ЧАСТЬ I

ГЛАВА 1

Работа в Нью-Йорке как поощрение за успешную командировку. Кандидатка в жизненные спутницы. Ночные видения. Что может конкурировать с работой в полиции. Напарник Круза Кастильо. Три дочери. Отец и повар. Помощь соседки.

После своей специальной командировки в страны Латинской Америки полицейский Круз Кастильо не сразу попал в Санта-Барбару. Как успешно справившегося с заданием, его направили в Нью-Йорк.
Круз служил обычным инспектором, работал в паре с другим, таким же, как и он сам, полицейским, которого звали Джекоб Мак-Клор.
У Круза и Джекоба в распоряжении был служебный автомобиль, и они каждый день производили объезд своего участка по заранее спланированному маршруту.
По прошествии некоторого времени Круз Кастильо смог купить себе квартиру на Манхаттане, в большом многоквартирном доме на Пятой стрит — маленькой узкой улочке, пересекающей знаменитую Пятую Авеню. По этому поводу юноша шутил: «Хоть в этом мне повезло, потому что невозможно забыть такой адрес: Пятая стрит, Пятая Авеню...» Только номер квартиры Круза — четыреста десятая — никак не вписывался в эту стройную систему пятерок.
Ну да ладно, зато самый центр большого города! Даже больше того — тихий закоулок в городе, полном шумов.
Две жилые комнаты — гостиная и спальня, а также кухня и прихожая — вот и все апартаменты. Не очень-то разгуляешься, но Круз был счастлив. Ведь он был молод, независим, обеспечен жильем и работой. Поэтому юноша с большим оптимизмом смотрел в будущее.

Квартира Круза не была большой, однако юноша по праву считал ее уютной. Уют и порядок он стремился поддерживать сам, в этом ему помогала и Линда Дайал — стройная рыжеволосая парикмахерша, с которой Круз познакомился через три месяца после своего приезда в Нью-Йорк.
Девушка оказалась веселой и контактной особой. Она довольно быстро разговорилась с Крузом и открыла симпатичному мексиканцу все уголки своей души, в результате чего после непродолжительного периода совместных посещений кинотеатров и ресторанов молодые люди решили перейти к продолжительному, как они сами планировали, периоду совместного проживания. С ни хотели получше узнать друг друга и проверить свои чувства.
Линда любила чистоту. Когда Круз узнал, что она парикмахерша, он насторожился, ожидая, что девушка будет поверхностной и несерьезной.
Однако с каждым новым походом в ресторан юноша видел, что его опасения напрасны. Линда умела держать себя как истинная леди, в самых разных ситуациях держалась просто, но с достоинством. Круз понял, что она вовсе не принадлежала к той категории молодых парикмахерш, которые не вынимают изо рта жевательную резинку, изъясняются парой-тройкой междометий, а после работы смотрят бесконечные телесериалы — мыльные оперы.
У девушки был развит достаточно высокий вкус, она была умна. Естественно, были и определенные недостатки, однако, кто их не имеет? У самого Круза их было полно.
Однако девушка старалась гасить ссоры, если они возникали. Эта черта характера подруги Крузу определенно нравилась.
И Кастильо с покорностью думал, что если так дело пойдет и далее, их совместное проживание закончится тем, чем оно и должно было закончиться, по все более ярко проявляющимся желаниям Линды — свадьбой.
Было утро. Круз и Линда лежали на широкой постели. Кровать была первой совместной покупкой молодых людей, Линда настояла на замене раскладного диванчика, на котором до того ночевал без особых забот Круз.
— Неужели мы не позволим себе приобрести нормальную кровать, Круз? — говорила девушка, ласково заглядывая в глаза приятелю, а Кастильо замечал, как чувственно подрагивают ее ноздри, и она прячет улыбку.
— Не могу понять, почему ты придаешь такое значение, на чем спать? — крутил головой Круз. — Ведь когда спишь, ничего не помнишь...
Он готов был согласиться, возражал скорее по инерции, так как из-за своей мужской гордости не мог показать, что девушка права.
— Маленький глупыш! — шутливо притопывала ногой Линда. — Так ты собираешься спать по ночам?
Она грозила Крузу пальчиком, и Крузу ничего не оставалось делать, как хохотать в ответ и заключать приятельницу в объятия.
В итоге раскладной диванчик перекочевал из спальни в гостиную, а его место заняла роскошная двуспальная кровать с резными спинками и атласным постельным бельем.
Круз с опаской ложился под такое одеяло в первый раз, однако ласковая Линда заставила его очень скоро почувствовать в новой постели совершенно уверенно.
Да и Круз ловил себя на мысли, что по утрам ему стало несколько труднее расставаться с постелью. Вставая на работу, он старался не разбудить подругу.
Ему нравилось, как она спит. Во сне лицо Линды приобретало какое-то детское выражение, выражение безмятежного восторга и спокойствия. Очень часто она нежно улыбалась во сне, а на вопросы Круза, отвечала, что видит во сне его.
Дыхание Линды было тихим ровным и даже ласковым. Круз сам придумал это определение — ласковое дыхание. Он мог часами не спать и только слушать это родное «ласковое» дыхание.
Но если девушка спала совершенно спокойно, то о Крузе такого сказать было нельзя. Много переживая на работе, находясь постоянно в опасности, он не мог спокойно спать.
После близости юноша обычно осторожно, чтобы не обидеть подругу, отодвигался на противоположный от Линды край кровати и накрывался с головой. Девушке он объяснял, что ему но ночам бывает холодно, но на самом деле он просто не хотел, чтобы Линду тревожил его неспокойный сон.
Вот и сейчас Круз тихо постанывал во сне, губы его то подрагивали, то внезапно крепко сжимались. Зрачки под закрытыми веками ходили туда-сюда, дыхание было неровным и хриплым.
Пронзительно зазвонил будильник.
Круз машинально распахнул глаза и ничего не понимающим спросонья взором обвел все вокруг. Секунду спустя наморщил лоб и протянул дрожащую руку к непрерывно подающему сигнал будильнику.
С третьей попытки Круз нащупал кнопку отключения звонка. Нажав ее, юноша снова откинулся на подушку. В висках стучало, в горле полностью пересохло, как будто Круз вчера вечером самозабвенно предавался безграничному оргиастическому пьянству.
Однако вечером Круз не пил ни капли.
Рядом зашевелилась Линда. Повернувшись к молодому человеку, она посмотрела на него из-под опущенных ресниц и произнесла:
— Эй? С тобой все в порядке?
Девушка при этих словах положила свою руку на плечо Круза Кастильо.
Молодой человек повернулся к ней.
— А? — спросил он. — Что ты говоришь?
Линда увидела, что все лицо Круза усыпано маленькими бисеринками пота.
— Боже мой, Круз! — воскликнула Линда, приподнимаясь на локте. — Что с тобой?
— Что такое, милая? — попробовал бодро ответить Круз и закашлялся.
«Проклятое горло!» — с досадой подумал Кастильо.
— Ты весь потный! — сказала Линда.
Круз провел ладонью по лбу и посмотрел на руку.
— Да! — сказал он. — Знаешь, Линда, я просто видел горячий сон...
Он решил не говорить о том, что ему приснился кошмар с погоней, выстрелами и смертями.
Дело в том, что этот сон был связан с работой Круза Кастильо, а все, что касалось службы в полиции, Линда выслушивала скривив губки. Она не оставляла надежды убедить Круза бросить рискованную работу и подыскать себе что-либо не такое опасное.
Кастильо же не мыслил себя без полицейской работы. «Кто-то должен заниматься очисткой этого мира от грязи!» — думал Круз про себя. И он предпочитал отмалчиваться, если речь заходила о дальнейших его с Линдой совместных планах.
Это служило еще одной причиной того, что Круз Кастильо не спешил жениться на своей подруге.
Утро было прекрасным, Круз глянул в сторону окна и увидел, что на небе ни облачка. Рядом лежала розовая от сна девушка, она улыбалась, и Круз решил, что совершенно не имеет смысла рассказывать что-то, что может испортить настроение Линде на целый день.
Девушка подняла брови.
— Горячий сон? — протянула она. - Со мной?
Круз хитро усмехнулся.
— Ну, среди прочих...
Линда отреагировала мгновенно. Ее подушка стукнула Круза Кастильо по голове, после чего юноша услышал в шутку обиженный голос:
— Ах так! Говоришь, среди прочих?
Круз откинул подушку и увидел устремленный на него горящий взгляд прекрасных черных глаз. Линда набросилась на него.
— Сейчас я проучу тебя!
Круз в шутку отбивался, потом затих. Руки девушки лежали на его груди у горла, черные глаза весело блестели.
— Стоп, Линда! — слабо воскликнул Круз. — Сдаюсь! Ох, ты всегда знала, на что надо нажать, чтобы ты капитулировал!
Линда удовлетворенно хохотнула.
— Да, Круз! — значительно произнесла она. — Я действительно знаю, на что надо нажимать!
Кастильо почувствовал, как пальцы девушки стали перемещаться по его груди к животу.
Круз вздохнул и схватил своими руками тонкие руки Линды.
Девушка как будто того и ожидала. Со сдавленным стоном она опрокинулась на спину, таким образом заставив не разжавшего рук Круза приподняться и оказаться над ней.
Линда звонко чмокнула приятеля в щеку.
— Погоди, девочка, — с сожалением в голосе, но твердо произнес молодой человек. — Мне надо идти...
Он нежно поцеловал Линду.
— Ну вот, опять, — надула губки девушка.
— Да, — вздохнул Круз. — Джекоб меня ждет...
Он еще раз поцеловал Линду и оторвался от нее.
Девушка с сожалением смотрела на стройную фигуру своего друга, который покинул постель и направился к стулу, на котором висела одежда.
— Я скоро вернусь! — объявил Круз, надевая рубашку.
— Когда? — сразу же спросила Линда.
— Ну... — Круз поморщился. — Через каких-нибудь двенадцать часов...
— О Боже! — застонала Линда и натянула на голову одеяло. — Да сколько же можно это терпеть, я просто не могу больше...
— Я тебе клянусь, — Круз прижал руки к груди, — что вернусь ровно через двенадцать часов!
Линда не ответила, ее голос продолжал глуховато звучать из-под одеяла. Кастильо глянул на часы и вдруг вспомнил, что комиссар Соммер им с Джекобом позволил сегодня придти на работу на час позже — вчера они с напарником произвели успешное задержание.
Линда что-то бубнила под одеялом, а Круз, тихо, чтобы девушка ничего не заподозрила, стянул с себя рубашку и повесил на стул. На носках он прокрался к кровати и неожиданно навалился на Линду.
Девушка взвизгнула и выглянула из-под одеяла.
— Двенадцать часов уже прошли? — спросила Линда.
Глаза ее сияли.
Круз помотал головой.
— Они еще просто не начались, — сказал он, и приник губами к устам девушки. Та терпела несколько секунд, однако потом отстранилась.
— Нет, я так не могу, Круз... — обиженно проговорила Линда. — Я не могу целоваться в спешке.
— В какой спешке? — Круз сделал недоуменный вид.
— Ты только что сказал, что опаздываешь к своему этому, как его... Мак-Клору!
— Я забыл, что мне можно придти сегодня на час позже, — объяснил Круз.
— Как! — с деланным негодованием воскликнула Линда. — Ты не мог об этом вспомнить вчера? Будильник не дал нам поспать!
Круз забрался под одеяло.
— Ты же задумала что-то совершенно иное, — спокойно парировал он. — Хотелось бы знать, что...
— У вас там в полиции все такие непонятливые? — покрутила головой Линда. — Ужас! И твой Мак-Клор такой же наверняка!
— Выкинь Мак-Клора из головы, глупышка! — сказал Кастильо. — Он прекрасный полицейский, но он не умеет целоваться так, как ты!
На такие слова девушка фыркнула и негодующе посмотрела на приятеля.
— Что ты такое говоришь, Круз? — воскликнула она. — Он взялся сравнивать меня с каким-то Мак-Клором!.. Даже слушать противно.
— А ты не слушай, — деловито посоветовал Линде молодой человек. — Просто иди сюда.
— Ах ты, мой герой! — сказала та и, действительно, «пришла сюда»...
В другой квартире, не сильно отличающейся от жилища Круза Кастильо, на двуспальной кровати лежал юноша. Вторая половина кровати рядом с ним была пуста, белье даже не было примято.
Это был напарник Круза Джекоб Мак-Клор. Он давно проснулся, и в отличие от Кастильо совсем не испытывал радости по поводу того, что на час задерживался дома.
Его полный тоски взгляд был направлен на комод рядом с кроватью. На комоде стоял будильник, рядом с ним — фотография. На фотографии был изображен сам Джекоб в строгом черном костюме и красивая девушка в подвенечном платье.
Джекоб тяжело и протяжно вздохнул и отвел от фотографии взгляд. Салли, его жена, умерла несколько месяцев тому назад от рака легких. Джекоб горячо любил свою жену и не мог до сих пор смириться с тяжестью постигшей его утраты.
Друзья советовали Мак-Клору познакомиться с какой-нибудь девушкой, обещая, что новое знакомство поможет ему преодолеть тяжелые воспоминания. Однако, Джекоб все их советы пропускал мимо ушей. Он просто не мог забыть Салли.
В полицейском участке, где он работал, служил веселый и находчивый парень по имени Мартин Гастингсон, который говорил, что Джекобу обязательно надо потратить некоторые силы, чтобы встретить такую девушку, как, например, подруга Круза Кастильо, Линда Дайал. Длинноногая, красивая, умница. Перечисляя достоинства приятельницы Круза, Мартин томно закатывал глаза. Было видно, что Линда ему нравится. Однако Круза Гастингсон уважал и не позволял себе всерьез строить какие-то виды на Линду, а в его присутствии даже не показывал, что симпатизирует «будущей жене» Кастильо, как представил Круз на одной из вечеринок свою подругу.
Мартин говорил Мак-Клору, что потратив одно усилие на новое знакомство, Джекоб избавит себя от массы каждодневных усилий жить одному, которые просто подтачивают его изнутри.
Джекоб с тоской думал, что знакомства с девушками теперь не для него. И не только одиночество было тому виной. Нет, ведь у Джекоба не было жены, но были...
Внезапно Джекоб услышал краем уха, как за его спиной осторожно приоткрылась дверь и послышался детский шепот. Он улыбнулся, однако притворился, что спит.
Это были девочки, единственная отрада Мак-Клора. Три дочки от брака с Салли. Элли, Мегги, Санни. Старшей, Элли, было шесть лет, Мегги — четыре, Санни — три.
Каждое утро девочки играли с папой. Они тайком пробирались в его комнату, подкрадывались к постели Мак-Клора и будили его громкими «ужасными» криками.
Естественно, Джекоб всегда просыпался к этому торжественному моменту, но он делал вид, что не замечает осторожных детских шажков и жарких перешептываний. Только нежная улыбка дрожала на его губах, глаза же были честно зажмурены.
Девочки страшно бывали рады, когда папа делал вид, что пугается, а потом «изумлялся» тем, что они уже встали и оделись, а он сам еще лежит в кровати.
Все в точности произошло так же и на этот раз. Девочки с довольно громким сопением приблизились к самой спине Джекоба (он всегда утром поворачивался спиной к двери) и с торжествующим криком накинулись на папу.
— А-а-а! — завопил очень натурально Джекоб. — Ой, вы уже одеты? Ничего себе!
Девочки были страшно обрадованы.
— Может, вы еще и зубы почистили? — продолжал спрашивать Джекоб, отлично зная, что доставляет этим вопросом огромное удовольствие детям.
Они все знали наперед: и поведение отца, и его вопросы, и его пожелания. Однако каждое утро игра повторялась. Это был своего рода ритуал.
— Почистили! — ответила за всех старшая, Элли. Розовый обруч охватывал на голове ее аккуратно расчесанные волосы.
Девочка по матерински осмотрела сестер, которые молча кивнули.
— А ты еще лежишь? — с притворной строгостью произнесла Мегги.
Джекоб с виноватым видом развел руками.
— Как тебе не стыдно, папа, — проговорила, хитро улыбаясь маленькая Санни.
— Мы уже готовы, а ты еще в постели! — добавила Мегги.
— Ах, вы мои воспитательницы! — сгреб их в кучу Джекоб. — Обещаю вам, что я исправлюсь... Верите мне?
— Ай! Отпусти! Верим! — доносилось из-под рук Мак-Клора.
Джекоб рассмеялся и освободил девочек.
— Идите на кухню, — сказал он им. — Я сейчас оденусь и приду к вам. Я вас накормлю...
— А потом? — спросила Элли. Джекоб вздохнул.
— Потом мне надо идти на работу, — сказал он. — Но к вам придет миссис Кроуфорд. Она с вами поиграет...
— Хорошо, — кивнула Элли. Девочки ушли.
Миссис Саманта Кроуфорд, шестидесятипятилетняя соседка Джекоба присматривала за его дочерьми и выполняла кое-какие работы по дому.
Джекоб быстро оделся и вышел на кухню. Девочки сидели за столом, перед ними уже стояли чистые тарелки, тут же лежали вилки и ножи.
Джекоб разрешал детям пользоваться ножами, он прочитал в одной книге для родителей, что не следует запрещать детям иметь дело с такими предметами.
Правда, он при этом следил, чтобы ничего не случилось. Однако все шло хорошо, девочки и не думали баловаться.
— Ага! — весело произнес Джекоб. — Вы уже готовы к приему пищи!
Три милые мордашки так и светились.
— Ну, мои милые мисс? — осведомился он. — Что вы хотите?
— Я хочу омлет! — закричала Мегги. Она всегда была самой нетерпеливой.
— А я — хлопья! — сказала Элли. — Знаешь, папа, обычные кукурузные хлопья. Ты их просто насыпь мне в тарелку и залей молоком. Ты просто поразишься, как я быстро их съем...
— А я хочу... — пропищала маленькая Санни. — Я хочу...
Ей пока не хватало словарного запаса, и она не могла так скоро выразить свои мысли, как это делали ее старшие сестренки.
— Стоп! — поднял руку Джекоб. — Я прежде хочу у вас спросить, мои милые. Кто я? Полицейский или повар?
— Ты очень хороший полицейский, папа! — серьезно произнесла Элли. — Но теперь мы хотим есть, и потому тебе придется быть поваром...
Джекоб вздохнул.
— Хорошо! — сказал он. — Повар, так повар. А если я повар, мне следует надеть кухонный бронежилет...
Так Мак-Клор в шутку называл передник, который сейчас снял с крючка за дверью и надел на себя.
— Ну, как я вам нравлюсь? — спросил Джекоб.
— Ничего, — одобрительно захихикала Элли. — Папа, а почему ты называешь передник бронежилетом? Вы что, в полиции точно такие носите?
— Нет, моя милая, — рассмеялся Мак-Клор. — То, что мы носим в полиции, гораздо тяжелее и немного не так скроено...
Он открыл шкаф и вытащил оттуда коробку с кукурузными хлопьями.
— Послушай, Элли, ты уже большая и должна учиться мне помогать, — сказал Мак-Клор, ставя коробку с хлопьями перед дочкой. — Давай ты все будешь делать сама, а я тебе подскажу, если что-то не получится...
— Хорошо, папа, — ответила девочка.
— Вот тебе посуда, — сказал Джекоб, доставая с полки глубокую миску. — Насыплешь сюда хлопья...
Он поставил миску на стол и открыл холодильник.
Кухня в квартире Джекоба была небольшой по площади, однако это обстоятельство даже нравилось одинокому отцу: все было под рукой. «Не то, что эти помещения для приготовления пищи в новых домах, — думал Мак-Клор. — Их и кухнями язык не поворачивается назвать. Только «помещение для приготовления пищи». И никак иначе».
Он где-то читал, что за день домохозяйка в среднем проходит по такой кухне путь, равный тридцати-сорока милям. В маленькой же кухне достаточно сесть на табурет посередине, и у тебя будет возможность дотянуться до любого предмета не вставая с места. Очень удобно!
Джекоб достал пакет с молоком и подал его Элли.
— Насыпай хлопья, заливай их молоком и ставь на огонь, — сказал он, обращаясь к старшей дочери. — Да что я тебе это говорю, ты же сама должна все помнить, сколько раз я этим занимался по утрам...
Девочка кивнула с самым серьезным видом и принялась за дело.
— Хорошо! — сказал Джекоб. — А я пока приготовлю омлет для тебя, Мегги.
— Папа, а можно, я тебе помогу? — несмело спросила Мегги.
— Конечно, моя милая, — откликнулся Джекоб, раскалывая яйца над миксером и засыпая следом туда ложку муки. — Только твоя помощь будет заключаться знаешь в чем?
— В чем? — девочка затаила дыхание.
— В том, что ты не будешь мне мешать, хорошо? — весело закончил Джекоб.
Мегги обиженно заныла.
— И не сердись, моя милая, — поспешно сказал Джекоб, перекрывая шум работающего миксера. — Я буду вас учить по одной, сегодня очередь Элли, а ты, Мегги, будешь учиться завтра. Идет?
Он выключил аппарат и вылил его содержимое на тефалевую сковороду.
— Идет, — вздохнула Мегги.
— И не вешай носа! — добавил Мак-Клор, видя, что девочка не очень-то и развеселилась. — Знаете, мартышки, я вот о чем подумал...
Он намеренно сделал паузу, интригуя дочерей.
— О чем? — в один голос спросили девочки.
— Если я вернусь сегодня вечером пораньше, — сказал Джекоб с самым деловым видом, — я займусь твоим кулинарным обучением, Мегги, за ужином...
— Ура! — воскликнула Мегги. — Папуля, ты мой самый любимый папа!
Она выбежала из-за стола и, приблизившись к нагнувшемуся отцу, поцеловала его в щеку.
— Только обязательно приходи пораньше! — сказала Мегги.
— Приходи! Приходи пораньше! — наперебой закричали Элли и Санни. — Мы будем тебя ждать!
— Хорошо, — кивнул Джекоб. — Если только меня отпустит мой начальник...
— А он у тебя строгий? — спросила Элли, сдвинув бровки на переносице.
— И не спрашивай, — вздохнул Мак-Клор. — Правда, он еще более строг с преступниками.
— Но ты же не преступник, папа? — спросила Санни. — И он тебя отпустит домой пораньше?
— Да, моя милая, я также надеюсь на это, — сказал Джекоб.
«Надо переходить на половинный рабочий день, — рассеянно подумал Джекоб. — Я плохой отец, непростительно мало времени провожу с девочками. А они растут...»
— Ты, Санни, что будешь кушать? — спросил Джекоб у младшей дочери.
— Тоже хочу омлет, — объявила вдруг Санни. — Как Мегги!
— Вот тебе и на! — растерянно воскликнул Джекоб. — Девочка, ты не могла сказать об этом немного раньше? Я бы сделал двойную порцию.
Он снова открыл холодильник, чтобы достать оттуда еще два яйца.
— Нет, папа! — проговорила Санни. — Я хочу хлопья, как Элли. Да, я хочу хлопья!
— О господи!
Джекоб опустился на табурет.
— Мои милые мартышки, вас не так просто накормить, — констатировал он.
Элли тем временем сняла с огня миску с молоком, в котором плавали кукурузные хлопья.
— O-o! — протянул Мак-Клор. — Я вижу, что у тебя в самом деле неплохо получилось, — похвалил он дочь.
Элли от удовольствия покраснела.
— Знаете что? — сказал Джекоб, глянув на часы. — Может быть, Элли, ты сделаешь еще одну порцию хлопьев для Санни? У тебя должно выйти.
— Что такое? — Элли недоуменно посмотрела на отца.
Джекоб виновато улыбнулся.
— Я заговорился с вами, мартышки, — сказал он и показал им руку с часами. — Мне надо бежать.
— Ну побудь еще немного! — стали упрашивать отца девочки.
— Нет, — покачал с сожалением головой Джекоб и поднялся с табурета. — Понимаете, мартышки, чтобы немного раньше уйти, мне надо немного раньше придти на работу! Понимаете?
Мак-Клор переводил взгляд с одной девочки на другую. Те опустили головы.
— Понимаем, — тихо ответила за всех Элли, шмыгнув носом. — Что же сделаешь, иди...
Джекоб поразился. В эту минуту она так была похожа на мать... Он не уставал удивляться тому, какие взрослые мысли иногда высказывала Элли, этот еще полный несмышленыш по возрасту.
Ну в самом деле, что такое шесть лет? Даже не школьный возраст. Однако, девочка была не по годам серьезной и рассудительной.
Эта черта характера старшей дочери должна была радовать Джекоба, но каким-то уголком души он чувствовал, что «взрослость» Элли присуща по той причине, что девочка рано лишилась матери.
«У нее, бедняги, просто не было детства, — уныло думал Мак-Клор. — Она старшая дочь, и ей приходится как бы опекать Мегги и Санни. Те же вовсе ничего не соображают...»
Джекоб снял передник и повесил его на крючок. Он собрался покинуть кухню, но его остановил неожиданный взволнованный возглас Элли:
— Но папа, — воскликнула девочка, — ты же сам ничего не ел?
«Как она заботлива, — с нежностью подумал отец. — И все замечает...»
— Понимаешь, мартышка, — с виноватой интонацией протянул Мак-Клор. — Я действительно, засиделся с вами. Нет, вы не виноваты, — быстро добавил он, видя, что Элли хочет что-то сказать. — Просто мне надо быть в участке. Я перекушу позже.
— Ну как можно, папа! — укоризненно покачала головой Элли. — Каждое утро одно и то же! Ты заработаешь себе болезнь?
— Какую болезнь? — с любопытством спросила Санни.
Элли повернулась к сестре.
— У него может сильно разболеться живот, — серьезно произнесла она. — Если не кушать вовремя, такое может случиться...
— Ой, округлила глаза Санни. — Я помню... У меня болел живот. Ой, бедный папа, поешь, пожалуйста...
Джекоб посмотрел на маленькую Санни. У нее на глазах уже блестели слезы, девочка готова была по-настоящему зареветь.
«Как они любят меня», — подумал Мак-Клор.
Он подавил очередной вздох и подошел к дочерям.
— Понимаете, мартышки, — озабоченно произнес Джекоб. — На моей работе важно вовремя появиться. Я покажусь на глаза комиссару Джонатану Соммеру, а потом пойду ловить преступников с Крузом Кастильо...
— С дядей Крузом? — спросила Мегги. Джекоб кивнул.
— Так вот, мы просто с дядей Крузом зайдем куда-нибудь, в какую-нибудь аптеку и перекусим...
— Комиссар Джонатан Соммер, — медленно проговорила Элли. — Я правильно запомнила, папа?
— Да, милая, — ответил Джекоб.
— У твоего начальника такое страшное имя. Такое длинное и страшное... Нет, ты иди, иди поскорей, я боюсь, что он будет тебя ругать.
Джекоб снова пошел к двери кухни. Там он остановился и еще раз окинул взглядом дочерей.
Санни сидела за столом и поглядывала на Элли, которая принялась возиться у плиты с хлопьями для маленькой сестренки.
Мегги уплетала омлет, зная, что отцу приятно видеть, как его дочь кушает.
«Черт знает что! — выругался в душе Джекоб. — Это настоящая пытка — покидать их! И я терплю эту пытку каждое утро. Сущий ад...»
Однако, на лице его не отразилось ничего.
— Ну, пока, девочки! — сказал Мак-Клор на прощание. — Сейчас к вам придет миссис Кроуфорд. Вы ее, пожалуйста, не обижайте, слушайтесь!
— Хорошо, папа! — ответили девочки, а Мегги тихо добавила:
— Только ты все равно быстрее возвращайся... Жалость опять сдавила тисками сердце Джекоба, но
он поднял руку, махнул ей, улыбнулся и быстро вышел из кухни.
Покинув квартиру, он некоторое время стоял в задумчивости. «А может быть, действительно, сделать это усилие, о котором твердит мне Мартин Гастингсон? — пронеслось в мозгу Мак-Клора. — Это отвлечет меня, а дочерям будет с кем оставаться...»
Но в следующее мгновение Джекоб отрицательно закачал головой. «Нет, — подумал он. — Неизвестно, как примут девочки новую кандидатку в мамы... Не дай Бог, поссорятся... Господи! Кандидатка в мамы! Ну и определение. А ведь так и окажется... Только от одного определения кровь стынет в жилах!»
Джекоб еще раз покачал головой и решил, что ему суждено воспитывать дочерей одному.
С этими мыслями он и позвонил в дверь соседней квартиры. Дверь открыла пожилая дама приятной наружности.
— Миссис Кроуфорд, — проговорил Джекоб, приветливо улыбаясь. — Мне надо бежать на работу... Присмотрите сегодня за девочками...
— Конечно-конечно, мистер Мак-Клор! — закивала женщина. — Я присмотрю, не волнуйтесь. Я их и накормлю обедом, и положу спать. Идите, и не надо волноваться.
— Вы так добры ко мне, — пробормотал Джекоб и
добавил:
— Спасибо, миссис Кроуфорд... За все вам большое спасибо...
«Что это с ним сегодня?» — подумала соседка.
Она проводила спускающегося по лестнице Джекоба Мак-Клора удивленным и в то же время сочувственным взглядом мудрых старческих глаз, от которых отходили бесчисленные лучики морщин.
«Бедный мистер Мак-Клор, — подумала женщина. — В таком возрасте остаться без жены... И, Боже мой, бедная Салли! Да еще три дочери! А ведь Джекобу еще нет и тридцати лет! Столько молодых людей в таком возрасте даже не знает, что такое брак».
Вздыхая, она захватила ключи и вышла в коридор, чтобы направиться в квартиру соседа и посмотреть, как идут дела у троих малышек.

ГЛАВА 3

Ограбление или покушение на убийство? Нежелание являться в суд. Наркотики. Скупая похвала начальства. Веселый орел Мартин Гастингсон. Можно ли полицейскому за рулем пропустить рюмку. Рассуждения Мартина о выгодах своего предприятия. Непрактичный хозяин бара. Встреча с Рикардо. Два мексиканца.

Круз связался с участком. Вместе с нарядом полиции прикатил сам комиссар Соммер.
С ловкостью, никак не характерной для его лет и комплекции, комиссар выскочил из микроавтобуса и первым делом поинтересовался:
— Ну как? Вы живы?
— Живы, черт возьми, — пробормотал разбитыми губами Круз.
В этот момент из подъезда показался Мак-Клор. Он брел пошатываясь и опустился прямо на газон, рядом со скамейкой, на которой сидел Кастильо.
— Садись на скамейку, — сказал Кастильо. — Измажешься...
— Лень, — ответил коротко Мак-Клор.
— А вот это сюрприз! — неожиданно воскликнул Круз Кастильо.
К дому подъезжала патрульная машина Мартина Гастингсона.
— Привет, ребята! — помахал им Мартин из окна. — Я слышал ваш крик о помощи на рабочей частоте. Дай, думаю, заверну, все равно не далеко оказался...
«Идиот чертов, — без злобы думал Кастильо. — Говорит, что оказался недалеко. Небось, гнал как угорелый всю дорогу, и только перед последним поворотом притормозил, чтобы никто не видел, как он беспокоится...»
— Комиссар, эти парни там, в подъезде! — Круз показал рукой за спину. — Избавьте нас, пожалуйста, от обязанности тащить их в драндулет...
— Хорошо, хорошо! — Джонатан Соммер замахал руками. — Отдыхайте, вы свое дело уже сделали.
Дюжие полицейские не без труда выволокли грабителей из подъезда и по одному отправили их в микроавтобус с решетками на окнах.
— Ну, фараоны чертовы, — брызгая слюной, проговорил парень, у которого был пистолет, в сторону Круза и Джекоба, когда его препровождали в автобус, — вам от меня не уйти. Я вас хорошо запомнил и обязательно рассчитаюсь, когда выйду из тюряги...
Круз поморщился. За время работы в полиции он такие угрозы слышал не раз и даже не счел нужным отвечать.
Джекоб же увидел прекрасный повод поупражняться в остроумии.
— Обязательно рассчитаешься, — заверил он парня. — Лет этак через десяток...
— А почему вы связали одному из них руки галстуком? — поинтересовался Джонатан Соммер. — У вас же должны были быть наручники!
Мак-Клор, к которому был обращен вопрос комиссара, промолчал. За него ответил Круз:
— Да, комиссар, у нас были две пары... Только этот остолоп, — он усмехнулся и кивнул на Джекоба, — не держит запасных браслетов в машине.
— Сам остолоп, — без злобы бросил Джекоб.
— Ну ничего, — продолжал Круз. — Мы воспользовались его галстуком, это ему будет как штраф.
Один из полицейских принес помятый галстук комиссару. Соммер ухмыльнулся и отдал его Мак-Клору.
— Ну-ка, примерь! — предложил Круз, видя, что Джекоб рассеянно теребит галстук руками, не зная, куда его засунуть. — Ему самое место на твоей красной от горячих объятий шее!
— Что? — переспросил Мак-Клор. — А-а-а... Да пошел ты...
К ним подошел Мартин Гастингсон.
— А вам порядочно досталось, — заметил он. Скривив губы, Мак-Клор глянул на весельчака снизу
вверх.
— Нас утешает то, что парни тоже кое-что получили, — ответил он.
— Посмотри, Мартин, — сказал Круз. — Они мне кажется зуб выбили...
— Где? — заинтересовался Гастингсон.
Он присел перед Крузом на корточки и заглянул тому в рот.
— Шатается? — с живым участием спросил Мартин. — Нет, успокойся, он на месте. Ничего с зубом не случится, он пошатается немного и перестанет.
— Ешь побольше витаминов, Круз, — добавил Джекоб. — Зубы у тебя будут получше, чем до этой драки.
— Эй, комиссар! — крикнул Круз.
Когда Джонатан Соммер приблизился, Кастильо протянул ему пистолет, отобранный у грабителей.
— Я забыл вам сказать, — проговорил Кастильо. — У них была вот эта штука-Комиссар Соммер взял у него пистолет и взвесил его в руке.
— Так значит, это было покушение на убийство? — спросил он. — Они вам угрожали пистолетом?
Круз переглянулся с Джекобом и ответил:
— Нет, пишите просто: нападение с целью грабежа. Не хочется потом фигурировать в суде... Еще какой-нибудь ловкий адвокат обвинит меня во лжи... Нет, ей-Богу, не хочется всего этого.
Он повернулся к Мак-Клору:
— А ты не против, Джекоб?
— Нет, — помотал головой тот. — Мне также до смерти не хочется мотаться по судам. Ребята просто накурились, ничего не соображали, вот и напали на полицейских. Полные идиоты!
— Точно! — поддержал друга Круз. — Они заявили, что у нас должны быть деньги... Ну скажите, комиссар, разве мы похожи на богачей?
Джонатан Соммер помолчал немного и осторожно начал:
— Инспектор Кастильо, если это намек на повышение вашего жалования, то вынужден вам заметить...
Круз подумал, что комиссар Соммер — ужасный, закоренелый зануда.
— Нет, комиссар, что вы! — воскликнул Круз. — Просто так и было.
— Вы хотя бы похвалите нас, комиссар, — попросил Джекоб. — А то у вас такой вид, будто вы страшно недовольны тем, что произошло.
— Я не могу быть довольным, когда нападают на полицейских, — ответил Джонатан Соммер. — Но вы молодцы, это уж точно...
С этими словами он сунул пистолет в карман.
— Так значит, «ограбление под воздействием наркотиков»? — спросил комиссар еще раз.
Круз кивнул.
— Да, и, пожалуйста, никакого покушения на убийство. Я не уверен даже, был ли заряжен их пистолет.
Комиссар нахмурился и вытащил оружие из кармана.
— Сейчас проверим, — сказал он. Обойма оказалась полной.
— Вот так, ребятки, — сказал Соммер, ладонью загоняя обойму в рукоятку. — А вы говорите, что все было несерьезно. Один ваш вид говорит о многом...
Круз посмотрел на Мак-Клора. Подбитый глаз, запекшаяся кровь под носом... Что и говорить, вид аховый.
Кастильо почувствовал, что Джекоб думает о том же самом.
— Да-да! — кивнул Джекоб. — И не надейся, Круз, что выглядишь лучше моего...
Круз улыбнулся. Он не имел возможности посмотреть на себя в зеркало, однако верил приятелю.
— Так что? — спросил Соммер. — Вы решили их пожалеть?
— Нисколько, шеф, — ответил Круз. — Им и за наркотики мало не покажется. Просто нас тогда не будут таскать по судам.
— Ну что же, как хотите, — буркнул Джонатан Соммер. — Если вы так хотите, я запишу, что они на вас напали под воздействием наркотиков. У одного из них к тому же нашли пакетик с этой дрянью.
— Ну вот и прекрасно! — сказал Круз. Комиссар кивнул и пошел к автобусу.
— А что это ты патрулируешь один? — спросил Круз Мартина Гастингсона, когда микроавтобус с арестованными отъехал.
— Да так... — ответил Мартин. — Вороны летают стаями, орлы — в одиночку...
— Ага! — с притворной угрозой проговорил Джекоб. — Кое-кто почувствовал себя орлом и спешит объявить об этом воронам!
— Что ты! — воскликнул Мартин. — Даже и в мыслях не было! Если честно, просто напарник заболел.
Однако было видно, что парень смутился.
— Ладно, ребята, — быстро проговорил Гастингсон. — Вставайте и пойдем обмоем ваше успешное дельце. Здесь поблизости есть чудный бар...
Круз подумал, что, и в самом деле, можно позволить себе пропустить рюмку, просто так, для того, чтобы перестали дрожать руки.
— А как же работа? — вяло произнес Мак-Клор. — Ведь один из нас, да и ты сам, Мартин, за рулем! Хороши же мы будем — пьяные стражи порядка за рулем патрульных машин! Еще остановит кто, только этого нам не хватало!
— Перестань, Джекоб, — остановил друга Круз. — Кто может остановить полицейскую машину? Прилепишь на крышу мигалку и можешь ехать хоть бы и кругами. Если кто спросит, скажешь, что выполняешь секретное задание.
— Мы обязаны следить за криминальной обстановкой в городе, — поддержал Круза Гастингсон. — Мы не дорожная служба, так что спокойно можно позволить себе... К тому же, мы не собираемся напиваться. Лично я намерен вам поставить по банке пива — и не больше! Или ты подумал, что тебе выпала возможность солидно напиться за мой счет?
— Скряга... — пробормотал Джекоб, поднимаясь с травы на ноги.
— Скряга — не скряга, а пошли, — хлопнул его по спине Мартин. — Если так желаешь, я тебе закажу безалкогольное пиво...
— Нет уж, спасибо, — сказал Мак-Клор. — Как всем — так и мне. А что я, хуже?
Круз встал и поспешил за удаляющимися Мак-Клором и Гастингсоном.
— Эй, меня забыли! — крикнул он.
— Догоняй! — ответил, не оборачиваясь, Мартин.
Они вошли в бар и расселись за стойкой. Бармен как раз ушел на кухню, надо было подождать несколько минут.
— Если честно, ребята, — сказал Мартин Гастингсон, понизив голос до шепота, — мне не очень по душе наша работа...
Круз еле расслышал его тихие слова. Тут Мак-Клор с другой стороны довольно сильно толкнул напарника в бок.
— А нас за престо могут попросить покинуть помещение! — сказал он. — Из-за нашего внешнего вида...
— Покажешь бармену жетон, — посоветовал ему Кастильо и повернулся к Мартину.
— О чем это ты там начал говорить?
Джекоб посмотрел на весельчака, на лице которого теперь застыла унылая гримаса.
Гримасу отметил и Круз, подумав, что это достаточно редкий момент, когда Мартин Гастингсон не в духе.
— Да я о нашей работе, друзья, — повторил Мартин. — Не по душе она мне — и все тут!
— Почему? — в один голос спросили Джекоб и Круз.
— Душа требует большего спокойствия! — с важным видом сказал Мартин и поднял вверх указательный палец. — Что я могу поделать, раз у меня такая душа?
— А по-моему, ты просто трусишь! — предположил Мак-Клор.
— Нисколько, — помотал головой Мартин. — Мне просто скучно.
— Не знаю, — с недоумением сказал Круз. — Вот что-что, а скуки у нас меньше всего. Правда, Джекоб?
Мак-Клор кивнул.
— Например, сегодня, — сказал он. — Ну какая же это скука?
— Скука была до того, как мы вошли в этот подъезд, — продолжал Круз Кастильо. — Джекоб был сам не свой. А теперь — ты, Мартин, только посмотри на него — парень изменился, расправил плечи... Просто помолодел! Всю скуку как рукой сняло!
Мак-Клор улыбнулся словам товарища.
— Не знаю, ребята, — сказал Мартин. — А мне все-таки скучно. Это скука, которая бывает, когда нечего делать. Тут другое. Я работаю, я гоняюсь за преступниками, но чувствую, что это не мое...
— А что же, в таком случае, твое? — изумленно спросил Круз.
— К тому же, мне не интересно сидеть на окладе, — продолжал, не отвечая на вопрос, Мартин. — Я мечтаю открыть собственное дело...
— Ага! — сказал Круз. — Но для собственного дела нужен первоначальный капитал. У тебя он есть?
— А как же! — воскликнул Мартин. — Я не женат, у меня нет девушки. Но зато есть цель в жизни и я откладывал деньги...
— Прекрасно! — сказал Джекоб. — Тебе не нравится сидеть на окладе, однако, он дал тебе возможность кое-что скопить!
— Дал, и большое спасибо этой работе! Но когда видишь сам процесс нарастания денег, а это можно видеть только, если открыл собственное дело, испытываешь ни с чем не сравнимое удовольствие. Уж поверьте мне, ребята! Столько-то вложил, столько-то получил прибыли... Как подумаю о такой арифметике, так прямо руки чешутся.
— Но бывает еще и так, — сказал Мак-Клор. — Что-то вложил, а потом одни минусы...
Мартин быстро закрутил головой.
— Ну уж нет! — проговорил он. — Можете думать обо мне, что хотите, но я не прогорю...
— Это еще как сказать... — засомневался Круз, поддерживая Джекоба.
— Если есть голова на плечах, то можно браться за дело! Я просто возьму и открою какой-нибудь бар... — размечтался Мартин.
Круз внимательно посмотрел на Гастингсона. Тот закатил глаза и пребывал в своих мыслях где-то далеко от грешной земли.
— Все ясно! — шутливым тоном произнес Круз. — Мартину так нравится выпивка, так по душе походы в бары, что он решил сам стать хозяином такого заведения. Уж тогда выпивка будет вокруг тебя целые сутки, так, Мартин?
Гастингсон отмахнулся.
Мак-Клор засмеялся и проговорил:
— Однако, я не хотел бы зайти когда-нибудь в твой бар, Мартин, и вот так ждать два часа...
— Действительно, где этот чертов бармен? — спросил будущий хозяин бара. — Он же так растеряет всех своих клиентов!
Гастингсон заглянул в открытую дверь, куда удалился бармен, однако коридор за дверью был пуст.
— Смотри ты, — прошептал Крузу Джекоб. — Как профессионально рассуждает этот малый...
Кастильо пожал плечами и глянул на обеспокоенного Гастингсона.
— Можно сходить, поторопить его, — предложил Круз.
— Знаете, давайте лучше пойдем в другое место, — сказал Мартин. — Надо проучить этого парня, чтобы в другой раз знал, как заставлять ждать посетителей...
— Но он и не узнает, что мы были у него! — возразил Джекоб, которому просто лень было сниматься с места и снова куда-то идти.
— И черт с ним! — воскликнул Мартин. — Все, я решил окончательно, пойдем!
Они вышли на улицу.
— Где же твой еще один бар? — спросил Круз, видя, что Мартин остановился в нерешительности.
— А вот он!
Гастингсон показал рукой на заведение, находящееся прямо напротив них, на другой стороне улицы.
Вывеска бара, обещавшая хорошую выпивку и недорогую закуску, была, несмотря на дневное время, окружена рядом непрерывно мигающих лампочек.
— Фу, какой низкий вкус у хозяина! — поморщился Джекоб.
— О, да ты эстет! — воскликнул Круз.
— Ничего себе, мудреных слов набрался, — сказал, покрутив головой, Мак-Клор.
— Читать надо больше, — парировал Кастильо, хитро усмехнувшись.
— Зато хозяин не экономит на рекламе, а, значит, получше относится к посетителям! — сказал Мартин со значением.
— Но это же явно место тусовок разного сброда, — обеспокоенно сказал Джекоб, присмотревшись к бару повнимательнее.
— Ух ты! Какой отличный автомобиль! — вдруг заорал Мак-Клор, увидев какую-то машину, которая пронеслась перед ними на большой скорости.
— У тебя что, была такая? — откликнулся Круз. Они вышли на проезжую часть.
— Да, я таких три штуки сменил, — бросил Джекоб.
— Ладно заливать, лучше смотри по сторонам, — ответил ему Круз.
Полицейские пересекли улицу и остановились у стеклянной двери. Стало слышно, как в баре играет музыка. Звучала латиноамериканская мелодия.
— Точно! — воскликнул Джекоб. — Я себе так и представляю — в баре весело проводит время какая-нибудь мексиканская банда...
— Эй, потише на поворотах, приятель, — остановил его Круз. — Не забывай, кто я такой.
Мак-Клор несколько смутился, но в следующий момент улыбнулся и похлопал Круза по плечу:
— Не стоит обижаться, южная твоя душа! Я прекрасно понимаю, что люди бывают разными.
Круз хмуро смотрел на друга, но у того на лице было написано самое настоящее раскаяние. Кастильо решил не обращать на слова Мак-Клора внимания.
— Ладно, заметано, — сообщил он.
Мартин картинно распахнул перед замешкавшимися товарищами дверь бара.
— Круз, Джекоб, — проговорил он тоном радушного зазывалы, — не смущайтесь, проходите. Если там даже все кишит самыми отъявленными преступниками и негодяями, вид у вас для этого заведения самый подходящий.
— Да, нас любая банда примет за своих, — пробормотал Кастильо и потрогал вспухшие губы.
Круз и Джекоб прошли в бар перед задержавшимся у дверей Гастингсоном. Для того, чтобы попасть в зал, им надо было миновать металлическую раму на манер тех, что стоят в пунктах таможенного досмотра в аэропортах.
Как только Круз пересек контур, реле сработало на металл.
«Ого, хозяин предохраняется от вооруженных посетителей», — подумал Кастильо.
— За его спиной снова раздался звонок: контур пересекал Джекоб.
Помещение бара было полупустым, большинство столиков не были заняты. Звучала музыка, несколько пар танцевали что-то похожее на румбу или самбу. Круз путал названия латиноамериканских танцев, хотя сам был мексиканцем, и ему полагалось это знать.
Как только сработала сигнальная система, пары остановились, а бармен за стойкой замер, перестав протирать полотенцем стаканы.
Круз выделил для себя из танцующих низкого плотно сбитого парня с черной курчавой шевелюрой, тонкими губами и орлиным носом.
Парень танцевал с красивой стройной девушкой почти на голову выше его, нежно прижимая ее к себе. При звуке звонка незнакомец повернул голову ко входу и подозрительно уставился на новых посетителей.
Раздался третий звонок, это к товарищам присоединился Мартин. Увидев, что их появление вызвало некоторое замешательство, Гастингсон спокойно улыбнулся и объявил на весь зал:
— Не волнуйтесь, леди и джентльмены, просто у нас жестянки в карманах...
Он сунул руку в карман, как будто намереваясь достать оттуда полицейский жетон.
Круз подумал, что Мартин зря сказал о жестянках. «Все сразу поймут, что мы из полиции...» — пронеслось у него в голове.
Но присутствующие вернулись к прежним занятиям. Девушка что-то сказала кучерявому парню, и он, снова прижавшись к ней, принялся топтаться в танце.
Правда, парень продолжал искоса посматривать на троих полицейских, брови у него сошлись на переносице.
Круз неприязненно глянул на этого субъекта, но потом подумал: «Черт с ним!» — и пошел вслед за товарищами к стойке бара.
Когда приятели расселись, Джекоб вытащил сигарету, сунул в рот и принялся хлопать себя по карманам в поисках зажигалки.
— Слушай, у тебя нет спичек? — спросил он Круза.
— Нет, ты же прекрасно знаешь, что я не курю, — ответил Кастильо.
— Очень жаль, — сказал Мак-Клор.
— Да и тебе не надо, — продолжал Круз. — Ты слишком много куришь...
Мартин протянул Джекобу зажигалку.
— Держи, а то вы будете тут спорить до посинения, — сказал Гастингсон.
— Спасибо, — поблагодарил Джекоб Мартина. — Не пойму, куда запропастилась моя зажигалка...
— Видимо, выпала, когда мы дрались в подъезде, — сказал Круз
— Может быть, — пожал плечами Мак-Клор. Бармен приблизился и вопросительно посмотрел на молодых людей.
— Три банки пива! — объявил Мартин. — Ты не передумал?
Этот вопрос Гастингсон задал Мак-Клору, который неспокойно крутил головой, осматривая помещение.
— Что? — рассеянно произнес Джекоб. — Нет, Мартин, не передумал, давай мне, как всем.
Сигарета подрагивала в его руках. Дым лениво поднимался вверх и таял под потолком.
— Три пива, — повторил Мартин. — И, пожалуйста, поскорее.
Но бармен не спешил исполнять заказ. Он с тревогой смотрел в зал и стоял, чего-то выжидая.
Круз проследил за его взглядом и увидел, как курчавый парень поцеловал девушке руку и решительно направился к стойке бара.
Походка у этого низкого крепыша была упругая, так мог ходить только весьма уверенный в себе человек.
Из-за столика у стены поднялся рослый детина в джинсах и немедленно последовал за парнем.
«Так этот тип еще и телохранителя имеет?» — с удивлением подумал Круз.
Парень подошел к проигрывателю, стоящему на стойке бара, и поднял иглу. Музыка оборвалась.
Парень спокойно повернулся к полицейским, засунул руки в карманы пиджака и смерил сидящих за стойкой надменным взглядом.
— Что такое? — спросил Джекоб, который находился ближе всех к незнакомцу.
Субъект презрительно посмотрел на кровоподтеки на лице Мак-Клора и произнес:
— В моей стране, — парень сделал ударение на слове «моей», — фараоны не заходят в бары.
Произнеся эти слова, парень оглянулся. Телохранитель мгновенно вырос у него за плечами, с другой стороны к ним подходила партнерша незнакомца по танцу.
Круз подумал, что парень чувствует себя не совсем уверенно. Однако он ошибся, потому что, когда тип повернулся, на лице его была наглая улыбка.
Парень посмотрел на бармена, тот вздрогнул и налил ему вина в высокий бокал на тонкой ножке. Парень не спеша взял вино, пригубил его и снова с вызовом посмотрел на полицейских.
— Он что, хочет подраться? — вполголоса спросил Мартин Круза.
Кастильо пожал плечами.
— В чем дело? — спросил Кастильо бармена. — Нам что, нужно спрашивать разрешения, чтобы пива выпить?
Бармен отвел взгляд.
— В моей стране фараоны не мешают веселиться честным людям, — продолжал курчавый парень, как ни в чем не бывало. — Они как мыши тихо сидят по углам...
Этого Джекоб не стерпел. Он вскочил и одним прыжком оказался рядом с незнакомцем.
— Это ты-то честный? — загремел Мак-Клор, глядя на парня с высоты своего роста. — Видали мы таких, накурятся наркотиков и думают о себе невесть что... Только вот троих таких повязали.
В это время к мужчинам подошла девушка.
— Ты с ума сошел, это же Рикардо, — проговорила она и посмотрела на Джекоба большими зелеными глазами.
Мак-Клор перевел взгляд на парня, который с нахальным видом принялся раскачиваться на носках.
— Спокойнее, мой друг, спокойнее, — произнес Рикардо. — Послушай, — он обратился к Джекобу, — я не понимаю, зачем вы сюда пришли. В моей стране...
— В какой это «твоей» стране? — Джекоб передразнил парня. — Мы все живем в одной стране, в Штатах.
— Я же сказал, спокойнее, — холодно повторил надменный Рикардо. — Это моя страна, мой город, мой квартал, понятно?
Телохранитель за его спиной скалил зубы. Рикардо поставил бокал с вином на стойку и ткнул кривым указательным пальцем в грудь Джекобу:
— Эй ты, — проговорил он, — меня совершенно не волнует, что ты представитель власти, как вы, фараоны, любите кричать о себе на каждом углу. У меня в банде двадцать тысяч человек, и для них я король, понятно?
Только тут Круз заметил, что Рикардо здорово пьян. Кастильо перевел взгляд на Джекоба и увидел, что тот сдерживается из последних сил.
Круз понял, что надо спасать положение, иначе тут произойдет еще одна драка.
— Дай-ка сюда пиво, — сказал Кастильо бармену. — Быстро! Прикрикнул он, видя, что бармен мешкает.
Тот вздрогнул от неожиданности и молча протянул Крузу банку. Круз подцепил пальцем кольцо и откупорил пиво.
— Ну что такое, ребята! — громко протянул Круз тоном человека, который не хочет неприятностей.
Он сделал несколько шагов и оказался между Рикардо и Джекобом.
— Ведь ты же мексиканец, как и я, — сказал Кастильо парню. — Чего ты кипятишься? Все в порядке, понял? Мы не хотим неприятностей!
Рикардо уже за плечо оттаскивала девушка.
— Не надо, милый, — сказала она, сделав большие глаза. — Зачем тебе потасовка с полицейскими? Сделай это ради меня, хорошо?
— Эй, парень, — продолжал Круз. — Где твой бокал? Возьми-ка лучше его!
Рикардо посмотрел долгим взглядом на подругу, потом на Круза Кастильо и взял вино.
Круз слегка ударил пивной банкой по бокалу, изображая таким образом, что чокается с Рикардо.
— Все в порядке, правда? — проговорил Кастильо. — И не стоит никому мотать нервы. Мы все друзья, мы все приятели...
Рикардо задержал взгляд на черных глазах Круза, и лицо его медленно расплылось в улыбке.
— К сожалению, у меня есть дела, — важно сказал он и взял девушку за руку. — Пойдем, Шейла...
Спутница обняла Рикардо за широкие плечи и повела вглубь зала.
— Ну что же, — кивнул им вслед Круз. — Дела, так дела...
От души его отлегло. Опасность миновала.
— А ты чего уставился? — спросил Джекоб у телохранителя.
Тот презрительно скривился и сделал губами движение, будто собирался сплюнуть. Однако, вместо этого детина круто развернулся и пошел к своему столику.
Там его поджидала девушку.
— Вот и прекрасно, — подытожил Круз и обратился к бармену:
— Поставьте, пожалуйста, снова эту пластинку, а то, знаете, как-то скучновато...
Как только раздалась музыка, спутница снова потащила Рикардо танцевать. Парень принялся выделывать ногами замысловатые фигуры веселого танца, избегая смотреть в сторону полицейских.
— Ну, ты прямо герой! — хлопнул по плечу Джекоба Мартин Гастингсон. — Грудью вперед на обычного пьяного коротышку...
Джекоб хмыкнул.
— Эй, бармен! — сказал Мартин. — Я заказывал три пива, а ты дал только одну банку. Непорядок, милый, творится у тебя в заведении...
Парень за стойкой коротко бросил:
— Сейчас! — и поставил перед приятелями еще две банки.
Круз Кастильо серьезно посмотрел на товарищей и произнес, когда бармен отошел:
— Нет, ребята, этот Рикардо — не обычный пьяный коротышка. Супердевочка, которая вешается на него, личная горилла-телохранитель... А повадки! Одни повадки говорят о многом...
— Успокойся, Круз! — сказал Мартин. — Подумаешь, телохранитель! А девочка вешается, потому что у этого мерзавца полны карманы зеленых. Если бы у меня было много денег, я бы еще не так веселился...
— А его болтовня насчет банды? — возразил Круз. — Нет, тут все не так. И, убей меня Бог, что-то мне подсказывает, что с этим... Рикардо мы столкнемся в самом недалеком будущем...

ГЛАВА 5

Неудачная попытка знакомства. Увольнение Нила Тайсона. Весь мир летит к чертям. Собственную жену и детей в заложники. Требуются добровольцы. Хорошая работа. Последнее дело напарника Круза Кастильо.

На следующее утро, когда Круз делал утреннюю пробежку, он неожиданно для самого себя предпринял отчаянную попытку женить своего приятеля Джекоба Мак-Клора.
Эта попытка была весьма своеобразной. Вот в чем она заключалась.
Круз размашисто бежал по улице, рассеянно поглядывая вперед и думая о чем-то своем. Через некоторое время он стал догонять двух девушек, которые так же, как и он, трусили по тротуару вдоль газона.
Стройные фигуры и загорелые ноги девушек заставили Круза отвлечься от предыдущих мыслей и подумать о том, что такие ноги, пожалуй, могли бы составить конкуренцию ногам его Линды...
Невольно Круз замедлил темп и пристроился к незнакомкам, держась на расстоянии нескольких ярдов за ними.
Внезапно Кастильо заметил Джекоба Мак-Клора, который развалился на скамейке, стоящей на траве у края тротуара. Джекоб был в своем повседневном костюме и галстуке, который успел погладить. Напарник Круза прикрыл глаза рукой и как будто дремал.
Круз понял, что этот остолоп и не собирается обращать внимание на бегуний. «Что же, тогда я ему помогу!» — мелькнуло в голове парня.
Еще Круз успел подумать, что это именно один из тех случаев, которых не умел замечать Джекоб и которые могли бы привести к новой женитьбе Мак-Клора. Или, по крайней мере, к новому знакомству.
«Девушки через некоторое время поравняются со скамейкой Мак-Клора!», — подумал молодой человек. Пора было действовать.
Круз резко прибавил темп и обогнал незнакомок. Почти сразу он обернулся, расплылся в широкой приветливой улыбке и весело воскликнул:
— Привет!
Одна была яркой, просто ослепительной блондинкой, волосы другой были чуть потемнее. Блондинка удивленно улыбнулась в ответ и произнесла:
— Привет...
Ее спутница с подозрением посмотрела на неожиданного спутника и ничего не сказала. Крузу показалось, что девушки далеко не первый раз испытывают желание посторонних парней познакомиться с ними.
Этим могла объясняться их настороженность.
— Вы что-то хотели? — спросила блондинка. — Мы чем-то можем вам помочь?
— Мне? — воскликнул Круз. — Не мне! Вот ему!
Они как раз пробегали возле Мак-Клора, который услышал в этот момент голос коллеги по работе и удивленно открыл глаза.
Круз ткнул рукой в приятеля и замедлил бег. Поскольку он находился на пути девушек, те вынуждены были остановиться.
Блондинка весело захихикала, ее же спутница сердито прошипела:
— Молодой человек! Вы что же, считаете приличным приставать на улице к незнакомым девушкам?
— Серьезно, серьезно! — невозмутимо продолжал Круз, не обращая внимания на недовольные слова и глядя лишь на блондинку, потому что понял, что можно надеяться на коммуникабельность только ее. — Этому парню нужна помощь! Его зовут Джекоб Мак-Клор, и, поверьте мне, это очень, очень хороший человек!
Лицо блондинки приняло серьезное выражение, и она внимательно посмотрела на Джекоба.
Но темноволосая девушка дернула подругу за руку:
— Побежали, Глория, нечего развешивать уши на болтовню этих ловеласов!
К тому же Джекоб вдруг сильно покраснел и с досадой проговорил:
— Круз, что ты затеял? Девушки, не обращайте на него внимания!
«Вот идиот!» — выругался про себя Кастильо.
— Слушайте, он и готовить умеет! — произнес Круз скорее по инерции, чем с былым воодушевлением.
Блондинка посмотрела на Джекоба с явным интересом, но ее темноволосая подруга сделала несколько шагов вперед и окликнула спутницу:
— Ну что же ты? Побежали, Глория!
Блондинка на секунду замешкалась и последовала за подругой.
— Извините, парни! — воскликнула, обернувшись, светловолосая девушка. — Мы познакомимся с вами как-нибудь в другой раз, ладно?
— Ладно, — ответил Круз, с сожалением глядя удаляющимся бегуньям вслед.
— Садись, дурак, — потянул приятеля за руку Джекоб, — и расскажи, почему это тебе вдруг вздумалось останавливать несчастных девушек. Они ведь здорово испугались! Еще немного — и они бы завопили о помощи!
Круз опустился на скамейку, но в следующее мгновение взорвался негодованием:
— Это ты дурак несчастный! Я забочусь о тебе, о твоем состоянии, а ты мне только все карты путаешь!
— Ах, вот оно что! — протянул Джекоб. — Ты решил попробовать себя в роли сводницы! Но уверяю тебя, это для меня не пройдет...
— Идиот, — снова повторил Круз. — Ты хоть заметил, что это были за девушки! Настоящие королевы! И одна из них клюнула. Блондинка! Ты хоть раз в мыслях своих дурацких мечтал о блондинке? Еще несколько фраз, и мы бы имели ее телефон!
Он застонал.
— А какие ножки у них были! Дурак несчастный, ты даже не посмотрел как следует!
— Ножки? — растерянно повторил Джекоб и посмотрел девушкам вслед.
— Да! А какое чудное имя — Глория! Нет, напарник, ты упустил свой шанс...
Мак-Клор насупился и произнес:
— Круз, давай раз и навсегда закроем эту тему. И не надо к ней возвращаться в дальнейшем. Уверяю тебя, со мной этот номер не получится! Единственное, чего ты можешь добиться — то, что мы поссоримся на всю жизнь!
Кастильо вздохнул.
— Ну, если ты настроен так решительно... Хотя слово «решительно» здесь и не подходит. С таким настроением, как у тебя, ты до конца дней будешь один!
— Абсолютно верно, я буду один! — ответил Джекоб. — Но если ты будешь доставать меня, у меня не будет не только жены. У меня не станет и друга!
— Все, Джекоб, я молчу, — с досадой пробормотал Круз. — Если ты так хочешь — пожалуйста...
Джекоб расправил плечи и проговорил:
— Вот и прекрасно! Возникла пауза.
— А что ты здесь делаешь? — спросил Кастильо, переводя разговор на другую тему.
— Что я делаю здесь? — переспросил Мак-Клор. — Как что? Я пришел на работу. Оглянись, о чем ты думаешь? Мы же в двух шагах от полицейского участка!
Круз оглянулся и прикусил губу: он так задумался, когда бежал, а потом его отвлекли девушки, что совершенно не заметил, где находится.
— Ну вот, — с улыбкой констатировал Джекоб, — ты сам не в лучшей форме, приятель. Беги-ка ты домой и возвращайся сюда при полном параде!
— Хорошо, у меня еще есть время, — сказал Круз, посмотрев на часы. — Только не пойму, почему ты пришел сюда так рано?
— Не дает покоя мысль о предстоящем отпуске, — признался Джекоб.
— А, так ты прислушался к этой идее?
— Да, Круз, некоторые идеи моих друзей дельные чего, правда, не скажешь обо всех...
— А как же твои девочки?
Джекоб пожал плечами.
Круз поднялся и протянул приятелю руку. Тот с недоумением поднял глаза:
— Что это ты?
— Хочу попрощаться, — объяснил Круз. — Ведь ты остаешься, а я должен идти!
— С ума сошел, — покрутил головой Мак-Клор. — Ведь мы еще увидимся.
Круз хлопнул себя рукой по лбу.
— Ах, да! Слушай, со мной в самом деле твориться что-то невообразимое! Ладно, еще увидимся!
Круз махнул рукой и побежал в сторону дома.
Через полчаса Круз Кастильо вошел в полицейский участок при полном параде.
Джекоб сидел за столом, но его вид был далек от веселого.
— Что произошло? — спросил Круз, занимая место за своим столом. — Наш старик не согласился отпустить тебя в отпуск?
Мак-Клор помотал головой.
— Нет, я еще к нему не заходил. Послушай, сам все поймешь...
Джекоб кивнул в сторону кабинета комиссара Соммера.
Круз увидел, что перед комиссаром стоит чуть ли не навытяжку Нил Тайсон, напарник Мартина Гастингсона. Это о нем Мартин говорил вчера, что он заболел.
Лицо сидящего Джонатана Соммера было красным и злым. Дверь в прозрачный «кабинет» не была полностью закрыта, поэтому Круз ясно услышал, как старик распекает притихшего Тайсона.
— Инспектор Тайсон, это никуда не годится! — кричал Соммер. — Я просто не могу так этого оставить, потому что ваше поведение перешло всяческие границы!
Круз посмотрел на Джекоба Мак-Клора и вопросительно поднял брови.
— Слушай, — одними губами произнес напарник. — Это тебе как дополнение к нашему вчерашнему разговору о личности комиссара...
Круз повернулся за вопросом к Мартину, который с унылым видом потягивал кофе.
Гастингсон произнес с кривой ухмылкой:
— Похоже, Круз, мне теперь придется работать без напарника...
Тут до ушей Круза донеслось:
— Вы сами напишете рапорт о своем увольнении, или мне его вам продиктовать?
Круз вздрогнул. Он не мог знать, что послужило причиной неожиданных репрессий со стороны шефа по отношению тихого и всегда такого исполнительного Тайсона.
— Мартин, может ты мне скажешь, что случилось? — наконец, спросил Круз.
Гастингсон отставил пластмассовый стаканчик.
— Этот идиот Нил, оказывается, не может предоставить шефу оправдательный документ...
— Какой документ? — не понял Круз. — За то, что его не было вчера?
Мартин кивнул.
— Его не было два дня, — сказал он. — Я думал, что Нил приболел, так и вам с Джекобом сказал вчера, потому что он мне позвонил. Это я сообщил и шефу. А сегодня выясняется, что Тайсон здоров как бык.
— Но почему его не было?
— Это ты спроси у него самого! — повернулся к Крузу Джекоб. — Мне Нил не сказал ни слова.
— Мне тоже! — признался Мартин.
Кастильо перевел дух и снова навострил уши в сторону приоткрытой двери комиссара.
— Я сам напишу рапорт, сэр, — говорил в этот момент Тайсон. — Не надо беспокоиться. Я сам напишу.
Он стоял с опущенной головой.
— Прекрасно, — кивнул Соммер и протянул Нилу чистый лист бумаги.
Взяв протянутый лист дрожащей рукой, парень покинул кабинет начальника. Ни на кого не глядя, Нил Тайсон прошел и угрюмо опустился на стул у своего стола. Положил лист на чистую поверхность и сосредоточенно стал копаться в поисках ручки.
— Нил! — негромко позвал Круз. — Может, скажешь, что все это значит?
Тайсон поднял глаза, в которых застыла самая настоящая обида. Но смотрел он не на Круза, а за его спину.
Кастильо обернулся. Хмурый комиссар Соммер закрыл за собой дверь в «кабинет», быстро пересек комнату инспекторов и вышел в коридор.
Как только закрылась входная дверь, Джекоб и Мартин повернулись к Тайсону.
— Давай, дружище, рассказывай всем, не тяни, — попросил напарника Гастингсон.
Нил вздохнул и откашлялся.
— Спасибо вам за сочувствие, ребята, но я и сам решил уйти... — хрипло произнес он.
— Но почему? — воскликнул Круз. — Что с тобой такое? Я вообще не видел шефа таким, как сегодня!
— Ты, Круз, многого не видел! — невесело усмехнулся Джекоб. — У нас своеобразные нравы. Старик хорош до того момента, пока с ним не столкнешься. Ну, да что там, я ведь тебе об этом говорил вчера...
— Ладно, Мак-Клор, — перебил Джекоба Мартин. — Давай лучше послушаем парня...
Тайсон обвел коллег взглядом и начал:
— Я вам не говорил, моя жена тяжело больна. Заболела она давно...
— Что с ней? — нетерпеливо спросил Круз.
— Что-то с почками и, как следствие этого, с сердцем. Она болела давно, я се вынужден был положить в клинику. Но позавчера мне позвонили оттуда. Ее состояние резко ухудшилось! Доктор настаивал на необходимости срочной операции, и сказал напрямую, что малейшее промедление может привести к смерти...
— И ты помчался в больницу? — поинтересовался Мак-Клор.
Нил помотал головой.
— Нет... Постойте, я не договорил. Доктор еще сказал, что операция будет стоить около двадцати тысяч долларов... И деньги надо внести немедленно, иначе он не возьмется оперировать...
— Но это невозможно! — закричал Круз. — Так не бывает, что это за врачи такие?!!
— У нас в Штатах все бывает, — невесело улыбнулся Нил. — Док был смущен, просто подавлен, но твердо сказал, что настаивает на немедленной выплате всей суммы.
— Почему? — не удержался Мартин.
— У него какие-то крупные финансовые проблемы.
Он не стал мне объяснять, но сказал, что у него просто нет другого выхода.
— И ты бросился искать деньги, — хмуро кивнул Круз Кастильо.
— Да, я бросился искать деньги, — согласился Тайсон. — Я бросился продавать автомобиль и загнал его к вечеру позавчерашнего дня...
Круз вспомнил, что сегодня не увидел машины Нила на стоянке перед участком.
— А вчера? — спросил Джекоб. — Что ты делал вчера?
Тайсон тяжело вздохнул и посмотрел на Мак-Клора.
— Джекоб, уж кто-кто, но ты должен знать, что за машину, особенно подержанную, в наше время больших денег не выручишь.
— Да, — подумав, согласился Джекоб.
— Ну вот, продав автомобиль, я заимел только около трети нужной суммы... — продолжал Нил.
Мартин спросил:
— И что же, Нил, ты делал дальше?
— Продавал все из дома налево и направо! — влез Мак-Клор.
— Именно так, — кивнул Нил. — Мне пришлось многое продать. Телевизор, магнитофон... Сами понимаете, чтобы все это реализовать, потребовалось время. Как раз за два дня я и управился... Вчера вечером отнес врачу деньги.
— И как там твоя жена? — подался вперед Круз.
— Не знаю пока, — сказал Нил. — Ее должны оперировать сегодня. — Может быть, — он посмотрел на часы, — уже начали, а может быть и нет...
— Твоя ошибка, парень, — сказал Джекоб, — что тебе вздумалось сочинять про свою болезнь. Рассказал бы все как есть, может старик и пошел бы тебе навстречу...
— Да что теперь! — воскликнул Тайсон, — теперь мне все равно, я сам не против уйти с этой дрянной работы... Честное слово, пора отдохнуть.
— Помнится, тебе наша работа всегда нравилась, — недоуменно проговорил Круз. — Может быть, ты хочешь сказать, что не хочешь работать из-за Соммера?
— Может быть и так, — протянул Нил, — однако, поверьте, теперь мне все равно. Может быть, у кого-то из вас найдется что-нибудь пишущее, ребята, моя ручка куда-то запропастилась...
Мартин протянул напарнику шариковую ручку.
— Спасибо! — сказал ему Тайсон и склонился над листом.
Пока Нил писал рапорт об увольнении, все молчали. Но вот Тайсон вздохнул, выпрямился и подал ручку Гастингсону с благодарной улыбкой на лице.
— Благодарю, напарник. Пожалуй, это твоя последняя услуга, которую ты смог мне оказать...
Мартин принял ручку и автоматически кивнул.
Нил Тайсон сжал пальцами исписанный листок, встал и прошел в пустой «кабинет» Джонатана Соммера. Решительно открыв дверь, он разгреб бумаги на столе, положил рапорт так, чтобы его можно было сразу заметить, сев за стол. Немного постоял, подумал, и положил сверху на рапорт полицейский жетон, который достал из кармана.
После этого Тайсон вернулся к товарищам.
— Ну вот и все, ребята! — с напускной радостью проговорил Нил. — Сейчас соберусь и отчалю...
— Ты бы дождался комиссара, — сказал Круз Кастильо.
Тайсон пожал плечами:
— Зачем?
«И правда — зачем? — подумал Круз. — Что старик еще может сказать Нилу? Ничего хорошего. Главное Тайсон сделал, формальности можно будет утрясти потом...»
Нил Тайсон начал собираться. Его сборы были недолгими. Фотография жены, несколько книжек, которые валялись по ящикам стола, калькулятор...
Очень скоро Нил закончил, положил вещи в спортивную сумку, которую перекинул через плечо и выпрямился.
— Ну ребята, пока! Я пошел...
Он по очереди пожал руку каждому из сослуживцев, после чего вышел в коридор. Дверь за Нилом Тайсоном закрылась очень тихо, как будто парень намеренно не хотел хлопать ей на прощание.
После его ухода несколько минут в комнате инспекторов стояла гнетущая тишина.
Мартин Гастингсон первым нарушил ее. Он шумно вздохнул и произнес:
— Минус один!
— Что ты говоришь? — отвлекся от своих мыслей Круз.
— Нас стало на одного меньше, — пояснил Мартин.
— Как просто ты отнесся к происшедшему, — с иронией сказал Кастильо. — А ведь завтра на его месте можешь оказаться ты!
— Это еще как сказать! — возразил Гастингсон. — Во всяком случае, надеюсь, что комиссар не успеет меня выгнать. Я уйду сам.
— Ах, да! — произнес Круз. — Я и забыл. Ты же строишь планы открытия собственного предприятия...
— И хочу заметить, очень реальные! — сказал Мартин воодушевляясь. — Вот уж меня с моего предприятия никто не сможет выгнать, это еще один плюс собственного дела!
— Ладно, кончай! — бросил Джекоб, вставая со своего места. — Кофе пить будешь?
Мартин отрицательно закрутил головой.
— Нет, я же только что пил!
— А ты? — Мак-Клор повернулся к напарнику.
— Что-то не хочется, — признался Круз и посмотрел в окно.
— Ну, тогда и я не буду, — сказал Мак-Клор и сел на место.
— Послушайте, парни, — произнес Круз. — Утреннего совещания что, не будет? Тогда давайте разъедемся по маршрутам! Не хочется мне видеть сейчас комиссара, ей-Богу!
— Ты подумал, что старик выгнал Тайсона вместо своей любимой пятиминутки? — с кривой ухмылкой проговорил Гастингсон. — Ошибаешься, он сейчас вернется и начнет распекать нас...
— За что? — Круз постукивал пальцами по столу, — разве есть причина?
— Соммер найдет причину, не сомневайся, — заверил его Мартин и потянулся. — Ох, ребята, неплохо было бы сейчас поспать, честное слово!
— Ладно, сиди! — бросил Джекоб. — Ожидай свою порцию ругани, если так в ней уверен!
— Можешь быть уверен, Мак-Клор, — сказал Мартин, — тебе тоже достанется. Если старик с утра в плохом настроении, значит, только держись. К тому же, Нил подлил масла в огонь.
— Просто не знаю, как с шефом теперь держаться, — сказал Круз. — Я ему этого не смогу простить...
Мартин включил радиоприемник, который стоял у него на столе. Тишину помещения прорезал голос диктора, читающего с волнением в голосе:
— ...Невинные жертвы наркобизнеса. Могут умереть наши соседи, родственники, дети...
Гастингсон выругался и выключил приемник.
— Черт побери, и тут не легче. Уж лучше не включать... У меня друга вчера третий раз подряд ограбили...
— Ограбили третий раз? — переспросил Мак-Клор. — Значит, у него было, что отнимать. В таком случае, ему даже можно позавидовать, он хорошо живет, раз есть, что отнимать три раза подряд...
— Какой остроумный, — скривился в сторону Джекоба Мартин и повернулся к Кастильо:
— Круз, тебе не кажется, что весь мир вокруг нас летит к чертям?
— Да, Мартин, у меня давно такое впечатление. Оно впервые сложилось еще во времена моей командировки в джунгли...
— Какие джунгли? — не понял Гастингсон. Круз посмотрел на него:
— Ты забыл? Я же рассказывал: Панама, Никарагуа... Наркотики, наркомафия... Там творилось что-то ужасное. Но я до сих пор жив, и мир не разрушился.
Снова наступила тишина, которая была прервана вошедшим комиссаром Соммером.
Круз отвел взгляд, то же самое, не сговариваясь, сделали и Джекоб с Мартином. Однако Джонатан Соммер не прошел за свою перегородку.
Старик быстро приблизился к подчиненным и с места в карьер начал:
— Не время задавать вопросы, парни!
— Что мы сегодня будем делать?
Этот резкий вопрос сам собой вырвался у Круза. Кастильо остановил речь комиссара и даже испытал что-то похожее на маленькую радость.
«Пусть не думает, что мы притихли после истории с Тайсоном», — злорадно подумал Круз. Но по лицу старика нельзя было понять, рассердился ли он на то, что Кастильо его перебил.
— Сейчас быстро выезжаем к вашему Тичелли, инспектор Кастильо! — произнес комиссар и жестко посмотрел Крузу в глаза. — Он заперся в своей квартире и угрожает жене и детям. У него автомат...
— Что?! — вскричал Круз и вскочил с места.
— Не может быть! — поразился Джекоб.
— Да, инспектор Кастильо. Именно так, Мак-Клор. Он накурился до чертиков и угрожает семье автоматом. Он взял их в заложники! При этом он кричит, что вы его подставили! Вы, Кастильо, и ваш напарник Мак-Клор!
— Но комиссар, этого не могло быть, — начал Круз. — Нас вчера у Тичелли никто не видел...
— Сейчас нет времени, — прервал его Джонатан Соммер. — Быстро выходите во двор, вас ждет машина. Я еду с вами. Разберемся на месте...
— Мне ехать с вами, комиссар? — вскричал Мартин, срываясь с места.
— Нет, Гастингсон, остановил его Соммер. — Там полно людей из службы по борьбе с терроризмом. Несколько десятков автоматчиков! Мы едем туда только из-за того, что Тичелли назвал их имена!
Старик кивнул на Круза и Джекоба.
— Гастингсон, отправляйтесь на свое обычное дежурство! — распорядился шеф. — Вечером доложите новости...
— Понятно, — бросил Мартин. — Как мне быть без напарника?
— Так же, как и вчера! — отрезал комиссар. — Все парни, пошли, нет времени!
Круз думал, что они поедут к дому Ника на обычной патрульной машине, но он ошибся. На стоянке их ждал специальный автомобиль из тех, которые так пугают прохожих своим видом и ревом, несясь по улицам города по поводу и без повода с включенной сиреной и мигалками, стационарно установленными на крыше.
Комиссар сел рядом с водителем, Джекоб и Круз заняли места на заднем сиденье.
Когда автомобиль тронулся, водитель, естественно, сразу же включил мигалки и сирену, что помешало
Крузу, которого распирало от множества вопросов, хорошенько расспросить обо всех подробностях комиссара.
Люди и машины шарахались от их автомобиля в стороны. Водитель гнал на предельной скорости.
Круз, сжав зубы, молчал, вцепившись руками в переднее сиденье.
Рядом молчал Джекоб. Оглушительно ревела сирена.
Когда автомобиль подъехал к дому Ника Тичелли, Круз поразился числу автоматчиков, окружавших здание со всех сторон.
Также было перекрыто движение по соседним улицам. Однако, тут и там сновали компании подростков, невесть откуда взявшихся и шумно выражающих свои восторги по поводу виденного.
У подъезда толпились несколько десятков журналистов. Они непрерывно высовывались из-под навеса над входом в дом и щелкали фотоаппаратами, которые направляли на балкон на пятом этаже.
Присмотревшись, Круз заметил на балконе фигуру Ника Тичелли в бейсбольной кепке козырьком назад. Парень сжимал в одной руке короткоствольный автомат, а другой рукой держал за плечи жену, совершенно ополоумевшую от страха. Ствол автомата упирался Бетти под ребра.
Водитель затормозил. Круз, Джекоб и комиссар Соммер выскочили из автомобиля. Когда шофер выключил сирену, Круз услышал громкий плач жены Тичелли и сумасшедшие выкрики самого Ника:
— А-а-а, прикатили! Фараоны чертовы!
Безо всякого сомнения, этот крик относился к появлению Круза и Джекоба.
Жена Ника пронзительно завизжала.
— Заткнись!!! — заорал Тичелли. — Заткнись же, черт возьми!
Он несколько раз ткнул автоматом жене в бок.
Какие-то прыткие журналисты телевидения показались на балконе шестого этажа, прямо над квартирой Тичелли. Балконное перекрытие надежно страховало их от возможных выстрелов вверх.
Журналисты стали спускать вниз какую-то длинную штуку вроде перископа, к одному концу которой было прикреплено зеркало, а к другому — видеокамера.
Находящиеся внизу подростки стали шумно изъявлять свои впечатления по этому поводу. Одни кричали:
— Вмажьте ему по голове!
Другие же, находясь на стороне Тичелли, вопили:
— Ник, стреляй! Ник, стреляй! Разбей к чертям их железяки!!!
Полицейские безуспешно пытались заставить замолчать подростков и отогнать их на безопасное расстояние.
Как только Тичелли увидел перед собой металлический стержень с зеркалом на конце, который опустился сверху, он сразу же открыл стрельбу.
Внизу завизжали от восторга. Автоматчики попрятались за автомобили, деревья и другие укрытия.
Тележурналисты быстро подняли вверх свое приспособление и скрылись в квартире.
— Что засмотрелись? — Соммер толкнул Круза и Джекоба. — Нам туда! — он показал рукой на подъезд. — Давайте, поживей!
Трое забежали в подъезд. На лестничной площадке четвертого этажа расположились несколько автоматчиков, которые держали под прицелом вход в квартиру Тичелли. Также там сновали другие непонятные люди.
Отдельной группкой стояли перепуганные соседи.
Комиссар Джонатан Соммер подошел к пожилому мужчине с потухшей сигарой во рту и молча кивнул ему.
— А-а, прибыли, — возбужденно сказал мужчина. — Я капитан Лесли Паркер, служба борьбы с терроризмом. Кто из вас Кастильо?
Круз выступил вперед. Капитан Паркер неприязненно посмотрел на него.
— Ну и заварил ты кашу, парень, — сказал он.
— Перестаньте, капитан, — рядом с Крузом стал Джекоб Мак-Клор. — Он не виноват, Тичелли что-то напутал.
— Мак-Клор, разбираться потом будем! — прервал Джекоба Джонатан Соммер. — Что думаете предпринять?
Этот вопрос комиссар адресовал Лесли Паркеру, который вдруг достал газовую зажигалку и принялся разжигать потухшую сигару.
Прикурив, капитан Паркер выпустил струю дыма и только тогда ответил:
— Для начала наденьте безрукавки...
Круз и Джекоб кивнули и прошли вперед. Полицейские подали им пуленепробиваемые жилеты, которые приятели натянули на себя.
— Ну что? — спросил Круз, снова подойдя к Соммеру и Паркеру.
Лесли Паркер внимательно посмотрела на Круза.
— Здесь может быть только один выход. Но для этого требуется доброволец...
— Я понял, — сказал Круз. — Конечно, надо просто пойти в квартиру и вступить с ним в переговоры. Ждать не имеет смысла, у него почти наверняка холодильник полон еды. К тому же, он сейчас под воздействием наркотика, а если у него вдруг не окажется дополнительной дозы, парень растеряет остатки разума и прикончит семью... Дети там?
— Да, — ответил капитан Паркер. — В том-то и дело, Кастильо. Я думаю, Тичелли будет слушать только вас. У него к вам какое-то особое отношение. Мы, пока тут его караулили, слышали ваше имя уже раз десять.
— Но ведь он говорил, что я его подставил! — воскликнул Круз. — Не подумайте, капитан, что я боюсь, но, может быть, он просто меня прикончит, и моя вылазка не будет иметь смысла? Расскажите, как было дело, с чего эта заваруха началась?
— С чего? — Паркер замялся, — рассказать? — он спросил у Соммера.
Джонатан было произнес:
— Кастильо, у нас нет времени...
— Оставьте, комиссар. Несколько минут все равно ничего не решат! Рассказывайте, капитан, прошу вас! Мне надо знать, как вести себя с ним!
Лесли Паркер выплюнул окурок прямо на лестничный марш и заговорил:
— В общем-то, мы приехали уже когда Тичелли был с автоматом на балконе. Мы просто вынуждены были сделать все то, что делаем всегда в подобных случаях. Оцепили дом, попросили соседей временно покинуть квартиры... Что было до того — знает ваш шеф!
— Как? — удивился Круз. — Комиссар, вы в курсе? Почему же вы ничего нам не рассказали по дороге?
Джонатан Соммер рассерженно посмотрел на капитана Паркера и ответил:
— Мы спешили сюда, Кастильо, мне было не до того.
— Дело было так, насколько я знаю, — заговорил Паркер, полагая, что облегчает задачу комиссару Соммеру.  — Полицейские из городского отдела по борьбе с наркотиками вломились с обыском в квартиру этого Тичелли, а он как раз чистил автомат. Ну и началось! Круз удивленно крякнул.
— Но кто поставил отдел по борьбе с наркотиками в известность относительно Ника Тичелли? — спросил с недоумением он.
Комиссар Соммер промолчал.
— Насколько я знаю, — стал отвечать Паркер, — звонок туда был из вашего участка...
Круза словно громом ударило.
— Комиссар, это были вы! Но ведь у нас не было доказательств! Как они могли вломиться в квартиру?
— У вашего шефа есть в этом отделе знакомый, — сказал Паркер. — По-моему, комиссар просто попросил его помочь ему в этом деле!
— Теперь мне все ясно, — сказал Круз и брезгливо посмотрел на Джонатана Соммера, ничего тому не говоря.
Комиссар стоял весь красный и пытался сохранить невозмутимый вид.
— Хорошо, капитан Паркер! — сказал Круз. — Значит, вы утверждаете, надо поговорить с Ником, и для этого нужен доброволец. Я согласен взяться за это!
Паркер с чувством пожал Крузу руку.
— Благодарю вас, молодой человек! Вы приняли правильное решение, к тому же, такое задание, кроме вас и выполнить-то некому. Преступник, мне кажется, охотно поговорит с вами...
— Еще охотней он разрядит в Круза свой автомат! — впервые за время всего разговора подал голос Джекоб. — Круз, я иду с тобой!
— Джекоб, не надо, у тебя же трое детей! — стал возражать Кастильо. — Старина, послушай, я прекрасно справлюсь сам...
Мак-Клор отрицательно помотал головой.
— Тебе нужно прикрытие, Круз, — сказал он. — Ты же прекрасно это знаешь! А кто для тебя будет идеальным напарником, если не я?
Круз беспомощно посмотрел Джекобу в глаза, потом перевел взгляд на Соммера.
— Комиссар, запретите ему это, — скрепя сердце.
попросил Круз. — Пусть он остается здесь! Я уверен, что справлюсь один.
— Нет, Круз, — произнес Джонатан Соммер, — я так не думаю. Тебе в самом деле необходим спутник. Пусть Мак-Клор идет с тобой. У тебя будет надежное прикрытие.
— Комиссар, но у него же трое девочек! — попытался возразить Кастильо.
— Но на вас же безрукавки! — напомнил Паркер, а комиссар кивнул.
— Я, конечно, не могу приказывать, — сказал Соммер. — Это дело сугубо добровольное. Но, если Мак-Клор желает, пусть идет...
— Я готов, — с воодушевлением воскликнул Мак-Клор. — Послушай, Круз, сказал он напарнику, шутливо толкнув того в плечо. — Давай поработаем вместе последний раз перед моим отпуском! Потом ты успеешь соскучиться без меня! Я обещаю тебе, что буду осторожен.
— Хорошо, — сжав зубы, произнес Кастильо. — Давай, Джекоб. Давай, старина...
Кастильо был бессилен что-либо сделать. Вся его душа восставала против того, чтобы сейчас с ним шел Мак-Клор. У Круза было какое-то дурное предчувствие. И он поэтому обратился за поддержкой к комиссару. Но упрямый старик снова поступил только исходя из интересов дела. Он запросто мог упросить Джекоба остаться, это не составило бы особого труда. На роль прикрытия сгодился бы любой автоматчик из оцепления внизу.
Джонатан Соммер не приказал Джекобу выступить вместе с Крузом, однако поведение комиссара выглядело так, будто с его стороны поступил приказ.
И Джекоб, этот безмозглый идиот, ринулся, очертя голову, вперед, ринулся исполнять приказ начальства. Он поступил, словно последний болван, который не понимает, к каким последствиям может привести это необдуманное скоропалительное решение.
Но что мог сделать Круз? В конце концов, Мак-Клор — взрослый человек, сам себе голова, к тому же полицейский. И Джекоб был настолько уверен в безопасном исходе операции, что заразил своим оптимизмом напарника.
Круз повернулся к комиссару и официальным тоном проговорил:
— Мы готовы пойти добровольно, и пойдем вместе! Давайте инструкции, сэр!
— Он, — палец Джонатана уперся в грудь капитана Паркера, — вам даст инструкции...
Капитан поманил пальцем одного из подчиненных, взял у него два маленьких черных приборчика и прилепил на грудь Крузу и Джекобу.
— Это микрофоны, парни, — объяснил он. — Теперь мы будем слышать каждое ваше слово, чтобы действовать согласно обстановке...
— Знаете что? — Круз выразительно посмотрел на Паркера, потом на Соммера. — Лучше подождите и не спешите ничего предпринимать. Подождите результатов нашей работы...
— Точно, мы покажем вам хорошую работу, — подтвердил, ухмыльнувшись, Мак-Клор. — Давайте оружие!
Паркер протянул напарникам два пистолета.
— Вам этого хватит! — сказал он. — Потому, что вы идете не стрелять, а беседовать с этим мерзавцем. Давайте, ребята, действуйте!
— Мы сделаем это, капитан, можете не сомневаться, — снова пообещал Мак-Клор.
Комиссар Соммер остался на четвертом этаже. Сопровождаемые Паркером, Джекоб и Круз поднялись на пятый этаж, где из-за прикрытой двери были отчетливо слышны крики Бетти Тичелли.
— Он накурился почти до потери сознания, — сказал Крузу Паркер. — Он совершенно ничего не соображает!
«Если бы до потери сознания, — мрачно подумал Кастильо, — Ник лежал бы теперь смирненько и никого не трогал...»
— Он все время угрожает жене автоматом, — продолжал капитан Лесли Паркер. — Она напугана до смерти, слышите ее крики?
Это были уже не крики. Звуки, которые издавала несчастная Бетти, напоминали скорее хрипы и стоны.
— Да, как всегда, жене больше всех достается, — невесело пошутил Мак-Клор.
— У Тичелли еще двое детей! — сказал Круз. — Не знаете, капитан, где они?
— Их никто не видел на улице, значит, они там. Не забудьте об этом! — напомнил Лесли Паркер.
Круз помотал головой.
— Не беспокойтесь, не забудем.
Он остановился на лестничной площадке перед закрытой дверью в квартиру Ника Тичелли.
— Идите вниз, капитан, тихо попросил Круз Паркера. — В любую секунду Ник может выстрелить сюда или выбежать из-за двери!
Лесли Паркер кивнул, отошел к лестнице и спустился за автоматчиков. Через секунду он достал из кармана портативную рацию, включил се и поднял на уровень глаз.
— Давайте, парни! — сказал капитан. — Мы слышим каждое ваше слово.
Круз кивнул Паркеру и обратился к Джекобу:
— Ну что, пошли?
— Пошли! — ответил тот.
Они приблизились к двери и стали по обе стороны от нее.
— Тичелли ждет меня одного, — сказал Круз напарнику. — Поэтому ты молчи, говорить с ним буду я один. Ты понял меня? Ты только меня страхуешь, но не произносишь за все время ни звука!
Мак-Клор согласно кивнул.
Круз подумал, что неплохо было бы прежде со всеми подробностями узнать планировку квартиры Ника. Это можно было сделать, зайдя в аналогичную квартиру этажом ниже.
На какое-то мгновение Круз пожалел, что они с Джекобом не проделали этого. Возвращаться просто не хотелось, к тому же, это было плохой приметой.
Но потом в голову Кастильо пришла мысль, что это могло ни к чему не привести. Ведь планировки квартир на соседних этажах могут не совпадать — хозяева очень часто делают перестановку перегородок на свой вкус.
Нет, надо было действовать, определяясь на месте.
— Ник! — громко крикнул Круз. — Эй, Ник Тичелли!
Из-за двери прозвучал неожиданно спокойный голос Ника:
— Входите, там не заперто...
Крузу показалось, что в голосе Тичелли прозвучала издевка. В любой момент можно было ожидать предательского выстрела.
Резким ударом ноги Круз распахнул дверь, но остался за стеной. Одновременно он сделал знак Джекобу, чтобы тот не вздумал входить в квартиру.
Круз ожидал сразу услышать выстрелы: если у противника автомат, то он, как правило, может себе позволить пострелять наугад.
Однако все было тихо. Тогда Круз осторожно посмотрел внутрь.
Его взору открылся длинный коридор, оканчивающийся кухней. Выход на балкон располагался на кухне и был продолжением коридора.
Визги Бетти и злые короткие окрики Ника доносились из кухни.
Еще Круз заметил, что по обеим сторонам коридора на расстоянии двух ярдов от входной двери в стенах располагаются два выступа, за которыми очень удобно спрятаться.
Он на цыпочках пробежал по коридору и спрятался за выступом стены. Джекоб Мак-Клор моментально последовал за напарником.
— Инспектор Кастильо!
Круз от этого неожиданного окрика вздрогнул. Черт побери, какой спокойный, можно даже сказать, уравновешенный голос у этого Тичелли! И не подумаешь, что у парня мозги набекрень от наркотиков.
— Что, Ник? — отозвался Круз. — Хочешь со мной поговорить?
— Нет, это вы хотите со мной поговорить, инспектор! — прокричал Ник Тичелли. — Иначе, зачем же вы пожаловали сюда?
Круз победно посмотрел на Мак-Клора и даже подмигнул ему. Пока все складывается как нельзя лучше — Тичелли сам вступил в разговор, можно сказать, сам завязал его!
— Ты угадал, Ник! — воскликнул Круз. — Я давно хотел с тобой поговорить...
— Что же, мистер Кастильо, давайте поговорим, я не против, — ответил Тичелли.
Круз снова улыбнулся. Вторая победа — преступник дал понять, что согласен на переговоры.
Джекоб посмотрел на Круза Кастильо и поднял вверх большой палец. Он был прекрасным парнем, этот Джекоб, и все понимал даже без слов.
— Но, если задуматься, то не совсем понятно, о чем нам говорить! — вдруг прокричал Ник, тем самым охладив пыл Круза Кастильо. — Ведь вы пришли сюда убить меня, что, разве не так?
— Конечно не так. Ник, — ответил Круз. — Если бы я задумал это, я бы давно смог воспользоваться каким-нибудь оружием.
— Не заливай, Кастильо, — закричал Ник. — Я не верю тебе... Я тебе никогда не верил, потому что ты всегда меня обманывал.
— Перестань, Ник, — возразил Круз, стараясь придать голосу невозмутимый и бодрый тон. — Кто бы говорил об этом, только не ты. Ведь ты что мне говорил в последний раз?
— Что? — переспросил Тичелли.
— Ты говорил, что завязал, что давно не употребляешь наркотики. Ты солгал мне. Ник! А вспомни наши встречи еще раньше! Ты тогда клялся, что забудешь про наркотики ради жены, детей... Ты и тогда лгал мне. Ник!
Тичелли хотел что-то сказать, но закашлялся.
— Надо же что-то жрать... — наконец, разобрал Круз, когда Ник Тичелли справился с приступом кашля.
— Когда-нибудь эта гадость доконает тебя, — уверенно сказал Круз.
— Не верю! — донеслось из кухни.
— Почему не веришь? Она, эта гадость, убила уже многих... Ты что, Ник, телевизора не смотришь?
— У меня нет телевизора, — глухо ответил Тичелли.
— Как ты опустился, Ник, — укоризненно сказал Круз. — Тебе ни капли не стыдно?
— Кто ты такой, чтобы стыдить меня? — вдруг взорвался Тичелли. — Ты что, пастор? Фараон чертов! Мешаешь мне веселиться, как все, как, например, эта сука...
Он ударил жену, было слышно, как Бетти взвизгнула и залилась глухим воющим плачем.
Круз посмотрел на Мак-Клора и заметил, что тот покрылся потом. Круз удивленно вскинул брови:
— Джекоб, ты что?
— Он убьет ее! — выдохнул Мак-Клор. — Он убьет ее, Круз!
Он дернулся, как будто желая выйти из укрытия.
— С ума сошел, стой на месте! — зашипел на него Круз Кастильо. — Ничего он с ней не сделает, будь уверен! Он сейчас отпустит ее, вот увидишь...
Он ободряюще кивнул Джекобу и прислушался к возне на кухне.
— Слушай, Ник! — крикнул Круз. — Сейчас есть что-то, что тебе мешает, так, что ли?
— Да! — прокричал в ответ Тичелли. — Мешает, правильно! Вот эта баба мешает!
Он, видимо, снова пнул жену, потому что женский плач на мгновение усилился, но потом утих.
— Она говорит все время — денег нет, денег нет! — продолжал Ник. — Черт побери, достала совсем! Надоела, сволочь...
Круз торопливо произнес, стремясь не допустить, чтобы наркоман снова стал избивать жену:
— Слушай, Ник! А как же твои ребята?
— Мои ребята? — с недоумением повторил Ник. — Они здесь...
— Ник, а можно я у тебя спрошу? — осторожно произнес Круз.
— Спрашивай, — донеслось до него через секунду.
— Ты никогда не хотел с ними поиграть?
— Поиграть?
— Ну да! В волейбол, в бейсбол и так далее...
— О да! Конечно! — ответил Ник.
— И что? — спросил Круз. — У тебя наверняка не было времени?
— Точно, Кастильо, а как ты догадался?
Круз усмехнулся. Надо было переходить к самому главному.
— Слушай, Ник, ты же не хочешь, чтобы твои ребята видели, как мама плачет? — спросил Круз.
Он страшно обрадовался, когда услышал уверенный и решительный ответ:
— Нет, не хочу!
— Так давай их сюда, Ник! — быстро произнес Кастильо. — Не делай им ничего, слышишь?
— Я ничего не сделаю, — заверил Круза Ник. Круз прислушался. После последних слов Тичелли
наступила тишина. Круз уже начал волноваться...
А в это время на четвертом этаже капитан Паркер и комиссар Соммер стояли перед телевизионным монитором, камера которого, установленная скрыто в доме напротив, показывала через открытый балкон кухню.
Рация, которую капитан Паркер держал в руке, доносила до него учащенное дыхание Круза Кастильо и Джекоба Мак-Клора.
Вдруг капитан Паркер и комиссар Соммер увидели, как Ник Тичелли вывел из темного угла кухни двух мальчуганов, неловко обнял их и после этого подтолкнул в коридор.
— Хорошая работа! — восхищенно произнес капитан Паркер. — Посмотрите, комиссар, он отдает им детей! Прекрасные специалисты!
Джонатан посмотрел, как Паркер радостно крутит головой, и самодовольно сказал:
— А у меня в участке все парни — прекрасные специалисты...
— Значит, вы и сам дело знаете, — решил сделать старику комплимент Лесли Паркер.
— Да уж, — пробурчал Джонатан и неловко махнул рукой, но по его внешнему виду было заметно, что комплимент ему приятен.
Всего этого Круз и Джекоб, естественно, не слышали, однако они были несказанно рады, когда в проходе вдруг появились дети. Джекоб сразу обнял их и поспешил вывести из квартиры на лестничную площадку, где передал в руки одного из полицейских.
Круз воспользовался моментом и проскочил на ярд ближе к кухне. На этот раз он забежал и укрылся в полуосвещенной ванной комнате.
Секунду спустя к нему присоединился Мак-Клор.
Круз бросил на напарника вопросительный взгляд. Джекоб медленно прикрыл глаза и улыбнулся. Круз понял, что с детьми все в порядке.
Они молчали, не зная, как отнесется Ник Тичелли к тому, что они проникли уже в ванную комнату. Действия наркомана непредсказуемы. Тичелли запросто мог открыть стрельбу и уложить наповал много народу.
Не следовало обольщаться первым, пусть и крупным успехом.
— Ник! — позвал Круз.
— Что? — откликнулся Тичелли.
— Ник, ты молодец! — сказал Круз. — Ты очень правильно сделал, ребята у меня...
— Брось, фараон, — снова начал заводиться Тичелли. — Что-то у тебя слишком сладкий голос. Меня просто слеза прошибает, честное слово.
— Ник, я не стремлюсь тебя разжалобить, — сказал Круз. — Просто тебе надо завязать с улицей. Вот и все, ты станешь абсолютно нормальным человеком!
Ник молчал.
— Ты слышишь меня? — закричал Круз — Эй, Ник?
— Да, — сказал Тичелли. — Не пойму, почему ты говоришь, что я нормальный человек. Я ведь наркоман, я не могу без травки и дня прожить...
— Ну, все это ерунда. Ник, — повысил голос Круз.
У него опять начал налаживаться контакт с преступником, а разговор стал входить в нужное Кастильо русло.
— То есть ерунда, когда кто-то утверждает, что от этого нет обратной дороги. Ник, — сказал Кастильо. — Ты понимаешь меня? Из любого положения всегда есть выход, уж ты мне поверь.
Тичелли опять затих.
— Ты же хороший отец, Ник, — сказал Круз. — Ты избавил ребят от волнений. Но ты показал, что ты также и хороший муж. Ведь ты избавил Бетти от волнений за жизнь собственных детей!
— Что? Что такое ты говоришь, Кастильо? — повысил голос Тичелли.
— То, что ты слышишь! — ответил Круз, у которого все росла надежда, что он находится совсем недалеко от того момента, когда этот наркоман расплачется и освободит жену, а заодно сдастся в руки полиции.
Ник молчал. Круза стало беспокоить его молчание.
— Эй, Ник! — закричал Кастильо. — Ты что затих? Ник не отвечал. Кастильо подумал, что для разрядки напряженности можно даже пошутить.
— Ник! — снова позвал Круз. — Ты что там делаешь? Ты что там — кофе готовишь, что ли?
На кухне послышался какой-то шорох.
— Слушай, Ник, — произнес Круз усталым голосом. — Ты же любишь свою жену. Вспомни день свадьбы, вспомни, какая Бетти была красивая. Отпусти ее, отпусти, — и потом мы с тобой поговорим по-человечески...
Круз почти просил, но Ник по-прежнему не отвечал. Вдруг тишину квартиры разорвал пронзительный вопль. Круз дернулся всем телом, Джекоб также чуть не упал, от неожиданности у него подогнулись ноги.
Полицейские были несказанно удивлены, потому что кричал сам Ник.
— Грязная, паршивая сука! — орал Тичелли. — Она вздумала кусаться! Я хотел поцеловать ее, а она взяла и укусила меня!
Крузу стало все ясно. Его слова вызвали в Нике Тичелли приступ сентиментальности, и он полез к жене с объятиями. Та, естественно, отреагировала по-своему.
Раздались звуки ударов и истошные женские крики.
— Он убьет ее! — затараторил как заведенный Мак-Клор. — Он сейчас убьет ее!
Джекоб совершенно не мог терпеть того, что кто-то за стеной мучает женщину. Перед его глазами стояла его покойная жена.
Ее смерть подействовала на несчастного Мак-Клора таким образом, что Джекоб вообще ненормально стал относиться к женщинам.
Он сорвался с места и с яростным воплем поспешил на помощь женщине, над которой издевался обезумевший наркоман, и которой, по разумению Джекоба, требовалась неотложная помощь.
— Постой, — тщетно пытался задержать друга Круз. — Он ничего ей не сделает!
Размахивая пистолетом, Джекоб Мак-Клор ворвался на кухню и увидел, как Тичелли пытается одной рукой достать горло жены, чтобы задушить ее. В другой руке наркомана по-прежнему был автомат.
При неожиданном появлении в кухне полицейского Ник Тичелли моментально развернул в его сторону оружие и нажал на курок. Прозвучала длинная очередь.
Джекоб Мак-Клор схватился за голову и осел на пол.
Услыхав звуки выстрелов, в квартиру ворвались полицейские с лестничной клетки. Они за время разговора Круза с Ником подобрались к самым дверям и ожидали подходящего момента, чтобы арестовать наркомана.
Круз Кастильо, который бросился на кухню сразу за напарником, налетел на Тичелли первым. Ударом рукоятки пистолета он оглушил Ника, оторвал его от жены и бросил на обитый линолеумом пол.
Несколько раз стукнув еще барахтающегося Тичелли кулаком по голове, Круз завернул ему руки за спину и с силой потянул за них.
Наркоман коротко вскрикнул и потерял сознание.
Тут подоспели полицейские. Круз поднял глаза и увидел, что автоматчики стоят возле него и смотрят на Кастильо с нескрываемым уважением.
— Все, ребята, — выдохнул Кастильо. — Похоже, вы тут не нужны...
На кухню вошел капитан Паркер и без лишних слов устремился к наркоману.
— Хорошая работа, — буркнул он себе под нос, убедившись, что Тичелли без сознания.
Круз, тяжело дыша и покачиваясь, поднялся на ноги. Он посмотрел перед собой и увидел, как у стены сидит жена Тичелли, Бетти. Она прижимала кулаки к губам, глаза ее были полны слез.
— Наденьте на него наручники, — распорядился капитан Паркер, обращаясь к одному из ворвавшихся автоматчиков.
— Он и так без сознания, — лениво произнес Круз.
— Все равно, наручники не помешают, — упрямо мотнул головой Паркер.
Автоматчик нагнулся над Ником Тичелли и защелкнул на его руках, заведенных за спину, браслеты.
В помещение вошел комиссар Джонатан Соммер. Он деловой походкой подошел к Крузу Кастильо и спросил:
— Ну как, Кастильо? все в порядке?
Только тут Круз вспомнил о Джекобе. В момент, когда Мак-Клор сорвался с места и побежал на кухню, Круз не очень-то и волновался за напарника, ведь на нем, как и на самом Крузе, был пуленепробиваемый жилет.
Джекоб Мак-Клор сидел посреди кухни на полу, странно скрестив ноги и наклонившись вперед. Он почти лежал, но было непонятно, что с ним произошло.
— Эй, напарник! — весело окликнул его Круз. — С тобой все в порядке?
Он тронул Джекоба за плечо, легонько потряс, но тут же отшатнулся.
От толчка Джекоб завалился назад. Его голова глухо стукнула о пол.
Круз присмотрелся и увидел во лбу Мак-Клора, прямо над левым глазом, маленькое пулевое отверстие.
Спазм перехватил горло Круза, на глаза навернулись слезы.
— Джекоб, Джекоб, — сдавленно прошептал Круз. — Старина, как же так...
Вид Мак-Клора не оставлял сомнений — Джекоб был мертв. Очередь Ника Тичелли не миновала его, слишком большую мишень представлял собой Джекоб Мак-Клор, внезапно выросший перед наркоманом. Шесть пуль расплющились о его бронежилет, а седьмая, последняя, попала в голову и уложила полицейского наповал.
К Крузу приблизился комиссар Соммер и прошептал:
— Что с ним, Кастильо?
Как от зачумленного, дернувшись, отстранился от Джонатана Соммера Круз.
— А он собирался взять у вас отпуск, комиссар, — зло произнес Кастильо. — Он так беспокоился, что вы его не отпустите.
Комиссар промолчал.
Автоматчики взвалили на плечи Ника Тичелли, который все еще находился без сознания, и понесли вниз по лестнице. Паркер подошел к Бетти и сказал:
— Ваши дети внизу, можете их забрать. Но вам еще придется проехать с нами и дать показания...
Несчастная женщина молча кивнула. Вдвоем с капитаном Паркером они покинули кухню.
Комиссар Соммер остался на кухне с Крузом Кастильо и мертвым Джекобом Мак-Клором. Круз стоял и тупо смотрел на лицо друга, которое уже начала покрывать мертвенная бледность.
Жизнь прямо на глазах уходила с этого лица. Нос заострялся, под глазами расплывались синеватые пятна.
Рядом с Кастильо скрипнул пол: это комиссар Соммер переминался с ноги на ногу.
— Пойдем, Круз, — отеческим тоном произнес старик. — Ты не сможешь его здесь удержать, а он не сможет взять тебя с собой...
Круз вскинул на комиссара полный ненависти взгляд. Все, что накопилось в Кастильо за последнее время по отношению к начальнику, готово было вырваться наружу.
Но страшным усилием воли Круз Кастильо заставил себя сдержаться. Его злость проявилась только в одной фразе.
— Уйдите, шеф, я не хочу вас слышать, — сказал Круз. Его душили слезы.
Соммер не расслышал:
— Что ты говоришь?
— Уйдите... — глухо повторил Круз. — Вы ведь могли его отговорить от этого задания. Да! Вы могли это сделать, и он был бы жив...
Соммер пожал плечами.
— Кастильо, ведь он был полицейским, — напомнил старик Крузу.
— Он очень устал в последнее время, — повторял Круз. — Хотел взять у вас отпуск. Это было бы его последним делом.
— Как это — последним делом? — удивился Соммер. — Мак-Клор что, хотел уволиться?
— Нет, — покрутил головой Круз. — Он просто отдохнул бы, пришел в себя. Он ведь совершенно не контролировал себя в последнее время, у него даже руки дрожали. Он вернулся бы из отпуска другим человеком. И не лез бы под пули...
— Но ведь Мак-Клор вызвался добровольцем, — сказал Соммер. — Если он ошибся, я не могу быть виноват, поверь мне.
— Нет, я не верю вам, шеф! — спокойно сказал Круз и посмотрел комиссару в глаза.
Тот отвел взгляд.
— Ладно, парень, — вздохнув, сказал комиссар. — Ты сейчас не в себе. Хочется верить, что через некоторое время ты отойдешь. Сейчас я пойду, ты не трогай его. За ним должны приехать врачи...
Старик постоял минуту, но, видя, что Круз не отвечает и вообще, будто перестал его замечать, тихо пошел к выходу из квартиры.
У дверей он становился и еще раз произнес:
— Я все-таки надеюсь, Кастильо, что ты придешь в себя...
С этими словами старик Соммер ушел. Оставшись один, Круз долго еще смотрел мертвому другу в глаза.
— Что, Джекоб? — неожиданно сказал Круз. — Ты решил пойти в бессрочный отпуск?
Слезы начали душить Кастильо, и он понял, что его душевные силы на исходе, он не сможет удержаться. Надо было что-то делать, чтобы не заплакать.
Круз легко поднял мертвого друга и осторожно понес к выходу.
Круз не отдавал себе отчета, куда несет тело Мак-Клора. Но на первом этаже ему встретились два дюжих санитара, которые спешили с носилками вверх.
— Стой, парень, — один санитар положил Крузу руку на плечо. — Давай-ка мы его перехватим у тебя!
Круз с недоумением посмотрел на встречного.
— А ты отдохни, — посоветовал ему второй санитар. — Похоже, ты свое дело уже сделал...
Санитары подхватили Джекоба и положили его на носилки.
«Свое дело уже сделал...» — автоматически повторил Круз в мыслях слова санитара. Кто-то ему такое уже говорил, причем совсем недавно?
Круз напряг память. Ах, да, это был этот негодяй комиссар! И шеф сказал так, когда похвалил его и Мак-Клора за успешное задержание вчерашних грабителей.
Круз невесело усмехнулся. Как давно это было. С тех пор произошло столько событий.
И главное, — Джекоб мертв! Старина Джекоб, верный напарник Круза Кастильо...
Круз прислонился к перилам и сжал руками голову. Кровь в висках стучала, как будто в голове один за одним с ужасающей периодичностью раздавались выстрелы.
Нет сил больше оставаться в этом здании! Ведь только вчера они дрались здесь с Джекобом, и если бы не его приятель, Круз вряд ли бы один справился с теми подонками...
Кастильо выпрямился, вздохнул полной грудью и вышел из подъезда.
Растолкав плечами все еще стоявшую внизу толпу любопытных, Кастильо пошел куда глаза глядят.

ГЛАВА 7

Новый напарник Круза Кастильо. Завещание Мак-Клора. Что такое опекунство? Детский приют. Знакомство с отцом Джозефом. Дети-сироты.

Комиссар Джонатан Соммер стоял перед столом в своем пуленепробиваемом «кабинете» и разговаривал по телефону. За ним было забранное жалюзи окно, сквозь него на пол кабинета падали редкие лучи солнца.
— Послушай, это все не так просто, — проговорил в трубку Джонатан Соммер и стал выслушивать ответ.
— Нет, нет, Пит, — сказал он через некоторое время. — Я не могу этого сделать. Для того будут нужны люди, а у меня сейчас людей нет... Точно, ты правильно информирован, вчера убит один инспектор...
На стенах висели портреты преступников. Комиссар продолжал говорить:
— Да, вот теперь ты меня понял. Я буду рад... Да. Пришли мне еще народу. Да. А то у меня здесь люди убивают друг друга, накуриваются до смерти... Ну и прекрасно. Да. Ну, пока, все. Пока. Соммер положил трубку.
Хлопнула входная дверь. Комиссар услышал ее звук по мелкому сотрясению стенок его «кабинета». Он повернул голову и увидел, что в комнату инспекторов вошел Круз Кастильо.
Круз пришел достаточно рано, почти никого в здании полицейского участка еще не было. Комиссар увидел, как Кастильо прошелся по комнате до того пятачка, который был отгорожен шкафчиками, где хранились спецформа и личное оружие полицейских.
У Круза были опущены плечи, он буквально волочил ноги. «Парень переживает смерть напарника», — понял комиссар Соммер.
Старик взял в руку папку с бумагами, неслышно открыл дверь, вышел из своего отделения, так же неслышно закрыл дверь за собой и спокойно пошел к Крузу.
Он увидел, как Кастильо присел возле шкафчика Джекоба Мак-Клора, открыл его и бездумно уставился на куртку, бронежилет и другие вещи покойного.
Комиссар осторожно кашлянул, но Круз, хотя и понял по кашлю, кто пришел, никак не отреагировал на появление еще одного человека.
— Круз, ты еще сердишься на меня, сынок?
Кастильо совсем не ожидал услышать от комиссара такой тон. Соммер проговорил эти слова самым настоящим отеческим тоном, да еще и слово выбрал — «сынок»! Ну и ну!
У Круза не было сил продолжать злиться на старика. Он молча помотал головой.
— Ну вот и прекрасно, — сказал Джонатан Соммер.
Очень трудно было старику Соммеру подобрать такие слова, чтобы не рассердить нервного полицейского. Но он недаром так долго работал в полиции. Если Соммер хотел, он мог запросто выкинуть на улицу неугодного ему человека. Но если так было нужно — тогда старик был само обаяние и отеческая забота.
— Сынок, ты будешь работать в паре с Мартином Гастингсоном. Пока. Ты знаешь, я только что разговаривал с управлением...
— Ну и что? — Круз спросил только для того, чтобы не сидеть как истукан.
— Они меня обнадежили. Сказали, что пришлют нам новобранцев. Ну, что это такое — ты можешь легко представить. Среди этих ребят могут попасться маменькины сынки, а могут быть такие парни — просто чудо!
— Такие как Джекоб, — пробормотал себе под нос Круз Кастильо.
— Что? — не расслышал старик. — Да, такие, как Мак-Клор...
Возникла непродолжительная пауза. Через несколько секунд комиссар сказал:
— Ты введи Мартина в курс дела. Расскажи, что как...
— Это лишнее, сэр, — возразил Круз. — Парень ведь прекрасно работал у себя на участке. К тому же, в последнее время работал один. У него опыта — хоть отбавляй...
— Не совсем, — покрутил головой Джонатан Соммер. — У него был спокойный участок. Твой же участок, — старик Соммер поймал на себе пристальный взгляд Круза, поперхнулся и поправился: — твой и Мак-Клора участок гораздо опаснее. У вас кто-то распространяет наркотики. Несколько ограблений, вот теперь это убийство. Вам будет чем заняться с Мартином. Л на его участок я найду людей...
Круз уныло кивнул.
— Ладно, шеф, все будет сделано.
Молодой человек встал с лавочки, прошелся туда-сюда между шкафчиков.
— Да, Круз, прочти еще это!
Кастильо обернулся к комиссару и увидел, что старик протягивает ему папку с бумагами, которая с самого начала разговора была у него в руках.
Круз взял папку и спросил:
— Что, прямо сейчас прочесть?
— Прямо сейчас! — подтвердил Соммер.
— Что это? — удивленно поднял брови Круз. — У Джекоба было завещание?
— Да! — сказал комиссар. — Я проглядел его. Он немного оставил после себя.
— Почему? — спросил Круз Кастильо. — А страховка? Ведь он страховал свою жизнь!
Старик комиссар со скептическим видом помотал головой:
— Почти вся страховка пойдет на оплату медицинских счетов его жены...
— Почти вся? — Круз ахнул.
— Да, мой мальчик, — кивнул Соммер. — Такова реальность...
Но Круз уже не слушал комиссара. Он вчитался в текст завещания и строчки запрыгали у него перед глазами:
— Как? Мак-Клор хотел, чтобы я стал опекуном над его дочерьми?
Соммер внимательно посмотрел на Круза.
— Да, я читал, Кастильо.
— Секунду! — произнес Круз и опустил руку с завещанием. — А как же его родственники?
— У него никого не было! — сказал комиссар.
— Как никого? У него же брат был!
— Читай завещание, Кастильо! Там написано черным по белому, чтобы за его детьми присматривал ты! Он все переложил на тебя, делай все, что угодно.
Круз на несколько минут лишился дара речи. Он оглянулся в поисках того, куда бы присесть.
Комиссар пододвинул Крузу пластиковый стул.
— Садись, сынок, садись...
Круз сел, комиссар опустился на стул рядом.
— Кури! — старик протянул Крузу коробку сигар, но Круз помотал головой:
— Спасибо... Я не курю...
— Молодец, — сказал Джонатан Соммер, откусывая и выплевывая кончик сигары.
Он взял сигару в рог и, прикурив се от спички, с наслаждением затянулся.
— Ну, так что ты намерен делать, Круз? — спросил прищурившись, Соммер. — Ты на него пожаловаться уже не сможешь...
— Ах, ради Бога, комиссар, молчите, — взмолился Круз. — Дайте подумать...
— Думай, сынок, думай, — спокойно сказал Соммер. — Только у тебя нет особенно времени. Все надо решать быстро...
Круз уже не слышал начальника. Он размышлял. Вот на него свалилась громадная забота: только что не было детей — и тут на тебе — сразу три девочки! И пока что ума нельзя приложить, что с ними делать?
У Круза в голове было совершенно пусто. Он даже не знал, с какой стороны подступиться к этой проблеме. Девочек надо было усыновить? Или удочерить? Как это правильно называется — оформить опекунство?
«Трудно соображать, когда в горле сухо», — подумал Круз. Нет, он сейчас не собирался употреблять спиртное. Было стишком рано, к тому же Круз отдавал предпочтение выпивке по причине радости, а не горя.
«Хорошо бы выпить кофе», — подумал Круз и рассеянно пошел к своему столу.
Комиссар Соммер проследил за Крузом взглядом, по ничего не сказал.
Но Кастильо не дошел до рабочего места. По дороге он вспомнил, кто ему может помочь. Дело в том, что у них в участке был отдел по работе с детьми и подростками, а также по борьбе с детской преступностью. «Детский отдел», как его все называли. Там работала Луиза — бойкая и острая на язык девушка. Она-то и должна была быть в курсе всего, поскольку в се компетенцию входила также борьба с нарушениями различных требований правовых отношений между взрослыми и детьми.
«Луиза мне скажет, что такое опекунство, и с чем его едят!» — думал Круз Кастильо, открывая дверь детского отдела.
Девушка оказалась на месте. После нескольких вежливых и ничего не значащих вопросов и ответов о погоде и личной жизни Круз сказал напрямик:
— Луиза, ты наверное слышала, у меня погиб напарник. Так вот, ситуация такая. У него три дочери, и мне хочется знать, что значит опекунство.
— Опекунство? — переспросила Луиза и на мгновение задумалась. — Ну, это значит у тебя будет много проблем и мало времени. Опекун — это значит, ты полностью отвечаешь за детей. Очень много документов, беготни, очень много головной боли...
Круз внимательно слушал Луизу.
— Потом тебя еще ожидают различные вложения денег — врачи, школа... Потом, ты ведь наверняка захочешь, чтобы у детей были хорошие родители...
— Какие родители? — не понял Круз.
— Новые родители! — пояснила Луиза. — Разве ты не знаешь? Сиротам подыскивают новых родителей. А ты наверняка захочешь, чтобы у них родители были хорошими. Значит, ты будешь сам разговаривать с каждым из них...
— Ну, ладно, ладно... — бросился останавливать девушку Круз. — Это все в будущем. А что сейчас мне делать? Ты подскажешь?
— Отчего же нет? Давай документы!
— У меня только завещание Джекоба.
— Для начала этого хватит... — сказала Луиза. Круз подал ей завещание. Девушка быстро пробежала его глазами и вернула бумагу Кастильо.
— Ну что же, все в порядке, — сказала она. — Знаешь, Кастильо, я вот тебе что посоветую. Ты подготовь все документы и отдай их нам. Ты мог бы пойти в муниципалитет, в городское управление, но к чему тебе эта дополнительная суета? Я сама все сделаю, и недорого возьму. Как коллеге, Круз. Соглашайся...
Круз промолчал.
Луиза смотрела на Кастильо большими голубыми глазами, на дне которых, казалось, затаилась насмешка.
— Кстати, я помню детей этого Мак-Клора, — сказала девушка, которой просто хотелось с кем-нибудь поговорить. — Как-то я встретила его с дочерьми, когда они шли по улице... Так вот, эти девочки симпатичные, они должны быстро найти дом, где их согласятся принять. Ну, недели две, может быть, тебе, Круз, придется потерпеть...
— Две недели? — Круз удивленно присвистнул. — Слушай, Луиза, мы с Линдой собирались переезжать, нам просто жить негде.
— Слушай, вот что я вспомнила! — Луиза торжествующе посмотрела на Круза. — Есть один священник. В церкви Святой Девы Марии. У него там приют для детей...
Девушка принялась копаться в документах, которые в большом беспорядке лежали у нее на столе. Наконец она протянула Крузу какой-то листок.
— Вот, посмотри. Его зовут отец Джозеф.
Протянутая бумага оказалась воззванием к населению города. Подписан документ был неким отцом Джозефом и призывал положить конец общественным катаклизмам, которые становятся причинами появления новых бездомных детей и детей-сирот. В конце документа стояло: «Отпечатано в церкви Святой Девы Марии. Манхаттан.»
— Понятно, — кивнул Круз, прочитав листок.
— Там на обороте я написала адрес, — сказала Луиза.
Круз посмотрел на оборот листка.
— Ага, спасибо, — поблагодарил он, заметив торопливые каракули. — А когда к этому священнику удобнее будет наведаться?
Луиза пожала плечами:
— Да в любое время, — сказал она. — Ведь это детский приют. Отец Джозеф там просто-напросто живет. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление...
— Ну что, Круз, нам выпало работать в паре? Таким вопросом приветствовал Мартин Гастингсон
Круза Кастильо, когда тот вернулся из детского отдела в комнату инспекторов.
Круз хмуро посмотрел на Мартина, отмечая, что приветливая улыбка Гастингсона сейчас выглядит совершенно неуместной.
Но все-таки Кастильо с чувством пожал протянутую руку.
— Да, Мартин, теперь ты мой новый напарник, — сказал Круз.
— Я думаю, мы сработаемся, — проговорил Мартин. — Но с чего мы начнем? Время выезжать на патрулирование!
— Время, говоришь? — Круз посмотрел на часы. — Ну, тогда поехали!.. Стоп, а где старик?
Мартин пожал плечами.
— Уехал куда-то...
— Ну ладно, поехали. Кстати, — сказал Кастильо. — Как там в приказе записано: кого из нас к кому прикрепили — меня к тебе или тебя ко мне?
Гастингсон напряг память.
— По-моему — меня к тебе.
— Вот как? — Круз удовлетворенно хмыкнул. — Что же, так я и думал.
— Что это значит? — насторожился Мартин.
Круз хлопнул его по плечу.
— Не бойся, старик, — сказал он. — Это значит всего лишь, что тебе придется сесть за руль.
— Только и всего?
— Да, а ты как думал? Что я тебя заставлю себе ботинки чистить?
Мартин фыркнул.
Так переговариваясь, они вышли из здания полиции и подошли к патрульному автомобилю, в котором еще вчера Круз совершал рейды с предыдущим напарником.
Снова вспомнив Мак-Клора, Круз на мгновение замер возле машины.
— Чего застыл? — крикнул ему Мартин. — Давай ключи!
Круз посмотрел на нового напарника и пробормотал:
— Тебе этого не понять, дурак несчастный... Держи!
Он бросил связку, Мартин на лету поймал ее. Открыв машину, полицейские забрались в нее и переглянулись.
— Ну, куда мы едем? — спросил Мартин. — По обычному маршруту?
— Точно, — кивнул Круз. — Только обычный маршрут сегодня начнется от церкви Святой Девы Марии. Вот адрес, смотри...
Мартин глянул на протянутый ему Крузом адрес и присвистнул:
— Но это, мягко говоря, в стороне!
— Ничего, — ответил Круз. — Если все будет так, как я думаю, то этот крюк мы с тобой будем делать ближайшие две недели ежедневно.
Мартин вырулил на улицу.
— Ладно, напарник, поехали...
До церкви Святой Девы Марии они добрались за двадцать минут. Это было современное здание из стекла и бетона. Круз не совсем мог себе представить, как можно чувствовать какую-то благодать в таких помещениях, где, по всем канонам, модернизм не должен быть уместен.
Однако церкви современной архитектуры росли по всей стране буквально как грибы после дождя, и, значит, народ их активно принимал.
Полицейские припарковали автомобиль на стоянке прямо напротив входа в церковь. Когда они поднимались по лестнице, навстречу им из дверей, ведущих в храм, выбежала стайка разноцветно одетых детишек.
Круз и Мартин зашли в церковь и остановились. У Кастильо было полное впечатление, что он попал в зал ожидания железнодорожного вокзала.
В церкви стояли скамейки. На них сидели, переговаривались, лежали, ползали по проходам между скамьями, играли на полу дети всех возрастов и цветов кожи.
Несколько монахинь присматривали за детворой. Церковный зал освещался через витражи.
Отец Джозеф оказался мужчиной лет сорока. Он был высок, сухощав и носил очки в тонкой металлической оправе.
Кастильо подошел к нему и почтительно поздоровался, а потом обрисовал ситуацию.
На вопрос Круза относительно большого количества детей в церкви священник ответил:
— Что поделать? Только вчера я получил семнадцать детей... Но вы можете привозить своих девочек, их тут никто не обидит.
— Ну, хорошо, — сказал Круз. — Допустим, я привезу их. Что с ними здесь будет?
— Их трое, да? — поднял на Кастильо грустные глаза отец Джозеф.
— Да.
— Первое время они будут здесь. Потом мы переведем девочек в детский интернат.
— А здесь у вас что такое? — поинтересовался Круз, оглядываясь на зал.
— Это, понимаете, как бы пересадочная станция...
Круз улыбнулся, но священник говорил совершенно серьезно. Кастильо понял, что ему, который каждый день имеет дело с несчастными сиротами, не до шуток.
Мартин держался на отдалении. Он не хотел мешать Крузу, и вообще признался ему, что чувствует себя неловко, и поэтому предоставляет возможность напарнику самому говорить с отцом Джозефом.
— Эта церковь и наш интернат — промежуточные пункты между приютом и последующими домами... — продолжал священник.
— Какими домами? — перебил его Круз.
— Домами, хозяева которых будут усыновлять детей, брать над ними опекунство и определять к себе в семьи, — терпеливо пояснил отец Джозеф. Круз, поняв, кивнул.
— А скажите, как быстро они, я имею в виду детей, попадут в новые семьи?
Священник задумался.
— Понимаете, это зависит от разного рода обстоятельств.
— Ну, например?
Отец Джозеф пожал плечами.
— К нам приезжают родители, которые хотели бы иметь детей, но по разным причинам не могут этого сделать. Однако, сами понимаете, мы не можем прогнозировать, как часто они нас будут посещать.
Круз согласно кивал.
— Вообще, детей разбирают довольно активно, потому что многие граждане Соединенных Штатов понимают, как трудно детям расти без родителей. Правда, другие этого никак не понимают, иначе бы детей у нас было гораздо меньше...
При этих словах отец Джозеф выразительно посмотрел на Круза, но тот сделал вид, что не понял намека и никак не отреагировал на слова священника.
— Все-таки трудно сказать, как быстро девочек возьмут? — спросил Круз.
Священник ответил:
— Да, трудно. Их же трое, вы знаете, их, может быть, придется разлучить. Три сестры, это все осложняет. Многие приемные родители не хотят таких проблем. Знаете, может пройти год или даже больше...
— У одной из девочек диабет, — вставил Круз.
— Тем более! — отреагировал отец Джозеф. — Да, придется запастись терпением.
— А если отдать девочек только тем родителям, которые согласятся их взять вместе?
— Ну, тогда это может произойти через полтора-два года, — сказал священник. — Может быть, нам удастся найти семью, которая будет достаточно богатой для того, чтобы взять сразу троих детей...
Круз понуро смотрел себе на ноги. То, что говорил ему священник, молодому человеку совсем не нравилось.

ГЛАВА 9

Ярость Круза Кастильо. У комиссара нечиста совесть. Допрос Тичелли. Оскар Брюс и Рикардо. Лаборатория в подвале. Соммер ничего не должен знать. Перестрелка. Оскар Брюс убит своими.

— Ну как? Все в порядке? — спросил Мартин Гастингсон Круза, едва тот появился на работе.
Круз сдержанно кивнул.
«В порядке ли? — спросил он сам себя. — Ну да, в порядке. О неладах с Линдой Мартину рассказывать не станешь, подробности того, как я делал укол Мегги, его тоже не интересуют. Значит, все в порядке. Обычные домашние дела семейного человека. Кучу таких историй поведать может любой женатик...»
— Слушай, Круз, — оживленно сказал Мартин, — ты, наверное захочешь побеседовать с Ником Тичелли...
— Побеседовать — не то слово. Я бы подонку кишки вырвал, — признался Круз, но сразу же насторожился. — А что? Разве он тут?
Гастингсон кивнул.
— Шеф попросил привезти его сюда, — ответил он. — Я думаю, что специально для тебя.
«Все равно Соммер — подлец, — подумал Круз. — Но он поступил неплохо, если это правда».
Круз почувствовал, как его стало трясти. Руки сами собой сжались в кулаки, да так, что побелели костяшки пальцев, на лбу выступил пот.
— Ого! — удивился Мартин. — Да что это с тобой, напарник?
— Где Тичелли? — едва сдерживаясь, спросил Круз. Он глянул за перегородку, Соммера там не было.
— Где же ему быть, — пожал плечами Мартин. — Внизу, в камере. Комиссар, похоже, тоже там. Помчался, как только его привезли.
Круз порывисто вскочил с места.
— Ты куда? — завопил Мартин, видя, с какой энергией тот отнесся к новости. — Эй, смотри, не начни его бить! Тебя уволят за превышение полномочий!
Но Круз уже выбежал в коридор.
На лестнице, ведущей в подвал, он нос к носу столкнулся с поднимающимся навстречу Джонатаном Соммером.
— Шеф, не останавливайте меня! — быстро проговорил Кастильо. — Вы, наверное, уже допросили его и многое узнали...
— Да, — сказал комиссар. — Вернемся ко мне, и я тебе все расскажу...
— Нет! — Круз помотал головой. — Я сам хочу поговорить с Тичелли. Я хочу посмотреть в его паршивые нахальные глаза...
Комиссар внимательно посмотрел на подчиненного, положил ему руки на плечи и несколько раз сильно встряхнул.
— Эй, парень, возьми себя в руки! — закричал Соммер. — Я вижу, что, если бы у тебя сейчас был пистолет, ты пристрелил бы негодяя... Нет, так дело не пойдет, слышишь?
Круз ничего не ответил. Он дышал тяжело, широко открывая рот, как выброшенная на берег рыба, и смотрел на старика мутным взглядом.
— Я еще раз повторяю, парень, возьми себя в руки, иначе я не выпущу тебя!
— Что? — с трудом спросил Круз.
— Я прикажу арестовать тебя, сынок, и посадить в соседнюю камеру, — сказал комиссар. — Ты будешь сидеть там, пока не остынешь!
— Меня? В камеру? — Круз удивился и лихорадочно помотал головой. — Шеф, все в порядке...
Кастильо как будто очнулся. Приступ ярости, такой сильный минуту назад, неожиданно отступил.
Теперь Круз полностью держал себя в руках. Он даже попытался улыбнуться.
— Шеф, отпустите меня, — сказал Круз. — Я ничего ему не сделаю. У меня нет при себе оружия, — Круз похлопал себя по карманам пиджака, видя, что комиссар все еще с недоверием смотрит на него. — Ну, если хотите, пойдемте вместе, вы будете присутствовать при нашем разговоре...
Круз посмотрел Соммеру в глаза. Ему нелегко было это сделать, но в данный момент Кастильо думал только о том, чтобы старик отпустил его.
Комиссар выдержал паузу.
— Хорошо, — наконец, сказал Джонатан Соммер. — Иди и допроси его. Может быть, ты вытянешь у него какие-нибудь подробности.
— Я попробую, — ответил Круз.
— Если это получится, расскажешь все мне. Я с тобой не пойду, при мне он не скажет ничего нового...
Круз кивнул и повернулся, чтобы идти дальше.
— Сынок! — окликнул его Соммер. Кастильо снова посмотрел на старика.
— Как там малышки Джекоба?
«Ты спрашиваешь о детях, — с неприязнью подумал Круз. — Раньше надо было о них думать, до того, когда ты послал Мак-Клора на смерть. Теперь у тебя нечиста совесть, ты приказываешь доставить убийцу и сам хочешь провести расследование. Но Джекобу это не поможет. Мерзавец...»
Видимо, мысли как-то отразились у Круза на лице, потому что Кастильо заметил, как нахмурился шеф
— Можешь не отвечать, если тебе это трудно, — пробормотал Соммер.
— Все нормально, комиссар, — сдержанно проговорил Круз и, уже не оборачиваясь, стремительно пошел по коридору вперед.
Немного дальше проход преграждала решетчатая дверь. За ней располагались несколько камер для задержанных и помещение допросов.
Дежурный остановил Кастильо:
— Инспектор, куда вы?
Круз посмотрел полицейскому сержанту в глаза и спокойно произнес:
— Привет, Руперт, ты не узнал меня...
Это скорее была констатация факта, чем вопрос. Круз достал удостоверение и показал дежурному. Тот смутился и покраснел.
— А-а-а... Инспектор Кастильо. Я все больше здесь сижу, а вы все там, наверху.
Сержант указал пальцем на потолок.
— Вот и запамятовал... Комиссар Соммер только что был здесь.
— Да, — согласно кивнул Круз, — я встретился с ним на лестнице.
— Вы, инспектор, тоже к этому Тичелли?
Круз снова кивнул.
— Руперт, открой мне комнату допросов. И приведи, пожалуйста, его туда.
— Мое присутствие обязательно?
— Нет.
Гремя ключами, дежурный открыл сначала главную дверь, потом комнату, где обычно допрашивали задержанных.
— Подождите, инспектор, сейчас я его приведу, — сказал Руперт и скрылся за дверью.
В комнате кроме стола, привинченного к полу в центре помещения и двух стульев, которые стояли по разные от стола стороны, никакой мебели не было.
Стулья привинчены не были. Круз опустился на один из них и закинул ногу за ногу. Он заметил, что снова стал волноваться.
«Это не дело, — подумал Кастильо. — Если я накинусь на него с кулаками, он мне ничего не скажет. Но мне гораздо важнее узнать, кто его снабжал наркотиками, кто его сделал наркоманом...»
Дверь скрипнула. Круз поднял голову и снова увидел Руперта.
— Я привел его, — сказал сержант. — Ник Тичелли, сэр...
Он посторонился и протолкнул вперед себя в помещение бледного Ника.
Тичелли был в наручниках. Его шевелюра была такой лохматой, что, казалось, парень только что встал с кровати. Лицо было небритым и каким-то помятым.
«Комиссар к нему успел приложить руку, что ли?» — подумал Круз.
— Сними с него наручники, Руп, — попросил Кастильо.
Тичелли протянул сержанту руки. Тот снял с Ника браслеты и уставился на Круза.
— Все, сержант. Я позову тебя, — сказал инспектор Кастильо.
Сержант кивнул и скрылся за дверью.
Не вставая со стула, Кастильо смерил Тичелли презрительным взглядом. Парень молча стоял на месте и потирал запястья, затекшие от наручников. Голова его была опущена к полу.
Круз решил пока не прерывать, судя по всему тяготной для Ника, паузы. «Пусть его хвост подрожит», — подумал Кастильо.
Он молча встал и, заложив руки в карманы, прошелся туда-сюда по камере перед замершим Тичелли.
Если преступник просто боялся, то полицейский собирался с мыслями. Для того, чтобы отомстить за убитого Джекоба, Крузу так много надо было узнать...
Внезапно полицейскому надоело ломать комедию. Он вернулся к столу и пинком ноги подтолкнул один из стульев к Нику:
— Садись!
Тичелли послушно стал садиться. При этом Ник опасался, что Круз выбьет стул из-под него. Поэтому он придержал стул рукой.
Круз заметил этот жест, понял, чего опасается Тичелли, и на мгновение в его душе шевельнулось искушение так и сделать. Но Кастильо сразу же прогнал такие дешевые мысли.
Когда убийца опустился на стул, Круз рывком подскочил к нему и наклонился к самому лицу.
— Я знаю, у тебя был здесь комиссар Соммер, — сказал Кастильо. — Я также допускаю, что он попытался что-то пообещать тебе, как-то договориться с тобой...
Тичелли проглотил слюну. Он молча смотрел на инспектора. Взгляд у него был затравленный. Круз прошипел:
— Но если ты думаешь, он послал меня, чтобы я докончил то, чего он сам не успел сделать с тобой, ты ошибаешься. Мы с тобой ни о чем договариваться не будем!
— Я и не думал договариваться, — пробормотал Ник Тичелли. — Я просто так все скажу вам, мистер Кастильо. Я не хотел ничего говорить старику, а вам скажу.
— Да? — поднял брови Круз. — Ну что же, давай! Только помни, что меня это не разжалобит!
Ник кивнул.
Круз посмотрел на него внимательно и заметил, что на глаза преступника навернулись слезы.
— Господи, я сам не знаю, как это все могло так получиться, — заплакал Ник. — С этими наркотиками. Понимаете, мистер Кастильо...
Слезы Тичелли не вызвали никакой реакции у Круза. Он не раз видел, как ужасные преступники просто заливаются слезами, сидя вот так в камерах перед следователями.
Но настоящие слезы вызывали преступления, совершенные этими подонками.
— Продолжай, — сухо бросил Нику Круз. — Ты расскажешь мне, как это могло получиться?
— Да, — кивнул убийца и шмыгнул носом. — Это все Оскар Брюс. У меня был такой приятель, он и сейчас там где-то разгуливает...
Кастильо заинтересовался:
— Как-как ты говоришь? Оскар Брюс?
— Да!
— Расскажи-ка мне подробнее об этом Брюсе! — приказал Круз.
Тичелли посмотрел на полицейского широко открытыми глазами и затараторил:
— Это он меня приобщил к этой дряни! Мистер Кастильо! Я сперва даже и не хотел! — полные слез глаза наркомана просто сверлили умоляющим взглядом Круза Кастильо. — Его знаете, где можно найти? Нет?
У Тичелли перехватило дыхание. Он закашлялся, потом кончил кашлять так же внезапно, как и начал, и опустил голову на руки, судорожно ловя воздух открытым ртом.
Инспектору надоело ждать.
— Что же ты остановился? — язвительно спросил Круз. — Или ты думаешь, тебе здесь воды принесут? Может быть, ты у меня еще и сигарету попросишь?
Ник весь сжался, словно в ожидании удара.
— Говори, дальше! — крикнул Круз. — Я тут Соммеру и еще кое-кому обещал тебя не трогать... Но я могу и нарушить обещание!
— Мистер Кастильо, я вам все скажу, — тихо проговорил Ник. — Оскара Брюса найдете в подвале соседнего с моим дома. У моего дома номер семьдесят три, а я говорю о семьдесят пятом доме...
Круз опустился на край стола.
— Что там за подвал? — сосредоточенно спросил он. — Говори, я не люблю пауз...
— Там настоящая лаборатория... Оскар — один из рабочих. Он мне как-то говорил, над ними начальник — какой-то парень из Мексики.
— Что? — вскричал Круз.
Он припомнил один эпизод из недавней жизни и стал что-то соображать...
— Может быть, вы слышали, — продолжал Тичелли. — Этого парня зовут...
— Рикардо! — сказал Круз.
— Точно, Рикардо! — удивленно повторил Ник. — Так вы о нем знаете, мистер Кастильо?
— Так, что ты еще скажешь? — не отвечая на вопрос Ника спросил Кастильо.
— Оскар дал мне это дерьмо покурить, — затараторил Тичелли. — Я прямо обалдел весь, как впервые попробовал. Мистер Кастильо, я только сейчас понимаю, какой я был дурак, что послушал приятеля...
Круз скривил губы и с крайним презрением воскликнул:
— Слушай, кончай мне здесь!.. Ты не в церкви, а я не священник. Мне совершенно не интересно выслушивать исповедь... Расскажи, что знаешь про Рикардо. Если ничего не знаешь, то выкладывай все про Оскара.
— Знаете, мистер Кастильо, Рикардо там настоящую лабораторию устроил, — сказал Ник, понизив голос до шепота. — Точно, я правду говорю!
Говоря это, он кивал головой при каждом слове и все стремился заглянуть Крузу в глаза.
— Где?
— Да в этом подвале! Дом рядом с моим.
— Так, хорошо, — сказал Круз. — Это только одно место?
— Не думаю, — помотал головой Ник Тичелли. — Я как-то видел этого Рикардо. Он прямо в деньгах купается. С одной лаборатории такого не заработаешь...
— А конкуренты?
Тичелли задумался и пожал плечами.
— Их взял на себя Рикардо. Да, Рикардо всегда разбирался с конкурентами. Им никто не мешал...
— Конкурентов убирал Оскар?
— Что вы! — воскликнул Ник. — Оскар такими делами не занимается. Он просто рабочий. И еще ловит таких, как я. Конкурентами занимался сам Рикардо или кто-то, кого я не знаю, кому Рикардо давал задание.
— Где живет Рикардо?
— Это должен знать Брюс. Если вы поедете в этот подвал, я думаю, вы его прямо сейчас там можете застать.
— Вот как?
— Правда, правда! — Тичелли прижал руки к груди. — У них основная работа идет по ночам, но Оскар там еще работает кем-то вроде сторожа. Только дневного сторожа. Так что сейчас он там должен быть. У него там могут быть приятели, девочки... Ну, вы сами разберетесь, на месте.
— Как много может мне рассказать Брюс?
— Он знает довольно много, — сказал Тичелли. — Да, довольно много...
— А ты? Это же твой приятель! Он с тобой должен был делиться впечатлениями...
— Я не знаю, мистер Кастильо, я ничего не знаю, — стал отнекиваться наркоман.
Круз наклонился и выдохнул прямо в лицо Тичелли:
— Слушай, парень. Я здесь с тобой не шутки шучу. Ты долгое время общался с этими подонками. Ты наверняка должен знать больше, чем мне сейчас говоришь...
— Я не знаю ничего, мистер Кастильо, — дрожащим голосом отвечал Ник, неотрывно глядя Крузу в глаза. — Вы понимаете, это наркотики... Если Оскар при мне что-то и говорил, я половины не запоминал. Да и потом — какой он мне приятель? Он зелье мне продавал. Этот наркотик, это просто как ураган, черт возьми. Курнешь два раза — и уже в мозгах ни черта не остается... Понимаете, уже совершенно ничего не соображаешь, готов убить кого угодно...
Круз одним ударом выбил из-под Тичелли стул.
— Ты, ублюдок! — закричал Кастильо, теряя самообладание. — Ты мне тут откровенность не разводи. Мне плевать, что ты там чувствуешь, ты полицейского убил, понимаешь? Я тебя спрашиваю?
Оказавшийся на полу наркоман медленно принялся отползать в угол помещения.
— Ты убийца! — гремел Круз, надвигаясь на него. — Ты убил моего напарника, лучшего друга!
— Я не хотел! — кричал сквозь слезы в ответ Ник Тичелли. — Мне очень жаль...
— Тебе жаль? — лицо Круза даже перекосилось от гнева.
— Да, да! Я так бы хотел вернуть это все обратно, все изменить...
Слезы брызнули из глаз арестованного. Он закрыл рукой лицо и заплакал навзрыд.
Круз выпрямился, посмотрел на Тичелли и понял, 4to тот действительно ничего не знает.
Он постучал в дверь и, когда она открылась и зашел Руперт, приказал:
— Сержант, отведи его в камеру.
Дверь за арестантом давно закрылась, а Круз Кастильо сидел на стуле и думал о сведениях, которые ему сообщил Тичелли.
В общем-то, он сказал немного. Но это было уже кое-что. Опираясь на эти скудные знания можно было постепенно двигаться дальше.
И как это он угадал с Рикардо! Тесен свет. Круз вспомнил, что лицо нахального парня еще тогда, в баре, где они пили пиво с Джекобом и Мартином, ему не понравилось и показалось подозрительным. Он тогда еще предположил, что встретится с Рикардо в недалеком будущем.
Но кто мог знать, что это будущее наступит так скоро и что оно будет таким ужасным? Рикардо явился, хотя и косвенным, но все же виновником смерти Джекоба Мак-Клора.
Но только ли в смерти Мак-Клора повинен Рикардо? Круз помотал головой. Нет, на совести у этого подонка должны быть сотни, если не тысячи одурманенных людей, исковерканных судеб, загубленных жизней.
Остановить злодея — вот в чем состояла благородная, хоть и трудная задача.
И выполнить ее Круз решил обязательно. «Пусть даже для этой победы придется пожертвовать жизнью», — подумал Кастильо.
Вернулся сержант Руперт.
— Инспектор, судя по всему, вам он сказал что-то такое, что вас просто ошеломило, — предположил сержант.
Круз задумчиво посмотрел на него и кивнул.
— Да, парень, ты прав.
— А вот комиссар Соммер, который был тут до вас, ушел совершенно недовольный. Арестованный, судя по настроению комиссара, ничего ему не сказал.
«Комиссар, комиссар... — крутилось в мозгу Круза. — Ах, да! Соммер просил меня сразу после допроса зайти к нему и все рассказать. Якобы для обмена сведениями... Я, мол, расскажу тебе все, что узнал, ты — мне...» Круз усмехнулся.
«Как бы не так, старина Соммер! — подумал Кастильо. — Нет уж, от меня ты не дождешься никаких сведений. Для тебя, шеф, это дело при его успешном завершении — всего лишь очередная ступенька в продвижении вверх по служебной лестнице, а мне надо отомстить за друга».
— Вы так и будете здесь сидеть, инспектор? — поинтересовался сержант.
— Что? — отвлекся от своих мыслей Круз. — Ах, да. Я пойду, Руперт, спасибо.
Он медленно поднялся и вышел впереди сержанта из дверей комнаты допросов.
Находясь на коридоре, Круз вдруг услышал истошный крик:
— Мистер Кастильо! Я знаю, что вы меня слышите! Я честное слово не хотел этого! Честное слово!
Это кричал Ник Тичелли, стоя у дверей своей камеры. Он услышал звук шагов выходящего Круза и решил сказать свое последнее слово.
Круз нахмурился. Нет, с парнем все было кончено. Может быть, его суд и оставит в живых, учитывая, что убийство он совершил в наркотическом бреду, и что у Ника есть жена и двое детей... Но за это Кастильо не мог ручаться, к тому же он считал, что о таких вещах у него голова болеть не должна.
В конце концов, это область компетенции суда.
Мартин Гастингсон ждал Круза, стоя у окна и нетерпеливо покачиваясь на ногах. Он сразу обернулся на звук открываемой двери и был немало озадачен, когда увидел на губах Кастильо довольную улыбку.
— Что с тобой, Круз? — спросил Мартин. — Ты убегаешь, когда твое лицо перекошено от гнева, и возвращаешься в веселом настроении. Ты допросил его?
Круз бросил взгляд за прозрачную стену, туда, где сидел комиссар Соммер.
— Минуту, Мартин, — сказал Круз. — У меня есть здесь дельце. Потом мы поедем с тобой в одно место, и я тебе по дороге все расскажу!
Он оставил заинтригованного напарника стоять у окна и вошел в «кабинет» комиссара Джонатана Соммера.
— Ну что, Кастильо? — поднял глаза тот. — Заговорил Тичелли? Что он рассказал тебе?
Но довольная улыбка уже давно исчезла с лица Круза. Теперь концы его губ были опущены вниз, словно инспектор был чем-то сильно расстроен.
— Что молчишь? — настороженно спросил шеф. — Выкладывай все как есть, мы вместе примем решение...
Круз присел на пластиковый стул и отрицательно помотал головой.
— Нет, комиссар, я вас разочарую. Парень ничего не рассказал.
— Как так? — воскликнул Джонатан Соммер с почти натуральным изумлением. — Такого просто не может быть! Он что же, вообще молчал?
— Конечно, нет, — ответил Круз. — Однако, он только говорил, что был под воздействием наркотиков. Сказал, что у него просто отшибло вес мозги...
Комиссар Соммер кивнул. Видимо, арестант ему говорил те же слова.
— А он не сказал, кто ему продавал наркотики? — поинтересовался Соммер, и тут Круз Кастильо заметил, как у старика мелко-мелко начала подрагивать левая бровь.
«Ты придаешь такое большое значение этому вопросу?» — мысленно спросил Кастильо комиссара и в мыслях же ехидно усмехнулся.
— Тичелли сказал, что не помнит. Каждый раз это были новые люди, — соврал Круз. — Во всяком случае, он мне пообещал, что если он кое-что и вспомнит, то только в суде. Но не здесь...
Круз вздохнул.
— А вам он что сказал, комиссар?
Джонатан Соммер внимательно посмотрел на инспектора.
— Ты знаешь, сынок, ты добился тех же результатов, что и я, — сказал он. — Видимо, парню действительно нечего пока сказать, раз он тебе и мне сообщил примерно одно и то же. Что же, это понятно. Ему в тюрьме, естественно, никаких наркотиков не давали. У него сейчас просто голова может быть немного задурена. Знаешь, как бывает: голова кружится от того, что совершенно трезв...
— Ладно, — пробормотал Круз. — Тогда придется подождать, когда его мозги что-нибудь еще припомнят.
Но в душе он был страшно доволен, что ему удалось утереть нос Соммеру.
Круз поднялся со своего места.
— Шеф, я пойду, — сказал он. — Нам с Мартином пора выезжать на маршрут.
— Да-да, парни, — кивнул Соммер. — Действуйте. Круз повернулся и вышел в помещение инспекторов.
— Я наблюдал за тобой через стенку, — сообщил ему Гастингсон. — Но ты, негодяй, плотно прикрыл за собой дверь...
Круз улыбнулся.
— Можно подумать, что ты спать не будешь по этой причине. Ладно, я тебе скажу, что можешь не жалеть о том, что ничего не услышал.
— Почему?
— Да потому, что я ничего старику и не сказал.
— Как? — изумился Мартин. — Ты же явился сюда, будто миллион долларов в коридоре нашел. И шеф тебя не раскусил, не заставил выложить все?
— Надо уметь владеть своими чувствами, — тихо ответил Круз. — Ладно, напарник. Надевай свой пиджак и скорее поехали. А то вон, наш автомобиль кто-то уже угонять собирается...
— Где?! — заорал Мартин так, что Соммер за стеклянной перегородкой оторвал голову от бумаг и посмотрел в сторону приятелей.
Мартин кинулся к окну, чтобы посмотреть вниз на стоянку, но Круз схватил его за плечи и стал со смехом отталкивать назад.
— Давай, давай, не теряй попусту времени... — говорил он. — Если ты сейчас же соберешься, мы, может быть, еще догоним похитителей...
— А-а-а, ты пошутил! — протянул разочарованный Гастингсон.
Он снял со спинки стула пиджак, надел его и повернулся к Крузу.
— Ну, где твои похитители?
На лице Кастильо не осталось и тени улыбки.
— Возьми свой пистолет, Мартин. Да и запасная обойма не помешает.
— А что такое? — насторожился напарник.
— Тихо, — сказал Круз. — Я не хочу, чтобы старик догадался, что я что-то замышляю. Я тебе уже сказал, что расскажу все по дороге?
Мартин припомнил и кивнул:
— Да!
— Тогда пошевеливайся.
Гастингсон и Кастильо подошли к шкафчикам, где хранились их личные вещи и оружие. Мартин вытащил пистолет, несколько обойм к нему, засунул все это во внутренний карман пиджака.
— А ты сам? — обратился он к Кастильо. Круз похлопал себя по карману:
— У меня все свое с утра при мне!
— Хорошо, тогда поехали, — кивнул Мартин и устремился к выходу.
— Перестрелки я тебе не гарантирую, так что боюсь, ты будешь разочарован, — сказал Круз, когда они заняли места в патрульной машине.
Круз сел за руль, потому что он знал, куда надо ехать.
— Это равносильно предложению еще немного пожить на белом свете, — ответил Мартин. — А таким предложением разочаровать трудно.
Круз завел мотор и помчал машину по улице.
— А если серьезно, куда мы едем? — спросил Мартин.
Круз искоса глянул на него.
— К тому дому, где жил Тичелли, — ответил он. Мартин присвистнул.
— Ого! Неужели тебе Ник сказал что-то такое, отчего ты теперь гонишь по городу словно по первоклассному шоссе? Если гонишь — поставь мигалку, а то нас остановят и попробуют оштрафовать.
Круз покрутил головой.
— Нет, я хочу подъехать к дому так, чтобы никто не понял, что мы с тобой из полиции. А если точнее, то мы не буквально в этот дом, а рядом...
— Так, напарник, по-моему, пришло время рассказать, что тебе там Тичелли поведал! — воскликнул Мартин.
— Хорошо! — кивнул Круз. — Мы едем, чтобы взять одного типа, которого мне Тичелли и заложил. Его зовут Оскар Брюс и его мы найдем в подвале дома, что стоит рядом с домом Ника.
— Он что, сантехник? Круз рассмеялся.
— Нет, парень, там что-то вроде поточного производства наркотиков...
— Ого! — воскликнул пораженный Гастингсон. — Прямо в подвале?
— Так мне сказал Тичелли, — пожал плечами Круз. — Но я думаю, что скорее всего, они там могут только расфасовывать наркотики, делить их на малые порции, чтобы продавать в розницу. Таким, как Ник.
— Вот это более реально, — согласился Мартин. — И что, этим всем заправляет парень, фамилию которого ты только что назвал?
— Оскар Брюс?
— Да.
— Оскар только рабочий, заправляет там другой подонок, его имя Рикардо... Постой, ведь ты тогда был с нами! Точно, ты тогда нас и затянул в этот бар...
— Ты о чем? — недоуменно спросил Мартин.
— Ну и короткая же у тебя память, напарник, — покачал головой Круз. — Вспомни, как ты повел нас с Джекобом в бар. Гам ногами дрыгал такой парень, с черной шевелюрой... Помнишь, как его звали?
Мартин наморщил лоб.
— Рикардо... Это он?!
— Представь себе, — хмуро бросил Круз. Гастингсон некоторое время молчал, потом пробормотал:
— Не могу в это поверить... Неужели мир так тесен?
— Вот и я себе задавал этот вопрос, — ответил Круз. — Но Тичелли сказал, что его Рикардо — мексиканец.
— Тогда это он, все сходится! — воскликнул Мартин. — Тот танцор — мексиканец, и денег у него куры не клюют. Точно, это он!
Гастингсон возбужденно заерзал в кресле.
— Тише, машину развалишь, — бросил Круз. — Лучше подумай, как мы войдем в этот подвал...
— А что тут думать? — воскликнул Мартин. — Войдем, приставим пистолеты к их очумелым от наркотиков головам — и все проблемы!
— Ну, пистолет надо будет спрятать. Там наверняка охрана. Знаешь, посадят парочку у входа и договорятся о каком-нибудь условном знаке. Например, целоваться, когда приближается кто-нибудь посторонний или просто подозрительный...
— А что, если принять вид наркоманов? — предложил Мартин.
Круз искоса посмотрел на него.
— Это с твоей-то красной здоровой рожей? — ехидно спросил он. — Нет, парень, твое предложение не проходит. Если бы ты был бледным, изможденным, руки твои тряслись бы... Чтобы принять вид наркоманов, надо, как минимум, неделю быть этими самыми наркоманами. На что, сам понимаешь, никто из нас не согласится.
— Понятно, — сказал, ничуть не унывая, Гастингсон. — Тогда мы спросим Оскара, как будто его старые знакомые. Вот и все, что тут голову ломать! Пистолеты будут в карманах, машина — за углом...
— А ты ничего, — оценил умственные старания напарника Круз. — Соображаешь. Правда, тут и соображать-то было нечего...
— Ну, ты скажешь тоже - нечего... — обиженно протянул Мартин. — Слушай, — продолжал он, заметно оживляясь, — а почему ты думаешь, что нам повезет и что там вообще кто-то будет?
— Тичелли мне обещал, что, если я сейчас прямо поеду, я застану Оскара Брюса на месте. Он сказал, что они работают по ночам, а днем Оскар сторожит помещение и развлекается с приятелями... Так, напарник, внимание, мы подъедем туда через два перекрестка.
Круз собрался, внимательно глянул перед собой и потом покосился на Мартина.
— Сперва проедем мимо. Постарайся посмотреть внимательно, вот тот серый дом...
Он указал Мартину вперед пальцем, не отрывая руки от руля.
Гастингсон быстро кивнул.
— Я приторможу и проеду на малой скорости. Но так, чтобы они не подумали, что здесь что-то нечисто. Короче, я смогу ехать со скоростью миль двадцать в час, не ниже.
— Правильно, — одобрил Мартин.
— Там всего один подвал, — припомнил Круз. — Рядом с ним — вход в подвал. Посмотри, там должны торчать на улице соглядатаи. Только постарайся не крутить головой, лучше просто скоси глаза.
— Все нормально, Круз, — сказал Мартин и полез во внутренний карман пиджака, но не в тот, где лежало оружие, а с другой стороны. — Вот, ты только посмотри, у меня есть черные очки!
Круз прошипел:
— Хочешь поиграть в шпионов? Фильмов насмотрелся?
— Идиот, я дело говорю! — закричал Гастингсон. — Я их одену, и никто тогда вообще не заметит направление моего взгляда!
— Хорошо, — согласился Круз. — Я понял твою мысль, напарник. Так, а вот и этот дом... Не вертись, не вертись... Смотри, наблюдай...
Кастильо проговорил эти слова почти не разжимая губ. При этом он смотрел прямо перед собой, постаравшись принять отрешенный от окружающего вид. Его интересовала только дорога, и так должен был подумать любой, кто посмотрел бы в эту минуту на Круза.
Рядом на сиденье развалился Мартин в черных очках, которые он небрежно нацепил на нос. Лицо Гастингсона, как и Круза, было обращено вперед, но глаза под очками внимательно ощупывали каждый квадратный дюйм ничем не примечательного на первый взгляд двора.
— Я смотрю, Круз... Смотрю, — бормотал Мартин в ответ на слова Кастильо. — Не волнуйся, все нормально... Так, проехали!
Дом скрылся за поворотом.
Круз Кастильо перевел дух, сбросил скорость и остановился у тротуара.
— Ну, что ты видел? — спросил он у Мартина. Тот снял очки и, заботливо сложив их, сунул в карман пиджака.
— Точно, возле подъезда есть лестница вниз. Она начинается сразу на тротуаре. Также видел край двери.
— А люди? Кого-нибудь видел?
— Какие-то два парня сидели прямо на ступеньках и курили.
— Это они и есть! — уверенно сказал Круз. — Наблюдатели. Мимо них-то нам и надо будет проскочить.
— Проскочим, — ответил Мартин. — Давай, разворачивай автомобиль.
— А может быть, прямо здесь его оставим и обратно пешком пойдем?
Мартин оглянулся.
— Да ты что? Тут несколько кварталов. Хочешь, чтобы я пешком шел?
— Боишься мозоли натереть?
— Ладно, помолчи, напарник. Ты мог, кстати, и раньше затормозить, а если так далеко заехал, значит, просто струхнул.
— Кто это струхнул? — возмутился Круз. — Я?
— Ты, а то кто же!
Мексиканец завел машину, развернулся и, проехав два квартала, остановил автомобиль у самого дома номер семьдесят пять, за углом.
— Выходи, герой, — сказал Кастильо Мартину. — И не вздумай обвинять меня в трусости. Да, кстати, давай-ка запасемся фонариками...
Круз протянул руку под приборный щиток и достал два тонких круглых и продолговатых фонарика. Один из них отдал Мартину, второй взял себе.
Гастингсон включил свой фонарь. Лампочка светила очень мощно.
— Ого! — сказал Мартин. — Таким, пожалуй, можно даже ослепить...
— Можно! — подтвердил Круз. — Во всяком случае, лучше использовать его, чем пистолет!
— Абсолютно согласен с тобой, — кивнул Мартин. — Проверь свой!
Он показал на фонарик, который Круз уже почти спрятал в карман.
— А зачем его проверять? — отмахнулся Кастильо. — Я только вчера проверял. Все в порядке!
— Хорошо, — сказал Мартин. — Если ты так уверен, тогда можешь не проверять.
— Я готов, — подвел итог Мартин. — Ты, по-моему, тоже. Ну что, пойдем?
— Давай! — ответил Круз, и они вышли из машины. К подъезду полицейские подошли вразвалку, небрежной походкой молодых людей, у которых нет в это время особых занятий.
Когда с ленивой улыбкой глядя вперед Круз поставил ногу на ступеньку лестницы, ведущей в подвал и попытался начать спуск, путь ему преградила рука парня.
— Мистер, вы куда? — спросил юнец. Круз холодно посмотрел на парня.
— Мне нужен Оскар, дорогой, — сказал он.
— Оскар? — переспросил тот и растерянно посмотрел на своего напарника.
Второй наблюдатель лениво спросил:
— А он сам вас приглашал или как?
— Сам, — мотнул головой Круз так уверенно, что у парней не осталось и тени сомнения.
— Пропусти их, Том, — распорядился второй сторож. — Пусть идут, если не боятся ноги сломать...
Том отнял руку.
— Прошу вас, мистер, — картинно промолвил он.
— Спасибо, малыш, ты очень любезен, — ответил Круз.
Он обернулся к Мартину, который замер вверху:
— Пошли, что ли?
— А ты один не мог бы сходить? — вдруг ответил Гастингсон. — Позови его сюда, и все дела.
Круз с недоумением уставился на напарника.
«Что это за самодеятельность? — лихорадочно подумал Кастильо. — Что этот кретин задумал? Если это блеф, то играет он просто блестяще!»
— Ну ладно, Джонни, — сказал туг Мартин. — Я все-таки послушаю тебя на этот раз. Но только для того, чтобы не беспокоить нашего старого друга Оскара Брюса. И я тебе просто всю морду расквашу, если мой костюм будет чем-то вымазан...
У Круза отлегло от сердца. Он понял, что Мартин предпринял этот невинный розыгрыш с единственной целью выглядеть более натурально в глазах мальчиков, поставленных наблюдать за входом. «Хорошо, я ему выдам, когда все закончится, — подумал с раздражением Круз. — Он у меня будет знать как цирк устраивать».
Парни, не скрывая насмешек, выслушали слова Мартина Гастингсона и посторонились, давая ему пройти.
Круз спустился вниз первым и потянул на себя ручку двери, ведущей в подвал. Пахнуло сыростью.
— Как тут вообще можно находиться? — спросил вполголоса Кастильо у напарника, когда за ними закрылась дверь, отрезая их от внешнего мира.
Вокруг была непроглядная темень. Круз вытащил и зажег свой фонарик. Узкий луч света выхватил из темноты грязь, лужи, кучи строительного мусора на полу, какие-то коммуникации, трубы.
— Отлично! — шепнул напарнику Мартин. — Ты очень правильно поступил, что привел меня сюда. Теперь, чтобы нас не заподозрили, мне точно придется бить тебе морду, потому что я не сохраню в чистоте свой костюм.
— Это твои проблемы, Мартин, — огрызнулся Круз. — К тому же предупреждаю, что я буду защищаться. Тебя там никто за язык не тянул.
— Но, согласись, неплохо получилось, — самодовольно отметил Гастингсон и хмыкнул.
— Хотел бы я знать, куда же здесь идти? — спросил Круз, водя лучом света из стороны в сторону. — Да включи ты свой фонарь, ты что, батарейки беречь вздумал?
— Не беспокойся, я помню, что там аккумуляторы, — огрызнулся Мартин.
Он вытащил фонарь из кармана.
Два луча, перекрещиваясь и разбегаясь в разные стороны, метались по грязному подвальному помещению в поисках дальнейшей дороги.
— Знаешь, по-моему, надо просто прислушаться, — предположил Мартин.
— А это идея! — поддержал его Круз. — В таком случае, замри, постарайся даже перестать дышать.
Он выключил фонарь.
— Как, совсем? — сострил Гастингсон и выключил свой.
— Идиот, — покрутил головой Круз. — Попробуй не шутить сейчас и, в самом деле, помолчи...
Мартин затих, Круз тоже.
Прошла одна минута томительного ожидания, другая. Наконец, до ушей Кастильо донеслась какая-то тихая музыка. Круз с торжеством тронул Мартина за плечо.
— Я кажется, слышу...
— Тихо! — попросил Гастингсон. — Ага, я тоже!
— Это они! — сказал Круз.
Под сводами потолка подвала еле слышно летела мелодия рок-н-ролла. Осторожно ступая, Круз пошел в ту сторону, откуда, как ему казалось, доносились звуки. Луч фонарика помогал ему найти проход среди труб.
Мартин двинулся следом, высоко поднимая ноги и поминутно шепотом проклиная свою профессию полицейского.
— Все-таки, сколько здесь всякого дерьма! — удивился Гастингсон, споткнувшись очередной раз.
— Тихо, — шикнул на напарника Круз. — Нам лучше пока что не подавать лишних звуков. Неизвестно, как они нас встретят...
— Точно, — поддержал его Мартин. — А вдруг они там накурились, и будут действовать вроде Тичелли?
— Придержи язык за зубами, напарник, — строго одернул Гастингсона Круз. — Накаркаешь...
Мартин замолчал. Они прошли несколько шагов вперед в полной тишине.
Вдруг Гастингсон на чем-то поскользнулся. Он сердито зашипел и схватился за Круза руками, чтобы не упасть.
— Что такое? — спросил Кастильо.
— Крысы! — с отвращением сказал Мартин. Круз посветил ему под ноги. Луч света выхватил из темноты тушу раздавленного Гастингсоном мерзкого создания.
— Бр-р-р-р! — произнес Круз. — Слушай, возьми фонарь и свети себе под ноги. Я тебе не тетушка, с которой ты гуляешь по парку...
Мартин зажег свой фонарь и повел им вокруг. В одном месте луч упал на каких-то созданий, которые с писком разбежались в разные стороны.
— Их тут очень много, — сказал Круз. Мартин понял, что он видел крыс.
Звуки музыки стали доноситься более отчетливо. Впереди между труб мелькнула узкая полоска света.
Такая полоска могла означать только наличие впереди какой-то неплотно прикрытой двери.
И тут Круз мгновенно понял, как ему надо поступить. Он обернулся к Мартину и шепнул ему:
— Выключи фонарь!
— Вот не пойму, — заворчал Гастингсон. — Что такое? То включи, то выключи...
— Выключи и заткнись, — прошипел Круз. Мартин исполнил оба требования. Полицейские приближались к двери. Когда до нее осталось совсем немного, Круз дотронулся до груди Мартина рукой, что означало требование остановиться.
Полицейские замерли. Дверь скрипела, кто-то открывал ее с той стороны.
— Эй, Оскар! — вдруг громко крикнул Круз, стремясь подражать итальянскому акценту, с которым говорил Ник Тичелли. — Оскар Брюс!!!
— Кто там? — спросил чей-то голос.
— Оскар, это я, Ник, — продолжал кричать Круз. — Мне надо с тобой поговорить...
Впереди замолчали.
— Оскар, ты один? — спросил Кастильо.
— Нет, с ребятами, — ответил Брюс. — А тебе что, гак хочется покурить, что ты и дома не высидишь? Тебе здесь не страшно, а Ник?
Он захохотал, а Круз принялся думать, пойти ли ему вперед или попросить Брюса приблизиться. «Маловероятно, что Оскар вдруг пойдет навстречу, — подумал Круз. — Но попробовать все-таки надо».
— Оскар! — крикнул он. — Оскар, слышишь?
Дверь громко скрипнула и другой мужской голос произнес:
— Эй, старик, с кем это ты тут базаришь?
— Да тут Ник пришел, — произнес голос Оскара. — Курнуть ему хочется...
— Это какой такой Ник? — недоверчиво спросил незнакомый голос.
— Как какой Ник? — удивился Брюс. — Приятель, ты что, забыл Ника Тичелли? Он же недалеко отсюда живет, в соседнем доме!
— Ты что, в своем уме? — спросил незнакомец. — Ты мозги просуши, а то тут они у тебя заплесневели, сидишь целыми днями в подвале...
— Что ты язык распускаешь? — с угрозой в голосе произнес Оскар Брюс.
Круз стоял ни жив ни мертв. Он уже вытащил пистолет и приготовился к самому худшему.
— Кретин, нашего Тичелли ведь забрала полиция, — сказали Брюсу. — Он жену свою чуть не пристрелил, такое представление было... Так что тебе померещилось, не может тут Ник свободно разгуливать...
Круз напрягся и сжал рукоятку пистолета.
— Черт!!! — вдруг воскликнул за его спиной Мартин. — Крысы чертовы!!! Эта тварь укусила меня за ногу!
— Полиция! — заорал впереди Оскар Брюс. — Нас кто-то продал!
— Смываемся!!! — крикнул его спутник.
Неожиданно грохнул выстрел. Пуля пролетела совсем близко от Круза Кастильо и только чудом его не задела. «На голос ориентируются, ублюдки паршивые», — подумал Круз и выстрелил в ответ.
У него и Мартина было преимущество, которое заключалось в наличии фонарей, способных ослепить врага. Круз посветил фонариком вперед и увидел, как от двери врассыпную бросились какие-то люди.
Свет в комнате потух, музыка замолкла. «Они решили нас лишить ориентира», — мелькнуло в голове Кастильо. — Глупцы. Неужели до них еще не дошло, что мы их давно засекли?»
С той стороны были слышны довольно частые выстрелы. «У них как минимум три ствола, — подумал Круз. — А у нас только два... Ничего, мы еще посмотрим, кто кого...»
Но тут у Круза кончились патроны. В запале сражения он и не заметил, как расстрелял обе обоймы. «Так, у нас уже один ствол!» — с непонятным весельем подумал Кастильо и оглянулся на напарника.
Мартин стоял на одном колене и стрелял. Он не уворачивался от летящих навстречу пуль, безрассудно полагая, что неуязвим.
Внезапно его пистолет дал осечку. Гастингсон выругался и стал лихорадочно менять обойму. Руки у него тряслись. Наконец, обойма была на месте. Мартин радостно выругался и снова стал палить по преступникам.
Постепенно полицейских начали теснить. Круз подумал, что пришло время позаботиться о собственной жизни. «Ничего не поделаешь, силы оказались неравными, — довольно спокойно подумал Кастильо. — Вообще, я поступил как последний идиот, сунувшись сюда только с Мартином. Как мне не пришло в голову, что место, дающее столько доходов, будет охраняться ими очень и очень надежно...»
Но рассуждать теперь было поздно, надо было просто уносить ноги.
Вдруг к Крузу подскочил сзади Мартин и закричал в самое ухо:
— Слушай, их надо выманить на улицу!
— Что-что? — не поверил Круз.
Это был просто гениальный выход из положения!
— Они хорошо знают подвал, нам тут не помогут даже фонари, — объяснял Мартин. — А на улице они не отважатся из себя суперменов строить. Особенно, если мы подкараулим их у входа. Ведь они будут выходить по одному.
— Правильно, потому что дверь узкая! Воскликнул шепотом Кастильо. — Мартин, ты молодец!
— Я знаю, — спокойно ответил Гастингсон и выстрелил в чью-то тень, которая метнулась совсем близко от них.
Но незнакомец успел произвести свой выстрел на секунду раньше Мартина.
Напарник Кастильо вскрикнул. Душа Круза ушла в пятки. «Мартина задели», — подумал мексиканец.
Но он был безмерно удивлен, услышав знакомую отчаянную ругань.
— Мартин? — спросил Круз в темноте. — Как ты?
— Чепуха, друг! — ответил Гастингсон. Я думал, будет что-то более серьезное. Просто ухо оцарапало!
— Мартин, — снова сказал Круз. — Что? — отозвался Гастингсон.
— Прикрой меня! — попросил Круз и не дожидаясь ответа побежал назад, где если присмотреться, можно было увидеть чуть выделявшийся в полной темноте подвала контур входной двери.
Мартин, отстреливаясь, стал пятиться вслед за Крузом.
Кастильо вдруг налетел на чье-то тело, которое лежало поперек прохода.
— О Господи! — крикнул Круз и посветил фонариком в лицо лежащему.
У парня, который растянулся на полу, вся голова была в крови. Похоже, что он, как и Круз, стремился добежать до выхода, но тут силы оставили его, и он упал.
«А вдруг это Оскар? — подумал Кастильо. — Как жаль, что я не знаю его в лицо...»
Круз перетупил через незнакомца и побежал к двери.
Вот и светлый прямоугольник. Круз толкнул дверь и в одно мгновение оказался на улице.
Он сразу же встретился взглядом с обоими парнями, стоящими на стреме. Они слышали звуки подвального сражения, но, поскольку у них был приказ находиться на месте, что бы ни происходило, парни ждали результатов боя.
Ни секунды не раздумывая, Круз бросился по лестнице на юнцов. Ему удалось с ходу сшибить одного из парней на асфальт и хорошо двинуть ему под нижнюю челюсть. Лязгнули зубы.
Парень, который нарвался на удар Круза, покатился по тротуару и затих у стены дома.
Но его напарник в это время уже вытаскивал пистолет из кармана. Круз увидел перед собой черную дырочку на конце ствола и бросился на землю.
Пуля пролетела над ним и отбила кусок штукатурки от стены дома. Как только прозвучал выстрел, Круз перекатился влево и, вскочив на ноги, прыгнул на стрелявшего.
Тот попросту не был готов к такой прыти. Парень, по-видимому, полагал, что, тот, кто имеет пистолет, автоматически становится королем улицы.
— Сволочь, фараон! — кричал парень. — Я тебе сейчас мозги вышибу!
Круз разуверил его в этом. Ребром левой ладони мексиканец ударил парня по руке, державшей оружие. Таким образом, вторая пуля ушла в землю.
Одновременно правой рукой Кастильо заехал парню в то место, где начинается шея. Парень закатил глаза и начал падать на асфальт.
Круз заботливо подхватил его под мышки и аккуратно опустил на землю рядом с его поверженным товарищем.
Круз стразу схватил с асфальта потерянный преступником пистолет и проверил обойму. Она была полной за исключением тех двух патронов, которыми парень тщетно пытался попасть в инспектора Кастильо.
Теперь Круз снова был вооружен. Он был готов вступить в перестрелку и помочь Мартину.
Тут Кастильо перевел дух и подумал: «Пора уже и Мартину появляться из подвала. Путь я ему полностью расчистил, не хватает только оркестра...»
Но Гастингсона не было. Круз уже начал было волноваться и стал спускаться по лестнице к двери подвала, как вдруг она отворилась, и на пороге показался Мартин.
Он тянул на себе раненного бандита.
— Что ты так долго? — спросил Круз. — И почему его тащишь?
— Так ведь ранен, — кивнул на бандита Мартин.
— Хорошо, — сказал Круз. — Поднимайся быстрее, а то тебя заденут. Положи его где-нибудь и становись рядом. Будем держать дверь под прицелом...
Мартин оттащил раненого и положил на траву. Слова Круза Гастингсон слушал со все возрастающим удивлением.
Наконец, он встал и прервал напарника:
— Эй, Круз... Какую дверь мы должны держать под прицелом?
— Как какую? — не понял Круз. — Эту! Он показал пистолетом на вход в подвал.
— А зачем? — спросил Мартин.
— Ты что, с ума сошел? — закричал Круз. — Издеваешься надо мной? Там же полно вооруженных наркоманов! Отойди, они сейчас выскакивать будут, да так, что только успевай ловить!
Но Гастингсон вместо того, чтобы отойти в сторону, вдруг опустился на асфальт прямо на том месте, где сидел.
— Никто не выйдет, Круз, — сказал Мартин.
— Что ты говоришь? — удивился Круз. — Как это — никто не выйдет?
Мартин развел руками.
— Вот так! — сказал он. — Мы их перестреляли всех!
— Что? — не поверил своим ушам Кастильо. — Это правда?
— Да, кивнул Мартин. — Мне сказал этот, — он кивнул на вынесенного им преступника. Он мне сказал, что они даже не успели отойти далеко от дверей той комнатушки... Мы их всех уложили, всех...
— Сколько их было?
— Пять человек.
Круз присвистнул от удивления.
— Ничего себе!
— Пистолеты были у четверых. У этого — он снова кивнул на лежащего на траве, — оружия не было. Пока я его тащил сюда, он мне сказал, что просто пришел в подвал прямо перед нами. Судя по всему, он пришел туда, чтобы купить очередную порцию наркотика. Он просто ошалел, когда стрельба поднялась.
— А Оскар? Где Оскар Брюс? — закричал Круз Кастильо. — Мы же пришли сюда из-за него. Он нас должен был вывести на Рикардо. Где Оскар?
Страшное волнение охватило Круза. Он подошел к раненому и встретился с его жалобным взглядом.
— Отвечай, где Брюс, — потребовал Круз и нетерпеливо потряс преступника за плечо.
Тот застонал.
— Мистер, его же убили, — проговорил парень. — Он лежит там внизу, поперек прохода, который ведет к двери. Оскар сразу побежал к выходу, как началась перестрелка. Он знал окружной путь...
— Подожди, подожди, — остановил парня Круз. — Но кто мог убить Брюса за нашей спиной?
Кастильо обернулся к Мартину и недоуменно посмотрел на него.
— Очень просто! — сказал Мартин. — Брюса настигла пуля одного из его дружков. Вот так! Стреляли в нас, попали в него!
Круз кивнул. Это предположение все расставляло на свои места. Мартин, судя по всему, предположил правильно, ведь пули вокруг полицейских летали просто как мухи.
Весьма вероятно, что одна из них пролетела над головами опустившихся на колени полицейских и нашла свою цель.
— Хорошо, что по крайней мере этот парень остался в живых, — сказал Круз Мартину. — У нас есть надежда, что он что-то знает о Рикардо...
— А мы прямо сейчас и спросим, — предложил Гастингсон. — Эй, ты, — обратился Мартин к лежащему, — Рикардо знаешь?
— Рикардо? — парень недоуменно покрутил головой и застонал. — Нет, мне это имя ничего не говорит...
— Что? Ты с нами шутить вздумал? — закричал Мартин и придвинулся к раненому, чтобы дать ему пощечину.
— Не надо, — остановил его Круз. — Разве ты не видишь, что это простой кролик. Ничего он не знает. Такие знают только тех, у кого покупают наркотик. Преступники сами избегают знакомить потребителей своего товара с начальством...
Мартин, тяжело дыша, снова встал на ноги.
— Похоже, мы упустили свой шанс, — вздохнул Круз. — Конечно, мы попробуем устроить очную ставку между этим, — он кивнул на парня и Тичелли. Однако, я сомневаюсь, что это что-то даст.
Гастингсон кивнул и добавил:
— Да, мне кажется, в лучшем случае, Тичелли обнаружит, что парень с соседнего двора тоже оказался наркоманом. И все, большего мы не узнаем...
— Но не забывай, Мартин, — сказал Круз. — Нам нужно не только знать, где можно найти Рикардо, нам ведь надо что-то конкретное против него. Какой-то компромат. Только тогда мы сможем его засадить за решетку, и Джекоб будет отомщен. Но Рикардо, судя по всему, очень хитер, и достать его будет нелегко...
— Но мы постараемся? — воскликнул Гастингсон. Круз поднял на него глаза и увидел, что напарник улыбается.
— Да, Мартин, — Круз улыбнулся в ответ. — Мы с тобой постарается. А теперь давай займемся этой горой трупов и полутрупов. Надо связаться с участком, пригнать сюда нашу машину, погрузить арестованных. Здесь у нас один, да еще там, — он показал за спину, — лежат двое без сознания. По-моему, у нас снова только две пары наручников. Кто на этот раз пожертвует галстуком?

ГЛАВА 11

Происшествие в луна-парке. Круз уходит из дома. Откровенный разговор с напарником. Если женщина виновата — извинись перед ней. Идеальная пара. Откровенность Гастингсона. Мартин небезразличен Линде. Что делать с детьми? Зеленый свет.

Круз настоял, чтобы они все вместе в ближайшее воскресенье пошли в луна-парк.
Линда поначалу не была в восторге от предложения Круза. Она никак не могла забыть того, как молодой человек последний раз водил ее в ресторан. Что касается девочек, то они приняли идею Кастильо с неподдельным воодушевлением и просто заставили «тетю Линду» согласиться.
В парке было весело, гремела музыка, работали разные аттракционы. Девочки задерживали взрослых практически у каждой карусели, заставляя покупать билеты.
Круз шел, неся на плечах маленькую Санни. За ними следовали, переговариваясь и смеясь, Линда с Элли и Мегги.
— Дядя Круз, дядя Круз! — закричала сзади Мегги. Круз обернулся осторожно, чтобы Санни не слетела с его плеч.
— Что, милая моя?
— Купи нам мороженое, дядя Круз!
— Хорошо, малышка, я всем куплю мороженое, — ответил Круз и посмотрел на Линду.
Но та отвела взгляд.
Круз вздохнул и спустил Санни на землю. Девочка хныкала и возмущалась, но Круз сказал ей:
— Санни, имей же совесть. Ты неплохо отдохнула на моих плечах, пройди немного своими ногами. Дай и мне отдохнуть. Я ведь тоже устал. Не хочешь же ты, чтобы я попросился к тебе на плечи?
Такое неожиданное предложение рассмешило маленькую девочку. Она звонко захохотала и подбежала к сестрам:
— Дядя Круз хочет сесть мне на плечи!
Девочки в ответ захихикали, а Линда нахмурилась:
— Что это еще такое, не выдумывай, Санни.
— Правда-правда, он сам мне только что об этом сказал?
— Если он тебе такое сказал, то ты тогда не повторяй глупостей! — отрезала Линда.
«Какая она злая, — раздраженно подумал Круз. — Могла бы успокоиться хоть по случаю воскресенья!» Он достал деньги и подошел к мороженщику.
— Пожалуйста, четыре порции, — попросил Круз. Держа мороженое в обеих руках, Кастильо вернулся к Линде и девочкам. Малышки быстро расхватали свои порции.
— А это мороженое кому, дядя Круз? — спросила Мегги. — Тому из нас, кто лучше всех слушается?
— Это мороженое тете Линде! — сказал Круз. Линда посмотрела на Кастильо первый раз за весь день. Губы ее тронула кривая улыбка.
— Мне? Спасибо, я не говорила, что хочу мороженого...
Круз разозлился. Уже давно могла она перестать демонстрировать обиду!
Кастильо пожал плечами и сказал, обращаясь в пространство:
— Что ж, тогда я сам с удовольствием съем его...
Девочки смотрели по сторонам и ничего не поняли.
— Тетя Линда, — сказала вдруг Мегги, — мы с тобой не катались еще на той карусели!
Мегги показала пальчиком на карусель с фигурками различных лесных зверей, на которые дети садились
— Ой, Мегги, — сказала Линда. — Это опасная карусель. Я не знаю, можно ли на нее посадить Санни.
— А я с Санни пойду и посмотрю на клоунов, — нашелся Круз. — Санни, ты хочешь посмотреть на клоуна?
— А что такое клоун, дядя Круз? — спросила малышка.
— Не что, а кто, — поправил ее Круз. — Это такой очень веселый дядя, он стоит там, где играет музыка, на нем разноцветная одежда, и он веселит детей...
— Ой, хочу посмотреть на клоуна, хочу посмотреть на клоуна! — закричала Санни и захлопала в ладоши.
— А мы пойдем покатаемся на карусели, — сказала Мегги.
Она потянула Линду за руку.
— Тетя Линда, пойдем покатаемся, а Санни будет с дядей Крузом!
Круз ожидал, что Линда одарит его хотя бы благодарным взглядом, но девушка опять-таки сделала вид, что просто не слышала предложения Круза.
Зато Элли сказала ему:
— Молодец, дядя Круз, ты отлично придумал! Кастильо подмигнул ей.
Элли, Мегги и Линда прошли к карусели. Туда как раз запускали новых людей. Девочки уселись верхом на чучело канадского лося с большими раскидистыми рогами, Линда стала рядом с ними.
Служащий включил двигатель, карусель завертелась.
Круз и Санни некоторое время наблюдали как катаются девочки и Линда. Потом Санни напомнила:
— Дядя Круз, а как же клоун?
Круз улыбнулся и посмотрел вокруг.
— Пойдем, милая! — сказал он. — Вот он!
Высокий клоун в клетчатой потешной одежде, в рыжем парике стоял в толпе окружавших его детей и взрослых и сворачивал из надувного шарика фигурку медвежонка.
У клоуна был огромный ярко-красный нос и длинные штиблеты на ногах.
— А, дядя Круз, я поняла, — сказала Санни. — Клоун — это дядя с таким красным носом.
Они подошли поближе и присоединились к зрителям, стоявшим вокруг рыжеволосого обладателя шариков.
— Совершенно верно, — сказал Круз. — Посмотри, Санни. У клоуна есть такой нос, и, кроме того, у него обычно бывает много воздушных шариков, из которых он делает разные фигурки и потом дарит их детям.
— Он и мне может подарить такой шарик? — спросила девочка.
— Ясное дело, может, — кивнул Круз, — тебе хорошо видно?
— Да, — сказала Санни.
Она держала Кастильо за руку и стояла рядом с ним. Клоун неожиданно протянул только что сделанного надувного медвежонка прямо маленькой Санни.
— Возьми, — потешным голосом объявил он. — Это тебе мой подарок!
Не веря своему счастью, девочка протянула руку и приняла из рук клоуна медвежонка.
Смотря на него широко открытыми изумленными глазами, Санни прижала надувную фигурку у своей груди.
— Осторожно, — предупредил ее Круз. — Он может лопнуть!
— Хорошо, я осторожно, дядя Круз, — пообещала девочка и спросила: — А еще этот клоун может мне что-нибудь подарить?
— Не думаю, — ответил Круз.
— Почему?
— Ему надо что-то дать и другим детям. Ведь всем хочется получить свой подарок, правда?
Санни сосредоточенно кивнула. У нее был такой вид, словно она что-то задумала.
Однако, Круз не придал этому значения. Беспечно отпустив руку ребенка, он сказал девочке:
— Слушай, держи шарик обеими руками, ладно? А то он улетит! Только не отходи от меня ни на шаг!
Санни согласно опустила голову. Круз спокойно выпрямился и посмотрел на клоуна. Тот сворачивал очередную фигурку и при этом отпускал различные шуточки. Дети вокруг смеялись.
Смеялся и Круз. Желая повторить для Санни одну шутку он опустил голову и вдруг вздрогнул.
Девочки рядом с ним не было. Круз оглянулся вокруг, но нигде не увидел малышки.
Его прошиб холодный пот. Он сразу вспомнил о «киднэппинге» — похищении детей с целью получения выкупа. Но в следующую минуту Кастильо помотал головой и бросился искать девочку среди гуляющих.
Круз метался от аттракциона к аттракциону. Вокруг были толпы детей, но Санни он нигде не видел.
Спросив у нескольких женщин не видели ли они маленькой девочки с воздушным шариком в виде фигурки медвежонка в руках и получив отрицательный ответ, Круз испугался по-настоящему.
Ом подбежал к карусели, которая все еще кружила Элли, Мегги и Линду и закричал:
— Линда! Линда! Санни потерялась!
Он слышал, как девушка взвизгнула и попыталась соскочить прямо с кружащейся карусели на землю.
Круз подскочил к служащему и заорал ему на самое ухо:
— Остановите карусель! Сейчас же остановите карусель!
Изумленный работник луна-парка нажал на кнопку, и аттракцион остановился.
Только чудом при этом Линда не упала. Она соскочила на землю и, минуя Круза, побежала в толпу.
Круз обернулся в растерянности. «Надо забрать с карусели Мегги и Элли, не хватало, чтобы еще и они пропали!» — подумал Круз.
Он почти сразу увидел девочек в толпе выходящих с карусели. Девочки сразу ухватились за его руки.
— Дядя Круз! — спросила Элли. — А что это ты там кричал тете Линде? Почему она спрыгнула с карусели и куда-то побежала?
Круз растерялся.
— Э-э-э... Понимаешь, Элли, Санни потерялась. Я и сказал об этом тете Линде...
— Что? — закричала старшая девочка.
Она вырвала руку и стала напротив Кастильо с видом судебного прокурора.
— Ах вот как, дядя Круз? Вот как? — Вы даже за Санни не смогли присмотреть? Это просто ужас какой-то! Вы не знаете, что за маленькими детьми надо смотреть!
Элли круто повернулась и, широко ступая, пошла прочь от Круза и Мегги.
— Элли, вернись! — воскликнул Круз. — Мы не хотим еще и тебя разыскивать потом!
Девочка как будто и не слышала. Круз на секунду растерялся. Что делать? Кричать девочке вдогонку, оправдываться за свое невнимание? Было как-то неловко оправдываться перед ребенком. Броситься за Элли? Но за его руку крепко держалась Мегги.
Наконец, Круз решился. Он наклонился к Мегги и серьезно произнес:
— Милая, стой здесь. Стой и только об одном тебя прошу, не сходи с этого места. Я сейчас.
Не давая девочке опомниться, Круз бросился и уже через секунду вернулся, держа за руку упирающуюся Элли.
— Я сейчас кусаться буду! — кричала та. — Что вы себе позволяете? Я не люблю вас!
Девочка внезапно остановилась и заплакала. Она не предпринимала больше попыток вырваться у Круза из рук. Она плакала навзрыд, во весь голос. Плечи ее дрожали, крупные слезы текли по щекам.
— Что вы сделали с моей сестрой, — говорила сквозь плач Элли. — Уйдите, вы гадкий, гадкий. Я вас совсем не люблю.
У Круза защемило сердце от такого проявления детской обиды. Но он твердо решил не выпускать из рук ни Элли, ни Мегги, пока не вернется Линда.
— Элли, не плачь, — утешала сестру Мегги, — тетя Линда найдет Санни. Вот увидишь, она найдет обязательно.
Элли на момент перестала плакать и проговорила, размазывая слезы по щекам:
— Ты еще маленькая, Мегги. Ты ничего не понимаешь.
— А вот и нет, а вот и нет! — вдруг радостно затараторила малышка. — Смотри, Элли, и ты, дядя Круз! Вот Санни! Вот!
— Где? — удивился Круз и посмотрел туда, куда пальчиком указывала девочка.
Всхлипывающая от волнения и только что пережитого страха Линда несла Санни, прижав ее к груди.
— Ну, тетя Линда, не надо, почему ты испугалась, — пробовала утешить ее Санни.
— Где она была? — спросил Круз.
— Ты сказал, дядя Круз, что каждый клоун подарит мне по шарику, вот я и пошла к другому клоуну, — ответила девочка и добавила с торжеством в голосе: — Вот, посмотри, какой зайчик!
Тут только Круз заметил, что в руках у малышки появился второй шарик. Она с гордостью протянула его Крузу. Это был маленький симпатичный зайчик, сделанный точно таким же способом, как и медвежонок.
Линда поставила девочку на землю и сказала:
— Круз, ты не человек, а просто какое-то чудовище! Это еще счастье, что я ее с карусели заметила.
Она погладила всех девочек по головам и произнесла:
— Пойдемте домой, малышки, ладно? А то я жутко устала.
— Но тетя Линда! — попробовала возразить маленькая Санни. — Я не всех клоунов обошла! У меня только медвежонок и зайчик, а я хочу и лисенка, и волка, и...
— Подожди, подожди, Санни, — шутливо поднял руки вверх Круз. — Остановись, потому что если ты этого не сделаешь, другие дети останутся без шариков.
— В самом деле, Санни, так же нельзя, — сказала Элли. — Мы все так за тебя волновались. Пойдем домой. Тебе пора обедать и спать.
— Не хочу обедать! Не хочу спать! — закричала маленькая девочка.
— Она устала, — сказала Элли. — Возьми ее на руки, тетя Линда.
— Давайте, я возьму Санни, — предложил Круз и протянул к малышке руки.
— Нет! — воскликнула Линда и выхватила Санни из-под носа Кастильо. — Хватит, ее понесу я. Ты уже отличился сегодня...
Вечером, после того как девочки заснули, Круз зашел на кухню к Линде.
Тебе завтра надо на работу, — проговорил он. — Так вот, незачем вызывать миссис Кроуфорд. Если хочешь, я могу отпроситься и посидеть С девочками...
Линда презрительно посмотрела на него.
— Ты можешь не беспокоиться, Кастильо, — сказала девушка. — Я забыла тебе сказать, что взяла отпуск, — Линда объявила об этом таким тоном, будто говорила Крузу, что она его сейчас убьет. — Теперь, получается, ты мне и не нужен...
Круз присел ошеломленный.
— Мне что же, можно идти на все четыре стороны, раз я тебе не нужен? — спросил он.
— Ну зачем же так? — спокойно сказала девушка. Ее глаза источали вокруг себя самый настоящий холод.
— Я говорю о твоей работе. Ты можешь теперь хоть ночевать там, — продолжала Линда. — Я как-нибудь управлюсь одна. Если, конечно, у тебя хватит благородства не выгонять меня с девочками на улицу из твоей квартиры, которую ты так не хочешь ни на что менять...
— Хватит ли у меня благородства? — переспросил Круз, поднимаясь с места. — Хватит! И если ты так хочешь, я тебе скажу, что у меня благородства хватит и на то, чтобы дать тебе пожить спокойно.
— Ну-ну, продолжай, — сказала Линда, — что же ты замолк?
Круз разъяренно посмотрел на нее.
— Я пожалуй, в самом деле уйду. Поживи одна. Ты этого добивалась всеми своими словами и поступками. Тебе, кажется, вообще не нужен такой мужчина как я! Тебе нужен другой, хозяйственный, семейный! Домработник!
— Ты угадал, — сказала Линда. — Мне не нужен такой как ты, у которого всегда на первом месте работа. Иди куда хочешь, Кастильо. И прежде чем вернуться, научись жить вместе с семьей. Кстати, на твоей работе тебе есть у кого поучиться.
— У кого же? — зловеще протянул Круз.
— У твоего напарника, Мартина Гастингсона! — ответила Линда.
Она ответила так и сразу же пожалела о том, что произнесла в запале это имя. «Ведь Круз может насторожиться, я называю Мартина далеко не первый раз...»
Но в следующую минуту Линда приободрилась. «А какая, в сущности, теперь разница? — подумала она. — Ведь Кастильо собрался меня покинуть. Теперь можно называть имя Мартина хоть десять раз подряд».
И чтобы показать себе свою смелость, Линда еще раз произнесла:
— Да, Круз, поучись у своего напарника Мартина Гастингсона! Если честно, то за кого бы я вышла замуж с большой охотой — так это за него!
«Хоть догадывается сейчас Круз, что я говорю правду?» — мелькнуло в голове девушки.
После этих слов весь запал Линды вдруг пропал. Она как будто потухла. Без сил девушка опустилась на табуретку и посмотрела на иол.
Но Круз не заметил изменения ее состояния.
— Ну хорошо, милая, — слишком спокойно сказал Кастильо и поднялся. — Ты все сказала, я вижу. А я все внимательно выслушал.
Он молча нашел в прихожей свой пиджак, надел его и открыл входную дверь.
— Поживи одна, подумай. Может быть, нам и не стоит продолжать наше совместное существование. Пока!
Сказав так, Круз захлопнул дверь и не спеша стал спускаться вниз по темной лестнице.
Выйдя на улицу, Кастильо посмотрел на участок усыпанного звездами неба, который был виден между высотными домами и подумал: «Если она думает, что я вышел на полчаса и сразу же вернусь — она ошибается. Я легко найду какой-нибудь отель, где можно переночевать. К счастью, ключи от машины я догадался взять с собой».
Круз похлопал себя по карману и облегченно вздохнул, услышав тихий звон связки автомобильных ключей.
Круз шел по улице в полицейский участок. Он торопился, часы показывали, что он здорово опаздывал. Полицейские к этому времени уже должны были разъехаться по маршрутам патрулирования.
«Что сейчас делает Гастингсон? — подумал Круз. — Ожидает меня на виду у шефа или же догадался сесть в автомобиль?»
Подойдя к зданию полицейского участка, Круз внимательно посмотрел на стоянку патрульных автомашин и от души его отлегло.
Мартин сидел в автомобиле, и, хотя он не смотрел по сторонам, было заметно, что Гастингсон волнуется.
Он смотрел в одну точку и нервно постукивал при этом по приборному щитку костяшками пальцев.
Круз подошел к машине и постучал Мартину в окно.
Гастингсон посмотрел на напарника, кивнул и показал ему на пустое место рядом с собой.
— Ты что такой хмурый? — поинтересовался у Круза Мартин, когда Кастильо сел в машину. — Что-то случилось?
— Случилось, — нехотя кивнул Кастильо, занимая место рядом с водителем.
Он не имел обыкновения рассказывать посторонним о своем душевном состоянии, однако почему-то сегодня ему захотелось приоткрыть завесу.
— Что? — спросил Мартин.
— Да так, поссорился с Линдой.
Гастингсон вырулил на дорогу и, только когда автомобиль набрал скорость, спросил:
— Вот как? Ну и ну. Такая девушка.
— Девушка-то классная, Мартин. Только характеры у нас с ней не очень схожи.
— Почему?
— Она женщина, похоже, этим все сказано.
— Но мужчины испокон веков живут с женщинами, Круз, и не жалуются.
— Нет, Мартин, они жалуются. Однако, не так громко, чтобы их жалобы были у всех на слуху.
— Так что, - сказал Мартин, — твоя Линда довела тебя сейчас до такого состояния, что ты готов пожаловаться на нее?
Круз мучительно поморщился.
— Нет, Мартин, я не жалуюсь. Я, по правде говоря, не знаю, может быть, больше основания жаловаться у нее на меня, чем у меня на нее.
— Что-то мудреное ты сейчас сказал, я не пойму.
— Что ж тут непонятного, — вздохнул Кастильо. — По-моему, все предельно просто. Она утверждает, что виноват я...
— А как считаешь ты сам? Круз надолго замолчал.
— Она говорит, что я совсем не умею обращаться с детьми... Наверное, она права. Ведь у меня же никогда не было детей, где же я мог научиться?
Круз быстро глянул на Мартина, ожидая насмешек и острот по поводу своего признания.
Однако, Гастингсон внимательно смотрел на дорогу и спросил, нисколько не изменившись в лице:
— Речь идет о девочках Джекоба?
— Да, — кивнул Круз.
— А как же сама Линда? — удивился Мартин. — Она же, насколько я помню, тоже не имела детей...
— Тут другое дело, — ответил Круз. — Линде дано это от природы. Она женщина, и этим, опять-таки, похоже, все сказано.
Мартин подумал, что сам бы он не испытывал никаких затруднений в общении с детьми, да еще если воспитывать их с такой девушкой, как Линда Дайал.
Вслух, естественно, юноша ничего не сказал.
— Слышишь, Круз? — спросил Гастингсон погодя. — Так ты что, серьезно поссорился с Линдой?
— Да, — ответил Кастильо. — Она сказала, чтобы я шел на все четыре стороны и домой больше не являлся.
— Что, так прямо и сказала?
— Ну не так прямо, но ясно дала понять...
— И что же ты намерен делать? Круз пожал плечами.
— Подожду до вечера, а там видно будет. Он решил умолчать, что ночевал в гостинице.
— Но как она могла выгнать тебя из твоей же квартиры? — вдруг дошло до Гастингсона.
— Ну, это не совсем так, — поморщился Кастильо. — Я скорее, сам ушел. Когда у тебя живут трое детей, относишься к квартире вовсе не так, как если бы ты один в ней жил. Понятно?
— Вполне, — ответил Мартин. — Я понимаю тебя, я бы сам так думал.
Он немного помолчал, потом продолжил:
— Знаешь, Круз, может быть, тебе сейчас будет неприятно слышать, что я скажу, но ты потерпи...
— Да чего уж там, говори, — сказал Круз.
— Мне кажется, что виноват действительно ты. Просто не бывает случаев, когда виновата женщина. Если женщина не права — извинись перед ней. Слыхал такую пословицу?
— Слыхал, — ответил Круз. — Ты что же, считаешь, что она подходит в моем случае?
— Она подходит для любого случая. Я думаю, Круз, что тебе нужно бы поступить именно так, как утверждает эта пословица...
— В самом деле? — Круз задумался. — Нет, Мартин, не думаю, что у меня это получится.
— Но я бы поступил именно так, — начал снова убеждать его Мартин.
— Слушай, напарник, я тебе не сказал всего, — перебил Мартина Круз. — Условием примирения Линда выдвинула то, что я подаю рапорт об увольнении из полиции...
— Так за чем же дело стало? — искренне удивился Гастингсон. — Напиши такой рапорт. Что может быть проще? Я давно собираюсь это сделать...
— Но почему же тогда не делаешь?
— Жду конца месяца, — пошутил Мартин. — Что касается меня самого, то это вопрос решенный, мне только нужен какой-то толчок, чтобы это сделать.
— Конец месяца будет таким толчком?
— Пожалуй... — ответил Гастингсон. — Ох, черт!
Причиной этого внезапного выкрика послужило то, что какая-то девушка, переходившая улицу перед носом их машины, внезапно замешкалась на самой середине улицы.
Мартин был вынужден ударить по тормозам, после чего резко включил сирену.
Девушка дернулась и резко побежала к тротуару. Буквально через несколько секунд она уже успела туда убраться, но ее при желании можно было легко догнать.
— Ходят тут всякие... — проворчал Мартин. — Ну что, штрафанем эту козочку?
— Да ну ее! — поморщился Круз. — Мы не дорожная служба...
— Ну ладно, — согласился Мартин и выключил сирену. — Хорошо еще, что улица пустая, и за нами никого не было, — он посмотрел в зеркало заднего вида. — А то бы нас солидно припечатали сзади!
Мартин завел заглохший двигатель и медленно тронулся с места.
— О чем мы с тобой говорили? — спросил Мартин.
— А стоит ли продолжать? — сказал Круз, посмотрев на него. — Все равно наш разговор ни к чему не приведет.
— Почему? — удивился Гастингсон. — Если честно, я не теряю надежды научить тебя кое-чему...
— Спасибо, — усмехнулся Круз. — Но, уверяю тебя, это лишнее.
Кастильо подумал вдруг, что Мартин и Линда создали бы вместе идеальную пару. «Фу ты, черт, что за наваждение», — помотал головой Круз.
Но минуту спустя эта мысль вернулась к нему, и против своей воли Круз стал думать, почему он так решил.
«Наверное, потому, что Мартин подходит Линде по ее основному требованию. Он просто мечтает перестать быть полицейским! Они с Линдой прекрасно мечтали бы об этом на пару, а потом Линда просто бредит тем, чтобы я открыл собственное дело. Тут опять-таки, Гастингсон ей подходит».
Круз внезапно вспомнил, как менялся голос и взгляд Мартина, когда он говорил при Крузе о Линде.
«Черт побери, а не влюблен ли Гастингсон в эту девушку?» — подумал Круз. Абсурдность этой мысли заставила его улыбнуться.
— Чего смеешься? — спросил Мартин, как раз в этот момент скосивший глаза и посмотревший на напарника.
— Да так, — весело произнес Кастильо.
Он вдруг решил рассказать о своей мысли Мартину. «Посмеемся вместе», — решил Круз.
— Я подумал, что тебе, судя по всему, очень нравится Линда, — сказал Круз.
Мартин неожиданно смутился. Круз посмотрел на него и увидел, что парень покраснел.
— Если ты, Круз, думаешь, что между нами что-то было, то, уверяю тебя, ты крупно ошибаешься, — вдруг произнес Мартин совершенно серьезным голосом.
«Ого!» — пронеслось в голове Круза. Для него это было совершенно неожиданно. Похоже, он попал в самую точку, его мысль вовсе не была абсурдной.
— Это уже интересно, приятель, — осторожно проговорил Круз, внимательно глядя на профиль напарника. — Извини. Я не думал, что угадал.
Мартин искоса глянул на Круза и промолчал.
— Может быть, тебе лучше остановить машину? — предположил Круз. — Давай так и сделаем. Я сяду за руль, а ты — на мое место...
— Это еще зачем? хмуро спросил Гастингсон.
— У тебя руки дрожат, Мартин, — сказал Круз. — Я боюсь, что мы с тобой сейчас во что-нибудь врежемся.
Гастингсон с досадой посмотрел на свои ладони, и сжал руль чуть сильнее, чем обычно.
Руки у него действительно, чуть подрагивали.
— Перестань, Круз, — сказал Мартин. — Мне нравится Линда. Я хочу тебе сказать, что всегда завидовал тебе. Ты оторвал от жизни лакомый кусок. Линда, по-моему, — чудесная девушка.
Ну, ну... — процедил сквозь зубы Круз. — Что же ты остановился? Продолжай!
— Но ты ошибаешься, Круз, если думаешь, что я хоть один раз поухаживал за ней, — сказал Мартин. — Я все-таки порядочный человек. Круз, я не могу позволить себе так поступать, потому что работаю вместе с тобой. Если бы я стал ухаживать за Линдой, это была бы подлость с моей стороны, разве нет?
Он повернул голову и внимательно посмотрел на Круза.
— Смотри за дорогой! — посоветовал ему Кастильо. — А если трудно, тогда давай пересядем!
Мартин сжал зубы и уставился вперед. «Надо держать себя в руках, — подумал он. — Пересесть сейчас — это значит признать, что я волнуюсь, что для меня наш разговор имеет большую важность».
Но потом у Мартина мелькнула такая мысль: «А почему бы и нет? Сейчас Круз поссорился с подругой. Это подходящий момент для того, чтобы поступая вполне порядочно, попробовать отбить Линду у него, да еще так, чтобы он не обиделся... А вдруг получится?»
Мартин сбросил скорость и подъехал к тротуару.
Круз при этом поступке напарника не изменился в лице, только подумал: «Да, для него это серьезно...»
Он удивился, как спокойно к этому относится.
— Давай пересядем, Круз, — сказал Мартин. — Или нет, давай лучше постоим, потому что ты тоже сейчас начнешь волноваться.
— Уверяю тебя, что отношусь к твоим словам спокойно, ответил Круз. Или ты мне скажешь что-то такое, отчего у меня может подняться давление?
— Не знаю, Круз, — помолчав, проговорил Гастингсон. — Просто я могу тебе рассказать о моих мыслях, если уже у нас зашел разговор на эту тему...
— Ладно, говори, — кивнул Круз и посмотрел на напарника. — Я не буду садиться за руль. Давай постоим, времени у нас хоть отбавляй, — он посмотрел на часы.
Мартин опустил голову.
— Но я хотел бы оставаться в уверенности, что ты не набросишься на меня с кулаками, — проговорил Гастингсон медленно.
— Нет, — сказал Круз. — Ты же мне только что сказал, что не делал ничего предосудительного. Хотя мне уже начинает казаться, что-то ты все-таки делал...
— Я ничего не делал, Круз, — горячо возразил Мартин. — Я закурю, ты не против?
— Кури, — пожал плечами Круз.
Мартин достал сигарету, сунул в рот, щелкнул зажигалкой.
— Я ничего не делал, — повторил Мартин. — Просто я хочу тебе сказать, что, no-моим наблюдениям, я небезразличен Линде.
— Ага, а говоришь — ничего не делал! — протянул Круз. — Ты наблюдал!
— Да, наблюдал, — кинул Мартин. — Но разве это преступление? Я просто думаю, что Линда давно положила на меня глаз, только ничего не говорит тебе из-за того, что не хочет обижать. И живет она с тобой скорее по инерции, чем из-за каких-то своих чувств. Подумай, может вспомнишь что-нибудь такое, что подтвердит мои предположения...
Кастильо покопался в памяти. Да, он вспомнил те моменты, когда в разговорах с Линдой упоминал нового напарника. Как девушка реагировала на имя Гастингсона? Обычно.
Или нет, не совсем обычно...
Круз вспомнил, как Линда не однажды ставила Мартина ему в пример, хваля Гастингсона за решение покинуть полицейскую службу.
«Я был прав, — подумал Круз. — Линда и Мартин прекрасно подходят друг другу. И Линде он симпатичен...»
— Ну как? — спросил Гастингсон. — Ты что-то затих. Сейчас бросишься бить мне морду?
— Нет, — вздохнул Круз. — Нет, я не брошусь бить тебе морду, напарник. И хочешь знать, почему?
— Почему? — спросил Мартин.
— Потому, что ты прав...
Мартин изумленно посмотрел на Круза. «Он хороший парень, — искренне пожалел Гастингсон коллегу. — И почему таким не везет в жизни?»
— Я прав? — воскликнул Мартин. — Круз, дружище, ты послушай себя. Что ты такое говоришь?
— Ты всегда нравился Линде, — продолжал Круз. — Теперь я понимаю ее случайные слова о тебе.
— Как — случайные слова? — поднял брови Гастингсон. — Она что-то говорила обо мне? У вас был разговор?
— Не так, чтобы отдельный разговор, — поморщился Кастильо. — Но иногда, к слову, она упоминала тебя. И у меня сейчас складывается впечатление, что если бы ты, к примеру, пригласил ее в кино, ей было бы трудно тебе отказать... Особенно сейчас, когда мы поссорились.
Мартин изумленно молчал. «Как мне ему ответить? думал он. — Выходит, я добился своего. Еще пару умелых слов — и Кастильо благословит меня на ухаживания. Нет, творится просто что-то невероятное...»
Гастингсон понял, что не может ничего сказать. Ему стало стыдно за свою попытку отбить у приятеля подругу «официальным» путем. К тому же получается, что он мог сделать ЭТО и не официально.
«Боже, что теперь думает обо мне Кастильо!» — ужаснулся молодой человек.
Чтобы сгладить неловкость, Мартин протянул руку к приборному щитку и включил радио. Он стал бесцельно крутить ручку настройки, непрерывно меняя станции.
— Выключи, — сказал Круз, — тебе вдруг захотелось музыки?
— Извини, — сказал Гастингсон и выключил радио. — Сейчас действительно не до нее.
Возникла пауза. Мартин молча курил и стряхивал пепел в окно, Круз смотрел прямо перед собой в одну точку.
Молчание первым нарушил Круз.
— Я теперь вот о чем думаю, — сказал Кастильо. Тут голос его сорвался и захрипел.
«Как он волнуется! — подумал Гастингсон. — Только виду старается не подавать...»
Круз тем временем откашлялся и продолжал:
— Судя по всему, я должен теперь отойти в тень, дать тебе зеленый свет, так, что ли?
Мартин встретился с Кастильо взглядом и не решился ничего ответить. Напарники сидели не шелохнувшись и некоторое время пристально глядели друг на друга.
Круз отвел взгляд.
— Вижу по тебе, что ты не против, — сказал он. — Но возникает одна проблема. Догадываешься, какая?
— Еще бы, — вздохнул Мартин. — Девочки...
— Вот именно, — подтвердил Круз. — Дочери Джекоба. Линда к ним так привязалась. Сам понимаешь, она не отдаст их мне. Какой из меня отец? Линда просто не допустит, чтобы у девочек был риск потерять второго отца, как они потеряли первого.
Мартин с сосредоточенным видом кивнул.
— Линда мне уже говорила, что девочки просто не переживут чего-то подобного. Так что я и не знаю, старина. Похоже, Линды тебе не видать.
Мартин поскреб затылок, он хотел что-то сказать, но снова не решился.
— Хотя у меня совершенно нет настроения возвращаться к Линде, — признался Круз Кастильо. — По правде говоря, его не было уже тогда, когда я тебя встретил. Но теперь, после нашего разговора... И подавно, нет никакого желания. Но я вернусь, хотя бы ради детей. Ведь, все-таки, я остаюсь их опекуном.
— Послушай, Круз, — сказал внезапно Мартин. — А что, если я оформлю на себя опекунские права? Я уверен, что буду девочкам хорошим отцом...
— Перестань, Мартин! — остановил его Круз. — По-моему, ты слишком далеко заходишь. Это же не шутка — трое детей, да еще и чужих.
— Ты что же, — обиженно надул губы Гастингсон, – считаешь, что Джекоб Мак-Клор был только твоим другом? Нет, дорогой, он был и моим другом тоже. Вот так! И я буду очень ответственно относиться к его девочкам.
— Ответственно относиться — этого мало, Мартин, — сказал Круз. — Надо любить детей...
— Я не способен любить детей? - вскричал Мартин. — Да что с тобой? Вспомни, как ко мне относятся хотя бы дети Джекоба!
Круз приуныл. Когда он заговорил о детях, он подумал, что обретает твердую почву под ногами. Но теперь он вспомнил, что, действительно, когда Джекоб в прошлом году приглашал сослуживцев на свой день рождения, девочки Мак-Клора и Мартин Гастингсон прекрасно ладили между собой.
— Слушай, напарник, — устало сказал Круз Кастильо. — Тебе не кажется, что наш разговор и так зашел слишком далеко?
Мартин пожал плечами:
— Не знаю, наверное, ты прав...
— Давай закончим его, а то черт знает, до чего мы тут договоримся, — сказал Круз.
Мартин вздохнул и мотнул головой утвердительно.
— Хорошо, давай закончим.
— Будем вести себя так, как будто мы ни о чем не говорили...
Гастингсон подумал, что это будет трудновато, но опять согласно кивнул.
— Тогда трогай, — произнес Круз. — Мы с тобой слишком долго простояли на одном месте.
«Нет, Круз, — подумал Мартин. — Мы с тобой продвинулись далеко вперед...»
Он повернул ключ и завел мотор, но трогать с места не спешил.
— Слушай, Круз, — несмело произнес Гастингсон. — Можно мне задать тебе еще несколько вопросов?
— Валяй, — ответил ему Кастильо без особого энтузиазма.
— Ты собираешься возвращаться к Линде? Круз отрицательно повел головой.
— Несколько дней, я думаю, все-таки повременю.
— А как же девочки?
— Линда с ними сама справляется довольно успешно... Я имел возможность убедиться.
— А ее работа?
— Она взяла отпуск.
Мартин перевел дух.
— Но где ты будешь жить? — поинтересовался он.
— Да в любой гостинице, — ответил Круз. — Денег на первое время у меня хватит...
Мартин помолчал и подумал, задавать или нет главный интересующий его вопрос. Потом решил все же задать.
— Слушай, Кастильо, — понизил он голос до шепота. — Значит ли это, что ты даешь мне зеленый свет?
Круз сосредоточенно разглядывал свои ладони.
— Не знаю, Мартин, — честно признался он. — Понимай как хочешь...
Гастингсон шумно вздохнул и ничего не ответил. Глядя прямо перед собой, он нажал на акселератор.
Машина медленно отъехала от тротуара и влилась в поток уличного движения.
Оба напарника оказались верны своим словам. Больше в течение всего дня они не возвращались к теме утреннего обсуждения.
Крузу это стоило многих нервов. О чем думал Мартин — Кастильо не знал. Небольшой неприятный осадок от разговора все-таки остался. Круз чувствовал это по подчеркнутой вежливости и предупредительности напарника.
Мартин вел себя в общении с Крузом Кастильо так, словно в чем-то сильно провинился перед ним. В сущности, так оно и было.

ГЛАВА 13

Кто навел грабителя на след? Полицейский агент, внедренный в банду торговцев наркотиками обвиняет Круза Кастильо. Предложив помощь, можно попасть в опасный переплет. Двое против четверых. Разгром банды и смерть главаря. Самое большое искушение в жизни. Переманивание подруги и трое детей в нагрузку. Кто первым оставляет службу в полиции Нью-Йорка.

Род открыл дверь бара. Это было уже третье заведение, в которое он заходил за сегодняшний вечер.
В двух предыдущих Деллы не было.
Голова телохранителя еще побаливала. Он тронул лоб рукой и поморщился. «Ну и кретин этот грабитель, — подумал детина. — Вздумалось ему обокрасть самого Рикардо. Ясно, что хозяин его в покое не оставит. Теперь вот ходи, ищи девчонку...»
Хозяин ожидал в автомобиле. В голову Рикардо быстро пришла мысль, что навести грабителя на его след могла, скорее всего, Делла. Объяснение? Очень просто: лишь ее не было с ними в тот вечер. Автоматически красотка попадала в число наиболее подозреваемых лиц.
Во всяком случае, нужно было обязательно найти ее и хорошенько сжать ее прелестнейшую шейку. Может быть, девушка и расколется. Если Рикардо ошибся, и Делла невиновна, он продолжит поиски.
Оказавшись в баре, Род внимательным взглядом окинул помещение. Губы его медленно расплылись в улыбке.
Девушка была там, она сидела за стойкой и любезничала с каким-то молодым человеком.
«Придется отбить ее у клиента», — подумал Род и направился к Делле.
— Привет, малютка! — воскликнул детина. — Я давно тебя не видел, как дела?
Тон приветствия был самым искренним, но девушка втянула голову в плечи и со страхом посмотрела на своего недавнего ухажера.
— Здравствуй, Род, — тихо произнесла она в ответ. Телохранитель заметил реакцию Деллы и удовлетворенно хмыкнул. «У шефа все-таки есть голова на плечах. Тут явно нечисто, девчонка должна что-то знать», — пронеслось у него в мозгу.
— Развлекаешься, Род? — спросила Делла. — Извини, я занята.
— Меня это не волнует, — покрутил головой детина. — Тебя хочет видеть Рикардо.
— Где он? — пролепетала Делла.
— Ожидает в машине, — ответил Род.
Девушка в смятении посмотрела по сторонам, но быстро взяла себя в руки и попробовала принять беззаботный вид.
— У меня действительно нет сейчас времени, Род, — сказала она. — Может быть, пусть он найдет меня.
Род пристально смотрел на нее.
— Если не веришь, что я не могу отлучиться, спроси вот у него, — девушка кивнула на сидящего рядом парня.
Детина вперил в парня тяжелый взгляд. Тот был на веселе, видимо, уже не одну рюмку успел пропустить за галстук.
— И что же он мне скажет? — с иронией произнес Род.
Парень поднял на него глаза.
— Чего тебе, приятель? — не слишком любезно поинтересовался спутник Деллы. — Видишь, что девушка со мной, а все равно подходишь и беспокоишь ее.
Род презрительно окинул взглядом его щуплую фигуру и смазливое лицо.
— Девчонка пойдет со мной, — лениво проговорил телохранитель. — Если хочешь жаловаться, пошли со мной, но не думаю, что смогу посоветовать тебе это.
Парень посмотрел на Рода и смущенно хмыкнул.
— Ладно, красотка, — обратился он к девушке. — Иди, сделай свои дела. Я подожду тебя здесь.
— Вот и отлично, — удовлетворенно произнес Род. — Приятно, когда незнакомец оказывается джентльменом... Пойдем, Делла!
Девушка глубоко вздохнула и направилась к выходу, двинулся за ней, оглядывая сзади ее стройную фигуру.
Как кролик к пасти удава, приближалась Делла к автомобилю, где на заднем сиденье ее ждал Рикардо.
Девушке казалось, что вот-вот он выскочит наружу, в руке его будет нож, и он зарежет ее на месте, даже ни о чем не спрашивая.
Рикардо в самом деле, как только увидел, что Род нашел Деллу, выскочил из машины. Но у него в руке не было ножа. Напротив, весь его вид излучал такую искреннюю радость, что Делла засомневалась в своих недавних опасениях.
— Привет, малютка! — вскричал Рикардо. — Вот с кем я давно не виделся, так это с тобой, моя дорогая!
— Привет, — сдержанно поздоровалась Делла. — К чему такой восторг? Можно подумать, что у тебя девчонок нет. Ведь ты раньше меня не сильно-то и жаловал. Сам все время отирался с этой долговязой Шейлой. Меня отдал своему здоровяку...
Делла сердито сверкнула глазами в сторону Рода. Рикардо расхохотался.
— Ты хочешь сказать, что он недостаточно качественно ублажал тебя все это время? Прекрасно! Сегодня ты имеешь шанс испытать на себе мои ласки. Поехали...
— Спасибо, Рикардо, — попробовала возразить Делла. — Но может быть, в другой раз...
— Поехали, малышка, — повторил Рикардо, и в его голосе Делла ясно услышала металлические нотки. — Поехали, и если я говорю так, значит, ты поедешь со мной.
Девушка внимательно посмотрела на мафиози и внутренне содрогнулась. Во взгляде Рикардо не осталось в эту минуту ничего человеческого. Его глаза были прищурены, губы растянуты, но эта гримаса ничем не походила на улыбку. Это был оскал хищного зверя.
— Кому я говорю? — повторил мексиканец. — В машину, быстро!!
Род подтолкнул девушку в спину. Делла всхлипнула и забралась на заднее сиденье.
Рикардо сел рядом с ней. Его телохранитель захлопнул дверь за хозяином, обошел автомобиль кругом и занял место водителя.
Машина взревела мотором и скрылась в потоке уличного движения.
В участок зашли двое — мужчина лет сорока в штат-> ком костюме и красивая высокая девушка в мини-юбке. Мужчина неохотно следовал за девушкой и даже сказал ей на ступеньках перед входом:
— Не думаю, что это имеет смысл...
— Имеет! — жарко возразила, обернувшись к нему, девушка. — Имеет смысл, потому что я уверена...
Их остановил дежурный, но увидев предъявленные удостоверения, почтительно кивнул и пропустил.
Если бы Круз Кастильо находился в здании полицейского участка, он бы сильно удивился, потому что в девушке он узнал бы Шейлу О'Коннор, постоянную спутницу Рикардо.
Однако он был на патрулировании. Шейла не шла по принуждению, не была арестована. Напротив, она следовала впереди, уверенно ведя пожилого спутника по коридору.
— Это здесь, — сказала девушка и зашла в комнату инспектора, где в данный момент стояли пустые столы Круза Кастильо и Мартина Гастингсона.
Вошедшие обвели взглядами помещение и, заметив 38 прозрачной перегородкой сидящего за столом Джонатана Соммера, направились к нему.
— Добрый день, комиссар Соммер, — поздоровалась Шейла. — Хорошо, что мы вас застали...
— Кто вы такие? — удивился комиссар. — Откуда и почему вы знаете мое имя?
— Я знаю вас, потому что изучала ваше досье, — произнесла Шейла. — Это мистер Брайтон Смайли, мое имя — Шейла О'Коннор. Мы из Федерального Бюро Расследований.
Вид Джонатана Соммера говорил о том, что он удивлен и заинтригован неожиданным визитом. Брайтон Смайли произнес:
— Я агент по борьбе с наркотиками в штате Нью-Йорк. Она, — он кивнул на Шейлу, — мой человек... Она утверждает, что ваш полицейский ей все испортил.
— Кто именно? — спросил Соммер.
— Круз Кастильо, — ответила Шейла. — Он когда-то работал с нами, а теперь, после Латинской Америки, работает у вас в участке.
Джонатан Соммер поднял брови.
— Прошу объяснить подробнее, — холодно попросил он.
— Вам это очень не понравится, комиссар, — продолжал Брайтон Смайли, и обратился к Шейле: — Повтори, пожалуйста, что ты мне говорила.
— Я работала с одним типом, — начала рассказывать Шейла. — Это Рикардо, торговец наркотиками, один из богатейших наркотических дельцов Нью-Йорка. Я много месяцев потратила, чтобы втереться в его доверие...
— Вы, наверное, хорошо поработали, — предположил комиссар Соммер.
— Да, я хорошо поработала, — кивнула Шейла и ее губы тронула ироничная улыбка. — Я все обставила, Рикардо был готов закупить большую партию нашего товара, мы бы все его лаборатории накрыли одним махом.
— Так что же случилось?
— Нас, я имею в виду себя и Рикардо, ограбил какой-то человек...
— Вы знаете точно, кто это был? — спросил комиссар.
— Нет, — ответила Шейла. — Он был в маске.
— Тогда при чем здесь Круз Кастильо? — недоуменно развел руками Соммер.
— Просто несколько дней назад Рикардо бросил вот такую купюру в лицо одному полицейскому инспектору, — при этих словах Шейла достала из сумочки и показала Соммеру скомканные сто долларов в пластиковом пакете. — Этим инспектором был Круз Кастильо. А грабитель смял точно такую же купюру и бросил в лицо Рикардо...
— Не понимаю, — помотал головой комиссар.
— Все очень просто, комиссар Соммер, — сказал Брайтон Смайли. — Мы проверили по фотографиям. Тот полицейский, которому в лицо бросил бумажку Рикардо, был Крузом Кастильо. Ну, об этом Шейла вам уже говорила.
Тут Джонатан Соммер взорвался.
— Да что вы, с ума посходили? — закричал он. — То, что вы мне рассказали, ни черта не стоит. Если вы хотите обвинить одного из моих людей, давайте доказательства!
— Знаете, комиссар, — горячо ответила ему девушка. — Может я и ошибаюсь, но этот налетчик... Знаете, что он сделал? Он выбросил часть денег в окно, ни один настоящий грабитель бы этого не сделал.
— Это мог быть какой-то местный псих, которого вы не знаете, — холодно проговорил комиссар.
Шейла пристально посмотрела ему в глаза.
— Я надеюсь, что я ошибаюсь, — четко произнесла она. — Только я знаю, что он действовал слишком чисто. Наверняка это был один из наших... Я имею в виду, что он был из полиции...
Когда Круз Кастильо и Мартин Гастингсон вернулись в участок, они застали там комиссара. Джонатан Соммер специально дожидался инспекторов, однако он не хотел показать виду.
— Вечерний привет, ребята, — сказал он. — Вот никак домой уйти не могу...
Инспектора переглянулись и заулыбались.
— Да, кстати, — продолжил Соммер, как бы между прочим, — кто-нибудь из вас слышал об ограблении торговца наркотиками?
— Какого торговца? — насторожился Круз.
— Торговца по имени Рикардо. Он, как и ты, Круз, мексиканец...
Кастильо напрягся и сделал вид, что ему это имя ничего не говорит.
Но Мартин удивленно хлопнул себя рукой по лбу.
— Ну надо же! — воскликнул он. — Мы его знаем, правда, Круз? Надо же, его и ограбили! Как смешно!
— Откуда вы его знаете? — спросил Соммер.
— Ник Тичелли называл его имя, — осторожно сказал Гастингсон. — Правда, Круз?
Круз с каменным лицом посмотрел на напарника.
— Я все указал в отчете, комиссар, — сказал Кастильо Соммеру.
— Да? — переспросил комиссар Соммер. — Кстати, у тебя совершенно пустой отчет, там, по совести говоря, и читать-то нечего было. Ты сообщал что-нибудь в отдел по борьбе с наркотиками, Круз?
— Я замотался, — пробормотал после некоторой паузы Кастильо. — Они хорошо меня помнят по прежней работе... Я думаю, что я им все смогу объяснить.
— Ты совершил ошибку, Кастильо, — пристально глядя в глаза инспектору, сказал Джонатан Соммер. — И, я боюсь, слишком серьезную ошибку...
— Комиссар, — воскликнул Мартин Гастингсон. — Не стоит волноваться! Мы тут с Кастильо предприняли небольшое расследование...
— Мне не нужен адвокат, Мартин! — Круз поднял вверх руку и остановил напарника. — Я смогу оправдаться как-нибудь и сам. Ну не успел, забыл! Ладно, к черту все это, — Кастильо возбужденно прошелся по комнате. — Хорошо, комиссар, я иду отсюда. Мой рабочий день закончен, меня ждут еще много дел...
С этими словами Круз быстро повернулся и покинул помещение.
— Что это с ним? — спросил комиссар Соммер, когда за Кастильо закрылась дверь.
Мартин молча пожал плечами.
...Круз Кастильо медленно ехал по Пятой стрит к себе домой. Он еще оставался в нерешительности относительно того, достаточно ли серьезно поступает, решив нанести визит Линде и девочкам.
Поэтому нога Круза, давившая на газ, сама собой ослабевала, вследствие чего автомобиль замедлял ход.
Вдруг Кастильо увидел, как в сумерках к его автомобилю из подворотни бросилась знакомая фигурка.
Круз узнал Деллу. Она была чем-то жутко взволнована и дрожала как от страшного холода.
— Что такое, красотка? — хмуро поинтересовался Круз, опустив боковое стекло.
— Мне нужна ваша помощь, инспектор, — воскликнула девушка, наклонившись к отверстию. — Прошу вас, не откажите мне в ней, со мной хотят рассчитаться за те сведения, что я вам предоставила...
— Чем я тебе могу помочь?
— Завезите меня в одно место, — сказала девушка. — Я все расскажу по дороге...
Круз оглянулся по сторонам. Улица была пустынной. Кастильо потянулся и открыл противоположную дверь.
— Садись, красотка, — распорядился он. — И давай быстрее, у меня нет времени. Куда тебя везти?
Лицо Деллы просияло. Она быстренько перебежала на другую сторону от автомобиля и села рядом с Крузом.
— Сейчас я покажу, — сказала девушка.
Когда автомобиль тронулся и поехал по пустынной темной улице, из подворотни выехала машина, в которой сидели четыре неразговорчивых хмурых парня. Эта машина поехала вслед за автомобилем Круза Кастильо.
За рулем машины возвышалась огромная фигура Рода, телохранителя Рикардо...
Вечером следующего дня Шейла О'Коннор постучала в дверь квартиры Рикардо.
Ей открыл сам хозяин квартиры.
— А, малютка! — шутливо приветствовал он девушку. — Заходи, для тебя есть сюрприз.
Шейла присмотрелась к нему и поняла, что Рикардо здорово пьян. «Его вчера ограбили, — подумала девушка. — Но не похоже, чтобы он пил с горя. Значит, что-то произошло, что его смогло так быстро утешить...»
— Что такое? — спросила Шейла входя в квартиру. — Что ты хочешь мне показать?
В квартире была вчерашняя публика. Фил и Джордж так же сидели перед телевизором, на столе перед ними что-то делал со стаканами Род.
Было такое впечатление, что со вчерашнего дня, С той минуты, которая предшествовала появлению Круза Кастильо, ничего не произошло.
Услыхав стук каблучков Шейлы, все повернулись к ней. Девушка отметила про себя, что на лицах присутствующих блуждают загадочные улыбки.
Шейла обернулась к Рикардо.
— Да что здесь происходит, черт возьми? — спросила она. — Что это вы все смеетесь?
Фил встал со своего места и подошел к Рикардо.
— Скажи ей! — попросил он.
— Ну ладно! — Рикардо подтолкнул Фила к сдвоенным дверям ванной комнаты и подошел к ним сам.
— Понимаешь, — обратился торговец наркотиками к Шейле. — Я вчера решил пройтись по магазинам, и вот купил тебе это...
Он подмигнул Филу, и они взялись за ручки обеих половинок двери в ванную.
— Прошу! — произнес Рикардо, и негодяи одновременно распахнули дверь.
Кровь бросилась в лицо Шейле.
Она увидела стоящего на коленях в ванной комнате
Круза Кастильо. Лицо инспектора было в крови, руки схвачены сзади и привязаны к трубам под умывальником.
— Пришлось снова использовать твои чулочки, красавица, — проговорил Рикардо. — Уж очень хотелось поставить этого мерзавца точно в такие условия, скрутить, как он нас тогда связал...
Рикардо подошел к Крузу и ударил его своей маленькой и шершавой ладонью по щеке.
— Это он украл тогда у нас деньги, — сказал мафиози Шейле.
— Не может быть! — приложила ладони к щекам девушка.
При этом она изобразила удивление.
— Может! — воскликнул торговец и добавил: — Ты мой должник, фараон!
Он схватил за волосы Круза и приподнял тому голову.
— Где деньги, а? — продолжал допрос главный мафиози. — Где деньги?
Круз с презрением смотрел на Рикардо и ничего не ответил.
— Ты хочешь умереть, легавый? — воскликнул Рикардо и коротко ударил Круза.
Голова Круза мотнулась вбок.
Круз закрыл глаза и продолжал молчать. Он как бы забыл о том, что происходит вокруг него. Рикардо это не взбесило.
— Не хочешь говорить сейчас? — развел руками мерзавец. — Ну, ничего. Скажешь потом. Ведь я все равно уверен, что ты мне расскажешь, где их искать.
— Что у вас здесь происходит? — раздался вопрос. Шейла повернула голову и увидела, как к ним подошел Джордж с бокалом в руке.
— Мне там скучно стало у телевизора, — сказал Джордж. — Вот я и решил присоединиться к вам...
— У нас здесь храбрец выискался, — принялся объяснять ему Фил. — Этот легавый, он не хочет говорить, где зеленые, что он взял у нас вчера...
— Послушай, гниль, — проговорил Рикардо, снова приподнимая за волосы голову Круза. — Не думай, что ты один такой честный. Ведь в свое время я тоже был полицейским. Я был еще честнее тебя. Но потом, в один прекрасный момент, я спросил себя: а к чему все это? Что мне все это даст? И я сказал себе: ты должен завязать с этой работой и подумать об открытии собственного бизнеса...
Крузу захотелось усмехнуться. Рассуждения преступника напомнили ему о желаниях Линды. Рикардо стоял перед ним, как живой отрицательный пример.
Но Круз не стал улыбаться и сделал так по двум причинам. Во-первых, довольно ощутимо болела разбитая губа. Во-вторых, этим бы он вызвал новый приступ ярости преступников, а это делать было неразумно. Ведь он, Кастильо, нанес Рикардо удар, который был пострашнее сотни тех, что торговец мог нанести сейчас привязанному, лишенному движения и способности сопротивляться инспектору.
— Я уважаю тех, кто добивается чего-то в этой жизни, — продолжал тем временем Рикардо. — Такие как ты — мелкие полицейские, у меня вызывают только тошнотворное чувство. Но ты... Идиот, ты обокрал меня, и тем самым плюнул в лицо. Но еще больший плевок ты совершил, когда вышвырнул деньги в окно. Так с деньгами не поступают...
Круз с иронией посмотрел на мерзавца и произнес:
— Ты здесь зря только время со мной теряешь... После этого он без сил уронил голову. Рикардо засмеялся.
— Подожди, — протянул он. — Это мы еще посмотрим, фараон чертов!
— Ты хочешь его убить? — обеспокоенно спросила Шейла.
— Нет, — ответил Рикардо. — Он же тогда не сможет рассказать, где спрятал деньги. Я хочу его помучить... Я думаю, что когда перед ним будут стоять его подруга, его дети... Он заговорит!
Рикардо отвратительно захохотал. Его хохот гулким эхом отдался в закоулках измученного сознания Круза Кастильо. Инспектор был готов закричать: «Нет!», плюнуть в лицо негодяю, схватить его горло руками и душить, душить...
Однако ничего этого он не мог сделать, потому что руки его были надежно связаны за спиной.
Оставалось только вот так висеть на водопроводной трубе и ждать, что какое-то чудо спасет его, Линду и малышек.
Рикардо распорядился:
— Джордж, бери Рода и поезжайте на Пятую стрит. Знаешь, где это?
Джордж кивнул:
— Ну да, там недалеко его и взяли! Квартира четыреста десять, я помню... Мы мигом, шеф!
— Привезите сюда его девчонку и детей! — напутствовал дружка мерзавец.
— Все понятно, — сказал Джордж. — Род, а ну-ка, пошли, для тебя есть дело!
Когда за ним закрылась дверь, Рикардо произнес:
— А мы пока отдохнем. Подождем, пока они вернутся. И этот, — он ткнул носком ботинка Круза, — пусть отдохнет. Ему предстоят большие напряжения...
Круз Кастильо плохо помнил, как он пережил те два часа, когда ожидал, что Джордж и Род ввалятся в квартиру Рикардо вместе со связанными Линдой, Элли, Мегги и Санни.
Кровавый туман застилал инспектору глаза, ужасно болели все руки от кистей до плечей, но еще более мучился Кастильо от сознания собственного бессилия.
Рикардо ушел в гостиную, оставив Круза запертым в ванной комнате, выключив свет. Так что Кастильо вынужден был терпеть еще и муки одиночества.
«Уж лучше бы он пытался со мной говорить, этот грязный ублюдок, — думал Круз. — Даже его поганая рожа помогла бы мне пережить эти несколько часов...»
Наконец, раздался настойчивый стук в дверь. Рикардо открыл и, к своему разочарованию, увидел одних Джорджа и Рода.
— А где же семья этого фараона? — вскричал Рикардо.
— Их нет на месте, шеф! — недоуменно ответил Джордж. — Мы приехали туда, но квартира была пустой. Их кто-то увез, видны были следы сборов.
— Может быть они куда-нибудь пошли, — предположил Рикардо. — Например, в гости?
— Нет, шеф! — ответил Род. — Мы посмотрели внимательно. Там на кроватях нет постельного белья...
— Значит, они не планируют вернуться сегодня вечером! — добавил Джордж. — К тому же, какие гости вечером, когда девчонкам давно пора спать...
Круз слышал этот разговор, который велся на повышенных тонах, через дверь. Он насторожился.
Тут что-то было не так. Откуда и что могли узнать Линда с детьми? Получается, что ниоткуда и ничего. Единственным человеком, который мог хоть что-то сказать Линде, был Мартин Гастингсон.
Но он не знает, что произошло с Крузом! Нет, тут не гак все просто. Скорее всего, Линда и девочки уехали куда-то по причинам, далеким от того, чтобы скрываться в связи с задержанием Круза этими преступниками.
Как бы там ни было, пока ему повезло. Этот кто-то, кто послужил причиной исчезновения Линды Дайал и детей Мак-Клора, сам того не зная, оказал им хорошую услугу.
Теперь Круз Кастильо отвечал только сам за себя.
Круз прислушался. Голоса переместились из передней в гостиную.
— Как ты теперь намерен развязать ему язык?
Это спросила Шейла.
— Да, шеф, ведь без своей бабы и девчонок ему будет просто наплевать на все, о чем ты у него спросишь! — добавил Джордж.
— Не беспокойтесь, друзья мои, — ответил голос Рикардо. — Он заговорит. Скоро жизнь и смерть не будут для него иметь значения... Он заговорит только для того, чтобы прекратилась боль.
Шейла сказала:
— Вы говорите такие ужасные вещи, что у меня разболелась голова. Пойду приму аспирин...
Рикардо ухмыльнулся и посмотрел на Фила и Джорджа. Те понимающе усмехнулись в ответ, а Фил развел руками.
— Женщина есть женщина!
Шейла посмотрела на него взглядом, в котором было мало приязни:
— Рикардо, скажи ему, чтобы помолчал!
Но главарь банды только хохотнул.
Шейла вышла из гостиной. Как только девушка удалилась, Рикардо сказал:
— Род, налей-ка нам всем. Надо выпить, прежде чем браться за дело.
— Хочешь получить маленькое удовольствие перед битьем? — спросил Джордж.
— Как это? — не понял Рикардо. Джордж растянул в ухмылке тонкие губы:
— Насколько я тебя знаю, ты просто балдеешь, когда тебе приходится допрашивать таких ублюдков...
— А, если ты имеешь в виду это, то ты прав, — ответил Рикардо. — Это для меня, в самом деле, удовольствие немалое...
Род разлил по бокалам виски.
— Ну, за что выпьем? — спросил Рикардо дружков, поднимая свой бокал и глядя сквозь него на телевизор. — За успех, не так ли?
— Естественно, — кивнул Фил. — К тому же, я бы выпил за то, чтобы этот фараон дольше прожил...
— Это почему? — насторожился мексиканец.
— Чтобы продлить тебе удовольствие, — пояснил Фил.
— Самое большое удовлетворение я получу, когда этот ублюдок скажет, где спрятал деньги, друг мой, — помотал головой Рикардо. — Кстати, включи-ка телик, там должны в это время передавать продолжение чемпионата по боксу...
Шейла, которая находилась в прихожей перед зеркалом, слышала разговор злодеев. Она достала было массажную щетку и стала причесываться, но как только раздались первые вопли зрителей по телевизору, быстро спрятала щетку в сумочку и решительно подошла к двери ванной комнаты.
Оглянувшись по сторонам, девушка отпустила защелку и открыла дверь.
Круз зажмурился от яркого света, включенного Шейлой и с недоумением уставился на вошедшую девушку.
Шейла заперла дверь изнутри, раскрыла сумочку и достала оттуда маленький револьвер.
«Что она задумала? — пронеслось в мозгу Кастильо. — Она хочет, чтобы я ничего не сказал Рикардо? Или же она желает все узнать прежде его, чтобы наложить лапу на деньги? Скорее всего, второе...»
Он инстинктивно зажмурился, теперь уже оттого, что увидел направленный на него пистолет.
Но когда Круз в следующее мгновение, устыдившись своего минутного малодушия, открыл глаза, он увидел, что девушка стала рядом с ним на колени и положила револьвер прямо на кафельный пол.
— Тихо, — приложила Шейла палец к губам. — Я Шейла О'Коннор из отдела по борьбе с наркотиками...
Круз во все глаза уставился на нее.
— Сейчас я развяжу тебя, — продолжала говорить девушка. — Если только ты не будешь кричать и выслушаешь меня внимательно и спокойно.
Кастильо утвердительно кивнул.
— Так вот, — сказала Шейла, наклоняясь к Крузу и снимая повязку с его запястий. — Ты мне крупно насолил, парень, тем, что украл эти деньги. Ты поставил под угрозу срыва всю операцию по аресту не только самого Рикардо, но и всех его дружков и всей его разветвленной сети торговли наркотиками. Но теперь, если я тебя не освобожу, тебя убьют. Рикардо — настоящий подонок, к тому же, он и садист.
Круз сел на кафельный пол и удовлетворенно потер руки. От долгого, крайне неудобного положения, они здорово затекли, однако сейчас, мало-помалу, кровообращение восстанавливалось.
— Как ты меня выведешь отсюда, красотка? — спросил Кастильо, опуская глаза на револьвер и вновь поднимая их на девушку.
Шейла кивнула.
— Ты правильно понял, ковбой, — сказала она. — Я тебя отсюда не выведу, выходить придется тебе самому. Этот револьвер бери себе.
— А как же ты?
— У меня есть еще один, — сказала Шейла, доставая из сумочки оружие. — Сделаем так. Я выхожу из ванной и иду к ним...
— Где они сейчас?
— Накачиваются виски перед пыточным сеансом. Они там, в гостиной, перед телевизором. Я выйду к ним и попробую навести на них пистолет.
— Это рискованно, Шейла, — пробормотал Круз. — Что-то мне подсказывает, что тебе лучше поменять план.
— Один раз у тебя получилось, парень, и я думаю, что получится во второй раз. Я дам тебе сигнал, ты выйдешь отсюда, тогда мы вдвоем свяжем их и доставим, куда надо. Мой автомобиль внизу. Круз потер рукой шею.
— Отлично, красотка. Только одно изменение. Я выйду сразу за тобой и спрячусь за углом. Если произойдет что-то непредвиденное, ты сразу падай на пол, лучше всего за какое-нибудь кресло или другое укрытие. А я открою стрельбу, для них это будет неожиданно.
Шейла секунду подумала и тряхнула головой.
— Идет, ковбой.
— Надеюсь, патронов хватит? — спросил Круз, вертя большим пальцем барабан револьвера. — О, да я смотрю, у тебя все серьезно...
— Ты шутишь? — воскликнула Шейла. — За меня не волнуйся, у меня также полная обойма. Но знай, что если начнется стрельба, перезарядить ни ты ни я не успеем. У них оружия больше, они просто не дадут нам сделать никакой паузы.
— Да, к тому же их четверо, а нас двое.
— Зато им захочется жить, — спокойно проговорила Шейла и поднялась с колен. — И я на это надеюсь. Ну ладно, пошли.
Рикардо с дружками сидели в гостиной и пялились в телевизор, там как раз была кульминация очередного боксерского поединка. Телевизионный комментатор орал так громко, что никто не слышал, как открылась и закрылась дверь ванной комнаты, как в коридор вышли два человека.
Рикардо, переживая за боксеров, вытащил из кармана свой пистолет и бездумно крутил его в руках. Это и увидела Шейла, когда зашла в гостиную.
Однако взгляды мужчин были пока что направлены на телеэкран. Что делать? Весь план летел к чертям. Она не сможет скомандовать им «Руки вверх!», потому что Рикардо сразу откроет стрельбу. Шейла отлично знала его горячий и порывистый характер. К тому же, еще мгновение, и кто-нибудь из них повернет голову в ее сторону, увидит в ее руках пистолет и тогда...
В распоряжении девушки было одно мгновение, за это время ей нужно было решить, как поступить. И Шейла приняла решение.
В конце концов, ей надо было теперь только подать знак Крузу. То есть, как они с ним условились, — «поднять шум». Кастильо начнет стрельбу, а она упадет на пол. Оттуда она сможет поддержать Круза своим огнем. Девушка спрятала пистолет и истошно завопила:
— Вы только посмотрите, что со мной сделал этот негодяй!
Все от неожиданности вздрогнули и обернулись на ее крик. Девушка сразу же упала на ковер и откатилась за стоящее вблизи массивное кресло.
— Черт побери, что происходит? — воскликнул Джордж и вскочил.
Грянул выстрел. Это Круз, высунувшись из-за угла, выстрелил, целясь в наиболее удобную мишень, которой для него был поднявшийся Джордж.
Рикардо выстрелил в ответ. Он мысленно поблагодарил судьбу, что у него в руках оказалось оружие.
Пуля попала Кастильо в левое плечо. Еще не успев почувствовать боли, Круз отпрянул за угол. Только там он сморщился и посмотрел на рану. «Слава Богу, — лихорадочно подумал Кастильо, — я смогу стрелять».
Он услышал частые выстрелы в гостиной. Это открыла огонь Шейла. Круз опустился на колени и осторожно выглянул из своего укрытия.
Инспектор с удовлетворением и изумлением заметил, что на полу скорчились Род и Джордж. Если первый был поражен, скорее всего, пулей Кастильо, то растянувшийся и корчившийся в предсмертных судорогах здоровяк-телохранитель Рикардо был, без сомнения, работой Шейлы.
«Красотка недурно стреляет, — подумал Круз. — Она не врет, что из полиции...»
На этом его восторги кончились, потому что Круз заметил, как Рикардо и Фил вытащили оружие и, спрятавшись за диваном, выжидают, пока девушка покажется, чтобы попасть в нее наверняка.
В кажущейся пустой гостиной одиноко орал на всю громкость телевизор.
Рикардо заметил какое-то шевеление у выхода из комнаты и выстрелил туда.
Пуля отбила кусок штукатурки от стены у головы Круза. «Черт побери, — подумал Кастильо, — не высунешься. Придется ждать, но чего? Пока кто-то из них допустит ошибку? Или же пока ее допустит Шейла...»
Он весь превратился в слух. В комнате пока стояла мертвая тишина. Наконец, Рикардо не выдержал и прокричал:
— Эй, легавые! Мы сейчас из вас два трупа сделаем...
Круз сперва решил промолчать. Но потом он подумал: «Девушке может придти в голову, что я убит, надо отозваться!» К тому же, можно было попытаться вывести из равновесия достаточно пропустившего за галстук Рикардо. Тогда у них с Шейлой будет больше шансов.
— Пока что мы из вас два трупа сделали, грязный подонок! — крикнул Кастильо в ответ и с удовлетворением услышал, как еще одна пуля, выпущенная из пистолета Рикардо, попала в стену.
— Эй, Рикардо! — воскликнул Круз. — Тебя что, за твою бытность полицейским не научили стрелять?
Услышав ответную ругань главаря мафии, Кастильо усмехнулся. Но в следующую минуту он подумал: «Нет, так дело не пойдет. Они лежат и спокойно выжидают. Так мы пролежим, пока к ним на огонек не завернет кто-то из их дружков. И тогда наша песенка будет спета...»
Кастильо принял решение. Он пересчитал патроны в барабане и, истошно заорав, выскочил в проход и принялся выпускать одну пулю за другой. Одновременно он крикнул девушке:
— Быстро в коридор! Я прикрою!
Девушка оказалась скорой на подъем, к тому же расстояние от нее до выхода было небольшим. Одним прыжком Шейла оказалась за Крузом.
— Рикардо, они сейчас смоются! — прокричал Фил. — Стреляй, у него кончились патроны!
Он высунулся из-за дивана и поднял руку, чтобы выстрелить.
Кастильо лихорадочно попятился назад, одновременно выпуская последнюю пулю из ствола.
Фил ошибся в подсчете выстрелов, и эта ошибка стоила ему жизни. Пуля инспектора попала ему в живот.
Круз едва успел спрятаться за стену, как Рикардо открыл огонь, дико крича:
— Получай, ублюдок, получай!!! И эта сука пусть знает, что я ее тоже не оставлю в живых!
Кастильо посмотрел на побелевшее лицо Шейлы и прошептал, стремясь ободрить ее:
— Успокойся, девочка, первый раунд мы с тобой выиграли. Он остался один.
— Но у тебя кончились патроны, — сказала девушка. — А он сейчас возьмет пистолет Фила...
— Спасибо за подсказку, Шейла! — донесся до них голос Рикардо. — За это я тебя не больно убью.
Круз протянул руку и тихо проговорил:
— Дай мне твое оружие.
— Но у меня осталось только два выстрела, — сказала она, отдавая ему пистолет.
— Ничего, — улыбнулся ей Круз. — Все равно ты молодчина. Тебе удалось свалить того, кого я опасался больше всех.
— Это было нетрудно, — ответила Шейла. — Эта горилла представляла из себя прекрасную мишень.
— Эй, фараон! — закричал в этот момент Рикардо. — Ты и твоя сука ждете, что я сдамся? Этого вы ждете?
Круз услышал в гостиной возню. «Что он замышляет? — подумал Кастильо. — Он должен как-то действовать, иначе мы просто запрем его в квартире...»
Инспектор посмотрел на входную дверь и с сожалением понял, что выйти из квартиры им с Шейлой не удастся. Дверь была прямо напротив входа в гостиную, а это означало, что Рикардо держал ее под прицелом.
«Что он замышляет?» — вторично подумал Кастильо и прислушался.
Рикардо же в этот момент был занят тем, что опрокинул бутылку над своим носовым платком, который вытащил из кармана. Он лил на материю виски.
Руки бандита дрожали. Рикардо кривил губы в усмешке и приговаривал:
— Ты ждешь от меня, что я сдамся! Собака! Ты ждешь, что я сдамся...
Мафиози с силой швырнул бутылку в коридор и заорал:
— А этого ты от меня не ждешь?!!
От удара о каменную стену бутылка разлетелась на мелкие осколки. Виски залило одежду и низ стены, лужей растеклось по полу.
— Этого ты от меня не ждешь? — повторил Рикардо и сунул платок в наполненный до половины бокал.
Он достал из кармана зажигалку и, поднеся к платку, щелкнул ею.
Материя, обильно смоченная алкоголем, вспыхнула. Рикардо швырнул бокал в дверной проем вслед за бутылкой и жутко захохотал.
— Этого ты от меня не ждал!!! — истерически закричал бандит.
Пламя в одно мгновение охватило одежду. Девушка тревожно посмотрела на Круза.
— Не бойся, малышка, это его последняя шутка, — не очень-то уверенно пробормотал Кастильо.
Однако дела обстояли не так просто. От одежды повалил густой дым, который начал забивать легкие полицейских. Шейла поперхнулась и закашлялась.
Круз попытался зажать рот ладонью раненой руки. Острая боль пронзила все его существо, Кастильо мучительно застонал.
Услышав кашель девушки и стоны инспектора, бандит издал торжествующий крик и бросился к выходу из гостиной. Двумя выстрелами он рассчитывал покончить с полицейскими и выбраться на свободу.
Но мерзавец не успел добежать до согнувшейся от судорожного кашля девушки и сидящего на полу Круза буквально двух шагов.
Кастильо нечеловеческим усилием взял себя в руки и выстрелил из пистолета Шейлы в бегущего Рикардо.
Торжествующая хищная улыбка замерла на устах мерзавца. По инерции он сделал еще несколько шагов и рухнул на пол. Тело Рикардо распростерлось во весь рост, рука с пистолетом упала рядом с Шейлой, опустившейся на пол без сил.
Девушка изумленными глазами посмотрела на руку, еще сжимавшую оружие.
— Вот так, — сказал ей Круз. — И это все борьба с наркотиками, красавица...
— Не думай, парень, что мы там у себя только бумажками занимаемся, — ответила Крузу Шейла. — Ты настоящий ковбой, Кастильо, но теперь тебе надо разбираться со своими.
— Это почему? — спросил Круз.
— Мое и твое начальство знает, что ты ограбил Рикардо, — сказала девушка. — Тебя ждут крупные неприятности... Но что это мы, надо погасить пламя. А то он нас останутся одни головешки еще до того, как сюда прибудет наряд...
Тот день Кастильо провел в квартире Рикардо на коленях с привязанными к водопроводной трубе руками.
На столе у Джонатана Соммера зазвонил телефон. Комиссар снял трубку:
— Соммер слушает! Кто говорит?
В трубке раздался взволнованный голос:
— Меня зовут отец Джозеф, я священник церкви Святой Девы Марии. Мне необходимо приехать к вам, господин комиссар, чтобы поговорить по очень важному вопросу...
— Что случилось, святой отец? — спросил старик, недоуменно соображая, что могло заставить служителя церкви обратиться в полицию.
— Я все вам скажу при встрече, — ответил священник. — Когда вам удобно, чтобы я приехал?
Комиссар посмотрел на часы.
— Сейчас меня вызывают в управление... Вам будет удобно, скажем, часа через два?
Отец Джозеф на том конце провода поколебался немного и ответил:
— Хорошо, комиссар. Ровно через два часа я буду у вас. Постарайтесь быть на месте, поскольку вопрос очень важен. Я не смогу долго находиться наедине с тем, что вам хочу привезти...
«О чем он говорит?» — подумал Джонатан Соммер.
— Алло, святой отец, — сказал комиссар в трубку. — У вас в церкви обнаружена бомба?
— Нет, — ответил священник. — Я обнаружил то, что не угрожает самому зданию или чьей-то жизни. Однако, считаю, что это похуже бомбы...
— Хорошо, встретимся через два часа, — сказал Джонатан Соммер и положил трубку.
...Ровно через два часа комиссар сидел у себя за столом и ждал визита священника. Он уже выходил к дежурному и предупредил, чтобы пропустили к нему священника церкви Святой Девы Марии.
Слова отца Джозефа страшно заинтриговали комиссара, он просто места себе не находил, все время думая о том, что же священник привезет с собой.
Хлопнула входная дверь. Комиссар увидел подтянутого мужчину в черной сутане.
Соммер поднялся с места и приоткрыл дверь в свой «кабинет».
— Пожалуйста, сюда, святой отец, — сказал комиссар. — Я рад вас видеть!
— Я тоже, — сказал священник.
— Присаживайтесь, — пригласил комиссар.
— Спасибо, — сказал отец Джозеф и, опустившись на стул, принялся рассматривать прозрачные стены «кабинета».
— Наша обстановка не похожа на церковную, — развел руками комиссар. — Однако мы тоже имеем дело с заблудшими душами...
— Если бы они имели дело с церковью, преступлений было бы меньше, — вздохнул отец Джозеф. — Посмотрите, комиссар, что я вам привез.
С этими словами священник поднял с пола и поставил на колени вместительный саквояж, на который Соммер не обратил внимания.
— Что это? — спросил старик.
Вместо ответа священник грустно посмотрел на своего собеседника, открыл саквояж и продемонстрировал его содержимое.
Комиссар присвистнул.
— Это то, о чем вы говорили по телефону?
— Да, — кивнул отец Джозеф.
— Где вы это взяли?
— Я должен рассказать вам всю историю, — сказал священник.
Он поставил саквояж на стол перед комиссаром, поднялся с места и подошел к прозрачной стене.
— Это было самым большим искушением всей моей жизни, — не оборачиваясь, проговорил отец Джозеф. — Мне принесли эти деньги несколько дней назад. Принес неизвестный, просто подкинул. Знаете, комиссар, в саквояже я нашел записку: «Подарок для детей»...
Джонатан Соммер внимательно слушал священника, не решаясь перебить его.
— Сперва я обрадовался, — продолжал, запинаясь, отец Джозеф. — Я подумал, как хорошо, что в нашу церковь попали такие деньги. Можете пересчитать, комиссар, там больше миллиона долларов. Этот «подарок» просто с неба свалился, подумал я.
Священник резко повернулся и уставился на комиссара. Тот сидел не шелохнувшись. Глаза отца Джозефа, которые казались под очками непомерно большими, грустно смотрели прямо в лицо Джонатану Соммеру.
— Но потом мне пришло в голову, — сказал священник, — что тот, кто принес эти деньги в церковь, не хотел, чтобы их нашли. Значит, эти деньги добыты нечестным путем. А, следовательно, нельзя сказать, что это посылка с неба... У человека, который принес в церковь деньги, не была чистой совесть.
Отец Джозеф сделал паузу. Повисло тягостное молчание, которое прервалось только сухим покашливанием комиссара. Священник глубоко вздохнул и продолжал:
— Я не смог себя заставить притронуться к этим деньгам. Все время они находились в этом саквояже. Я все смотрел на них, смотрел... И в конце концов, решил принести их вам. Я взял только двести долларов в первый день, чтобы сводить детей в музей.
Отец Джозеф смущенно посмотрел на комиссара и поспешил добавить:
— Я отдам эти двести долларов. И не думайте меня переубеждать...
Соммер медленно кивнул.
— Ну что же, — впервые за весь монолог священника подал голос он. — Может быть, вы поступаете правильно. Вы знаете, святой отец, мне кажется, я догадываюсь, кто мог принести вам эти доллары...
— Ничего не хочу об этом слышать! — поднял руку в протестующем жесте отец Джозеф. — Я и так слишком много в последнее время думал о мирских делах. Я поступил, как подсказала мне моя совесть. Я предпочитаю, чтобы она всегда была чистой. Когда я впервые подумал о том, что совесть нужно всегда иметь незапятнанной, я понял, что пойду в священники... Человек, который принес мне эти доллары, совершил попытку, может быть, сам того не желая, запятнать мою совесть.
Отец Джозеф замолчал и без сил опустился на стул.
Снова наступило молчание.
Комиссар не знал, что сказать пастору. Соммера переполняли самые разнообразные чувства. Здесь была и простая благодарность отцу Джозефу как честному человеку. Но Джонатан Соммер ощутил, что ему лучше промолчать, ведь, начни он благодарить, он тем самым может оскорбить священника. Человек, который посвятил себя Богу, просто не мог поступить иначе, это было для него натурально.
Одновременно комиссар обрадовался, потому что получил наверняка именно те деньги, о которых говорили ему коллеги из управления по борьбе с наркотиками.
Те деньги, которые, по словам Шейлы О'Коннор, украл один из его подчиненных, инспектор Круз Кастильо. Теперь Соммер почти не сомневался в этом. Старик подумал, что теперь можно объяснить косые взгляды Круза и нежелание того что-либо рассказывать.
«Парень решил плюнуть на законность и один на один разделаться с торговцами наркотиками, — подумал комиссар. — Но он не подумал, что поступая таким образом, преследуя, казалось бы, благую цель, он сам становится с мерзавцами на одну доску. Сумасшедший идиот...»
Сердцем старик понимал Круза Кастильо, однако не мог даже в мыслях допустить, что оправдывает его. Комиссар вздохнул и отвлекся от тяжелых мыслей.
— Большое вам спасибо, отец Джозеф, — все-таки сказал Джонатан Соммер. — Я понимаю, что это был ваш долг и вы не могли поступить иначе. Но, все равно, большое вам спасибо. Только одно я скажу вам, чтобы вы поняли важность вашего поступка: мы искали эти деньги...
Священник поднялся с места.
— Не стоит благодарности, господин комиссар, — сказал он. — Сейчас мне пришла в голову мысль, что можно поблагодарить, как ни странно, того человека, который принес эти деньги в церковь. Но не за деньги, понимаете? А за то, что он дал мне возможность вступить в борьбу с самим собой и победить. Он дал мне почувствовать, что я все-таки человек. До свидания. Да хранит вас Господь.
Священник откланялся и ушел.
После его ухода Джонатан Соммер долго сидел перед саквояжем, до отказа наполненным деньгами. Глаза его были устремлены в одну точку, мысли далеки от миллиона долларов, находящегося перед ним на столе.
Наконец он потянулся, достал ключи, открыл сейф у себя за спиной и поставил саквояж туда.
«Теперь надо дождаться Круза Кастильо, — подумал комиссар. — Что-то утром я его не видел. Наверное, он встретился с Мартином где-то в городе и поехал на патрулирование, не заходя в полицейский участок. Да, мне надо обязательно дождаться Круза. У меня есть что ему сказать».
Но уже в то время, когда Джонатан Соммер разговаривал с отцом Джозефом, Кастильо был привязан к водопроводной трубе в квартире Рикардо. Поэтому комиссар зря сидел в пустом полицейском участке до самого вечера.
Ночь после перестрелки с бандой Рикардо Круз Кастильо провел в госпитале. Ему обработали раненое плечо, вынули пулю.
Рана Круза оказалась настолько «удачной», если только здесь подходит это слово, что утром Круз почти се не чувствовал. Пуля не задела кости.
Шейла позвонила к себе в управление и вызвала усиленный наряд полиции. В квартиру Рикардо приехало много народу. Высокие, плечистые парни из морга быстро забрали все тела. Самое интересное, что Джордж, которого Круз сразил первым, оказался жив. Его увезли не в мертвецкую, а в больницу, приставив к нему несколько охранников.
Круз чувствовал себя так хорошо, что упросил врачей утром отпустить его по своим делам. Он не уточнил, что это будут за дела.
Прежде всего Крузу надо было выяснить, что же произошло с Линдой Дайал и маленькими девочками покойного Мак-Клора. Что-то ему подсказывало, что ответ на вопрос должен был знать Мартин Гастингсон. Его Кастильо мог в такое время застать только в участке.
К тому же пора было объясниться с комиссаром. Ему уже наверняка позвонили и передали все подробности происшедшего с Крузом. Также старику не могли не сказать причины, по которой Круз оказался привязанным к водопроводной трубе в ванной Рикардо.
Еще позавчера Соммер намекал, что ему известно больше, чем Круз мог себе представить. Тогда у старика не было доказательств, и потому он не стал приставлять нож к горлу Кастильо.
Теперь доказательства должны были появиться. Шейла говорила, что Круза будут ждать крупные неприятности, и что она при всем своем желании эти неприятности предотвратить не сможет.
Она сама или кто-то из ее начальства должен был поставить начальника Круза в известность.
«Что ж, неприятности так неприятности, — подумал инспектор. — Если мне их суждено пережить, то надо поскорее начать переживать. Тогда они скорее и закончатся».
Размышляя таким образом, Круз Кастильо шел по улице в сторону своего полицейского участка. Он решил, что в это утро может, наконец, позволить себе никуда не спешить.
Погода была чудесной. Над городом было чистое синее небо без единого намека на облака.
«Если бы я был уверен, что и надо мной так же чисто, подумал Круз. — Но нет, я точно знаю свой прогноз погоды. Меня ожидают страшные бури».
Круз утешал себя мыслями, что ему это все равно, что победителей не судят, но все-таки подсознательно стремился оттянуть развязку.
Именно поэтому весь путь от больницы до места работы полицейский Круз Кастильо проделал пешком.
...Не спеша, приостанавливаясь на каждой ступеньке, Круз поднялся ко входу в участок и показал пропуск дежурному.
То, что постовой просто кивнул головой и пропустил Круза внутрь здания, несказанно удивило Кастильо. Почему-то ему казалось, что, лишь только его здесь увидят, сразу же дадут приказ арестовать как опасного преступника, вооруженного налетчика, грабителя и убийцу.
Тем не менее, Круз шел по коридору, и с ним спокойно здоровались сослуживцы.
«Ну, конечно, они же просто ничего не знают, сказал себе Круз. — Пока что в курс дела введен один шеф, он мог сказать... ну, допустим, Гастингсону. Вот и все!»
Круз представил себе, как его выводят из здания в наручниках, и сослуживцы, которые только что жали ему руку, шарахаются от него в стороны.
Он усмехнулся своим мыслям. «Нет, похоже, что я схожу с ума, — подумал Кастильо. — Мне не нужно об этом думать. Все-таки, я почти что один расправился с Рикардо. Это они должны учесть...»
Круз Кастильо немного поколебался, но затем решительно открыл дверь в комнату инспекторов. Он ожидал сразу же услышать суровый окрик комиссара Соммера: «Ага, кто пришел! А ну-ка, ко мне!»
К удивлению Круза, в комнате было тихо. Комиссара на месте не было, и Круз почувствовал что-то похожее на разочарование, перемешанное с почти физической болью: час объяснения откладывался.
Зато на месте был Гастингсон. Он спокойно потягивал свой обязательный утренний кофе. При виде вошедшего Круза брови его поползли вверх, он поперхнулся и торопливо поставил чашку на стол.
Мартин вытер подбородок ладонью и нерешительно посмотрел на Круза.
Несколько секунд он открывал рот и снова закрывал его, не решаясь заговорить с напарником.
Круз сделал вид, что все его внимание уделено какой-то внутренней глубокой мысли. Он прошел рядом с Гастингсоном молча, сурово сдвинув брови на переносице и тихо опустился на стул спиной к напарнику.
Гастингсон кашлянул.
«А ведь я даже не хочу разговаривать с ним, — подумал Круз Кастильо, представив взгляд, которым напарник сверлит его спину.
Но Мартина Гастингсона тянуло начать разговор.
— Привет, старик, — услышал Круз за спиной. Ему пришлось повернуться и ответить:
— Привет, Мартин... Гастингсон моментально спросил:
— Что с тобой произошло? Тебя не было вчера на работе!
— А ты сам был? — поинтересовался Круз.
— А то как же! — воскликнул Мартин. — Весь день я патрулировал один.
Кастильо вздохнул и сел к напарнику вполоборота.
— Что у тебя с рукой? — снова задал вопрос Мартин.
Круз посмотрел на свое плечо. Толстая повязка выделялась под пиджаком.
— А-а-а... Это Рикардо.
— Как — Рикардо? Где ты с ним успел обменяться любезностями?
«Он делает вид, что ничего не знает, — поморщился Круз. — Или он в самом деле не в курсе?»
— Ты хоть домой-то заходил? — не вытерпев, спросил Мартин.
Кастильо долгим взглядом посмотрел Гастингсону в глаза.
— Послушай, напарник, — сказал Круз подчеркнуто мягко. — Давай начистоту. Ты ведь знаешь обо мне больше, чем делаешь вид.
Крузу показалось или в самом деле Мартин покраснел?
— Хорошо, — сказал Мартин и откинулся на спинку кресла. — Спрашивай. Что бы ты хотел узнать?
— Во-первых, где Линда и дети?
Гастингсон помедлил с ответом.
— Они... Они у меня, Круз.
— Как у тебя? — воскликнул Кастильо, хотя в душе давно готовил себя к такому ответу.
— Подожди, успокойся, сейчас я тебе все объясню, — сказал Гастингсон.
Он вытащил сигарету, закурил.
— Дело в том, что Линда видела из окна, как к тебе в машину села какая-то девушка, и вы уехали, — начал рассказывать Мартин. — Также она заметила, что из подворотни выехал другой автомобиль и поехал за твоей машиной. По описанию я понял, что это один из автомобилей Рикардо...
— Так, — кивнул Круз. — И что было дальше?
— Линда мне рассказала все на следующее утро после того, как видела твой автомобиль. Понимаешь, прошло уже много времени. И потом, поначалу я не придал этому значения, я думал, что ты где-то работаешь один на один, как это ты иногда любишь...
— Ты знаешь, где я был в это время? — закричал Круз. — Я корчился в ванной Рикардо со связанными руками и ждал, пока он мне кишки выпустит!
— Я не знал этого, Круз... — пробормотал Мартин.
— Но ты мог бы меня попытаться найти! — возразил Кастильо.
— Я и пытался, — сказал Гастингсон. — Но что толку? Я объездил все подворотни, все бары. И никто не знал, где ты!
Круз поразмыслил и решил, что Мартин в самом деле не мог никого найти. Он сам был дома у Рикардо. Но о его квартире знала Делла, на которую Круз вышел случайно.
Делла просто не встретилась на пути Гастингсона, и в этом винить его было нельзя.
— Хорошо! — стукнул ладонью по столу Кастильо. — Что ты сделал дальше?
— Я объездил все отели на Манхаттане. Я везде показывал твою фотографию и нашел ту гостиницу, где ты остановился. Но мне сказали, что ты накануне не пришел ночевать. Тогда я сел и стал думать. И я понял, что Рикардо достал тебя. При этом я совершенно не мог знать, где ты, понимаешь?
Круз кивнул, он все понимал.
— Я думал, что за причина была у Рикардо охотиться за тобой? — продолжал Мартин. — Потом вспомнил, о чем говорил комиссар, а он говорил, что какой-то полицейский ограбил торговца наркотиками. И я понял, что это был ты! А как поступит Рикардо? Очень просто — он применит все средства, чтобы заставить тебя сказать, где деньги. Насколько я тебя знаю, ты не расколешься просто так...
— Да, это правда, — нахмурился Круз.
— Значит, Рикардо должен был найти какой-то рычаг, чтобы надавить на тебя! И этим рычагом могла быть Линда и девочки.
— Поэтому ты поехал и увез их с собой...
— Совершенно верно... Я спас их, в твоей квартире буквально после нашего отъезда кто-то был. Какие-то типы. Мне соседи об этом потом сказали.
— Я смотрю, ты все знаешь... ладно, что было дальше?
— Дальше? Дальше, Круз, начинается самое неприятное. Боюсь, тебе это будет мучительно слышать... Но лучше я теперь все расскажу!
Круз насторожился.
— Что такое?
— Понимаешь, — Мартин ужасно покраснел, скривился и продолжал страшным усилием воли: — Я сделал Линде предложение...
Сказав это, Гастингсон посмотрел на Кастильо в ожидании ярости.
Но Круза настолько ошеломили слова напарника, что он уронил голову на руки и стал сидеть, уставившись глазами в одну точку.
— Ну ты и подлец, — наконец, проговорил Кастильо. — Мы же с тобой говорили на эту тему...
— Да, — кивнул Гастингсон, — и ты дал мне зеленый свет!
Кастильо застонал. Но не будет же он теперь доказывать Мартину, что тот не так его тогда понял!
— Ладно, — сказал наконец Круз. — А что тебе ответила Линда.
— Ты знаешь, — замялся Мартин. — Может быть тебе это будет еще неприятней слышать, но... Я скажу тебе правду. Она сказала, что давно ждала от меня такого предложения. Она помнила меня по давним вечеринкам. А потом, она говорила, что ты сам подогревал ее интерес ко мне. Ты рассказывал, какой я хозяйственный и что я желаю оставить службу в полиции. Линда давно мечтала именно о таком муже, а с тобой она просто жутко устала.
«Линда и Мартин — идеальная пара!» — вспомнил Круз свои мысли во время недавнего разговора с Гастингсоном в патрульном автомобиле.
— Подожди, подожди, — сказал Круз. — А как же дети?
На душе у него кошки скребли, но он просто не мог не заставить себя спросить о девочках Мак-Клора.
— Знаешь, Круз, — спокойно ответил Мартин. — Джекоб Мак-Клор был не только твоим другом. Да, вы были напарниками, да, вы проработали вместе определенное время. Но также он был и моим другом. Понимаешь, он был моим другом!
Мартин перевел дух. Чувствовалось, что то, о чем он сейчас говорит, очень важно для него.
— Поэтому я считаю, что имею полное право удочерить девочек... Линда согласна.
У Круза на глаза навернулись слезы.
— А как же... сами девочки? — спросил он. Мартин пожал плечами.
— Мы прекрасно с ними проиграли весь вечер. Знаешь, Кастильо, мне Элли сказала по секрету, что ты не очень-то с ними и ладил...
«Это все от недостатка времени», — хотел ответить Круз, но промолчал.
— Ладно, напарник, — сказал Кастильо. — Хватит меня травить такими рассказами. Я думал, что ты напарник, но ты гораздо хуже, чем я предполагал.
— Уверяю тебя, Круз, что ты ошибаешься, — не волнуясь, не впадая в раж, ответил ему Мартин Гастингсон. — Если хочешь, я могу сыграть назад, но Линда не захочет к тебе возвращаться.
— Она так сказала?
— Да, она так сказала.
— Хорошо, но где вы будете жить?
— Где-нибудь, — проговорил Гастингсон. — Я присмотрю какой-нибудь дом. Тебе ведь повезло. Вот и я, думаю, увижу объявление, которое будет ждать меня так же, как та бумажка ждала тебя...
Круз глубоко вздохнул и уставился невидящими глазами в окно.
— Слушай, Мартин, — начал он. — Раз такое дело, бери этот дом. Тот, который мы смотрели вместе с тобой!
— А ты как же? — воскликнул Гастингсон, не веря своему счастью.
— Я ведь присматривал его для Линды и детей. Теперь мне он не нужен. Да и какой из меня отец? Я не брошу работы в полиции, что бы со мной ни случилось. Получается, что меня могут убить. Зачем детям новая угроза остаться сиротами? Нет, из тебя с твоими планами заняться чем-то своим будет гораздо лучший отец...
— Ты действительно так думаешь? — спросил Мартин.
— Да, — кивнул Круз.
— А как же будешь жить ты?
— Как? Как прежде. Но если вдруг мне станет тяжело... Тогда... Я всегда смогу уехать куда-нибудь, где меня никто не знает, — пожав плечами, ответил Круз. — Еще и неизвестно, кто из нас скорее покинет полицию Нью-Йорка...
— Как это понимать? — удивился Мартин.
— А так! — резко ответил Круз. — Это относится к той области, о которой ты пока ничего не знаешь. И не спрашивай меня, Мартин, потому что мне еще шефу, я уверен в этом, придется все объяснять. Ох, я просто с ума сойду...
Тут входная дверь в комнату инспекторов открылась. Она распахнулась с таким резким стуком, что Круз вздрогнул.
Ведь он все время разговора с напарником подсознательно ожидал, что сейчас появится комиссар Соммер. Что скажет ему старик? Как с ним поступит? Как с Нилом Тайсоном недавно или начнет расспрашивать?
Но вот он сам, комиссар Джонатан Соммер, стоит перед инспектором Кастильо и сурово смотрит ему в глаза.
Круз с достоинством выдержал этот взгляд.
— Ты, видимо, думаешь, что мне позвонили из ФБР или УБН, и тем самым избавили тебя от обязанности рассказать все мне самому, — неожиданно начал разговор Соммер. — И ты не ошибаешься, Кастильо.
Шеф еще раз сурово посмотрел на подчиненного, который даже не счел необходимым сделать вид, что как-то жалеет о случившемся.
— Хорошо, — сказал комиссар. — Давай-ка пройдем ко мне в кабинет. Обо всем остальном поговорим там...
При этом комиссар бросил взгляд на Мартина Гастингсона, который сделал вид, что ему это совершенно неинтересно.
Круз Кастильо прошел за комиссаром в его рабочее помещение и стал перед столом, в то время, как Джонатан Соммер сел и глубоко и шумно вздохнул.
— Я не буду тратить время на то, чтобы выяснять мотивы твоего поступка, Кастильо, — проговорил шеф усталым голосом. — Ты сам напишешь рапорт о своем увольнении или мне его тебе продиктовать?
Вместо того, чтобы заволноваться или еще как-нибудь отреагировать на слова комиссара, Круз спокойно подумал: «Все-таки победил вариант Нила Тайсона. Что ответил в свое время Нил?..»
— Я сам напишу рапорт, шеф, — ответил Круз, — если хотите, я могу сделать это за вашим же столом...
— Что ты такое мне говоришь, идиот! — внезапно побагровев, закричал Соммер, — ты был у меня одним из лучших полицейских! Ты отлично знаешь, что после того, что произошло, я не могу оставить тебя работать здесь!!!
— Я понимаю, — спокойно ответил Круз. — Но у меня не было другого выхода...
— Ты все деньги принес в церковь отцу Джозефу? — несколько смягчившись, спросил комиссар.
— Нет, шеф, — сказал Круз, — у меня здесь в сейфе — двадцать пять тысяч... Я могу вернуть их вам немедленно.
Комиссар кивнул, но сделал это скорее автоматически, чем осмысленно.
— Послушай, сынок, — неожиданно ласково произнес он, — мы с тобой много ссорились и ругались. Всякое бывало. Но теперь... Я хочу тебе вот что посоветовать: может быть ты тихо уберешься из Нью-Йорка? Ты ведь не хочешь совсем уходить из полиции, я знаю... Найдешь какой-нибудь спокойный городок, где продолжишь свою работу. Поверь, не только у нас, в Нью-Йорке, хватает мерзавцев, с которыми надо кому-то сражаться... Ты откуда родом?
— Из Санта-Барбары, — задумчиво ответил Круз. — Знаете, комиссар? Это на тихоокеанском побережье. Возле Лос-Анджелеса...
— Послушай, сынок, — волнуясь, сказал комиссар Соммер. — А что ты скажешь, если я попробую направить тебя в тамошнюю полицию? У меня в министерстве есть знакомый... Он поможет тебя отмазать так, чтобы устроить это дело переводом или еще каким-нибудь чистым способом. Съездишь на родину, развеешься... А?
«Действительно, а почему бы мне не поехать в Санта-Барбару?» — подумал Круз Кастильо.

ГЛАВА 2

Жара, испепеляющая город, спала, и жизнь в Санта-Барбаре обрела свое обычное течение. Люди задышали легкой прохладой, деревья снова зашелестели листвой. Мейсон медленно въехал в фешенебельные ворота, которые мягко закрылись за ним, и направил свою машину к первому гаражу, показавшемуся ему свободным. Он не собирался никуда сегодня вечером. Прошедший день был для него тяжелым, и, кроме того, назавтра была официально назначена свадьба его сестры. Конечно, семье он будет нужен. Мейсон, бурча что-то себе под нос, поспешил наверх, преодолевая по две розовых ступени парадной лестницы. Ближайшее вхождение Питера в семью и возвращение Джо Перкинса — эти два важных для семьи события для него ничего не меняли.
Большими шагами он пересек просторный зал для приема, едва кивнув на приветствие Розы и Филиппа, и направился к кабинету отца.
Тяжелый занавес из листвы деревьев за окном почти не пропускал света в это время суток, и поэтому Мейсон удивился, что отец не зажег настольную лампу. Нависая тенью над массивным столом, он казался призраком в полумраке просторного кабинета.
— Мейсон, ты ничего не знаешь? — Отец, казалось, только и ждал его.
— Джо Перкинс возвращается, папа.
— Хороший подарочек к свадьбе твоей сестры Келли. Да и для нас всех. Я не думал, что это наступит так скоро.
Мейсон потянулся к выключателю, и свет залил комнату. Сын не мог объяснить отцу, что он был в курсе освобождения Джо Перкинса под честное слово. Он узнал об этом несколько дней назад и напрасно спорил с судьей, который предоставил Джо эту возможность. Ченнинг-старший никогда бы не понял его. Ведь Кепфелл привык всегда побеждать.
— Он был освобожден под честное слово, папа. Случается, что заключенных отпускают за примерное поведение.
— Да, да. Случается, мой мальчик. Он уже вышел из тюрьмы, а посадили его словно вчера. Всякий раз, когда я вхожу в этот кабинет, я думаю о твоем брате, думаю с гордостью и печалью. Но сегодня мне стыдно; не нужно было выпускать его убийцу так рано, не нужно было этого делать, Мейсон! Нельзя допустить, чтобы праздник Келли был испорчен. Как никто другой, она имеет право на счастье.
— Она уже знает, папа?
— Нет, сын. И, слава Богу, что в ее жизни есть другой.
Ченнинг Кепфелл-старший резко, словно встрепенувшись, выпрямился и снова стал неоспоримым шефом, руководителем предприятия Кепфелл.
— Если когда-нибудь Перкинс придет сюда, если он снова выкинет какой-нибудь номер с Келли...
— Согласен, папа.
— Из-за этого подонка я уже потерял сына. Я не собираюсь терять еще и дочь,
И снова плечи его опустились, и тень наплыла на скорбное лицо.
— Я до сих пор не могу смириться с мыслью, — приглушенным голосом сказал он, — что Ченнинга, моего сына, нет с нами. Ведь он уже достиг высот, он был гордостью всего края! Страшно подумать, что человек может потерять все, что имеет, все самое дорогое.
Было очевидно, что отец больше его не видит, что пород ого глазами стоит лишь Ченнинг, который даже после смерти не уступил своего места в сердце отца. Старая ревность больно отозвалась Мейсоне. Он раздраженно фыркнул:
— Папа, мы все с тобой здесь: Тэд, Идеи, Келли, я. Не забывай об этом...

Совсем в другом месте, в другом мире, состоящем из плохо мощеных плит и скверных стен, молодой человек с серыми, полными горечи и усталости глазами слушает, что говорит другой.
— Джо, чтобы тебе было ясно. Освобождение под честное слово — это свобода на кончике нити: нить рвется, и ты падаешь. А свобода — это тяжелая ноша. Ты молодой, неглупый, Америка — большая; ты можешь начать жизнь заново. Но не в Санта-Барбаре, и уж во всяком случае, не с Келли Кепфелл. Тебе не позволят этого сделать.
— Я знаю, Уорден. Но речь идет не о Келли. Мне нужно узнать, кто убил ее брата. Мне нужно найти того, по чьей вине я провел в тюрьме эти пять лет. Того, на чьем месте я оказался.
— Значит, не понимаешь. Достаточно правонарушения. Кому-то может не понравиться твоя прическа — и ты снова здесь. И черт знает на сколько лет!
— Ты прав, Уорден. Я буду об этом помнить. До свидания.
Старший охранник вздохнул, глядя вслед Джо, который тяжело шел вдоль высоких стен крепости, и закрыл кованую дверь. Он ему нравился, этот Джо Перкинс. Ему хотелось верить, что он долго будет его вспоминать.
Перейдя через дорогу, Джо оказался в квартале, здания которого предназначались для родственников и друзей заключенных, приехавших их навестить. В глубине большой автомобильной стоянки был расположен гараж-мастерская, где можно было починить спущенное колесо, можно было перекусить. Там же расположился недорогой мотель, плюс два или три полужилых дома, назначение которых определить было трудно. «Возможно, здесь когда-то размещался публичный дом, услугами которого пользовались те, кто выходит из тюрьмы на побывку, — подумал Джо, — а возможно, это просто крестьянские дома, жители которых перебрались в город».
Здесь же была стоянка автобуса, идущего в центр города, а в центре Джо надеялся через систему автобусов фирмы "Greyhound" добраться до Санта-Барбары. Внезапно молодой человек почувствовал слабость и головокружение. Старший охранник сказал, что свободу будет тяжело нести. Ему показалось, что всем своим весом она сейчас навалилась на него. Свобода, о которой мечталось в камере, была долгожданной и казалась легкой, как бабочка, но вдруг крылья этой бабочки странно потяжелели: ей снова надо было научиться летать.
Возвращение в Санта-Барбару Джо считал для себя непосильной задачей. Жизнь в тюрьме состоит из одних и тех же маршрутов и представляет собой замкнутый круг: полное содержание, еду по часам и заботу о тебе со стороны других. Опытные рецидивисты, жестокие гангстеры становились в тюрьме полностью инфантильными с утра до вечера, и даже ночью, ими управляли другие.
Отныне Джо опять должен будет все решать сам. Такие простые вещи, как садиться в автобус, переходить дорогу, казались ему неимоверно сложными. Обессиленный, он опустился на скамейку, вделанную в мостовую, и тут же вскочил в страхе: а имеет ли он право сидеть на ней, не спросив ни у кого разрешения? Действительно, начинается вторая жизнь.
Чтобы обрести спокойствие, молодой человек решил думать о Келли. Но из этого ничего не получилось. Он, проведший пять лет в ежедневном размышлении о ней, исписавший не одну тетрадь в тайной надежде, что она когда-то их прочтет, теперь не мог вспомнить даже ее лица, даже ее силуэта. Другое лицо пришло ему на память. Лицо очень нежное, с любящими глазами, которые понимали все. Это было лицо его матери. Он не захотел предупреждать ее о дне своего освобождения, хотя она наверняка приехала бы к нему и своей бесконечной нежностью помогла бы вернуться в прежний мир, как будто бы Келли не предала его, как будто бы тюрьма вообще не существовала.
Но тюрьма была, со своими гранитными стенами, со своими особыми законами, и она еще долго останется внутри него, останется в его воспоминаниях. Разве мог принять он здесь свою мать, когда сам бродил, словно сомнамбула, переполненный отвращением к своему прошлому.
Он выбрал самый безлюдный маршрут: ему не хотелось, чтобы кто-то видел, что творится в его душе. Добравшись до города, Джо поспешил к путевому справочнику. В то время как он пытался расшифровать расписание движения автобусов на Санта-Барбару, Санта-Монику и Лос-Анджелес, рядом с ним произошло какое-то людское движение, и чужая рука схватила его за запястье. Какой-то верзила тащил его к другим щитам с расписанием движения автобусов. От них не отставали еще два типа с красными лицами, казалось, слегка подвыпившие.
— Слушай, парень, лучше тебе посмотреть вот на эти расписания. У тебя есть выбор: Сан-Франциско, Верктаун, кроме того, у тебя есть вся Невада, Техас, можешь даже в Нью-Йорк поехать — ты свободен, но Санта-Барбара — это не для тебя.
Вначале Джо почувствовал в себе непреодолимое желание врезать им как следует, прямо по их красным рожам, он даже почувствовал зуд в мускулах, так долго находившихся без движения. Но, вспомнив о предупреждении Уордена, он сразу успокоился.
— Окей, вы правы. — Повернулся он к человеку, до сих пор хранившему молчание. — Я думаю, что мне лучше поехать в Нью-Йорк, хотя бы для того, чтобы избавиться от вашего общества.
И он спокойно направился к окошку, где продавали билеты.
Значит, Уорден был прав — они не замедлили нанять людей, чтобы помешать ему во всем разобраться, чтобы спокойствие города Санта-Барбары не было нарушено, — так размышлял Джо, удобно устроившись в одном из мягких кресел автобуса фирмы «Greyhound», который фырчал мотором, готовясь увезти его на юг, подальше от этих мест. Он намеренно сел в автобус в самый последний момент, оставив своих преследователей с носом. Что они могли сделать теперь, когда громадный автобус был уже заполнен пассажирами и шофер, сидя на своем месте, уже готов был закрыть двери. Кто, эти люди? Отправить таких дуболомов по его следу - это было совершенно не в стиле Кепфелла-отца. Джо хорошо знал его и по-своему даже уважал. Тот был сильной личностью, и личностью очень гордой, но к тому же слишком могущественной, чтобы мелко хитрить. И он никогда не позволил бы себе марать руки такими вот штучками. Будь его воля, конечно, он с удовольствием бы снова засадил Джо в кутузку. Ведь он был убежден, что Джо — убийца его сына, и сразу легко поверил в эту версию, потому что сын служащего не должен был крутиться вокруг его любимой дочери. Новое расследование слишком близко бы затронуло весь клан, который стал бы защищаться до последнего. Нет, Ченнинг-старший, безусловно, попытается устранить его другим способом, более надежным. Кто же тогда мог отправить этих двух идиотов? Возможно, Мейсон, Это — лицемер, и притом лицемер не слишком умный.
Впрочем, это мог сделать кто угодно, кто не желал, чтобы мнимый убийца вернулся на предполагаемое место преступления. На протяжении пяти лет у Джо было достаточно времени, чтобы разработать все гипотезы, даже самые невероятные, и проверить все предложения. В действительности ему давно уже все это надоело, Он знал только одно, что атмосфера Сайта-Барбары далеко не дружеская.
Он закрыл усталые глаза, а когда открыл их, автобус уже выезжал из пригорода и выходил на широкое авеню без деревьев и домов, которое начинало эту шоссейную дорогу. Кажется, его не преследовали, «ангелы-хранители», похоже, остались на платформе. Пассажиры сидели молча, некоторые из них дремали.
Джо первый заметил белый лимузин, который нагонял «Greyhound». Потом увидел шофер. Легковой автомобиль, поравнявшись с автобусом, обогнал его, затормозил, и шофер автобуса был вынужден сделать то же самое. Оба автомобиля застыли в неподвижности.
Из лимузина вышел человек. Джо улыбнулся. Это был один из тех, «краснорожих». Шофер в бешенстве открыл дверь и поднялся со своего места. Он оказался могучего роста, и, кроме того, у него на боку, в кобуре, висел револьвер, который казался игрушечным. Диалог был коротким:
— Водитель, выручай: мне нужно в Санта-Барбару. Я опоздал на автобус, а у меня срочное дело.
— Дружок, я не беру бродяг посреди дороги.
— У меня есть билет.
— А у меня есть револьвер.
— Это срочно, я тебе говорю.
— Срочно — это когда ты спрашиваешь своего дружка пустить тебя на парашу в тюряге. А сейчас у меня сорок пять пассажиров, которые засвидетельствуют, что я имел право защищаться.
Такое препятствие на пути «краснорожего» было непреодолимо. Он вынужден был отступить.
— Черт возьми, настоящий Дикий Запад, — все бормотал шофер, устраиваясь за рулем. Больше о его глубоких мыслях никто ничего не узнал, и «Greyhound» снова пустился в путь. Белый лимузин разворачивался на дороге, и Джо помахал вслед двум его пассажирам.

ГЛАВА 4

Мариса Перкинс выглядела немолодой: слишком нелегкой была у нее жизнь. Лицо ее преждевременно состарилось, и глаза потускнели. Но она сохранила прямую осанку, и ее природная стать под жестокими ударами жизни приобрела еще большее благородство. Она не могла насмотреться на Джо после долгой разлуки, а он жадным взглядом окидывал каждый предмет, находившийся в доме, ощупывал стены, мебель, каждую мелочь.
— Да, ты у себя, Джо. Молодой человек повторил:
— У себя.
— Твою комнату сохранили в таком виде, в котором ты ее оставил, почти.
— Почти?
— Ну, я сюда поставила свою швейную машину, но ты можешь ее отсюда убрать.
— Это неспешно, мама. Все осталось совершенно так же, как в моих воспоминаниях. Я обожаю этот дом!
— О, Джо! Когда ты ушел, ты был еще ребенком, а теперь ты уже мужчина.
Они услышали шаги во дворе и голос отца Джо:
— А, Джо вернулся.
Прихрамывая, отец переступил порок комнаты и остановился, не сделав ни одного шага по направлению к сыну.
— Значит, ты освободился.
Но это был не вопрос. Это было не восклицание. Слова были сказаны без всякого выражения, но в глазах отца виднелся какой-то недобрый блеск, который заставил встревожиться Марису Перкинс.
Дверь в кухню была приоткрыта, и в нее легко проскользнула молодая девушка, державшая в одной руке сэндвич, а в другой — пляжную сумку. Ее нельзя было назвать красавицей, но ее волосы были тщательно завиты, а фиалковые глаза лучились каким-то особенным светом.
— Что, папа? — удивленно спросила она.
У нее был грудной приятный голос. Джо улыбнулся, глядя на сестру, которую помнил еще ребенком и теперь увидел в новом статусе старшеклассницы. Она ему нравилась. Молодой человек знал, что ему нужно будет заново знакомиться с Джейд, с этим теперь совершенно незнакомым существом, у которого за эти пять лет жизнь шла вперед, в то время как у него она остановилась. Едва Джейд увидела Джо, она сразу же бросилась ему на шею, словно они расстались вчера.
Отец так и не переступил порога. С некоторого времени жизнь для него стала сплошной болью. И его нога, неподвижная наполовину, была не единственной причиной этой боли. Это было одно из несчастий в длинной цепи. Одно из несчастий, которое, несомненно, повлечет за собой еще другие. Он так и не ответил на приветствия своей дочери. Джейд не была, в строгом смысле этого слова, для него несчастьем. Но, конечно, она составляла для него проблему, как составляло проблему все то, что двигалось, все, что жило вокруг него. В отличие от Джо, он не расставался с ней все это время и видел, как она расцветает, как превращается из ребенка в девушку.
— Значит, ты освободился.
Он снова машинально повторил свою фразу каким-то неживым и безразличным тоном. Перед ним стоял его сын, сын, которого он только что продал. Он даже не знал почему. Из-за привычки к подчинению, из-за усталости, да просто из-за трусости Джои Перкинс, как старая лошадь с разбитыми ногами, которой надели наглазники для того, чтобы она продолжала свою дорогу, уже давно потерял всякую способность к сопротивлению.
Сегодня утром у него попросили высказать: верноподданнические чувства, и он сделал это, сделал, и глазом не повел. Господин Кепфелл, надо сказать, обставил это дело, как подобает. Вызванный секретаршей, Перкинс явился на виллу словно какой-то крестьянин, которого вызывают в замок и который, как бы не предстать пред грозные очи господина графа, стоит и теребит шапчонку. Кепфелл был щедр и изъявил ему честь, приняв в маленьком салоне и поставив перед ним стаканчик виски. Тон, который он принял, был смесью сердечности и доверительности.
— Джон, я попросил вас прийти, чтобы предложить вам сотрудничество. Позвольте мне быть откровенным. Возвращение вашего Джо может принести нашей семье, моей дочери Келли в особенности, кучу проблем. У меня и так из-за Джо было много неприятностей. Если не считать того, что я пережил смерть моего сына. Короче, с меня достаточно, и я не хочу подвергать, себя и свою семью риску.
Шапчонки не было у Джона под руками, поэтому он принялся постукивать по стаканчику виски пальцами. Последовавшее за этим молчание красноречиво говорило о том, что хозяин ждет некоего знака согласия. Перкинс поспешил удовлетворить его желание.
— Я понимаю, господин Кепфелл. Джо, конечно, наделал делов. Разрушил все то, что вы с таким трудом создали. Что правда, то правда.
— Значит, мы с вами договорились.
Кепфелл встал — последнее слово должно было быть произнесено стоя. Он протянул руку Джону Перкинсу.
— Сделайте все, что можете, чтобы искупить то, что было сделано. Конечно, никто никогда не вернет мне моего сына, но по крайней мере нужно избежать новых несчастий. Джон, я бы предпочел, чтобы Джо принял решение не задерживаться в Санта-Барбаре.
— Да, господин Кепфелл.
Этого разговора и этих слов — «да, господин Кепфелл» — Джо не слышал, но он сразу же понял, что его отец стал на сторону Санта-Барбары, а значит, отец для него чужой непонятный человек. Словно иностранец, объясняющийся на другом языке. И о чем с ним говорить? Может, о ноге спросить? Мать говорила о ней. Он об этом и спросил. Отец наконец отошел от двери, сел в кресло, помолчал.
— Со мной произошел несчастный случай, — наконец, сказал он. — Ты знаешь, Джо, вообще дела пошли очень плохо после того, как тебя упекли в тюрьму.
— Да, папа, я очень сожалею.
Мариса, в предчувствии нехорошего, придвинулась к сыну — ей хотелось быть около него, а Джейд выронила из рук свою пляжную сумку и застыла на месте.
— Хочу кое о чем спросить тебя, Джо.
— Да, папа, я слушаю. Какие у тебя планы?
Джо ждал этого вопроса, но не думал, что его, зададут сразу и в том единственном месте Санта-Барбары, где он надеялся обрести мир. Так начиналась война.
Джо сделал над собой усилие и ответил:
— Ну, я не знаю еще.
— Нужно подумать об этом, Джо, — продолжал настаивать отец.
— Ну не знаю, город есть город. Я думаю, что смогу найти здесь работу.
Ответ, которого он опасался больше всего, прозвучал.
— Только не в Санта-Барбаре. Здесь Для тебя ничего нет.
Ченнинг Кепфелл-старший умел делать все, как надо. Легкий и грациозный, словно бабочка, вертолет перенес молодых на широкую скалистую площадку, усаженную экзотическими пальмами, и также грациозно опустил их в нескольких милях от побережья. Потребовалось немало затрат, чтобы привезти на этот крошечный островок с не очень щедрой естественной растительностью презентабельные роскошные породы, а также обеспечить его всеми современными удобствами, без которых калифорнийский миллиардер, конечно же, не мог обойтись — включая продуманную систему водоснабжения и мощную подземную электростанцию, расположенную рядом с виллой. Это оригинальное строение, которое некоторые злые языки называли странным и даже уродливым, отличалось от моделей на континенте тем, что было почти полностью покрыто некоей стеклянной оболочкой. Это было последнее хобби Ченнинга Кепфелла, который неожиданно стал энтузиастом использования солнечной энергии, — что выглядело высочайшим кокетством со стороны нефтяного короля. Одному очень ловкому изобретателю удалось воспользоваться этим неожиданным меценатством, захватить монополию на дом и создать для этого дома подобие монструозного кристалла из богемского стекла. Правда, эти солнечные батареи приводили в действие Только морозильник и телевизор, но иногда Ченнинг забывал упомянуть о том, что, кроме солнечного электропитания, существует еще мощная подземная электростанция, и визитеры, бывавшие в доме, выказывали восхищение.
Едва сойдя на землю, Питер и Келли были полностью окружены заботами со стороны выписанного из-за моря обслуживающего персонала и могли прекрасно проводить время — наслаждаться поданным в постель великолепным кофе, купаться в бассейне и объясняться в любви.
— Это наша планета, — говорил Питер. — Она принадлежит только тебе и мне. Я тебя обожаю, мадемуазель Кепфелл.
— Скорее уж, мадам Флинт, — отвечала Келли.
— Все остальное может идти к черту: суша, загрязнение окружающей среды. Мы на это плюем. Хочешь искупаться перед обедом, милая, или ты слишком устала?
— Что значит «устала?» Ты меня принимаешь за сахарную пудру, господин Флинт.
— Ты будешь моей женой, — говорил Питер, — и у нас будет куча детей, чтобы было с кем праздновать день материнства. Мы перенаселим мир с твоей помощью.
— Да, но пусть детей у нас будет, не больше, чем пальцев у меня на руках. Согласен?
— Согласен. А сколько у тебя пальцев на руках, Колли?
— Достаточно для того, чтобы замесить тебя, как тесто. Прыгай в воду, Питер.

— В Санта-Барбаре для меня есть дело, говорил Джо. — С настоящего момента я подчиню свою жизнь одной цели: узнать, кто убил Ченнинга? Я буду проводить в поисках каждый час, каждую минуту. Почему я потерял пять лет своей жизни в тюрьме, в то время как я никого не убивал? А где-то здесь, на свободе, ходит убийца. Папа, я здесь для того, чтобы его найти.

ГЛАВА 6

Таким образом, неожиданное прибытие Джо Перкинса в Санта-Барбару начало оказывать свое действие. Подобно тому, как расходятся трещины от броска камня в центр мозаики, начали разрушаться устоявшиеся связи, альянсы, основанные на взаимных умалчиваниях и искусственных табу. Но это еще было только начало, угрожающее впоследствии смешать старую криминальную историю пятилетней давности со множеством личных мини-трагедий, которые рисковали оказаться на поверхности. И операция по поиску истины, которую затеял этот несчастный человек, принимало оборот, который он сам не мог предвидеть. Если, конечно, речь шла о лжи, умело поддерживаемой обитателями всего городка и, по крайней мере, принимаемой его обитателями, состоящей в том, что ему одному выпало платить за ужасное преступление. Действительно ли существовал всего один убийца молодого Ченнинга? Существовала ли одна истина или несколько? Цепь обстоятельств, которые никто не хотел признавать, которые держались в секрете, которые прямо или косвенно были ответственны за трагедию юноши, жизнь которого, так удачно складывающаяся, была прервана в самый разгар наслаждения ею. Келли, однако, Поверила расхожей истине, а не ему. Но вправе ли он осуждать ее? Ведь именно Джо, а никто другой, Джо, который ее так любил и которого любила она, стоял с револьвером о руке над трупом ее брата...
Сначала она ничего не поняла. Ченнинг лежал па красивом персидском ковре, которым так гордился его отец. Это было уникальное, огромное и сложное произведение XX века, плод трехлетней работы целой семьи бедуинов, которое один тегеранский коллекционер уступил ему и который везли до Калифорнии, словно картину старого мастера. На Ченнинге были жокейские сапоги. Сначала Келли показалось, что он пьян, но в следующую минуту она увидела Джо с револьвером в руке. Это было одно мгновение словно вспышка молнии. Джо через секунду исчез. Потом раздался раскат грома, и когда она приблизилась к брату, то увидела, что он мертв. Сколько раз потом эта картина всплывала в ее памяти. Она все рассказала судьям, адвокату своего отца... Ченнинг, Джо, револьвер — все это, словно ужасная фотография, навсегда отпечаталась в ее сознании. И даже теперь, когда она с яхты глядела на спокойную водную гладь, отражавшую яркие краски заката она снова видела будто забрызганные кровью лица самых близких людей. Набегающая рябь искажала их, риала на части.
— Дорогая, ты уверена в том, что тебе хочется сейчас домой? — окликнул ее с кормы Питер.
Она была уверена.
Кельне рал Коулз — этот остров на краю ее мира — потерял свою притягательность. Даже омывающий его океан не манил к себе. Свадебное путешествие доставляло удовольствие только Питеру. Она улыбнулась парню. Улыбнулась нежной и несчастной улыбкой. Питер не стал настаивать.

Денни не видел, как его старшая сестра плачет. Он застал ее за столом, в компании обоих родителей, и, нежно расцеловав в обе щеки, под суровым взглядом Рубена, который не выносил, когда его сын поздно возвращался, тихо проскользнул в свою комнату.
Денни готовился к подвигу, и совершить его намечалось завтра. Идея захватила его целиком и отнимала много времени, чтобы быть пунктуальным, но сказать об этом, естественно, он не мог. Проведя беспокойную ночь да еще день в школе, который казался ему нескончаемым, Денни встретился в намеченном месте с Тэдом. Его самый близкий друг просматривал пляж в свой бинокль.
— Чего ты там видишь? — спросил он Тэда.
—  Лейкен! Там Лейкен! И у нее новая Майка, — прокомментировал Тэд почти шепотом. — Ага, там еще Спенсер, Роулдэйл, Гютуа, Элен, Джени.
— А Джейд?
— Нет, пока не вижу. Она, наверно, на тренировке. Но наверняка подойдет.
Плохо, что Джейд не было, и Денни сквозь зубы выругался. С вершины холма, на котором стояли друзья, совсем близко над ними плыли облака, а далеко-далеко на горизонте ласковая голубизна Тихого океана сливалась с синевой неба.
— Ветер с юго-востока, Денни. Он не слишком сильный, но и не очень слабый. Идеально! Ты готов?
Денни кивнул, Он был готов, но оттягивая время. И дело было не в отсутствии храбрости ему не хватало Джейд. Он еще раз попробовал расцвеченные золотом — как у архангела крылья. Это громадное приспособление должно было принести ему славу соперника Икара.
— Дай-ка мне бинокль, — попросил он Тэда. Через окуляры пляж, который простирался в виде буквы Y и который они, совершенно случайно, окрестили «Бермудским треугольником», казался совсем рядом. Он видел толпу людей и группу сверстников, в ожидании смотревших в их сторону, но Джейд среди них не было. Одна деталь, однако, привлекла ого внимание. Среди отдыхающих он увидел киносъемочную группу, и это открытие подтолкнуло его к действию. По крайней мере спектакль не будет потерян для истории. Не говоря ни слова, он решительно протянул Тэду очки, надел на себя крылья дельтаплана и, отступив на несколько шагов, разбежался и бросился в пустоту.
А Джейд в это время находилась дома. Она нервно ходила из одной комнаты в другую, присаживаясь то на один стул, то на другой. Отец так и не появился дома после вчерашней сцены. Она не забыла о том, что обещала Денни быть на пляже, но ей хотелось сейчас поддержать мать. Мариса, привыкшая понимать дочь, без слов пришла к ней на помощь.
— Мне кажется, ты собиралась на пляж?
— Да, мама. Хотела посмотреть, как Денни будет заниматься акробатикой, но мои планы изменились.
— Изменились? Почему?
— Я лучше побуду с тобой.
Мариса улыбнулась.
— Спасибо тебе, моя девочка, но лучше будет, если ты пойдешь к друзьям. Зачем слоняться здесь как неприкаянная.
— Нет, мама.
— Не спорь. Ты хорошая дочь, но в жизни только раз бывает семнадцать лет. Иди-иди и скажи Денни, чтобы он не делал глупостей.
У двери Джейд обернулась, чтобы послать поцелуй матери:
— Мама, я знаю, что папа вернется. Не беспокойся.
— Да, дочка. Возвращайся не очень поздно.
Когда Джейд прибежала на пляж, «архангел» уже спустился с неба. Его лицо, чуть бледнее обычного, светилось от радости. Он стоял в окружении взволнованных ребят и кинематографистов.
— Я вообще-то не профессионал, — смущенно объяснял Денни какой-то женщине, по внешнему виду — режиссеру, — делаю это первый раз. Мне просто повезло.
Джейд мгновенно оценила ситуацию. Значит, Денни приглашают сниматься? Находившийся всего в нескольких милях от Санта-Барбары Голливуд — это несбыточная мечта, всего-навсего мираж — мог вот так, вдруг, стать реальностью. И эти люди, на счастье, оказавшиеся здесь и посмотревшие на молодого аса безмоторных полетов, вскоре вернутся туда. Нет, упускать такой случай было нельзя.
— Ну, Денни, ты же действительно был великолепен. Прими их предложение, — вмешалась она в разговор.
Женщина-режиссер благодарно улыбнулась Джейд.
— Соглашайтесь, молодой человек.
Против очарования этих двух дам Денни устоять не мог. Не в силах под взглядом Джейд указываться от предложения, он согласился. Сделка совершилась. Он поедет в Голливуд.

Телефоны в кабинете Кепфелла разрывались от напряжения. Ченнинг-старший, держа трубку у самого уха, молча делал торопливые заметки в блокноте. Перед его письменным столом стояла Роза, терпеливо ожидая, когда патрон обратит на нее внимание. Было слышно лишь шуршание листвы о застекленную перегородку, выходившую в сад.
— Если давление поднимется, вы знаете что делать, — Ченнинг резко прервал молчание, — Особенно не мешкайте, если придется подвинуть платформу. Мелитан уже выехал. Следуйте в точности его указаниям, после того как он примет решение, и сразу же позвоните мне, чтобы держать меня в курсе. — Потом, переходя на внутренний телефон, он продолжал: — На скважине № 27 проблемы. Мелитан действительно выехал? Хорошо! Дайте также знать Лискомбу и Черненсу, для того, чтобы они как, можно быстрее присоединились. Джон тоже выехал, спасибо.
Наконец Роза попала в ноле его зрения.
— У меня проблемы, Роза.
— У меня тоже, господин.
— Слушаю вас.
— У меня был разговор с Сантаной
— Ну, и что же?
— Она сказала мне одну невероятную вещь. Я до сих пор не могу ее постичь.
— Да?
Это «да», конечно, было лишним. Кепфелл отлично знал, что ему скажет сейчас его верная Роза. Просто оттягивал время, чтобы подумать над собственным ответом. Промолчать или солгать он не мог — это в любой момент могло повернуться против него. Просто отрицать — тоже бессмысленно, и он решил сказать всю правду. Но первой заговорила Роза.
— Господин Кепфелл, Сантана мне призналась, что была беременной, что она ездила в клинику в Акапулько, которую вы ей порекомендовали, и что у нее был мальчик, которого она никогда не видела. Ребенок вашего сына, которого вы намеренно скрыли.
— Все это совершенно верно, — подтвердил Кепфелл. — Я прошу вас, садитесь. Не считайте меня своим врагом. Я думал, что поступаю хорошо. Возможно, я ошибся. Когда ко мне пришел мой сын Ченнинг и сказал, что он будет отцом, ему было всего восемнадцать лет, а я уже видел его президентом США. Он сказал, что они с Саитаиой любят друг друга, что она беременная и они хотят пожениться. Он намеревался бросить учебу и пойти работать. Таким образом, я уже видел, как рушатся все мои мечты. Кроме того, они оба были такими молодыми. Я предложил им расстаться с ребенком, и хотя это было не совсем законно, я знал, что у ребенка были все шансы стать счастливым, поскольку его усыновила бы богатая чета. Когда Ченнинг умер, Сантана согласилась расстаться со своим сыном.
— Вы все решили сами, господин Кепфелл. А мы? — простонала Роза.
— Я могу только сожалеть, — вздохнул Кепфелл.
Каждое утро Джо Перкинс уходил из дома с одной и той же мыслью, с мыслью увидеть Келли, поговорить с ней, понять ее. Однажды, набравшись храбрости, он направился к вилле Кепфеллов. Его выставили оттуда. Однако он узнал, что Келли и Питер уехали на остров. С этого момента он стал ждать яхту, которую хорошо знал. Когда он наконец увидел ее в порту, его сердце бешено забилось. Он понял, что никогда не переставал любить Келли. Эта мысль его испугала. Келли сидела на пристани одна — Питер, должно быть, решал последние проблемы со стоянкой. На какое-то мгновение Келли заслонила собой весь мир. Джо видел только ее, ее до боли родной силуэт. Она обменялась несколькими словами с матросом, который стоял на палубе яхты, и пошла. В руках у нее была большая дорожная сумка.
Она шла ему навстречу, и это было невозможно вынести. Обуреваемый чувствами, Джо отступил в тень одного из портовых зданий. Келли как видение выходила из его проснувшихся и щемящих душу мечтаний. Теперь она была здесь. Слишком реальная. Всего в нескольких шагах от него. Она стояла на краю бульвара с поднятой рукой, вне всякого сомнения подстерегая такси. Он вышел на свет и тихонько позвал:
— Келли!
Девушка обернулась и застыла в неподвижности, словно увидела призрак. «Джо! Нет! Джо!» Рядом остановилась машина. Ее легкая фигурка скользнула в автомобиль. Все было кончено.
Когда Питер вернулся на виллу, она все еще дрожала. Он заключил ее в объятия.
— Что с тобой, Келли? Успокойся!
Она импульсивно дернулась в сторону от него.
— Не беспокойся, Питер! Все в порядке.
— Я встретил Джо в порту.
— Ну и что из этого?
— Ты его видела?
— Кого? Джо?
— Да, Джо!
— Как тебе сказать... Все так внезапно получилось...
— Не надо ничего объяснять... Он напугал тебя?
— Не знаю... не думаю... хотя... в общем, он все такой же.
— Ты хочешь сказать, остался таким, каким ты его любила?
— Питер, я прошу тебя.
— Да, ты права. Извини меня, дорогая, но для нас будет настоящей катастрофой, если этот тип будет вертеться вокруг.
Джо верилось, что Келли по-прежнему любит его. Он также знал, что любит Келли. А вот чего он не знал — это как вернуть все на прежние места. А пока мертвый Ченнинг разделял их больше, чем тюремная стена. Как никогда раньше ему нужно было найти настоящего убийцу, и для этого ему нужно будет перевернуть целый город, город, который был ему враждебен. Отчаяние навалилось на него. Целый город. А он был один. Потом он снова вспомнил последнюю встречу с Келли. Нет, она убегала не просто от убийцы своего брата, она убегала от любви. Значит, он не совсем один. Надежда вернулась к нему. И впервые за последнее время у него появился аппетит. Он зашел в первый попавшийся ресторан. Там дама с большим красным зонтиком и собачкой в завитушках громко спорила о чем-то с барменом. В ресторан не допускались животные. Дама начинала выходить из себя. Джо, который был сегодня в настроении, вмешался в их разговор и предпринял примиряющий маневр, который удался. Как-то само собой получилось, что дама с маленькой собачкой немолодой человек оказалась за одним и тем же столиком. Так Джо познакомился с Аугустой, Аугуста познакомилась с Джо.
Друг о друге они слышали раньше. Никто в Санта-Барбаре не мог бы игнорировать существование Аугусты Локридж, и конечно же никто не мог не знать предполагаемого убийцу Ченнинга-младшего. Поэтому им было что сказать друг другу. Аугуста без обиняков посоветовала Джо уехать из Санта-Барбары, а молодой человек доказывал ей свою невиновность и свое желание напасть на след убийцы. Этот живой диалог прервался после того, как им подали кофе. Распрощавшись с пей, Джо так и не мог выяснить для себя, встретил он друга или врага, но по крайней мере он с кем-то поговорил.

ГЛАВА 8

Утро вечера мудренее — Ченнинг Кепфелл еще раз убедился в этом, когда проснулся с новым планом в голове. Зная о нежной привычке Келли каждое утро звонить жениху еще до того, как он уйдет в школу, — попросил на этот раз передать Питеру, чтобы он зашел к нему. Питера заинтересовало, что будущий тесть вызывает его к себе таким церемонным образом — ведь они встречались с ним но крайней мере три раза на дню. Но это показалось ему хорошим знаком. Недавний разговор с Мейсоном подтвердил его мысли о том, что, войдя с помощью брака в империю, очень скоро он получит более значительные обязанности, чем работа простого учителя в очень провинциальном и очень скромном учебном заведении. Все это, конечно, ему импонировало. Наконец-то он сможет покинуть эту ужасную коробку с бетонными стенами. Он часто представлял, как вытянется лицо у библиотекарши, которая однажды язвительно предрекала ему, что, несмотря на его статную фигуру, он останется в школе навсегда, и эта картина подогревала его тщеславие.
Питер обещал Келли быть сразу же на вилле, как только закончатся занятия.
Бриз — этот милый пучок завитой шерсти на четырех лапках — первым вбежал в ресторан Бестилье и направился прямо к столику, за которым Джо жевал свой обычный полуденный гамбургер. Вслед за ней появилась, как всегда с зонтиком, Аугуста. Она старательно натягивала поводок, делая вид, что изо всех сил удерживает пса.
— Ах, этой собаке решительно не хватает воспитания. Она, должно быть, вспомнила происшествие, которое случилось вчера. Извините нас, господин Перкинс.
— Стоит ли быть такой требовательной к собаке? — засмеялся Джо и тут же добавил: — Я очень рад встрече с вами, мадам Локридж! Может быть, присядете за мой столик?
— А я вас не побеспокою?
— Вы же видите, что я один!
Бриз мгновенно уселся около ног Джо. Молодой человек посмотрел Аугусте прямо в глаза.
— Вы ведь знали, что я здесь, не так ли?
Аугусте импонировала такая манера разговора.
— А вы не хотели меня видеть, господин Перкинс?
Она кокетливо вздохнула и погладила Бриза, который покусывал ботинки Джо.
— Да, верно, — наконец призналась она. — Я вас разыскивала.
— Чрезвычайно польщен этим обстоятельством, — сказал Джо„ кладя ногу на ногу.
— Я узнала о том, что произошло в вашем доме, Джо. Я могу звать вас Джо?
Вообще-то это был не вопрос, поэтому Джо даже не стал на него отвечать. Покачивая ногой, он с улыбкой наблюдал за Бризом, который пытался поймать ее.
Это же отвратительный, варварский акт! — продолжала Аугуста. — Я решительно выступаю против!
«Действительно, выступает!» — подумал Джо.
— Я очень много думала о вашей ситуации, Джо! Мне очень хотелось бы вам помочь, но как это сделать? Не лучше ли вам начать с нуля где-нибудь в другом месте?
Зуб собаки оказался довольно острым, и этот укус словно заставил Джо сказать:
— Послушайте, мадам Локридж, все это и слышал уже тысячу раз. Я не уеду из Санта-Барбары. У меня нет будущего, пока я не проясню своего прошлого. Я докажу, что я не виноват. Меня приговорили несправедливо, я заплатил за чужую вину. Меня все здесь считают преступником. Это невыносимо.
Его прервал официант ресторана, который принес ему конверт. Официант не знал, от кого он, сказал только, что принес его молодой парень. Зашел и бар, подал этот конверт и тут же вышел.
И конверт был вложен листок, на котором крупными буквами было написано: «Не нужно доверить А. Л.». И подпись «Доменик». Джо посмотрел на улицу. В горячем воздухе величественно, раскачивались листья пальм. Прогуливались туристы, обличенные в шорты. Медленно тащились по шоссе автомобили, похожие на вереницу больших рыбацких лодок. Там словно, был другой мир. Когда же он в этот мир войдет?

Питера встретила радостная и такая соблазнительная Келли.
— Папа ждет тебя в большом салоне. Ты знаешь, как туда пройти? У вас мужской разговор, поэтому я оставляю тебя. До свидания, дорогой.
Ченнинг-старший утопал в огромном кожаном кресле, терявшемся в гигантской по объему комнате. Перед Кепфеллом стоял поднос с открытой бутылочкой вина и двумя фужерами!
«Момент встречи продуман прекрасно», — подумал Питер и пожал протянутую навстречу ему широкую руку Кепфелла.
— Счастлив видеть вас, Питер. Садитесь. Выпейте «Шабли».
— Спасибо. Как вы поживаете?
— Хорошо. Хотя очень мало сплю в последнее время.
— Я думаю, Джо Перкинс тому причина? С тех пор, как он освободился из тюрьмы, я тоже плохо сплю.
— Я вас понимаю, Питер. Я беспокоюсь за Келли. Она отказывается от телохранителя и ведет себя вообще очень неосторожно.
— Сэр, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ее защитить.
— Питер, я вам доверяю, но не все в ваших силах. Я боюсь этого Перкинса. Он пытался проникнуть в дом. Он ходит вокруг, он наблюдает, и я не знаю точно, чего он хочет.
Стук в дверь прервал их разговор. Вошла Келли. Она была в строгом костюме. Ее золотые волосы перехватывала массивная дорогая заколка в форме пенящейся волны, ив руке она держала элегантный атташе-кейс.
— Только что звонила мадам Демлер, мне нужно идти, но я ненадолго.
Она посмотрела на них с видом притворного сострадания.
— Ну, мои мужчины. Что-то, кажется, вы очень хмурые.
Питер улыбнулся ей.
— Тебе все к лицу, дорогая, — и поднял свой фужер: — За твою красоту!
— А ты не хочешь, чтобы Питер пошел с тобой? — спросил отец.
Питер понял, что этот вопрос не столько в ее адрес, сколько в его, и поспешил исправить положение.
— Да, да, Келли, — пробормотал он. — Может быть, это даже и лучше.
— А вот это ни к чему, папа. Мне нужен муж, а не телохранитель. Вы тут, кажется, заговор утроили?
— Нет, нет. Я просто хотел сказать Питеру, чтобы он подумал о том положении, которое может занять, когда войдет в нашу семью. Вас ведь интересует это, Питер?
Питер в почтении склонил голову. Заговорила Келли,
— Не торопись, Питер, принимать это предложении. И буду горда и счастлива выйти замуж им преподавателя.
Благодарно улыбнувшись Келли, Питер в ожидании предложения во все глаза смотрел ни тестя.
— Свободно место заместителя директора общества отелей «Кепфелл».
Питер чуть не присвистнул от радости.
Общество отелей «Кепфелл» это была сеть из двадцати четырех, а и недалеком будущем из двадцати пяти гостиниц, из которых три дворца были куплены скорое для престижа имени, чем из-за их рентабельности. Эта сеть вначале была чисто калифорнийской, но она узко сейчас начинала угрожать конкурирующим территориям Юты, Аризоны и даже на севере Орегона; и развивалась по направлению к штату Вашингтон и, почему бы нет, Канады.
Молодой преподаватель физики мечтал, но его мечта основывалась на давно углубившемся знании империи Мекки, отелей, банков и виноградников. 
— Я принимаю ваше предложение, господин Кепфелл. Оно довольно серьезное. В таком случае я немедленно подаю в школе прошение об увольнении.
Если на вилле Кепфеллов мечта готова была воплотиться в жизнь, то на «Бермудский треугольник» она только заглянула. Лежа на песке и побросав школьные сумки с учебниками подальше, Денни, Джейд, Тэд и Лейкен размышляли о своем будущем, которое представлялось им радужным и которое легче было вообразить под ясным небом, нежели за скучными школьными партами. Их лица были так же безмятежны, как все вокруг па этом пляже, и казалось, ничто но могло омрачить радости их жизни.
— Что тебе сказала маман по поводу Тэда? — спросила Джейд у Лейкен.
— Ничего хорошего, — ответила молодая девушка и махнула рукой, — конечно, она догадалась, что это он спрятался у меня под кроватью. Садовник ей сказал, что было разбито стекло, и мне еще раз пришлось выслушать нравоучительную беседу по поводу ужасной семьи Кепфеллов. Ты знаешь, что Тэд подарил мне одного из своих голубей.
— Голубиц, — уточнил юноша.
— А что сказал режиссер, когда представили Денни? — спросила в свою очередь Лейкен, повернувшись к Джейд.
— Он сказал: «Добрый день».
— И все?
— Да, это конец, фиаско, — упавшим голосом сказал Денни.
— Интересно, а что бы ты хотел услышать? — вскинулась Джейд.
— Я хочу, чтобы все говорили: «А мисс Джейд снова видели на пляже с Денни, выдающимся кинематографистом».
Все весело рассмеялись.
Похоже, Голливуд ненамного приблизился, к ним. И все из-за того господина, которого они тоже вначале приняли за режиссера. В действительности это был глава фирмы, и он вел себя, как единственный хозяин здесь. Он подтвердил свои намерения в отношении Денни, а потом все исчезли. Их и след простыл.
— Хотел бы я знать, а как им-то все удалось? — вслух высказал свои мысли Денни.
— Что удалось? — не поняла Лейкен.
— Ну, как им удалось начать все с нуля и стать тем, кем являются сейчас?
— И кто, кто? — продолжала настаивать девушка. — Кого ты имеешь в виду?
— Пу конечно же, этих людей из Голливуда — восхитительная ты идиотка! — прокричал Тэд и поцеловал девушку в шею.
Лейкен смутилась и, отстранившись от юноши, рывком села на песке.
— Джейд, а ты слышала, что режиссер-постановщик говорил о жизни кинематографистов?
— Да, ну и что?
— Нужно быть готовым ко всему, если хочешь стать богатым и знаменитым.
Денни, которого такое предупреждение нисколько не пугало, продолжал мечтать вслух:
— Но все-таки они назвали мне имена людей в Голливуде, если я вдруг надумаю туда поехать Голливуд! Да мой папаша на это никогда не согласится!
—  А если согласится? — хитро подзадорила его Джейд.
— Тогда и разговоров нет, — решительно сказал юноша.
— А меня возьмешь? — продолжала Джейд дразнить его. — Наверняка ты хочешь поехать со мной. Такой хорошенький мальчик будет великолепен в постельных сценах. А я буду твоим спонсором.
Лейкен не принимала участия в разговоре. Она сидела отстраненно и задумчиво смотрела на море. Потом обернулась, сделала знак Тэду... и молча встала. Тэд — словно этого только и ждал — присоединился к ней. Уже уходя, они слышали, как продолжают дурачиться Джейд и Денни.
Если молодые романтики бредили Голливудом, то Сантана Ангрейд, получившая уже кое-что от жестокостей жизни, собиралась в другую сторону от «столицы волшебных грез». После неудачного разговора с Кепфеллом она поняла, что сама должна разматывать клубок своей драматической истории. Для успеха ей нужно убыло по-настоящему почувствовать себя матерью. Ведь все эти пять лет она пыталась в любимой работе заглушить тоску не только по Ченнингу, но и по ребенку, оставленному в Мексике. Сейчас ей не хватало его как никогда. В Акапулько она не была еще по-настоящему матерью, все заглушили два чувства: радость оттого, что все позади, и тяжелая боль от потери Ченнинга...
Роза понимала свою дочь, как могла, поддерживала ее, но привычка всегда подчиняться начальству оказалась сильнее материнских чувств.
— Не мучь себя, — говорила она дочери. — Господин Кепфелл сказал же тебе, что не знает, кто усыновил ребенка. Значит, это невозможно выяснить.
Но Сантана упрямо отвечала ей:
— Мама, не уговаривай меня. Я хочу знать, кто усыновил ребенка и где он сейчас, в Мексике или в другом месте. Я обязана его найти, чего бы мне это ни стоило.
И Сантана купила билет на самолет в Мексику.

ГЛАВА 10

Сантана вела машину медленно. Сказывалась американская привычка, а кроме того, она буквально разомлела от жары: маленькая тесная машина европейской модели, взятая напрокат, оказалась настоящей душегубкой. Город ей сразу не понравился. Ей, выросшей в небольшом спокойном городе на берегу моря, этот гигантский спрут Мехико показался сущим адом. На такси она доехала до проката автомобилей, который посоветовал ей агент в Лос-Анджелесе и взяла там «ренаулт» — французскую автомашину, призвав на помощь несколько испанских слов, которые она запомнила от матери. Для того, чтобы выехать из мегаполиса, Сантане потребовалось больше двух часов, и при этом ей все время казалось, что она ошиблась дорогой и уже не один раз проезжает по одному и тому же месту. И лишь выехав за город, она успокоилась и наконец опустила стекла автомашины. Кондиционер работал не очень хорошо, но теперь, когда дорога освободилась от нагромождавших ее автомобилей, ей как будто легче стало дышать и она уже могла оглядывать высокогорный пейзаж. Пейзаж этот казался ей таким же необычным, как поверхность Луны, но по каким-то признакам она поняла, что дорога, пролегающая через ад, постепенно и медленно спускается к морю.
В Акапулько она приехала раньше намеченного, и это ее очень обрадовало: по крайней мере будет время все обдумать. Проблемы с гостиницей не было, и это тоже ей поправилось. Позвонив в клинику, где она родила пять лет назад, Сантана узнала о том, что доктор Рамирес все еще главный врач этой клиники с таким Красивым названием «Четыре солнца». Доктор Рамирес — маленького роста человек с острой бородкой и блестящими глазами — был ее единственной надеждой. Он наверняка многое знал и помнил.
Желание найти своего ребенка охватывало Сантану все сильней и сильней. Кроме того, она искала свои корни, корни своего сына, и эта страна была страной их предков. Уже сейчас она ощущала себя янки в меньшей степени, чем этот бледнолицый дьявол Мейсон. Сантана улыбнулась своим мыслям. После истории с револьвером он постоянно держал ее в поле зрения. Мейсон настолько ей надоел, приставая и спрашивая, когда же она пригласит его на интимный ужин, что в конце концов она действительно его пригласила. На ужин она приготовила сверхострое блюдо, которое называлось «Чили кон кидре». А ровно в полночь она выпроводила Мейсона, хотя он очень хотел остаться, но она сослалась па то, что ей надо ехать в Лос-Анджелес — рано утром у нее самолет. Интересно, переварил ли Мейсон к настоящему времени этот «Чили кон кидре»? Сантана посмотрела на часы. Был полдень. «Вполне вероятно, что переварил». Здесь, в Акапулько, к ней вернулась вся ее энергия. Тихий океан здесь был похож на Тихий океан, а сам городишко напоминал Санта-Барбару; конечно, без роскоши последней. В гостинице, она окунулась в бассейне и, почувствовав приятную свежесть, вышла в город. Она не заметила, как ноги сами привели ее к клинике «Четыре солнца».
Клиника мало чем отличалась от других лечебных заведений. Зато вход был ей очень знаком. Она снова собрала в голове свой жалкий запас испанских слов и смело подошла к женщине, которая сидела в приемном покос и слушала радио.
— Сеньорита!
— Да.
— Я хотела бы видеть доктора Рамиреса. Я приехала из Калифорнии по очень важному делу.
— Я поняла, что вы из Калифорнии, — на чистом английском ответила ей женщина. — Ваше имя, мадам....
— Сантана Ангрейд. Сестра посмотрела журнал.
— Сантана Ангрейд, говорите. У вас здесь кто-нибудь находится? Вам было назначено?
— Нет, но...
— В таком случае это невозможно.
— Хорошо, я приду завтра. Пожалуйста, запишите меня на завтра, на любое время, когда возможно.
— Завтра? Я боюсь, что завтра тоже будет невозможно.
Сантана начала подозревать, что телефон между Санта-Барбарой и Акапулько на сей раз сработал против нее. Ей не оставалось ничего другого, как продолжать настаивать па своем.
— Когда же в таком случае?
Лицо медсестры принимало все более и более официальный вид. Она даже выключила радио.
— Я боюсь, что это случится не скоро.
«Если она мне еще раз скажет: «Я боюсь», — я вцеплюсь ей в волосы», — подумала Сантана, которую начинало охватывать бешенство. Словно почувствовав ее состояние, медсестра Стала объяснять ситуацию:
— Господин доктор Рамирес уехал в Германию, он сейчас в отпуске.
— В отпуск, в Германию? А почему не в Тунпукту?
Но медсестра никогда не слышала слова «Тунпукту», впрочем, и о Германии она имела очень туманное представление. Но именно так было написано в журнале красными большими буквами, — уверяла она.
— Допустим, — сказала Сантана, — но вчера я звонила и мне сказали, что доктор Рамирес здесь, а но в какой не Германии!
— Сожалею, мадам. Вам дали неверную информацию.
Все возвращалось на круги своя, Сантана не могла уйти так. Она попыталась сделать заход с другой стороны.
— Послушайте, мадемуазель. Для меня это очень важно, это вопрос жизни или смерти, — добавила она, спрашивая себя одновременно, не слишком ли далеко она хватила. Но это было как раз то, что нужно. Медсестра выразила заинтересованность, смешанную с жалостью и любопытством. Сантана тут же не преминула воспользоваться открывшейся дверцей.
— Ну да. Если я не могу увидеть доктора Рамиреса, то наверно можно поговорить с кем-то, кто давно работает с ним.
— Может быть, с Долорес Санчес?
— Ну да. С Долорес Санчес!
Насчет Долорес медсестре не поступило никаких распоряжений, и она решила ее позвать,
Тем более эта Сантана Ангрейд мешала ей спокойно дослушать радиопередачу. Едва Долорес вошла, Сантана сразу узнала ее. Тот же самый тип преданных служанок больших боссов; Деятельная, энергичная, умная и ни на унцию человечности. 
— Что вы хотели? — вежливо спросила она Сантану.
— Меня зовут Сантана Ангрейд. Я - из Калифорнии. Пять лет назад меня привезли сюда, чтобы родить.
— Я вас не понимаю, — сказала Долорес — Тут у нас многие рожают.
— У меня родился мальчик. Я тогда была совсем юной. За мной сразу же приехал один господин, чтобы забрать меня без ребенка.
— Без ребенка?
— Этот ребенок был, как говорится, оставлен мною, потом произошло усыновление и...
— И?
Обе женщины посмотрели друг другу в глаза. Ни у одной из них не было сомнений по поводу личности другой.
— Когда ребенок первый раз закричал и я подняла голову, чтобы увидеть своего ребенка, кто-то закрыл мне глаза рукой. Это были вы!
Напрасно Сантана пыталась что-то прочитать на лице Долорес — оно было непроницаемым.
— Я? Вы что, шутите?
— Совсем нет. Только не говорите мне, что вы все забыли. Не каждый же день у вас тут случается закрывать глаза матери, чтобы она не видела своего ребенка.
Сантана видела, как напряглась Долорес. Медсестра хорошо знала, чего будет стоить ей, если эта история станет достоянием гласности. Ее лицо порозовело, и она смущенно забормотала:
— Ошибаетесь, мадам. Я вас не знаю.
И вышла, с трудом сохраняя вид оскорбленного самолюбия. Сантана направилась к другой двери и, выйдя, плотно закрыла ее за собой, тем самым проявляя уважение к месту, которому нужен был покой.
Остаток дня молодая женщина провела в переживаниях и мучительных поисках решения своей проблемы. Подведя итог своего небольшого расследования, Сантана пришла к выводу, что не все потеряно. Клиника находилась на прежнем месте и Долорес Санчес тоже. Даже доктор был тот же. Очевидность этого спустилась с мексиканского неба словно благословение. Если доктор прежний, значит, и живет он здесь, в Акапулько, а ночует естественно не в клинике. Телефонный справочник ничего ей не дал. Было слишком много Рамиресов. И уж во всяком случае его номер телефона наверняка был на красных страницах. Потом она подумала о портье в гостинице. Обычно портье в шикарных гостиницах знают все и могут все. Достаточно поделиться с ними достоянием доброго дядюшки Сэма и дать немного времени. После полудня у Сантаны был ужо телефон и адрес. Она рассчитала правильно: руководитель клиники не мог выпасть из поля зрения настоящего портье.
И она немедленно села в такси.
Эту поездку, как она поняла, безусловно стоило предпринять. Указанная в адресе вилла была великолепной: с видом на океан и вся утопающая в цветах, она выглядела очень колоритно и ярко. День угасал, и от земли поднимались совершенно головокружительные испарения. Ворота этого имения по небрежности кто-то оставил открытыми, и Сантана не без некоторой робости ступила на дорожку из розового гравия, ведущую к дому.
«Вот так, запросто, — сказала она самой себе, — я прогуливаюсь от одной шикарной виллы, калифорнийской, до другой шикарной виллы, мексиканской», — и нажала на кнопку звонка. Навстречу ей вышел доктор Рамирес «Уж очень крепко он уверен в своей клинике», — подумала молодая женщина, едва взглянув на него.
Внешне он совсем не изменился: та же бородка, те же бегающие глазки. Он окинул девушку оценивающим взглядом, и его лицо дрогнуло. Почувствовав это, Сантана решительно вошла в комнату.
— Я вас не очень побеспокою, доктор?
— Нет... но вообще-то... да, — растерянно пробормотал он. — Вы, кажется, Сантана, не так ли?
Рамирес колебался. Он мог ее, конечно, выгнать, но отказать в приеме молодой женщине было довольно трудно. К тому же она проделала по малый путь, чтобы его видеть. А потом, перед ним стояла такая красивая женщина! Латинская кровь кипела в ее жилах, как и в его глазах. И Рамирес уступил.
— Садитесь.
Диван, на который села Сантана, был широким, удобным, из белой приятной кожи. «Кожа жеребенка», — отметила про себя молодая женщина, едва прикоснулась к ней пальцами. На сей раз Сантана ощутила себя победительницей. Она еще раз убедилась, что всегда выгоднее иметь дело с мужчинами, чем с женщинами. Улыбнувшись доктору своей ослепительной улыбкой, она спросила:
— Доктор Рамирес, это господин Кепфелл распорядился «отправить» вас в отпуск в Германию? Только он знал о моей решимости найти сына, и это его задумки, не правда ли?
Рамирес красноречиво развел руками.
— А вы очень изменились, мадемуазель Ангрейд, — предпочел доктор изменить тему. — Ведь тогда вы были совсем девочка... — и вдруг осекся. Непроизвольно он уже касался той давней деликатной темы и понял, что поспешил.
Он засуетился: пристроился, было, на подлокотнике дивана, потом сел в кресло, как будто искал такое место, чтобы быть не слишком близко и не слишком далеко от Сантаны. Его нервные руки тоже не знали покоя: он то приглаживал свои волосы, то хватался за ворот рубашки, то нервно теребил пуговицу на ней.
— Нервничаете, доктор Рамирес?
— Нервничаю. Я старый холостяк, а тут такая красивая женщина пришла.
— За пять лет молоденькая мама может повзрослеть. Все-таки скажите, доктор, Ченнинг Кепфелл предупредил вас о моем приезде?
— Господин Кепфелл — мой старый друг...
— Точнее, сообщник.
— Нет, нет. Он мой друг. Мы часто перезваниваемся. Может быть, бренди, Сантана? — доктор достал два стакана и наполнил чуть-чуть один из них.
— Спасибо, доктор. Вы не против, если мы поговорим о том, что произошло пять лет назад?
— Ну, у нас еще будет время...
— Не совсем так. К тому же я очень любопытна. Итак, пять лет назад...
— Итак, пять лет назад вы оказали честь моему заведению, и родили в нем красивого мальчика.
— Ну где же он?
— Как это где?
— У меня-то нет красивого мальчика, у меня отняли его при рождении. Я его даже не видела.
— Я не знал.
— Знали. Вы были сообщником в деле похищения ребенка. И даже если вы считаете, что все сделали по закону, то я полагаю, что Совет Чести мексиканских врачей...
Рамирес нервно заерзал в кресле. Этого выражения он очень не любил. Напоминаний об этом Совете — тем более. Он потянулся к бутылке и изрядно плеснул в свой стакан.
— Кажется, теперь вы мне угрожаете, мадемуазель Ангрейд. Я ни о каком похищении не знаю. Вы приехали с господином Кепфеллом, с ним вы и уехали. Двумя днями позже приехали за ребенком.
— Вам не кажется странной эта... забывчивость?
— Сам господин Кепфелл попросил меня попридержать ребенка. Он мне сказал, что вы слишком измучены, чтобы взять его с собой сразу же. И он говорил, что собирается на время предоставить его вниманию няньки.
— А об усыновлении он вам ничего не говорил?
— Нет, конечно.
Сантана поняла, что добиться правды от него невозможно и он не скажет ей ничего такого, что могло бы повредить ему. Однако он мог направить ее на хороший след. Они пристально посмотрели друг другу в глаза, как бы договариваясь об этой тайной сделке. Это напоминало сговор предателей.
— Ну, и что дальше? — теряла терпение молодая женщина.
— А дальше, он приехал двумя днями позже и забрал ребенка.
— Сам Кепфелл?
— Да, сам.
Сантана недоверчиво посмотрела на доктора. Ответ показался ей каким-то неправдоподобным. Следуя строгому порядку усыновления, Кепфелл не имел права появляться и уж совсем не должен был забирать своего внука. Значит, тот документ, в котором она отказывалась от материнского права на ребенка, всего-навсего был фикцией. Ей и раньше иногда приходила в голову такая мысль. Правда, вначале она твердо верила, что, сама легально оставила своего ребенка. Потом она стала Представлять себе, что если бы за это дело взялся адвокат в стране, менее скрупулезной по отношению к таким делам, то в таком случае этот акт был бы довольно серьезно воспринят юстицией. Но в последнее время ей все чаще приходила мысль о похищении. Конечно, выглядело это как усыновление, но усыновление совершенно незаконное. Но представить такое, чтобы дедушка вернулся и украл своего внука...
— Погодите, доктор Рамирес. У вас было мое разрешение, чтобы передать ему сына?
— Ну в конце концов Ченнинг Кепфелл был его дедом. Вы же с ним приехали в клинику. Ваш муж трагически погиб, вы находились в отчаянном состоянии: все это мне показалось совершенно естественным.
Да, Рамирес был твердым орешком. Больше ничего она от него не узнает. Но и этого было достаточно. Она уже было собиралась распрощаться с ним, когда ей на ум пришел еще один вопрос.
— А скажите, доктор, господин Кепфелл приехал за ребенком один?
— Не совсем. Его кто-то ждал в машине.
— Шофер?
— Нет. Какая-то женщина. Помню, она была в чем-то красном. Но я не знаю, Сантана, поверьте мне! Она не выходила из машины, и лица ее я не видел. Но именно она взяла ребенка, а Кепфелл сел за руль. Они сразу уехали.
Сантана поднялась.
— Уже уходите? — спросил врач, — мы только разговорились.
— Я и так уже многое узнала, в том числе и о вас. 
Доктор Рамирес снова развел руками:
— Вы же знаете, калифорнийские миллиардеры — очень богатые соседи. А мы — нация гордая, но бедная.
— Ну уж не прибедняйтесь, доктор Рамирес!
— Да нет, правда.
Он проводил ее до ворот.
— Вы не хотите воспользоваться моей машиной?
— Спасибо, доктор, я хочу воспользоваться остатком дня, чтобы пройтись пешком. Акапулько — приятный город.
— В таком случае я бы мог вам его показать. Вы в каком отеле остановились?
Предложение главного врача клиники «Четыре солнца» было только наполовину искренним. Ослепительная красота молодой женщины никак не могла сгладить тот неприятный осадок, который остался после разговора с ней.
— В «Хилтоне», на побережье.
Она дала ложный адрес. А завтра в полдень Сантана уже летела в самолете в Лос-Анджелес.

ГЛАВА 12

«Мне только что приснился сон, и я хочу рассказать тебе о нем. Этот сон о тебе и обо мне, о нас двоих. Мы где-то далеко отсюда очень далеко, идем по горячему песку, и прибой лижет паши босые ноги. На твоем прекрасном лице прозрачные брызги воды, а волосы пахнут океаном. Я вдыхаю соленый свежий запах моря и чувствую, как бесконечно люблю тебя. Ты должна знать, что мое сердце, моя душа принадлежат тебе, только тебе. Во сне ты просишь любить тебя всегда. Я обещаю тебе это. Так будет всегда, до последнего моего дня. Я тебя обожаю и буду всегда обожать. Джо».
Рука Келли, державшая это наивное и нежное послание, задрожала, и листок упал к ногам, девушки. Здесь же, на полу, лежала большая связка желто-коричневых конвертов, на каждом из которых было написано крупными буквами: «Келли». Почерк был знакомый, размашистый, с круглыми аккуратными буквами. «Подумать только, и такой почерк принадлежит убийце, — воскликнула про себя Келли, поднимая вырванную из школьной тетради страничку. — Надо немедленно все сжечь, сейчас же, немедленно, сию же минуту», — уговаривала она себя.
Эту связку конвертов, Келли получила по почте, с небольшой сопроводительной запиской от Джо: «Все эти письма я написал в тюрьме тебе. Но так и не осмелился их отправить. Ты можешь их сжечь, но прежде прочитай».
Пакет с письмами Келли положила вглубь шкафа, а сегодня вдруг достала его. Что-то побудило ее развязать связку, вынуть аккуратно разлинованный листок...
Ночью на вилле сработала сигнальная система. Примчалась полиция, обысками весь сад. Никаких следов. Келли наблюдала за происходящим из окна своей спальни, видела, в каком бешенстве был отец. Он решил, что система безопасности работала плохо, и намеревался ее изменить.
С каждым днем Джо Перкинс все больше и больше чувствовал, как над ним сгущаются тучи. Он ощущал себя одиноким затравленным волком, который и держался только на поддержке матери и сестры. Он пытался помириться со своим отцом, но тщетно. Тот словно ослеп и оглох и стал какой-то неприступной глыбой, к которой не подобраться ни с какой стороны. Джо в конечном счете с горечью вынужден был признать, что человек, давший ему жизнь, всегда будет находиться под влиянием общественного мнения, которое создают сильные мира сего. А по отношению к нему это общественное мнение было пропитано ядом и ставило своей целью сделать из него изгоя. Его даже однажды арестовали, явно по наводке семьи Кепфелл и под предлогом выяснения обстоятельств какого-то темного преступления, к которому он, естественно, не имел никакого отношения, и поэтому его отпустили, впрочем, даже не извинившись. Выло абсолютно ясно, что его хотят озлобить, и молодой человек начинал уже опасаться, а не сломают ли его те удары, которые один за другим обрушивались на него, и не попадет ли он, словно зверь в канкан, в их ловушку. И кто проявлял сочувствие и относился лояльно к нему, так это таинственный Доменик и Аугуста Локридж, которых он знал недостаточно, но вынужден был им доверять, так как даже одичалый волк иногда испытывает нужду в компании. Кроме того, Джо Перкинс спешил. Он знал, что ему нужно опередить время, которое работает против него. В таком случае не будешь долго раздумывать над предложением, пусть даже очень рискованным, своего сторонника, который видит в исполнения его залог будущих отношений. Задание Доменика — проникнуть в виллу Кепфеллов — было тому примером. По мнению Джо, он его провалил, потому что смог вызвать только рев сирен. Хотя у Доменика на этот счет было другое мнение. «Нужно будет туда обязательно вернуться и обыскать комнату Ченнинга, — позвонил он ему через день. — Я проштудировал все журналы того времени. У меня был даже доступ к полицейскому досье. Что-то в информации отсутствует, и это «что-то» нужно найти, — настаивал голос, — найти обязательно...»
«Легко сказать...» — ломал голову Джо.
Визит Аугусты Локридж оказался тем толчком, который направил мысли молодого человека в нужное русло. Она неожиданно предложила ему место садовника у нее в доме. Поначалу слегка удивившись, Джо, однако, сразу же увидел несколько серьезных преимуществ этого предложения. Во-первых это все-таки деньги, в которых У него была такая нужда; второе преимущество заключалось в том, что имение Аугусты вплотную примыкало к той самой вилле, которая так сильно интересовала его. Единственное, что вызывало в нем сомнения, была неясность мотивов Аугусты Локридж. Эта женщина вообще была загадкой для него. Как-то раз ему даже пришло на ум, что Аугуста и Доменик были одним и тем же лицом. Такая гипотеза, может быть, и была фантастичной, но в одном он был совершенно уверен, что миссис Локридж действительно ненавидела Кепфеллов. А поскольку он считался тоже врагом ненавистного Аугусте семейства, то она могла отводить ему роль шпиона, которому было удобно лить воду на ее мельницу. Была и третья гипотеза: женщина еще не старая, Аугуста всего-навсего хотела переспать с ним. Может быть, из-за его прекрасных глаз, может быть, из-за ее привычки соблазнять. Он очень быстро убедился, что на этот счет, по крайней мере, он совершенно не ошибался.

Вернувшись в Санта-Барбару, Сантана Ангрейд первым делом направилась к Кепфеллам. Филипп напрасно пытался объяснить ей, что господин очень занят, что он по-прежнему бьется над неразрешимой проблемой пожара на нефтяной скважине, она все-таки сумела добраться до его кабинета.
Ченнинг Кепфелл вместе со своей секретаршей Вероникой были буквально привязаны к телефонным аппаратам. Когда она появилась в проеме двери, секретарша мило улыбнулась ей, что укрепило ее в решении добиться своего во что бы то ни стало. Она уселась в одно из двух кресел для посетителей, несмотря на то, что Кепфелл всем своим видом показывал занятость и, избегая встретиться взглядом с Сантаной, хватался за телефонный аппарат, как за спасательный круг.
В телефонном разговоре, насколько она могла понять по обрывочным фразам, речь шла о том, чтобы найти человека по имени Круз. В этом человеке Кепфелл видел спасение своих нефтяных скважин. Но Круз будто сквозь землю провалился. И когда уже, игнорировать присутствие молодой женщины стало неприлично, Кепфелл поднял на нее свои голубые глаза.
— Сантана, кто тебе сказал... — начал он. Она перебила его, направляя тем самым разговор в нужное ей русло:
— Доктор Рамирес, господин Кепфелл.
Ченнинг перевел встревоженный взгляд в сторону Вероники, но умная секретарша, казалось, полностью была поглощена телефонным разговором. Умел же Кепфелл подбирать себе людей.
— Понимаешь, Сантана, — продолжал упрямиться Ченнинг. — У меня действительно очень серьезная ситуация. Может быть, завтра зайдешь?
— Я не могу откладывать, господин Кепфелл, — твердо сказала Сантана.
И Кепфелл уступил.
— Согласен. Пойдем в салон. — И обернулся к своей замечательной секретарше: — Вероника, держите Бостон на связи. Если появится что-то новое, сразу же дайте мне знать. Я буду в салоне.
— Да, я думаю, надо попытаться выяснить дело с Жираром из Филадельфии. У него недавно там были какие-то проблемы. Может быть, Круз Кастилио...
Последних слов Вероники они уже не слышали, так как Кепфелл плотно закрыл дверь в салон.
— Значит, ты видела Рамиреса, — без всяких предисловий начал Ченнинг-старший.
— Совершенно верно, и он все мне рассказал.
— Ну так что?
— То, что вы украли моего ребенка,
Ченнинг-старший поморщился.
— Надо выбирать более удачные слова.
— Выбирайте. Я знаю: вы сразу же приехали за мальчиком, как только я оттуда ушла. Зачем?
— Для того, чтобы способствовать усыновлению.
— Вы уверены в этом?
— Ну в конце концов я должен же был поручить его заботам кого-либо.
Молодая женщина медленно опустилась в кресло. Мало того, что это дело было неясным само по себе, она только что получила подтверждение того, что вообще-то ее ребенок не совсем был усыновлен. Он был просто кому-то «поручен». Иначе говоря, несмотря на ее письменное отречение, се ребенок был все еще ее ребенком. Оставалось выяснить: где, как и с кем он живет. Значит, в конце концов, путешествие в Акапулько было не бесполезным.
— И кто же заботится о моем ребенке? — осторожно спросила она.
— Я не могу тебе сказать. Прошло уже пять лет, Сантана.
Интуиция подсказывала Сантане, что не следует сейчас обострять ситуацию, она и так уже близка к своей цели. Теперь, главное, не сбиться с пути, не наделать ошибок. Каждый неосторожный шаг может дорого ей стоить.
— Господин Кепфелл, я очень хорошо знаю, что я действовала как безответственная девчонка. Помнится, я даже подписала бумагу. И я признаю, что с моей стороны не совсем разумно, спустя пять лет, строить из себя оскорбленную мать. Однако мне действительно хотелось бы увидеть своего ребенка. Не могла ли я, по крайней мере, хотя бы взглянуть на него, узнать, как он живет. В конце концов, просто посмотреть его фотографию. Разумеется, чтобы это не помешало его жизни.
Расчет Сантаны оправдался.
— Но ведь это причинит тебе только страдания, — сломленным голосом сказал Кепфелл. — Ты так не считаешь?
Она не просто так не считала, она была уверена в этом. Кроме того, она убедилась в том, что Кепфелл совершенно точно знает, где находится ее сын, с кем и как он живет. Единственное, чего она еще не понимала, так это отношения дедушки к собственному внуку. Он, кажется, признался в своей ответственности за прошлое и настоящее внука. Этот дедушка-вор словно подталкивал Сантану к поискам, подбадривал ее, доверялся ей вместе с ее ребенком.

В другой семье другая молодая девушка искала своего отца. В воскресенье, чувствуя себя в великолепной форме и отдавая отчет своей красоте, Джейд направилась после обеда в отель Ароебич.
Было безлюдно, многие обитатели мотеля пошли к морю, но у одного из бунгало был припаркован старый «бьюик».
Открыл дверь Джон Перкинс. Он был, как говорится, «при параде» — в костюме и в галстуке. Это произвело на Джейд определенное впечатление. Она совсем не ожидала такого торжественного приема и ужо даже немного пожалела о том, что была одета не в совсем подобающую такому случаю одежду, в шорты и пляжную тенниску, но в конце концов это был ее отец. Джон Перкинс смотрел по телевизору спортивную передачу, из глубины комнаты был слышен голос спортивного комментатора, то повышающийся, то затухающий, как прибой Тихого океана. Джейд дважды поцеловала отца в щеку и согласилась выпить кока-колы, которую отец извлек из холодильника и пена которой немедленно заполнила стакан. С первыми глотками холодного напитка улетучилась неуверенность, с которой Джейд переступила порог этого дома.
Ее идея состояла в том, чтобы примирить родителей, и со свойственным восемнадцатилетней девушке энтузиазмом она и пришла, чтобы все уладить. Самой себе она пообещала любыми силами обходить тему Джо. Тем более, что Джо, брат, которого она глубоко обожала, последнее время поселился Где-то в другом месте и не жил дома. Если она хорошо разобралась в ситуации, теперь отец мог вернуться домой, не подвергая семью риску нового столкновения с сыном. Конечно, ее умозаключения были наивны, далеки от сложного, противоречивого и извилистого мира взрослых, в который она только-только вступала и разобраться во всех хитросплетениях которого ей было не под силу. Она действительно была рада видеть своего отца, а отец был просто в восторге от того, что видит дочь. Однако их разговор был похож на диалог непонимающих друг друга людей, совершенно глухих к словам друг друга. На предложение Джейд, выступавшей в качестве уполномоченного от семьи посланника, отец ответил откровенной непримиримостью. Джейд настаивала, Чтобы он вернулся домой, Джон Перкинс требовал, чтобы его дочь ушла из того дома и поселилась у него.
— Твой брат опасен, — не прекращал он повторять, — он навлекает на семью невзгоды. Здесь ты будешь в полной безопасности.
Воссоздание семьи в Прежнем виде казалось невозможным. Ведь Мариса указала ему на дверь, а у него была своя гордость. Так ни о чем и не договорившись, незаметно перевели разговор на Голливуд. У нее там были приятельницы, сейчас было время каникул, она скучала одна в Санта-Барбаре и хотела бы попытать счастья. И неожиданно для Джейд, отец поддержал ее и согласился на то, что небольшое путешествие будет сейчас полезнее, чем пребывание в городе, отравленном присутствием Джо. В глубине души Джейд призналась себе, что ради этого разрешения, собственно, и пришла в мотель. Значит, она поедет, поедет туда, где Денни и Тэд. Нужно немедленно обо всем рассказать Лейкен. Она крепко расцеловала отца в обе щеки и быстро распрощалась с ним. Ей даже не пришла в голову мысль о том, что Мариса на этот раз действительно останется одна.

Келли скучала. В своем прекрасном дворце она не знала, куда себя деть, и была недовольна собой за это пустое времяпрепровождение, когда бесцельно листаешь справочник, от нечего делать перебираешь кнопки набора телефона, в десятый раз рассматриваешь развешанные на стенах акварели с изображением отцовской яхты. Питер был занят. Он бился над проблемой, по сравнению с которой задачи но физике, которые он решал раньше, казались сущим пустяком. Сейчас он с трудом составлял план того, как достойно принять в одном из отелей Кепфеллов прибывающих на конференцию губернаторов Западных штатов. Вся головоломка заключалась в том, как обустроить в равных условиях комфорта двух губернаторов штатов, которые в свободное от конференции время не должны были встретиться в отеле, поскольку они не выносили друг друга. Это был губернатор штата Колорадо и губернатор штата Айова. К тому же одни из них был республиканец, а другой демократ.
— Тебе еще много осталось? — нетерпеливо спросила Келли уже в который раз.
— Еще немного, дорогая. Я сейчас заканчиваю.
Келли отвернулась к окну. У входа во дворец стоял шикарный, красного цвета, спортивный автомобиль, подаренный ей женихом.
— Питер, как только мы поженимся, почему бы вам не уехать в Нью-Йорк?
«В Нью-Йорк, боже мой, это другой конец света!» Город был полной противоположностью кепфелловскому раю, предпочесть его тому, что было создано в семье Кепфеллов, равносильно безумию. Рука Питера сжала авторучку: «Причина этого — Джо».
Келли видела замешательство Питера.
— Мне всегда хотелось жить в Нью-Йорке. Это увлекательный город. Иден, например, не хочет из него уезжать. Там есть все, чего нет здесь, — театры, музеи, французская мода. Я очень хорошо представляю себя в нем, где-нибудь на Пятой авеню.
— Послушай, Келли, это что, бегство? Если так, то пусть Джо убирается отсюда. Не может быть и речи о том, чтобы уступить ему. Если ты меня достаточно любишь, то...
— Пожалуйста, не сердись, дорогой. Я не хотела тебя обидеть.
— Как я могу не сердиться? Я не хочу, чтобы ты боялась этого типа.
— Окей, Питер, я ничего не говорила.
Но Питер Флинт так не думал.

ГЛАВА 14

— Дама просит, чтобы вы приняли ее, господин Флинт.
Питер посмотрел на часы. Наверняка это не Келли, обычно в это время она еще в постели. Сам он вставал очень рано, эта привычка выработалась у него еще с тех пор, как он преподавал в школе. Когда, припарковав свою «мазератти», он входил в отель, работала еще ночная смена. Громадное здание было погружено в сон, и, проходя по совершенно пустым коридорам и свой кабинет, который располагался на первом этаже, он любил представлять себя капитаном большого корабля, на котором только он нес пахту. Этим мечтаниям способствовали картины с морскими пейзажами, развешанные по стенам, а также отсутствие настоящего объема работы. Сегодняшнее утро было испорчено неожиданным приходом какой-то дамы. И все же Питер считал, что должен быть доступным в любое время, поэтому он позвонил в приемную:
— Эта дама не мадемуазель Кепфелл?
— Нет, нет, господин Флинт. Мне кажется, что это миссис Локридж.
— Значит, вы не полностью в этом уверены?
Вот уж на самом деле эта секретарша не отличалась смышленостью.
— Она не назвала своего имени, господин Флинт. Просто мне показалось, что я ее узнала. Вот и все. Я ей показала, где находится ваш кабинет.
Действительно, в дверь постучали, и вошла Аугуста Локридж. Питер был изумлен. С того самого момента, когда он предпринял попытку войти в лагерь Кепфеллов, он делал все, чтобы избегать Аугусты. То, что в одно прекрасное утро она появилась в отеле, принадлежавшем Кепфеллам, показалось Питеру чудовищным анахронизмом в очень строго регламентированной социальной жизни Санта-Барбары. Впрочем, учитывая характер Аугусты, это могло быть и настоящей провокацией. Питер хотел было уже, сославшись на нехватку времени, более или менее вежливо выпроводить ее из кабинета, но подумав, решил, что лучше ее выслушать. Он указал ей на стул.
— А у вас хороший кабинет, Питер, или вас нужно называть господин директор?
— Можно Питер, Аугуста. Вас ведь не нужно величать госпожа Локридж?
— Я вижу, вы за словом в карман не лезете, Питер. Ведь мы довольно давно знакомы.
— Совершенно верно, Аугуста, но очень плохо знаем друг друга.
— С того времени, когда вы были любимым учителем моего дорогого Уорена, вы прошли хороший путь. Я слышала, вы собираетесь жениться на дочке Кепфелла.
— Да, на Келли Кепфелл. Чем же я обязан честью...
— О! Хочу напомнить вам старую историю Келли Кепфелл. Некий Джо Перкинс... Вы знаете его?
— Говорят, вы взяли его садовником. Еще говорят...
— Совершенно верно.
— Что верно?
Величественным жестом Аугуста стащила с рук перчатки и положила их прямо на стол перед Питером. Она поудобнее устроилась в низком кресле, закинула ногу на ногу, а надо сказать, что ноги у нее были великолепные.
— Так вот, я отдаю вам ого.
— Но зачем он мне?
— Я хотела сказать, что я избавлю вас от него.
Этого Питер не ожидал. В городе всем было известно, что Аугуста Локридж бросила спасательный круг этому маленькому проходимцу, который убил сына Кепфелла. Конечно, ни для кого не было тайной, что она любит красивых юношей, но в данном случае причину такого поведения Аугусты видели в другом. Зная, как она любит ссоры с соседями, все справедливо полагали, что основной ее целью было доставить неприятность Кепфеллам. Этого мнения придерживались и сами Кепфеллы. И вот оказывается, что спасательный круг, который она бросила Джо, совершенно не держит его на воде. «Если Аугуста выступила с таким предложением, — стал размышлять Питер, — значит, у нее появилась срочная нужда в чем-то. Уж ие хочет ли она восстановить альянс с Кепфеллами?» Питер краем уха слышал о возможной тяжбе между его тестем и Локриджами по поводу участка земли. Если дело именно в этом, подарок в виде Джо Перкинса немного великоват. Возможно, то расследование, которое проводил парень, каким-то образом мешало Аугусте Локридж. Но почему? И в таком случае зачем ей было приходить сюда, она и сама могла бы найти способ отдалиться от Джо. В конце концов Питер предположил самый гнусный вариант: Аугуста испытывала нужду; в деньгах. Вопрос, который он задал сидящей перед ним женщине, прозвучал как пощечина:
— Сколько?
Ответ вернулся к нему словно быстрый мячик, которым играют в пинг-понг.
— Сто тысяч долларов.
— У меня нет таких денег.
— Зато есть у вашего будущего тестя.
— Ну так спросите у него.
— Да нет. Я спрашиваю у вас. Вы сами знаете, Питер Флинт, что больше всех заинтересованы в этом деле.
В этот же вечер Аугусте Локридж позвонили по телефону с виллы Кепфеллов. Ей выдвинули встречное предложение и назвали цену в пятьдесят тысяч долларов. Она согласилась.
Джо Перкинс получил еще одну телеграмму. «Д», как и в первый раз, назначал свидание в порту. Само слово «порт» в тексте телеграммы, не употреблялось, но намек на первый раз был достаточно явным. Когда в указанный час, в полночь, Джо появился в порту, Доменик был уже там и сидел на мотоцикле с выключенным двигателем, но как только Джо подошел, его ослепил, свет мотоциклетной фары. Доменик приказал ему не приближаться. Джо уже готов был рассердиться:
— Этот цирк долго будет продолжаться?
— Это в наших общих интересах, — спокойно ответил уже знакомый голос.
— Затея с конезаводом принадлежит вам?
— Да, мне.
— Спасибо.
— Не благодарите меня. Келли нам будет тоже нужна. Ваши сердечные дела меня абсолютно не интересуют. Меня интересует только расследование. Через три дня Ченнинг устраивает прием на своей яхте. Там соберется вся семья, поэтому вилла будет почти пустой. Это тот самый случай, которого мы ждем. Когда я уеду, вы найдете под камнем, на том месте, где я сейчас стою, полный план системы сигнализации. Пять лет назад вы специализировались в электронике, поэтому вас этот план не особенно затруднит. Нужно будет войти в комнату молодого Ченнинга, в его бывшую комнату, если потребуется, даже через окно, и взять максимальное число вещей, которые смогут оказаться полезными вам.
— Какие, например?
— Неважно какие. Я не знаю. Фотографии, письма.
— Ясно, что не занавески и подушки от дивана.
— Значит, через три дня. Между двадцатью и двадцатью, тремя можно действовать совершенно спокойно. Встретимся через день после этого, в полночь, на этом же самом месте. Удачи, Джо Перкинс, — и мотор мотоцикла с ревом взревел. Фигура в белой каске исчезла в темноте. Джо поднял камень.
После обеда Аугуста отметила про себя, что большая лестница сменила свое местонахождение. Она нашла ее лежащей в траве вдоль стены дома. «Вечно этот Джо с чем-то возится», — подумала она. Поскольку в восемь часов вечера он был еще здесь, она пригласила его к ужину, усадив рядом с Лейкен, что пришлось ему по душе. В девять, когда он откланялся, она незаметно пошла за ним в сад. Она услышала характерный металлический звук закрывающихся ворот, но это не обмануло ее. Она знала, что Джо остался здесь. Несколькими минутами позже в свете луны она увидела, как на другом конце ее участка поднимается большая лестница. Джо действовал бесшумно, В этом зрелище было что-то фантастическое, казалось, большой сказочный кот перелезает через стену. Но что будет дальше? Потрескивание веток Дало ответ на этот вопрос. Кот превращался в Тарзана.
Аугуста действовала с чрезвычайным вероломством. Она дала Джо еще полчаса, потом позвонила на виллу. Филипп долго не подходил к телефону, наконец взял трубку. «Хозяева уехали», — сообщил он. Она посоветовала ему во что бы то ни стало разыскать их, где бы они ни были, потому что к ним на виллу проник посторонний. Кто? Она этого не знала. Л кто она сама? Ну уж этого она точно не скажет.
Найти комнату Ченнинга для Джо не составляло труда. Он хорошо знал дом. Окно было достаточно низко, для того чтобы Суметь туда проникнуть.
С помощью стеклореза молодой человек вырезал дырку в стекле и, просунув внутрь руку, хорошо защищенную толстой тканью, открыл шпингалет. Занятый этой работой, молодой человек с беспокойством думал о том, как он отсюда будет выходить. Лестница осталась по ту сторону, а надежда на то, что с помощью системы безопасности он сумеет открыть ворота, выходящие на улицу, была очень слабой.
Воздух в комнате показался ему настолько спертым, что было почти невозможно дышать. Слой сероватой пыли словно саван окутывал все предметы. Да, приказ старого Кепфелла соблюдался свято, никто не входил сюда после смерти хозяина. Взглядом он пробежался по комнате. Обычная для юноши обстановка. Маленькая стереосистема, плакаты с изображением рок-певцов на стенах, галстук, брошенный па подлокотник кресла. Доменик говорил о письмах, фотографиях. Чувствуя себя очень неловко, Джо принялся открывать ящики комода и дверцы шкафа. На глаза ему попалась тетрадь, которая оказалась дневником Ченнинга. Хорошая добыча! Потом он нашел письма, несколько фотографий, на одной из которых была изображена Келли. Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Он в неподвижности ждал, когда перестанут звонить. Эти минуты показались ему бесконечными. Когда наконец наступило молчание, он снова взялся за обыск, но успокоиться так и не смог. Что-то встревожило его. Но что именно? Он был уверен, что на вилле Сейчас никого нет. И все же... Да-да, было такое чувство, будто трубку кто-то взял. Что это значит для него, объяснять не нужно. Он решил осторожно начать отступление. Выпрыгнув в окно, он подбежал к маленькому ящичку с пультом управления си сто мой сигнализации, который был прикреплен к стене последнего здания прямо у садовой ограды. Он без труда открыл дверцы этого ящичка и еще раз удивился, что они не закрывались на ключ. Действительно, тот, кто не преградил доступ к такому месту, имел очень странное понятие о безопасности. Однако сейчас ему некогда было предаваться таким размышлениям. В сложной мешанине проводов и контактов он судорожно искал схему, которая открывает входные ворота. И все же не успел. Неожиданно перед домом затормозила какая-то машина. Дальше мешкать было нельзя. Бежать! Но куда? Перелезть через стену на территорию Аугусты он не мог, потому что его бы заметили. Только дом мог скрыть его от людей, которые сейчас войдут. Пусть даже на время.
Когда он достиг здания, у ворот уже звонили. Он обогнул дом и остановился. Звонок у входной двери был все настойчивее, наконец из дверей вышел человек, в котором Джо узнал Филиппа. Значит, он не ошибся, когда решил, что дом был обитаем и на телефонный звонок совсем недавно отвечали. Второй вывод, который он сделал, поначалу привел его в отчаяние: если Филипп так спешит к двери, то ясно, что электрическая цепь отключена и ворота нельзя открыть, невозможно. Но в то же время это значило и то что посетитель должен был некоторое время подождать. Таким образом у него появилась отсрочка. Отсрочка, разумеется, очень короткая, но он постарается воспользоваться ею, чтобы перелезть через стену. Он бросился к стене, но здесь его ждал второй сюрприз: в доме открылось окно. Определенно, у Доменик была неполная информация. Он сделал еще три шага и, подняв голову к раскрывшемуся окну, с облегчением узнал Круза Кастилио! Своего старого приятеля! Он шепотом позвал один раз, два раза. Круз свесился из окна.
— Кто там?
— Ш-ш, Круз, это я, Джо.
— Какого черта ты тут делаешь?
— Я тебе все расскажу. Мне нужно спрятаться.
Круз ни на секунду не замешкался:
— Влезай, я на втором.
Как выяснилось позже, появление приятеля в эту критическую для Джо минуту объяснялось довольно просто. Кепфелл-старший, у которого Чувство благодарности к Крузу Кастилио подкреплялось симпатией к нему как к представителю нового поколения молодой Америки, поколения отважных и предприимчивых, решил взять юношу под свое покровительство. Он забрал его из больницы и отдал в полное его распоряжение одну из десяти комнат, предназначенных для гостей. Теперь Джо было где спрятаться. В двух словах он объяснил другу свой ночной визит и поняв, что, как и прежде, может полностью положиться на него, почувствовал себя в безопасности, несмотря на то, что в дверь виллы ломились полицейские, а Кепфелл со всей своей свитой был совсем рядом.
Всю ночь Джо провел в комнате друга, в то время, как тот принимал самое деятельное участие в тщательном обыске дома, вместе со всеми возмущался по поводу сломанного окна и помогал господину Кепфеллу в поисках ключей от комнаты Ченнинга. Ключи все же благодаря Филиппу были найдены, но тут выяснилось, что дверь невозможно открыть без специального приспособления, предусмотренного конструктором сигнальной системы на случай полной блокировки сигнализации. Что и говорить, Джо хорошо поработал.
Лишь ранним утром, когда волнение наконец улеглось, Круз смог обсудить все случившееся со своим старым товарищем. Вместе они пролистали дневник Ченнинга и договорились вдвоем вести дальнейшее расследование его таинственной смерти. Неразлучные снова соединились. Круз чувствовал себя в душе мальчишкой двенадцати лет. Он снова выступал в роли поборника справедливости.
В восемь утра они выехали за ворота садовой ограды, которые теперь никто не мог закрыть. Один сидел за рулем, другой лежал в багажнике.
Когда Джо пришел к своей хозяйке, он сразу же увидел, что лестницы уже не было. Словно прочитав его мысли, Аугуста проговорила шутливым тоном:
— Да, Джо. Мне понадобилась лестница, и я забрала ее. Должна предупредить, что бесполезно пытаться перелезть через стену к Кепфеллам. Эта стена такая же непреодолимая, как и Берлинская.
В этот вечер Аугуста отослала Лейкен в кино, чтобы заняться любовью с Джо. В глубине души она была довольна, что ее котик не попал в ловушку, расставленную ею самой. Она почти забыла про утраченные пятьдесят тысяч долларов. В одиннадцать часов Джо ушел от нее. У него было назначено свидание с Доменик. Возможно, этот таинственный советник имеет какое-то соображение по поводу автора анонимного телефонного звонка.

ГЛАВА 16

У Келли было очень плохое настроение. Вечер, проведенный в компании Питера, был неинтересный и скучный, хотя, она это понимала, совсем не по вине ее жениха. Еще после обеда он позвонил ей, чтобы пригласить на вечеринку к своим друзьям в Санта-Монику. Сразу она не знала, что сказать, а подумав, сама позвонила ему в контору и объяснила, что предпочитает остаться в Санта-Барбаре, чтобы сделать несколько покупок на Стейт-стрит. Как ей помнится, она даже пожелала Питеру приятного вечера. И вот, когда она спокойно читала в глубине сада, красный «мазератти» въехал в ворота из виллы, и Питер предстал перед ее глазами, доброжелательный, с той постоянной улыбкой, которая так свойственна организованным и прилежно работающим молодым людям. Удовлетворенно-усталые от работы, они возвращаются после трудного дня домой, в семейное лоно, и ждут забвения и счастья. Но Келли эта «домашняя» улыбка и привела в плохое расположение духа. Она была так недовольна, что чуть но сказала: «Ты ошибаешься, дорогой. Мы ведь еще не поженились, и ужин еще не готов». Но вообще-то Питер был совсем не виноват, Он просто заглянул на виллу, чтобы проверить, не передумала ли Келли. Он любил свою невесту и, конечно же, хотел провести вечер с ней. Ему было так же приятно представить ее своим друзьям. «Итак, дорогая, ты готова?» — радостно прокричал он ей еще издалека, явно прикинувшись, что забыл об отказе девушки составить ему компанию.
Забравшись в кресло с ногами и едва сдерживая свою неприязнь, которая так и просвечивала на ее восхитительной мордашке,  Келли в упор смотрела на Питера.
— Честь имею, мой генерал, — сухо ответила она, закрывая книгу.
— Хе, я вижу, что-то не так, я вижу, что у нас какие-то проблемы?
— Ничего подобного, просто я напоминаю тебе, что я не хотела ехать.
— Да, верно, — согласился парень, — но мне не хочется оставлять тебя одну. И потом, друзья и в самом деле...
Она резко прервала его.
— Мне не хочется причинять тебе неприятности... — и встала с кресла, стараясь не продолжать этот бесполезный разговор, чтобы пойти и приготовиться, как он ее просил. Питеру следовало бы промолчать, терпеливо дождаться ее, но он спросил:
— А что, скажи, все-таки с тобой?
Хорошо, если он хочет знать, о чем она думает, то она скажет ему.
— Вот что, Питер. — Она снова уселась в кресло. — У меня такое чувство, что если я хочу выйти из комнаты, то ты обязательно должен выходить со мной. Если мне нужно перейти через улицу, ты переходишь улицу тоже со мной. Я совсем себя не чувствую свободной. Почему бы тебе в таком случае не повесить поводок вокруг моей шеи?
Питер не понял ее,
— Я тебе внушаю такое чувство?
— Да, внушаешь. Стоит мне куда-то собраться, как ты оказываешься тут как тут. Такое возможно, но не всякий же раз.
— Ну, дорогая, это потому, что я тебя берегу.
— Но я чувствую себя твоей пленницей...
Питер оторопел. Он никогда не видел Келли в подобном состоянии, и ого сердце заколотилось так, словно хотело вырваться из груди. Ему стало страшно: если он потеряет Келли, он потеряет все. Он был честолюбив и расчетлив, но не интриган и не вполне улавливал правила ужасной игры, где чувства и задние мысли переплетались в один узел. И вообще — трудно, когда ты всего-навсего скромный преподаватель, любить дочь миллиардера. Увидев, как больно, задели Питера ее слова, Келли поспешила исправить положение. Сделав над собой усилие, она сказала миролюбиво:
— Я понимаю: ты хочешь показать, как любишь меня. Но в последнее время ты немного перестарался.
— В последнее время?
— Да. С тех пор, как Джо вернулся в Санта-Барбару. Мне кажется, что до его приезда твоя любовь была другой, ты больше доверял мне. А мне нужно, чтобы ты мне верил, Питер.
— Я доверяю тебе, дорогая. Я остерегаюсь Перкинса.
— Не ревнуй, Питер. Для этого нет никаких причин. Я очень люблю тебя, я хочу выйти за тебя замуж и иметь детей. Джо Перкинс; старая история. В моей жизни он больше ничего не значит.
В этот момент она говорила Питеру правду. Она еще раз убеждала себя в этом, когда, вернувшись после проведенного в Санта-Монике вечера, в раздумье ходила по своей комнате, переставляя с места на место безделушки, осматривая свой гардероб, который знала наизусть; и все не ложилась спать, несмотря на то, что уже давно пробило полночь. Келли находилась в Том состоянии души, которое называют ужасным.
Эти знаменитые друзья Питера на самом деле оказались настоящими снобами, с которыми он совсем Недавно познакомился в гостинице. Нужно будет сказать ему, что такого рода отношения не приняты среди членов семьи Кепфеллов. А он — будущий представитель этого семейства.
Она улыбнулась своей мысли. Точнее было бы сказать, что это она скоро станет членом семьи Флинт и однако... Однако она была Кепфелл, и она чувствовала себя ею всю свою жизнь. И сейчас, раскладывая свои пояса на кровати, она подумала, что ей нужно будет зайти к миссис Кемптон. Все эти пояса давно вышли из моды, а она, Келли Кепфелл, допустить ничего подобного не могла. Келли опять задумалась.
А Джо Перкинс не выходил у нее из головы. Она на секунду задержала взгляд на пакете с письмами, который занимал большую часть полки. «Эти письма адресованы не сегодняшней Келли, — сказала она себе. — Они искренние, приятные, но написаны Келли той, вчерашней, которая была наивной мечтательной девочкой». Сколько лет им тогда было? Ему восемнадцать, ей пятнадцать. Они хотели сбежать из Санта-Барбары, уехать от родителей, бросить колледж, но у них не было денег на билеты даже до Сан-Франциско, а не только до Канады, куда они хотели. Да, они любили друг друга. Разве можно это отрицать. Джо вкалывал до умопомрачения, зарабатывая на их будущий побег. И когда он, осунувшийся, усталый, с ввалившимися глазами, приходил к ней, они просто молчали, наслаждаясь тем, что видят друг друга. А когда во время своих нескончаемых прогулок строили планы и просто мечтали о будущем, они и но подозревали, что жизнь разведет их. Да, именно так это и случилось. Джо остановился на полпути, а она продолжала идти. В суде она рассказала все, что видела, а как же она могла поступить иначе? Ей помогли отец, Мейсон, адвокат. Джо, ее Джо оказался убийцей. Сколько страдания было в ее голосе, когда она прокричала это перед судом! И как боялась она этого слова, как страшно было его произнести! Но даже после этого Джо оставался немым. Да, это его упорное невыносимое молчание! Сколько душевных мук она перенесла, прежде чем поверила: да, он, действительно, виноват и она была права, заявив такое на суде. Убив Ченнинга, Джо убил ее любовь, растоптал их чувство.
А потом появился Питер. Она считала, что любит его совеем по-иному, чем Джо, потому что сама стала другой. Она взрослая женщина, она любит мужчину, она держится за эту любовь. И завтра надо будет обязательно зайти в магазин Гарди, подумала она, раздеваясь. Теперь она действительно хотела спать.

Когда единственная представительница женского пола из мощного клана Кепфеллов открыла дверь магазина Гарди, Памелла Кемптон удовлетворенно подумала, что этот момент с лихвой окупит все долгие и скучные часы, проведенные в компании трех дурочек-продавщиц. Это был прекрасный визит, на который она могла только надеяться. Скачала Келли, как и хотела, купила несколько поясков. Потом она спросила себя, а с чем она будет их носить? Прогулка по магазину дала ей ответ на этот вопрос. Все. Ансамбль завершен: прекрасная пара сапожек. В благодарность за это ей подарили три образца духов. Памеллу разбирало любопытство: почему же на этот раз Келли Кепфелл не сопровождает ее неразлучный жених? Ах да, он, наверное, работает... А как же его зовут? Кажется, Флинт Кстати, что-то знакомое... в каком-то романе... Она напрягла память. Сенди и Вуди помочь ей не могли — они интересовались только сериалом Даллас и Джоном Траволтой. Она, по крайней мере, иногда что-то читала, хотя далеко не всегда все понимала в книгах и не могла разобраться в дебрях напечатанных слов. Флинт, капитан пиратов... она не была уверена. Рассердившись на себя за это, Памелла включила вентилятор.
Сложив покупки в багажник автомобиля, Келли почувствовала желание посмотреть на витрины других магазинов, анфиладой протянувшихся вдоль Стейт-стрит. Она была в приподнятом настроении и ничуть не жалела о своих препирательствах с Питером. Если только немножко сердилась на себя за свою откровенность и живость. Зато, убеждала она себя, если Питер хорошо понял смысл сказанного ею, то он будет любить ее еще больше.
Пройдя прогулочным шагом вдоль торговых лотков, укрывшихся в тени от жгучего летнего солнца, Келли, сама не зная почему, решила дойти до закусочной Билли Бола и поесть там мороженого. Перед витриной с игрушками она остановилась. Американцы обожают игрушки и при создании их проявляют столько изобретательности и вкуса, вкладывают в их конструкцию столько души, что создается впечатление, будто взрослые делают их не столько для детей, сколько для себя. Они воплощают в ней романтическую мечту о лишенной превратностей жизни и видят в творениях рук своих символ радости и благополучия. Понимая глубокую философию игрушки, Келли, однако, была иного мнения на этот счет. В некотором смысле, она даже была сторонницей того, чтобы трезво глядеть на мир и представлять его таким, каков оп есть, с его проблемами и разочарованиями. Но игрушки напоминали ей о детях, и прежде всего, о своих детях, тех, которые будут у нее с Питером. Она довольно часто думала об этом, и еще о том, какую чету они создадут с Питером. В свое свадебное путешествие она планировала поехать в Европу, точнее, в Италию. Она помнила свою поездку в Рим с братом Ченнингом и мечтала побывать там еще раз, но уже с мужем. Она воочию представляла, как прогуливаются они по узким уютным улочкам, дышащим преданиями и стариной.
Келли не сразу осознала, что это Джо, когда в зеркальной витрине, среди ряда белокурых кукол, увидела мужское лицо. Такое знакомое, с непослушной черной челкой. Сначала она подумала, что это видение, а не реальное отражение Джо Перкинса, остановившегося за со спиной, но это был он, как всегда, серьезный и молчаливый.
— Ты оставишь меня в покое? — Келли зло повернулась к нему.
— То есть? — но понял Джо.
— А то, что ты тоже будешь следовать за мною повсюду?
— Что значит, я тоже?
— Неважно. Кстати, дороги у нас с тобой разные: у тебя — своя и у меня — своя.
Но Джо не собирался уходить. Оп считал удачей, что случайно встретил Колли, и совсем не собирался упускать возможность поговорить с ней. Келли была совсем рядом, близко, и он взял ее за руку. Давно забытое тепло этой нежной руки мгновенно отозвалось в Джо, и все его существо сжалось. Они стояли будто пораженные током, но девушка первой пришла в себя и попыталась освободиться. Не выпуская ее руки из своей, Джо заглянул ей в глаза.
— Ты прочитала мои письма?
— И не думала. Я их выбросила. Отпусти меня, Джо.
Рука сжалась еще сильнее.
— Выбросила?
— Да, выбросила. Прекрати сейчас же, Джо, или я позову на помощь, — и, вырвав свою руку, побежала вдоль аркад, перебежала через улицу, пробежала между припаркованными машинами и долго но могла открыть дверцу своего автомобиля. Джо, не отрываясь, смотрел ей вслед — даже тогда, когда автомобиль давно исчез из вида.
Келли била нервная дрожь. Теперь, думала она, подъезжая к вилле, ей никогда не избавиться ни от Питера, ни от Джо.
По всей вероятности, Джо не собирается покидать Санта-Барбару. Келли видела единственный выход из этого положения: ускорить свое замужество с Питером и как можно быстрее уехать в Европу. Сегодня же, решила она, нужно переговорить с Питером. Заодно ей хотелось развеять осадок после вчерашней ссоры. Но на вилле ее ждала неожиданность.
— Мадемуазель, — подошел к ней Филипп, едва она въехала в ворота. — Звонил господин Мейсон и попросил сразу же позвонить ему. Он сказал, что это срочно.
— У них всегда срочно, — проворчала Келли, но номер телефона набрала. — Мейсон?
— Да, Келли. Немедленно приезжай в контору, нужно увидеться.
— А в чем дело? Ты не можешь подождать, до вечера? Приезжай сегодня вечером на виллу. Я там буду.
— Да нет! Нет! Вечером я буду занят.
Мейсон казался очень взволнованным. Келли попыталась выяснить.
— А что, собственно, случилось?
— Ты была в городе после обеда?
«Боже мой, и он тоже следит за мной!»
— Да, я была в городе. Что, я не имею на это права?
— У меня есть свидетель нападения. Он мне позвонил пятнадцать минут назад.
— Нападения?
— Разве на тебя не нападал Джо Перкинс?
— Я его видела, но...
— Вот-вот. Это и есть то самое. Ты подверглась нападению. Свидетель все видел. Есть возможность еще раз посадить его, но нужно, чтобы ты сейчас же пришла.
— Для чего, интересно?
— Для того, чтобы написать заявление, конечно.
Как все было здорово. Как хорошо все выходило, и теперь, если пойти к доктору, можно даже найти какие-либо следы, оставшиеся от руки Джо. Тогда все проблемы будут решены. Джо снова попадет в тюрьму, а Санта-Барбара остается для них двоих. Как все просто у этих Кепфеллов, как замечательно.
— Ты, по-моему, совершенно сошел с ума, Мейсон.
— Это ты сошла с ума. Такой случай больше не представится, Что он тебе сделал?
— Да ничего.
На другом конце провода помолчали, потом Мейсон снова ринулся в атаку.
— Это неважно. Ну ты едешь?
— Ну конечно, нет.
— Подумай, Келли! Это в интересах всей семьи. Подумай о папе.
Келли любила своего отца и любила семью, но она не видела причин, по которым она должна была в этот раз засадить влюбленного в нее мужчину, и только потому, что он вел себя как глупец.
— А теперь выслушай меня, мой дорогой братец. Я считаю, что интересы семьи я очень хорошо защитила пять лет назад. Сейчас же я могу только повторить тебе, что Джо Перкинс ничего мне не сделал. Абсолютно ничего! Поэтому не существует причины, на основании которой я должна написать заявление. До свидания, Мейсон, — и она положила трубку.
Мейсон еще раз ошибся. Келли уже была не   пятнадцатилетней девушкой.

ГЛАВА 18

Роза Ангрейд не смела больше говорить со своей дочерью о се потерянном ребенке. Сантана, которая еще вчера чувствовала себя настолько неуверенной, что готова была позвать ее на помощь, теперь словно отгородилась стеной. Поело своего выхода из клиники она развила бурную деятельность на вилле Кепфелла. Такой ее никогда не видели. С радостной улыбкой она носилась с какими-то свертками, чертежами, подолгу обсуждая что-то с господином Ченнингом в ого кабинете. Конечно, дело было очень важное, ведь речь шла о том, чтобы обновить все комнаты громадного дома и практически заново перестроить его левое крыло.
Роза догадывалась, что этим сногсшибательным контрактом Кепфелл-старший пытается искупить свою вину перед ее дочерью. Но в чем конкретно он был виноват? Вряд ли это можно связывать с падением Сангины с лошади. Кепфелл тут ни при чем. Другое дело, если речь идет о ребенке. Возвратившись из Акапулько, Сантана говорила что-то о похищении. Но как можно согласовать с заказом? Если господин Кепфелл действительно знал, где и кто воспитывал ребенка, то единственное, чем он мог искупить свое чудовищное преступление в прошлом, было рассказать Сантане правду, и чем раньше, тем лучше. Таким образом, как ни билась Роза Ангрейд, никакого разумного объяснения происходящему она так и не находила. Энергия, которую проявляла Сантана, ее одновременно удивляла и пугала. Но еще больше она боялась нарушить то душевное равновесие, которое, как ей казалось, дочь только что восстановила. Что же касается господина Кепфелла, то, как только он стал крупным клиентом ее дочери, он сделался еще более недостижимым для нее. Теряясь во всех этих загадках и противоречиях, Роза, по крайней мере, была уверена в одном, в том, что она была бабушкой и что ей все больше и больше хотелось бы хоть разок увидеть своего внука. И она знала, что, в конце концов, она заявит это Сантане.

— Она хочет, чтобы я возвратился на виллу, Круз. В тайнике Ченнинга оказалось кое-что интересное.
— Она? Кто это «она», Джо?
— Ах да, я теперь зову ее «она». Ну я хотел сказать: «Доменик». Мне все-таки кажется — это женщина. Она передала мне такое сообщение и назвала телефон, по которому мне следует Позвонить ей. Ну, полагаю, что это был номер телефона-автомата. Я позвонил по этому номеру точно в назначенное время, но никто не ответил.
Круз раздумывал: он знал, что теперь больше, чем когда-либо, старый приятель нуждается в его помощи и поддержке. Его снова заманивают в ловушку, из которой однажды он чудом спасся. На этот раз и Круза рядом с ним не окажется. Он уже совершенно решительно упаковал свое оружие и багаж на катере. Катер был идеей Сантаны, она все так чудесно устроила.
Сантана... Круз даже удивился, что сразу же подумал о ней. Это же совсем просто. На вилле Кепфеллов Сантана чувствовала себя как дома. Она входила во все комнаты, поэтому никто не должен был бы обратить внимания па нее. Нужно только попросить Сантану. Да, но Сантана ненавидела Джо, потому что он убил Ченнинга. По если молодая женщина так любила Ченнинга, все, что связано с ним, должно быть ей дорого. Она, конечно же, захочет узнать его еще лучше. А остальное зависело только от Круза, было вопросом его собственного шарма и способности убеждать. По крайней мере, никогда еще никто из семейства Ангрейд не отказывал в просьбе семейству Кастилио, ведь это была мексиканская солидарность. Во всяком случае, игра стоила свеч.
— Игра стоит свеч, — повторил Круз свои мысли вслух.
По Джо уже не слышал его. С предельной достоверностью он видел, как его опутывают проводами, Филипп кричит, как тысячи полицейских сирен, а собаки прыгают, пытаясь достать его горло:
Тут появляется Мейсон, у которого по револьверу в каждой руке, а с ним целая армия полицейских.
Старый Кепфелл стоит неподвижно на крыльце, как фигура командора, и созерцает этот спектакль. «Интересно, а почему же нет Келли, где же Келли?»
Да, так о чем это говорит ему Круз?
— Тебе незачем появляться на вилле, — разъяснял тот. — Я займусь этим сам. Через несколько дней ты будешь все знать о Ченнинге. О его классных отметках, о его первой бутылке джина и о его неприличных журнальчиках, — и уже менее убежденным тоном он добавил: — Потому, что такова была ее воля...
Он с усилием поднялся со своей кушетки и потянулся к холодильнику. Жара сегодня была совершенно невыносимой. Он распечатал две бутылки пива и протянул одну Джо.
— Постарайся описать мне Доменик, — попросил он, — и как можно более подробно.
— Даже не знаю... Она была одета в белую каску и такой комбинезон, какой обычно носят мотоциклисты. Черный, мне кажется. Наши любовные свидания проходили в обстановке строгой интимности, подальше от мира живых. Тем не менее наши отношения оставались достаточно куртуазными и даже несколько отдаленными.
— Ты действительно думаешь, что это была женщина? — спросил Круз, которого все больше интриговала эта таинственная личность.
— Мне так показалось. И ты знаешь, Круз, мне все чаще приходит мысль о свидетеле, который так до сих пор и не объявился. А ведь он был со мной, когда я обнаружил труп Ченнинга.
— Но ради Бога, Джо, этот свидетель был мужчина или женщина?
— Я в самом деле не знаю, Круз, в этом-то все дело. Я видел только, как Ченнинг лежит на полу неподвижный, и все. Но был же там кто-то другой. Он сразу же зашел мне за спину, а потом и вовсе исчез.
— Он говорил что-нибудь?
— Я помню, кто-то сказал: «Быстрее «скорую помощь». Телефон там, на столе».
— И больше ничего?
— Ничего, но сегодня я себя спрашиваю: «Не был ли голос Доменик одновременно и голосом того свидетеля?». Короче говоря, я спрашиваю: «Был ли Доменик этим свидетелем?»
Круз насмешливо присвистнул и выпрямился с веселым видом, забывая одновременно и о жаре, и о своей лени.
— Ну, это, по крайней мере, след, причем настоящий. Слушай, я займусь виллой, а ты возьми на себя Доменик. Попытайся хотя бы узнать, мужчина это или женщина. Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе разницу между этими двумя понятиями?
К удовольствию Круза, Джо рассмеялся. Впервые с тех пор, как вернулся в Санта-Барбару.

Позвонив но номеру, который дала ему Доменик, Джо убедился, что это был номер не телефонной будки. Трубку сразу же сняли, и он услышал знакомый голос. Они условились встретиться в том же самом месте, в тот же самый час.
На сей раз Джо был на новой машине Круза. Он припарковал ее на стоянке, подальше от условленного места. В темноте ее почти невозможно было разглядеть среди других машин. Но даже характерные очертании «джипа» не слишком бросались в глаза.
Из высокой, как у грузовика, кабины Джо мог видеть почти весь порт. Он нетерпеливо поглядывал на дорогу — вот-вот вспыхнет на ней фара мотоцикла. И действительно, дорога словно осветилась прожектором. Огромное полыхающее пятно становилось все ближе и тут как бы разделилось на два горящих круга — черная спортивная автомашина, слепя фарами, пронеслась мимо, но вдруг, взревев всеми своими цилиндрами, сделала резкий поворот.
«Какие-то обалдевшие туристы», — подумал Джо.
Он посмотрел на часы, до назначенного времени оставалось еще десять минут. А его помощник обычно никогда не опаздывал. Тремя минутами позже в отдалении появилось нечто вроде светящегося круга. На этот раз эффекта расхождения огней не было. Вне всякого сомнения, это был мотоцикл. Сделав несколько кругов, мотоциклист остановился и выключил мотор. Какое-то время царила полная тишина, слышалось только, как плещется о берег вода. Потом с шумом включилось зажигание и мягко заурчал мотор. Медленно, словно с сожалением, мотоцикл удалялся. Джо тоже включил зажигание. Несмотря на громадную массу машины, мотор работал едва слышно. В считанные минуты Джо достиг перекрестка. Вслед за мотоциклом он выехал из Санта-Барбары и помчался по дороге, ведущей к отелю Ароебич. Он прекрасно знал этот отель, потому что в нем, после ухода из семьи, обитал его отец.
Не доехав сотню метров, Джо остановился и выключил габаритные огни. Ему нужно было заметить, к какому бунгало подъедет мотоцикл.
Оставив машину, он обогнул дом сзади, чтобы пробраться к нему незамеченным. Изгородь была украшена высокой решеткой, через которую проходила система пассивной сигнализации. Если перережешь одну из этих перекрученных нитей, у охранника сработает сигнал охраны. Таким образом, через изгородь перебираться все-таки не стоило.
Однако ему необходимо было узнать, где находилась комната Доменик. Решение пришло неожиданно и оказалось совсем простым: снять комнату в этом отеле.
Двумя днями позже, убедившись, что тот на работе, а мотоцикла во дворе нет, Джо подошел к служащей отеля, которая накануне поселила его здесь.
— Ключ от тридцать восьмой, пожалуйста!
Через пять минут Джо с извинениями вернул ключ портье. Оказывается, он ошибся: его номер то ли 28, то ли 23, он точно не помнил. Сверились по регистрационной книге: да, действительно, его номер 23. На том инцидент был исчерпан, но за эти пять минут Джо удалось открыть чемоданы Доменик.
Комната его анонимного помощника ничем не отличалась от ого собственной. То же самое покрывало на кровати, те же самые занавески, та же мебель, даже расставлена точно так же. Телевизор, как и у него, стоял на холодильнике, и холодильник занимал тот же самый угол в комнате, которая одновременно служила и спальней, а единственная дверь выходила, как он знал, в душевую.
Он сразу же стал искать телефон и удивился, что не видит его. Выходит, в бунгало телефона не было. Но что же это был за телефонный номер, по которому он звонил Доменик? Скорее всего, рабочий. Значит, Доменик работает в Санта-Барбаре.
Долго размышлять над этой проблемой, однако, но позволяло время. Нужно было как можно быстрее возвратить ключ портье, чтобы та ничего не заподозрила.
Безликость этой комнаты могла бы разочаровать самого Эркула Пуаро. Очевидно, горничная только что навела порядок, и Джо но обнаружил ни одного предмета, который говорил бы о личности хозяина. Даже на рабочем столике не было ничего, кроме настольной лампы и библии, лежащей в уголке. Джо посмотрел на часы. Прошла, по крайней мере, минута, как вошел сюда. Надо поторапливаться. Он заглянул в душевую. Само собой разумеется, там тоже ничего не было. Оставался подвесной шкаф, который занимал всю длину стены. Он был закрыт!
Ему пришла замечательная идея. Он открыл дверцу бара-холодильника ключом, который выдавался клиенту, и немного пошарил в холодильнике. Там, между рядами бутылок, он нашел другой ключ и с его помощью открыл подвесной шкаф. Ему было от чего прийти в недоумение. Там висели как мужские костюмы, так и чисто женская одежда.
«Значит, в комнате живут, по крайней мере, двое».
В стенном шкафу на верхней полке друг на друге стояли два чемодана. Открыть их не представляло никакой трудности. В одном из них в безукоризненном порядке были разложены флакончики, маленькие коробочки, кисти разных размеров и большое зеркало, занимавшее всю поверхность крышки чемодана и защищенное пробковой дощечкой.
«Целый набор театрального грима», — отметил про себя молодой человек.
В другом чемодане был беспорядок. Сверху лежали три парика, один из которых был мужским. Джо засунул руку поглубже. На дне чемодана среди вороха тонкого женского белья он нащупал что-то твердое, похожее на картон. Действительно, это была согнутая пополам почтовая карточка с обтрепавшимися от старости краями. На оборотной стороне открытки, изображавшей пейзаж Аляски зимой, Джо смог Прочитать слова, написанные широким мужским почерком: «Любовь навсегда! Лайнал Софии». А в самом низу — адрес, подписанный более тонким почерком: «Бикэнхауз энколедж».
Молодой человек все положил на место. Назавтра утром Джо рассчитался с гостиницей.