Елена ВЕСНИНА
ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ

* * *

Мы немеем перед ликом Судьбы. Столкнувшись с бедой, мы замираем, не в силах бороться дальше. Но как бы ни велика была опасность, как бы ни велико было страдание, в нас неожиданно может возникнуть сила, чтобы помочь своему ближнему. И источник этой силы не вызывает сомнений. Полностью преодолеть океан страданий может только тот, кто идет в плавание на ладье под названием «Любовь».
Любовь нас и лечит, и спасает, и бережет.
Маша Никитенко обладала этим бесценным даром исцеления любовью. И, как любой дар, он требовал полной отдачи, отдачи до конца. По большому счету, это был далеко не легкий дар. Но именно желание спасти, подарив всю себя, и было главным Машиным желанием, которое придавало ей уверенности в себе. И это желание помогло Маше, когда она вырвалась из рук ненавистного Якова и опрометью бросилась к Алеше, который ее позвал.
Алексей почувствовал что‑то неладное. Но у него было еще мало сил, поэтому, когда он попытался приподняться, то не выдержал и упал.
Маша вбежала в Алешину комнату, он лежал на полу у кровати.
– Сейчас, Леша! – бросилась помогать ему Маша.
– Маша, почему ты кричала? – взволнованно воскликнул Алексей.
– Ерунда! Чашка разбилась, я и вскрикнула от неожиданности, – успокоила его Маша.
Яков, шедший следом за ней, услышал последнюю фразу и понял, что Маша не хочет волновать Алексея. Это было ему на руку. Яков даже помог Маше уложить юношу обратно на кровать.
– Ты хотел встать, потому что я кричала? – встревоженно спросила Маша. Алеша отрицательно покачал головой.
– Ты сильно ударился? – засуетился Яков. – А вдруг он что‑то себе сломал? – и Яков испуганно взглянул на Машу.
Алеша молчал, глядя перед собой. Маша выразительно посмотрела на Якова, давая понять, что он здесь лишний. Яков помедлил и вышел из комнаты. Маша сразу же наклонилась к Леше:
– Леша, у тебя что‑нибудь болит? Но Алеша только отвернулся.
– Леша, что с тобой происходит? – настаивала она.
– Я просто хотел встать, – ответил он после некоторой паузы.
– Алеша, тебе еще слишком рано делать такие попытки. Сейчас это очень рискованно. Тем более, когда никого нет рядом! – убежденно говорила Маша. Алеша в ответ упрямо молчал.
– И потом, неудачная попытка ни о чем не говорит. Процесс выздоровления длительный, постепенный, – продолжала Маша, но Алеша прервал ее, воскликнув:
– Я не хочу ждать, я хочу ходить!
– Так не занимайся самодеятельностью! Первые шаги ты должен делать под наблюдением, тебе нужна помощь, – твердо сказала Маша.
– Нет, я должен сделать это сам! – упрямился Алексей.
– Такие падения могут плохо" закончиться. Ты легко мог сломать ногу. Хочешь еще полгода в гипсе пролежать? – жестко остановила его Маша. – Зачем ты хотел встать? Тебе что‑то было нужно?
– Мне нужен был телефон. Я хотел позвонить Кате, – наконец признался Леша.
– Кате? – Маша удивленно смотрела на Лешу, не зная что сказать. Потом она взяла себя в руки и спокойно ответила:
– Нужно было меня попросить. Я сейчас принесу тебе телефон.
И она пошла за телефоном.
Окончательно протрезвевший Яков ждал в соседней комнате Машу и, когда она зашла, сразу бросился к ней:
– Что с Лешкой? Как он? Я так испугался!
– Слава богу, сейчас нормально, – холодно ответила Маша. – Но еще неизвестно, какие после этого падения будут последствия.
– Какие последствия? – Яков не хотел такого развития событий.
– Скрытая травма, например, или растяжение.
– Ну зачем он хотел встать?! Ему же нельзя! – посетовал Яков.
– Да, нельзя! Но меня не оказалось рядом. Вы не догадываетесь, по какой причине? – в Машином голосе слышался явный упрек.
– Что это ты на меня так смотришь? – напрягся Яков.
– Алеша сказал, что услышал мой крик. Как вы считаете, что он подумал?
– Как что? Ты же ему сказала про чашку, – напомнил Яков.
– А вы думаете, он настолько глуп, чтобы в это поверить?
– Но ты ведь не будешь его разубеждать?! – умоляюще спросил Яков.
– Нет, но только в том случае, если буду уверена, что вы больше не станете ко мне приставать.
Яков театрально прижал руки к груди:
– Слово художника!
Маша кивнула, взяла телефонную трубку, за которой она, собственно, и приходила, и ушла. Яков со злостью ударил кулаком по столу. Что эта девчонка себе позволяет!
Маша принесла Алексею телефон и осведомилась:
– Ты уверен, что хочешь позвонить Кате?
– Да, я хочу наконец выяснить наши с ней отношения. Пусть она скажет мне правду.
– Леша, не надо сейчас звонить, – мягко попросила Маша. – Ты в таком состоянии… ты спокойно не сможешь ничего выяснить.
– Я в нормальном состоянии, – взволнованно сказал Алеша, – и я заставлю Катю все мне сказать Г Хватит мне голову морочить!
– Ты сорвешься, будешь кричать, а вам совершенно незачем ругаться, – Машин прогноз был, наверняка, точным. Но Алексей думал иначе.
– Я лучше знаю! Дай сюда телефон! – потребовал он.
– Ты уже обдумал, что будешь говорить Кате? – настаивала Маша.
– Я задам ей один простой вопрос, на который есть только два ответа: да или нет.
– А если она не захочет отвечать? – предположила Маша.
– Я ее заставлю! – Алеша был полон решимости.
– А если она сама еще не знает, что тебе ответить? Если она сомневается, не знает, что делать? – похоже, Маша хорошо понимала Катино состояние. – Не дави на нее, Леша. Будет только хуже.
– Мне хуже уже не будет. Я хочу определенности. Любой, – твердо сказал Алексей.
Маша молча смотрела на него.
– Дай мне телефон и не лезь со своими советами! – потребовал Алеша. – А не то я сам захочу его взять и попробую еще раз встать с кровати, – попытался он припугнуть Машу.
Девушка протянула Леше телефон.
– Ладно. Это действительно не мое дело. И все же сначала подумай, хочешь ли ты разрешить ситуацию или создать конфликт, – назидательно произнесла Маша и вышла из комнаты.
Яков уже ждал ее. На всякий случай он решил помириться с Машей.
– Маша, я очень прошу, прости меня. Сам не знаю, что на меня нашло, – он умел просить прощения. – Ну да, признаюсь, я немного выпил! Увидел, какая ты красивая, в голове помутилось…
– А что вы теперь так засуетились? Боитесь, что я пожалуюсь? – с неприязнью спросила Маша.
– Да, мне не хотелось бы конфликтных ситуаций. Душа художника ранима… – он не просто умел просить прощения, он делал это артистично.
– Я ничего никому не скажу. Если, конечно, вы не будете больше позволять себе всякие глупости, – предупредила его Маша.
– Да я на тебя больше глаз не подниму! – пообещал Яков, устроился поудобнее в кресле и демонстративно взял газету.
Алеша долго раздумывал. Когда Маша зашла в его комнату, он тихо сказал:
– Я не звонил Кате.
– И правильно сделал, – одобрила его решение Маша.
– Маш, прости, что нагрубил. Такой мрак у меня в душе… – в голосе Алексея была такая тоска!
– Я не обиделась. Я понимаю твое состояние, – это были не слова, Маша действительно его понимала.
– Я не имею никакого права давить на Катю. Но я же могу просто поговорить с ней, правда? Я по ней скучаю, мне ее не хватает. Я поговорю с ней нежно, – Алеша словно собирался с силами.
Маша кивнула и пошла было к двери, но Алеша ее остановил:
– Маша, не уходи.
– Ты будешь звонить при мне? – удивленно спросила Маша.
– Вдруг меня в процессе разговора начнет куда‑то заносить. Ты меня остановишь, если что, – улыбнулся Алеша.

* * *

Катя и Костя после прекрасно проведенного вместе дня пришли в квартиру, которую подарил молодоженам Буравин. Это была Костина идея, а ключи ему дала Таисия. Все складывалось замечательно, но вдруг в квартиру зашел Самойлов, который решил на время поселить здесь своих родственников – Якова и Ирину.
Катя никак не ожидала увидеть Самойлова в квартире, подаренной ей к свадьбе. Ситуация была более чем пикантная, потому что в соседней комнате сидел Костя, а она несла в руках два бокала для вина. Катя не знала, что ее отец отдал ключи от этой квартиры и жениху. Она начала выкручиваться, как могла.
– Борис Алексеевич… Я тут… в общем… зашла. Я уборку хотела сделать.
– Уборку? Или, может, переночевать хотела? – подозрительно спросил Самойлов.
– Нет. Просто… пыль вытереть, полы помыть… А вас, Борис Алексеевич, что сюда привело? – пошла в атаку Катя.
„Тут уж пришло время смутиться Самойлову:
– Да вот, родственники к нам нагрянули. Я и подумал, раз квартира эта пока пустует, поселить их сюда. На время. А ключ от квартиры я взял у Алеши.
– Понятно, – сказала Катя.
– Кать, так‑ты не против, если родственники здесь немного поживут? – запоздало спросил Самойлов.
– Да, конечно! Привозите их завтра, – согласилась Катя.
– Зачем же завтра? Полина с сестрой уже здесь. Они внизу в машине сидят.
Вот только этого Кате еще не хватало!
– Я, конечно, не против, чтобы ваши родные здесь пожили. Но… – Катя растерянно оглядела комнату, – квартира не готова. Нужно сделать уборку, здесь нет никакой посуды. Лучше, если вы привезете родственников завтра!
– Спасибо, Катя. Не беспокойся, они сами устроятся. Но, может быть, у тебя какие‑то свои планы на эту квартиру? Не стесняйся, скажи, – Самойлов словно чуял, что что‑то не так.
– Нет, что вы! Я просто так зашла, – поспешно ответила Катя.
– Катя, что с тобой? Ты будто не в своей тарелке, – отметил Самойлов.
Катя опустила голову.
– Послушай, может, и хорошо, что я тебя здесь застал. Нам стоит поговорить откровенно. Скажи честно, что все‑таки ты думаешь по поводу вашей с Лешей свадьбы? И вообще о вашем будущем? Ты хочешь быть вместе с ним? – спросил Самойлов.
Катя молчала, не зная, что ответить.
– Не бойся, со мной ты можешь быть откровенной. Правда всегда лучше, чем недомолвки.
Катя согласно кивнула, но в это время из ванной комнаты послышался шум.
– Что это, Катя? Ты не одна?! – удивился Самойлов. Катя быстро сообразила, что сказать:
– Это… моя подруга!
– В ванной? А что она там делает?
– Она… платье застирывает!
– Нужно было сразу сказать, что ты занята. Я же вижу, ты нервничаешь. Не стал бы к тебе приставать с разговорами, – сказал Самойлов и пошел к двери.
Катя облегченно вздохнула.
– Борис Алексеевич, наш договор в силе – привозите родственников завтра. Прямо с утра, а я сейчас все подготовлю.
– Спасибо, Катя. Всего тебе хорошего.
Но удача сегодня была не на Катиной стороне: в этот момент из ванной вышел Костя.
– Костя? Это ты?! – не веря своим глазам, спросил Самойлов. – Как ты здесь оказался?! Отвечай!
Самойлов вопросительно посмотрел на Катю, но та молчала.
– И что вы тут делаете вдвоем?!
– Ничего! Мы тут случайно, – стала объяснять Катя.
– Встретились на улице, нам было по пути, – подхватил Костя.
– Я просто здесь кое‑что забыла, хотела забрать, – Катя выкручивалась, как могла.
– А я решил помочь, и мы сюда зашли… – закончил фразу Костя. Они прекрасно работали в паре.
– Хватит морочить мне голову! Что это за детский сад? – прекратил этот спектакль Самойлов. – В общем, мне все понятно: устроили здесь квартирку для свиданий.
– Папа, что ты говоришь?! – возмутился Костя.
– Молчи! Ты понимаешь, что мама внизу, в машине сидит? Ты хочешь ей сердце разбить?! Да?! – кричал Самойлов, нервно расхаживая по комнате.
– Не знаю, в который раз вы здесь встречаетесь, но этот был последним, – предупредил он.
Катя и Костя молчали.
– Так, я иду за Ирой и Полиной. Когда мы вернемся, чтобы духу вашего здесь не было! – скомандовал Самойлов и вышел.
Катя с Костей заметались по квартире.
– Я в ванной все убрал, пошли быстрее! – поторопил Костя.
Но Катя все бегала по комнате, собирая свои вещи.
– Катя, ну что ты, в самом деле?! Они же сейчас придут! Черт бы побрал все эти помады! – кричал Костя.
– Все? Ничего не забыли? – спросил он, засунув в Катину сумочку ее косметику.
– Кажется, все! Надо же было так вляпаться! Идиотизм какой‑то! – расстроенным голосом прокомментировала ситуацию Катя.
– Быстрее, Катя, быстрее! Мы не успеем! – суетился Костя.
– Да не каркай ты под руку! – возмутилась Катя. Они выбежали из квартиры, забыв на диване Катин телефон.
А в это время Полина с сестрой Ириной томились в машине.
– Ну что он так долго? Я хочу поскорее вернуться домой, – нервничала Полина.
– Сказал же, что сейчас придет. Не волнуйся, скоро поедете, – успокоила ее сестра.
– Там Лешка дома один. Правда, с ним эта девушка, Маша, но все‑таки… – Полине явно было не по себе.
– Да… Бедный ребенок… Я вообще не представляю себе, что ты пережила, когда узнала об аварии! – искренне пожалела ее Ирина.
– Главное, что он жив, – словно заклинание, произнесла Полина.
– Это точно. Мы и не представлял, что здесь происходит, когда ехали на свадьбу к племяннику, – поделилась Ирина.
– Мы никому не сообщали подробностей – это было слишком тяжело…
– А невеста Лешкина? Она‑то как? – спросила сестра.
– Невеста тоже переживает.
– Ее Катя зовут, да? – уточнила Ирина.
– Катя, дочь Буравина.
– Да ты что?! Как интересно! Дочь Буравина?! И вы с ним продолжаете общаться? И как? Ну? Честно? – сестра много знала о первой влюбленности Полины. Но та резко оборвала разговор:
– Знаешь что, давай поднимемся наверх, нечего здесь сидеть.
Они стали подниматься по лестнице и встретили спускающегося им навстречу Самойлова.
– Боря, почему так долго? Мы уже устали тебя ждать, – спросила у него жена.
– Это просто издевательство – пообещать женщинам что‑то интересное и пропасть на полчаса. Мы чуть не умерли от любопытства! – поддержала сестру Ирина.
– Да я дверь никак не мог открыть. Замок новый, неразработанный… – как‑то невнятно стал объяснять Самойлов.
– Что, так и не открыл? – удивилась Ирина.
– Да нет, справился.
– Тогда почему мы стоим на лестнице? – не понимала Полина. – Пойдемте скорее в квартиру. Ты же видишь, Ире не терпится осмотреть свое новое жилище.
– А может, все‑таки в следующий раз? – нерешительно спросил Самойлов.
– Зачем мы тогда сюда приходили? Или что‑то случилось? – заволновалась Полина.
– Да, такое ощущение, что ты увидел в этой квартире привидение. Вернулся сам не свой! – у Иры тоже появились какие‑то подозрения.
– Ну, привидений там нет… Просто неуютно как‑то, не обжито…
– Не переживай, нам с Яковом не привыкать, – успокоила его Ирина. – Это все‑таки лучше, чем гостиница.
– Ну хорошо, идемте. Но предупреждаю: ничему не удивляйтесь.
– Звучит заманчиво! – сказала Ирина и бодро зашагала вверх по лестнице.
– Ну, вот и пришли, – Самойлов распахнул дверь в квартиру.
Ирина, с любопытством озираясь, зашла внутрь. За ней – Полина. Как только дверь закрылась, сверху спустились на цыпочках Катя и Костя.
– Ну все, путь свободен, можно идти, – прошептал Костя, тихо подходя к дверям.
– Так пойдем скорее. Чего ты стоишь! – поторопила его Катя.
Костя сделал предупреждающий жест рукой и прислонился ухом к замочной скважине.
– Костя, ты в своем уме?! Не хватало еще, чтобы твоя мама нас здесь застукала! – громким шепотом возмутилась Катя.
– Ты думаешь, ситуацию, в которую мы вляпались, можно еще чем‑то испортить? – иронично спросил Костя.
– Хватит ерничать. Пойдем, говорю! – Катя не разделяла его иронии.
Она стала спускаться по лестнице, и Костя пошел за ней. Вдруг в квартире, мимо которой они проходили, зазвонил телефон. Катя резко остановилась.
– Что случилось? – Костя тоже остановился.
– А где мой мобильник? – спросила Катя.
– Вовремя ты его потерять вздумала! В сумке посмотри – он, скорее всего, там, – подсказал Костя.
Катя лихорадочно обшарила сумочку.
– Здесь его нет, – упавшим голосом сообщила она.
– Точно?! – Косте это не понравилось. – Может, за подкладку завалился?
– Я уже все обыскала. В такой маленькой сумке телефону просто негде потеряться. Может, я его на верхней площадке выронила? – предположила Катя.
Костя побежал наверх. Вернувшись, он сообщил:
– Там его тоже нет!
– Черт побери, я его в квартире оставила! – Катя уже не выбирала выражений.
Но вернуться за телефоном было уже нельзя. Довольная Ира рассматривала обстановку квартиры и восхищалась:
– Как замечательно! Настоящий рай! Так уютно, все продумано с заботой…
– Все это делалось, чтобы Катя с Лешей здесь были счастливы, – грустно сказала Полина. Она подошла к окну и стала смотреть в него.
– Здесь, конечно, еще не все устроено, – деловито вещал уже успокоившийся Самойлов. – Посуды нет, всяких бытовых вещей.
– О чем ты говоришь, Боря! Все это – мелочи, – успокаивала его Ира. – Я ванную посмотрю?
Когда Ирина вышла, Самойлов увидел на диване Катин телефон. Он осторожно взял его, но тут в комнату, не прекращая восторгаться, вернулась Ирина.
– И ванная – высший класс! Ребята, спасибо вам огромное! Боря, ты волшебник! Всю жизнь мечтала пожить в таких апартаментах.
– Живи на здоровье, – сказал Самойлов.
Ирина подошла к Полине и посмотрела в окно. В это время Самойлов незаметно спрятал телефон в карман.
А Катя, постояв на лестнице, уже не сомневалась, что забыла телефон в квартире.
– Я достала его из сумки и положила на диван, – вспомнила она.
– Ну зачем ты это сделала! – огорченно воскликнул Костя.
– Затем, что ты подарил мне красивый телефон и мне приятно было на него смотреть! Разве ты не этого добивался? – объяснила Катя.
– Этого, этого… – зло согласился Костя. – Вот и добился! Как же все глупо получилось!
И зачем ты вообще меня сюда притащил?! Зачем я поддалась на твои уговоры: сказочный день, сказочный день! – Катя неожиданно рассмеялась. – Слушай, а ведь у нас и вправду все получается как в сказке! Чем дальше – тем страшнее! – сказала она.
– Знаешь что, я тебя сюда насильно не тащил. И вообще – это была твоя идея, – упрекнул Катю Костя.
– Моя? – возмутилась Катя. – А ключи от этой квартиры тебе тоже я дала? Ты, кстати, так и не рассказал, откуда они у тебя.
– Это уже не важно.
– Костя, вот с тобой всегда так – сначала все замечательно, а потом – хуже не придумаешь. У тебя просто талант все портить! – Катя чуть не плакала.
– Какая же ты неблагодарная! – взорвался Костя. – Я ради тебя из кожи вон лезу, душу дьяволу продать готов, а ты!.. – Но тут же взял себя в руки. – Прости, я тебя провожу.
– Вот уж не знаю, когда я буду в большей безопасности: если пойду по темным улицам одна или под твоей охраной, – засомневалась Катя.
– Я сказал – провожу, значит – провожу!

* * *

Все‑таки Буравин был молодец, что принес жене букет!
– Как же я люблю цветы! Спасибо, Витя, я очень тронута. Сто лет не получала таких подарков, – растрогалась Таисия.
– Я с удовольствием приму твою благодарность в виде какой‑нибудь еды, – вкрадчиво пообещал муж. – Очень проголодался.
– Ой, извини. Ты голоден, а я тут болтаю. Сейчас, у меня все готово.
Таисия уже пошла было в сторону кухни, но остановилась.
– Слушай, мне в голову пришла замечательная идея: давай не просто поужинаем, а устроим маленький праздник. Ты не против?
– Как хочешь, – пожал плечами Буравин.
Таисия подошла к нему и посмотрела в глаза.
– У нас ведь сегодня есть хороший повод.
– Какой?
– Похоже, в нашей семье наконец наступило долгожданное перемирие. Правда?
Таисия вопросительно посмотрела на Буравина, но он отвел глаза.
– Давай я помогу тебе накрыть на стол, – предложил он, не желая отвечать.
Для супругов со стажем романтический вечер – редкое событие. Но у Буравиных он все‑таки состоялся.
– Спасибо. Сегодня все так вкусно. Мясо тебе особенно удалось, – похвалил жену Буравин.
– Вообще‑то я всегда хорошо готовлю. Просто ты никогда этого не замечаешь, – слегка уколола мужа Таисия.
– Я помогу тебе убрать со стола, – не стал вступать в пререкания Буравин.
– Подожди, Витя. Давай еще выпьем, – остановила мужа Таисия. – У меня есть тост.
Буравин наполнил бокалы.
– Давай выпьем за мир и покой в нашей семье, – предложила Таисия.
Супруги выпили.
– Наша дочь совсем выросла, – начала давно подготовленный монолог Таисия, – и сейчас у нее в жизни очень сложный период. Ей нужны наша поддержка, родительский совет… А что мы можем дать Кате?! Мы же не в состоянии наладить собственных отношений! Чего же удивляться, что она нас не слушает! Если мы с тобой будем честными друг с другом, то и Катя тогда будет равняться на нас!
– Все это было бы так, если бы не одно «но», – начал было Буравин, но Таисия его остановила.
– Подожди! Я еще не закончила… Виктор, я хочу попросить у тебя прощения за тот случай с Алешей. Я, правда, случайно рассказала ему об инвалидности. Но понимаю, что это не оправдание.
– Хорошо. Ради Кати давай помиримся, – согласился Буравин.
– Ты, правда, со мной согласен? – с надеждой спросила Таисия. – Может, у нас с тобой еще не все потеряно? Может, нам удастся все наладить?
– Я с тобой согласен: мы должны быть для Кати примером. И мне, Тася, очень хочется, чтобы дома все было спокойно. Без напряжения и конфронтации.
– Как мы захотим, так все и будет! – убежденно сказала Таисия.
– Давай не загадывать. Как все будет, жизнь покажет. А примирение… Будем считать, что оно состоялось, и старое постараемся забыть.
– Ты, наверное, спать уже хочешь? У тебя такой усталый вид. Иди, я сама тут все уберу, – предложила мужу Таисия.
– Спасибо, глаза просто слипаются. Тем более после такого сытного ужина, – Буравин встал.
– Витя, а где ты собираешься спать? – робко спросила Таисия. – Может, в спальне?
– Нет, я лучше пойду в кабинет. Устал очень, такой тяжелый был день…
Надежды Таисии так и не сбылись. Муж отправился в свой кабинет, как в крепость, в которой он скрывался от жены.

* * *

Смотритель и его сыновья, Жора и Толик, внимательно разглядывали с берега сухогруз «Верещагино».
– Корабль хороший, – сделал вывод Жора. – То, что нам надо. Но, боюсь, команда на это никогда не пойдет.
– А кто их спрашивать‑то будет? – начал было Толик, но осекся под суровым взглядом отца.
– В таких делах надо прощупывать все варианты, – рассудительно сказал смотритель. – Всегда найдутся люди, которые хотят заработать. Или ты думаешь, что никто из них, – тут смотритель кивнул на корабли, – никогда в жизни не занимался контрабандой?
– Но зачем нам кого‑то вмешивать в это дело? – настаивал на своем Жора.
– А ты все‑таки прощупай почву. Поговори с людьми… – посоветовал смотритель.
Совет отца был практически приказом, и Жора не стал откладывать его исполнение в долгий ящик. Он взял лодку и поплыл к сухогрузу «Верещагине». Уже у самого корабля он громко закричал:
– Эй! На корабле! Разговор есть. С палубы откликнулся Женя:
– Какой разговор?
– Серьезный. Кто из начальников есть? – опросил Жора.
– Я за них. Что надо?
– Какой корабль хороший! – осматривая корабль, сказал Жора. – Куда пойдете?
– По своему обычному маршруту, – нехотя ответил Женя. – А что?
– Я ж говорю: просто интересуюсь. А когда отплытие?
– Скоро.
– А точнее?
– Слушай, парень, мне некогда, давай лучше отплывай отсюда, – закончил разговор Женя.
Жора только пожал плечами. Вернувшись, он доложил отцу о результатах своего разговора с начальством сухогруза «Верещагине».
– В общем, он мне наотрез отказал. Я же говорил, с этой командой каши не сваришь! Что теперь делать? Как груз будем переправлять?
Смотритель встал.
– Есть у меня один запасной вариант.
– Ты говоришь о другом судне? – предположил Жора.
– Нет, судно будет то же, – сообщил смотритель.
– Но груз на него никак не протащить! – убежденно сказал Жора.
– Не паникуй раньше времени. Сейчас все увидишь.
Смотритель порылся в одном из ящиков и вытащил большой брезентовый сверток.
– Что это, батя?
– Это – мина, – торжественно объявил смотритель. Жора и Толик с интересом рассматривали сверток.
– Магнитная мина, – пояснил смотритель. – Ее можно прикрепить к корпусу корабля. Вот только куда деть товар?
– У меня есть одна идея, – сказал Толик. – Все очень просто. Я бы мог ее разобрать…
– Что бы ты мог сделать?! – возмущенно перебил его отец. – Разобрать?! Забудь об этом. Ясно?
– Выдумал тоже… – Жора посмотрел на брата, как на круглого идиота.
– Да это не опасно! Что ты, в самом деле… Я в армии знаешь сколько таких разобрал? – попытался успокоить брата Толик.
Но отец был настроен категорично:
– Мне плевать на то, что ты там разбирал в армии и как.
– И потом, еще неизвестно, как ты ее разберешь, – ехидно сказал Жора. – Нам нужен целый корпус мины, а не ее осколки!
– Знаешь что?! Вот, смотри! – Толик взял в руки мину. – Это делается вот так, умник! Я разбираю мину и отделяю корпус…
– А ну, положи на место! – рявкнул смотритель. Толик неохотно повиновался.
– Я тебе запрещаю даже прикасаться к ней! Ты меня понял?! – заорал отец.
Видимо, Толик не очень хорошо понял своего отца, поскольку поздно ночью он спустился в подвал маяка, взял мину и принялся ее внимательно рассматривать. Потом он достал кувалду, зубило и начал возиться с миной…
Толик спал, как убитый, после тяжелой ночной работы, когда отец с братом сгустились в подвал маяка.
– Рота, подъем! – заорал Жора.
– Отцепись, а? Дай поспать… – ответил Толик сонно.
– Какое «поспать»? Мы с батей решили, что будем вскрывать мину. Вставай! Будешь показывать, что да как.
Смотритель откинул тряпицу со стола и увидел под ней вскрытую мину. Рядом валялись кувалда и зубило.
– Вот это да. Он уже ее раскурочил! – ахнул смотритель.
– Во дает! Эй, Толик, слышь, вставай уже! Толик неохотно сел на постели и протер глаза.
– Толя, как же тебе удалось открыть ее? – тихо спросил отец.
– Как, как… Очень просто. Молотком. Раз, и готово, – Толик показал, как бьют по зубилу кувалдой. Жора и смотритель застыли, осознавая весь ужас сказанного. Придя в себя, отец с размаху отвесил Толику затрещину.
– Папа, за что?
– Я же приказал тебе не прикасаться к мине! Ведь мы же могли все взорваться к чертовой матери!
– То есть пока мы там спали, он по мине молоточком тюкал… Да, наградил бог братцем! – все еще с дрожью в голосе сказал Жора.
– Да бросьте, обошлось ведь. Я‑то думал, вы мне спасибо скажете… – добродушно оправдывался Толик.
– Толик, я тебя очень прошу! Больше никогда, ни за что не делать ничего, не посоветовавшись со мной! – стал втолковывать каждое слово своему бестолковому сыну смотритель, размахивая подвернувшимся под руку предметом.
Толик послушно кивнул.
– Пап, только этой штуковиной не очень‑то размахивай! Это все же детонатор! Как бы не вышло чего.
Смотритель испуганно посмотрел на зажатый в руке детонатор, затем аккуратно положил его на стол.
Что ни говори, оба сына были настоящими детьми своего отца.
Самойловы и Буравины дружили с вице‑мэром Кириллом и его женой Русланой. Кирилл совсем недавно занял это кресло, а с Самойловым дружил уже давно. Узнав о несчастье, постигшем семью Самойловых, Кирилл был готов во всем помочь товарищу. Самойлов попросил его сделать для молодых туристические путевки, и Кирилл согласился.
Но и у самого Кирилла дела не шли гладко. Он почувствовал себя неважно. Сначала ему казалось, что это просто пошаливает сердце, но его почему‑то направили на прием к онкологу. Придя к знакомому врачу, Кирилл протянул ему направление и усмехнулся:
– Видишь, ерунда какая… Мне дали к тебе направление. Но это, наверное, ошибка.
– Почему же ошибка? Сердце у тебя пошаливает? – спросил врач.
– Да, иногда бывает, но в целом все в порядке. Я все про себя знаю, про свое здоровье, про возраст… Но главное, Ваня, то, что с больным сердцем не нужно обследоваться у онколога! – рассудительно сказал Кирилл.
– Понимаю. Ты, как обычно, считаешь себя умнее других. Кирилл, поверь, нет ничего страшного в обычном обследовании. Это, если хочешь, профилактика, – врач понимал больше своего пациента.
– А кто тебе сказал, что я боюсь? – обиделся Кирилл. – Я просто… считаю это нецелесообразным. Тем более, если это просто формальность.
– И все же позволь на правах старого друга провести эту формальность! Тебе же спокойней будет, – попросил врач.
– Ладно, валяй. Обследуй, – согласился Кирилл. Увидев результаты обследования, врач помрачнел.
– Ну что, Ваня? Ты доволен? Что ты можешь мне сказать? Стоило время тратить? – нарочито небрежно спросил Кирилл.
– Стоило, Кирилл.
– Ты так говоришь, будто случилось что‑то ужасное! Оставь эти приемы для других пациентов. Меня пугать не нужно. В моем возрасте мало у кого здоровое сердце…
– Но у тебя действительно здоровое сердце, – подтвердил врач.
– Погоди, – не понял Кирилл, – объясни, что это значит?
– Тебе правильно выписали направление, Кирилл. Ты действительно болен. И очень серьезно.
– Говори все как есть. Я пойму. Не маленький. Это… рак?
– Да. Четвертая стадия, – и врач тяжело вздохнул.
– И… сколько мне еще? Год? Полгода? Три месяца?
– Может, и два, – пожал плечами врач.
– Утешительные новости, – мрачно протянул Кирилл.
– Кирилл, есть курсы лечения, химия. Они продлевают жизнь…
– Продлевают мучения, ты хотел сказать? Потому что разве это жизнь… теперь…
– Послушай, тебе нужно лечь в стационар, ты будешь постоянно под наблюдением, я тебе гарантирую уход…
– Понятно! – оборвал врача Кирилл. – Значит, так, Ваня. Никуда ложиться я не буду. Выписывай лекарства‑и все.
– Почему ты отказываешься?! Я же предлагаю тебе выход!
– Ты давно меня знаешь? – Кирилл встал и подошел поближе.
– Да…
– Неужели ты думал, что я проведу остаток жизни на больничной койке? И буду ловить сочувствующие взгляды молоденьких медсестёр? Мол, вот, еще один старик загибается, бедный, как же он мучается… – нарисовал мрачную картину Кирилл.
– Все не так, Кирилл…
– Именно так! И ты это знаешь не хуже меня. Все, давай, выписывай таблетки, и я пойду.
Врач покачал головой и выписал рецепт:
– Вот. Только это очень дорогие и редкие лекарства.
– Ты же знаешь, деньги для меня не проблема! Особенно теперь… – Кирилл махнул рукой.
– Я назначил очень сильное обезболивающее. Здесь рецепт на один флакон. Будет заканчиваться, придешь. Проведем повторное обследование.
– Понял. Спасибо. И еще, у меня к тебе одна просьба. Не говори ничего Руслане. Моя жена не должна этого знать.
– Но она все равно узнает!
– Только не от меня. И, надеюсь, не от тебя, Ваня.
– Ты не понял, Кирилл. Она все увидит и поймет сама. И очень скоро, – фраза звучала, как приговор.
Кирилл позвонил Самойлову и попросил достать через Костю выписанные ему лекарства, но не сказал, что это для него самого. Объяснил, что это надо его друзьям.
– Нет проблем, достанем! Приходи к Косте в аптеку. Я ему скажу, чтобы приготовил, – ответил Самойлов.
– Да, как Лешкина свадьба, как все прошло?
– Свадьбы не было. Так что путевки не нужны, – мрачно ответил Самойлов.
– Что‑то с Алешей?!
– Нет, нет, это из‑за Кати, – слукавил Самойлов. – Ее не поймешь.
– Ладно, жене привет передавай, она у тебя красавица. И не грусти, все наладится. Породнишься еще с Буравиными, – успокоил друга Кирилл.
Поговорив по телефону, Кирилл пошел к жене. Он остановился, ожидая, пока она закончит разговор с Таисией.
– Очень жаль, Таисия, что ты не сможешь поехать, – расстроилась Руслана. – Что я там буду делать одна? Я знаю, что там чистый горный воздух. Но я умру без компании! Я, конечно, тебя понимаю: семья – прежде всего. Ладно, решай свои проблемы. Удачи тебе. Руслана положила трубку.
– Представляешь, Таисия подбила меня поехать в Швейцарию на четыре месяца, пройти курс омоложения.
– Омоложения? Тебе? Руслана, да ты и так выглядишь на двадцать лет! Поезжай просто так, отдохнуть, – сказал Кирилл, обнимая жену.
– Спасибо за комплимент, но отдохнуть у меня нормально не получится. Таисия не сможет поехать. Она не хочет оставлять Буравина одного.
– Почему?
– Да у них что‑то в отношениях не ладится, – объяснила Руслана. Она посмотрела на мужа внимательно и нахмурилась. – Ты плохо выглядишь. Что с тобой? Что‑то на работе?
– На новом месте всегда тяжело. Ответственность, нервы, – Кирилл явно не хотел преждевременно огорчать супругу.
– Кирилл, нельзя так нервничать. Нервами проблем не решишь, только здоровье потеряешь. Давай‑ка приляг, отдохни.
– Не хочу лежать. Хочу, наоборот, развлечься. Ну‑ка, надевай вечернее платье.
– Зачем? – удивилась Руслана.
– Поедем в ресторан, покутим слегка. Сто лет никуда не выбирались! – муж хотел подарить жене хорошие воспоминания, потому что понимал: они ей скоро понадобятся.
И действительно, вечер получился прекрасный.
– Ну что? Ты довольна? – спросил Кирилл, когда они вернулись домой.
– Очень! – Руслана нежно погладила мужа по руке и придвинулась ближе, но неожиданно он отстранился:
– Извини, Руслана, я… Устал. Пойду, лягу.
– Кирилл, я тебе разонравилась, да? – задала Руслана извечный женский вопрос. – Ну, конечно, старая, некрасивая… Я с годами не молодею…
Кирилл поцеловал ее:
– Что ты! Ну о чем ты говоришь?! Ты у меня красавица, и для меня ты всегда молодая и любимая!
– Тогда… что? В чем дело? – не понимала Руслана. Муж устало потер виски.
– Это все работа, – он неопределенно пожал плечами. – А вот тебе, я вижу, очень хочется поехать на эти курсы омоложения! Чтобы не говорить о себе всякие глупости!
– Тебе тоже не мешало бы отдохнуть. Возьми отпуск, и поедем вместе! – предложила Руслана.
– Но ты же прекрасно понимаешь, что я никуда не поеду. Не могу я бросить дела!
– «Дела, дела»! – вздохнула жена. – Только и слышу о том, какой ты у меня деловой. Мне очень не нравится твоя усталость, озабоченность. Я тебя одного не оставлю.
– Ты что… решила не ехать?! – удивился Кирилл.
– Без тебя – нет! – твердо ответила Руслана.
– Это исключено! В конце концов я просто настаиваю, чтобы ты поехала! Курс – четыре месяца, за это время ты отдохнешь, а я на работе все улажу.
– Нет, Кирилл, я останусь с тобой.
– Руслана, пойми, у меня сейчас на работе осадное положение, и мое сердце должно быть, как камень, а ты только смягчишь его, – стал убеждать, жену Кирилл. – Поезжай: отдыхай и веселись, а я буду отправлять тебе шифровки в нейтральную Швейцарию.
Они засмеялись его шутке и обнялись.

* * *

Ирина уже начала обустраиваться на новом месте, когда пришел Яков.
– А ну‑ка, глянь на меня… – подозрительно посмотрела она на мужа. – Так и есть. Выпил. По глазам вижу.
– Ну, немножко… для аппетита, – небрежно пожал плечами Яков. – Слушай, а квартирка‑то ничего!
– Ты мне зубы не заговаривай. Вид у тебя уж больно игривый. Опять с музами общался? – задала традиционный вопрос Ирина.
– Ирочка, ну какие музы? Ты же меня знаешь, я – верный муж! – у Якова всегда был в запасе достойный ответ.
– Вот именно. Знаю. Кстати, как тебе сиделка Леши? – проницательно спросила Ирина.
– Какая… сиделка? – Яков не раз думал, что его жена – немного ведьма.
– Маша. Что, неужели не заметил? – удивилась Ирина.
– Почему ты спрашиваешь? Девушка, как девушка, – пробурчал Яков.
– Ни за что не поверю, что ты не попытался к ней приставать! Ты ведь когда пришел, она в доме одна была, а? – Да, жена видела его насквозь.
– Ну да, одна… –И?..
– Ира, что ты хочешь услышать? – начал терять равновесие муж.
– Ну? Она не устояла перед твоим обаянием? Ты пообещал написать ее портрет? Давай, колись, я же знаю, что ты бы такой шанс не упустил!
Яков облегченно рассмеялся:
– Ну, каюсь. Был соблазн. Но я тебе скажу прямо: все эти молоденькие дуры ни в какое сравнение с тобой не идут! – Яков знал, что хотела услышать его жена.
– Да ты что? Это для меня новость!
– Ирочка, для того чтобы иметь возможность ценить то, что имеешь, нужно постоянно сравнивать!
– А если однажды сравнение окажется не в мою пользу? – не унималась Ирина.
– Что ты! Такого никогда не случится, – заверил жену Яков.
– Ладно, все с тобой ясно: ты – старый бабник, но твои девушки меня не интересуют, – в голосе Ирины зазвучали холодные нотки. – Мне интересно другое: когда ты будешь заниматься делом? Как у тебя продвигаются дела с Костей?
Для некоторых людей дела всегда важнее любовных отношений.

* * *

Ранним утром Маша снова была на боевом посту.
– Доброе утро, Полина Константиновна! – поздоровалась она с Полиной, которая тихонько собиралась на работу. Полина поднесла палец к губам.
– Тише, Маша, Алеша еще спит. Очень хорошо, что ты пришла пораньше! Я уже опаздываю, а оставить Алешу одного не могу.
Маша тоже перешла на шепот:
– А Костя и Борис Алексеевич?
– Они ушли очень рано. Костя вообще чуть свет из дому убежал. На него это совсем не похоже.
– А как Алеша? – спросила Маша.
– Он уснул очень поздно. Все ждал Катиного звонка.
– Да, вечером он несколько раз ей звонил, но Катя так и не подошла к телефону, – рассказала Маша.
– Маш, будь к нему повнимательнее, – попросила Полина. – Он так переживает. Как бы опять чего не случилось.
– Хорошо, Полина Константиновна. Вы только не волнуйтесь.
– Спасибо, я постараюсь. Ну, до вечера, – попрощалась Полина и ушла.
Утро было прекрасным.
– Здравствуй, Алеша. Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросила Маша, заходя в комнату.
Но Алеша молчал, безучастно глядя в потолок.
– Алеша, что с тобой? Тебе нехорошо? – забеспокоилась Маша.
– Маша, ты не знаешь, Катя так и не звонила?
– Алеша, ты что, всю ночь не спал?! Ну посмотри, как ты выглядишь! – укоризненно сказала Маша.
– Я задал тебе вопрос, – резко прервал ее Алеша. – Ответь, пожалуйста!
– Нет, не звонила. Но она обязательно позвонит, вот увидишь!
– Если будет звонить, меня нет. Скажи ей, что я умер.
– Ты что? Как ты можешь так говорить?
Алеша накрылся одеялом с головой и отвернулся к стене.

* * *

Костя решил продемонстрировать свое чувство юмора. Он с испуганным лицом подошел к столику Якова и сказал:
– Беда! Все пропало!
– Что? – Яков сразу посерьезнел. – Милиция? Таможня? Да говори же скорее!
Тут Костя улыбнулся и сообщил:
– Дядя Яша, не волнуйтесь! Я пошутил. Все подготовлено, путь открыт. Можете отдать товар хоть сейчас. Доверьтесь мне!
– Ты сказал, что пошутил, – сурово сказал Яков. – Я правильно понял?
– Ой, извините, если напугал. Мне показалось, что вы сильно нервничаете. Ну, я и решил разрядить обстановку.
– Нет! По‑моему ты решил совсем другое. Ты подумал, что я – фраер или лох какой‑нибудь… – в голосе Якова звучала неприкрытая угроза.
Костя даже опешил:
– Не понял? Простите, дядя Яша, что вы сказали?
– Константин, похоже, ты не уяснил самого важного в этом деле. Хорошо, сейчас я тебе растолкую… Самое важное, Костя, в том, что здесь мы с тобой уже не родственники, а партнеры. И нанял тебя я, а не наоборот. Усекаешь?!
– Конечно, – побледнел Костя. – Простите, я не думал…
– В этом и беда! – перебил его Яков. – Ты решил, что все уже сделано. Так и горят все новички. Они перестают думать и бояться! Если тебя заметут… Ты хоть знаешь, на сколько ты тогда сядешь?
– Догадываюсь, – сказал Костя, и во рту у него пересохло.
– В общем, еще одна подобная шутка – и ты перестанешь быть главным звеном в цепи. А твоему смотрителю я скажу, чтобы он взял свою долю с тебя, – Яков не знал жалости.
– Нет, нет! Не надо! – быстро заговорил Костя. – Промашек больше не будет. Честное слово!
– Ладно, на этот раз я поверю. Когда корабль выходит из порта?
– Послезавтра.
– Все готово?
– У меня через час встреча с исполнителями, – сообщил Костя.
– Хорошо, если они готовы, товар тебе я передам сегодня же, в этом ресторане. И с этого момента отвечать за него будешь головой. Понял? – было ясно, что с Яковом шутить нельзя.
– Да, понимаю, – Костя опустил голову.
– Когда станет известно о готовности исполнителей, перезвони мне. Я назначу время встречи. Все, пока свободен.

* * *

Самойлов пришел на работу раньше Буравина.
– Здравствуй, Люда. Виктор на месте?
– Здравствуйте, Борис Алексеевич. Его пока нет. Самойлов на ходу забрал со стола корреспонденцию и пошел в кабинет.
– Борис Алексеевич, а у жены Виктора Гавриловича на днях юбилей? – спросила его Людочка.
Самойлов задумался, припоминая:
– Да нет, вроде бы у Таисии не скоро день рождения. А почему ты спрашиваешь?
– Просто вчера Виктор Гаврилович просил меня купить ей в подарок хорошие дорогие духи.
– Ну и что? Молодец, заботится о жене. Разве обязательно дарить подарки только на праздник?
– Конечно, нет. Только вот за все время, что я тут работаю, он никогда этого не делал…
– Ну ничего, Людочка, все когда‑нибудь случается в первый раз, – улыбнулся Самойлов.
– Наверное, вы правы. Тогда он в первый раз забыл, как выглядит его жена, – иронично заметила Людочка.
– Как это забыл? – удивился Самойлов.
– Дело в том, что вместо своей жены он описал мне совсем другую женщину…
– Так какую женщину тебе описал Виктор? – хмуро спросил Самойлов.
– Понимаете, – стала объяснять Людочка, – Таисия Андреевна – брюнетка, и я предложила Виктору Гавриловичу духи, которые подошли бы именно ей.
– Так! А он что?
– Он спросил меня, какие духи могли бы подойти блондинке, – Людочка опустила глаза, – и мне показалось, что речь идет о вашей жене.
– Почему ты решила, что он покупал духи для Полины?
– Я же говорю, мне так показалось. Интуитивно. Не станет же он говорить этого в открытую!
– Люда, мало ли на свете блондинок?! И потом, тебе не кажется, что все это – не твоего ума дело?
– Хорошо, я не буду больше вас беспокоить, – обиженно сказала Людочка. – Мое дело – доложить, Борис Алексеевич. Вы же сами просили сообщать вам подозрительные факты.
Людочка картинно отвернулась, но Самойлов, уходя в кабинет, вновь задержался на пороге.
– Людочка, а как назывались духи, которые ты купила для Виктора?
– «Клима». Коробочка такая квадратная, голубенькая. Вот такая вот, – Людочка показала руками размер коробки. Самойлов задумался и помрачнел.
– Не обижайся, Людочка. Ты помогла мне. Я попросил бы тебя и впредь сообщать все, достойное моего внимания. Договорились?
– Конечно, Борис Алексеевич. Я – ваши глаза и уши.
Самойлов не знал, помогут ли ему эти лишние глаза и уши.

* * *

Буравин знал, что у крепости он может встретить Полину, потому что она снова ходила на работу.
– Я почему‑то чувствовала, что ты придешь, – это первое, что сказала ему Полина.
– Да вот, шел мимо, решил занести тебе кое‑что. Не знаю, правда, понравится ли… – Буравин протянул ей коробочку с духами.
– Мои любимые. Откуда ты узнал?
Буравин улыбнулся и пожал плечами. Ну не рассказывать же, как было на самом деле!
– Догадался.
Полина отнеслась к духам ностальгически.
– Всю жизнь обожаю этот запах. Это были мои первые французские духи… За ними стояли такие очереди…
Она открыла флакон и подушилась.
– Ну вот… Как будто опять молодая!
– Ты и сейчас молодая, Полина, – убежденно сказал Буравин.
– Прекрати, Витя. Молодость прошла, остались только воспоминания, – сказала Полина, желая, чтобы Буравин возразил. И он возразил:
– Неправда. У нас еще все впереди!
– Тогда, двадцать… неважно, сколько лет назад, у всех было в общем‑то одно и то же. И сапоги одинаковые, и духи… Смешные были времена. Хоть и бедные, а веселые.
– И настоящие, – почему‑то добавил Буравин.
– А сейчас что, не настоящие?
– И сейчас, наверное, тоже. Но тогда все было как‑то искреннее, честнее, что ли. Может, это сейчас так кажется? – предположил Буравин.
– Тогда мы могли любить открыто, чисто, беззаветно. Наивно, если хочешь, – продолжала вспоминать Полина. – Потому что впервые.
– У некоторых это впервые растянулось на всю жизнь… – в голосе Буравина звучало отчаяние.
– Что не помешало им жениться на других, завести с ними детей… – напомнила Полина.
– Да, но только для того, чтобы спустя столько лет понять, что это было ошибкой, – завершил ее фразу Бурав ин.
– Нельзя считать всю свою жизнь ошибкой, Витя.
– А моя и твоя жизнь еще не окончены, Поля. Все ошибки еще можно исправить, – Буравин нежно обнял Полину.
– Подожди, Витя. Это, ей‑богу, ни к чему, – Полина отстранилась.
– Тебе не кажется, что мы и так ждем слишком долго? Я же вижу, что ты сама этого хочешь! – сказал Буравин.
– Даже если и так. Все равно сейчас не врем ворошить прошлое. Прости, Витя, я не готова…
– То есть ты говоришь мне «нет»? – расшифровал ее ответ Буравин.
– Я не говорю тебе «да», Витя, – туманно сказала Полина.
– А это не одно и то же?
– Думай, как хочешь.
– Ну что ж. Ты сделала свой выбор. Правильный он или нет – не мне решать, и я его принимаю.
– Как когда‑то я приняла твой, – вздохнула Полина. Прошлое снова вмешивалось в их настоящее.
– Что ж, история повторяется. Надеюсь, что третий ее виток займет меньше, чем двадцать лет, – завершил беседу Буравин.

* * *

– Катенька, завтрак готов. Иди кушать, дочка, – позвала Катю Таисия.
– Спасибо, я не хочу. – Катя сидела и тупо смотрела в телевизор.
– Почему? Я поджарила твои любимые тосты.
– Ешь их сама, я же сказала, что не хочу.
– Что с тобой, Катя? Ты не заболела? – заволновалась Таисия.
– Я совершенно здорова! Оставь меня, пожалуйста, в покое, – Катя сбросила мамину руку со лба.
– Катя, в чем дело? Почему ты так разговариваешь с матерью? – возмутилась Таисия.
– Потому что ты, мамочка, это заслужила! – отрезала дочь.
– Катя, я не понимаю…
– Ах, не понимаешь… А что вот это такое? – и Катя бросила перед матерью связку ключей.
– Ключи какие‑то… – растерянно сказала Таисия.
– Не притворяйся, что тебе они незнакомы. Это от квартиры, которую нам с Алешей пака подарил!
– Ну и что? Подумаешь – ключи от квартиры. В чем проблема‑то?
– В том, что они оказались у Кости! Он затащил меня туда, а потом туда приперся его отец! Ему, видите ли, родственников захотелось туда поселить. Представляешь, как я выглядела?
– Боже мой… – все поняла Таисия.
– Только не делай невинного лица, меня не обманешь. Я же знаю, что это ты дала Косте ключи!
– Я? Дочка, да ты что? Зачем мне…
– Вот это я и хочу выяснить! – перебила ее Катя.
– Катя, ну что за прокурорский тон, откуда эти обвинительные интонации? Ты не имеешь права вести себя со мной таким образом.
– А ты имеешь право сговариваться с Костей против меня? – зло спросила дочь.
– Катя, ты говоришь так, как будто у нас с тобой война.
– Считай, что она уже началась! – объявила Катя. – Я знаю, что ты интригуешь у меня за спиной. И не смей этого отрицать! Рассказывай, что ты на этот раз придумала!
– Катя, тебе вечно чудятся заговоры. Ну зачем мне отдавать ключи Косте? – спросила Таисия.
– Мама, не притворяйся простушкой! Тебе это не идет! – жестко отрезала дочь.
– Ну хорошо, – согласилась Таисия. – Да, это я дала ему ключи. И сделала это потому, что хотела, чтобы он отвлек тебя от Леши!
– Мама, ну почему ты так ненавидишь Алешу? Что он тебе такого сделал?
– Пока ничего. Но сделает, если ты все‑таки свяжешь с ним свою судьбу.
– А тебе не кажется, что это подло? – спросила дочь.
– Подло? Нет, я – мать, и хочу тебе счастья. Подлость –это когда для себя стараются.
– Мама, но я ведь тоже хочу быть счастливой. Почему ты не хочешь понять меня?
– Потому, Катя, что если бы ты хотела связать свою жизнь с Алешей, ты вышла бы за него вместо того, чтобы симулировать обморок, – тихо сказала она.
– Мама, я не притворялась!!! – закричала Катя. – Это был настоящий обморок!
– А это ничего не меняет. Наоборот, еще больше доказывает то, что и твой разум, и душа, и подсознание – все против этого брака!
Катя начинала понимать, что мать права.
– Но ведь я люблю его…
– Нет, доченька! Просто тебе заморочили голову красивыми словами!
– Может быть, ты и права, – задумчиво сказала Катя.
– Ну, вот «видишь, ты становишься разумней, дорогая, – обрадовалась Таисия. – Тебе нужно немедленно порвать с ним, пока не стало еще больней и хуже. И тебе, и ему. Ты согласна со мной?
– Да, мама…
– Молодец, доченька! – Таисия не стала откладывать дело в долгий ящик. – Вот телефон. Позвони Алеше, скажи, что хочешь расстаться с ним.
– Не могу, язык не поворачивается.
– Катя, возьми себя в руки. Это необходимо сделать, – настаивала мать.
– Как же я буду смотреть им всем в глаза после этого? – спросила Катя.
– Да кто они тебе такие, эти Самойловы? – возмутилась Таисия. – Думай о себе!
– Не могу, мама. У меня нет пока для этого сил, – Катя даже зажмурилась.
– Ну хорошо, – Таисия перестала давить на дочь, – отдохни немного и позвони. Поверь, так будет лучше и для тебя, и для Алеши.

* * *

– У меня радостная новость, Риммочка! – прямо с порога сообщила Таисия. – Катя, кажется, одумалась и решила отказаться от Алексея.
– Что ж» поздравляю, ты добилась, чего хотела.
– Я хотела счастья для своей дочери. Но ты бы знала, какой кровью мне удалось ее переубедить.
– А это твердое решение? Она уже не сомневается? – спросила Римма.
– Кажется, теперь у нее нет выбора, – но Таисия хотела поделиться и другими новостями. – Знаешь, я ведь встречалась с Полиной.
– С Полиной? Зачем?!
– Чтобы она сама рассказала своему сыну о решении Кати.
– Мне кажется, это жестоко, – не одобрила Таисию Римма.
– Нет, Римма. Она сама виновата и теперь пожинает плоды своих поступков.
– Извини, но я думаю, что тут ты перегибаешь палку. Я согласна, что и Виктор, и Полина хотели этой свадьбы. Но считать, что ими руководило лишь желание почаще видеться, по‑моему, глупо.
– Но это так! Если ты мне не веришь, то я докажу.
– Как?! У тебя есть доказательства? – заинтересовалась Римма.
– Нет, мой способ проще. Ну‑ка, раскинь мне карты на пиковую даму!
Римма стала торопливо раскладывать карты.
– А, что я говорила?! Видишь, вот этот бубновый валет рядом с ней?! Это – Буравин!
– Но Буравин не может быть валетом. Валет – это молодой мужчина, – возразила Римма.
– Ерунда! Виктор выглядит очень молодо, а значит, он и есть валет.
Римма с трудом удержалась от возражений.
– Так, что там у нас дальше? – увлеченная картами, спросила Таисия. – Бубновая дама – Катюша, я – червовая. Вот этот туз – Самойлов, шестерка – Костя. Ничего не забыла?
– А Алексей? – робко напомнила Римма.
– Он уже выпал из колоды, – жестко сказала Таисия. – В общем, все понятно! Вот только одно меня смущает… Почему это Катина дама лежит так близко к буравинскому валету и так далеко от моей червовой дамы?! Ну ничего, сейчас я это выясню! До встречи, подруга!
Римме все это не понравилось!

* * *

Найдя дочку дома безучастно сидящей на диване, Буравин сразу же накинулся на нее:
– Ну спасибо тебе, доченька! Давно уже мне не приходилось испытывать такого унижения. Может быть, ты мне все‑таки объяснишь, что происходит между тобой и Костей?
– Нет! Я не собираюсь ничего объяснять.
– То есть ты считаешь, что все это в порядке вещей! Ты думаешь, пообещав выйти замуж за Алешу, ты имеешь право развлекаться с его братом? Да ты знаешь, как все это называется?
– Как? Ну, скажи, как это называется! – Катя залилась слезами. – Ты ведь считаешь, что вправе судить меня! Ведь нападать на человека гораздо легче, чем попытаться понять!
– Чтобы тебя понять, я должен услышать объяснения, но ты отказываешься их давать, – сбросил обороты Буравин.
– Да, отказываюсь! Потому что ты уже решил для себя, что я виновата. Что бы я ни сказала, это уже не имеет значения. Ты все равно не услышишь моих объяснений, – логика у Кати была железной.
– А вот и нет! Я обещаю тебя выслушать! – искренне пообещал ей отец.
Катя отвернулась.
– Ну что же ты молчишь? – обратился к ней Буравин. – Я готов тебя выслушать. И постараюсь понять.
– Папа, я боюсь Алеши! – начала Катя.
– Боишься?! – не понял Буравин.
– Да! Если бы ты видел, папочка, какое у него было злое лицо тогда, в больнице.
– Катя, но мы же говорили с тобой об этом. Он ведь узнал тогда, что не сможет ходить. А потом он едва не покончил с собой.
– Нет, мне показалось, что там было что‑то другое. Он как будто бы хотел меня упрекнуть в том, что я раньше встречалась с Костей.
– Он сказал тебе это?
– Нет, я же говорю, мне так показалось.
– И поэтому ты решила развлечься с Костей?
– Я не развлекалась! – закричала Катя. – Ты неправильно понял эти фотографии.
– А как же их еще прикажешь понимать? – развел руками Буравин.
– Я лишь хотела встретиться с Костей и выяснить, права ли я относительно Алеши.
– На яхте?! А потом вдвоем в пустой квартире?! – засомневался отец.
– Яхта – это его идея. Папа, между нами ничего не было. Поверь!
– Ну хорошо! – отец, в общем‑то, верил дочери, – И что же ты узнала у Кости?
– Папа, я и его тоже боюсь!
– Он что, к тебе приставал?! – Буравин сжал кулаки.
– Нет, но когда мы вышли из квартиры и я сказала, что забыла телефон, он стал кричать на меня, будто бы я нарочно это сделала.
– Ничего не понимаю!
– Я тоже, папа! Все от меня чего‑то хотят, угрожают, требуют! Я устала! Я не могу так больше!
Катя разрыдалась и, как в детстве, бросилась в папины объятья.
Катя еще рыдала на груди у Буравина, когда пришла мама.
– Что с Катей?! Кто ее обидел?! – всполошилась Таисия.
– Я ничего не могу понять! Может у тебя получится? – обрадовался приходу жены Буравин.
– Катя, доченька! Кто тебя обидел? Алексей? – принялась расспрашивать Таисия.
– Да! И Костя! – Катя зарыдала с новой силой.
– Вот! Я же тебе говорила! От этой семейки одни неприятности!
– Ладно, разбирайтесь тут без меня! – собрался уходить Буравин.
– Папа, не уходи! – попросила Катя.
– Мы здесь, доченька… И мама, и папа… Мы не дадим тебя в обиду… – тихо успокаивала дочь Таисия, обнимая одновременно и мужа, и дочь.

* * *

– Ну, и куда же мы отправимся? – спросил у Маши Алексей.
– Лучше всего будет, если мы прогуляемся к морю.
– Ты, наверное, решила, что увидев его, я зарыдаю, вскочу с коляски и брошусь навстречу волнам? Так вот, этого не будет, – мрачно сообщил Алеша.
– Да, такого чуда не случится.
– Тогда чего же ты хочешь? В чем заключается твоя помощь?
– Я думаю, что тебе станет легче на душе.
– А‑а, о душе моей заботишься! – заерничал Алеша.
– Да, сначала тебе надо вылечить душу, – очень серьезно сказала Маша. – Только тогда можно будет приступить к лечению тела.
– А у тебя и метод есть? – сохранял несерьезный тон Алексей.
– Да, есть! Если будешь меня слушаться, я тебя вылечу!
Алеша удивился.
– Маша, в одном эксперименте ты уже поучаствовала. Если помнишь, я тогда чуть не умер, – напомнил он. – Даже доктор сказал, что я безнадежен. Тебе этого мало?
– Павел Федорович – очень хороший доктор, но у него ограниченное количество методов лечения.
– А у тебя нет?! Послушай, может, ты прославиться хочешь? Прости, я просто хочу тебя понять!
– Мне не нужна слава, я лишь хочу тебе помочь. А вот ты, мне кажется, испугался.
– Маша, очень прошу, не надо меня подкалывать! Чего мне бояться? Я и так уже почти труп! Хочешь отвезти меня к морю? Ну что ж, поехали.
На улице Алешино демонстративно‑шутовское поведение не изменилось. Увидев, что навстречу идет красивая девушка, он протянул руку и обратился к ней.
– Подайте инвалиду, бывшему моряку. Девушка с удивлением посмотрела на него и прошла мимо.
– Надо на рынок ехать. Здесь мы ничего не заработаем. Как считаешь, Маша? – продолжал играть роль убогого Алексей.
Но Маша не отвечала и везла его дальше. Алеша перестал усмехаться и ерничать и сказал:
– Все, хватит! Нагулялся! Вези меня домой. Ты слышишь? – но Маша продолжала везти его в сторону моря. – Впрочем, мне уже все равно, – сдался Алексей.
Маша подвезла коляску к определенному месту на причале. Как только коляска остановилась, Алеша поднял голову, почувствовав, что что‑то происходит.

* * *

Костина аптека выглядела заброшенной и безлюдной.
– Ну что же, как я и думал, никакого зависшего товара здесь нет. Склад полупустой, – утвердился в своих подозрениях отец.
– Папа, я все сейчас объясню.
– Не надо. Ты опять станешь мне врать. А хочешь, я сам скажу тебе, откуда у аптеки такие долги? Ты потратил все деньги, развлекая Катю! Вместо того, чтобы помочь брату в трудную минуту, ты его предал. А я еще удивлялся, почему ты не торопился навестить ею в больнице.
– Неправда, я навещал его, – робко возразил Костя.
– Кроме того, ты обманул и меня. Я доверил тебе вести этот бизнес, вложил в него деньги.
– Да, не спросив меня, хочу ли я этого, – упрекнул отца сын. – Ты навязал мне эту аптеку, зная, что я хотел поступить в мореходное училище.
Значит, желание веселиться на яхтах с невестой брата у тебя от нереализованной мечты поступить в мореходку? Хорошо, если я виноват, то еще не поздно исправить мою ошибку. Поэтому я решил забрать у тебя аптеку.
– Как это?
– А вот так! С этого момента я запрещаю тебе вести это дело. Вопросом оформления займемся позже. Потрудись передать мне ключи!
Костя не хотел терять аптеку.
– Ключи? – переспросил он. – Может быть, я отдам тебе их позже? Я обещаю тебе, что не буду заниматься бизнесом, только заберу отсюда кое‑какие вещи.
– Нет, я не верю тебе. Отдай мне, пожалуйста, ключи, – настаивал Самойлов.
Костя с тревогой посмотрел на часы. Еще немного, и он опоздает на встречу.
– Хорошо, забирай. Вот они. – Костя выложил на стол перед Самойловым ключи от аптеки. – Извини, но мне надо идти. Я очень тороплюсь.
– Куда? На встречу с поставщиком? – иронично спросил отец.
– Нет, у меня есть другое дело.
– Ты опять хочешь встретиться с Катей? Говори! – отец посуровел.
– Я не обязан отчитываться, – начал было Костя.
– Нет, обязан! – перебил его Самойлов. – Учти, Костя, если я узнаю, что ты виделся с Катей, у тебя будут большие неприятности. Ты меня понял?
– Да. Я могу идти?! – Костя очень боялся опоздать.
– Иди, я сам все закрою.
Оставшись в одиночестве, Самойлов неторопливо осмотрел Костин кабинет. Он сдул почти вековой слой пыли с бухгалтерских документов, позаглядывал в папки и ящики.
В одном из ящиков обнаружил какую‑то банку и брезгливо выбросил ее. Но тут в этом же ящике он увидел коробку, в которой были ампулы со снотворным. Он открыл ее. Одной ампулы в ряду не хватало.
Яков подошел к маяку, поправил на плече мольберт. Эдакий художник у моря. Но направлялся он не к морю, а в здание маяка.
– Добрый день! Мне бы хотелось увидеть начальника этого маяка, – сказал Яков, войдя в помещение.
– Это – я. А что нужно? – неприветливо отозвался смотритель.
– Я как вас увидел, сразу понял, что вы здесь самый главный. У вас вид очень представительный.
– Что нужно‑то?! – смотрителя трудно было провести на мякине.
– Я, видите ли, художник. Специализируюсь на морских пейзажах. С вашего маяка, должно быть, открывается великолепный вид на море.
– Да уж, с этим порядок, – подтвердил смотритель.
– Вот я и решил попросить у вас разрешения подняться на верхнюю площадку. Чтобы запечатлеть, так сказать….
– Ничего не выйдет! – сразу отказал смотритель. – Сегодня выходной день, и экскурсий нет.
– Но вы не представляете, что значит для меня упустить такую возможность! Если вы не против, то я готов оплатить вам хлопоты.
Смотритель украдкой посмотрел на часы.
– Ладно, помогу искусству. Гони пятьдесят баксов и можешь рисовать.
– Пятьдесят долларов?! – изумился Яков. – Но я на кисти меньше трачу!
– Ты дорогу назад помнишь? Или надо проводить? – спокойно спросил смотритель.
– Хорошо, хорошо. Я согласен, – поспешно ответил Яков.
Он порылся по карманам и отдал деньги.
– Ну вот это совсем другое дело. Пойдем! Чего не сделаешь ради людей искусства, – и хозяин повел гостя показывать пейзажи.
– Вы отведете меня на верхнюю площадку? – напомнил смотрителю Яков.
– Нет, туда нельзя никому, кроме меня и пограничников. Это – особо охраняемый участок, – отказал смотритель.
– Но ведь никто не узнает, – просто сказал Яков.
– Никто? А откуда я знаю, кто ты такой? Может, шпион? А мне потом в тюрьму из‑за тебя.
– Ну разве я похож на шпиона? – дружески улыбаясь, спросил Яков.
– Очень! Если не нравится здесь, я не настаиваю. Ищи другое место.
– Нет, нет. Я согласен! – и Яков разложил свой мольберт. – Какой чудесный вид! Вот это то, что мне нужно!
И он показал в ту сторону, откуда по его предположениям должен появиться Костя.
– Да, вид хороший! – согласился смотритель. – Только нарисовать его у тебя не получится. Инструкцией запрещено.
– Да что ж в нем такого секретного! Песок да камень и больше ничего!
– А еще спрашиваешь, почему я в тебе шпиона подозреваю! Тебя же как магнитом тянет к режимным объектам!
– Ну хорошо! Что я могу рисовать?!
– Ты сказал, что море любишь? Вот и рисуй его! – смотритель указал в противоположную сторону.
Яков развернул мольберт. Ничего, он найдет возможность увидеть, когда появится Костя.
Внизу на дороге у маяка стояли Толик и Жора, переминаясь с ноги на ногу. Жора посмотрел на часы, и тут же появился Костя. Он спешил, почти бежал, размахивая портфелем.
Передача груза состоялась.
Сан Саныч продолжал осваивать азы семейной жизни: он стоял у окна и ремонтировал карниз для занавесок. Дело близилось к концу.
– Ну вот! Принимай работу, Зинаида! – позвал он хозяйку.
– Мастер ты мой! – восхитилась Зинаида. – Вот что значит мужчина в доме! Все починил! Проголодался, наверное?
– Есть немножко! – признался Сан Саныч.
– Ну, тогда иди мой руки, обед уже готов, – ласково скомандовала Зинаида.
Сан Саныч стал собирать инструменты, но в последний момент взгляд его остановился на пейзаже за окном.
– Зина, а я ведь никогда и не смотрел в это оконце! – удивленно сказал он. – Слушай, тут такой вид на гавань открывается!
Зинаида подошла к нему.
– Посмотри, все как на ладони! А вон и мой корабль стоит. Вон, видишь? – показал Сан Саныч.
– Да что я, не видела его раньше?! Столько времени у этого окна провела, тебя дожидаясь! – не разделила его восторга Зинаида.
– Ну ладно тебе! Я ведь теперь здесь, – успокоил ее Сан Саныч.
– А смотришь‑то все равно туда! – ревниво возразила Зинаида и задернула занавеску. – Саша, ты же еще и недели у меня не прожил, а тебя снова в гавань тянет, – сказала она с укоризной.
– Но я же только посмотрел! – извинялся Сан Саныч.
– А что, у нас смотреть больше не на что?! Ты антенну починил? Вот и смотри телевизор! – в голосе Зинаиды появились упрашивающие нотки.
– «Клуб кинопутешественников» или «В мире животных»? Так я уже все это вживую видел тысячу раз! – вздохнул Сан Саныч.
– Саш, ты мне лучше прямо скажи: ты опять в море хочешь? – с тревогой спросила Зинаида.
– Да нет же! – успокоил ее Сан Саныч. – Просто я Женьку вместо себя оставил. А он молодой еще, неопытный. Вот я и посмотрел на корабль по инерции. Зина, ну хочешь, я тебе еще раз пообещаю, что никогда больше не пойду в море?
– Нет, не нужно, – тихо сказала Зинаида.
– Почему?
– Потому что одно обещание уже есть. Его достаточно. Мое обещание помнишь? Если ты соберешься в море, то я выставлю твои вещи за порог, – все это было сказано очень твердо.
Сан Саныч печально кивнул.
Яков стоял перед мольбертом, пытаясь что‑то рисовать. Но художник из него получался неважный. Смотритель, увидев, что передача товара состоялась, подошел к Якову и заглянул через его плечо на холст.
– Дай‑ка глянуть, что ты тут наваял, – сказал смотритель.
Яков сделал шаг в сторону.
– О! Да ты уже закончил! – ироничным голосом сделал вывод смотритель.
– Как закончил?! Это всего лишь набросок, эскиз! – большой художник возмутился.
– И так все видно! Горы, море. Прям Айвазовский! – с нескрываемым пренебрежением похвалил смотритель. – Все, иди! Дома дорисуешь!
– Но это только начальный этап работы! – начал было Яков.
– А я говорю, конечный! – решительно прервал его смотритель, – Картинка нарисована, давай отчаливай. Собирай свои натюрморты.
Смотритель повернулся и пошел к двери, уверенный, что Яков пойдет за ним. Но тот стал упрашивать:
– Но подождите, я еще ни одного мазка не сделал!
Смотритель остановился.
– Чего не сделал? – в его голосе звучала угроза.
– Ни одного мазка…
– Дома намажешь. – Стало ясно, что уговорить его не удастся.
Яков стал собирать мольберт, продолжая возмущаться:
– И с какой стати вы меня выгоняете? Я ведь заплатил!
– Ничего не поделаешь, маяк закрывается, – объяснил смотритель.
– Как закрывается? Что здесь закрывать? Вы меня не предупредили, что будете закрываться, – попытался скандалить Яков.
Но смотритель взял его за локоть и мрачно посмотрел ему в глаза:
– Извини. Забыл.
Яков понял, что упираться дальше бессмысленно. Он быстро сложил мольберт и с недовольным видом спустился по лестнице. Когда он вышел на дорогу, то уже не сдерживал улыбку. Ведь на самом деле он добился того, чего хотел, – проследил факт передачи бриллиантов. А больше ему на маяке и делать‑то было нечего.

* * *

Косте снова не повезло. Он позвонил Кате как раз в тот момент, когда она по душам беседовала с родителями, – более неудачное время трудно было выбрать. Но Костя‑то об этом не знал! Спеша выложить новости, он быстро заговорил:
– Катя! Я сейчас такое провернул! Такое сделал! Ты не поверишь! Очень хотелось с тобой поделиться!
– К сожалению, вы ошиблись, – холодно, но вежливо ответила Катя. – Пожалуйста, внимательнее набирайте номер в следующий раз.
Костя стал соображать, что же случилось.
– Это Костя звонил? – догадался отец.
– Да, Костя. – Катя решила не врать.
– Может быть, тебе надо было с ним поговорить, а не бросать трубку? – спросил отец. Ни Катя, ни, тем более, Таисия такого от него не ожидали.
– Мне не о чем с ним разговаривать! – решительно заявила Катя.
– Катя, вспомни, что я сказал тебе в тот день, когда ты была с ним в ресторане, – напомнил ей отец. – Пока ты даешь ему надежду на взаимность, Костя не отступится. Возможно, тебе надо поговорить с ним об этом?
– Я же сказала, я не буду с ним говорить! – отрезала Катя.
– Пойми, дочка, твое молчание – для него тоже надежда, – настаивал отец.
Таисия вышла на лоджию и позвала туда Катю:
– Катя, подойди, пожалуйста! Отец прав! Катя подошла к матери и посмотрела вниз.
– Костя пришел. Похоже, он решил здесь стоять, пока не увидит тебя.
– Ну и пусть стоит. На здоровье! – поджала губы Катя.
– А зачем он звонил? – тихо спросила Таисия.
– Какое‑то дело провернул, – с пренебрежением сказала Катя. – Хотел, наверное, поделиться своей радостью.
– Может» быть, это действительно очень важно? – предположила мама.
– Для него, наверное, да! А для меня не имеет никакого значения! Все, мам, давай, не будем больше об этом говорить! – попросила дочь.
Но Таисия не торопилась уходить с лоджии.
– Он не уходит? – спросила Катя через некоторое время.
– Нет. Знаешь, на него просто жалко смотреть, – вздохнула Таисия.
– А мне не жалко, – резко ответила Катя.
– Совсем? Неужели он тебе так противен? – поинтересовалась мама.
– Ты знаешь… – Катя пригляделась к маленькой фигурке внизу. – По‑моему сейчас я его ненавижу! А как можно жалеть Костю после того, что он сделал? Пойми, он ведь просто струсил! Накричал на меня за то, что я оставила этот проклятый телефон, и сбежал вместо того, чтобы защитить!
– Катя, но ведь против него вся семья. Пойми, ему очень тяжело. – Таисия явно хотела, чтобы дочь поменяла к Косте отношение.
– А мне? Мне легко?! Ты видела, в каком состоянии я была после разговора с отцом?! – напомнила она маме.
– Послушай, Катя! Так, может быть, он понял свои ошибки и пришел сюда, чтобы поддержать тебя? Чтобы защитить от Виктора? – предположила Таисия.
– Мам, я не пойму, ты что, разыгрываешь меня?! – возмутилась дочь.
– Нет, что ты! Я и правда так думаю! – соврала Таисия. – Но проверить это можно лишь одним способом.
– И я знаю каким! – и Катя громко позвала: – Папа!!! Таисия неодобрительно покачала головой.
– Видишь, папа, ты был прав! Костя меня преследует, – сказала Катя отцу и показала вниз, туда, где томился Костя.
– Вижу. Пойдем, дочка.
– Кажется, он хочет меня теперь опозорить перед всем миром, – сказала Катя, уходя с лоджии вместе с отцом. – И знаешь, что я решила? Я сама выйду к Косте, раз никто из вас не хочет за меня заступиться!
Вот это был неожиданный поворот событий! Катя собиралась уходить, и Буравин постарался ее остановить:
– Прекрати, Катя! Тебе не надо никуда идти. Я сам поговорю с Костей. Его настырность в самом деле начинает раздражать!
– Ну что же, Катюша, поздравляю тебя, – с упреком сказала мама. – Ты очень тонко все рассчитала! Виктор его теперь в порошок сотрет!
– Нет! – закричала Катя. – Это ты у нас всегда все рассчитываешь! А я просто хочу, чтобы Костя понял, каково мне было разговаривать с отцом!
Костя по‑прежнему стоял внизу у дома и не знал, что его ожидает.

* * *

Жора и Толик пытались поаккуратнее уложить груз – мешочек с бриллиантами – в разобранную мину.
– Ты точно все оттуда выкрутил? Не долбанет? – волновался Жора.
– А там уже нечему. Не бойся, – успокоил его брат.
– А я не боюсь, – нарочито уверенно сказал Жора. – Просто мина есть мина, мало ли что, нужно быть осторожным.
Жора взвесил на руке мешочек с бриллиантами и задумался. Возможно, в его голове созревал какой‑то план, но Толик помешал ходу его мыслей:
– Чего ты? Давай, закладывай. Отец сказал, что надо торопиться.
– Жалко расставаться с таким богатством, – сказал Жора, рассматривая мешочек. – Может, стяну парочку, пока никто не видит?
– Спятил, что ли? Тебя за эти камешки грохнут – и глазом не моргнут. – Толик проявил разумную осторожность, обычно ему не свойственную.
– Да кто грохнет‑то? – спросил Жора.
– Если не батя, так заказчики. Либо с одной стороны, либо с другой.
Жора прислушался к аргументам брата и стал осторожно укладывать бриллианты в мину. Наконец ему удалось это сделать.
– Ладно, завинчивай, – сказал он.
Толик привинтил крышку и сказал мечтательно:
– Вот отправим эту мину, нам нашу долю заплатят, тогда и разгуляться можно будет.
– Это да! – поддержал его Жора. – Ты бы на что деньги потратил?
– Может, Маше что‑нибудь куплю. Сережки там или еще что.
– Нет в тебе размаха, Толян! Я бы мотанул за границу. Где море чистое да девчонки сговорчивые. Только все это – мечты.
– Почему? – удивился Толик.
– Да потому, что не видать нам денег, как своих ушей.
– Думаешь, опять батяня все себе оставит? – предположил Толик.
– А ты сомневаешься? – хмыкнул Жора. – Жлоб, какого еще поискать надо…
Но в это время вошел отец, и они замолчали.
– Ну что, лоботрясы, еще не закончили? – спросил смотритель.
– Последний винт остался. Заканчиваем, – отчитался Толик.
– Давайте, давайте, шевелите ластами! Нам эту сделку никак сорвать нельзя.
Смотритель внимательно осмотрел мину и остался очень доволен.
Полина решила проведать родственников. Ирина ей очень обрадовалась:
– Хорошо, что ты зашла ко мне, сестренка. Со времени моего приезда мы так ни разу и не поговорили с тобой по душам.
– Да что тут говорить? – грустно заметила Полина. – Ты сама все видишь.
– Как Алешка?
– Плохо. Катя фактически отказалась от него. – Она не приходит и не подходит к телефону. Но ни для кого уже не секрет, что она не хочет выходить за Алешу.
– Постой. Но откуда ты знаешь, что все именно так, если она даже не звонила? Ты ее видела? – заинтересованно стала расспрашивать Ирина.
– Нет. Но ко мне приходила Таисия.
– Та‑ак… Уже интересно. И чего она хотела?
– Она просила меня сообщить Алеше, что Катя не выйдет за него. Очевидно, ее попросила об этом сама Катя.
– Понятно. Тогда, действительно, надеяться больше не на что. Такой удар для Алешки… – Ирина вздохнула. – Еще один удар.
– Я очень за него переживаю. Никак не могу .забыть, что он пытался покончить с собой.
– Покончить с собой?! – удивилась Ирина. – Ты мне об этом не говорила!
– Он пытался выброситься из окна в больнице, – объяснила Полина.
– Да ты что? Бедный!
– Именно поэтому мы решили поскорее забрать его домой.
– А Таисия, я полагаю, рада такому раскладу? Рада тому, что Катя бросила Алешу, – вернулась к разговору о свадьбе Ирина.
– Не знаю. Не хочу об этом ни говорить, ни думать. Но сестра хотела все‑таки о чем‑то спросить.
– Скажи, Поля, а как у тебя с Буравиным?
– Что ты имеешь в виду? – преувеличенно спокойно поинтересовалась Полина.
– Брось, я же все знаю. Ты по‑прежнему любишь его? Вы встречаетесь?
– О чем ты, Ира? Неужели ты полагаешь, что я могу думать о любви, когда у меня такое с сыном творится? Даже не спрашивай об этом!
Ирина хотела еще о чем‑то спросить, но тут в комнату вошел сияющий Яков.
– Здравствуйте, девушки! Скучаете? Сейчас я вас развеселю! Ириша, приготовь закусочку, у меня есть коньячок!
– Коньяк? По какому поводу?
– Ты не поверишь! Я пошел на пристань. Хотел написать морской пейзаж… Не успел я еще закончить работу, как какой‑то, очевидно, истинный ценитель высокого искусства купил картину!
– Ты продал картину? Поздравляю! – сказала жена.
– Поздравляю, Яша, – тихо присоединилась к сестре Полина.
– Я предлагаю спрыснуть это дело! Уже подумываю: может, задержаться в вашем городе подольше, деньжат подзаработать? Давайте рюмки!
– Нет, – отказалась Полина. – Я, пожалуй, пойду.
– А что так, Полина? – огорченно спросил Яков.
– Я не в настроении. Как‑нибудь в другой раз.
– Да, конечно, Поля. Я провожу тебя, – согласилась Ирина.
– Ну… Раз так… – Яков развел руками.
Пока Ирина провожала сестру, он нашел рюмки и наполнил их коньяком. Настроение у него было прекрасное.
– Ты что, серьезно картину продал? – спросила жена.
– Ирина! Я тебя умоляю! Она на помойке, возле дома, – цинично ответил Яков.
– А что тогда случилось?
– Да ничего! Все нормально. Передача товара прошла как по маслу. Наши камушки начали свой путь! – и Яков подвинул к ней рюмку.
– А, понятно! Просто ты так натурально притворился, что совсем меня с толку сбил. Значит, все прошло гладко?
– Пришлось дать немного денег смотрителю маяка, чтобы забраться наверх, а так все нормально.
– Я думаю, что в этих делах лучше не мелочиться. Скоро мы будем богатыми, – поддержала его жена.
– Это точно. Скоро на моих пейзажах будут пальмы, фламинго и чайки неизвестных мне пород, – и Яков поднял рюмку.
– Я так хочу, чтобы все это наступило как можно скорее, – мечтательно сказала Ирина.
– Я работаю над этим, милая. Ну что ж, за наше будущее!
–Да.
Они чокнулись и выпили за удачу, которая им ох как была нужна теперь!
– А когда отправляется корабль? – продолжила расспрашивать Ирина.
– Очень скоро.
– Как скоро? – нетерпеливо сказала Ирина. – Мне уже кажется, что минуты тянутся, как годы.
– Корабль отправляется послезавтра! – преподнес радостную весть Яков.
– Здорово! Это просто здорово, Яшенька! Я так тебя люблю! – жена от избытка чувств даже поцеловала мужа.
– Ага! – напомнил Яков, торжествуя. – А по‑моему, еще совсем недавно ты не верила, что у меня это получится.
– Ну, прости, – примирительно сказала Ирина. – Я просто очень волновалась. От этого ведь так много зависит в нашей жизни.
– Не надо волноваться, если я рядом, дорогая, – самодовольно сказал Яков.
– Я счастлива, что мы вместе. – Ирина откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. – Наконец‑то можно расслабиться.
– Рано, Иринка, рано, – предупредил муж.
– А что такое? Что‑то может не получиться? – заволновалась Ирина.
– Не очень‑то я доверяю этим парням… – с сомнением сказал Яков.
– Ты же сказал, что передал камни в надежные руки, – Ирина продолжала нервничать.
– В надежные‑то, в надежные, но вдруг за ними следят? Вдруг у них на хвосте менты?
– Не пугай меня. У тебя есть основания так думать?
– Вроде нет, – сказал Яков и постучал по дереву. – Но все равно, надо бы понаблюдать за кораблем в эти дни. Так, на всякий случай.
– Пойдем в порт? – спросила Ирина.
– Ты пойдешь, – уточнил Яков. – Я и так уже достаточно засветился и на маяке, и на набережной… А ты – женщина молодая, красивая… типичная отдыхающая. Тебя не заподозрят.
– Хорошо. Я и фотоаппарат возьму на всякий случай.
– Прекрасная мысль. Сфотографируй корабль, а заодно посмотри, не крутятся ли рядом какие‑нибудь подозрительные типчики. А фотки потом повесим в рамочке.
– Это зачем? – удивилась Ирина. – Этапы большого пути?
– Что‑то вроде этого. С подписью: «Наши деньги уплывают из страны!»
Оба рассмеялись.
– Шутник ты, Яков! За это тебя и люблю.
– Шутки шутками, а тебе пора собираться, – сказал Яков, посмотрев на часы. – Давай, на дорожку.
– За удачу!
И они снова чокнулись и выпили.

* * *

Костя все еще обдумывал свой разговор с Буравиным, когда к нему подсел Лева.
– Что это, Буравин тебе мораль читал? – спросил он. – Из‑за Катьки своей, что ли?
– Угу. Я думал, он мне прямо здесь шею свернет. Но вроде обошлось.
– Слушай, Костик. Я о твоем деле поговорить хочу, раз уж ты молчишь. Ты мне долю думаешь отдавать?
– Какую долю?! За что?!
– А кто тебя со смотрителем маяка свел? Ты что думаешь, я дурачок? Не вижу ничего?
– А смотритель‑то здесь причем? – удивился Костя.
– Конечно, не при чем! То‑то ты к нему на маяк зачастил!
– Ты что, следил за мной?! – возмутился Костя.
– Дружище, я в твои дела лезть не хочу, – примирительно сказал Лева. – Что, как, почем – меня это не интересует. Но я хочу получить свою долю, раз помог тебе.
– Хороша помощь! Они меня сначала на счетчик поставили, потом вообще утопить хотели…
– Но не за красивые же глаза? Сам виноват был. Короче: или долю гони, или я всерьез твоими делами начну интересоваться. Выбирай!
Как по‑разному, оказывается, можно делать деньги. Но Костя даже не успел об этом подумать, потому что к нему подошел взбудораженный Яков.
– Костя, ты уже знаешь, что случилось в порту?! – тревожно спросил он.
–Что?
– Наш корабль! Человек упал за борт и, говорят, утонул. Я только что слышал на улице. Скажи, могут из‑за этого задержать выход в море?
– Я ничего не слышал. Но, наверное, могут, – безразлично заметил Костя.
Яков, напротив, был очень активен.
– Очень плохо, Костя, – покачал головой он. – Очень плохо. На твоем месте я бы глаз с корабля не спускал, пока он в море не вышел.
Видя, что Костя не отвечает, Яков поинтересовался: – Ты что, болен?
– Дядя Яша, простите, у меня сейчас есть одно важное дело… – поделился Костя.
– Ты с ума сошел! Какое еще дело! – Яков считал, что сейчас можно думать об одном – о грузе!
– Меня хотят разлучить с любимой девушкой, – грустно сообщил Костя.
– Костя, проснись! Ты же за наше дело столько денег получишь, что перед тобой женщины стелиться будут. Все! Понимаешь?! – негодовал Яков.
– Мне не нужны все. Мне нужна одна‑единственная.
Яков готов был разорвать Костю на части, но тут он заметил, что за ними наблюдает Лева, и сменил тон:
– Костя, но если ты провалишь операцию, то твоей единственной просто некого будет ждать.
Костя начал выходить из своего меланхолического состояния.
– Ты выяснишь, что с кораблем? – спросил Яков.
– Как скажете…
Яков махнул на него рукой и ушел.
– Костик, так что с моей долей? – не унимался Лева.
– Пока ничего.
– Ну тогда пойду у Жорки с Толиком поинтересуюсь, – пригрозил Лева.
– Я отдам тебе твою долю, – пообещал Костя. – Только подожди еще немного.
– Костя, я жду постоянно. И, честно говоря, уже устал.
– Но сейчас у меня нет денег. Заказчик расплатится только после отправки груза, – стал оправдываться Костя.
– А! Значит, все‑таки контрабанда! – почему‑то обрадовался Лева. – Чуяло мое сердце! Ну, Костик, растешь! Слушай, а заказчик, случаем, не дядюшка твой?
– Да нет, что ты. Он – художник.
– Ну да, он мне сам говорил… – с сомнением протянул Лева. – Ладно, ты долю давай, и я в твои дела не лезу. Я же не следователь! И, кстати, пока я с тобой рядом, следователя ты можешь не бояться!
Да, друзья иногда представляют собой страшную силу.

* * *

Маша лежала на койке в каюте Сан Саныча без сознания. Ксюха пыталась привести ее в чувство. Помог нашатырь – Маша вздрогнула и открыла глаза.
– Маш, как ты? – взволнованно спросила Ксюха.
– Я?.. Я что, потеряла сознание?
– Да, – подтвердила Ксюха.
– А Алеша? Скажи, он выплыл?
– Не знаю. Когда ты упала в обморок, я тебя подхватила и оттащила сюда. А что там дальше было, я не видела.
– Ксюша, пожалуйста, посмотри! Очень тебя прошу! Беги же! Может, там нужна твоя помощь!
Ксюша вышла, а Маша села на кровати, сжав перед собой руки в кулаки.
– Только бы он выплыл! Только бы! Алеша, ты ведь можешь, ты должен! Ты выберешься! Плыви! Плыви же!!!
– Маша, он не утонул! – вернувшись, сообщила Ксюха.
– А что с ним?! Его подняли на борт? Ему нужна помощь?
– Помогать Алеше не надо. С ним все хорошо, – успокоила подругу Ксюха.
– Но он ведь по‑прежнему в воде!
– Да! Маша, он плывет! Сам, без всякой помощи! И очень уверенно.

* * *

Самойлов и Полина подбежали к Ирине, стоящей на берегу.
– Ира, он жив? Где он? – спросила Полина. Ирина молча протянула руку в направлении моря.
Обернувшись, родители увидели, что их сын плывет к берегу рядом с Женей.
На следующий день после всех треволнений Самойлов признался сыну:
– Алешка, как же ты нас вчера напугал! Мы очень волновались, мама всю ночь не спала. Ну как Маша могла потащить тебя на корабль‑?
– Папа! Маша замечательно все придумала, – сказал Алеша счастливым голосом. – Ты должен сказать ей спасибо от меня!
Самойлов недоверчиво посмотрел на Лешу.
– Честно, – признался сын, – у меня впервые за последнее время появилось чувство, что я живу. Не существую, а живу! Понимаешь?
– Еще бы не чувствовать! Ты ведь едва не утонул!
– Папа! Если бы я не упал в воду, я не узнал бы, что могу плавать. Ты представляешь, что это для меня значит?! – горячился Алеша. – Ты ведь сам моряк!
– Да, Алешка, я понимаю! – поддержал сына Самойлов.

* * *

Буравин решил разобраться, что же на самом деле произошло на судне. Он вызвал Женю и устроил настоящий «разбор полетов», вернее, Алешиного плавания.
– Рассказывай, что за купание ты вчера Леше устроил? – голосом, не обещающим ничего хорошего, спросил он Женю.
– Это произошло случайно. Леша перегнулся через борт и упал… Но представляете, падение не навредило, а помогло! Лешка поплыл самостоятельно! Видели бы вы его, – Женя, казалось, не видел ничего плохого в произошедшем.
– А если бы не поплыл? Если бы он утонул? – строго спросил Буравин.
– Лешка – никогда! – запальчиво воскликнул Женя. – Он – моряк. Он потом сказал, что, когда плыл, впервые после аварии не чувствовал себя калекой.
– Считай, что вам сказочно повезло. Потому что могла произойти трагедия. А если бы от удара о воду он потерял сознание?
Женя замолчал, наконец, осознав возможные последствия этого происшествия.
– Кроме того, – продолжал Буравин, – ты грубо нарушил инструкции и наплевал на корабельную дисциплину, позволив ему и девушкам подняться на корабль.
– Виктор Гаврилович, я всегда строго следую корабельному уставу. Но это же был исключительный случай! Я просто обязан был помочь другу, поддержать его, – стал горячиться Женя.
– Тем не» менее ты должен ответить за вчерашнее происшествие.
– Я готов к любому наказанию: внеочередные вахты, наряды, дежурства во время рейса.
– Боюсь, что так ты не прочувствуешь, насколько важна дисциплина на корабле.
Женя поднял голову и встревоженно посмотрел на Буравина.
– Наказание будет другим: я списываю тебя на берег. Ты не пойдешь завтра в рейс.
А вот это был удар!
– Виктор Гаврилович! Наказывайте меня как угодно, только не отстраняйте от рейса! – взмолился Женя. – Я готов выполнять любую работу. Ну хотите, буду палубу драить? Могу на камбузе наряды отработать. Только не оставляйте меня на берегу!
– Женя, ты, видимо, так и не осознал серьезность своего проступка. – Буравин от своего решения отказываться не собирался. – За такое нарушение я должен списать тебя на берег навсегда.
Женя не верил своим ушам.
– Но к счастью с Лешей все обошлось, – отметил Буравин. – Потому я и не увольняю тебя совсем. Просто какое‑то время ты поработаешь на берегу и подумаешь над своим поступком.
– Но я уже все осознал. Честное слово! – стал уверять Женя.
– Нет, иначе ты не стал бы так убеждать меня. Пойми, наконец, по твоей вине Алеша чуть не погиб. И пусть это наказание послужит тебе хорошим уроком. Все, ты свободен.
Разговор был окончен, и Жене осталось только уйти.

* * *

Полина собиралась на работу и вынула из столика коробочку подаренных Буравиным духов. В это время зашел Самойлов, увидел духи и спросил:
– Новые духи? Откуда?
– Новые? Боря, ты что, забыл? Это мой самый любимый аромат, – напомнила Полина.
– Аромат романтичных блондинок? – иронично уточнил Самойлов. – Так, кажется?
– А ты считаешь, что во мне не осталось романтики? – улыбнулась мужу Полина.
– Нет, как раз напротив. Но мне кажется, что в свете последних событий эта романтичность несколько неуместна.
Полина почувствовала себя неловко под тяжелым взглядом Самойлова.
– А куда ты собираешься? – спросил муж.
– На работу.
– Это работа настраивает тебя на такой лирический лад? – с иронией спросил Самойлов. – А кто останется с Лешей? Маша, насколько я понимаю, сегодня не придет.
– Да, она приболела. С Алешей, пока я буду на работе, согласилась посидеть Ирина.
– А разве Ирина его мать?! По‑моему, ты должна быть рядом с сыном.
– Но еще совсем недавно ты хотел, чтобы я не бросала археологию.
– Но не в ущерб сыну. Если Маша не смогла прийти, то с ним должна остаться ты.
– Ты хочешь, сказать, что я – плохая мать?! – возмутилась Полина.
– Нет. Просто чрезмерно романтичная. Увидимся вечером.
Рабочий день у Полины закончился, еще не начавшись. Она переоделась и осталась дома с сыном. Алеша был этим доволен.
– Мама, у меня к тебе есть очень важный разговор, – сказал он. – Может быть, это для тебя будет неожиданностью…
Но в этот момент в дверь позвонили, и Полина пошла открывать. Пришла Ирина, которая намеревалась подменить сестру.
– Я тебя не задержала? – поинтересовалась Ирина.
– Нет, нисколько!
– Как Леша? Я так вчера перепугалась, когда увидела, что он упал в воду!
– Извини, Ириш, не успела тебя предупредить: тебе не нужно сидеть с Лешей, я остаюсь дома.
– Сестренка, ты, кажется, что‑то от меня скрываешь! Ты ведь не хотела оставаться дома, так? – Ирина заглянула Полине в глаза.
– Да, это Борис настоял, чтобы я осталась с Лешей, – призналась Полина.
– "Понятно. Жена должна быть при деле, при доме. И ты так легко согласилась?! Это на тебя не похоже! Ты же фанатка своих черепков! Или ты спешила не на работу. Признайся, ведь это так?
– Ира, на что ты намекаешь? Говорю тебе, я собиралась на работу!
– Значит, вы там и встречаетесь с Буравиным? – проницательно предположила Ирина.
– С чего ты так решила? – покраснела Полина.
– А почему ты так смущаешься?
– Ира, это совсем не то, что ты думаешь! Просто после Лешиной аварии Виктор пару раз приезжал ко мне на работу.
– А мне кажется, не пару раз, а гораздо чаще!
– Да нет же! Он приезжает, когда есть время. Он очень меня поддерживает.
– Вы и сегодня должны были встретиться?
– Не знаю. Может, он и сегодня приедет.
– Позвони ему, предупреди, что тебя не будет.
– Я буду выглядеть глупо: мы ни о чем не договариваемся, не созваниваемся.
– Может, мне предупредить Виктора? – предложила Ирина. – Он ведь будет переживать, что тебя нет.
– Не надо. По‑моему, ты придаешь слишком большое значение нашим встречам. Поверь, это чисто дружеское общение, не более того.
– Хорошо, хорошо! Так значит, сегодня ты остаешься с Алешей?
–Да.
– Ну, тогда я пойду. У меня еще есть дела.
– Хорошо, – сказала Полина. Она проводила сестру и вернулась к Алеше. Он тренировался с гантелями на кровати в своей комнате, покрытый испариной от напряжения.
– Леша, перестань! Тебе же нельзя так напрягаться!
– Мама, да это же обычная тренировка! – успокоил ее сын.
– Я не против тренировок! Но нельзя так усердствовать с непривычки, иначе надорвешься. Делай короткие подходы, но часто. Тогда мышцы будут восстанавливаться постепенно и безболезненно.
– Слушаюсь, доктор, – улыбнулся маме Алеша. – Но мне трудно себя сдерживать.
– А что ты хотел мне сказать? Что‑то важное. Помнишь?
– Ах, да! Знаешь, вчера, в воде, я вдруг понял, что могу быть здоровым. И теперь мне горы хочется свернуть, чтобы поскорее встать.
– Это замечательно, сынок. Но только не жди мгновенных результатов.
– Почему? Смотри! У меня уже получается, – Алеша взялся за поручни и приподнялся на кровати.

* * *

После случая с Алешей Маша заболела, она все никак не могла прийти в себя. Ксюха решила проведать подругу.
– Я на минутку, только узнать, как ты, – стрелой ворвавшись в комнату, сообщила она.
– Мне уже гораздо лучше. Не беспокойся, я уже скоро смогу встать, – успокоила подругу Маша.
– Как же ты меня вчера напугала! Представляешь, ты упала на палубу как неживая, – стала рассказывать Ксюха.
– Ксюша, это был обычный обморок, – объяснила Маша. – Я так испугалась, что Алеша не выплывет, что потеряла сознание.
– И знаешь, что удивительно: именно после того, как тебе стало плохо, Леша вынырнул, – удивилась Ксюха. – Выглядело это так, будто ты свои силы ему отдала!
– Наверное, так и было, – улыбнулась Маша. – Я в тот момент как будто увидела Лешу под водой. И очень захотела, чтобы он выплыл.
– Ты ему помогла! – убежденно сказала Ксюха.
– Нет, я думаю, Леша спасся сам.
– И все‑таки, согласись, у тебя есть экстрасенсорные способности, – настаивала Ксюха.
– Ксюша, перестань, – отнекивалась Маша.
– Нет, ты послушай. Я проанализировала все, что происходило с Лешей с момента аварии, и поняла, что между этими событиями есть связь. В критические моменты ты всегда оказывалась рядом с ним. Ну как ты это еще объяснишь?
– Ксюша, ты смотришь на случившееся как журналист. Тебе из всего нужно сделать сенсацию, наделить обычные вещи необычными свойствами.
– Ничего себе обычные вещи! Я никогда не видела между людьми такой сильной связи! – убежденно сказала Ксюха.
– Это очень хорошо звучит для подачи материала в газете. Но в жизни все не так, – объяснила подруге Маша.
– Ты считаешь, все, что произошло с тобой и Лешей, – просто совпадения?
– Нет, но и не так, как хочешь видеть ты. Я просто чувствую Лешу больше, чем кого‑либо. Понимаю, когда ему плохо, и иногда знаю, как помочь. Вот и все.
– Так это и есть экстрасенсорная связь! – снова вернулась к своей идее Ксюха. – Или это – любовь!
– Ксюша, ну что ты говоришь?! Это никакая не любовь, а нормальная человеческая забота!
– Что ж, тебе виднее! – согласилась вдруг Ксюха. – Давай поправляйся. Скоро увидимся.

* * *

Когда Самойлов пришел на работу, Буравин сообщил ему:
– Борис, у меня есть одна новость. И боюсь, она тебе не очень понравится.
– Догадываюсь какая: из‑за того, что случилось с Лешкой, ты уволил Женю.
– Нет, не уволил. Пожалел. Только отстранил на один рейс. Пусть подумает о дисциплине.
– Да, это не помешает… – согласился Самойлов.
– Ты же знаешь, если простить одного, то другим тоже захочется устанавливать на корабле свои порядки. А в море должна быть жесткая дисциплина.
– Я согласен. Ты правильно поступил. Будет ему наука.
Редко когда оба начальника бывают так единодушны. Но не это волновало сейчас Буравина.
– Борис, я не об этом хотел с тобой поговорить… Дело в том, что Костя опять искал встречи с Катей.
– Что он опять натворил? – заинтересовался Самойлов.
– Костя несколько часов простоял под Катиными окнами, желая увидеть ее. Мне пришлось выйти, чтобы увести его.
– Надо было не уводить, а всыпать ему как следует! – посоветовал Самойлов.
– Сначала я так и хотел поступить. Но когда поговорил с ним, то понял, что он действительно любит Катю.
– Любит?! Виктор, какая тут может быть любовь?! Катя – невеста Леши! Ну ничего! Он у меня теперь поймет, что значит идти наперекор отцу!
– Борис, ты извини, конечно, но твои воспитательные методы не сработали. Костя не послушает тебя и в этот раз!
– Методы не сработали, потому что я был слишком мягок с этим упрямцем. Но это дело поправимое! – в голосе Самойлова зазвучала решимость.
– Боюсь, что запретами ты только навредишь! – остановил его Буравин. – Костя все равно будет стремиться к Кате. По‑моему, его теперь никакие преграды не остановят.
– Да?.. – тут Самойлова осенило. – Слушай, а корабль уже загрузили? Он по расписанию выходит? Завтра?
– Борис, я ведь только что сказал, что отстранил Женю от рейса, а другого стармеха на корабле нет. Пока не найдем ему замену, рейс придется задержать.
– А с Сан Санычем ты говорил? Может, он согласится еще на один рейс?
– Сан Саныч, во‑первых, на пенсии. Во‑вторых, у него сегодня вечером помолвка с Зинаидой. Кстати, он нас всех на нее пригласил.
– Сегодня? – озабоченно спросил Самойлов. – Но это ведь помолвка, не свадьба. Может, отложить?
– Он ни за что не согласится. Так что придется отложить рейс, пока я не найду стармеха.
– Давай я найду замену! – предложил Самойлов.
– Зачем тебе еще это на себя взваливать? У тебя своих дел полно. Ничего страшного, если рейс задержится на пару дней.
– Нет. Корабль должен выйти в назначенное время, – твердо сказал Самойлов.

* * *

Таисии не терпелось узнать, какое же будущее было предсказано ее дочери. Но Римма не захотела это обсуждать.
– Прости, но это ее секрет и я не могу его никому открыть, – сказала она и перевела разговор на другую тему. – Лучше расскажи, что у тебя с Виктором происходит.
– Все плохо, – грустно сообщила Таисия. – Виктор отдаляется, редко бывает дома. И даже когда он рядом, мысли его не обо мне. Римма, погадай мне, пожалуйста.
– Карты не скажут тебе ничего нового.
– Нет. Я заметила одну особенность: твои гадания сбываются.
– Ну хорошо, давай попробуем, – уступила Римма.
Она стала тасовать колоду, но неожиданно все карты выпали из ее рук. Таисия наклонилась, чтобы их собрать, но Римма остановила ее жестом и внимательно посмотрела на карты. Сверху лежала дама пик.
– Вот! Чувствовало мое сердце! –Римма прижала руки к груди. – Эта дама – дурной знак. Гадать сегодня нельзя. Таисия, у меня другое предложение: давай‑ка дернем ликерчика и просто поговорим.
Таисия кивнула. Разговор продолжался уже за столом.
– Ну, рассказывай! – попросила Римма. – Я же вижу, тебя беспокоит что‑то конкретное.
– Ты права, эта дама – дурной знак, – подтвердила Таисия. – И говорит он, по‑моему, о том, что дама решила прибрать к своим рукам всю колоду.
– Ты преувеличиваешь.
– Нет, в последнем раскладе под этой дамой я подразумевала Полину. И теперь карты подтвердили мои опасения!
Похоже, Таисия знала больше Риммы.

* * *

Конечно, маму можно и не информировать о результатах гадания, но как удержаться и не рассказать все любимой подруге? Катя пошла с Зосей на пляж и, конечно, сразу же и проболталась.
– В общем, нагадала мне Римма с три короба.
– Я тоже хочу к ней сходить, – загорелась Зося. – Мне еще ни разу в жизни не гадали.
– Хочешь, я погадаю? – предложила Катя.
– Ты? – недоверчиво спросила Зося. – А ты умеешь?
– Да любой умеет, – уверенно сказала Катя. – Не верю я Римме. Глупости все это. Пошла только потому, что мама просила.
– А что Римма тебе о будущем рассказала?
– Ой, да я не помню. Ерунду какую‑то. Сначала одно должно произойти. А потом другое. И так далее. И все хлопоты, хлопоты… – Катя махнула рукой.
– Я на твоем месте хотя бы записала, чего ждать, – посоветовала Зося. – Иногда гадания сбываются.
– Это просто совпадения, – уверила подругу Катя. – Жарко как… Пить не хочешь?
– Хочу.
– Идем в кафе, холодненького выпьем, – предложила Катя и стала одеваться. Когда она поднимала с песка босоножки, то увидела, что на песке что‑то блестит. Наклонившись, Катя увидела золотую цепочку.
– Зося, смотри, – прошептала она.
– Ой! Красивая какая, – удивилась Зося. – Потерял кто‑то. Отдадим спасателям?
– Слушай, я же знала, что ее найду, – вдруг вспомнила Катя.
– В смысле? – не поняла ее Зося.
– Римма же мне так и сказала: будет находка.
– Римма так и сказала: будет находка? – переспросила Зося.
– Она сказала, что будут три вещи, на которые я должна обратить внимание. Находка – это первое, – стала рассказывать Катя.
– А что еще? И с чем это связано?
– Откуда я знаю, что с чем связано. Она сказала: будет то, то и то. Ни с чем и ни с кем это не связывая. Я поэтому и внимания особого не обратила.
– Видишь, все начало сбываться. А ты надо мной смеялась, что я в приметы верю, – упрекнула подругу Зося.
– Да у меня впервые в жизни такое. Всегда сбывалось только то, что я сама планировала. Может, это все‑таки совпадение? – Катя все еще сомневалась.
– Ничего себе совпадение! Это же кто‑то должен был загорать на том же месте, что и ты. И потерять цепочку именно там. И нашла ее ты, а не я. А мы рядом сидели. Слишком много совпадений, Катя.
– Не знаю, Зось. Пока не сбудутся все три, не хочу ничего говорить.
– Так, ладно. Значит, первое, находка, сбылось. А что было вторым?
– Второе мне меньше понравилось.
– Ну, что? Скажи! – настаивала Зося.
– Второе – потеря.
– Да уж. Находка – это приятнее, – согласилась Зося. – Но что делать? Вся жизнь – это сплошные находки и потери. Не переживай.
– Я и не переживаю. И буду внимательнее. Вдруг удастся избежать?
– Точно. Будем считать: предупрежден – вооружен, – поддержала Катю подруга.
Но не все складывается так, как планируешь. Уже через некоторое время стало понятно, что за потеря ожидала Катю. Девушки зашли в кафе, и когда Катя стала искать кошелек, то не обнаружила его в сумке.
– Ч‑черт! – выругалась Катя.
– Что случилось?
– Кошелька нет!
– А может, ты его дома оставила?
– Да нет. Я точно помню, что клала кошелек именно в эту сумку…
– Вспомни, где ты была сегодня? Может, у тебя его украли?
– Сумка цела… Все вещи на месте… – Катя внимательно осмотрела сумку. – Не похоже, чтобы украли. Неужели потеряла?
– Где?! – спросила Зося.
– Ну… Не знаю… Наверное, на улице вывалился, когда я мобильник из сумки доставала…
– Вывалился, говоришь? Подожди… Ты сказала, что Римма нагадала тебе находку и потерю. Так?
– Ну… Так… И что?
– Как что?! Уже второе по счету предсказание Риммы сбылось! – торжествующе воскликнула Зося.
С этим трудно было не согласиться.
– В общем, да. Сбылось… – пожала плечами Катя.
– Ну вот. А ты говоришь: ерунда… И что еще тебе было предсказано?
– Да ничего, глупости все это! – не хотела продолжать разговор Катя.
– Нет, погоди! Вовсе это не глупости… То, что сбылось дважды, обязательно сбудется и в третий раз! Что все‑таки? – сгорала от любопытства Зося.
– Да, ерунда! – отмахнулась Катя. – Что‑то типа: «У твоего суженого впереди дальняя дорога. Скорее всего, он уйдет в море».
– Ну и почему же это – ерунда? – спросила Зося.
– Сама посуди: если это – Алеша, то какая может быть дорога? Какое море?! Он теперь не моряк, а калека… – объяснила Катя.
– Ну да… Но все же это как‑то странно… – задумчиво протянула Зося.
Это действительно казалось странным, но… кто знает, кто знает.

* * *

Маше стало лучше. Почувствовав голод, она поднялась и пришла на кухню к бабе Зинаиде.
– Бабуля, очень есть хочу, – сказала она.
– А обед уже на столе, – сообщил Сан Саныч. – Мы как раз хотели тебя позвать.
– Так торжественно? – удивилась Маша. – Я что, про какой‑то праздник забыла? И что это вы переглядываетесь, как заговорщики? Вы что‑то задумали?
– Мы хотели тебе сказать… – волновался Сан Саныч. – В общем, Маша, мы решили сегодня вечером устроить помолвку.
– Это будет совсем скромный праздник, – сразу предупредила Зинаида, – без всякого шума, только самые близкие. Просто принято такие вещи отмечать…
– Родные мои! Какие вы молодцы! – обрадовалась Маша.
– Мы не будем выглядеть смешно с этой помолвкой? Два старика… – сомневалась Зинаида.
– Да ты что, бабушка?! Не зря же вас назовут молодыми! Ты посмотри на себя, на Сан Саныча! Вы же светитесь от счастья! И впрямь помолодели!
– Да, Зинуля, – подтвердил Сан Саныч. – Ты‑то уж точно помолодела. Я даже побаиваюсь, не передумаешь ли ты теперь за меня, старика, выходить.
– Да ну вас! – махнула рукой Зинаида. Как раз в это время зашел Самойлов.
– День добрый! Поздравлять уже можно? – спросил он с порога.
– Нет, надо до вечера подождать, – важно ответил Сан Саныч. – Придешь?
– Конечно. Подниму рюмашку за ваше счастье. Слава богу, вы наконец‑то соединитесь.
– Борис Алексеевич, а как Алеша? – спросила Маша.
– Вроде все обошлось, – облегченно вздохнул Самойлов.
– Простите, я не знала, что так получится…
– Знаешь, Маша, не бывает худа без добра! То, что он смог плыть без чужой помощи, вселило в него надежду. Если честно, я давно не видел его таким счастливым, как сегодня. Спасибо тебе!
– Садитесь к столу, пообедаете с нами, – предложила Зинаида.
– Извините, не могу. Очень спешу. Заскочил Сан Санычу два слова сказать. Можно его увести на минутку?
Зинаида сразу почувствовала что‑то неладное, но промолчала.
– Ну пошли ко мне! Поговорим, – сказал Сан Саныч и жестом пригласил Самойлова выйти.
Когда они остались наедине, Самойлов рассказал Сан Санычу о том, что Буравин решил отстранить Женю от рейса.
Сан Санычу это решение совсем не понравилось.
– Что это с Виктором? – удивился он. – Он что, Женьку не знает? Как он мог отстранить парня от рейса?
– Сан Саныч, не кипятись, – утешал его Самойлов.
– Ты меня не успокаивай. Ты лучше за Женьку заступись: он твоему Лешке помочь хотел! И помог!
– Именно потому, что Лешка – мой сын, я ничего не могу сделать.
– Тогда я пойду к Виктору, – заявил Сан Саныч. – Я с ним разберусь.
– Погоди, Саныч. Виктор принял решение и теперь не сможет отступить. Ты же это прекрасно понимаешь! Если дать поблажку одному, то как на это посмотрят другие?
– Но я должен помочь! Ведь если на его место возьмут другого человека, Женька так и останется на побегушках!
– Да, поэтому я и пришел к тебе. Нам никак нельзя брать нового механика.
– А что же тогда делать?
– Выйди за Женю в рейс, Сан Саныч, – попросил Самойлов. – А когда вернешься, Женька займет место стармеха.
– Борис, даже не уговаривай! Не могу я пойти в рейс! Ну неужели Виктор не может простить Женьку?! Один раз, в виде исключения?
– Нет. Ты же сам его таким воспитал. Помнишь, как говорил нам, что слово держать надо?»
– Да уж! Воспитал на свою голову! – огорченно сказал Сан Саныч. – Но не бывает правил без исключений.
– А Зинаида Степановна разве не может этого понять?
– Я ей тоже слово дал, что в море больше не выйду.
– А ты скажи ей о рейсе после помолвки! – предложил Самойлов. – Она в хорошем настроении будет и не откажет.
– Борька, ты шутишь?! Мы же расписаться вот‑вот должны, – сообщил Сан Саныч.
– Свадьбу после рейса можно сыграть. За время разлуки она к тебе еще сильней привяжется. Я знаю женщин.
– Но не Зину, – возразил Сан Саныч. – Она совсем другая.
– Сан Саныч, если не поможешь Женьке, ему еще не один год должности стармеха придется ждать. А может, и вообще не дождаться.
– А вот этому не бывать! Он – мой ученик, а значит, должен занять мое место.
– Значит, пойдешь в рейс?! – обрадовался Самойлов. – Ну спасибо! Выручил ты меня. Век не забуду!
– Ладно, ладно! Только вот как Зинаиде об этом сказать? – задумался Сан Саныч.

* * *

Теперь, после того как все так усложнилось, Косте просто необходимо было переговорить с Катей. Он нашел девушку в кафе, где она беседовала с Зосей и, запыхавшись, сказал:
– Ты мне очень нужна.
– А что случилось? – спросила Катя.
– Нам надо поговорить с глазу на глаз и не здесь.
– О чем? Это что, так срочно? – удивилась Катя.
– Да. Это очень срочно и важно, поверь, – настаивал Костя.
– Знаешь, мне это не интересно, – решительно отказалась Катя.
– Катя! Постой! Это касается твоей матери… Надо поговорить. Я приглашаю тебя к себе в гости.
– Что? К тебе? Совсем с ума сошел? – возмутилась Катя.
– Пойдем, Катя, – умолял Костя. – Дома никого нет.
– Какая разница. Мне в вашем доме делать нечего. Что ты хотел мне сказать? Говори здесь.
– Не могу. Этот разговор не на пять минут. И на довольно щекотливую тему. Для тебя.
– А что такого ты можешь знать про мою маму? – удивилась Катя. – То, что она – не подарок, я знаю и сама. Так что идти к тебе нет никакого смысла.
– Ладно. Как хочешь. Твоя мама – не мое дело,. Просто я считал своим долгом тебя предупредить. Кать, не хочу я стоять посреди улицы и уговаривать тебя. Хочешь узнать, пошли ко мне, я все расскажу. Не хочешь – как хочешь.
Любопытство взяло верх, и Катя пошла с Костей к нему домой.
– Так что такого ты хотел сказать о моей маме? – спросила она, усевшись на Костин диван.
– О маме? – переспросил Костя. – Ничего.
– Тогда зачем ты меня сюда привел? – стала злиться Катя.
– Чтобы сообщить тебе нечто очень важное.
– Ну так говори! – потребовала Катя. – Неужели ты не понимаешь, что, если меня здесь увидят, то у нас с тобой будут большие неприятности.
– Катя, у меня они уже есть! Отец отправляет меня в рейс на несколько месяцев.
– Ну и что? – равнодушно пожала плечами Катя. – Я рада за тебя. Счастливого пути!
Она решительно направилась к двери.
– Подожди! – остановил ее Костя. – Я не могу уехать, не будучи уверенным, что ты дождешься меня. Ну поклянись, что дождешься! Катя, пожалуйста, пообещай, что будешь ждать меня!
Катя молчала. Потом спокойно спросила:
– А чего это ты вдруг решил отправиться в море?!
– Это не мое желание. Меня отправляет в рейс отец.
– Странно, – удивилась Катя. – Он же запретил тебе поступать в мореходку и вдруг сам отправляет в плавание. Что ты там будешь делать? Ты же не моряк.
– Он назначил меня менеджером рейса, – объяснил Костя. – Катя, неужели ты не видишь, что отец хочет разлучить нас?!
– Разлучить? Но мы не принадлежим друг другу.
– Я принадлежу тебе. Катя, я не могу тебя потерять. Мне просто незачем тогда будет жить.
– Костя, это твои проблемы. Вот и решай их сам, – Катя действительно не хотела чужих проблем на свою красивую голову.
– Но я тебя люблю! Признайся, ты ведь тоже меня любишь! – потребовал Костя.
– Так, разговор окончен. Пусти меня, я пойду домой, – Катя сделала шаг к двери, но Костя закрыл дверь на ключ и положил его в карман.
– Никуда ты не пойдешь, пока не скажешь правды, – предупредил он.
– Какой правды?! – удивилась Катя.
– Что любишь меня, – тихо сказал Костя. – Пока ты не ответишь мне «да», ты никуда отсюда не выйдешь!
– Я уже дала обещание Леше.
– Но ведь он тебе не нужен! Ты бросила его.
– С чего это ты так решил?
– А разве ты забыла, как со мной на яхте отдыхала, в ресторане? Ты ведь и не вспоминала тогда о нем!
– А теперь я уверена, что он скоро поправится. Он плавать может. А если так, значит, сможет и по суше ходить.
– Не обольщайся. Надежд на его полное выздоровление очень мало.
– Ты меня не разубедишь. Так что заканчивай свои дурацкие шутки и сейчас же открой дверь.
– Шутки кончились. Все, что я говорил сегодня, я сказал серьезно. Ты будешь моей! Катя, ну почему ты такая бессердечная? Я ведь для тебя на все готов! Любую твою прихоть выполню, любой каприз!
– Так уж и любой?.. – заинтересованно вздернула брови Катя.
– Можешь не сомневаться. Все, что угодно. Ты со мной будешь чувствовать себя королевой. Лешка ничего подобного для тебя не сделает! Скажи, что еще я должен совершить, чтобы ты меня полюбила?
– Костя, мне очень приятно слышать то, что ты говоришь. Я ценю твои чувства… Но я не могу быть твоей, пока не пойму, что люблю тебя.
– И сколько времени тебе для этого понадобится?
– Ну, не знаю… Может, год, а может, и два!
– Но я не могу ждать так долго! – в отчаянии закричал Костя. – Завтра утром я должен уйти в рейс!
– Ну что ж… Значит, не судьба, – спокойно сказала Катя.
– Как бы не так! Отступать я не собираюсь. Поскольку у меня очень мало времени, придется действовать быстро и жестко. Если не хочешь по‑хорошему, придется поступить по‑плохому. Ты сама меня к этому вынуждаешь.
– Ты мне угрожаешь?! – с вызовом спросила Катя. – Хочешь сказать, что применишь ко мне силу?
– Ты не оставляешь мне выбора. Так или иначе, но я свое получу. Если по‑другому не выходит, я силой заставлю тебя быть моею.

* * *

Зинаида накрывала на стол, когда в комнату зашли Женя и Сан Саныч.
– Встречай первого гостя, Зина! – сказал Сан Саныч.
– Поздравляю вас, Зинаида Степановна. Вы с Сан Санычем – отличная пара! Пусть у вас будет все‑все, о чем вы мечтаете… – Женя вручил Зинаиде цветы.
– Спасибо, Женечка! У нас и так все есть. Хватило бы только здоровья всему этому радоваться!
Другие гости не заставили себя ждать. Пришли Маша с Алешей. Они перед этим ездили по городу, выбирали цветы и подарок. Алеше все это очень нравилось.
– А вот и мы! – сказала Маша.
– Как жизнь, курсант? – обратился к Алеше Сан Саныч. – Молодец, что навестил!
– Сан Саныч, Зинаида Степановна, – торжественно сказал Алеша, – мы с Машей хотим поздравить вас. Многое нам с Женей за время учебы рассказал Сан Саныч. А вот о том, что вы – его избранница, я узнал только сегодня. Ну да ладно, я свой тост еще скажу.
– Спасибо, Алеша, – поблагодарила Зинаида. – Что ж, прошу всех к столу.
– Зина, мы же вино забыли поднять из погреба! – стукнул себя по лбу Сан Саныч.
– Ой, и правда! – спохватилась Зинаида. Они пошли за вином, Маша тоже пошла помочь по хозяйству, а Алеша с Женей остались поговорить.
– Жень, пока никого нет, я вот что хочу спросить: тебе за меня сильно влетело? – спросил Алеша.
– Да нет, что ты! – успокоил друга Женя.
– Женька, у тебя врать никогда не получалось! Так что лучше колись, сколько нарядов получил!
– Меня отстранили от завтрашнего рейса, – признался Женя.
– Что?! – изумился Алеша. – Я ведь сам виноват, что упал за борт! А тебе теперь сколько этого места ждать придется? Это Буравин с папой понимают?!
– Леш, успокойся. Мы уже нашли выход. Сан Саныч за меня в этот рейс пойдет, а потом я опять стармехом на «Верещагино» буду. Только тут есть одна тонкость….
В это время пришли Самойлов и Полина, и Женя замолчал.
– А где наши молодожены?! – радостно спросил Самойлов.
– Папа, почему Женю отстранили от рейса? – не слушая отца, спросил Алеша.
– Ну, на эту тему тебе надо с Буравиным поговорить. Это – его решение, – ответил отец.
– И поговорю! А ты почему не вступился за Женю?
– Потому что за борт упал мой сын, а не кто‑то другой.
– Поймите, я сам виноват в том, что упал в воду! – настойчиво убеждал отца Алеша. – Надеюсь, вы поняли хотя бы, что Маша здесь не при чем?
– Конечно, Алеша, – успокоила сына Полина. – Не переживай.
Но тут всех пригласили за стол, и праздник пошел своим чередом. Все, кроме Буравина, уже собрались за столом. Алеша постучал вилкой по тарелке.
– А теперь, разрешите, я произнесу тост, – заявил он. – Я заготовил речь заранее. На двух листах!
Он не успел больше ничего сказать, потому что пришел Буравин, и ему налили штрафную рюмку. После этого Алеша продолжил:
– Так вот, Зинаида Степановна, Сан Саныч – очень добрый и отзывчивый человек. Уверен, вы будете счастливы с ним. Сан Саныч, а вам я хочу пожелать попутного ветра и семь футов под килем в завтрашнем рейсе!
Алеша чокнулся и выпил, не замечая, как изменилась в лице Зинаида. Первый тост стал началом конца праздника.

* * *

Когда все гости, кроме Буравина, разошлись, Зинаида дала волю своим чувствам:
– Ты меня обманул! Ты обещал мне навсегда оставить море. Я тебе верила. И вдруг узнаю, что ты завтра уходишь в рейс! И не от тебя, а от чужих людей! – захлебывалась от обиды Зинаида.
– Зина, постой, – попытался вставить слово Сан Саныч. – Я сейчас тебе все объясню.
– Не надо мне ничего объяснять. Я и так уже все поняла.
– Пойми, я не мог поступить иначе! Женю отстранили от рейса, другого страмеха найти не получилось. Меня попросили старые друзья, и я не смог отказать…
– Конечно! Друзей обижать нельзя, а меня – можно, – в сердцах сказала Зинаида.
– Зина, когда судно простаивает в порту, компания терпит большие убытки, – стал объяснять Сан Саныч.
– А мне что до этого? – возмутилась Зинаида.
– Зинаида Степановна… – решил вмешаться Буравин, но это ему не удалось.
– А вы молчите, – отрезала Зинаида. – Вы с Самойловым у своих жен под крылышком сидите, а моего Саныча за десять морей отправляете!
– Зина, ну что ты делаешь! – пристыдил ее Сан Саныч. – Ты же интеллигентная женщина, а скандалишь, как рыночная торговка. Гостей вот разогнала, помолвку испортила…
– И ничуть об этом не жалею! – Зинаида только завелась от его слов. – Не будет тебе никакой помолвки и вообще больше ничего не будет! Забирай свои вещи и убирайся из моего дома.
– Зина, ты серьезно? – удивился Сан Саныч.
– Да! И чтобы ноги твоей здесь больше не было. И друга своего тоже забирай!
Буравин только развел руками.
– Зинаида Степановна… – начал он осторожно. – Зинаида Степановна, мы очень виноваты перед вами. Я не знал, что Сан Саныч обещал вам не выходить в море.
– Это ничего не меняет! – не хотела ничего слышать Зинаида.
– Поймите, наше положение было безвыходным. Только поэтому мы попросили Сан Саныча выйти в рейс. Если бы я знал, что он обещал вам завязать с морем, я бы не стал настаивать.
– Неужели? – иронично спросила Зинаида.
– Конечно! Когда срывается рейс – это очень плохо. Но когда из‑за тебя в семье друга разлад – это еще хуже.
– Что случилось, то случилось, – подвела итог Зинаида. – Ничего уже не изменишь. Саня меня обманул, хотя знает, что я этого терпеть не могу.
– Ну зачем вы так? Если это нужно – Сан Саныч останется дома. Черт с ним, с рейсом! – воскликнул Самойлов.
– Ну уж нет! Если он без своего моря не может, я не буду портить ему жизнь. Только пусть и он мою не портит. Видеть его больше не хочу! – снова завелась Зинаида.
– Зинаида Степановна! Пожалуйста… – Буравин все еще надеялся помочь другу.
– Нет, нет и нет. Даю пять минут на сборы. Пусть собирается и уматывает навсегда! – объявила Зинаида.
Сан Саныч обреченно вздохнул.

* * *

Супруги Самойловы, Алеша и Маша подъехали к дому, но Полина захотела еще немного прогуляться. Алеша согласился. Он все еще переживал свой неудачный тост – для него такая реакция Зинаиды была совершенно неожиданна.
Старшие Самойловы отправились еще погулять, а Маша повезла Алексея в дом.
– А ты видел, какой Алешка веселый?! – спросила мужа Полина. – Я все время за ним наблюдала. Шутил, смеялся все время.
– Это что! Ты видела, как он плыл там в порту? – напомнил Самойлов. – У, настоящий моряк! А раз поплыл, значит, на ноги встанет. Увидишь!
– Да, жалко только, Костя всего этого не видел. Порадовался бы с нами.
– Нет, он бы не радовался, – мрачно сказал Самойлов.
– Не выдумывай! И почему ты его все время обижаешь? На помолвку вот не взял.
– Поверь, он это заслужил.
– Ну, а мне ты можешь объяснить, почему ты его наказываешь? – спросила Полина.
– Это не я, а он сам себя наказывает. И еще… Завтра утром он уплывает на «Верещагино».
– С какой стати?! Что ты выдумал?! – возмутилась жена.
– Поверь, у меня для этого есть очень веские причины, – серьезно сказал Самойлов.
– А я хочу знать какие! – потребовала Полина.
– Я не хочу тебе о них говорить.
– Боря, ну так же нельзя! Ты же обращаешься с ним, как с собачкой: «Костя, ко мне!», «Костя, нельзя!» И на этот раз я хочу знать, что это за причины!
– Хорошо, я скажу! У меня есть основания подозревать, что Костя причастен к аварии Алеши!
– Нет, не может быть! – вырвалось у Полины.
– Я сам никак не могу поверить в это. Помнишь, мы с Буряком начали расследование?..
– Все, замолчи! – остановила Самойлова жена. – Слышать не хочу об этом расследовании. Это же просто навязчивая идея! Ты ничего не нашел и обвиняешь во всем Костю. Но он же – твой сын!
– Хорошо, если это – ошибка! Пожалуйста, выслушай меня. Понимаешь, у каждого преступления есть мотив. Ты не знаешь, но Костя опять встречается с Катей.
– Как?! Ты видел их вместе?! – удивилась Полина.
– Да. Когда мы перевозили Ирину на новую квартиру. Они были там вместе. Видишь, у Кости был повод желать того, чтобы Алеша не приехал в ЗАГС.
– Но нельзя же из‑за этого думать, что он хотел убить брата?
– А если не убивать, а просто усыпить на время, чтобы не было свадьбы?.. – предположил Самойлов. – В любом случае следствие уже не остановишь. Поэтому я хочу, чтобы он уехал. Потому что… Ты права, он все же – мой сын!
– Я должна его увидеть! Боря, прости. Я слышу твои слова, понимаю их. Но не могу заставить себя в них поверить. Я просто посмотрю ему в глаза и все пойму. Идем!

* * *

Катя с Костей все еще были в Костиной комнате. Увлеченные выяснением отношений, они не слышали, как в дом вернулись Маша и Алеша. Костя пытался обнять Катю.
– Прекрати! – упрямилась девушка. – Я буду кричать!
– Кричи сколько угодно! В квартире никого нет и не будет до утра. Стены у нас толстые, соседи не услышат.
– Не прикасайся ко мне! – взвизгнула Катя.
– Почему же? – усмехаясь, полюбопытствовал Костя.
– Это – подлость!
– А то, как ты со мной поступаешь, – не подлость? Ты вертишь мной, как хочешь! Хорошее настроение – и ты со мной ласкова, нет – прогоняешь!
– Это ты давал мне поводы так поступать! – наступала Катя.
– А ты не думала, что я при этом чувствую? Я же – человек, а не игрушка! И мое терпение закончилось. Я потерял голову. И в этом виновата ты!
Потеряв над собой контроль, Костя набросился на Катю, стал рвать на ней одежду. Вдруг в комнату постучали.
– Костя, это я! Открой! – за дверью был Алеша. Катя с Костей переглянулись и замерли.
– Костя, ты не спишь? Что там за шум? – спросил Алеша.
– Я уже лег… Это я стул нечаянно задел… – объяснил брату Костя и умоляюще посмотрел на Катю, прося ее не шуметь.
– Что, испугался? Сейчас закричу – тут такое начнется! – шепотом пригрозила Катя.
– Катя, не надо! – Костя просто молил.
– Я хотел с тобой поговорить. Может, откроешь? – настаивал Алеша.
– Нет, давай завтра поговорим, – сказал Костя, притворно зевая. – Я уже засыпаю… Устал что‑то…
– А… – хотела вставить слово Катя, но Костя просто зажал ей рот.
– Ладно, – согласился Алеша. – Спокойной ночи.
– Приятных снов! Леш, а родители тоже вернулись? – уточнил Костя.
– Нет, они придут позже, – ответил Алеша. Когда он отъехал на своем кресле, то Костя повернулся к Кате:
– Сейчас я уберу руку. Но если ты вздумаешь кричать или буянить – мне придется тебя связать и заткнуть рот кляпом. Ты же этого не хочешь?
– Совсем с ума сошел?! Я же чуть не задохнулась! – возмутилась Катя.
– Катя, извини, это какое‑то сумасшествие. Прости!
– И только? А это как понимать? На блузке ни одной пуговицы не осталось!
– Давай я пришью эти несчастные пуговицы. Только не кричи! Не нужно поднимать шума. Пойми, я не хотел тебя обижать.
– Неужели?
– Конечно. Ведь я тебя люблю. Просто ты вывела меня из себя.
– Опять, значит, я виновата! Хорошо, я не буду кричать. Я просто постучу. Договорились? – она поднесла руку к стене. – Там, за стеной, комната, Леши, если я не ошибаюсь? Пусть твой брат придет и увидит, что ты со мной сделал!
– Давай уладим все мирно, без конфликтов. Я очень тебя прошу, – умолял Костя.
– Вот как ты заговорил! Трус несчастный! Боишься, что нас с тобой застанут наедине?
Этого я не боюсь. Наоборот, я готов хоть сейчас рассказать всем о наших отношениях. Только ты сначала приведи себя в порядок. А то еще подумают, что я тебя сюда силой затащил…
– Вот ты и проговорился! Ты специально привел меня сюда, чтобы твои родственники увидели нас вместе, да? И чтобы все выглядело так, словно я сама этого хотела! Ты хочешь, чтобы Леша меня возненавидел? Чтобы на наших отношениях был поставлен крест? У тебя ничего не выйдет! Или ты немедленно выведешь меня отсюда – так, чтобы никто не видел, или я всем расскажу, что ты меня изнасиловал!
Катя решительно встала.

* * *

Сан Саныч собирал свои вещи. Вздыхая и не находя себе места, ему пытался помочь Буравин:
– Прости меня, Саныч, – старался оправдаться он. – Это ведь из‑за нас с Борисом помолвка сорвалась.
– Да ты‑то здесь причем? Это я, дурак, никак с романтическими мечтами о море не расстанусь, – не соглашался с ним Сан Саныч. – Видимо, не готов я еще к этому. Иначе меня никто бы не смог уговорить, ни под каким предлогом. Я, если слово даю, никогда не отступаюсь.
– Похоже, вы с Зиной – два сапога пара. Она вот тоже уперлась – вон из моего дома и все тут. Я и не знал, что она у тебя такая нетерпимая… Может, отойдет еще?
– Ой, не знаю. На нее накатывает редко, но метко. И отходит она долго. А прощать так и вовсе не умеет…
– И всегда она такой была? – поинтересовался Буравин.
– Всегда. Сколько ее помню… – улыбаясь, ответил Сан Саныч. – Вроде все собрал… Только вот какая закавыка… Куда мне теперь идти? У меня же на берегу ни кола ни двора. Всю жизнь на корабле прожил, видно, и помру там.
Буравин на секунду задумался.
– Саныч, не паникуй! – сказал он. – Я знаю, куда мы пойдем.
Буравин привез Сан Саныча домой, где в одиночестве коротала вечер Таисия. Настроение у нее было – хуже некуда. Услышав, что дверь открывают, она обрадовалась, что пришел муж и можно будет поговорить. Но когда она увидела, что Буравин не один, ее радость вмиг испарилась.
– Добрый вечер, – сказала Таисия Сан Санычу.
– Здравствуйте, Таисия Андреевна. Извините за вторжение… но обстоятельства… – замялся Сан Саныч.
– Таисия, в общем, так, – решительно сказал Буравин. – Сан Саныч сегодня ночует у нас.
– Вот как? – недовольным тоном спросила Таисия.
– Я бы никогда на это не согласился, но Виктор настаивал.., а у меня небольшая семейная ссора, – стал объяснять Сан Саныч.
– Саныч, все нормально, – успокоил друга Буравин. – Я постелю тебе в своем кабинете.
Буравин пошел было в "кабинет, но Таисия его остановила.
– Витя, постой! Мне нужно с тобой поговорить.
– Тася, извини, но я не могу, – отказался муж. – У Сан Саныча серьезные проблемы, причем из‑за меня. Поговорим утром. Хорошо?
– Но я не хочу ждать! – стала настаивать жена. – У меня тоже проблемы. И тоже из‑за тебя! Почему посторонний человек тебе дороже, чем я?
Сан Санычу стало совсем неловко, и он спросил:
– Может, я пойду?
– Ни в коем случае! – запротестовал Буравин. – Не слушай нас, иди в кабинет. Я скоро приду. Одного семейного скандала с тебя на сегодня достаточно.
Когда за Сан Санычем закрылась дверь кабинета, Таисия воскликнула:
– Виктор, почему ты меняешь меня на своего собутыльника?
– Таисия, придержи язык, – остановил ее муж. – Сан Саныч – приличный человек. Он – мой старый друг и наставник. Как ты можешь говорить о нем в таком тоне?
– Приличные люди не вваливаются в чужие дома посреди ночи, – истерично выкрикивала Таисия. – Скажите, пожалуйста, у него обстоятельства! А я почему от этого должна страдать?
– Потому что ты – моя жена. И должна разделять со мной все трудности. Но ты думаешь только о себе. Извини, я не могу больше говорить. Сан Санычу, правда, нужна моя поддержка.
Разговор с женой раздражал Буравина. Он пошел в кабинет, где они с Сан Санычем достали бутылочку, решив смягчить ею свою тяжелую мужскую долю.
– Знаешь, Вить, – наливая Буравину в рюмку коньячок, сказал Сан Саныч, – я вот всю жизнь реалистом был, а теперь начинаю в судьбу верить.
– С чего вдруг? Объясни… – не понял Буравин.
– Мы с Зиной три десятка лет знакомы. И все никак ни сойтись, ни разойтись навсегда не можем. Как говорится – ни с ней, ни без нее.
– А судьба‑то здесь при чем?
– Видно, судьба моя такова – бобылем жить… – сделал вывод Сан Саныч.
– А если подумать, так ли это плохо? – задумчиво сказал Буравин. – Никому ничего не должен, принадлежишь сам себе. Никто тебе нервы не треплет, скандалы не устраивает… Свобода, одним словом.
– А что с ней делать, с этой свободой? – не согласился с ним Сан Саныч. – Вот я из рейса приду – и куда мне? Так хоть к Зине в гости заходил, а теперь?
– Ну, может, все еще наладится… – с надеждой сказал Буравин, чувствуя свою вину перед Сан Санычем.
– Вряд ли… Эх, ну почему я сам все ей не рассказал? Дотянул, как дурак, до последнего. Все расстроить ее боялся!
– Думаешь, она бы тебя поняла?
– Не знаю. Относительно моря мы с ней никогда не могли найти общий язык. Не понимает она этой моей страсти, – пожаловался Сан Саныч.
– И моя Таисия тоже не понимает… – посетовал Буравин.
– Так ты вроде уже давно в рейсы не ходишь, – не понял его Сан Саныч.
– Вот именно. В рейсы не хожу, а понимания как не было, так и нет. Видно, не в море дело…
А тем временем Зинаида тоже не находила себе места, настроение у нее было прескверное, и все валилось из рук. Она взялась за мытье посуды и уронила тарелку.
– Ох, руки‑крюки! Хорошо, хоть не разбилась, – запричитала Зинаида, наклонилась, подняла чудом уцелевшую тарелку и вдруг с размаху разбила ее об пол. Затем села за неубранный стол, подперла голову рукой и сказала сама себе: – Ну что же я такая невезучая‑то… Эх, Саша, Саша. И с тобой плохо, и без тебя не лучше, – и она дала волю слезам.
А вот другая женщина решила не плакать, а действовать. Оскорбленная Буравиным, Таисия зашла в комнату Кати, села за компьютер и тихо сказала:
– Ну что ж, Виктор, видит Бог, я пыталась этого избежать. Но ты не оставил мне выбора. Я не позволю тебе так с собой обращаться!
Она вынула из кармана несколько скомканных бумажек и разложила их перед собой. Поглядывая в бумажки, она начала печатать: «Уважаемый господин Самойлов…»

Костя угрюмо складывал в чемодан рубашки.
– Я до сих пор не могу поверить в то, что только что услышала от Кати. Костя, неужели это правда? – не унималась Полина.
– Да, мама.
– Как ты мог, сынок? Ты же предал брата!
– А он меня не предал? – взвился Костя. – Когда собирался жениться на Кате, зная, что я тоже ее люблю?
– Это совсем другое. Вы с Катериной расстались до того, как у Кати и Алеши начался роман. Это был ваш осознанный выбор.
– Он отбил ее у меня! – упрямо сказал Костя.
– Даже если и так. Он действовал в открытую, не таясь. У тебя была возможность бороться за Катю. А ты – исподтишка, за его спиной. Да еще зная, что Алеша не сможет с тобой соперничать в таком положении.
– Потому что я заранее знал, что вы меня будете осуждать! И тыкать в глаза его положением. Что мне теперь, тоже стать инвалидом, чтобы нас уравняли в правах?! – возмутился Костя.
– Разве я когда‑нибудь… – начала Полина.
– А что, нет?! – перебил ее сын. – «Алешенька бедный, Алешенька несчастный, как ему плохо!» А мне что, хорошо? Почему все, что делает он, – правильно, а все, что делаю я, – плохо?
– Никто так не говорит, – сухо сказала Полина.
– Может, и не говорите, зато думаете. А я имею такие же права на счастье, как и он. И не понимаю, почему так: если любит он – это хорошо, а если я – плохо?
– Потому что ты любишь его невесту, – объяснила Полина.
– Бывшую! – заметил Костя.
– Пусть так. Но любовь к Кате – это единственное, что поддерживает сейчас Алешу. Неужели не понятно? Я взываю к твоему разуму, Костя!
– Мама, кроме разума, есть еще что‑то. Почему я не имею права на поступки, которые мне диктует сердце?
– Отец прав, Костя, тебе действительно лучше уехать, – сделала неожиданный вывод мама.
Костя понял, что скоро его жизнь сильно изменится. Поняла это и Катя. Она пришла домой и застала Таисию сидящей за ее компьютером.
– Ой, Катенька, ты уже пришла, дочка? А я вот твоим компьютером попользовалась, ничего? – как‑то засуетилась Таисия.
– Ничего, – сказала Катя безжизненным голосом.
В это время из принтера вышло письмо, которое Таисия писала. Она взяла лист и быстро вложила его в конверт.
– Как прошел вечер? – спросила она, чтобы отвлечь внимание от конверта.
– Нормально, – ответила Катя, не меняя интонации. Только тут Таисия заметила, что с дочерью что‑то не так.
– Что случилось, дочка? Что с тобой?
– Ничего, мама.
– Катя, ты меня пугаешь. Я же чувствую, что‑то произошло, – заволновалась Таисия.
Катя бросилась маме на грудь и разрыдалась. Она плакала так сильно, что Таисия отложила свои вопросы на следующий день.
Утром, выслушав путаный Катин рассказ, Таисия принялась упрекать дочь:
– Ты из‑за Кости попала в дурацкую ситуацию. Но зачем нужно было говорить Самойловым, что ты его любишь?
– А что я должна была говорить, если меня, невесту Леши, застали в комнате Кости?! – раздраженно ответила Катя.
– Зачем ты вообще пошла к ним в дом? – возмутилась Таисия.
– Костя уговорил. Пообещал рассказать мне кое‑что о тебе. И меня это заинтересовало, – сообщила дочь.
– Обо мне? – только этого Таисии не хватало! – Нашла кого слушать! И что же такого Костя тебе рассказал обо мне?
– Ничего, – пожала плечами Катя. – Не успел. Таисия облегченно вздохнула и спокойным голосом сказала:
– Да ему просто нечего было сказать! Что общего может быть у меня с ним?
– Вот я и хочу это теперь узнать у тебя, мама. Какие у вас с Костей общие дела? – настойчиво спросила Катя.
– Катя, ты должна спрашивать обо всем, что тебя интересует, у меня! И тебе совсем незачем было слушать Костины выдумки. Я сама тебе все расскажу.
– Я просто хочу знать правду, мама.
– Не буду скрывать, – призналась Таисия, – я просила его о помощи. Он должен был по моей просьбе отвлечь тебя от Леши, оттянуть вашу свадьбу хоть на какое‑то время. Катюша, пойми. Ты так спешила с этой свадьбой, а мне казалось, тебе нужно время, чтобы реально оценить сложившуюся с Лешей ситуацию.
– Так Костя ухаживал за мной по твоей просьбе? – расстроилась Катя.
– В общем, да, – Таисия хорошо рассчитала удар и добавила. – И на мои деньги.
– Как ты могла, мама?! – огорченно спросила дочь.
– А что мне было делать, ты же меня абсолютно не слушала! Но ведь я оказалась права. Ты подумала хорошенько и отказалась от свадьбы…
– Какой же Костя подонок! – вдруг поняла Катя. Таисия обняла дочь:
– Катюша, не переживай так.
– Мама, я сказала его родителям, что тоже его люблю!
– Ты все правильно сделала, – успокоила Катю мать. – Ты же не могла позволить, чтобы они решили, что ты… девушка легкого поведения.
– Что же мне теперь делать?
– Главное – не паниковать. Твои слова ни к чему серьезному тебя не обязывают. Ты замечательно выкрутилась. Теперь все будут думать, что к тебе вернулась былая любовь к Косте. Самойловы помнят о том, что до Леши у тебя был роман с Костей. Но ни жить с Костей, ни выходить за него замуж ты не обязана. И в этой ситуации замечательно, что Костя ушел в плавание. За время его отсутствия все обо всем забудут. А вот это твое настроение совсем ни к чему. Ты должна выглядеть, как всегда: спокойной и уверенной в себе.
– Я не могу, – призналась Катя.
– А ты пойди с Зосей куда‑нибудь, развейся. Не позволяй себе киснуть. Катя, ну‑ка улыбнись!
Катя постаралась улыбнуться.
– Вот так‑то лучше.
– Я боюсь, что папа обо всем этом узнает. Он меня осудит.
– Папу я беру на себя, – успокоила дочь Таисия. – Поверь, в ближайшее время ему будет не до твоих романов.
Когда Катя ушла, Таисия взяла с полки конверт, на котором было крупно написано: «Господину Самойлову. Лично», и положила его в сумочку. Она вышла на тропу войны.
Чуть позже Таисия наведалась в офис к мужу. Там в кабинете шел серьезный разговор со следователем, и это оказалось ей на руку. Она подошла к столику, на котором оставляют почту, вынула из сумочки конверт с анонимным письмом и незаметно положила его в стопку писем.
Через некоторое время секретарша Людочка обнаружила этот необычный конверт, адресованный Самойлову лично, и очень им заинтересовалась.

* * *

А в это время Катя отводила душу на кортах. Она так сильно била по мячу, что, казалось, хотела выместить на нем все проблемы последних дней. Но это ей и мешало. Игра не ладилась, мяч все время улетал, да и подачи Катя брала плохо. Верная подруга Зося старалась, как могла. Наконец Катя сказала:
– Считай, что ты выиграла. Я сегодня никак не могу сосредоточиться. Пойдем в кафе, посидим, поговорим.
– Что с тобой? Ты действительно какая‑то… – Зося затруднилась сказать, какая именно.
Через некоторое время они устроились за столиком в кафе и Катя спросила:
– Хочешь новость? Костя сегодня уходит в рейс.
– Костя? В море? Он же – фармацевт! – удивилась Зося.
– Это неважно. Важно то, что Костя отправляется в дальнюю дорогу, – уточнила Катя.
– Тебе же Римма сказала, что Леша отправится в дальнюю дорогу! – удивилась Зося.
– Зося, не тормози! Ты что, не поняла сути? – Получается, раз Костя уходит в плавание, то именно он – мой суженый!
Об этом Катя и думала все последнее время.
– Костя вчера снова признался мне в любви, – продолжала она свой рассказ. – Уверял, что все время, пока мы с Лешей встречались, собирались жениться, он продолжал меня любить и страдал.
– А что ему оставалось делать? Он же видел, как ты любишь Лешу, – сказала Зося.
– Не нравится мне, что он стал действовать, когда у нас с Лешей все расстроилось.
– Тебе бы больше понравилось, если бы он из‑за тебя дрался с братом?
– А разве не должны мужчины сражаться из‑за женщин? – Катя была уверена, что должны, особенно за таких женщин, как она сама.
– Так или иначе, в тебя влюблены двое, – констатировала факт Зося.
– А толку?
– Лучше, когда двое, чем ни одного. Как у меня.
– Не завидуй. Я до сих пор не могу прийти в себя от всего, что случилось после Лешкиной аварии. Все перевернулось с ног на голову. Было будущее и нет его.
– Лучше тебе свыкнуться с мыслью, что с Лешей больше нет будущего. Ты же не сможешь жить с инвалидом. Я тебя знаю, – Зося, действительно, хорошо знала свою подругу.
– Я тоже. Потому и постаралась поступить честно. Не стала выходить за него замуж.
– Может, тебе теперь стоить подумать о будущем с Костей? Он тебя любит, – стала планировать Зося. Но у Кати для нее сегодня было много новостей:
– А знаешь, почему он на самом деле меня любит? Его мама моя попросила.
– В смысле? – растерялась Зося.
– Мама попросила его развлечь меня, поухаживать, в общем, отвлечь от Леши. Чтобы наша свадьба не состоялась. Он и расстарался.
– Не могу поверить, – ошалела Зося.
– Придется. И что самое ужасное, старался он за мамины деньги. Мама оплачивала все праздники и подарки.
Да, завидовать этому явно не стоило!

* * *

Буравин спал в кресле, свернувшись калачиком и накрывшись пиджаком. Сан Саныч, проснувшийся намного раньше, потряс его за плечо.
– А!? Что!? Саныч, ты чего? – не понял спросонья Буравин.
– Витя, вставай. Утро уже.
Буравин сел в кресле и с удивлением стал рассматривать бодренького, чистого, свежевыбритого Сан Саныча.
– Вот ты даешь – как огурчик! Когда успел, затемно, что ли, поднялся?
– А как же – ведь в море сегодня. А я в рейс выхожу только в лучшем виде. Всегда, как на парад, – сообщил Сан Саныч.
– Морской волк, одним словом, – порадовался Буравин.
– Ну, давай прощаться, что ли. Рейс предстоит длинный, долго не увидимся.
– Погоди прощаться, я тебя в порт отвезу, – сказал Буравин.
– Вот за это спасибо, – поблагодарил Сан Саныч. – Не поверишь – первый мой рейс, из которого Зинаида меня ждать не будет. Вот оно как все обернулось! Чует мое сердце, отвернется от меня в этом походе удача.
– Брось ты, Саныч, эти суеверия.
– Ладно! И вправду, чего это я? – отмахнулся от невеселых мыслей Сан Саныч.
Они собрались и поехали в порт.
– Да, не так я представлял свой последний рейс… – сказал стармех, выходя из машины.
– Прости, Сан Саныч. Кто ж знал, что все так выйдет, – извинился в очередной раз Самойлов.
– Плохо, когда никто тебя не провожает. Чтобы плаванье было удачным, дома должны ждать с любовью, а не с ненавистью.
– Знаю. Увидишь, все еще исправится, – пообещал Буравин.
– Боюсь, не видать мне больше Зинаиды, как своих ушей. Ну да ладно, сделанного не воротишь. Пошли, – уныло сказал Сан Саныч.
Но старому морскому волку еще предстояло порадоваться: на причале он увидел Зинаиду, которая, как всегда, пришла его проводить. В руках у нее был традиционный узелок.
– Ну вот, моряк, а ты говоришь – не видать… – обрадовался Буравин. – Не буду вам мешать.
Буравин тактично отошел в сторону. Зинаида подошла к Сан Санычу и протянула узелок:
– Вот, собрала тут тебе.
– Зинаида, честное слово, я… – у Сан Саныча даже в горле перехватило.
– Ладно, потом поговорим. Когда вернешься.
– То есть у меня еще есть шанс? – обрадовался Сан Саныч.
– С тяжелым сердцем в море не ходят. Иди, там тебя ждут уже, не ответила на его вопрос Зинаида.
– Спасибо, – сказал моряк и хотел поцеловать Зинаиду, но она отстранилась.
– Иди, я сказала. А то пожалею, что пришла, – пригрозила она.
Сан Саныч пошел к кораблю почти счастливый. На палубе он неожиданно для себя столкнулся с Костей.
– Костя! Утро доброе. Как ты здесь оказался? – спросил он.
– Здравствуйте, Сан Саныч. Отец не сказал вам, что я тоже послан в рейс?
– Послан? Я подумал, ты в качестве туриста к нам прикреплен. На дальние страны поглазеть.
– Я здесь на работе. Груз сопровождаю в качестве менеджера.
– А как же твой аптечный бизнес? – спросил Сан Саныч.
– Не очень удачно у меня с бизнесом сейчас, – пожаловался Костя. – Отец и решил, что пора мне что‑нибудь другое попробовать.
– Понятно. Но тебя ведь отцов бизнес никогда не интересовал, – удивился стармех.
– Все меняется, Сан Саныч. Попытка – не пытка. Сан Саныч пожелал Косте удачи и отправился выполнять свои обязанности.
А в это время Лева ожидал Костю в своем пустом ресторане.
– Ну и где же этот чертов контрабандист? Где Костя, будь он неладен?! – нервничая, бурчал себе под нос Лева.
Наконец он не выдержал и позвонил.
– Алло, здравствуйте. Позовите Костю, пожалуйста.
– А Кости нет, – ответила ему Полина. – Он в командировке на несколько месяцев. Сегодня утром он отплыл на корабле « Верещагине».
Лева бросил трубку.
– Вот гаденыш! Он же меня кинул! Черт, ну и времена настали! Даже друзьям нельзя верить! Что ж, кто к нам с мечом придет…
Через некоторое время в кабинете следователя раздался телефонный звонок.
– Слушаю, старший следователь Буряк.
– Остановите корабль, выходящий сейчас из порта, – попросили в трубке.
– С кем я разговариваю? – спросил следователь.
– Это неважно. Не выпускайте корабль из порта.
– Какой именно корабль и с какой стати я должен его останавливать?
– Корабль называется «Верещагино». На его борту – контрабанда в особо крупных размерах.
– Откуда вам это известно? Кто вы такой? Но в трубке уже шли короткие гудки.
Вечером перед решающим днем отплытия Яков очень волновался. Он долго стоял у окна, рассматривая южные красоты. Ирина уже давно постелила постель и поджидала его. Наконец она не выдержала:
– Яша, ты так и будешь всю ночь стоять у окна? Спать пора.
– Не спится мне что‑то… – пожаловался Яков. – Места себе не нахожу. Ведь завтра – решающий день. Если все пойдет, как надо, и наш товар уплывет за границу, мы, наконец, разбогатеем!
– «Если»? Почему – если? Ты в чем‑то сомневаешься? – спросила Ирина.
– Вроде бы нет… Но сердце все‑таки ноет.
– У меня тоже. Честно говоря, не доверяю я Косте, – Ира поняла, что быстро заснуть все равно не удастся.
– Он же – твой племянник! – напомнил Яков.
– Ну и что с того? Родственников не выбирают.
– Ирина, мне кажется, нам нужно подстраховаться, – сказал Яков после недолгого раздумья.
– В смысле?
– Нам нужно убедиться в том, что корабль благополучно покинул порт. А то мы так и будем мучиться.
Тут он поморщился и прижал руку к сердцу.
– Что с тобой? Сердце?
– Да. Колет… – сдавленным голосом сказал Яков.
– Немедленно ложись, – потребовала Ирина. – Тебе нельзя волноваться.
Она принесла мужу лекарства и стакан воды. Он выпил и прилег на диван.
– Спи. Завтра с утра я пойду в порт и лично все проконтролирую, – успокоила Ирина мужа.
– А ты проснешься? Корабль отходит рано, а ты у меня такая соня, – засомневался Яков.
– Еще как проснусь. Когда на карту поставлено целое состояние, сон как рукой снимает. Даже у меня.
Ирина редко выполняла свои обещания, поэтому Яков проснулся пораньше, чтобы разбудить ее.
– Ты чего вскочил ни свет ни заря? – недовольным голосом спросила Ирина.
– Это ты что‑то долго спишь, дорогая.
– А как твое сердце? Вчера оно у тебя шалило.
– А сегодня – как рукой сняло. Вставай, соня. До отправления корабля осталось меньше часа, – напомнил Яков.
– Ах да, корабль… Знаешь, мне снился такой прекрасный сон – будто мы с тобой плывем на огромном круизном теплоходе…Ты в смокинге, я в вечернем платье. И на мне такое роскошное колье, сплошь из бриллиантов, и от них солнечные зайчики во все стороны… – Ирина мечтательно закатила глаза.
– Хорошо бы, чтобы твой сон поскорее сбылся, – улыбнулся Яков.
– Ох, не говори…
– А чтобы это действительно произошло, тебе нужно поскорее одеваться и дуть в порт. Нужно убедиться, что корабль действительно вышел, что все в порядке, никаких проблем.
– Ну почему я? – капризно спросила Ирина. – Терпеть не могу рано вставать!
– Ира, ты же мне обещала! – возмутился Яков. – Я не могу светиться, меня здесь слишком многие знают. А у тебя прикрытие – ты фотохудожник, решила сфотографировать утренний порт. Давай, давай, времени мало.
– Ну, я должна хотя бы позавтракать, душ принять… – Ирина сладко потянулась.
– Дорогая моя! Когда корабль с нашим грузом отправится в путь без сучка и задоринки и мы в этом убедимся, клянусь – я сам наполню тебе ванну с самой густой пеной и лично сварю тебе лучший в мире кофе, – в Якове снова заговорил великий художник слева.
– А почему не прямо сейчас? Ведь еще есть время… – намекнула Ирина.
– Все, отставить разговоры. Через полчаса ты должна быть в порту! И фотоаппарат не забудь! – теперь это была уже настоящая команда.
Ирина пошла готовиться к выполнению боевого задания.
На пристани было много людей. Корабль медленно отходил от причала. Сан Саныч помахал Зинаиде с палубы, и она не выдержала и послала ему воздушный поцелуй. Радостных лиц, сказать по совести, практически не было. На берегу оставались озабоченные Самойлов и Буравин. Женя со слезами смотрел на отходящий корабль. А на палубе стоял злой на весь мир Костя, для которого это плавание было просто каторгой.
Ирина работала почти профессионально. Она сфотографировала корабль и уже собралась уходить, но тут заметила на палубе Костю. Это совсем не входило в их планы! Ирина тут же набрала номер на мобильнике:
– Яша, ты был прав, у нас действительно форс‑мажор, – доложила она. – На корабле, Костя! Да, он уплывает вместе с грузом!
Яков тут же позвонил Косте.
– Да, дядя Яков. Слушаю вас, – отозвался Костя.
– Это я тебя слушаю. Какого черта ты поперся в море? – негодовал Яков. – Ты должен был просто погрузить груз на судно!
– Обстоятельства изменились, – сообщил Костя.
– Какие еще обстоятельства?! – почти орал Яков. – Почему я о них ничего не знаю? Какие‑то проблемы с грузом?
– С грузом – полный порядок. А в рейс меня отец послал.
– Отец? Что за бред! Он из тебя что, моряка собрался сделать? Скажи лучше честно, ты решил свалить из города? – голос у Якова был подозрительный.
– Честное слово, дядя Яков. Я тут не при чем. Отец отправил меня в рейс менеджером.
– А если я его спрошу? – намекнул Яков.
– Спрашивайте, сколько хотите. Я сам до сих пор в себя не могу прийти. Стою тут на палубе, как баран.
– Не нравится мне все это, – уже спокойнее, но все еще возмущенно сказал Яков. – Терпеть не могу подобных сюрпризов.
– А представьте, как я себя чувствую. Ни с того ни с сего на несколько месяцев вырван из нормальной жизни, – пожаловался Костя.
– Не ной, Костя. Твой отец редко ошибается. Если, конечно, это – его решение.
– Вы мне не верите? Я правду говорю.
– Хочу верить, Костя. Но все равно проверю. И дай Бог, чтобы все, что ты говоришь, оказалось правдой. Иначе – пеняй на себя.
Костя не сомневался в том, что Яков – человек жесткий и решительный. Но что он мог поделать?

* * *

Маша пришла утром на кухню и увидела, что Зинаида давно уже на ногах.
– Доброе утро, бабуль, – сказала Маша. – Ты чего так рано встала? Куда‑то собираешься?
– Не собираюсь, а уж вернулась… Я Сан Саныча провожала. Злилась‑злилась на него, а потом все‑таки не выдержала, пошла в порт.
– Придется тебе признаться: любишь ты Сан Саныча, – улыбнулась девушка.
– Какая любовь в нашем возрасте?»– отмахнулась Зинаида.
– Ты волнуешься за него. Провожаешь в каждый рейс, ждешь возвращения. Это не любовь? – спросила Маша.
– Это – примета такая: моряка в плавание обязательно нужно провожать. Иначе удачи не будет. А у Сан Саныча, кроме меня, никого нет. Так что не любовь это, внучка. Просто так жизнь нас с ним как столкнула, так и держит рядом полжизни.
Добрая Зинаида сделала все, как положено, чтобы совесть у нее была чиста.
– Ладно, давай пить чай. А то мне к Леше пора бежать, – сказала Маша.

* * *

Следователь не мог не отреагировать на поступивший звонок и отправился к Самойлову, чтобы разобраться в ситуации. Самойлов не удивился его приходу.
– Здравствуй. Проходи. Ты по поводу Кости пришел? Все еще считаешь, что он виновен в аварии брата?
– Нет, Боря. Сейчас я пришел по другому поводу. Хочу, как другу, тебе первому кое‑что сообщить. Мне позвонили, что на вашем судне, которое сегодня утром вышло в рейс, контрабанда.
– Контрабанда? – опешил Самойлов. – Что за чушь? Кто тебе позвонил?
– Это был анонимный звонок.
– Значит, это – чья‑то глупая шутка. Кто верит анонимным звонкам? – спросил Самойлов.
– Я обязан не верить, а проверять, Боря, – не согласился Буряк.
– И как ты собираешься это сделать? Судно давно уже в открытом море! – Самойлов никак не мог поверить этому идиотскому предупреждению о контрабанде.
– Я должен остановить и осмотреть его, – решительно сказал следователь.
– Я не буду возвращать корабль! – заявил Самойлов. – Документы рейса в полном порядке, груз – чистый, абсолютно легальный.
– Я же не сказал, что лично ты перевозишь контрабанду. Просто возможно, что кто‑то приспособил твое судно для доставки своего, не такого чистого, как твой, груза, – объяснил Буряк.
– Я знаю твое отношение к анонимным звонкам, и мне странно, что ты так настаиваешь на возвращении судна.
– Я обязан проверять всю информацию, которая ко мне поступает.
– Проверь лучше подонка, который своими звонками в милицию пакостит людям, – посоветовал Самойлов.
– Я сам знаю свои служебные обязанности,, – следователь становился все жестче и жестче. – Останавливай корабль.
– Признайся, ты хочешь остановить корабль не из‑за звонка, а по другой причине.
– По какой, например?
– Ты ведь что‑то нарыл на Костю и хочешь до него добраться? – предположил Самойлов.
Теперь настала очередь удивляться следователю.
– Я не совсем понимаю, какое отношение к контрабанде на твоем корабле имеет Костя?
– Я отправил его в рейс, – признался Самойлов.
– Но я велел ему не уезжать из города, – возмутился следователь. – Это – практически подписка о невыезде. И ты прекрасно об этом знал!
– У меня возникла острая производственная необходимость, – оправдывался Самойлов. – Рейс некому было сопровождать, я отправил Костю в качестве менеджера.
– Так Костя, оказывается, классный менеджер? И ты поручил ему это дело несмотря на то, что его аптека обанкротилась? – с иронией спросил Буряк.
– Руководство аптекой и сопровождение груза – совершенно разные вещи.
– А я думаю, ты просто спрятал его на корабле от меня. Потому что сам считаешь, что это он виноват в аварии Леши, – пришел к неутешительному выводу следователь.
– Неужели ты и вправду думаешь, что я способен выгораживать одного сына, если он виновен в аварии другого? – спросил Самойлов.
– Они оба – твои дети.
– Я просто поставил себя на место Константина. Так сложились обстоятельства, что все против него: и лекарство из его аптеки, и возле машины он был…
– Значит, ты решил его от меня на всякий случай спрятать? – снова вернулся к своей версии Буряк.
– Пойми, я как отец несу ответственность за его жизнь, я не могу ему не помочь.
– Перед законом все равны. Я понимаю твои отцовские чувства к Косте, но и Леша – твой сын.
– Не нужно мне об этом напоминать! – горячился Самойлов.
– В таком случае я тем более требую вернуть корабль в порт.
В этот момент в кабинет зашел Буравин. Услышав последнюю фразу следователя, он опешил:
– Ты понимаешь, что значит вернуть корабль?! Этого не будет! – сказал он решительно.
Машин рабочий день был в самом разгаре.
– Леша завтракал? Как он, не хандрит? – поинтересовалась Полина.
– Я только что его покормила. Но ел он без аппетита, настроения никакого, ничего не хочет, – огорченно сообщила Маша. – Я пойду к нему.
– Я очень вас прошу: не говорите Леше о том, что произошло вчера. О Кате с Костей.
– Я и не собиралась это делать. Леше сейчас нужны только положительные эмоции.
– Спасибо. Я просто в шоке от Катиного поведения. Она вчера показала, какая есть на самом деле. Я теперь вижу, что ждет Лешу, – Полина покачала головой. – Мой сын полюбил ветреную, легкомысленную эгоистку. Она совершенно не думает о Леше. Вчера она еще любила его, сегодня уже любит Костю…
– Но если это, действительно, любовь, то сердцу ведь не прикажешь… – робко возразила Маша.
– Что это за любовь: сегодня – с одним, завтра – с другим?! – возмутилась Полина.
– Я понимаю, вы очень переживаете за Лешу.
– Костя – тоже мой сын. Если Катя смогла подло бросить Лешу, то точно так же она поступит и с Костей! Я не верю, что она вообще кого‑то любит. Похоже, она способна любить только себя. Ладно, Бог с ней, с Катей. Сейчас главное – Лешино здоровье. Он такой бледный, организму не хватает кислорода. Мне он говорит, что ему не хочется выходить из дома. Может, вам удастся его переубедить и вытащить из дома, – с надеждой посмотрела на Машу Полина.
Девушка кивнула.
– Если Леша согласится, гуляйте где угодно, но только к морю и близко не подходите. Мы с отцом так переволновались из‑за его падения с корабля.
– Я обещаю: к морю мы не пойдем, – сказала Маша и направилась к Алексею.
– Ну что, Леша, как настроение? Почему такой мрачный?
– Привет. А каким я должен быть после вчерашнего? Только мешаю всем, все порчу… Тетя Зина с Сан Санычем из‑за меня поссорились. Сам ни на что не способен, еще и старику все испортил!
– Ничего ты не испортил, Леша! Бабуля его простила, – сообщила Маша.
– Все равно, в конечном счете из‑за меня ему пришлось пойти в рейс! И Женьку, и его подвел. Всем от меня одни заботы. Вот и мама должна дома сидеть…
– Перестань себя накручивать. Нельзя во всем винить только себя. С таким настроем ни о каком выздоровлении не может быть и речи! Я так понимаю, зарядку ты сегодня еще не делал? Леша, твоим мышцам необходимы тренировки.
– Все это бесполезно, – отмахнулся Алеша. – Мне нужно привыкать к новому состоянию, лежачему.
– Вот это – глупости. Чтобы стать здоровым, нужно себя таким чувствовать, жить здоровой жизнью! – убежденно сказала Маша.
– Интересно, как? Посмотри на меня.
– Не допускай мрачных мыслей, не отчаивайся, не запирай себя в четырех стенах. Давай сейчас соберемся и пойдем гулять, – предложила Маша. – В парк.
– В парк не хочу и не пойду. Маша расстроилась.
– Леша, скажи, почему ты отказываешься выходить из дома?
– Да потому что я – моряк, и все эти сухопутные прогулки мне не нужны, – убежденно сказал Алеша.
– Это нужно для того, чтобы тебе становилось лучше!
– За последнее время мне только один раз было хорошо – когда я плавал у корабля, – признался Алексей. – Я часто вспоминаю, что именно тогда, когда упал с корабля и сам выплыл, почувствовал, что снова живу! Слушай, а отвези меня к морю? Туда я согласен прогуляться.
– Нет. Не могу.
– Почему? Ты же сама вытаскивала меня на прогулку!
– Твоя мама запретила и близко подходить к морю.
– Значит, мама запретила подходить к морю? – переспросил Алеша. – А чего я хочу, никого не касается?
– Леша, все очень испугались, когда ты упал с корабля и чуть не утонул, – объяснила Маша.
– Я просто поплаваю у берега, на мелководье. Там просто невозможно утонуть! – попросил Алеша.
– Мало ли что еще может случиться! – не соглашалась Маша.
– Но ты же будешь рядом, да и я тоже не полный калека. У меня руки работают. Смотри! – и Алеша показал Маше свои мышцы.
– Мышцы у тебя – супер, – похвалила Маша. – Но твоя мама считает, что в море тебе рановато.
– А ты? Ты как считаешь? – с надеждой спросил Алеша.
– Как бы я ни считала, Полина Константиновна нас не отпустит.
– Мама не права! Она не понимает, что мне это необходимо! А мы можем не сказать, что идем к морю, – заговорщически сказал Алеша. – Она будет думать, что мы гуляем в парке!
– Я не могу нарушить ее запрет. – Маша все еще сомневалась, хотя ей очень хотелось поддержать Алешу.
– Ты же говорила, что хочешь мне помочь. Ты действительно этого хочешь, Маша?
И Маша сдалась. Они быстро собрались. На пороге сидящего в коляске Алешу увидела Полина:
– Сынок, рада видеть тебя улыбающимся, – обрадовалась она. – Как себя чувствуешь?
– Отлично! Маша уговорила меня погулять, так что мы едем прямо сейчас.
– Куда? – настороженно спросила Полина.
– В парк, мам, в парк, – успокоил ее сын.
– Замечательно! Там и воздух свежий, и не жарко, можно под деревьями посидеть. Маша, я вам дам покрывало.
– А мы уже все взяли. Вот, – Маша показала приготовленные вещи.
– Молодцы. Пообедайте обязательно, когда вернетесь. Маша, все будет на плите.
Маша кивнула и повезла коляску с довольным Лешей к двери.
Едва они вышли, как пришел Яков. Он был бодр и весел:
– Я так удивился: пришел племянника проведать, а он, с улыбкой во все лицо, с девушкой, мне навстречу.
– Нам очень повезло с сиделкой, – сказала, улыбаясь, Полина. – Маша так хорошо на него влияет. Сегодня уговорила его в парке погулять. Я пробовала – он ни в какую.
– Да с такой сиделкой я бы тоже хоть на край света… – согласился Яков. Полина так на него посмотрела, что он сконфузился.
– В общем, хотел сказать, что хорошая сиделка – это большая редкость, – уточнил он.
– Яш, мне, к сожалению, на работу пора, – сказала Полина.
– А Кости нет дома? Его я тоже давненько не видел, – стал осторожно зондировать почву Яков.
– Костя ушел в рейс. Ты его теперь не скоро увидишь.
– В рейс? С чего это он вдруг? – немного наигранно удивился Яков. – Никогда о море и не думал…
– Он и не хотел. Его Борис отправил, – пояснила Полина.
– Ах, Борис… Ну, отец лучше знает, что нужно сыну. Правда, Борис никогда не думал делать из Кости моряка, – Яков испытующе смотрел на Полину. – Мне кажется, чтобы Борис так внезапно изменил мнение, нужна веская причина.
Полина опустила глаза.
– У Кости что‑то случилось, Поля? – заинтересованно спросил Яков.
Но Полина медлила с ответом.
– Понимаешь, Яков, у Кости сейчас сложный момент в жизни, он запутался…
– В чем? Скажи, не бойся. Я же – родственник, может, смогу помочь? – поинтересовался Яков.
– Да ничем в этой ситуации не поможешь. Борис и отправил Костю в надежде, что за это время Костя сделает выводы, поймет, что так, как он, нельзя поступать…
– Да объясни мне, наконец, о чем речь. – Яков не понимал, куда клонит Полина.
– В общем, Костя отбивает у Леши невесту.
– Катю? – удивился Яков. – Ничего себе! Вот это родной братик!
– У Кости с Катей когда‑то было что‑то вроде романа, еще до того, как Катя с Лешей стали серьезно встречаться.
– Понятно. Ну, что ж, в таком случае Борис принял правильное решение.
Увидев, что Полина смотрит на часы, Яков заторопился.
– Все, не смею больше тебя задерживать, ухожу.
– Выйдем вместе, – предложила Полина. – Прости, Яша. Я действительно спешу. А вообще, мы всегда рады видеть вас с Ирой. Передавай ей привет.
– Обязательно, – пообещал Яков. Главное он уже выяснил: Костя, похоже, не врал.

* * *

Буравин, Самойлов и Буряк пытались найти выход из сложившейся ситуации. Выяснив детали, Буравин обратился к следователю:
– Ваши подозрения, как я понял, основаны только на этом анонимном звонке. Я считаю, что для остановки судна нужны более веские основания.
Разговор прервался, потому что в кабинет вошла секретарша.
– Что вам, Людочка? – спросил Самойлов.
– Борис Алексеевич, для вас и Виктора Гавриловича корреспонденция.
– Зайдите позже, – раздраженно сказал Самойлов. – Нам сейчас не до корреспонденции.
Людочка вышла, поджав губы. Что поделаешь, у хорошей секретарши должно быть чутье, но Людочка им не обладала.
Буравин вернулся к прерванной беседе:
– Поймите, возврат корабля – недешевое удовольствие. А если там нет контрабанды? А мы понесем огромные убытки! Кто будет их возмещать? Вы? Или транспортная прокуратура?
– Я – не экономист, я – оперативник. И советую вам подумать о том, какие вы понесете убытки, если контрабанда там действительно есть. Ведь судно в таком случае арестуют.
– Но кто мог ее туда загрузить? Вы кого‑то подозреваете? – спросил Буравин.
Самойлов и следователь знали больше Буравина, но не понимали, как распорядиться этой информацией, поэтому оба молчали. В конце концов Самойлов обратился к Буравину с неожиданным предложением:
– Виктор, может, действительно лучше вернуть судно? Если контрабанду найдут в порту прибытия, у нас будет гораздо больше неприятностей.
– Я рад, что ты понял, – поддержал Самойлова следователь, – что вернуть судно сейчас – это самое разумное решение.
– Я ничего не буду предпринимать, пока мы не решим, кто понесет ответственность за остановку, если контрабанды на судне не будет, – сказал Буравин.
– В таком случае ответственность за ваши материальные потери беру на себя я, – пообещал следователь. – Я получил сигнал. Звонок, хоть он и анонимный, зафиксирован в моем отделении. Так что не отреагировать на него я не имею права. Необходим повторный досмотр корабля.
И Буравин сдался. Он подошел к столу и набрал номер:
– Алло. Это Буравин. Срочно пошлите радиограмму на наше судно с приказом о возвращении в порт.
Теперь надо было встретить судно, и они отправились в порт. Уже в машине, оставшись вдвоем, Буравин с Самойловым продолжили разговор.
– Послушай, Борис, я не понимаю, что происходит! Вы ведь с Григорием – друзья? – спросил Буравин.
– Друзья… – подтвердил Самойлов.
– Так какого черта он решил шмонать наш корабль?! Он что, не понимает, сколько мы на этом теряем? – недоумевал Буравин.
– Он получил сигнал и теперь выполняет свой долг.
– Я все понимаю… Но мы знакомы много лет, неужели он считает, что ты или я используем свои корабли для контрабанды?!
– Надеюсь, нет! – мрачно сказал Самойлов.
– А тебе не кажется, что дело не только в этом мифическом «сигнале»? – спросил Буравин.
– А в чем еще?
– Мне показалось, что у вас что‑то личное… Скажи честно, вы поссорились? У него на тебя зуб?
– Нет. Мы не ссорились. Просто… у него своя правда, а у нас своя… – задумчиво сказал Самойлов.

* * *

Зинаида собирала на стол к чаю, когда домой вернулась Маша.
– Машенька, как ты вовремя. Как раз чай поспел. Садись к столу, – обрадовалась бабушка.
– Отлично! Я шла и просто мечтала о горячем чае, – улыбнулась Маша.
– Одно удовольствие на тебя смотреть, когда ты такая… радостная…
– Это все из‑за Алеши. Представляешь, мы сегодня с ним купались в море! – сообщила Маша.
– Да ты что? Неужели он уже может плавать? – всплеснула руками Зинаида.
– Конечно! Ему лучше с каждым днем. Он становится просто другим человеком, в нем проснулось желание жить. Я уверена, что он пойдет на поправку.
– Дай‑то бог, – и, подумав, Зинаида спросила: – Скажи мне, внучка, а как тебя называет твой Алеша?
– Машей, как же еще? – недоуменно взглянула на нее внучка.
– Точно? И никак иначе?
– Нет, бабушка. А как он меня еще может называть? – еще больше удивилась внучка.
– Ну, мало ли… Достать еще варенья? – перевела разговор на другую тему Зинаида.
– Спасибо, мне он очень нравится.
Зинаида подлила Маше еще чаю, но было видно, что она при этом думает о чем‑то своем. Маша вдруг побледнела и замерла.
– Что случилось, внучка? Тебе нехорошо? – всполошилась Зинаида.
– Нет, со мной все в порядке… Что‑то происходит с ним! – прошептала Маша.
– С кем?
– С Алешей! Я должна немедленно пойти к нему! – и, вскочив, Маша начала собираться.
– Ты ведь только пришла! – ахнула Зинаида.
– Бабушка, мне нужно уйти, я чувствую, что может стрястись беда.
Зинаида заслонила ей дорогу.
– Никуда я тебя не пущу! Ты что – среди ночи, одна, через весь город!
– Бабушка, пойми, мне надо! Я чувствую, что ему плохо! Мне нужно быть там, не держи меня, – и Маша убежала, оставив Зинаиду в тревоге и растерянности.

* * *

Костя тихо вошел в свой кабинет в аптеке. Он подошел к стеллажам, достал из коробки на стеллаже пару медицинских перчаток, натянул их и стал шарить по ящикам.
– Ну где же они, где,.. Куда же я их засунул… – бормотал, он.
Наконец, в коробке на какой‑то дальней полке он нашел то, что искал, – упаковку с ампулами теми самыми, которые использовал, чтобы усыпить Алешу.
– Отлично… Вы меня чуть не погубили, вы меня и спасете! – криво усмехнулся Костя и спрятал коробку в карман.
Выйдя из аптеки, он направился к дому Никитенко. Он уже был рядом, когда заметил Машу, выбежавшую из дома. Костя едва успел отшатнуться за угол, и Маша пробежала мимо, не замечая его. Костя перевел дух и довольно улыбнулся: путь был свободен. Медленно и осторожно приблизившись к окну Машиной комнаты, Костя залез в него.
Спрыгнув с подоконника, он огляделся, пытаясь сориентироваться, затем достал коробку с ампулами из‑за пазухи и задумался: куда же ее можно засунуть? Решившись, он подошел к столу, открыл верхний ящик и неожиданно локтем задел вазочку с цветами, стоящую на краю стола. Вазочка упала и с грохотом разбилась. Костя, дрожа от страха, заметался по комнате.
На шум в комнату заглянула Зинаида. Осмотревшись, она заметила открытое окно и вздохнула:
– Опять этот сквозняк… Что ж такое?!
Закрыв окно, она вышла, так и не увидев спрятавшегося за дверью Костю. Отдышавшись и придя в себя, Костя открыл тумбочку и засунул коробку в дальний‑дальний угол, прикрыв ее всяким хламом. Тревожно оглянувшись, Костя быстро вылез в окно.
Вечером Зинаида снова заглянула в комнату, чтобы полить цветы. Увидев широко распахнутое окно, она удивленно покачала головой.
– Интересное дело! Я же точно помню, что закрыла его! Почему оно снова распахнуто?! – Она подошла и закрыла окно, проверив шпингалет. – Ну вот, теперь смотри у меня! – погрозила она окну и вышла.

* * *

Полина открыла дверь перепуганной Маше.
– Маша, ты? – удивилась Полина.
Маша, взволнованная, запыхавшаяся, выдохнула с порога:
– Как Леша?! Что с ним?!
– Ему очень плохо, – сокрушенно сказала Полина.
– Я чувствовала… Я так и знала! – всплеснула Маша руками.
Полина пропустила девушку в прихожую.
– Проходи! У него сейчас врач, поговори с ним, – предложила она.
– Да, конечно. Спасибо, – согласилась Маша. Рядом с Лешиной кроватью сидел обеспокоенный врач. Маша тихо зашла и стала у него за спиной. С волнением смотрела она на Алешу, который метался в горячечном бреду. Было слышно, как он все время повторяет:
– Марметиль… Марметиль, где ты…
Маша удивленно взглянула на врача и тихо спросила:
– Что он говорит? Кого он зовет? Врач только пожал плечами:
– Не знаю. Но то же самое он повторял и в больнице! Какой‑то навязчивый бред, – врач уже собирался уходить. – Я все закончил. Теперь ему надо отдыхать.
– Я присмотрю за ним. Подежурю, – охотно вызвалась Маша.
Врач кивнул и, задержавшись, тихо сказал:
– На самом деле я догадываюсь, в чем причина такой скоропалительной болезни.
Маша растерянно посмотрела на него.
– Водные процедуры? – прямо спросил он. – Леша простыл, купаясь в холодной, скорее всего, морской воде. Так? – Маше ничего не оставалось, как покаянно опустить голову.
– Да, – призналась она. – Полина Константиновна мне запретила, но Леша очень просил искупаться в море… Он очень хотел…
Врач скорбно покачал головой. Маша подняла глаза, открыто глядя на врача. С неожиданной убежденностью она произнесла:
– И ему в воде было лучше, честно слово! Он двигался…
– Ты видишь, к чему это привело, – угрюмо ответил врач, кивнув на Лешу.
– Я очень виновата, очень, но я хотела как лучше… А теперь простить себе этого не могу! – ругала себя Маша.
Врач сочувственно похлопал ее по плечу.
– Ну, ладно, ладно. Теперь бесполезно себя казнить, что сделано, то сделано. Вылечим мы Лешку, все будет хорошо.
– Но у него были улучшения, вы мне верите?! – взмолилась Маша.
– Пока это обсуждать преждевременно, – строго возразил врач.
Маша вздохнула.
– Вы… уже сказали всем, почему Леша заболел? – тихо обратилась она к врачу.
– Нет. И не скажу, – пообещал он. – От того, будут ли его родители знать, что ты виновата, или нет, Леше лучше не станет.
– Спасибо, – неловко поблагодарила убитая горем Маша.
– Я понимаю, что ты действовала в его интересах. Но от этого ничего не меняется, – жестко добавил врач.
Маша тихо сказала:
– Простите меня.
Она грустно посмотрела на Лешу. Врач укоризненно добавил:
– Просто на будущее, Маша: не нужно экспериментов. Всего доброго.
Он ушел, а Маша виновато присела рядом с Лешей. Осторожно положила она ему руку на лоб. Неожиданно Леша открыл глаза и посмотрел на нее. Испугавшись, что она его напрасно потревожила, Маша поспешно убрала руку, но Леша прошептал:
– Подожди, не убирай свою руку, мне так легче… Маша снова дотянулась до его лба, и он чуть заметно улыбнулся. Маша смотрела на него с нежностью.
– Ты не уйдешь? – немного по‑детски спросил Леша.
Маша, улыбнувшись, ласково сказала:
– Не уйду…
– Спасибо тебе. Спасибо, что ты пришла.
– Я не могла не прийти. Я почувствовала, что тебе стало хуже… Вот и пришла… – объяснила она.
– Знаешь… – после некоторого молчания сказал Алеша. – Мне снился такой странный сон…
– Какой? Расскажи, – попросила Маша.
– Мне снилась ты, – начал Леша.
– Я?! – удивленно вскинула брови Маша.
– Да, но, как будто… Это была ты – и не ты одновременно. И у тебя было какое‑то странное имя… «Марметиль», – неуверенно выговорил Леша странное слово.
– Марметиль? – с улыбкой повторила Маша.
– Да! Правда, странно? – внимательно посмотрел на нее Леша и медленно повторил. – «Марметиль»… Оно мне нравится!
– Такое смешное имя… – отозвалась Маша.
– Можно, я буду так тебя называть? – попросил Леша. Но Машу, которая держала его за руку, волновал сейчас вовсе не вопрос своего имени. Виновато глядя на Лешу, она начала извиняющимся тоном:
– Лешенька, прости меня, пожалуйста, это я виновата…
– Маша, ты не при чем! Я сам очень хотел в море, вот и… перекупался! – с жаром запротестовал Леша. Но Маша не собиралась снимать с себя вину:
– Мне не нужно было этого делать…
– Все нормально! Справлюсь, не маленький. Не казни себя. Это я сам во всем виноват, – продолжал настаивать Леша.
В комнату зашла Полина.
– Мам, привет. Мне уже лучше, – радостно улыбнулся ей Леша.
– Я очень рада, – у Полины просто упал камень с души. Она повернулась к Маше и предложила:
– Маша, оставайся сегодня у нас, ты так хорошо на него влияешь…
– Полина Константиновна, я должна вам сказать одну вещь… – смущенно потупившись, пролепетала Маша. Она рискнула поднять на Полину глаза, но тут уверенность ее покинула, и Маша замолчала.
– Что? – заинтересованно спросила Полина.
– Нет, ничего… – покачала головой Маша.
– Еще раз спасибо, что ты пришла, – поблагодарила Полина и ушла.
Алеша повернул к Маше голову и прошептал:
– Ты опять со мной, Марметиль… – сказал он с улыбкой на губах и заснул.
Алеша видел странный сон. Перед ним была Маша в наряде атлантов, которая ласково смотрела на него. Он улыбнулся Маше и спросил: «Марметиль… Какое красивое имя! А что оно значит?» Маша рассмеялась: «На нашем языке это означает „звезда, дарящая любовь"!»
А пока Леша спал, рядом с ним сидела реальная, настоящая Маша. Она ласково держала его за руку и с нежностью смотрела на него. Тихонько потрогав его лоб, она счастливо улыбнулась: температура упала.

* * *

Катя, сидя на диване, листала журнал. Зашедшая к ней Таисия села рядом, нежно глядя на дочь.
– Ты чего не ложишься? – спросила Таисия. Катя пожала плечами:
– Не хочу пока.
– Полуночница! Вся в отца, – улыбнулась Таисия, и дочь ответила ей улыбкой.
Взглянув на часы, Катя удивленно спросила:
– Слушай, а почему его до сих пор нет? Тебе не кажется это странным? Ты не волнуешься?
Таисия покачала головой:
– Нет. У них там какие‑то проблемы, вот он и задерживается.
Припоминая, Катя воскликнула:
– Ах, ну да! С отправкой рейса. Кстати, я тебе говорила, что Самойлов заставил Костю уйти в плаванье?
– Костю? Интересно… И ты не расстроена? – осторожно спросила Таисия.
Катя в ответ рассмеялась:
– Я?! Да ты что? Уплыл и уплыл! Мне‑то что?
– Правильно! С глаз долой, из сердца вон… – довольно кивнула мать.
И вообще, как хорошо, что ты тогда устроила ему эту проверку на вшивость! До сих пор не могу простить ему, что он брал у тебя деньги, чтобы меня развлекать! – продолжала разглагольствовать Катя.
– Вот видишь, что ни делается, все к лучшему. Зато теперь ты прекрасно понимаешь, что это за человек, – охотно поддержала ее Таисия.
– Это точно. Даже вспоминать о нем не хочется, – повела плечами Катя.
Их разговор прервал звонок в дверь. Катя и Таисия удивленно переглянулись.
– У папы свои ключи… Кто это может быть? – шепотом спросила Катя.
– Я пойду, открою, – собралась было Таисия, но Катя отложила журнал и встала.
– Нет, сиди, я сама, – сказала она.
Катя открыла дверь. На пороге стоял Костя. Пораженная Катя застыла от изумления: вот уж кого она не ожидала увидеть здесь и сейчас.
– Костя?! – воскликнула она.
– Ну… В общем, очень глупо это отрицать, – попытался отшутиться Костя.
Катя с негодованием смотрела на него. Но, поразмыслив, она вдруг сделала шаг назад, пропустив Костю в квартиру.
– Интересно! И откуда ты здесь взялся? Ты же должен был отчалить к далеким берегам?! – язвительно спросила она.
– Ну вот, не отчалил… – мотнул головой Костя. Катя скрестила руки на груди и еще более ядовито продолжала:
– Ах, не отчалил… Еще интереснее! И зачем ты сюда явился? Думал, я буду счастлива тебя видеть?!
– Кать, я… – только начал Костя. Но Катя уже завелась и перебила его:
– А может, ты и не ко мне вовсе, а? А к маме?! За очередной порцией денег? За гонораром за выполненную работу! За то, что отвлекал меня от брата на ее деньги!
Костя растерялся.
– Подожди, я все объясню…
– Подонок! – не раздумывая, Катя с размаху залепила ему пощечину.
Усмехаясь, она глядела на схватившегося за покрасневшую щеку Костю.
– Получил? Сейчас еще добавлю! Давай, кругом, шагом марш. Я за тобой дверь закрою, – жестко скомандовала она.
Костя умоляюще смотрел на нее.
– Катя, я все могу объяснить! Выслушай меня. Посмотри, как я выгляжу! Тебя ничего не удивляет?
Катя равнодушно оглядела Костю и пожала плечами.
– Ну, слегка удивляет. Где ты лазил?
– Я сбежал с корабля, – ответил он.
Катя посмотрела на него, как на идиота, и усмехнулась:
– Что?! Сбежал с корабля? Ты обалдел?
– Я сбежал к тебе, потому что я не могу без тебя жить, – объявил Костя.
– Боже, какой пафос! – поморщилась Катя. Но Костя запротестовал:
– Это правда! Как представил, что не увижу тебя так долго… не выдержал, вернулся!
– А мне‑то что?! – непонимающе уставилась на него Катя.
– Я тебя умоляю, прости меня… Я понимаю, что некрасиво было брать у твоей матери деньги, но… Я готов был сделать все что угодно, лишь бы ты не вышла за Лешку! – оправдывался Костя. Катя поджала губы:
– Интересная версия…
– Я сейчас говорю правду: Ради тебя я готов на все, – тихо сказал Костя.
Катя недоверчиво смотрела на него, размышляя. Постепенно она остыла и сменила гнев на милость,.
– Ты что, правда, спрыгнул с корабля ради меня? – с некоторой долей самодовольства спросила она.
– Да, – кивнул Костя.
В этот момент в прихожую вышла встревоженная Таисия.
– Катя, с кем ты говоришь? Кто там? – окликнула она дочь и подошла поближе. Увидев Костю, она удивленно остановилась.
– Мама, не мешай. Дай поговорить, – недовольно поморщилась Катя и решительно повернулась к Косте. – Проходи. Идем ко мне в комнату.
Костя улыбнулся и поспешил за ней, победоносно окинув взглядом озадаченную Таисию.
В комнате Катя посмотрела Косте прямо в глаза:
– Неужели это действительно все из‑за меня?.
– Конечно! Подумай сама… Все только потому, что я безумно тебя люблю, – убедительно произнес он.
– Ты меня так сильно любишь? – все еще не верила Катя.
– Когда твоя мама попросила меня за тобой ухаживать, я был счастлив, потому что мне представилась возможность быть рядом с тобой… – начал объяснять Костя.
Но Катя, снова не сдержавшись, язвительно бросила:
– Конечно, другой возможности не было!
– Да к тебе подступиться нельзя было! Ты же только о Лешке думала! – сокрушенно отозвался Костя.
– Обязательно было брать деньги?! – оскорбленно спросила Катя.
– Я хотел сделать для тебя что‑то невероятное… Хотел тебя удивлять… Баловать… Дарить тебе букеты роз… Водить по ресторанам. Как это сделать без денег? – умоляюще заглядывал ей в глаза Костя.
Катя ответила уже более благосклонно:
– В общем, это производило впечатление!
– Ты… Прощаешь меня? – в голосе Кости появилась робкая надежда.
– Скажем так, я на тебя уже не так сильно сержусь, – поправила его Катя.
– Спасибо тебе… – счастливо вздохнул Костя.
И тут они услышали, как кто‑то открывает ключом входную дверь.

* * *

Остановив машину у своего дома, Буравин повернулся к Самойлову.
– Я говорил с Костей, – сказал он. – И ясно дал ему понять, что я против их встреч.
– Я тоже против. Специально хотел отправить от греха подальше… А он тут Ромео из себя разыгрывает! Щенок! – разгоряченно согласился Борис, выходя из машины.
– А ты уверена что Костя у Кати? – вставляя ключ в замочную скважину, уточнил Буравин.
Самойлов, покосившись на него, мрачно протянул:
– Надеюсь, что он все‑таки там…
Когда Самойлов и Буравин вошли в гостиную, Таисия удивленно взглянула на них:
– Боря? Не ожидала тебя увидеть.
– Добрый вечер, – поздоровался Борис. А Виктор сразу перешел к делу:
– Катя дома?
– Конечно, дома. А в чем дело? – не понимала Таисия.
– Она одна? – продолжал гнуть свою линию Виктор. Помолчав, Таисия неохотно вымолвила:
–Нет.
– Кто у нее?! – резко дернулся Буравин.
– Витя, что за тон? – оскорбленно спросила Таисия, но мужа не волновали ее переживания.
– Я спросил, с кем она?! – почти выкрикнул он.
– А я не понимаю, почему ты меня допрашиваешь?! Что случилось? – возмутилась Таисия.
– Я хочу знать, кто в комнате у моей дочери! Там Костя?! – предположил Буравин. Таисия молчала, растерянно глядя на мужчин.
А Катя и Костя стояли, замерев, и прислушивались к голосам, раздающимся из гостиной.
– Это – папа, – тихо сказала Катя.
– И, наверняка, он не один, а вместе с моим отцом, – подтвердил Костя.
Из‑за двери слышались голоса.
– …А я сейчас пойду и сам проверю! – кричал Буравин.
– Стой, – пыталась удержать мужа Таисия. – Ответь, по какому праву ты так со мной разговариваешь?! Что это за демонстрации?!
– Таисия, если Костя здесь, скажи, чтобы он вышел. Нам надо с ним поговорить, – попросил Самойлов.
– Да при чем здесь твой Костя?! С чего вы вообще взяли, что он здесь? – защищалась Таисия.
– Но ты сама сказала, что Катя не одна! – раздраженно продолжал Буравин.
– Да, но почему у нее должен быть Костя? Что это за фантазии?
– Таисия, послушай, я сейчас тебе все объясню… – уже тише сказал Самойлов. И все перешли на пониженные тона.
А за дверью, затаив дыхание, прислушивались к разговору Катя и Костя.
– Слушай, судя по голосам, они недовольны… – прошептала Катя.
– Да. Я бы сказал, они очень сильно недовольны… – подхватил Костя.
– Сейчас папа все‑таки зайдет сюда… И увидит тебя. И что будет? – продолжала Катя.
– Понятия не имею, – растерянно смотрел на нее Костя.
Катя зло огрызнулась:
– Поздравляю! Ты опять меня подставил!
– Я же не специально… – виновато защищался Костя.
– А у тебя всегда это так просто получается, на раз! – продолжала шипеть Катя.
– Подожди, не ругайся. Давай лучше подумаем, как нам из этого выпутаться? Сама понимаешь, я тоже не в восторге… – остановил ее Костя.
Катя пожала плечами.
– А что тут думать? Беги, я тебя прикрою, – предложила она.
– Что значит – беги?! – не понял Костя.
– Спустись с лоджии, здесь не высоко, – холодно ответила Катя.
Костя испуганно уставился на нее. А в это время Таисия продолжала играть благородное возмущение.
– Я все понимаю, но почему вы среди ночи заявились искать Костю у Кати – вот этого я понять, извините, не могу!
– Но мы предположили… – начал было Самойлов. Таисия с раздражением взглянула на них и перебила, обращаясь к мужу:
– И ты тоже с легкостью согласился с мыслью, что к твоей дочери может вот так запросто среди ночи прийти молодой человек, и я его совершенно беспрепятственно пропущу к ней в комнату?
Самойлов и Буравин молчали. Пристыженные Таисией, они чувствовали себя неловко. И тут в гостиную вошла Катя.
– Я слышала, вы говорите обо мне?
– Да, – ответил отец, глядя прямо на нее.
– Что ты хотел у меня спросить, папа? – как ни в чем не бывало спросила Катя.
– С кем ты была там, в комнате? Кто у тебя? Катя сохраняла невозмутимый и уверенный вид.
– Мама тебе уже объяснила. Никого у меня не было, я одна, – не теряя самообладания, ответила она.
И тут случилось неожиданное. В гостиную вошел… Костя!
– Нет. Она не одна. Она со мной. Добрый вечер, – спокойно поздоровался он.
Шокированные и обескураженные, все участники спектакля застыли на месте. Катя потрясенно смотрела на Костю, Таисия лихорадочно соображала, как ей себя вести дальше.
Первым прервал молчание Самойлов. Глядя на сына, он угрюмо констатировал:
– Значит, ты все‑таки был здесь! Костя беспечно пожал плечами:
– Как видишь.
– Как ты посмел сбежать с корабля? Я же запретил тебе видеться с Катей, – требовательно спросил Самойлов.
– Ты не можешь мне запретить любить! – с вызовом бросил Костя.
Неожиданно для всех Катя решила встать на сторону Кости.
– А вообще, по какому праву вы распоряжаетесь нашей жизнью? Мы любим друг друга, нравится вам это или нет!
– Катя, ты что? Что ты говоришь?! – обескураженно смотрел на дочь Буравин.
– То, что думаю! – твердо сказала она.
– Да, мы с Катей решили быть вместе. Я ее люблю! – заявил Костя, ободренный поддержкой любимой девушки.
Таисия медленно опустилась на диван.
– Ничего не понимаю… – растерянно развела руками она.
– Мам, а что тут понимать? На самом деле, очень хорошо, что вы – родители – здесь собрались, – Катя, довольная произведенным эффектом, победно улыбалась. – Я очень рада, что вы узнали правду. Потому что вы не даете нам сделать то, на что мы имеем полное право.
И она демонстративно взяла Костю за руку. Оправляясь от шока, Буравин грозно начал:
– Я запрещаю тебе так говорить! И встречаться вам запрещаю!
Но Катя с вызовом бросила ему:
– Этого ты мне запретить не можешь! Я могу делать то, что считаю нужным.
Возмущенный Виктор повернулся к супруге.
– Таисия, это твои игры?!
– Для меня это такая же новость, как и для тебя… – искренне призналась Таисия.
В разговор вмешался Самойлов.
– Костя! Я тоже тебе запрещаю! Подумай о брате!
– А кто подумает обо мне? – вскричал Костя. – Или я тебе уже не сын?!
Отец и сын не понимали друг друга и не могли найти общего языка.