посмотрел на Арлет.
— Неужели ты поверила этой рвани? — с возмущением спросил он.
— Не знаю, — в глубокой задумчивости ответила Арлет. — Но думаю, что свадьбу лучше пока отложить.
— И не думай даже! — Виржилиу так и кипел. — Какие глупости! Это все происки наших врагов, которые не хотят твоего счастья. Не смей играть им на руку!
Быстрым шагом он отправился в кабинет и немедленно позвонил Сесару.
— Приезжай как можно скорее, твое счастье под угрозой. Явился дурачок Тоньу и рассказал Арлет все о тебе и Рут. Арлет в шоке.
Виржилиу не сомневался, что появление Тоньу — это происки интриганки Рут, которая стоила своей сестры и с которой он и без того был намерен посчитаться.
И надо же: на ловца и зверь бежит! Спустившись в гостиную, Виржилиу увидел Рут, идущую ему навстречу. Очевидно, она приехала в город, желая посмотреть, чем обернется затеянная ею история. Внутренне Виржилиу весь кипел, но тут же сообразил, что именно сейчас ему и представляется уникальная возможность разоблачить самозванку. И вместо того чтобы высказать ей все, что он думал, свекор ласково улыбнулся невестке и, поддерживая игру, которую она вела, сказал:
— Рад тебя видеть, Ракел.
Мнимая Ракел усмехнулась. Виржилиу чертыхнулся про себя: до чего же она великолепно вошла в роль — усмешка у нее ну точь-в-точь как у сестрицы.
— Зайдем ко мне, выпьем по бокалу, — предложил он. — Вино у меня просто великолепное!
На секунду сердце у него замерло — сейчас откажет! Тихоня Рут никогда не отличалась склонностью к спиртному. Но, как видно, роль обязывала — с той же усмешкой невестка охотно последовала за ним в кабинет.
Виржилиу говорил о вещах самых незначащих, давая понять самозванке, что верит ей целиком и полностью. Они выпили по бокалу золотистого душистого вина и поболтали еще минут пять.
— Ты, наверное, спешишь? — наконец спросил Виржилиу.
— И даже очень, — откровенно ответила Рут— Ракел.
— Ну что ж! Не смею тебя больше задерживать. Удачных покупок!
— Спасибо, — и Рут, покачивая бедрами, вышла из кабинета.
А Виржилиу торопливо отставил ее бокал в сторону. Сейчас приедет Сесар и заберет его. Он проверит отпечатки пальцев, и у них появится неопровержимая улика. Вот тогда-то они и возьмутся за выдворение самозванки!

Сесар приехал очень скоро. Он нашел Арлет в гостиной. Послеполуденное солнце мягко золотило шелковистые белые занавеси. Манили сочной спелостью золотые с румяными бочками персики на столе. И воздух в этой прохладной просторной комнате будто мерцал и золотился. Но золотые сны о счастливом будущем отлетели от глаз Арлет. Она сидела, будто раздавленная непосильной ношей.
— Виржилиу мне все сказал, — начал Сесар с порога. — Неужели ты могла поверить? Чтобы я — и с какой-то простолюдинкой? Рыбачкой, от которой, извини меня, за версту пахнет рыбой? — В голосе Сесара звучало искреннее возмущение и обида.
— Рут была учительницей, — тихо и безучастно поправила жениха Арлет.
Сесар смешался. Но только на одну секунду.
— Неужели? — разыграл он удивление. — Видишь, я об этом даже и не знал. Для меня она всегда была только рыбачкой!
Арлет смотрела на уверенного в себе красавца. Как он яростно защищался! Ей хотелось ему поверить, но почему-то не верилось. И не потому, что она так уж поверила Тоньу. Хотя говорил он проще, горше, безыскусней. В речах его слышалась забота о ней, Арлет. А кто он ей, этот рыбак с побережья? Или даже не рыбак, а странный чудак по прозвищу Лунатик?..
Арлет слушала, что говорил Сесар, и выходило, что, защищая себя, он обвинял ее.
— Ты не любишь меня, если поверила наветам! — драматически провозгласил он.
Вот это была, пожалуй, правда. Вернее, тоже не совсем. Она просто не знала, любит она Сесара или нет.
— Мне нужно во всем разобраться, — тихо сказала Арлет и твердо добавила: — А свадьбу мы пока отложим.
Сесар понял, что большего ему пока не добиться.
— Пусть жизнь моя будет разбита, но тебя я буду боготворить всегда! — патетически произнес он на прощанье и вышел.
Бокал с отпечатками пальцев, переданный ему Виржилиу, был как нельзя кстати. Рут поплатится за свои козни! Арлет будет его женой!

Не прошло и часа, как посыльный принес от портнихи свадебное платье. Арлет отослала коробки наверх с горничной. Что за день такой несчастливый!

Но несчастья этого дня еще не кончились. Впрочем, Виржилиу считал этот день весьма удачным и разве что слегка омраченным тучками, которые пскоре развеются. Да и как он мог считать иначе, если ему предстояло долгожданное свидание! Долгожданное, многообещающее! Тщательно одевшись и взглянув на себя в зеркало, он остался собой доволен: безупречен! Безупречен, как всегда!
Виржилиу с Марией-Эленой сидели в ресторане Они были похожи на двух влюбленных, что сидят рядом и неотрывно смотрят друг другу в шала.
— Я присмотрела квартиру, которая меня вполне устраивает. Естественно, в хорошем квартале — Она назвала сумму, и взгляд ее стал особенно пристальным.
Виржилиу ответил взглядом, полным преданности.
— Разумеется, я заплачу.
— Чек сейчас, интересующие тебя бумаги сейчас, оформление купчей на будущей неделе, расходы за твой счет.
— Разумеется, дорогая. Буду только рад.
Ох уж эти влюбленные! И при встрече нуждаются в любовных записочках. Вот он что-то пишет, передает ей, а она передает ответ. Но разве непонятно, что это только предлог, чтобы встретились их жаждущие прикосновения руки?..
Сделка состоялась, ужин закончился к взаимному удовольствию. Любовь кончилась. Купчей займется адвокат Виржилиу.
Виржилиу был по-настоящему счастлив, открывая сейф, чтобы положить туда конверт, полученный от Марии-Элены. Вот тут-то и поджидала его огорчительнейшая неожиданность, на которые был так щедр именно этот день. Из сейфа пропали драгоценности! Как? Каким образом? Дома были только свои. Арлет, Рут—Ракел и сам Виржилиу. За это он мог поручиться... Тревожить полицию он пока не хотел.

На следующий день Виржилиу настиг еще один удар. Позвонил Сесар и сообщил, что отпечатки пальцев на бокале принадлежат Ракел. Никаких сомнений в этом и быть не может. Виржилиу был ошеломлен. Неужели он мог так ошибиться? Неужели все его блистательные планы полетят в тартарары? Ну, не все, но по крайней мере половина! Не может такого быть! Со всеми этими загадками ему предстоит разобраться!

Немало загадок было в доме и у Малу. Семейная ее жизнь представляла собой настоящий театр военных действий. Однако теперь организатором засад, ошеломительных нападений, эффектных вылазок была не она, Малу, а ее муж Алоар. Так, например, он с равнодушным видом сообщал ей:
— Имей в виду, я сегодня обедаю с Каролой!
И само по себе это было Малу весьма неприятно. Но вдобавок в доме не было и обеда. Выходило так, что Малу должна была готовить себе сама. А что было делать, когда ни одна служанка не задерживалась в доме больше двух дней? И это была главная загадка. В чем дело? Малу их не обижала. Напротив, была с ними мила и любезна. С последней в особенности. Еще бы, она так была ей нужна! И все-таки несмотря ни на что их одну за другой будто ветром сдуло! А Алоару хоть бы что. Весело насвистывая, он готовил себе завтрак, а уходя, говорил, что обед должна приготовить Малу. Возмущение и горькая обида кипели в сердце Малу. За что с ней так обращаются?
Но если ей не удавалось выяснить отношения с Алоаром, который знай себе отшучивался и отмалчивался, то выяснить, что происходит со служанками, было в ее силах. Она позвонила в бюро по найму, которое присылало им служанок, и узнала следующее: оказывается, оба они нудисты, у них пятеро детей мал-мала меньше, которых вот-вот должны привезти с дальнего ранчо, и на этой почве хозяина очень тянет к служанкам... Поэтому ни одна служанка больше не хочет к ним идти.
Обомлевшая Малу в растерянности опустила трубку. Но через пять минут она уже кипела неподдельной злобой. И вернувшегося с работы Алоара встретил град яростных упреков.
— Так ты из меня захотел служанку сделать, нудист?! — кричала Малу. — Служанку, кухарку, зачуханную мамашу пятерых сопливых щенков?! Потому что у тебя, видите ли, извращенный вкус и аппетит разгорается только на горничных?! Так, что ли, я должна понимать твое безобразное поведение?
Алоар громко расхохотался. Его насмешила логика Малу. Насмешило и то, что, по существу, Малу была не так уж и неправа. Во всяком случае, он проделывал все эти штучки вовсе не от невнимания к своей капризнице жене, а скорее наоборот. Отсмеявшись, он сказал самым мирным тоном:
— Обещаю исправиться в самое ближайшее время. Сегодня я получил письмо от Селины, моей сестры. Она приезжает в город на обследование и остановится у нас, так что уж не посетуй: у нас будет общая спальня. Я не хотел бы огорчать Селину странностями нашей семейной жизни. Безопасность я тебе гарантирую!
Малу собралась было послать к черту и Селину, и Алоара, но почему-то вдруг молча кивнула. Наверное, потому, что поняла: как бы громко она ни кричала, как бы ни возмущалась, Алоар ее не услышит. Посмотрит с равнодушным любопытством и пройдет мимо. Для него существует сестра Селина, он ее уважает, не хочет причинять огорчений... А Малу он, видите ли, гарантирует безопасность. Как же она оскорбительна, эта безопасность!
Малу гордо вскинула голову:
— Пусть будет так, как ты хочешь! Но имей в виду, я на кухню ни ногой. И есть ничего не буду! Даже кофе пить! Объявляю голодовку?

Не обошлось без загадок и в домишке Флориану. Исчезновения Изауры вызывали у него поначалу недоумение, которое вскоре превратилось в подозрение, смешанное с недовольством. А кому, скажите, понравится, если жена каждую минуту готова улизнуть за дверь? Флориану никогда не был ревнивцем. И вот надо же! Доживя до седых волос, стал выслеживать жену, следить за каждым ее шагом. Теперь Флориану испытующе поглядывал на каждого из своих знакомцев и тем более незнакомцев — любой из них мог оказаться врагом. Когда он застал у себя в доме Донату, беседовавшего с Изаурой, он тут же раскричался:
— Да как ты посмел войти в мой дом, мерзавец? Ты же ограбил меня! Сжег мою лодку! Присвоил деньги! И смеешь еще показываться мне на глаза!
— Да будет тебе, сосед, — лениво отвечал Донату, почесывая свой толстый живот.
— Конечно, тебе не повезло, но при чем тут я? И лодки твоей я не видел, и денег не брал. Пойди хоть сейчас в банк и проверь мой счет: прибавился там хоть грошик? А пришел я к тебе по делу, принес твоей жене платок. Она обронила его на берегу.
Еще того не легче! Хорошенькое дело! Флориану тут же забыл о Донату и с подозрением уставился на Изауру. Ему показалось, что она как будто смутилась. Хорошо же! Недалек тот день, когда он выведет вертихвостку на чистую воду!
Донату, видя, что супруги вот-вот примутся выяснять отношения, потихоньку выскользнул за дверь. Ему и самому нужно было кое-что выяснить. Изаура сказала, что, по ее мнению, пасынок его и не думал терять память. Взял и просто-напросто притворился. А это наводит на размышления.
Но для начала Донату отправился на берег проверить тайничок, куда он спрятал денежки Флориану. Деньги лежали на месте. Это его успокоило. Он не знал, что любопытные глаза уже наблюдают за ним и что через пять минут денег в тайнике уже не будет...
Пока он заметил только, что у него до сих пор нет ключа от лодки. И забеспокоился: куда запропастился пострел Реджиньо, который должен принести ему ключ. Скоро уж темнеть начнет!..

Реджиньо и в самом деле не отдал ключ хозяину. Он пожалел Маруджу, который умолял помочь ему. Моряк мечтал заполучить лодку, отправиться в море и поквитаться наконец с акулой, которая лишила его руки. Мальчик жалел однорукого и наконец решился. Но как раз в тот момент, когда он передавал ключ от лодки Маруджу, появился Донату. Разъяренному толстяку ничего не стоило справиться с калекой и мальчишкой. Ох и поколотил же он их! Чтобы впредь было неповадно на чужое добро рот раскрывать!
Восстановив справедливость, тяжело отдуваясь и держа рукой в кармане ключ, Донату отправился домой.
Тоньу сидел в уголке понурый, жалкий, будто побитая собака.
— Эй, — окликнул его Донату, — ты помнишь, кто я такой?
Тоньу печально покачал головой, и было непонятно, «да» он говорит или «нет».
— А люди вон толкуют, будто ты все прекрасно помнишь и только притворщик большой! — продолжал свой допрос Донату.
Тоньу еще больше понурился, словно просил оставить его в покое. Но Донату не собирался щадить этого придурка, который вдобавок мог оказаться для него и опасным. Но только он открыл рот, как Тоньу сказал:
— Помнить я ничего не помню, но знаю, что ты мой отчим, что ты меня любишь и я тебя тоже люблю.
Что мог сказать на это Донату? Рот у него закрылся сам собой, и он, грузно переваливаясь, направился к себе в спальню.
А Тоньу с ужасом представил себе предстоящую ночь. Он боялся жуткого призрака, который смотром на него из темноты, боялся до дрожи, до холодного пота. Глоринья согласилась лечь у него в комнате, но у нее вдруг поднялась температура, простыла, видно, и вот теперь он оставался один  на один с ночной жутью.
Алзира с сочувствием смотрела на молодого хозяина. Она давно привязалась к нему за его незлобивость, за доброе сердце. Странные его фантазии зачаровывали ее, будто сказки. Он совсем не казался ей дурачком. Просто пришел из какого-то другого мира, вот и рассказывает о нем. Ей его рассказы очень нравились.
— Если позволите, я лягу у вас в комнате, — предложила она. — А вы мне что-нибудь расскажете.
— Обязательно расскажу, обязательно, — с готовностью отозвался повеселевший Тоньу и с благодарностью посмотрел на Алзиру. Похоже, и у этой славной девушки сердце такое же доброе, как и у Рут.

Тоньу Лунатика утешала Алзира, а бедного Реджиньо — Тониа.
Увидев плачущего брата, она всплеснула руками.
— Боже мой! Кто это тебя так? — с испугом спросила она и тут же кинулась промывать кровоточащие ссадины, прикладывать холодные примочки к синякам.
— Хозяин, — закусывая губу, чтобы больше не плакать, отвечал Реджиньо.
— И чем же ты провинился? — продолжала расспросы Тониа.
Реджиньо, всхлипывая, объяснил, в чем было дело.
— Конечно, и ты не без греха, нечего чужим добром распоряжаться, — рассудила Тониа, — однако намерения у тебя были самые что ни на есть добрые! А вот распускать руки и бить ребенка!.. — негодовала она. — Поверь, даром Донату такое не пройдет! И я найду, какой монетой с ним расплатиться!
И Реджиньо, прижавшись к сестре, которая ласково его обнимала, почувствовал себя будто под теплым крылом. Все беды его отодвинулись, уменьшились, растаяли, и он погрузился в сон, который настигает детей так внезапно.

Уснула и Алзира, убаюканная смутными. мечтами о неведомых странах. И только стоило ей уснуть, как к окну прильнул призрак с лицом Ракел.
— Тоньу, Тоньу, — звал он помертвевшего от ужаса Лунатика, — иди, тебя ждет твой отец! Сейчас ты увидишь своего отца! Иди!
Тоньу лежал, оцепенев от ужаса.
— Иди! Иди! — продолжал звать и манить его призрак.
И Тоньу, будто настоящий лунатик, зачарованный зовом луны, вдруг поднялся с постели, спустился по лестнице вниз и шагнул в темноту

Глава 18 (стр. 276 - 297)

Поутру растревоженным муравейником шумел рыбный рынок — ночью призрак чуть было не погубил Тоньу.
— Не проснись я, — рассказывала взволнованная Алзира, — не знаю, что бы и было. Но я, слава Богу, проснулась. Смотрю, Тоньу нет. Дверь распахнута. Я бегом на берег. Кричу, зову. Добежала до самого страшного места, где внизу острые камни торчат, и вижу: стоит он на скале и вот-вот прыгнет вниз и разобьется. Окликнула я его, а он мне в ответ: «Призрак сказал, что меня мой отец зовет». «Да отец твой давным-давно на небесах, — говорю я ему. — Нечего тебе тут делать». Послушался он меня, и завела я его домой.
Рыбаки, стоявшие плотным кольцом вокруг Алзиры, зашумели:
— Надо бы мессу заупокойную отслужить! Видно, не успокоилась душа. Рут на том свете!
Рыбаки не сомневались, что является к Тоньу Рут, ведь ни для кого не было секретом, что он любил ее. Но если уж является она да еще за собой манит, значит, плохо ей, потому и стала похожа на Ракел, свою сестрицу, которая всегда была исчадием ада. Помолиться надо за нее как следует, чтобы обрела покой на небесах.
Рыбаки всей гурьбой уже собирались отправиться к священнику, как вдруг раздались громкие крики.
Посреди площади на земле лежал Донату и громко вопил.
Рыбаки бросились к нему. Что такое? Что случилось? Донату ревел словно бык и ничего не мог толком объяснить. В конце концов выяснилось, что в общей суматохе кто-то подкрался к нему сзади и сильно ударил по затылку палкой, а когда он свалился и на миг потерял сознание, похитил все его цепочки с амулетами...
Кровососа Донату никто в поселке не любил, Так что и сочувствие ему было соответственное. Каждый про себя подумал, что еще и не так надо было долбануть стервеца.
А довольная Тониа потихоньку смеялась в уголке, перебирая цепочки: она свое слово сдержала, расправилась с обидчиком по заслугам.

Когда Флориану услышал, что в поселке хотят отслужить по Рут заупокойную мессу, то страшно встревожился.
— Нельзя по живому заупокойную служить, — толковал он Изауре. — Пойдем скажем всем, что погибла Ракел. Как можно такое про себя таить?
— Да ты с ума сошел! — напустилась на него Изаура. — Ты что, на голову Рут беду накликать хочешь? Узнают все, что не Ракел, а Рут с Маркусом живет, и что с ней сделают? Ты об этом подумал?
— Ох, права ты, права, — Флориану просто за голову схватился. — Что же делать? Ума не приложу!
— Ничего не делай, — посоветовала Изаура. — Что, Господь Бог сам не разберется, кто у него живой, а кто мертвый? А лишний раз помолиться за бессмертную душеньку, я думаю, не грех...
Изаура говорила так, а у самой сердце было не на месте, и болело оно за Ракел, которая, что бы кто ни говорил, была самая несчастная!

Неопределенность положения Рут очень тревожила Маркуса. Наконец он решился довериться своему адвокату. Делал он это с немалым душевным трепетом. Что-то он ему скажет? А вдруг Рут и в тюрьму могут посадить за подлог?..
Однако все оказалось благополучнее, чем думалось. Конечно, Рут совершила противозаконный поступок, но поскольку она не претендовала ни на какие материальные ценности, ничего себе не присвоила, то наказывать ее по существу, было не за что. Стало быть, положение ее было хоть и уязвимое, но не опасное. Что же касается их брака, то Маркусу пока еще только предстояло доказать, что он вдовец, а уж только после этого можно было вступать в новый брак. Срок для подтверждения вдовства при том, что смерть жены произошла в море и ее труп не был обнаружен, был довольно долгим.
Маркус про себя подумал, что по одному этому можно судить, как страстно хотел отец его брака с Андреа, если в обход всех законов намеревался обвенчать их так быстро...
Именно это и удерживало Маркуса от открытия тайны Рут...
Отцу он пока решил сказать, что у Ракел—Рут случился выкидыш, а там будет видно...
Прояснив про себя свою семейную ситуацию и несколько успокоившись, Маркус заглянул к Сампайу. Отношения у них с Андреа были сложные, зато с ее отцом просто замечательные. Сампайу высоко ценил деловые качества Маркуса, а главное, его ответственность и добропорядочность. На днях он предложил Маркусу замещать его на посту президента компании. У Сампайу было неважно со здоровьем, и он собирался, передав дела фирмы в надежные руки, немного подлечиться.
Маркус взвесил обстоятельства и решил, что при данном положении дел он не может идти в обход своего отца. В качестве вице-президента компании пусть он и примет дела от Сампайу.
Сампайу отлично понимал, что Виржилиу спит и видит, как бы стать президентом, поэтому и не желал передавать ему пост. Он понял, что рассчитывать на отдых и лечение ему в ближайшее время не приходится. Но неприязни к Маркусу не почувствовал.
Сампайу сожалел, что Маркус не станет мужем Aндреа., но и за это не мог быть к молодому человеку в претензии. Ведь сердцу не прикажешь. Он и сам оказался вдруг во власти нежданно-негаданно нахлынувшего чувства, на какое, казалось, никогда и не был способен. Чувство это стало смыслом каждого его дня, оно осветило его жизнь и давало силы преодолевать трудности.
А трудностей было немало. Трудностей и забот. Главной его заботой была судьба дочерей. В первую очередь, конечно, судьба Андреа, которая наживала слишком уж горький для молодой девушки опыт. При этом он видел, что сердце ее еще не разбужено. Стремясь выйти замуж, — может, и к лучшему, что предполагаемое замужество не состоялось, — она руководствовалась понятиями, которые с детства внушила ей мать. А Жужу внушала одно: «Главное — благосостояние! Нет ничего страшнее бедности!» Сам он не был сторонником рая в шалаше, но и в счастливую жизнь рабыни во дворце тоже не верил. Теперь он горько сожалел, что не вмешивался в воспитание дочерей, и старался хоть как-то посодействовать их благополучию. Особые опасения ему внушал Вандерлей: ведь от этого проходимца можно ожидать всякого. Сампайу позвал Андреа к себе в кабинет.
— Знаешь, дочка, я не уверен, что Вандерлей исчез из твоей жизни навсегда, — сказал он, протягивая ей чек и любуясь ее бархатными чудесными глазами, — передай ему от меня чек и скажи, чтобы заглянул ко мне в офис. Мне нужно с ним поговорить.
— А о чем? — удивилась Андреа, забирая чек.
— Деловой разговор, тебе неинтересно, — отмахнулся отец. — А вы с Каролой собрались бы да отправились в Понтал-де-Арейа, отдохнули бы, подышали воздухом.
— Скажи, что-то случилось? Зачем тебе вдруг понадобился Вандерлей? — спросила Андреа, уже всерьез заинтересованная.
— Мой житейский опыт подсказывает, что от мошенников и авантюристов лучше держаться подальше, дочка, — ответил Сампайу, пристально глядя на Андреа.
— А ты уверен, что он мошенник, а не просто человек, видевший во мне выгодную партию? — неожиданно даже для себя вступилась Андреа за Вандерлея.
— Уверен! — твердо ответил Сампайу.

Андреа передала Вандерлею чек, а также обе просьбы отца, и он легко на все согласился, полагая, что Сампайу собирается предложить ему какую-то обоюдовыгодную сделку. Деньги нужны были Вандерлею до зарезу. В бизнесе у него был застой. Спал он с Вилмой. Тосковал о Ракел. И надеялся поправить свои дела браком с Андреа. Очевидно, и Сампайу, как человек неглупый, видел в нем недурную партию для дочери и хотел проверить деловые качества жениха. Вандерлей не сомневался, что с деловыми качествами у него все в порядке. Что же касается Ракел, то они, наверное, и в аду гореть будут вместе! Телесная связь двух сладострастных, порочных циников не уступает в прочности душевной связи двух тонко понимающих друг друга идеалистов. Сампайу принял Вандерлея холодно, разговор повел о незначащих вещах и будто мимоходом сообщил:
— Кстати, я лишил Андреа наследства. Думаю, что к этому сообщению мне не нужно присоединять просьбы держаться от нее подальше?
Это и была соль разговора. Она была оскорбительна. Вандерлей вышел от Сампайу в ярости. Теперь ему было просто необходимо повидать Ракел. К черту условности! Он поедет к ней и поговорит. В конце концов, она его женщина. Она даст ему денег. Потом будет видно.
Вандерлей не привык откладывать дела в долгий ящик. Он тут же отправился домой к Виржилиу. Рут—Ракел оказалась дома, она вышла в холл. Он мгновенно подхватил ее под руку и потащил в сад, где они стали чинно прогуливаться по дорожкам перед домом.
— Я умираю без тебя, Ракел, умираю! Ты одна можешь спасти меня и спасешь! — лихорадочно шептал он ей на ухо, прижимаясь все теснее.
Рут находилась в странном замешательстве. Она не ожидала ничего подобного, и только из-за растерянности не выгнала сразу этого подонка. Но мало-помалу она пришла в себя и страшно разозлилась. Перед этой-то мразью она не обязана разыгрывать Ракел! Кому, как не ей, знать, что он подлец, что он может устроить любую гадость! Подальше, подальше от него! Никаких отношений. Никакой зависимости.
— Оставьте меня немедленно, вы обратились не по адресу, — гневно начала она. Вандерлей не дал ей закончить.
— Я понимаю, тут нам не поговорить! Приезжай ко мне в гостиницу, — и он назвал адрес отеля в Понтал-де-Арейа, куда приходила к нему Вилма. — Мне нужна ты, нам с тобой нужны деньги, все варианты мы с тобой обсудим. Жду! Пока!
Он ушел торопливей, чем хотел бы, потому что заслышал шаги на дорожке, и не ошибся: в аллее стоял и смотрел на него и на свою невестку Виржилиу. Спустя секунду к нему присоединился и Маркус, но он уже увидел только спину Вандерлея и спину Ракел—Рут. Вандерлей торопился к калитке, Рут к дому.
— Видишь, сынок, — не без тайного злорадства сказал Виржилиу — Ракел вновь вернулась к своему любовнику.
Маркус помрачнел. Гадка и противна была ему эта тень из его прошлой мучительной жизни. В своей Рут он нисколько не сомневался. Но кто, как не он, был обязан беречь ее от посягательств этого грязного человека? Что ж, Маркусу предстояла весьма неприятная встреча. Только нужно было хорошенько все обдумать, чтобы раз и навсегда покончить с Вандерлеем и не выдать тайны Рут.
Маркус был мрачен, зато Виржилиу сиял: шансы развести Маркуса с Ракел все возрастали, а значит, можно было вновь подумать и о его свадьбе с Андреа. Теперь Виржилиу жалел, что познакомил Андреа с Вандерлеем, — там, похоже, тоже возникла какая-то любовная возня. Но тут он полагался на Ракел: она своего не упустит — ни денег, ни мужчину.
После того как выяснилось, что в живых осталась действительно Ракел, вопрос об исчезнувших драгоценностях отпал сам собой. Виржилиу было ясно, что именно она и забрала их из сейфа. Но он не хотел заговаривать с ней сейчас на эту скользкую тему и тем самым насторожить ее и спугнуть. Он копил улики и факты, чтобы, дождавшись удобного случая, нанести обожаемой невестушке сокрушительный удар.

Драгоценности и в самом деле забрала Ракел. Она выяснила по телефону, что Рут нет дома, и приехала за ними. Ее очень позабавила встреча с Виржилиу. Какое наслаждение получила она от двойной игры! При одном воспоминании ноздри ее трепетали, глаза блестели. Но это было только начало. Главное — впереди! Месть! Месть всем этим людишкам!
Неудача с Тоньу огорчила Ракел. Он должен был стать первым, на кого падет ее месть. Ведь он был своего рода прелюдией, самой легкой добычей. Как хорошо она его вела и как он был послушен! Еще минута — и Ракел столкнула бы его со скалы прямо на острые камни. Ох уж эта Алзира! Но ничего! В свой час все получат свое!
Ракел сидела и перебирала чудесные драгоценности. Можно было подумать, что она любуется ими. Нет, она прикидывала, сколько за них можно .выручить. Дверь скрипнула, и в хижину тихонько проскользнула Изаура,
— Что нового? — осведомилась Ракел, принимаясь за горячие лепешки с жареной рыбой, которые принесла мать.
— Приехали Рут с Маркусом, — сообщила Изаура. — Поклянись мне, что своей сестре ты не хочешь зла.
— Клянусь! — засмеялась Ракел. — Ты так недоверчиво смотришь на меня, мама! Ну чем мне поклясться, чтобы ты успокоилась?
— Клянись адом и небом, своей и моей жизнью! — торжественно проговорила Изаура.
— Клянусь адом и небом, своей жизнью и жизнью моей матери, — проговорила скороговоркой Ракел и вновь принялась за еду. — А какие еще новости?
— Вандерлей прислал Рут записку, — осторожно начала Изаура. — Что, мол, ждет. Он здесь, в нашей гостинице.
Вот это была настоящая новость!
— Отлично! — Ракел уже приготовилась бежать в гостиницу. — Зайди еще разок попозже, мама! Расскажешь мне про Рут и про Маркуса! — с этими словами Ракел убежала.
Изаура вздохнула и отправилась домой. Ох уж эта Ракел! И что их всех ждет, один только Бог знает!

В Понтал~де-Арейа вместе с сыном и невесткой приехал и Виржилиу. Маркус, прихватив с собой Флориану, отправился на берег толковать с рыбаками. Он немало наслушался от Рут про их беды и теперь помогал им выбиться из нищеты.
Рут отправилась повидаться с Тоньу. По правде сказать, ее смертельно обидело то, что он посмел рассказать Арлет историю ее несчастья. Рана затянулась, но ощущение несмываемого позора осталось, и ей было нестерпимо больно, что кто-то знает про ее позор!
В городе обида жгла ее будто каленым железом, и она заторопилась сюда, чтобы высказать ее и как-то с ней сладить. Она шла по знакомым улочкам, вдыхая морской воздух, и думала о Тоньу.
А он, словно почувствовав, что она приедет, уже дожидался ее на безлюдном берегу.
— Здравствуй! — сказал он ей с блаженной улыбкой.
И она не могла не улыбнуться ему в ответ.
Находившаяся поблизости Алзира просто глазам не поверила: неужто ее хозяин мирно беседует с Ракел?
— Я — Рут, — призналась мнимая Ракел Алзире, и та бросилась ее обнимать.
Потом взглянула с испугом, хотела что-то сказать, но прикрыла рот руками.
— Ну что? Что? Говори, не бойся! — с улыбкой подбодрила ее Рут.
— Завтра по тебе будут служить заупокойную мессу, — выговорила Алзира.
— А надо бы по Ракел, — прибавил Тоньу. — Ходит она тут у нас по побережью привидением. Людей смущает.
— Наверное, ты, как всегда, что-то выдумал, Тоньу, — не поверила ему Рут.
— Правда, правда, ходит, — стала заверять ее и Алзира. — Чуть было не погубила Тоньу, завела его на скалы и...
Но Рут думала совсем не о Ракел, а о своем приятеле Тоньу. По той горячности, с какой говорила о нем Алзира, разделяя все его фантазии, Рут поняла, что славная девушка искренне любит Лунатика, и от души порадовалась за него.
Что же касается призрака Ракел, то о нем она вспомнила по дороге к родителям, уже в сумерках. И было в этом что-то тревожащее и страшное.
У Виржилиу были свои планы. Для начала он обошел весь поселок. Как-никак, скоро он станет здесь мэром и поэтому должен быть в курсе всех новостей. Безлюдное побережье выглядело уныло. Пляжи закрыты. Гостиница пустует. Виржилиу шел по гостиничному коридору и слушал, как гулко отдаются его шаги. Он постоял у окна, посмотрел на серый без пестрых зонтиков и лежаков пляж. Тихо, мертво все вокруг. И вдруг в этой тишине раздались легкие, явно женские шаги. Виржилиу невольно насторожился и спрятался за занавесом. По коридору прошла Ракел. Навстречу ей открылась дверь ближайшего номера, и оттуда выглянул Вандерлей. Ракел вошла. Дверь закрылась.
Что ж, еще один золотой в копилку Виржилиу.
После гостиницы Виржилиу отправился на рыбный рынок. Но уже не за новостями. Ему хотелось непременно увидеть Тониу. В  последнее время она стала для него наваждением, манией, страстью. И когда он собрался в Понтал-де-Арейа, он знал, что едет, прежде всего, к Тонии. Вся его предыдущая прогулка была своеобразным маневром. Он словно бы доказывал, что у него есть другие дела, и вот наконец он заглянул в ее лавчонку. И действительно увидел там девушку. Она будто светилась фарфоровой белизной в этой жалкой дрянной лавчонке, товар которой Виржилиу оглядел с брезгливостью.
Старик Зе Педро привычно принялся жаловаться на жизнь. Тониа молчала, стоя в сторонке, почти у самой двери.
— Вот и товара у меня почти на восемьсот, тысяч, — сказал старик, — а не живем.— мучаемся, хлеб не каждый день едим...
Виржилиу, не отрывая глаз от белолицей Тонии, которая не удостаивала его и взглядом, достал чековую книжку и выписал чек на миллион. Хотя восемьсот тысяч за такой товар было явным преувеличением.
— Куда изволите доставить? — униженно спросил Зе Педро, вертя в дрожащих руках чек.
Виржилиу еще раз обежал глазами полки — нет, совершеннейшая дрянь!
— Товар? — переспросил он. — Товар? — и сделал еще один широкий жест. — Да вы можете себе его оставить. А вот ваша дочка пусть лучше меня поцелует.
— Поцелуй, дочка, поцелуй сеньора Виржилиу. Есть за что, — лепетал счастливый старик.
Тонна никогда не отличалась кротким нравом, Виржилиу уже получил от нее по заслугам. Ей на него всегда было наплевать. Особенно с тех пор, как она почувствовала, что он так и липнет к ней. И вот прилип! Вместе с вынужденным, купленным поцелуем Виржилиу получил и ненавидящий взгляд. Но взгляд этот только раззадорил вице-мэра: костьми ляжет, но заполучит девчонку. А уж поцелуй! Огонь! Яд! Есть для чего постараться.
Перед отъездом Виржилиу пошептался с Бастиано. И как видно, они быстро пришли к согласию, потому что на бледных губах Виржилиу, когда он садился в машину, играла слабая улыбка. Сегодня в Рио их еще ждал семейный ужин: Кларита пригласила Малу с Алоаром и Селину, его сестру.

Зе Педро вмиг почувствовал себя Крезом. Приосанившись, расхаживал он по своей лачуге и давал советы дочке:
— Ты, Тониа, выходи замуж за миллионера. Тот же Виржилиу чем тебе не пара?
Тониа с сердитой жалостью посматривала на отца: совсем плох стал старичок? Такую чушь мелет! Денег этих хорошо бы хватило на то, чтобы долги раздать. А что касается Виржилиу, то от этих волков в овечьей шкуре нужно держаться подальше. Ну да ладно, отец и сам не понимает, что говорит!
День уже клонился к вечеру, а Реджиньо все не было. Тониа заволновалась: куда запропастился мальчишка? Они рано остались без матери, Тониа вырастила брата и относилась к нему по-матерински.
Когда стало совсем темно, Тониа уже места себе не находила. Она успела обегать весь берег, всех расспросила про Реджиньо, но никто не видел паренька.
Море есть море, неровен час, может любое несчастье случиться! А еще Донату — искалечит и концов не найдешь! Ночные часы тянулись медленно, и чего только не передумала за это время Тониа! Безрадостной была ее жизнь — вечная забота о куске хлеба, долги, хлопоты по хозяйству. Ее радостью был Реджиньо. Мечты о его счастливом будущем скрасили ей немало часов. Она видела его сильным красивым парнем, ловким, удачливым. Все девушки будут любить его, а деньги так и поплывут в руки. Что же могло случиться' с ее мальчиком? Однако в самую страшную беду все-таки как-то не верилось. Море всегда было их другом. Реджиньо вырос на его берегу и был еще слишком мал, чтобы оно его забрало. Но беда все-таки случилась. Какая? Тониа не знала. Но она подкрадывалась все ближе и ближе — неведомая, страшная беда...
Утром уже весь поселок знал об исчезновении Реджиньо. Все любили смышленого мальчугана. Все гадали, что же с ним могло случиться? Рыбаки собрались даже отправиться в море, поискать мальчишку у дальних скал. Было в море одно такое коварное течение, стоило попасть в него неопытному пловцу, и оно уносило его на далекую окраину побережья. И как оттуда выбраться мальчишке? Напутался, должно быть, и сидит. Так утешали рыбаки Тонну.
Священник отменил назначенную на этот день заупокойную мессу по Рут, так обеспокоила всех пропажа Реджиньо. Услышав об этом, Алзира вздохнула с облегчением. Что бы там ни говорили, а служить по живому человеку как по покойнику нехорошо! А уж Рут такая добрая, такая добрая, подарила ей свои платья и денег дала!
Сообщили о пропаже Реджиньо даже Виржилиу, и он приехал в Понтал-де-Арейа. Как-никак, дело касалось его возлюбленной.
В середине дня Тониа, которая внешне была как бы спокойна, крепилась, а про себя уже думала самое страшное, обнаружила на пороге письмо. В нем сообщалось, что Реджиньо похищен, и была назначена сумма выкупа. Причем какая!..
— Да откуда же я возьму столько? — заломила в отчаянии руки Тониа.
А найти деньги было надо, и срочно, потому что иначе Реджиньо грозило нечто ужасное!
Сон ей, что ли, снился? Жуткий кошмар! Видно, прознали злые люди про деньги, что дал Виржилиу, и посчитали, что их у них куры не клюют. Вот и воспользовались тут же...
Сгорбившись, сидела Тониа на пороге своего домика и все раздумывала, за что же валится на них несчастье за несчастьем.
— Пойду пройдусь, — наконец сказала, поднимаясь, Тониа отцу.
Сидеть в бездействии было ей невмоготу. Соленый морской ветерок должен был принести хоть какое-то решение.
Как только Тониа ушла, к домишке Зе Педро подошел Виржилиу.
— Слышал, слышал о вашем несчастье, — сказал он, — Сочувствую. И что же, никаких новостей?
— Лучше бы никаких, чем такие, — с горестным вздохом пожаловался старик. — Украли нашего мальчика, теперь выкуп требуют... А таких денег нам вовек не найти!
—Пусть ваша дочка ко мне заглянет, мы с ней потолкуем. Может, я сумею помочь чем-нибудь, — предложил Виржилиу с улыбкой. — Как освободится, так пусть и заходит. Поговорим, поужинаем. Вы же знаете, я человек состоятельный.
— Зайдет, — бодро согласился старик. — Отчего не зайти? Тем более если вы нам помочь хотите. Благодарны будем! Очень благодарны!
«Ну вот, кажется, и это дело на лад пошло», — порадовался про себя Виржилиу, направляясь к своему загородному дому.
Он невольно вспоминал вчерашний семейный вечер, вспоминал с обидой и неприязнью. Он чувствовал себя чужим в собственной семье. Маркус потребовал, чтобы он обращался с Ракел уважительно. Ему, видите ли, тон отца не понравился! Мало того, пригрозил из дома уйти! Но уж, наверное, у Виржилиу были основания пренебрежительно говорить с этой шлюшкой.
Малу так его и не простила за непутевого своего парня, считает, что он его погубил. Так с тех пор и ненавидит. Но и ere как отца тоже молено понять: любимая дочка нашла себе какого-то босяка! О ее же счастье заботился!
И Кларита... Он давно ее уже разлюбил. Но она была ему верной женой, надежной опорой. Он привык к ней, по-своему считался. По возможности, конечно. Желание ее развестись с ним, начать новую жизнь с каким-то барменом воспринималось Виржилиу как предательство. Чего ей, спрашивается, не хватает? Муж ее — уважаемый в обществе человек, с солидным состоянием. Но если она ему такое отребье предпочла, то за кого же она его считает?
Самолюбие Виржилиу было уязвлено до крайности. «И дети, дети туда же, — продолжал размышлять он. — Ни один не встал на защиту отца. Ни один не постоял за сохранность семьи. Как будто и семьи-то не было!» А ведь как он работал! Всем им благосостояние обеспечил. Предатели! Все предатели! Но теперь будет и у него отрада — гибкая белолицая девочка. Пусть достанется она ему обманом. Стерпится — слюбится. Привяжется к нему за баловство, за ласку, станет его тихой пристанью, утешением.
Виржилиу не знал, что у Маркуса состоялся с матерью очень серьезный разговор. Он признавал, что отец человек тяжелый, но ведь столько лет вместе прожито! Может, не стоит пороть горячку с разводом? Не восемнадцать же, право, лет!
Примерно так убеждал Клариту Маркус.
Кларита смотрела на него с любовью и с некоторой долей снисхождения.
— Ты говоришь мне, сынок, все то, что говорят обычно родители неразумным детям. Но и дети, и сама жизнь отвергают такой скучный разум. Всю свою жизнь я смотрела людям прямо в глаза. И гак же собираюсь смотреть и дальше. Я полюбила другого человека, так зачем мне от кого-то прятаться? Да, когда я с Алемоном, мне снова будто восемнадцать. Он оживил меня, понимаешь, сынок? Я буду очень горда, когда стану бабушкой твоих детей, но я же еще и женщина! В сердце у меня много любви, и я буду любить столько, сколько смогу. Часть моей любви принадлежит детям, часть внукам, а часть Алемону, которого, прошу запомнить, зовут Вальтер.
Маркуса нельзя было упрекнуть в бессердечии. Он любил свою мать и понял ее. Ни слова не говоря, он обнял Клариту, признавая тем самым ее право быть хозяйкой своей жизни.

Тониа пришла в загородный дом Виржилиу, когда уже совсем стемнело. Шла она, едва передвигая ноги, и все надеялась на какое-то чудо. Все ее существо противилось этой встрече, но речь шла о спасении брата и она не могла не пойти!
Виржилиу ждал ее с накрытым столом, с зажженными свечами.
Тониа отпрянула.
— Нет-нет, я на одну секундочку, — пробормотала она с тоской, прекрасно понимая неотвратимость надвигающейся на нее беды.
— У нас же деловой разговор, — сказал Виржилиу, беря ее за руку, — почему бы не скрасить его? Мне так приятно видеть тебя.
И Тониа села, еще не зная, опрокинет она через секунду хорошенький изящный столик или покорно будет пить вино и смеяться с противным, отвратительным Виржилиу, который так и поедает ее глазами, но пока так вкрадчив, так деликатен...
Виржилиу показал ей на стоящий в углу маленький чемоданчик.
— Жизнь твоего брата, а может, и две жизни, — сказал он, но бедная Тониа уже поняла, что будет пить вино и смеяться.
После ужина Тониа все-таки сделала попытку сбежать, но Виржилиу твердо взял ее за локоть.
— Жизнь твоего брата, — повторил он еще раз, указывая на чемоданчик. — Позволь же мне показать тебе дом, милая.
Вспыхнувшая до корней волос, с тошнотой в горле и ненавистью в сердце, Тониа отправилась вслед за Виржилиу.

Наверное, возмечтала о тихой пристани и Ракел, когда, свидевшись с Вандерлеем, потребовала, чтобы тот получил от Виржилиу бумаги на владение фермой.
— Я хочу, чтобы мы с тобой наконец исчезли, — предложил ей Вандерлей. — Тебе не кажется, что сейчас самый подходящий момент, а, Ракел?
— И да и нет, — уклончиво отвечала Ракел. — У нас совсем нет денег. И я предлагаю для начала отобрать у Виржилиу ферму
— У меня есть еще один ход. Мне повезло, я заснял момент, когда Донату столкнул со скалы отца Тоньу. Думаю, Донату раскошелится за такие любопытные кадры.
Ракел с улыбкой согласно кивнула.

Так что к Донату подкрадывались со всех сторон беды — тайник его уже опустошил Сервилио, который увивался теперь вокруг Вилмы, уверяя, что получил наследство, Грозил ему и шантаж Вандерлея. Но Донату пока ни о чем подобном не помышлял и разыгрывал из себя спасителя Реджиньо, тоже, разумеется, небескорыстно.
Вечером предыдущего дня Бастиано соблазнил Реджиньо поездкой на лодке. Уговорил мальчишку, увез и спрятал у себя в доме. Реджиньо сперва разобиделся, потом рассердился, потом со слезами умолял Бастиано отпустить его, догадавшись, что тот держит его будто в тюрьме. Реджиньо беспокоился об отце, о Тонии — сестра просто с ума сойдет от волнения.
Бастиано только посмеивался, глядя, как тревожится мальчишка.
— Сиди, сиди, — говорил он ему. — Тебе положено сидеть и не трепыхаться.
Но вот на следующий день у дома Бастиано появился Донату, он ворвался в комнату, схватил за руку Реджиньо, шепнув Бастиано:
— Ударь меня палкой!
После короткой потасовки Донату увел с собой Реджиньо, посадил в лодку и привез в поселок. Реджиньо с благодарностью смотрел на своего спасителя.
Обнимая брата, Тониа громко рыдала. Горько узнать, что понапрасну претерпел ты позор и унижение. Никакие деньги не могли ее порадовать... Одно утешение, что Реджиньо жив и здоров, что он опять с ней, что он в безопасности. И Тониа плакала, мешая радость с горем...