Глава 2
НАСЛЕДСТВО

Неожиданное возвращение Лорена Брея в Колорадо-Спрингс в продолжение нескольких дней было в городке главной темой для разговоров. Однако колкости, которым подвергся лавочник, вскоре иссякли, поскольку он воспринимал их с поразительным благодушием и даже веселостью. Он и сам не прочь был отпустить то или иное замечание по поводу того, как тяжело приходится человеку, если, проведя в седле всего несколько часов, он три дня потом мучается болью в пояснице.
— Когда сердце молодо, стареть не страшно,— вот даже какие слова он произнес, обнимая за талию Дороти Дженнингс и пускаясь с ней вальсировать по лавке.
С той же быстротой, с какой из его седины вымылась темная краска, весь этот эпизод был окончательно забыт. Только доктор Майк еще некоторое время раздумывала о том, что же произошло тогда между Брайеном и лавочником. Хотя Салли неоднократно заверял ее, что все было в лучшем виде и что лавочник не нашептал мальчику ничего неприличного.
Микаэла как раз делала в лавке покупки, когда туда вбежал Хорес, долговязый как жердь почтовый служащий. Лицо его было встревоженно.
— Мистер... Мистер Брей,— сказал он запинаясь.— Вам только что пришла телеграмма.
Он положил на прилавок бумажку.
Лорен Брей прочел телеграмму. Тут же он нащупал рукой стул, подвинул его к себе и без сил опустился на него.
— Что случилось, Лорен?— обеспокоенно спросила Микаэла.
Лавочник хватал ртом воздух.
— Моя сестра... Олив... она больна... очень больна. Он протянул доктору Куин телеграмму.

«Миссис Олив Дэвис по дороге в Колорадо-Спрингс заболела сыпным тифом. Срочно ждем помощи на трайле Гуднайт, в пятидесяти милях к югу от Тринидада на реке Паргетуар. Пако Ромеро, проводник».

Микаэла беспомощно оглянулась на Хореса. Но почтовый служащий, судя по всему, был в таком же замешательстве, как и она.
— О, Олив, я знал, что это плохо кончится.— Лорен Брей совершенно сник и пал духом.— В последнее время она слишком много на себя брала, а ведь она уже не девочка. Перегонять стадо из Нью-Мексико в Колорадо-Спрингс! В ее возрасте это чистое безумие! И как я теперь смогу ей помочь? Ведь я же ничего не понимаю в перегоне скота!
— Мистер Брей,— взывала Микаэла к благоразумию лавочника.— Сейчас не время для стенаний. Ваша сестра тяжело больна. Вы должны действовать!
Лорен Брей посмотрел на доктора Куин с отчаянием.
— Но... я же... я же всего лишь лавочник,— беспомощно вымолвил он.
— Мы с Мэтью будем вас сопровождать. Я думаю, что смогу помочь вашей сестре,— попыталась утешить Лорена Микаэла.— Завтра на рассвете мы за вами заедем.
Группа, которая к следующему полудню преодолела уже изрядную часть пути по трайлу Гуднайт, была гораздо многочисленнее, чем предполагала Микаэла.
Весть о болезни миссис Дэвис распространилась по городку с быстротой молнии. Чернокожая Грейс, маленькое кафе которой в Колорадо-Спрингс существовало только благодаря тому, что Олив вложила в дело свою долю, никак не могла не поехать. Ведь она работала на ранчо Олив еще в Нью-Мексико. И уж коли миссис Олив попала в беду, Грейс должна быть первой, кто придет ей на помощь. Ее муж Роберт тоже присоединился к жене, не колеблясь ни одной секунды.
Когда Микаэла сообщила о несчастье Салли, он настоял на том, что будет сопровождать ее и Мэтью. Это означало и то, что пришлось брать с собой Брайена и Колин, поскольку сейчас было не лучшее время для того, чтобы доверить Колин ответственность за младшего брата.
Доктор Майк была огорчена тем, что их группа так сильно разрослась. Чем больше число путников, тем медленнее продвижение вперед и тем дольше длится поездка. Обоз ждет их в пятидесяти милях к югу от Тринидада. Сколько времени понадобится, чтобы преодолеть этот путь? И какие перемены могут произойти за это время в состоянии миссис Дэвис?
Доктор Майк взглянула на небо. Полуденное солнце палило нещадно. Микаэла уже сейчас чувствовала себя измотанной. Мистер Брей был прав: переселение со стадом и обозом из Нью-Мексико в эти края было не по силам даже энергичной и решительной миссис Олив.
К вечеру третьего дня все еще не было видно никакого следа обоза.
Салли, скакавший первым, слегка придержал своего коня, поджидая, когда с ним поравняется кобыла Микаэлы.
— Судя по описанию, сегодня мы уже должны были добраться до миссис Олив. Я начинаю беспокоиться. Может, мне проскакать вперед до следующего холма?
Микаэла кивнула. Салли погнал своего коня, и доктор Куин следила, как маленькое облачко пыли, поднятое копытами, продвигается вверх по склону холма.
На вершине Салли остановился. Мгновение он осматривал окрестности, затем помахал доктору Майк рукой, подавая знак следовать за ним. На изможденном лице Микаэлы появилась улыбка. Наконец-то они достигли цели.
Издали стадо являло собой вполне мирную картину: скотина мирно пощипывала траву, два ковбоя и два мексиканских погонщика не давали животным разбрестись.
Как только они подъехали, Салли спрыгнул на землю и обратился к одному из мужчин:
— Это стадо Олив Дэвис?
Мужчина с усами и типичными темными глазами мексиканца шагнул к нему.
— Да, сеньор. Это ее стадо.
— А где она сама?— спросила доктор Майк, с облегчением спускаясь со своей кобылы.
Мужчина, казалось, был в растерянности.
— Она... Ее здесь нет.
— Но этого быть не может,— выступил вперед Лорен.— В телеграмме было написано, что моя сестра больна и ждет нас.
— Так вы мистер Брей?— Лицо мексиканца становилось все напряженнее. Но затем он, видимо, узнал Грейс, которая вместе с Колин подкатила на своем фургоне последней. Лицо его на какой-то момент просветлело.
— Да, это я,— нетерпеливо ответил Лорен, спешиваясь.— Так где же моя сестра? О ней позаботится доктор Майк.
— Сеньор, она... она позавчера скончалась. Воцарилось молчание. Никто не знал, что сказать.
В воображении Микаэлы возникали мрачные картины, как сильно, должно быть, больная страдала и мучилась здесь, в этой дикой, безлюдной местности, под беспощадным солнцем, где никто не в состоянии был ей помочь. И к тому же вдали от тех, кого она любила и кем была любима сама. В памяти Микаэлы осталась энергичная женщина, которая, надо сказать прямо, отнюдь не облегчила молодому доктору начало жизни в чужом городе. Но в конце концов обе они научились уважать и ценить друг друга, да, со временем между ними установилась даже настоящая дружба.
Пако достал из кармана измятый лист бумаги и протянул его лавочнику.
— Это она написала из последних сил.
Но мистер Брей отрицательно покачал головой. Взгляд его, казалось, застыл.
— Я не хочу это читать. Все, что там написано, теперь не имеет значения.
— Лорен, я понимаю вашу боль. Но то, что написала ваша сестра, касается, может быть, не только вас.
Микаэла взглянула на Пако. Из рассказов Олив она знала, что этот человек уже очень давно состоял у нее на службе.
Лавочник повернулся к доктору Куин. Он показался ей сейчас старым, беспомощным и слабым.
— Тогда... прошу вас, доктор Майк...
Микаэла взяла письмо из его дрожащих рук, развернула листок и сразу узнала почерк Олив, хоть и немощный из-за болезни и слабости, но все же носивший следы ее энергии и решимости.
«Это моя последняя воля,— читала доктор Майк вслух.— Я хочу, чтобы меня погребли здесь, на трайле Гуднайт. Никому, в том числе и моему брату, не следует несколько дней тащить мое тело через всю эту землю, чтобы схоронить его в Колорадо-Спрингс. Дикая природа— моя родина, в нее я и хочу вернуться.
Мое ранчо в Мексико я завещаю Пако Ромеро, который в продолжение четырнадцати лет был моим самым верным помощником. Он должен вести хозяйство так, как было заведено у меня. Мое ранчо в Колорадо и моя доля в лавке переходят к моему брату Лорену. Надеюсь, что таким образом его старость будет обеспечена.
Мэтью Купер, мой крестный сын, которого я любила, как собственное дитя, получает в собственность мое стадо. Если он с умом распорядится этой собственностью, она станет хорошей основой для становления его дома с Ингрид. Для Колин и Брайена уже отложены деньги на их образование. До их совершеннолетия управлять этими деньгами должен Лорен. К Брайену переходит мое седло, отделанное серебром, а Колин пусть постоянно носит при себе мои золотые карманные часы.
Моя доля в кафе Грейс переходит в ее полную собственность. Пусть она ведет дело так же хорошо, как и до сих пор. И наконец, доктору Майк пусть достанется моя брошь. Я унаследовала ее от своей матери, а та от своей, моей бабушки. Я хочу, чтобы и впредь ее носила у сердца умная женщина.
«Южнее Тринидада, 3-го июня 1870 года, Олив Дэвис».
Микаэла опустила листок. Улыбка грусти осветила ее лицо. Этим завещанием Олив и в смерти сумела сохранить свою порой грубоватую любезность.
— Где вы ее схоронили?— спросил Лорен, к которому раньше других вернулся дар речи.
Пако указал в сторону, на небольшой холмик, на котором в свете заходящего солнца виднелся силуэт распятия.
— Да, Олив,— прошептал Лорен,— это место как раз для тебя. Будешь лежать одна под открытым небом, в согласии с собой и с этими бескрайними просторами.
После того как они постояли у могилы Олив и простились с покойной, Грейс приготовила поминальный ужин. Это была трапеза в честь необыкновенной женщины, и каждый принял в ней участие в память о собственных отношениях с миссис Дэвис. Один только Лорен Брей не мог проглотить ни кусочка. Он сидел, глядя в свою тарелку, еда в которой давно остыла, и молчал. И у могильного холмика он был единственным, кто не произнес ни одного прощального слова, обращенного к Олив.
С той минуты Брайен больше не спускал с лавочника глаз. И когда Колин стала собирать тарелки, а Пако со своими товарищами ушел играть в карты, он осторожно приблизился к своему пожилому другу.
— Мистер Брей, почему же вы там, у могилы миссис Олив, даже не сыграли на своей губной гармошке?
Лавочник поднял на мальчика глаза, на его лице появилась вымученная улыбка.
— Если бы я взялся за губную гармошку, я, пожалуй, навлек бы на себя гнев покойницы до самого Судного дня. Олив терпеть не могла мою игру.
Брайен заморгал.
— Но сейчас бы ей понравилось, мне кажется,— сказал он.— Ведь больше всего на свете вы любите играть на губной гармошке. А когда любишь человека, отдаешь ему то, что сам любишь больше всего. Вы же сами мне так говорили.
Лавочник поднял на светловолосого мальчика глаза, в них стояли слезы.
—Ах, Брайен,— вздохнул он и привлек мальчика к себе.
Колин между тем помогала Грейс чистить горшки и сковородки и укладывать их в фургон. Она прекрасно видела, что один из погонщиков то и дело отрывался от карт и подолгу смотрел на нее. Она чувствовала, как щеки ее заливает румянец, и деловито отворачивалась.
— А вы ведь Колин, верно?— внезапно услышала она голос за спиной.
Она резко обернулась. Перед ней стоял ковбой, который смущал ее своим вниманием. Он улыбнулся, и белые зубы образовали великолепный контраст с его загорелой кожей. Колин лишь кивнула в ответ.
— А я Джесс,— представился молодой человек.— Завтра вы опять будете для нас готовить?
Колин застенчиво пожала плечами:
— Это зависит от Грейс. Щеки ее снова запунцовели.
В этот момент к фургону подошла Микаэла. Заметив около своей приемной дочери молодого человека, она немного растерялась.
Но Джесс уже поднес два пальца к полям своей шляпы, приветствуя Микаэлу, и тут же удалился.
Доктор Куин посмотрела ему вслед. Что-то в его лице ей не нравилось, но она не могла бы сказать, что именно.
Завтрак проходил в атмосфере подавленности. Мэтью сидел рядом с Пако и помешивал свой кофе.
— А я твердо рассчитывал на то, что вы отгоните стадо в Колорадо-Спрингс,— сказал он.
Пако пожал плечами.
— Я всегда был у миссис Олив главным погонщиком и все стада доводил до места в целости и сохранности. Но теперь миссис Олив завещала мне свое ранчо, и я должен позаботиться о нем.
Мэтью вздохнул:
— Но я понятия не имею, как перегонять стада. Пако погладил свои усики и тоже вздохнул.
— Я могу предложить тебе только одно, Мэтью. Продай мне стадо. Я дам тебе по восемь долларов за голову.
— Я слышал, в Чикаго за голову платят по сорок долларов,— сказал Салли, остановившись за их спинами.
— Вполне может быть, сеньор, но Чикаго далеко отсюда,— ответил Пако.— Расстояние и работа повышают цену. Здесь же крупный рогатый скот идет только по восемь долларов.
Мэтью некоторое время молчал, глядя прямо перед собой. Затем решительно поднялся.
— Нет, не продам.
— Но, Мэтью, как ты себе это представляешь?— вмешалась доктор Майк, услышав последние слова разговора.— Как ты собираешься управляться со стадом без опытного главного погонщика?
— Придется мне самому им стать,— ответил Мэтью.— К тому же мы поскачем не одни.
И он направился к погонщикам, которым Колин как раз наливала кофе.
— Мне нужно несколько человек в помощь, чтобы отогнать стадо в Колорадо-Спрингс,— начал он.— Правда, у меня нет денег заплатить вам, но каждый, кто отправится со мной, получит в Колорадо-Спрингс по две головы скота.
Джесс посмотрел на Колин. Затем перевел вопросительный взгляд на своего товарища Неда. И когда тот с согласием кивнул, Джесс ответил:
— У меня есть свои причины принять это предложение. Мы с Недом согласны.
Он переговорил по-испански с мексиканцами-погонщиками и затем добавил:— Эти ребята тоже пойдут с нами.
Мэтью довольный вернулся к остальным.
— Погонщики мне помогут.
Микаэла молча переглянулась с Салли и потом сказала:
— Тогда и мы поможем.
Мэтью, возглавивший теперь караван, принял решение для верности задержаться еще на один день, чтобы освоить приемы обращения со стадом, перед тем как пуститься в обратный путь.
Как потом оказалось, это было мудрое решение. С самыми большими трудностями они столкнулись, когда пришлось направлять коней таким образом, чтобы скот шел под нужным углом. Коровы, быки и телята то и дело начинали разбегаться, удаляясь от стада, вместо того чтобы держаться кучно. И лассо бросать оказалось делом непростым, оно требовало известного навыка. Доктор Майк ловила своим лассо Салли едва ли не чаще, чем коров. Брайен, который настоял на том, чтобы его взяли верхом на Тэффи в качестве настоящего ковбоя, владел своим лассо гораздо лучше, но его подстерегала другая опасность: пустившаяся вскачь скотина вполне могла этим лассо выдернуть его из седла.
Но к вечеру все более или менее освоили новые навыки. Все собрались вокруг лагерного костра, и только Джесс, Нед и мексиканские погонщики устроились, по своему обыкновению, в стороне и играли в карты.
— Сколько времени нам понадобится, чтобы пригнать стадо в Колорадо-Спрингс?— спросила Микаэла.
— Спешить тут нельзя,— ответил Роберт, у которого опыта в обращении со скотом было больше, чем у остальных.— Надо будет давать скоту вдосталь наедаться. Иначе он отощает и обессилеет, не добравшись до места.
— Да,— согласился с ним Мэтью.— К тому же очень важно держать стадо в покое. Если испугается хоть одно животное, все стадо может разбежаться.
— А как его держать в покое?— спросил Брайен.
— Обычно ковбои что-нибудь напевают коровам. Ты знаешь какую-нибудь песню?— И Роберт затянул песню, хорошо знакомую не только ковбоям.
Один за другим песню постепенно подхватили все. Молчал лишь Салли.
— Почему ты не подпеваешь?— шепнула ему доктор Майк.
— О, лучше не надо. Еще испугается скот,— ответил Салли, и в отсвете костра Микаэла увидела на его губах улыбку и в глазах блеск.
На рассвете следующего дня все начали готовиться к отправлению.
Микаэла уже седлала свою кобылу, когда к ней подошла Колин.
— Мама, Джесс спрашивал меня, не хочу ли я поехать с ним верхом на его коне. Можно?
Доктор Куин не смогла скрыть удивления, а еще больше недовольства этим предложением.
— Колин, ты же знаешь, что ты не самая лучшая наездница.
— Тем более это хороший случай наконец научиться ездить верхом,— привела девочка свои доводы.
Микаэла раздумывала, глядя на свою приемную дочь.
— Если хочешь, можешь ехать с Салли.
— А что ты имеешь против Джесса?— спросила Колин, и в тоне ее отчетливо прозвучала досада.
— Я ничего против него не имею, но не хочу, чтобы ты ехала с ним,— прекратила Микаэла дискуссию.
— Джесс и Нед, вы поедете во главе стада!— крикнул ковбоям Мэтью, извещая тем самым о скором отправлении.— Доктор Майк, Роберт и Брайен берут на себя фланги. Салли и оба мексиканца поедут сзади. Сам я поскачу вперед.
— Мэтью,— осторожно начал Салли.— Ты же знаешь, мне эта местность хорошо знакома. Не лучше ли будет мне поскакать вперед?
Но Мэтью отрицательно покачал головой.
— Нет, Салли, мне как раз в хвосте нужен человек, на которого я могу положиться.
Салли немного поколебался.
— Хорошо. Какую ты выберешь дорогу?
— Поедем по лощине и потом выберемся к Песчаному ручью. До завтра надо бы туда поспеть.
— Будет лучше, если мы отправимся по той дороге, которой прибыли сюда. У Боевой горы мы видели воду,— возразил Салли.
Пока он говорил, брови Мэтью непроизвольно сдвинулись.
— Послушай-ка, Салли, в любом деле есть начальник, в данном случае это я.
И он отвернулся.
— Все готовы?— крикнул он остальным.— Где Лорен?
Лорен Брей стоял на невысоком холме у могилы своей сестры. Время от времени порывом ветра в долину доносило несколько тактов мелодии, которую лавочник наигрывал на своей губной гармошке.
Вдруг под локоть мужчины просунулась маленькая рука.
— Мистер Брей,— осторожно сказал Брайен,— пора уходить.
Лорен доиграл мелодию до конца, затем отнял инструмент от губ и взял своего маленького друга за руку.
— Да, Брайен,— тихо сказал он,— ты прав. Нам пора уходить.
В первый же день стало ясно, что дело, за которое взялись самозваные ковбои, оказалось неизмеримо тяжелее, чем они могли себе представить. В полуденные часы солнце заливало беззащитную равнину палящим зноем, и животные едва переставляли ноги.
Мэтью устроил привал. Каждый искал хоть какое-то пятнышко тени, где можно было бы укрыться от испепеляющих лучей. Только Брайен стоял неподалеку от Лорена Брея под нещадным солнцем и целился из пращи в какую-то ему одному видимую цель. Правда, выстрелить ему никак не удавалось.
— Мистер Брей, что-то у меня не получается. Не могли бы вы мне помочь?
— В другой раз, Брайен, сейчас мне просто не до того,— ответил лавочник.
Брайен продолжал целиться.
— Ничего не выходит. Пожалуйста, мистер Брей, покажите мне еще разок.
— Ну ладно.— Лавочник со вздохом поднялся. Он встал позади мальчика и начал водить его руками.— Держишь пращу в вытянутой руке на уровне глаз, натягиваешь тетиву и фиксируешь цель. Затем отпускаешь тетиву.
Камень просвистел в воздухе и срезал верхушку бурьяна, в который целился Брайен.
— О, мистер Брей! В самую точку!— восторженно воскликнул мальчик.— Как вы это сделали?
Лавочник растерянно улыбнулся, как будто сам не ожидал такой удачи.
— М-да,— озадаченно протянул он.— Может быть, все дело в том, чтобы не сводить глаз с цели?
В этот момент Мэтью скомандовал:
— Снимаемся!
Микаэла и Салли обменялись красноречивыми взглядами. Было еще слишком жарко, чтобы снова пускаться в путь. Но сейчас любой добрый совет Мэтью воспринял бы в штыки, как попытку посягнуть на его авторитет ведущего. Оставалось только надеяться, что он сам вскоре предложит устроить следующий привал. Они медленно поднялись, пошли к своим лошадям и сели верхом. Караван пришел в движение.
Впереди над одним из холмов кружили стервятники. После привала Мэтью не ускакал вперед, а ехал вместе с Джессом и Недом во главе каравана. Он обернулся к Салли и спросил, указывая на птиц:
— Что это значит?
— Ничего хорошего.— Лицо Салли омрачилось. Затем он пришпорил своего коня и вместе с Мэтью
ускакал вперед.
Когда Микаэла и все остальные подъехали к холму, они увидели трупы двух ковбоев, в спинах которых торчали стрелы индейцев.
— Индейцы,— присвистнул Джесс— Эти проклятые апачи. Они подстерегают всех белых и истребляют их.
Эти дикари— форменные дьяволы. Надо поскорее уносить отсюда ноги. Иначе с нами будет то же, что с этими ребятами.
Салли наморщил лоб:
— Надо поскорее схоронить этих ребят.
— Да,— поддержала его Микаэла.— Беритесь за лопаты. Они должны быть погребены по-человечески.
Джесс демонстративно сложил на груди руки.
— Пусть начальник решает, стоит ли нам терять столько времени.
И он с ожиданием посмотрел на Мэтью. Тот оглянулся на Салли и доктора Майк.
— Мы их похороним,— наконец решил он.
Непредвиденная остановка нарушила план, намеченный Мэтью на этот этап. После того как убитые были погребены, Мэтью объявил, что, судя по карте местности, часа через два они должны добраться до воды. Но, несмотря на близость этой заветной цели, изнеможение и голод сказывались на общем настроении. И хотя солнце постепенно клонилось к закату и двигаться стало легче, усталость брала свое. Последнюю лощину перед источником караван преодолевал из последних сил.
Мэтью ожидал, что по ту сторону горы скот почует близость воды и пойдет быстрее. Но стадо не выказывало никаких признаков оживления. Впереди простиралась бескрайняя песчаная равнина.
Мэтью уткнулся в карту.
— Я ничего не понимаю,— в отчаянии сказал он.— Мы сейчас вот где. Здесь должен быть Песчаный Ручей. Но где же вода?
— Видимо, за последние годы здесь что-то изменилось.— Джесс подошел к Мэтью и заглянул через его плечо на карту. Глаза его сверкали бешенством, а насмешливая улыбка больше походила на хищный оскал гиены.— Ну, что будем делать, НАЧАЛЬНИК?

Глава 4
СЧАСТЛИВОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ

На следующее утро все было готово к отправлению. Надежда через каких-нибудь три-четыре дня вернуться домой в Колорадо-Спрингс, казалось, окрыляла всех путников каравана— по крайней мере, почти всех. Микаэла, пожалуй, еще никогда не видела Колин такой удрученной, как в этот день. Предательство Джесса дорого ей обошлось. И не только ей одной.
Продвижение каравана вперед сильно осложнилось из-за потери двух ковбоев, к тому же с мексиканскими погонщиками было очень трудно объясниться из-за незнания языка.
Но это были далеко еще не все трудности, с какими пришлось столкнуться Мэтью как руководителю перехода: ночью отелилась одна корова.
Доктор Майк давно уже заметила эту стельную корову и про себя восхищалась ею. Так долго обходиться без воды, как пришлось стаду, было особенно тяжелым испытанием именно для этой коровы, но она его выдержала. Никто не заметил, как она отелилась. И никто не подозревал, что рождение теленка будет стоить матке жизни. То ли сказались мучения прошедших дней, то ли случилось какое-то осложнение при родах, определить уже было невозможно. Теленок же был жив и здоров.
Брайен был особенно безутешен от всего случившегося.
— Бедный теленочек. Как же он будет расти без матери?— спросил он с состраданием.
Микаэла пожала плечами.
— Придется нам взять на себя заботу о нем,— сказала она и вздохнула, опустившись на корточки около новорожденного, шерстка которого была еще мокрой и слипшейся.— По крайней мере, до тех пор, пока этого теленочка не примет какая-нибудь другая корова.— И вдруг ее лицо просияло.— Кажется, я придумала!— Она достала из своей сумки бутылочку и протянула ее своей приемной дочери:— Колин, пожалуйста, набери сюда молока.
Пока девочка хлопотала с бутылкой, доктор Майк взяла свою кожаную перчатку и срезала кончик одного пальца. Когда Колин подала ей наполненную молоком бутылку, она насадила палец перчатки на горлышко и закрепила его кожаным шнурком.
— Держи теленка, Брайен.
И она сунула в пасть новорожденному кожаный палец вместе со своей рукой.
Лизнув руку Микаэлы, теленок ощутил вкус молока и принялся с жадностью сосать. Микаэла осторожно вытянула свою руку.
— Видишь?— сказала она Брайену, передавая ему бутылку с молоком.— Теперь этот теленок твой, и ты за него отвечаешь до тех пор, пока его не примет другая корова.
— Да, как ты нас тогда приняла,— простодушно поддакнул Брайен.
— Нашел сходство!— засмеялся Салли.— В первую очередь ты должен следить за тем, чтобы он не отставал от других. Иначе мы его потеряем.
— Не беспокойся,— ответил Брайен.— Я с него глаз не спущу. Где теленок, там и я!
До полудня они преодолели около восьми миль. И снова над прерией нависла удушающая жара, и скоро воздух над холмами начал дрожать от зноя. Внезапно Мэтью поднял руку, подавая всем знак остановиться.
Он кивнул в сторону холма, на вершине которого выстроились в ряд несколько индейцев. Судя по одежде, это были воины.
— Апачи,— прошептал Салли.
— Что это значит? Они что, на тропе войны?— встревоженно спросила Микаэла. Она вспомнила слова Джесса, которым она тогда не придала значения.
— Если бы они хотели на нас напасть, они бы уже давно сделали это,— спокойно ответил Салли.— Возможно, они просто нуждаются в помощи. Их изгнали с их исконных земель, и они оказались в этой местности, где вообще нет буйволов, так что они просто голодают. Я поговорю с ними.
— А ты сможешь с ними объясниться?— спросила Микаэла.
— Посмотрим. Я, правда, говорю на алгонкине, языке шайонов, но, если не получится на словах, придется изъясняться жестами, а они должны быть здесь такие же.
Он прицокнул языком и пустил своего коня легкой рысью вверх по склону холма.
Доктор Майк издали видела, как Салли, разговаривая с индейцами, несколько раз поднимал руку и пальцами показывал числа. Один раз он коротко оглянулся и указал индейцам на Мэтью. Затем он распрощался с ними и поскакал назад.
— Они мирные,— еще издали крикнул он,— но голодные! Если ты дашь им пару коров, Мэтью...
Но его перебили воинственные крики и гиканье индейцев. Апачи ринулись с горы, поскакали к стаду и отогнали от него нескольких животных.
— Они напали!— Мэтью схватил ружье и сделал два выстрела в воздух.
— Прекрати . стрельбу!— крикнул Салли и ударил своим томагавком по стволу ружья снизу вверх так, что и третий, нацеленный выстрел пришелся в воздух.— У них нет оружия. Единственное, чего они хотят, это несколько коров.
— Но это мой скот!— грозно взревел Мэтью.— Они украли мой скот!
— Мэтью, они всего лишь хотят есть!— Голос доктора Майк пресекался от волнения.
— Я не могу раздавать все мое стадо скотокрадам и индейцам!— кричал Мэтью.— Это МОЙ скот!
И он в растерянности смотрел, как апачи умело взяли пять коров в окружение и погнали их прочь. Больше они никого не тронули.
— Они борются за свое выживание, Мэтью, только и всего.— Салли положил руку на плечо разъяренного юноши.
— Это ты им разрешил!— гневно пыхтел Мэтью.
— Нет, это неправда. Я только хотел попросить тебя отдать им двух коров. Но они требовали пять. А люди, которые погибают от голода, предпочитают украсть пять коров, чем получить в подарок две.
Глаза Мэтью метали молнии. Но затем он резко отвернулся.
— Едем дальше.
Микаэла наблюдала их стычки с нарастающим беспокойством. Конкурентная борьба двух мужчин становилась все очевиднее. И как далеко она может зайти, прежде чем они доберутся до Колорадо-Спрингс?
С приближением вечера небо все больше затягивалось тучами. Время от времени доктор Майк поднимала голову, пытаясь определить по их нагромождению, случится ли ожидаемое изменение погоды. Но так и не могла сделать никакого заключения.
Салли, предполагая, что она едет в хвосте каравана, прискакал ей навстречу. Лицо его было мрачным.
Но не успела доктор Куин спросить его о причине, как Салли выпалил:
— Мэтью собирается гнать скот через реку. Но это очень опасно.
— Почему? Здесь чересчур глубоко?— спросила Микаэла.
— Нет, но на том берегу может оказаться легкий летучий песок. А это большой риск. Я сказал ему, что лучше спуститься дальше вниз по реке. Но ему непременно надо переправиться через реку до грозы, чтобы стадо не бросилось бежать назад.
Микаэла не знала, что на это ответить. Для нее доводы обоих звучали одинаково убедительно.
Как только стадо почуяло воду, оно опять забеспокоилось и ускорило ход. Но на берегу животные остановились. Ни одно из них добровольно в воду не заходило. А медленно надвигающаяся гроза усиливала беспокойство и людей, и животных.
— Пошли, пошли, марш вперед!— погоняла Микаэла скотину, которая была перед ней.
Но животные толпились и сбивались в кучу, и вдруг неожиданно кобыла Микаэлы поднялась на дыбы. Доктор Майк свалилась из седла на песок прямо под копыта коров и быков, которые в любую минуту могли растоптать ее.
— Доктор Майк! Салли! Доктор Майк упала!— в отчаянии закричал Мэтью.
Беспокойство скота продолжало нарастать, коровы метались по берегу туда и сюда, наталкиваясь друг на друга.
Не теряя ни секунды, Салли, который с частью скота уже почти достиг противоположного берега, круто развернул своего коня и ринулся по мелководью назад.
Стадо сбилось так тесно, что невозможно было представить, чтобы доктор Майк могла уцелеть под их копытами.
Микаэла сама не понимала, что происходит. Она прикрыла голову обеими руками. Прямо над нею метались тела животных.
— Микаэла!— внезапно услышала она.
Откуда у нее взялись силы поднять руку, она и сама не могла сказать. Она только почувствовала, как ее рванули вверх. Чья-то рука обхватила ее за талию и вытащила из гущи животных.
— Ты ранена?— пробился до ее слуха голос Салли. Она чувствовала его тело, ощущала его дыхание на своем лице. Но сила более могущественная, чем она сама, увлекла ее за собой. И тьма сомкнулась над ней.
Доктор Куин очнулась уже на другом берегу, под укрытием фургона. Салли закатал рукав ее блузки и промыл рану. Каким-то чудом это оказалась единственная рана, которой она отделалась.
— Ну, все в порядке?— тревожно спросил Салли. Микаэла слабо улыбнулась и кивнула.
— Доктор Майк, я... мне очень жаль,— заикался Мэтью.— Во всем виноват один я.
Салли обернулся к нему. Еще никогда Микаэла не видела его таким рассерженным.
— На сей раз ты прав, хоть в чем-то,— грубо сказал он.
— Салли, пожалуйста, оставь нас ненадолго одних,— попросила Микаэла.
Салли некоторое время молча смотрел на нее, а затем поднялся.
— Я буду около стада.
— Доктор Майк, я наделал столько ужасных ошибок,— начал Мэтью, как только Салли скрылся.—Я... просто-напросто все делал неправильно. В результате Колин страдает, Брайен перенес такую болезнь, а тебя чуть не затоптало стадо.
— Мэтью, во всем этом ты нисколько не виноват,— возразила Микаэла.— И уж в любом случае мы добрались сюда почти с целым стадом— под твоим руководством.
— Мне надо было послушаться Салли,— продолжал Мэтью.
Микаэла отрицательно покачала головой.
— Тогда бы тоже могли быть свои беды и неудачи.— Она взглянула на небо. Тучи сгущались все плотнее и угрожающе опускались все ниже.— Я уверена, что мы правильно сделали, перебравшись через реку в этом месте. Любое решение сопряжено с определенным риском. А если уж действительно в чем-то ошибся, надо попробовать хотя бы извлечь из этой ошибки опыт.
— Ты не сердишься на меня?— с надеждой спросил Мэтью.
— Ну что ты, конечно же нет. Каждый из нас ошибается,— ответила Микаэла.— Но мне бы хотелось только одного. Может быть, в другой раз, когда ты будешь принимать решение, тебе стоит прислушаться к мнению Салли. Ты можешь его и отвергнуть, если будешь уверен, что оно ошибочно. Но не отвергай его предложение только потому, что оно исходит от Салли.
— Ты права.— Мэтью кивнул и затем поднялся.— Я проедусь разведаю путь на завтра. Я успею вернуться до начала грозы.
Как только Мэтью скрылся из виду, к Микаэле вернулся Салли.
— Мэтью нуждается в твоей помощи,— сказала Микаэла, когда Салли присел около нее.
— Я ему уже не раз предлагал ее. Но он предпочитает подвергать опасности людей, за которых взялся отвечать,— мрачно сказал Салли.
— Мы все делаем ошибки, прежде чем хоть чему-то научимся. И ты наделал в своей жизни немало ошибок, обретая опыт. Знаешь, мне очень обидно за Мэтью, что ему приходится выполнять свое первое ответственное задание без всякой подготовки.
— Ну, тогда он должен уметь хотя бы принять помощь, которую ему предлагают,— раздраженно ответил Салли.
— А это большое искусство— принять помощь и благодаря этому избежать ошибок,— сказала доктор Майк.— Но ничуть не меньшее искусство— предложить эту помощь так, чтобы ее приняли, а не отдавать распоряжения.
Салли тяжело вздохнул.
— Значит, ты считаешь, что я навязывал ему свои решения?
— Да, мне так кажется,—ответила Микаэла.—Вам обоим надо поучиться прислушиваться к чужому мнению, даже если оно не совпадает с твоим.
Вдали пророкотал гром. Вся атмосфера, казалось, напряглась до предела. Походный костер на берегу уже горел. Салли принес Микаэле одеяло, и она благодарно опустилась на него. К костру начали один за другим сходиться люди, и Грейс всем наливала кофе. До ужина было еще далеко. Доктор Майк с ожиданием вглядывалась в сторону холмов, не покажется ли Мэтью.
Наконец его силуэт возник на фоне последнего закатного света. Спустя несколько минут он был уже у лагеря, спешился и подошел к костру.
Он сел рядом с доктором Майк. По другую сторону от нее уже сидел Салли.
— Через два дня будем в Колорадо-Спрингс,— сказал Мэтью,— если удержим прежний темп.
Салли повернулся к юноше.
— Какой путь ты выбрал?
— Я думаю, через перевал к Осиновым Лугам будет лучше всего.
Салли кивнул:
— Я бы тоже выбрал этот путь.
Внезапно прерию озарила вспышка молнии. Секунду спустя последовал страшный грохот и треск. Потом еще раз сверкнула молния, прогрохотал гром, и затем упали первые тяжелые и крупные капли дождя.
От этого мощного удара атмосфера сразу разрядилась. И Микаэла почувствовала, как и с нее самой разом спало гнетущее напряжение.
Теленок Брайена остаток вечера и всю ночь провел в стаде. Но, несмотря на это, все еще не нашлось коровы, которая приняла бы осиротевшее дитя как свое собственное.
— Что же будет, если коровы так и не возьмут теленочка к себе?— спросил Брайен на следующее утро.
— Возьмут, непременно возьмут,— заверила его доктор Майк.— А до того времени следи, чтобы он не отбился от стада.
Дождь не принес прохлады, на которую надеялись путешественники. И всю ту необильно упавшую влагу, которую смогла вобрать в себя земля, к полудню следующего дня отняло разъяренное солнце, густыми клубами пара поднимая ее к небу. После чего снова принялось раскалять зноем воздух, как и в предыдущие дни. Микаэле ничего не хотелось так сильно, как наконец добраться до дома, помыться, сменить одежду и лечь спать в мягкую белую постель.
— Как ты себя чувствуешь?— спросил Салли, подъехав к ней верхом, и в глазах его читались нежность и тревога за нее.— Еще болит?
Микаэла улыбнулась.
— Да нет, немного ноет это место, и все. А в остальном хорошо. Я рада, что вы с Мэтью...
Она осеклась на полуслове, поскольку к ним в это время подъезжал Мэтью.
— Стадо беспокоится, Салли, что бы это значило?— спросил он.— Может, надвигается буря, как ты думаешь?
Салли посмотрел в даль прерии.
— Нет, буря вряд ли.— И тут его взор застыл. Он помедлил, удостоверяясь, что не обманулся. Нет, грозный знак мог иметь только одно значение.— Стойте!— закричал он.— Остановитесь! Впереди степной пожар!
Теперь и Микаэла заметила дрожащее марево над языками пламени, пляшущими по траве на всей протяженности равнины. Черные клубы дыма, следующие по пятам за огнем, сгущались с угрожающей быстротой. Скот уже начал беспорядочно метаться. Микаэла лишь с трудом удерживала на месте своего коня
— Мэтью! Салли! Что делать?
— По такой низкой траве пожар распространяется молниеносно,— сказал Салли.— Нам остается только одно: как можно быстрее пройти сквозь огонь, чтобы очутиться по ту его сторону, где трава уже сгорела.
— А не лучше ли повернуть назад?— спросила доктор Майк.
— Нет, тогда мы застрянем у гор,— ответил Мэтью.— Но как же нам пройти сквозь огонь так, чтобы самим не сгореть?
Впервые за все время их долгого странствия на лице его отчетливо выразилось то, что он всегда старался скрыть от других: страх и отчаяние.
— Надо все, что можно, насквозь промочить водой,— объяснил Салли.
Со всей возможной быстротой лошадей накрыли мокрыми одеялами, а ноги обмотали мокрыми тряпками.
— Скорее, прогоняйте скот сквозь огонь!— Голос Мэтью почти срывался на крик, затем он натянул свой шейный платок себе на лицо до самых глаз, чтобы защититься от едкого дыма.
Микаэла оценивающе посмотрела на быстро надвигающуюся дымовую стену. Полоса огня вряд ли была шире пятидесяти метров. Ее можно было преодолеть без опасности для жизни. И она пришпорила свою кобылу.
Но скот в страхе останавливался перед пламенем и в панике разворачивался назад. Доктор Майк с ужасом увидела, что фургон Грейс оказался зажат в гуще стада.
— Колин, нам не прорваться!— крикнула Грейс, державшая в руках вожжи.— Мы слишком неповоротливы и медлительны.
— Держите скот!— крикнула в этот момент Микаэла.— Он ломится назад!
Колин огляделась вокруг в этой преисподней из пламени, дыма и рева животных. Затем решительно схватила ружье, лежавшее позади нее в фургоне, и дважды пальнула в воздух. Коровы тут же развернулись в другую сторону.
— Молодец, Колин!— крикнул Мэтью.
Мужчины, уже прогнавшие часть стада сквозь огонь, вернулись назад.
— Езжайте, мы отгоним стадо!
Колин взяла вожжи из рук перепуганной Грейс и только собиралась погнать лошадей вперед, как вдруг заметила Брайена, который соскользнул со своего коня на землю.
— Брайен!— крикнула она.— Что ты тут делаешь? Но Брайен не услышал ее, пробегая назад. Проводив его взглядом, Колин заметила осиротевшего теленка, который в этот роковой момент отстал от стада.
— Мой теленочек! Он боится бежать вперед!— отчаянно воскликнул мальчик, силясь подтолкнуть испуганное животное.
— Брайен, придется его бросить!— приказала Микаэла.
— Я не могу! Я не оставлю его одного! Микаэла спрыгнула с седла.
— Ну-ка быстро в фургон!— прикрикнула она на мальчика.— Я сама о нем позабочусь.
Как только она взяла теленка на руки, Брайен бросился к Грейс и Колин и взобрался на козлы.
— Езжай, Колин!— крикнула Микаэла.— Гони коней что есть мочи, любой ценой!
Колин помедлила лишь долю секунды.
— Н-но! Пошли!— крикнула она затем и с гиканьем принялась стегать коней вожжами, пока неповоротливый фургон наконец не пришел в движение.
Как сквозь завесу, повозка продвигалась вперед, окутанная дымом и окруженная телами животных. Через какое-то время, показавшееся Колин вечностью, дым наконец начал редеть. Они перебрались на другую сторону огненной реки.
— Где доктор Майк?— Салли первый заметил, что ее нет.
— Она осталась там возиться с теленком Брайена!— Колин чуть не плакала от отчаяния.
— Господи, помоги ей! Не дай ей заплутать одной в огне!— молился Роберт.
В этот момент в дыму степного пожара обрисовался силуэт всадницы, и преисподняя выпустила доктора Майк из своих цепких объятий на волю. Она вела за уздечку лошадь Брайена, а через ее седло был перекинут коричневый, в белых пятнах теленок.
Пожар существенно задержал продвижение каравана вперед. Тем не менее все были едины в решении не устраивать еще один ночлег под открытым небом. Вместо этого все согласились ехать без привалов, лишь бы к вечеру наконец добраться до Колорадо-Спрингс.
Микаэла думала, что этот переход отнимет у нее последние силы. Но, к своему удивлению, она обнаружила, что провести этот день в седле ей было гораздо легче, чем все прошедшие дни нелегкого странствия. То же самое, видимо, чувствовали и все остальные. И чем ближе к вечеру, тем радостнее становились лица.
Лорен Брей даже согласился сыграть на своей губной гармошке несколько мелодий. Свой концерт он закончил тушем, когда на равнине впереди показался Колорадо-Спрингс.
Мэтью, который снова ехал во главе каравана, остановился.
— Все, мы дошли!— победно воскликнул он, и глаза его заблестели.
— Это ты нас довел, Мэтью.— В голосе Салли прозвучало искреннее восхищение, лишенное зависти.
— Я наделал столько ошибок!— Теперь молодой человек наконец смог признать это вслух.
— Мы все делаем ошибки,— ответил на это Салли и твердо посмотрел ему в глаза.— И одна из самых
больших ошибок, какие только можно совершить,— это попытка избавить от ошибок другого.
Солнце уже склонилось к горизонту, когда перед изумленными взорами жителей стадо прошло через Колорадо-Спрингс. Доктор Майк оглядела себя сверху донизу. Одежда ее была в плачевном состоянии. Но внутри себя она ощущала глубокую удовлетворенность. Им все удалось— сообща. И в этом состояло самое лучшее наследство, какое только могла завещать им миссис Олив: сознание, что все они нужны друг другу— со всеми их ошибками и достоинствами.

Глава б
ЖЕНСКИЕ ВОПРОСЫ

Дороти Дженнингс закашлялась. Доктор Майк переставила стетоскоп на другое место на спине пациентки.
— Пожалуйста, еще раз вдохните глубоко,— попросила она.
Миссис Дженнингс шумно вдохнула и выдохнула. Микаэла покачала головой и развернула пациентку к себе лицом.
— Я не часто встречала такой жестокий бронхит. Еще минуточку.
Она приставила свой стетоскоп чуть сбоку от груди Дороти. Но прежде чем послушать, она на секунду замерла, будто что-то ее внезапно остановило. Но миссис Дженнингс, кажется, ничего не заметила. Вскоре доктор Майк отложила инструмент.
— Как я уже сказала, с вашим бронхитом придется немного повозиться. Я дам вам с собой еще одну бутылочку сиропа из трав. Скажите-ка, Дороти,— задумчиво продолжила она,— а вас не беспокоят иногда боли в груди?
Миссис Дженнингс немного помедлила. А затем лицо ее приняло подчеркнуто беспечное выражение.
— Ах, это вы насчет этого набухания? Ну, болями я бы это не назвала, но вы же знаете, что в определенные дни грудь... ну, немного напрягается.
Доктор Майк улыбнулась и кивнула.
— Да, конечно, но вы уверены, что в данном случае это всего лишь набухание желез? Может быть, лучше проверить, а то мне показалось, что это скорее узелок.
Но пациентка уже натянула свое платье.
— Ничего страшного,— ответила она Микаэле.— Поверьте мне, это бывает у меня довольно часто. А потом снова проходит.
— А вы не хотите доверить постановку диагноза врачу, тем более что она еще и ваша подруга?— настаивала Микаэла.
— Да там просто нечего диагностировать. Насколько бледной и хрупкой Дороти Дженнингс казалась внешне, настолько же непреклонным она обладала характером.
Доктор Майк тихонько вздохнула, затем достала из шкафа бутылочку с сиропом.
— Тем не менее я беспокоюсь. Надо взглянуть на этот узелок поближе. Когда мы увидимся в следующий раз?— озабоченно спросила она.
— Ну уж только не сегодня вечером в салуне,— смеясь ответила Дороти.
— Что-что?
— Разве вы не видели объявление? Хэнк теперь устраивает по четвергам дамские вечера,— разъяснила Дороти.— Кто придет в платье, тому выпивка бесплатно.
— Интересно было бы посмотреть на лица мужчин,— заранее позабавилась доктор Майк.
Дороти взяла сироп против кашля.
— Ну, так, может быть, там и увидимся?
И вышла из больницы, оставив Микаэлу наедине со своими мыслями.
Микаэла потратила остаток дня на то, чтобы изучить всю специальную литературу по этому вопросу. И все, что она там нашла, никак не могло ее успокоить. Если подозрения Микаэлы справедливы, то ничего хорошего ждать не приходится.
Эта болезнь, затрагивающая исключительно женщин, была пока что мало исследована. Причина состояла в том, что многие женщины стеснялись показать и дать ощупать свою грудь чужому мужчине, а ведь врачи в основном и были мужчины. Кроме того, Микаэла могла себе представить, что в этом случае— как и в случае многих других женских болезней— интерес ее коллег-мужчин был не особенно велик.
Ближе к вечеру Микаэла закрыла свою больницу. Она медлила, идя к своей повозке, и поглядывала на лавку Лорена Брея, расположенную напротив. В конце концов она остановилась. Затем глубоко вздохнула и решительно шагнула к лавке.
Лавочник, судя по всему, был занят пересортировкой своих товаров. Во всяком случае, в тот момент, когда в лавку вошла доктор Майк, он быстро отбросил за зеркало для примерок одно из немногих дамских платьев, что были у него в продаже.
— Чем могу служить?— крикнул он доктору Майк несколько нервным голосом.
— Собственно говоря, мне нужна Дороти,— сказала Микаэла.
— Ее нет. Может, я могу для вас что-нибудь сделать?
— Да... Попросите ее заглянуть ко мне в больницу еще раз. У нее такой кашель,— придумала Микаэла отговорку.
Лавочник удивился:
— Но она же сегодня была у вас. Неужто из-за такой мелочи каждый день бегать к врачу? Дороти всегда была самая здоровая из всей семьи.
Микаэла насторожила уши.
— В самом деле?— спросила она с невинным видом.— Но ведь она такая хрупкая.
— Может, и хрупкая, но крепкая,— ответил Лорен смеясь.— У ее сестры Мод было, как и у отца, больное сердце. Ну, вы сами знаете, как она умерла,— добавил он, опечалившись от воспоминания о своей жене.— А их мать я вообще не застал в живых. Насколько я знаю, она умерла в тридцать семь лет.
— Тридцать семь лет! И впрямь очень молодая,— заметила Микаэла.
— Да-да, у нее была такая опухоль, вот здесь, ну, вы знаете...— Лавочник поднял руки на уровень груди.
Микаэла почувствовала, как ее прошиб холодный пот. Она кивнула.
— Лорен, все-таки я попрошу вас, передайте Дороти мою просьбу.
И она простилась. Того, что она узнала, ей было вполне достаточно.
В этот вечер в салуне и в самом деле собралось немало дам. Все это были почти сплошь знакомые лица, хотя прежде они никогда не показывались в этой неделикатной обстановке. Только две дамы, не отличающиеся ни красотой, ни привлекательностью, видимо, были не из здешних мест. Одна из незнакомок обладала пышными формами, но уже вышла из привлекательного для мужчин возраста. Другая, правда, была помоложе, зато длинная и нескладная. Обе были одеты в старомодные платья и чепцы, прикрывавшие половину щек, судя по всему, отнюдь не атласных.
— Найдется здесь свободное местечко?— обратились они к группе, которая уже сидела вокруг одного стола.
Видимо, искали, куда бы им прибиться.
— Конечно, найдется,— любезно откликнулась одна из дам.— А вы недавно в Колорадо-Спрингс? Не скажете ли, как вас зовут?
Женщины в некотором смущении переглянулись, затем младшая вздохнула.
— Я Джейн,—представилась она.—А это моя подруга Лора.
— Очень приятно,— ответили дамы.
Но только завязался разговор, как Джейн уже снова поднялась:
— Извините, я на минуточку.
Старшая взглянула на подругу неодобрительно:
— Куда ты, черт возьми, подалась? Сиди давай!
— Ну, одну капельку девочке, горло промочить,— ответила Джейн.
Остальные дамы ошеломленно наблюдали, как пышнотелая Лора достала из своей сумочки сигару и закурила, испуская густые клубы дыма.
— Ваша подруга, видно, тоже курит,— любезно заметила одна из дам.— Голос у нее хрипловатый.
Между тем Джейн подошла к стойке.
— Виски,— заказала она.
Не взглянув на женщину, Хэнк выставил на стойку стаканчик виски.
— Кто же говорил об одном стаканчике?— возмутилась дама.— Что, нет более приличной порции?
Тут Хэнк взглянул повнимательнее. В первый момент он не поверил своим глазам.
— Не может быть! Ну, Джейк, ты на все готов ради бесплатной выпивки.
— Ты же сам объявил, кто придет в платье, тот пьет бесплатно,— ответил цирюльник, и нежные локоны под его чепцом негодующе затряслись.— Так что давай выставляй, и бутылку. Кстати, можешь называть меня сегодня Джейн.
И, прихватив бутылку, вернулся к столу, за которым его ждали Лорен и остальные дамы.
Покинув лавку, доктор Майк вернулась в больницу. Насколько она могла теперь судить о ситуации, ей необходимо было самой поговорить с Дороти еще раз и убедить ее как можно скорее обследоваться.
Лорен давно уже погасил в лавке свет. Теперь Микаэле надо было только дождаться, когда он загорится снова. Тогда она пойдет к Дороти и поговорит с ней без помех. Можно было не сомневаться, что Лорен не пропустит вечер, когда в салуне могли появиться дамы.
Доктор Майк использовала время ожидания, чтобы еще раз перелистать книги. Но она не нашла ничего, что могло бы ей сейчас помочь.
Когда она снова подняла глаза, свет в окнах напротив уже горел. Она спешно подхватила свою сумку, перебежала через опустевшую улицу к лавке, в которой продавались все товары, и постучалась в закрытую дверь.
Дороти открыла ей.
— О, Микаэла, что же вы не пошли в салун?— шутливо спросила она.
— Не смогла выбраться,— ответила доктор Майк.— Дороти, я беспокоюсь за вас.
В слабом свете лампы лицо Дороти стало еще бледнее, чем обычно.
— Для этого нет никаких причин,— ответила она и резко отвернулась.
— Еще как есть, и вы знаете это лучше меня,— напрямую заявила Микаэла.
— С чего вы это взяли? Ну хорошо, у меня набухла грудная железа, что же в этом страшного?
Видимо, настал момент окончательно объяснить Дороти, какая опасность ей грозит. Хотя доктор Майк предпочла бы поставить ее в известность в более щадящей форме.
— Вы знаете так же хорошо, как и я, что это с высокой степенью вероятности вовсе не набухание железы,— начала Микаэла.— Я знаю, что ваша мать умерла от злокачественной опухоли груди. А исследования показывают, что эта болезнь часто передается в семье от поколения к поколению.
Дороти в испуге отпрянула.
— Откуда вы знаете, что моя мать умерла от этого?— Лорен мне рассказал.
— Что же, вы с Лореном говорили обо мне?— В светлых глазах этой обычно мягкой женщины внезапно сверкнул гнев.
— Разумеется, я не говорила с Лореном о вас,— ответила Микаэла.— Он рассказал мне об этом случайно.
— В такого рода случайность я не могу поверить,— строго сказала миссис Дженнингс— А ведь как врач вы обязаны хранить врачебную тайну.
— Безусловно, и я ее ни в малейшей степени не нарушила,— защищалась доктор Майк.— Тем более что зашла к вам как подруга. Я могу понять ваши чувства, однако они не помогут вам уйти от решения проблемы. Рак— это серьезное прогрессирующее заболевание, которое может иметь смертельный исход.
Немного поколебавшись, Дороти решительно оборвала разговор:
— Больше мне нечего сказать вам на эту тему.
Во время ужина Микаэле кусок не шел в горло. Хотя она прилагала все усилия, чтобы не потерять нить общей беседы, мысли ее то и дело ускользали.
— Мама, что, тебе не понравилось?— спросил Брайен, убирая со стола ее тарелку с остатками еды, и в голосе его послышалась тревога.
— Понравилось, Брайен, было очень вкусно,— быстро ответила Микаэла.— Но... я очень беспокоюсь за одну мою пациентку.
Колин прислушалась. В ней пробудился медицинский интерес.
— За кого это? И что с ней?
— Это я не могу сказать,— ответила Микаэла.— Как врач, я обязана хранить тайну. К тому же я не знаю, о какой болезни на самом деле идет речь. Поскольку пациентка не хочет обследоваться.
— Разве она не хочет знать, что с ней?— продолжала расспрашивать Колин.
Доктор Майк отрицательно покачала головой и вздохнула:
— Нет. Она не хочет даже говорить об этом. Она надеется, что это пройдет само собой.
— Но разве она не боится, что это может плохо кончиться?— включился в разговор Брайен.
— Боится, еще как боится. Но еще больше она боится узнать правду.
— Что же тут сделаешь?— развел руками Салли.
— Ничего не сделаешь,— согласилась Микаэла и бессильно уронила руки на колени.— В конце концов, не могу же я ее принудительно обследовать! Мне ничего не остается, как принять ее решение.
На следующий день в лавке Лорена Брея царило необычное оживление. Лавочник сбивался с ног, обслуживая покупателей. Казалось, все жители Колорадо-Спрингс, будто сговорившись, явились в этот день сделать закупки на неделю.
Тем не менее Лорен был любезен, как никогда. Вчера вечером он увидел некоторых дам с совершенно новой стороны, и это явилось поводом для множества шуток.
Дороти Дженнингс, письменный стол и печатный станок которой стояли в задней части магазина, старалась держаться в стороне от этих разговоров.
Когда наступило время обеда, лавочник закрыл магазин.
— Ты должна написать статью в свою газету о дамском вечере в салуне,— предложил он свояченице, все еще ухмыляясь.
Миссис Дженнингс взглянула на своего зятя скептически.
— Да, но о том, как вы с Джейком публично выставили себя на посмешище, я уж промолчу,— ответила она.
— Видела бы ты лицо Хэнка,— рассказывал Лорен, ничуть не обидевшись.— Но он ничего не мог поделать. В конце концов, он же сам пообещал бесплатную выпивку любому посетителю, одетому в платье.
— Я рада, что не видела этого.— Дороти энергично забивала свинцовые буквы шрифта в печатный макет нового издания газеты.— Никогда бы не подумала, что ты ради бесплатной выпивки сможешь дойти до такого. Как-никак, ты в состоянии и заплатить за себя.
— Ах, перестань, Дороти, ты злишься на меня только потому, что пропустила такое зрелище,— попытался примириться с ней Лорен.
— О нет, Лорен, вовсе не поэтому.— Дороти отложила в сторонку свой молоток.— Я сердита на тебя, но из-за другого. Ты говорил обо мне с доктором Майк.
Лавочник поднял глаза от своих подсчетов.
— Что, что я сделал? Ах да, и правда, мы говорили о твоем кашле. А я и забыл: она просила тебе передать, чтобы ты к ней заглянула.
— Это еще не все, Лорен.— Голос миссис Дженнингс задрожал.— Ты говорил с ней про опухоль.
— Про какую еще опухоль?— непонимающе спросил Лорен.— О чем ты говоришь, Дороти?!— покачал он головой.— Тебя сегодня словно подменили.
— Только не делай вид, что ты не знаешь, о чем идет речь!— Дороти пыталась овладеть своим голосом.— Ты говорил с доктором Майк об опухоли и рассказал ей, отчего умерла моя мать. И теперь она делает из этого ничем не оправданные поспешные выводы.
Лавочник воткнул карандаш за ухо и направился к свояченице. Он взял в руки ее узкие мягкие ладони.
— Ты... у тебя есть опухоль?
Дороти высвободилась и быстро отвернулась.
— Это даже не стоит разговора,— попыталась она успокоить его.— Такие вещи как приходят, так и уходят/
— Дороти,—умоляюще сказал Лорен, и было заметно, как трудно ему говорить.— Твоя мама от этого, умерла. Ты не должна относиться к этому легкомысленно.
Миссис Дженнингс посмотрела в окно.
— Лорен...
— Прошу тебя, Дороти, пойми. Если бы доктор Майк появилась в наших местах раньше, Мод могла бы жить и по сей день. Используй этот шанс, поди к доктору Майк и сделай все, что она скажет,— умолял Лорен, взяв хрупкую женщину за плечи.— И если уж ты не, хочешь сделать это ради себя, сделай хотя бы ради меня.
Редкий день после школы Колин не заглядывала к доктору Майк в больницу. Но сегодня она договорилась задержаться в школе с Джередом, новеньким из их класса.
Джеред попросил ее помочь ему по математике, потому что очень много пропустил по этому предмету. А поскольку Колин действительно была по математике лучшей ученицей в классе, она с готовностью откликнулась на его просьбу. Кроме того, Джеред казался ей вполне симпатичным мальчиком.
И вот теперь она шла домой одна и гораздо раньше, чем рассчитывала. Время от времени она останавливалась и разглядывала свою тень. За последний год ее фигура заметно изменилась. Она округлилась, особенно заметной стала грудь. Ее подруга Бекки даже завидовала ей в этом. Сама же Колин до сегодняшнего дня не придавала этому никакого значения.
Она изо всех сил старалась объяснить Джереду задание по математике. Но ему не удавалось решить даже самой простой задачи. И вскоре Колин обнаружила, в чем причина. Вместо того чтобы смотреть на бумагу, Джеред пялился на ее грудь. Она тут же прекратила занятие и сердито направилась домой.
Еще издали она увидела возле дома Мэтью, он как раз рубил дрова. Колин немного поколебалась, а потом решительно подошла к брату.
— Мэтью, мне нужно тебя кое о чем спросить.
— Ну давай, валяй,— ответил Мэтью, устанавливая стоймя очередную чурку.
— Расскажи, за что ты влюбился в Ингрид? Мэтью опустил топор, занесенный было для удара.
— Ну... на это было много причин. Она милая, она очень красивая, и у нее такая чудесная улыбка,— ответил он.
— А ее фигура тебе нравится?— продолжала расспрашивать Колин.
Мэтью опешил.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, я имею в виду... ее грудь...— Последнее слово Колин с трудом вырвала из себя.— Тебе нравится на нее смотреть?
Старший брат начал заливаться краской.
— Ну да, это ведь часть Ингрид. Да, мне нравится на нее смотреть. Но это в ней не самое главное. Я влюбился бы в Ингрид, если бы у нее была и другая фигура.
— А всем мужчинам нравится грудь?— расспрашивала Колин дальше.
Видимо, она допекла Мэтью.
— Колин, почему бы тебе не обсудить все это с доктором Майк?
— Потому что она не мужчина,— решительно ответила девочка.— А как насчет того, чтобы потрогать?— продолжала она.— Это нормально, что мальчики щупают девочек?
Мэтью вонзил топор в колоду.
— Кто это сделал? Я его убью!
— Нет!— воскликнула Колин.— Я просто хочу узнать. Я хочу узнать, почему мальчики это делают или хотят делать.
Мэтью снова покраснел. Он надвинул свою шляпу пониже на лоб и вздохнул.
— Потому что женская грудь такая мягкая и нежная.— Он запнулся, но сестра продолжала смотреть на него с ожиданием.— И если девушка тебе по-настоящему нравится, то это в порядке вещей, если трогаешь ее грудь,— добавил он, немного подумав.
— При условии, если девушка тоже находит это в порядке вещей,— довершила Колин. И зашагала в дом.
Между тем было уже довольно поздно. Микаэла дольше, чем обычно, задержалась в больнице, но, к счастью, это не было вызвано серьезным поводом. Просто было много ее обычных пациентов— пожилых мужчин и женщин, для которых посещение врача стало уже привычкой. При этом они нуждались не столько в медикаментах, которые прописывала им Микаэла, сколько в беседе с этой понимающей, добросердечной и умной женщиной.
Такие дни без тяжелых случаев Микаэла любила больше всего, потому что она, как и прежде, принимала слишком близко к сердцу, если кто-нибудь из ее пациентов заболевал серьезно. Болезнь ее подруги Дороти Дженнингс заставила ее по-настоящему страдать.
Доктор Куин как раз чистила и сортировала инструменты, которые использовала в течение дня, когда в дверь постучали.
В мягком свете осеннего вечера блеснули шелковистые рыжие волосы пациентки доктора Майк.
— Дороти! Как я рада, что вы пришли!— бросилась Микаэла навстречу подруге.
— Да,— ответила миссис Дженнингс в некотором смущении, проходя в приемную,— я дала Лорену обещание. Он хотел, чтобы я по крайней мере выслушала ваш диагноз.
Доктор Майк усадила пациентку и потом сама села напротив нее у письменного стола.
— Значит, вы считаете, что это может быть рак?— без обиняков приступила Дороти к главной теме,
— Ну, это может быть как злокачественная, так и доброкачественная опухоль,— ответила доктор Майк.
Миссис Дженнингс понимающе кивнула.
— И... и как же это лечится? Микаэла коротко вздохнула.
— Есть только один метод, на который можно положиться. Опухоль удаляют оперативным путем.
— То есть исходят из того, что опухоль злокачественная?
— У нас, к сожалению, нет методов, чтобы с точностью определить это,— призналась Микаэла.— Поэтому я должна исходить из худшего и рекомендовать радикальную форму лечения.
Дороти смотрела на нее с недоверием.
— А если поточнее?
Микаэла отвела глаза, чтобы не натыкаться на испытующий взгляд подруги.
— Опухоль удаляется вместе с окружающими тканями.
— Вместе с окружающими тканями? Что это значит?
— Это значит, что...— Микаэла смолкла, затем сделала новую попытку:— Это значит, что грудь должна быть удалена.
Миссис Дженнингс в ужасе отпрянула.
— Нет! На это я не смогу пойти!
— Но это ваш единственный шанс,— пыталась убедить ее Микаэла.— Удалив опухоль, нам удастся избежать серьезных осложнений. А без операции вам может грозить смертельный исход.
Дороти молча уставилась перед собой.
— Но это значит, что я перестану быть настоящей женщиной. И люди будут на меня смотреть как на уродца. А ведь я всегда гордилась своей фигурой.
Она подняла голову и посмотрела на Микаэлу своими светлыми глазами.
Доктор Майк смотрела на лежащий перед ней анатомический атлас.
— Но ведь можно использовать подкладную грудь. Никто ничего не будет знать. На мой взгляд, вовсе не это делает нас настоящими женщинами.
— Но это будет совсем другое, незнакомое чувство. И я перестану существовать для мужчин.—Дороти подняла голову еще выше.— Я вскормила этой грудью моих детей. Не знаю, представляете ли вы себе, что это значит.
Микаэла опять вздохнула.
— У меня нет своих детей, но я могу себе представить, как тяжело вам принять такое решение.— Она сделала паузу.— Но какая цена может быть чересчур высока, если речь идет о спасении жизни?
Дороти нервно водила пальцами по кромке стола.
— А что будет после операции?
— Поначалу, может быть, вы не так свободно будете двигать правой рукой,— разъяснила Микаэла.— Но со временем пройдет и это. Что же касается груди— там будет сделан разрез, от которого впоследствии останется шрам.
— И... и что еще? Как грудь будет выглядеть?
— Заранее трудно сказать,— уклонилась от ответа доктор Майк.— Но вы должны рассчитывать на то, что она будет плоской, и вы будете выглядеть снова как юная девочка.
Дороти вздохнула.
— Принять такое решение нелегко. К тому же вы не можете сказать заранее, злокачественная ли это опухоль. Может быть все это вообще излишне.
— А может быть, и так, что это ваш единственный шанс прожить дольше двух лет.— Микаэла при всем желании никак не могла понять, почему ее подруга так долго колеблется.— Не знаю, Дороти, легче вам будет от этого или нет, но я бы на вашем месте сразу согласилась на операцию.
Миссис Дженнингс взглянула на Микаэлу с испугом. Как будто кто-то разбудил ее от глубокого сна.
— Но речь идет не о вас, Микаэла. Речь идет обо мне, и свое решение я приму только сама.
С этими словами она поднялась.
— Прошу вас, Дороти, подумайте обо всем этом хорошенько!— сказала Микаэла вдогонку своей пациентке.
Миссис Дженнингс обернулась от двери и посмотрела на Микаэлу пронзительным взглядом.— Вряд ли мне удастся не думать об этом.

Глава 8
НА СЛУЖБЕ СПРАВЕДЛИВОСТИ

К великому облегчению доктора Майк, выздоровление Дороти шло довольно быстро. Микаэла с удивлением замечала, с какой энергией и самодисциплиной ее пациентка приспосабливалась к своим новым жизненным обстоятельствам. Значит, решение Дороти без промедления выступить против неотвратимого факта было правильным.
Микаэла как раз сидела в своем кабинете и размышляла о том, что с последнего выпуска городской газеты, которую издавала Дороти Дженнингс, минуло уже несколько недель, но теперь, видимо, недолго осталось ждать, когда ее подруга снова сможет вернуться к своей нормальной жизни и работе, как тут вошел Салли. В руках он держал газетную вырезку и еще какую-то бумагу с почтовым штемпелем и подписью Хореса.
— Доброе утро, Микаэла, ты представить себе не можешь, что я тебе сейчас покажу,— поздоровался он со своей невестой.— Это телеграмма из Вашингтона.
Микаэла озорно блеснула глазами.
— Конечно же, от правительства на имя мистера Байрона Салли,— в шутку предположила она.
— Именно так.— Он развернул бумагу и показал доктору Майк.— Я буду уполномоченным по делам индейцев в Колорадо. Таким образом, у меня будет наконец постоянная работа. И вместе мы будем зарабатывать достаточно денег на жизнь.
Микаэла пробежала глазами текст.
— Как тебе это удалось?— спросила она с искренним восхищением.
— Но ведь несколько недель назад в газете было объявление, что правительство ищет человека на этот пост. Разве ты не помнишь?— спросил Салли.
Доктор Майк отрицательно покачала головой. Она действительно не заметила этого объявления. Возможно, в то время она была слишком занята своими хлопотами с Дороти.
— И я предложил им на эту должность себя,— продолжил Салли.— Видимо, моя осведомленность о жизни шайонов убедила комиссию.— Он обнял Микаэлу.— Во вторник я буду принимать присягу. Ты пойдешь со мной?
Микаэла Куин засмеялась, глаза ее сияли радостью.
— Неужто ты думаешь, что я пропущу такой важный момент в твоей жизни?
В следующий вторник в первой половине дня в Колорадо-Спрингс прибыл с почтовой каретой мистер Хазен, посланник правительства, для того чтобы провести присягу и ввести в должность нового уполномоченного по делам индейцев.
Весть о новом положении Салли облетела город с быстротой молнии, и к назначенному часу на площади собралось достаточно много народу, чтобы поприсутствовать при торжественном акте.
Мистер Хазен позаботился о том, чтобы был поднят флаг Соединенных Штатов, который хранился у цирюльника в шкафу. Как бургомистр города Джейк Сликер обязан был оберегать эту святыню. Вообще вся церемония была обставлена очень торжественно. Уже само по себе появление мистера Хазена придавало всему происходящему необходимый официальный лоск. В своем сшитом на заказ костюме, с высоким белым воротником и безукоризненной стрижкой, он разительно отличался от жителей городка. Его окутывало облако тончайшего аромата, какого не встретишь среди тех парфюмерных эссенций, которые своими руками составлял Джейк Сликер.
— А, мистер Салли!— приветствовал он будущего уполномоченного по делам индейцев, явившегося на церемонию с доктором Майк и детьми.— Я вижу, вы привели с собой вашу семью и даже вашу собаку.
Голос у мистера Хазена был густой и насыщенный. Он весь излучал уверенность светского человека.
В этот момент овчарка зарычала.
Правительственный уполномоченный отпрянул на шаг назад.
— Это овчарка, но вы ее не бойтесь, она не нападет,— успокоил его Салли.— По крайней мере, если ее не злить.
Мистер Хазен нервно улыбнулся.
— Овчарка? Ну, я должен признаться, все дикое мне чуждо. Пожалуй, пора начинать,— продолжил он, и голос его вновь обрел спокойствие и уверенность.— Ваше преподобие, Библия у вас с собой?
— Мы пока не можем начать,— перебил его Салли.— Еще не прибыли шайоны.
Не роняя своего служебного достоинства, мистер Хазен взглянул на Салли с некоторой оторопью.
— Шайоны? Салли кивнул.
— Да, ведь моя задача будет состоять в том, чтобы осуществлять связь между правительством и индейцами.
Таким образом, при введении в должность должны присутствовать обе стороны. Ведь я здесь как ради правительства, так и ради индейцев.
Мистер Хазен некоторое время молча созерцал будущего уполномоченного по делам индейцев.
— Вы это очень хорошо сформулировали,— сказал он наконец без тени улыбки.
— А вот и они.— Брайен указал в ту сторону, откуда приближались вождь Черный Котел и несколько старейшин племени. Среди них был и Танцующее Облако, шаман, с которым Салли связывала давняя, многолетняя дружба. Как и другие зрители, прибывшие на эту церемонию, индейцы принарядились в праздничные одеяния. К тому же Черный Котел в знак своей доброй воли к сотрудничеству явился с американским флагом, который был передан его племени при вселении в резервацию. Вождь дал на своем языке указания, и его воины остановились несколько поодаль от представителя правительства и от жителей Колорадо-Спрингс.
Салли коротко переглянулся с вождем.
— Теперь можно приступать,— сказал он. Мистер Хазен шумно втянул ноздрями воздух.
— Пожалуйста, положите левую руку на Библию, а правую на грудь, мистер Салли,— начал он.— Мистер Салли, клянетесь ли вы, как представитель правительства Соединенных Штатов Америки, выполнять свою задачу добросовестно, сохраняя доверие шайонов, передавая им волю правительства к миру и справедливости и заботясь об их благосостоянии и безопасности?
Взгляд Салли был очень серьезен. Правая его рука лежала на сердце.
— Я клянусь,— торжественно произнес он.
— Тогда именем закона и правительства я назначаю вас уполномоченным по делам индейцев штата Колорадо.— Судя по всему, подобные фразы мистеру Хазену за годы службы приходилось произносить много раз. Они обкатались на его языке гладко, как морские камешки.— Я поздравляю вас, мистер Салли. На вас возложена почетная миссия,— продолжил он, протягивая Салли руку.— Я надеюсь, что мы с вами сработаемся.
— Я тоже надеюсь,— ответил Салли, пожимая протянутую руку.
Затем представитель правительства передал Салли книгу.
— Это ваш справочник. Здесь вы найдете образцы и формуляры для донесений и отчетов, которые вам придется время от времени посылать нам. И еще кое-что.— Он достал из кармана своей жилетки бумагу.— Пожалуйста, подпишите мне этот документ на ежемесячную выплату вам денежного содержания в сто долларов.
Салли еще не успел поставить свою подпись, а мистер Хазен уже нетерпеливо поглядывал в сторону салуна.
— На этом официальная часть приведения к присяге закончена,— сказал он с улыбкой облегчения.— Я был бы рад, если бы теперь мы отметили это событие в неофициальной обстановке.
— Большое спасибо, сэр,— ответил Салли,— но я бы лучше прямо сейчас доставил в резервацию первый обоз с провиантом.
— О, как вы, однако, нетерпеливы,— с легкой усмешкой ответил Хазен.— Ну что ж, я рад, что вы так серьезно относитесь к своему делу. Пожалуйста, можете приступать к исполнению долга. Все, что предназначено для индейцев, находится на складе.
Повозка доктора Майк погромыхивала на ухабах неровной дороги. Коробки и ящики громоздились на платформе, и Мэтью, сопровождавший Микаэлу и Салли, то и дело поправлял груз.
— То-то удивятся шайоны,— довольно сказала Микаэла.— Надо сказать, на такую щедрую поставку я и не рассчитывала.
Салли бросил в ее сторону скептический взгляд.
— Я-то как раз нахожу эту поставку весьма умеренной. В конце концов, ведь правительство запретило шайонам охоту. Чем же они должны теперь кормиться? Да этой компенсации разве хватит, чтобы возместить им их потери?
— Но ведь могло быть и гораздо хуже,— возразила Микаэла.— По крайней мере, правительство хотя бы придерживается своих договорных обязательств.
Взгляд Салли невольно посуровел.
— Да, и хорошо бы, чтобы так оставалось и впредь. Шайонов и так уже слишком часто обманывали.
Как только повозка прибыла в резервацию, Салли спрыгнул на землю и приветствовал Танцующее Облако, который уже поджидал их.
Шаман скептически окинул взглядом гору ящиков.
— Мы всю нашу жизнь преследовали стада буйволов. Благодаря охоте мы стали тем, что мы есть. Но если Белый Отец из Вашингтона будет теперь присылать нам запасы, мы скоро перестанем быть тем, чем были раньше.
Салли обнял друга за плечи.
— Сейчас все пойдет иначе. Главное, чтобы обе стороны придерживались договора. Правительство будет посылать вам продовольствие до тех пор, пока вы будете оставаться в резервации.
Темные глаза Танцующего Облака отыскали взгляд Салли.
— Раньше я никогда не слышал, чтобы мой бледнолицый брат говорил, принимая сторону правительства.
— Но зато перед правительством я говорю, принимая сторону шайонов,— ответил Салли.
Шаман покачал головой.
— Так не бывает, чтобы человек шел двумя путями сразу.
— Салли!— послышался голос доктора Майк.— Тут что-то перепутали.
Мэтью вместе с шайонами уже вскрыл несколько ящиков.
— Тут не продовольствие,— сказала Микаэла, беря в руки предметы из ящиков.— Тут мыло, вязаные шапки и рыболовные крючки.
Салли сам принялся рыться в ящиках.
— Немного кофе, сахар... и только один мешок муки. А где же вяленое мясо?
— Его здесь не было,— с сожалением сказал Мэтью.— Зато есть кое-что другое.— И он поднял вверх бутылку с прозрачной жидкостью.
— Алкоголь.— Салли оторопело взглянул в сторону Микаэлы.— Должно быть, вышла какая-то ошибка.
Для Микаэлы часто бывало обременительно делать покупки в лавке Лорена Брея. Но в этот день она втайне порадовалась, как мало от нее требуется усилий, чтобы приобрести продукты питания. Насколько же тяжелее приходится шайонам! Брайен и Колин сопровождали свою приемную мать, как всегда, надеясь, что и им перепадет какая-нибудь мелочь.
— Микаэла, как вовремя вы пришли. Я только что сделала специальный выпуск о приведении Салли к присяге.
Дороти обернулась от своего печатного станка, протягивая Микаэле еще влажный лист.
— Вам надо бы себя поберечь,— с мягким укором ответила доктор Майк. Но потом с гордостью принялась читать статью о своем женихе.
Но едва она прочла первые строки, как до нее донесся голос Джейка Сликера.
— А я не думаю, что Салли подходящий для этой должности человек,— говорил цирюльник мистеру Брею в углу магазина.— Он меньше, чем кто бы то ни было другой, способен удержать индейцев в резервации.
Микаэла обернулась.
— А его задача состоит вовсе не в том, чтобы охранять индейцев,— объяснила она твердым голосом.— Скорее он посол для индейцев при американском правительстве.
— Посмотри-ка, мама, это же джоджо!— Брайен, не следя за беседой, взял одну из деревянных игрушек и продемонстрировал на ней ловкость своих рук.
— Я получил целую партию новых товаров,— самодовольно отозвался лавочник.
— О да, и вот эти серьги тоже.— Колин держала в руке пару красивых сережек.— Мама, можно мне выбрать какие-нибудь из них?— попросила она.— Но это будет последняя моя просьба в этом году.
Микаэла с сомнением смотрела на свою приемную дочь.
— Даже не знаю, Колин...
— Я проколю тебе уши,— пообещал девочке цирюльник.— Мне уже не раз приходилось это делать.
— Это не понадобится. Как врач я и сама справлюсь,— резко ответила Микаэла. Она с опозданием поняла, что цирюльник намеренно провоцировал ее. Возможно, и его замечание насчет Салли тоже преследовало эту цель.— Будь то прокалывание ушей или контакты с индейцами, всяким делом должны заниматься специалисты,— быстро добавила она. Затем рассчиталась за покупки и подтолкнула детей к выходу.
В то время когда Микаэла была в магазине, Салли разыскивал представителя правительства. Он заглянул и в салун, и не напрасно: Хазен сидел в одном из дальних углов.
— А, мистер Салли,— приветствовал тот своего нового сотрудника.— А я как раз собираюсь в резервацию индейцев арапахо, чтобы взглянуть на работу вашего коллеги.
Он поднял стаканчик виски и одним глотком осушил его.
Салли положил свой справочник уполномоченного по делам индейцев на стойку.
— Мистер Хазен, в той партии поставок, которую мы только что отвезли шайонам, почти нет продовольствия. Но в этом справочнике указано, что каждый шайон может рассчитывать на полфунта вяленой говядины в день. Кроме того, там есть особый пункт, строго запрещающий поставку индейцам алкоголя.
Мистер Хазен отставил свой стаканчик.
— Я еще в Вашингтоне слышал, что у вас особые отношения с индейцами,— с невозмутимым спокойствием сказал он, пропустив вопрос Салли мимо ушей.— И теперь я вижу, что у вас действительно есть какие-то обязательства перед ними. Скажите, вы в самом деле думаете, что индейцы будут придерживаться договоренности и не покинут пределов резервации?
— Помните, что я вам сказал о своей овчарке? Она не опасна, пока ее не разозлишь. И пока правительство будет придерживаться своих обязательств и шайонам не придется думать о том, как им выжить, они не покинут резервацию,— ответил Салли.
— И до тех пор армия будет воздерживаться от вмешательства,— добавил Хазен, стукнув стаканчиком по столу.— Но только до тех пор. А о недостающем продовольствии я позабочусь.
Уже со следующей почтовой каретой в Колорадо-Спрингс были доставлены новые ящики с пометкой «Собственность индейцев». Салли и Мэтью с облегчением перегрузили их на повозку доктора Майк, чтобы доставить в резервацию.
Но когда они прибыли туда, их взорам открылось ужасное зрелище: воины всех возрастов, которые обычно проводили свои дни в охоте на буйволов, теперь в полной апатии лежали перед своими вигвамами. Повсюду стояли початые и полупустые бутылки.
Салли в ужасе спрыгнул с повозки. Для подтверждения своих худших подозрений он схватил первую попавшуюся бутылку и понюхал ее содержимое.
— Это спиртное!— крикнул он Микаэле и принялся одну за другой бить бутылки о стволы деревьев. Они со звоном лопались, и их содержимое проливалось на песчаную почву.
— Что ты делаешь?— Танцующее Облако вырвал очередную бутылку из рук Салли.— Сейчас же прекрати, это не твое дело!
Салли смотрел на своего друга, не в состоянии ничего понять.
— Но твой народ от этого погибнет,— внушительно сказал он.
— Воины наглотались этого, поскольку другого ничего нет,— ответил шаман.— Свои продукты они отдали женщинам и детям.
— Впредь это не повторится.— Доктор Майк подошла к мужчинам.— Пришли новые поставки. На сей раз хватит на всех. Взгляните!— Она повлекла за собой шамана к ящикам, которые Мэтью уже начал открывать.
Однако взгляд его становился мрачнее от ящика к ящику.
— Тут... опять нет продовольствия.— Он в бессилии опустил руки.— Какие-то лопаты и мотыги, обувь, одежда и даже цилиндры. И... снова спиртное.
— Нет, этого не может быть!— Салли растерянно заглядывал в ящики.
— Должно быть, снова вышла ошибка.— В словах Танцующего Облака слышалась горькая ирония.— Правительство придерживается своих обязательств, как сказал мой бледнолицый брат.
Он отвернулся и пошел прочь, оставив их у повозки.
Его преподобие отец Джонсон вошел в лавку Лорена Брея и огляделся.
— У вас тут становится тесно,— с одобрением отметил он.— Вы и впрямь предлагаете вашим покупателям не меньше, чем можно купить в Денвере. О, а это что такое?— Он склонился над коробкой. Глаза его заблестели.— Кажется, мне еще никогда не приходилось видеть столько новых Библий сразу.
Он взял одну из книг и стал внимательно разглядывать ее красный кожаный переплет.
— Это специальная партия,— пояснил лавочник.— Я продаю их особенно дешево. Всего по пять долларов.
На его преподобие это произвело сильное впечатление.
— А я уже давно собирался приобрести для школы несколько новых экземпляров,— сказал он.
— А вы разве не видели наше объявление?— Из задней комнаты магазина вышла Дороти Дженнингс. В руках у нее был последний номер газеты, и она указала на анонс— При каждой покупке скидка десять процентов. Это вызвано нехваткой места в магазине,— добавила она.
Лавочник недовольно покривился:
— Дороти, лучше бы ты занималась своей газетой.
— На пять долларов еще и десять процентов скидки? Ну, тогда я возьму сразу всю коробку,— с воодушевлением заявил его преподобие и достал свой бумажник.
В этот момент в магазин вошел Салли.
— Лорен, мне нужно муки, овсяных хлопьев и мяса— на все.— И он положил на прилавок две купюры по пятьдесят долларов.— Это для шайонов. Если они немедленно не получат хоть какие-нибудь продукты, они начнут погибать от голода. Обещанное продовольствие к ним так и не поступило.
Священник изумленно взглянул на Салли.
— Но... разве это не все ваше месячное жалованье?
— Все. Но что делать?— ответил Салли.— Боюсь, что этого даже не хватит, чтобы всех накормить досыта.
Дороти Дженнингс смотрела на этого длинноволосого человека широко раскрытыми светлыми глазами.
— Это ужасно несправедливо. Мы живем в избытке, а индейцы голодают. К счастью, сейчас у нас на все товары скидка десять процентов.
— Но только в обмен на вырезку из газеты с объявлением,— быстро добавил Лорен.
Дороти схватила первый попавшийся экземпляр и вырвала из него кусочек с объявлением.
— Вот, отдайте этот купон моему зятю. Тогда вы получите скидку.
Лорен скрипя зубами взял обрывок.
— Это последний раз, Дороти, чтобы я помещал объявления в твоей газете.
После этого он помог Салли вынести из магазина мешки с товаром и погрузить их на повозку. И Салли без промедления отправился в резервацию. По дороге он остановился возле почты.
— Хорес, последняя поставка шайонам была неполной. Когда должна прибыть следующая часть партии? Я с нетерпением жду продовольствия!
Хорес принялся перебирать свои квитанции.
— Она была неполной? Не может быть, я бы это заметил,— бормотал он, ища нужный документ.— А, вот
он.— Хорес внимательно прочел бумагу и покачал головой.— По документам все поступило полностью. Глаза Салли сузились.
— В последние дни мистер Хазен делал дополнительный заказ? Он посылал телеграфом требование?
Почтовый служащий взглянул на Салли снизу вверх от своего письменного стола.
— Салли, ты же знаешь, что существует понятие почтовой тайны, и я не имею права разглашать такие сведения. К сожалению, я не могу тебе ответить.
Салли подступил к телеграфисту ближе.
— Хорес, ведь ты наверняка следишь за тем, чтобы Майра в ее положении хорошо питалась, так или нет?
— Конечно,— подтвердил Хорес— Здоровое и регулярное питание для нее сейчас очень важно, так сказала доктор Майк.
— А ты можешь себе представить,— продолжал Салли,— что и среди шайонов есть беременные женщины? И они неделями голодают.
Лицо телеграфиста, и без того длинное, вытянулось еще больше. Пальцы его беспокойно забегали по краю стола.
— Ну ладно, мистер Хазен действительно отправлял в Вашингтон телеграмму. Но там ничего не говорилось о дополнительном продовольствии,— тихо сказал он.
— Спасибо, Хорес, большего от тебя и не требуется,— поблагодарил Салли, однако в голосе его не слышалось ни малейшего облегчения.
Он вышел из тесного помещения почты.
В салуне был такой воздух, что хоть топор вешай. Густые клубы дыма вместе с алкогольными испарениями плавали низко над столами. В углу за стаканчиком виски сидел мистер Хазен.
Салли энергичными шагами направился прямо к нему.
— Мне нужно с вами поговорить.
Представитель правительства поднял на него мутный взгляд.
— А, мистер Салли. Я рад, что мы с вами так часто встречаемся.
— Где продовольствие, которое вы заказали?— без обиняков приступил к делу Салли.
Хазен сделал удивленное лицо.
— Разве оно не поступило? Ну, на этих мясников действительно ни в чем нельзя положиться. Сейчас же отправлю телеграмму в Канзас.
— Но вы даже не заказывали никакого продовольствия!— Салли повысил голос— Терпение шайонов перед лицом надвигающейся зимы небеспредельно, Хазен, кстати, и мое тоже.
Тут правительственный чиновник поднялся из-за стола и угрожающе взглянул на своего собеседника.
— Хотел бы вас предостеречь, мистер Салли, вы превышаете свои полномочия. Ваше дело контролировать не меня, а индейцев. Не знаю, что вы имели в виду, говоря о терпении шайонов, но армия быстро прибудет на место, если понадобится укрепить их в этом терпении.
— Так вот к чему вы стремитесь!— Салли подступил к Хазену на шаг ближе.— Вы преднамеренно толкаете индейцев на путь войны, чтобы армия затем могла их истребить.
— А вы, кажется, до сих пор не усвоили, на кого вы, собственно, работаете?— парировал Хазен.— Вы состоите на службе у американского правительства и от него получаете жалованье!
— Я состою на службе только у справедливости,— ответил на это Салли.— И теперь я хочу знать, где продовольствие.
Хазен некоторое время молча созерцал Салли. Лицо его походило на каменную маску.
— Его нет,— сказал он наконец.—Я нашел на него покупателя, который заплатил Вашингтону хорошую цену. И это справедливо, поскольку правительство вынуждено платить жалованье таким уполномоченным, как вы.
— Правительство уполномочило меня осуществлять посредничество между ним и индейцами. Сюда же входит защита прав шайонов,— сказал Салли.— И в этом мне никто не может воспрепятствовать.
С этими словами он повернулся и вышел из салуна. После этого он решительно направился к магазину.
— Лорен, это вы купили у Хазена продукты?— спросил он, едва переступив порог.
Лавочник с невинным видом пожал плечами.
— Он сказал, что у него лишнее. Дескать, по недосмотру прислали двойную поставку.
— Вы знали, что продовольствие предназначено для шайонов,— жестко сказал Салли.
— Откуда мне было знать?— На лице Лорена было смешанное выражение досады и недоумения.— И вообще, что это за допрос? Меня не в чем заподозрить. Я приобрел эту партию совершенно законным путем.
— Но сперва Хазен украл эти продукты у индейцев!— подчеркнул Салли.
— Почем я знаю, где он их взял? Что касается меня, то я за товар заплатил,— продолжал открещиваться лавочник.— И кроме того, теперь уже ничего не изменишь. Большая часть товара продана. Если бы эти продукты не приобрел я, нашелся бы другой покупатель.
— Если бы вы их не купили, они попали бы по назначению, то есть к шайонам,— вынес свой приговор Салли. И, не добавив больше ни слова, выбежал из магазина.
Немного спустя он постучался в дверь кабинета доктора Майк и вошел.
— Ты не поверишь, что случилось,— взволнованно начал он, не тратя времени на приветствие.— Продовольствие, которое было предназначено индейцам, Хазен продал Лорену.
— Что? Быть того не может!— не поверила Микаэла.— Но если это так, ты должен написать об этом донесение, пусть даже Хазен— твой начальник. К тому же в Вашингтоне должны знать и о поставках алкоголя.
Салли бросил на нее угрюмый взгляд.
— Если бы я был уверен, что правительству желательны такого рода донесения.
В этот момент в дверь кабинета опять постучали, и вошел Хорес. Он огляделся ищущим взглядом.
— А, Салли, ты-то мне и нужен. Тебе тут телеграмма. И он протянул Салли лист бумаги.
Салли пробежал глазами сообщение и бросил лист на стол перед Микаэлой.
— Вот, полюбуйся!— Он негодующе скрестил руки. Хорес ничего не мог понять.
— Но... но ведь там же хорошая весть, разве нет? Доктор Майк взяла бумагу со стола и прочла: «Мы весьма довольны Вашей плодотворной деятельностью под руководством суперинтенданта Хазена. Можете рассчитывать на мою полную поддержку. Подписано: Улисс С. Грант, Президент Соединенных Штатов». Микаэла подняла голову:
— Что это значит?
— Это значит, что меня обманули, причем с самого начала.— Взгляд Салли посуровел.— Правительству вовсе не нужен уполномоченный, который действительно печется об интересах индейцев. Для людей Гранта я не более чем прикрытие. На самом деле они ждут от меня только одного: чтобы я заключал для них прибыльные сделки наподобие этой, с Лореном Бреем.
Почтовый служащий побледнел.
— Салли, доктор Майк, вы знаете, я связан почтовой тайной,— осторожно начал он.— Но поскольку такой случай, я, пожалуй, могу вам сказать, что мистер Хазен посылал в Вашингтон телеграмму, которая состояла почти из одних только цифр. Я тогда не вник в их смысл, да это и не мое дело. Но теперь я понимаю, что речь там могла идти о ценах и количествах.
В маленьком врачебном кабинете воцарилось гробовое молчание.
— Спасибо, Хорес, это очень важная информация,— наконец медленно ответила Микаэла вместо Салли.
— У них только одна цель,— сказал Салли, уставившись на огонь, пылавший в маленьком камине кабинета,— уничтожение индейцев. Они хотят истребить их голодом и алкоголем. А я должен сделаться их инструментом.
Он достал из кармана справочник, который вручил ему на церемонии посвящения Хазен, и швырнул его в огонь.
— Салли! Что ты делаешь?— встревоженно воскликнула доктор Майк.— Неужто ты собираешься отказаться от должности?
— В какой-то момент действительно собирался,— признался Салли. Глаза его сузились до щелочек. И тут лицо его внезапно успокоилось, приняв выражение уверенности и силы.— Но я дал присягу. Я клялся не на этой книге и не правительству, а на Библии и во имя справедливости. И об этой справедливости я буду печься и впредь, и всеми средствами, какие есть в распоряжении уполномоченного правительства по делам индейцев.
В следующее воскресенье в маленькой церкви Колорадо-Спрингс собралась община почти в полном составе. Его преподобие Джонсон закончил свою обязательную проповедь, цитируя пятьдесят шестую главу из Исайи.
«И это псы, жадные душою, не знающие сытости; и это пастыри бессмысленные; все смотрят на свою дорогу, каждый до последнего— на свою корысть».
Во время проповеди головы слушателей то и дело поворачивались в сторону лавочника, и доктор Майк заметила, как Лорен Брей, сидя на скамье рядом с Дороти Дженнингс, все сильнее горбился под этими взглядами.
— Вместо обычного сбора пожертвований Салли поможет нам сейчас собрать то, что нам не принадлежит,— сказал священник.— И начнем мы с Библии.
Салли вышел вперед и встал рядом с кафедрой его преподобия.
— Благодарю вас, святой отец. Однако шайоны сейчас в первую очередь нуждаются не в Библии, а также не в серьгах и не в рыболовных крючках. Им гораздо более необходимы продукты питания. Ибо они близки к голодной смерти.
— Тогда каждый из нас должен отдать столько, сколько он сможет,— решительно прозвучал высокий голос Дороти Дженнингс— Урожай был хороший, а скидка, которую Лорен сделал для всех своих покупателей, дала возможность каждому хорошо пополнить запасы.
— Это очень хорошая мысль, Дороти,— поддержала ее доктор Майк.— Мы не в силах изменить того, что уже случилось. Однако мы можем попытаться хоть немного поправить несправедливость.
— Что же, разве для того Лорен давал нам скидку, чтобы мы посадили себе на шею индейцев?— послышался презрительный голос Джейка Сликера.— От меня лично они больше ничего не получат. Они и так уже забрали моего коня и часы моего отца.
— Каждый получил от скидки выгоду,— попыталась обосновать свое предложение Дороти.— И мы должны поделиться с шайонами хотя бы тем, что у нас в избытке.
— Я думаю, каждый сам решит, что он даст и даст ли вообще,— вмешался лавочник.— Мы все жили и действовали с чистой совестью.
Священник Джонсон вздохнул.
— Справедливость сурова. Пусть каждый в глубине себя спросит свое сердце, как поступить.
На этом воскресное богослужение закончилось.
Как и всякое воскресенье, священник стоял перед церковью и прощался по отдельности с каждым членом общины.
Микаэла выходила из храма вместе со своей подругой.
— Дороти, я благодарю вас,— сказала она, как только они спустились по ступенькам лестницы вниз.— Я уверена, что ваши слова заставят задуматься каждого.
Миссис Дженнингс глубоко вздохнула.
— Видите ли, Микаэла, я нахожусь в очень трудном положении. Лорен— мой зять, муж моей покойной сестры, мы живем с ним под одной крышей...— Она смолкла.— Прошу вас, не судите его слишком строго. Он торговец и зачастую думает только о своих цифрах.
— У каждого из нас есть свои слабые и свои сильные стороны,— попыталась утешить подругу доктор Майк и заглянула ей в лицо. Лишь в последнее время она узнала, насколько непреклонными и требовательными могут быть эти светлые глаза.
— Лорену нужно помочь,— сказала миссис Дженнингс— Он не может отдать запасы, не потеряв своего достоинства. По крайней мере, он так считает. Но я знаю, где он их хранит.
Топор разбил железную цепь на двери сарая. Обломки металла разлетелись во все стороны.
— Невероятно!— ахнул Салли, раскрыв дверь и остановившись перед необозримой стеной нагроможденных друг на друга ящиков, каждый из которых был помечен надписью: «Собственность индейцев».
— Этих запасов хватило бы на месяцы,— сказала Микаэла, вместе с Мэтью протиснувшись в сарай вслед за Салли.— А я и не знала, что ящиков может быть так много. И что же в них?
Салли не медля подошел к первому попавшемуся и раскрыл его. Под слоем чистой бумаги оказалось вяленое мясо.
— Сейчас же отвезем это Черному Котлу. Мэтью, помоги мне,— подозвал он молодого человека, и тот подхватил ящик с другой стороны.
— Ну, что я тебе говорил, Лорен?— послышался в этот момент голос Джейка Сликера.— Если ты не отдашь им свои запасы, они их украдут.
Микаэла вышла из сарая наружу.
— Нельзя украсть то, что принадлежит тебе изначально,— гневно сказала она.
— Эти ящики мои, я за них заплатил наличными,— запротестовал лавочник, но в голосе его не было уверенности.
— Ты можешь подать на нее в суд за разбой,— посоветовал своему другу Джейк Сликер.
— Попробуйте, Лорен,— ответила доктор Куин.— И тогда посмотрим, кому принадлежат эти продукты. Как вы, например, собираетесь объяснить суду, что не увидели этой надписи на ящиках? Мистер Хазен не имел права продавать вам собственность индейцев. И ваш промах состоял в том, что вы закрыли на это глаза.
— Но я же... Да ну его все к черту!— Мистер Брей махнул рукой.— Заберите вы это барахло. Хлопот с ним не оберешься, себе дороже выйдет.
— Ничего себе!— возмутился цирюльник.— Неужто ты допустишь, чтобы из-за каких-то шайонов тебе нанесли такие убытки?
Но Лорен не ответил. Он уже отвернулся и пошел прочь.
Немного спустя Салли и доктор Майк ехали на груженой повозке по главной улице Колорадо-Спрингс. Перед лавкой Лорена Брея они, к своему удивлению, увидели почтовую карету.
Обычно карета приезжала в город по вторникам и пятницам. Значит, сегодня она прибыла по специальному заказу какого-то богатого предпринимателя. Так и оказалось: в карету как раз поднимался великолепно одетый господин.
— А, мистер Салли!— Хазен повернулся к проезжающей мимо повозке.— Мне очень жаль, что мы с вами расстаемся врагами.
Лицо Салли не дрогнуло.
— Что, в самом деле? Вам жаль? Хазен снисходительно улыбнулся.
— Вы еще молоды, мистер Салли, неопытны, настоящий сорвиголова. Но поверьте мне, жизнь меняет людей. И те, кто начинал работать со страстью и самоотверженностью, кончают тем, что всего лишь исполняют свой долг. Именно это я и делаю.
— Вы не делаете ничего из того, что является вашим долгом,— ответил Салли.
Хазен взглянул на него пренебрежительно.
— Видите ли, правительству нужны люди, которые работают в его духе и с полным пониманием. Так будет всегда, и здесь вам ничего не изменить.
Салли равнодушно пожал плечами.
— Ну, это мы еще посмотрим.
— Как бы там ни было,— невозмутимо продолжал Хазен,— я жду от вас отчетов, своевременно и в четырех экземплярах. И только хочу вас предостеречь: не делайте ошибок, за этим мы следим.
— То же самое буду делать и я, мистер Хазен. Можете не сомневаться.
Салли взялся за вожжи, и повозка вновь тронулась, чтобы наконец отвезти индейцам то, что им причиталось.

Глава 10
ОКО ЗАКОНА

Следующий день Микаэла встретила гораздо более оптимистично, чем предыдущий. Подпись Итэна Купера разом развеяла все ее сомнения в самой себе. Как ни ясна и очевидна была для нее та игра, которую Купер вел с нею и с детьми, перенести ее было очень тяжело. Тем большее облегчение испытывала Микаэла теперь, когда все осталось позади.
В самом приподнятом настроении она поднялась на веранду перед магазином Лорена Брея. Дороти, которая как раз сортировала овощи на витрине, обернулась к ней.
— О, Микаэла, я уже все знаю!— обрадованно воскликнула она и обняла подругу.— Какое счастье, что Купер отдает вам детей!
— А я-то как рада!— засмеялась доктор Майк.— Уж он нас помучил этой неопределенностью. Но потом в конце концов подписал. Я вам не могу передать, какой камень свалился у меня с плеч.
— Могу себе представить.— В светлых глазах Дороти отразилось сочувствие.— Хоть они и не родные ваши дети, но я-то знаю, что за все это время вы сроднились с ними.
— Да,— подтвердила Микаэла, глядя куда-то вдаль.— Потерять их для меня было все равно что лишиться части себя самой. К тому же незадолго до Рождества...
— Доброе утро, дамы.
Дороти и доктор Майк обернулись и увидели Лилиан Купер, которая поднималась по ступенькам веранды. Одета она была, как всегда, очень элегантно. С первого же взгляда на нее было видно, что она живет в Сан-Франциско, а не в этом сонном городишке Колорадо-Спрингс. Но не только одежда отличала ее от местных жителей: ее обходительность и манеры были куда утонченнее здешних, и даже в такой будничный день, как сегодня, на ней были дорогие украшения и изысканные перчатки.
— Доброе утро, миссис Купер.—Отвечая, Микаэла отметила про себя, что ее отношение к юной жене Итэна Купера изменилось. Вполне возможно, что благоприятное решение вопроса позволило доктору Майк взглянуть на реальность совсем другими глазами. Внезапно она почувствовала к Лилиан даже жалость. Было очевидно, что она не так фальшива, как ее муж. Более того, она казалась существом вполне честным и чистым, отчасти даже наивным.
— Ах, миссис Купер, я слышала, что вы уже хорошо изучили здешние места. Вы даже побывали в Мэниту?— попыталась завязать разговор Дороти.
— Да,— ответила молодая женщина.— Это была очень приятная поездка. Главным образом из-за детей. Это восхитительно, доктор Куин, как хорошо вы их воспитали. Колин так просто настоящая юная леди. Да и Брайен был образцом воспитанности.
— О, спасибо!— Микаэла чувствовала себя польщенной. Уж что касается манер, оценка миссис Купер значила очень много.
— Хотела бы я добиться такого же результата с моими собственными детьми,— продолжала молодая женщина.— Кстати, доктор Куин, у меня есть к вам несколько вопросов...
Деликатная Дороти тотчас поняла намек.
— Ах да, я чуть не забыла... Извините меня, пожалуйста,— поспешно сказала она и скрылась в лавке.
Как только они остались одни, доктор Майк попыталась возобновить непринужденный разговор.
— А вы хотите, чтобы у вас были дети?— спросила она.
Лицо Лилиан просияло.
— Да, и как можно скорее. Вы знаете, моя мать рано умерла. Я росла единственным ребенком, и мне всегда так не хватало братьев и сестер.
— Но вы должны понимать, что для ваших детей вы будете не сестрой, а матерью,— покровительственно заметила Микаэла.
Лилиан улыбнулась.
— Естественно. Итэн тоже хочет, чтобы у нас были дети. Он всегда так страдал из-за того, что ему пришлось оставить Шарлотту и детей. И он очень огорчился, когда я показала ему объявление в газете.
Микаэла насторожилась.
— Разве он не сам обнаружил объявление?
— Нет, он его, наверное, просмотрел,— беспечно ответила Лилиан.— Вы знаете, это вообще была случайность, что я его заметила. Я ведь не знала, что у него есть дети.
— Как, разве он не сказал вам об этом перед свадьбой?— Доктор Майк с трудом подавила свое возмущение.
— Он не хотел обременять меня своим прошлым,— извинила молодая женщина поведение своего супруга.
— Я понимаю.— Сострадание Микаэлы по отношению к Лилиан росло с каждой минутой. Какой же, однако, негодяй этот Купер! А ведь доктор Майк уже готова была поверить, что он изменился с того времени, когда хотел похитить деньги общины, собранные на новую школу, чему она вместе с Салли едва сумела воспрепятствовать. Но теперь она ясно видела, что он по-прежнему думает только о собственной выгоде.
— Мы все очень хорошо обдумали,— продолжала Лилиан,— и пришли к выводу, что детям у вас будет лучше всего. Мы не будем забирать их у вас, а дождемся собственных, как это и планировалось. Только...— Молодая женщина внезапно смолкла и огляделась, не слышит ли их кто-нибудь.— Я хочу с вами посоветоваться как с врачом. Мы с Итэном... мы ведь женаты уже больше года, а я... ну, а я все еще не... Ну, вы понимаете.
И она многозначительно взглянула на Микаэлу. Доктор Майк кивнула.
— Да, я понимаю. А вы уже показывались какому-нибудь врачу?
Лилиан даже вздрогнула.
— Нет! Моя тетя мне сказала, что так бывает. Что надо подождать, пока...
И она снова беспомощно смолкла.
— Как врач, я могу вам что-нибудь сказать только после того, как обследую вас,— ответила Микаэла.— Тогда я вам что-нибудь посоветую. И не бойтесь,— поспешила она успокоить Лилиан, увидев, как побледнела эта молодая и неопытная женщина.— Больно не будет. К тому же ведь я тоже женщина. Если хотите, мы можем пойти ко мне в больницу прямо сейчас,— предложила она.
Лилиан закусила губу. Казалось, она готова вот-вот расплакаться.
— Хорошо, идемте,— сказала она, справившись с собой.
Осматривая пациентку, Микаэла старалась ничем не выказать своего удивления. Лилиан имела весьма хрупкое сложение. И кожа у нее была необычайно бледная, а может, доктору Куин только так показалось, поскольку с тех пор, как она променяла жизнь в высшем свете Бостона на привольное житье здешних диких мест, ей не приходилось сталкиваться с подобной изнеженностью пациентов. Но в процессе осмотра доктор Майк пришла к заключению, что несбывшиеся надежды пациентки объясняются вовсе не слабостью ее конституции.
— Лилиан, скажите, а вы не замечали каких-либо странностей в ваших регулярных кровотечениях?
Лилиан отрицательно покачала головой.
— Нет. У меня просто еще не было кровотечений. У Микаэлы даже дыхание пресеклось. Судя по всему, пациентка находила этот факт вполне нормальным.
— Вы уже обсуждали с кем-нибудь этот вопрос?
— Моя тетя сказала мне, что это придет немного позже, просто я очень хрупкого сложения,— с готовностью ответила Лилиан.
— Хорошо, можете одеваться,— сказала Микаэла, силясь скрыть свое потрясение.
Либо тетя Лилиан чрезвычайно безответственная особа, либо она просто застенчива и глупа. Но прежде всего Микаэла еще раз подумала о том, насколько слабо развита в обществе забота о здоровье женщины. Эта тема просто никогда не поднимается, прячась под покровом внешних приличий и хороших манер.
Одевшись, Лилиан присела напротив Микаэлы к ее письменному столу.
— Ведь я здорова, да?— спросила она, испытующе глядя на Микаэлу.
Доктор Майк некоторое время молча разглядывала ее юное лицо.
— По крайней мере, нельзя сказать, что вы больны,— уклончиво ответила она.— И все же у вас не все так, как должно быть.
Миссис Купер вздрогнула.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что у вас недостает одного органа,— пояснила врач.— Бывают такие случаи, когда человек рождается на свет, скажем, только с одной почкой. При этом он нередко доживает до самой смерти, так и не узнав об этом. С вами дело обстоит так,— осторожно продолжала она,— что у вас отсутствует орган, необходимый женщине для того, чтобы родить детей.
Лилиан напряженно ловила каждое слово Микаэлы. Было видно, что она никогда в жизни не слышала ничего подобного.
— Ваша болезнь называется утерус-агенезия, это значит, что у вас нет матки, в которой может зародиться и вырасти плод. Вы родились на свет без этого органа.— Микаэла старалась изъясняться как можно доступнее.— К сожалению, это значит, что вы не можете иметь детей.
Молодая женщина непонимающе покачала головой.
— Никогда? Но... я думала...— В глазах ее уже собирались слезы.— Неужто ничего нельзя сделать? И даже операцией?
— Как ни прискорбно мне это говорить вам,— ответила Микаэла,— но этого обстоятельства не изменить и оперативным путем. Видите ли, ведь у вас просто нет органа, на который можно было бы повлиять операцией.
Лилиан некоторое время с мольбой смотрела на доктора Майк, как будто та одним своим словом могла все изменить. Затем молодая женщина закрыла лицо руками и заплакала навзрыд.
На следующий день ближе к полудню в дверь клиники Микаэлы постучали. Когда она открыла, вошел Итэн Купер.
— А, мистер Купер, как чувствует себя ваша жена?— осведомилась Микаэла.
— Плохо,— ответил Итэн с выражением подавленности.— Она не спала всю ночь, то и дело плакала. Она так хотела иметь детей.
— Мне очень ее жаль. Я могу дать для нее что-нибудь успокоительное.
Купер отрицательно покачал головой.
— Я всегда предпочитал в таких случаях полагаться на природу. Пройдет время, и она успокоится. По крайней мере, я постараюсь помочь ей в этом. Доктор Куин, я вынужден ради жены пойти на шаг, который мне очень трудно сделать.
Микаэла почувствовала, как от ее лица отхлынула кровь.
— И что это за шаг?
— Я отзываю назад мое согласие на усыновление детей,— сказал Купер.— Я думаю, вы меня поймете.
Казалось, кровь в жилах Микаэлы застыла.
— Но... но ведь вы подписали договор,— почти беззвучно произнесла она.
— Да, но эту подпись я поставил в совершенно других обстоятельствах,— возразил Купер.— Я сделал это только для того, чтобы дать Лилиан шанс воспитать собственных детей, начиная с первого дня. Мне, как отцу, это согласие далось очень непросто. Голос крови очень силен, если вы хотите знать. Но сейчас Лилиан ничего не остается, кроме как иметь рядом с собой хотя бы моих детей. Я думаю, вы способны войти в ее положение.— Итэн уже повернулся, чтобы уйти, а Микаэла стояла на месте, как громом пораженная.— Я заберу Колин и Брайена в Сан-Франциско. Они будут жить в нашем доме. Мы уезжаем через неделю, в пятницу. Прошу вас, соберите вещи детей.
С этими словами он открыл дверь и оставил Микаэлу одну.
Весь остаток дня Микаэла металась по своему кабинету, словно зверь в клетке. Потом наконец пришел Салли, и она рассказала ему обо всем случившемся.
Они были единодушны в том, что надо поставить в известность детей, хоть Итэн, может быть, и не имеет юридических оснований для исполнения своего намерения.
Вечером в их маленьком деревянном доме снова потрескивал в камине огонь, больно напомнив Микаэле о ее недавнем счастливом ощущении домашнего уюта и семейного счастья. Неужто жизнь и правда может претерпевать такие резкие повороты?
К ее огромному облегчению, Салли и на этот раз взял начало разговора на себя. Дети выслушали его с замиранием.
— Но я не хочу ехать в Сан-Франциско!— Колин отреагировала на эту новость с неожиданной горячностью.— Я останусь. Здесь мои друзья, здесь доктор Майк, здесь ты.
— Да, и Мэтью,— добавил Брайен.— Папа не может так просто взять и забрать нас отсюда.
— Пожалуй, и впрямь не может,— поддержал мальчика Салли.— По крайней мере, договор уже подписан.
— Нам не стоит преждевременно волноваться,— успокаивала Микаэла свою семью, хотя сама волновалась больше всех.— Ваш отец действует импульсивно и необдуманно. Пройдет несколько дней, и он, может быть, опять изменит свое мнение.
— Хотелось бы надеяться,— сказала Колин.— Хоть он и был очень добр ко мне и Брайену, но я не хочу из-за этого ехать с ним в Сан-Франциско.
— Давайте подождем, посмотрим, что будет. А сейчас уже пора спать,— закончила Микаэла дискуссию.
Дети послушно встали из-за стола и пожелали Салли и доктору Майк спокойной ночи. Даже Мэтью, несмотря на ранний час, ушел спать к себе в сарай.
Микаэла потерла пальцами виски.
— Зачем Итэн сделал это?— спросила она Салли.
— Он сделал это из-за денег. Микаэла подняла глаза.
— Из-за денег? С чего ты взял?
— Он сам мне намекнул на это,— ответил Салли.— Отец Лилиан, должно быть, очень состоятельный человек. Но Купер сможет подобраться к наследству только одним путем: если преподнесет тестю внуков. Естественно, Итэн был уверен, что с такой молодой женой, как Лилиан, у него не будет с этим проблем.
— Поэтому ему было только на руку избавиться от ответственности за собственных детей,— развила эту мысль Микаэла, глядя в огонь камина.— Он, так сказать, продал детей за наследство Лилиан. А когда этот план рухнул, дети снова понадобились ему, чтобы все же получить наследство хотя бы через них. И он еще говорит про голос крови!
Салли обнял Микаэлу, которую охватила дрожь негодования.
— Есть еще и другой голос— Он приблизил губы к ее уху.— Это голос сердца и совести. К сожалению, он слышен далеко не каждому.
Уже несколько недель все дети маленькой школы Колорадо-Спрингс под руководством его преподобия Джонсона были заняты приготовлениями к ежегодному школьному празднику, который на сей раз должен был строиться в подражание празднествам Древнего Рима..
Колин и ее подруги украшали свои колесницы, в которые предстояло впрячься их отцам. Они привязывали на оглобли банты и протягивали сквозь спицы колес яркие ленты.
Колин и ее подруга Бекки превзошли самих себя, нахваливая друг перед другом своих «лошадей»— Салли и отца Бекки, как вдруг на площади неожиданно появился Итэн Купер.
— Колин, мы идем за покупками и хотим взять тебя с собой. Тебе нужно кое-что купить в дорогу,— сказал он своей дочери.
— Я не хочу,— ответила Колин. Лицо ее, еще хранившее следы беспечности после разговора с подругой, резко омрачилось.
— Мы можем подождать, пока ты закончишь возиться со своей телегой,— предложил Итэн.
— Я не хочу ехать в Сан-Франциско, поэтому мне ничего не нужно покупать в дорогу,— ответила девочка.
Лицо Итэна посуровело.
— Колин, я понимаю, что ты испытываешь некоторый страх перед переездом в чужой город. Но там тебе будет лучше.
Тут Колин бросила ленты, которыми собиралась украсить спицы колес, и встала. Глаза ее горели негодованием.
— Почему же еще позавчера было лучше, чтобы мы с Брайеном остались у доктора Майк? Ты уже дважды бросал нас на произвол судьбы, даже не попрощавшись. И опять бросишь нас!
— Колин!— В голосе Купера были спокойствие и понимание.— Я делал ошибки и признаю это. Но я всегда хотел, чтобы вам было лучше. И я всегда возвращался к вам.
— И напрасно возвращался!— бросила ему в лицо Колин.— Ты нам больше не нужен.
— Отец будет вам нужен всегда,— ответил Итэн с неожиданной резкостью.
— Да, отец будет нам нужен всегда,— парировала Колин,— но ты нам не отец. Салли наш отец!— И она повернулась и побежала прочь, бросив и Купера, и свою колесницу. Глаза ее застилали слезы, и она не видела, куда бежит.
— Колин!— донесся до нее голос доктора Майк.— Мэтью, останови!
Доктор Майк спрыгнула с повозки и бросилась бежать навстречу своей приемной дочери.
— Колин, что случилось? Что с тобой? Вы поссорились с Бекки?
Колин бросилась в объятия доктора Майк и, не отвечая на ее вопросы, только всхлипывала.
В этот момент из-за поворота улицы выбежал Купер.
— Колин, подожди!— крикнул он, запыхавшись. Бросив вожжи, Мэтью тоже спрыгнул с повозки. Он
преградил своему отцу дорогу, как будто желая заслонить собой доктора Майк и Колин.
— Что тебе от нее нужно?
— Прочь с дороги!— прикрикнул на него Купер. Лицо Мэтью исказилось от ярости.
— Ну, этого ты не дождешься. Будет лучше, если ты сам уйдешь прочь с дороги.
— Мне нужно поговорить с Колин!— воскликнул Итэн.— Имею я, в конце концов, право забрать из школы мою дочь!
— Только в том случае, если этого хочет она!— крикнул ему в ответ Мэтью.
— Минуточку!— Доктор Майк выпустила Колин из рук и встала между мужчинами, которые уже готовы были броситься друг на друга.— Мэтью, отвези Колин домой. Я приду попозже. А с вами, мистер Купер, мне нужно поговорить, и безотлагательно.
— Нам совершенно не о чем говорить,— холодно ответил Купер, расправляя рукава своей куртки.
— Нет, есть о чем,— решительно заявила Микаэла.— Брайен и Колин не хотят ехать с вами в Сан-Франциско. И меня это не удивляет. Вас слишком долго здесь не было,— напомнила она ему.— За это время у нас появился свой дом, и мы стали семьей. Вы хотите снова вырвать детей из привычной обстановки?
— Точно так же можно сказать, что настало время им вновь обрести их прежнюю привычную обстановку,— возразил Купер.— Я отец этих детей. А вы отнюдь не их мать, доктор Куин.
— Дети привязаны ко мне, как к родной матери,— сказала Микаэла.
— Значит, они так же легко привяжутся и к Лилиан как к их новой матери,— сделал заключение Итэн.— Кроме того, я обеспечу детям хорошее будущее. Они будут воспитываться в большом городе, я введу их в высшее общество, они получат хорошее образование, они обретут благосостояние. Это, по-вашему, мало?
Микаэла ответила не сразу.
— Мистер Купер, я очень хорошо знаю, что благосостояние в первую очередь обретете вы сами через собственных детей,— заявила она.— И так же хорошо я знаю, что дети около вас лишатся того, что для них гораздо важнее денег и благополучия,— они лишатся любви.
Лицо Купера стало ледяным. Он угрожающе шагнул к доктору Майк.
— Как вы смеете утверждать, что дети не получат от меня любви?
Но Микаэлу не испугала угроза в голосе Купера.
— Смею, мистер Купер, и никогда не устану утверждать это.
Купер нагло ухмыльнулся.
— Так или иначе,— он вновь принял серьезную мину,— дети останутся со мной.
— Ну, это мы еще посмотрим. Закон на моей стороне, мистер Купер. И к счастью, око закона не дремлет и по отношению к вам!
Благодаря немедленным действиям Микаэле удалось добиться скорейшего рассмотрения вопроса в суде. Мэрвин Дэвидсон, окружной судья Колорадо, известил о своем прибытии с ближайшей почтовой каретой. У Микаэлы гора с плеч свалилась от такого его скорого согласия. Она была уверена, что теперь все происходящее примет корректные формы.
Купер со своей стороны не преминул подать на Микаэлу в суд за то, что она якобы отняла у него детей. Но этот чисто тактический ход не привел Микаэлу в смятение.
Джейк Сликер, как бургомистр, открыл судебное разбирательство, которое, как и все публичные собрания такого рода, состоялось в церкви, которая ради этого была переоборудована в зал суда. Публика собралась многочисленная. Весть о том, что Купер собирается увезти с собой Колин и Брайена, облетела город с быстротой молнии. И доктор Майк не сомневалась, что симпатии собравшихся на ее стороне.
— Говорить без разрешения, а также курить и ругаться запрещено. Если шум будет мешать ходу разбирательства, мистер Дэвидсон прикажет очистить помещение. Судебное слушание считаю открытым,— закончил свою вступительную речь цирюльник.
Судья Мэрвин Дэвидсон прежде всего аккуратно разложил на столе свои бумаги. Это был приземистый человек, уже перешагнувший рубеж шестидесятилетия. Из-под лысины, обрамленной венчиком редких седых волос, на собравшихся поглядывало добродушное лицо. Он осмотрел обе спорящие стороны процесса, сидевшие за двумя столами по бокам от прохода.
— Я открываю процесс Купер против Куин,— начал он разбирательство.— Если нет никаких изменений, стороны представляют себя в суде сами.— Он оторвал взгляд от своих бумаг и принял согласные кивки обвиняемой и обвиняющей сторон.
— Вначале для выяснения обстоятельств слово предоставляется доктору Куин.
Микаэла встала. Ей уже не в первый раз приходилось выступать в суде. И уверенность, что население Колорадо-Спрингс примет ее сторону, придавала ей сил.
— Ваша честь, мистер Купер подписал договор, в котором дал согласие на усыновление детей мистером Салли и мной. -Усыновление должно состояться после нашей свадьбы. Теперь мистер Купер намеревается нарушить это соглашение. Обвинение в лишении его детей, выдвинутое им против меня, становится беспредметным в связи с его подписью под этим договором, так как подпись подлинная.
— Спасибо, доктор Куин,— завершил судья выступление Микаэлы.— А теперь слово предоставляется мистеру Куперу.
Итэн Купер встал.
— Ваша честь, эта женщина требует от меня того, что безусловно покажется чудовищным каждому человеку, имеющему детей. При помощи красноречия, каким она, без сомнения, обладает, ей удалось добиться того, чтобы я против воли поставил свою подпись на этой сомнительной бумаге. Должен сказать, что я пожалел об этой подписи сразу же, как только поставил ее.
Доктор Майк негодующе вскочила с места.
— Но это неправда!
Дэвидсон взглянул на нее с суровым укором.
— Доктор Куин, слово здесь предоставляю я. Прошу вас, мистер Купер,— сказал он затем.
Купер вышел из-за своего стола.
— Ваша честь, на мой взгляд, здесь идет спор об одном очень простом биологическом факте: тот, кто произвел на свет ребенка, есть и всю жизнь остается его отцом. И факт отцовства нельзя устранить подписью. И в высшей степени удивительно, что именно врач не в силах понять такую простую вещь.— При этих его словах, как и рассчитывал Купер, в зале послышались смешки,— Доктор Куин ни в коем случае не имеет права предписывать отцу, как он должен поступить со своими детьми. Я благодарен ей за то, что она в свое время взяла моих детей под свою опеку, когда сам я не в состоянии был о них позаботиться. Но она глубоко заблуждается, полагая, что вследствие моего временного затруднения может завладеть моими правами. Кроме того, у меня есть основания сомневаться в воспитательских возможностях доктора Куин и в ее моральной компетенции.
По залу прокатилось беспокойство, кое-где поднялся шепот, и судья Дэвидсон несколько раз ударил по столу своим деревянным молотком.
— Тихо! Или я распоряжусь очистить помещение!
— Мистер Брей, не могли бы вы, например, подтвердить тот факт, что мой сын Брайен получил жизненно опасную травму, взобравшись на дерево и свалившись оттуда?— продолжал Купер, повернувшись к лавочнику.— Насколько мне известно, в это время мальчик находился под присмотром мистера Салли. Я полагаю, что в данном случае налицо пренебрежение своими обязанностями со стороны доктора Куин.
Лорен Брей, к которому обращался Купер, чувствовал себя, очевидно, не в своей тарелке.
— Все мальчики лазают на деревья, независимо от того, есть у них мама или нет,— попытался он отклонить этот аргумент.
Но Купер как ни в чем не бывало продолжал.
— А разве вы, миссис Дженнингс, не печатали в вашей газете объявление о помолвке между доктором Куин и его преподобием Джонсоном?
— Это было всего лишь недоразумение,— опровергла обвинение подруга Микаэлы.
— А несколько месяцев спустя она снова была помолвлена,— говорил Купер, не обращая внимания на ответ Дороти.— На сей раз с мистером Салли. И уж в любом случае это была уже не первая помолвка доктора Куин, поскольку прежде она уже была помолвлена с Дэвидом Левисом из Бостона. Я не хочу больше распутывать этот клубок, но он не соответствует моим представлениям о добропорядочной жизни.— При этих словах верхняя губа Купера презрительно скривилась, а по залу опять прокатилась волна шепота.— А тот факт, что мистер Салли с давнего времени регулярно ночует в доме доктора Куин, я предоставляю каждому из присутствующих здесь расценить в соответствии с его представлениями о морали.
Миссис Дженнингс поднялась со своего места.
— Этот человек просто подло извращает факты! Судья Дэвидсон бросил в ее сторону холодный взгляд.
— Я предупреждаю вас, мадам!
— Нельзя оставить без внимания и тот факт, что доктор Куин уже предпринимала однажды попытку усыновить детей. Тогда речь шла о целой группе сирот. Именно этот случай заставляет нас заподозрить, что доктор Куин печется вовсе не о судьбе того или иного индивидуума. Вполне возможно, она просто вынуждена компенсировать свою нереализованную потребность в материнстве, а может, так проявляется ее властолюбие.
Микаэла не сводила глаз с Купера. До сих пор она казалась внешне совершенно спокойной, хотя внутри у нее все кипело от гнева и возмущения. Последнее же обвинение вывело ее из себя, и она задрожала.
— Я думаю,— продолжал между тем Купер, не встречая никакого противодействия со стороны судьи,— этих немногих поводов к размышлению вполне достаточно для того, чтобы поставить под сомнение способность доктора Куин стать приемной матерью. Если бы у неё были собственные дети, никто не стал бы вмешиваться в ее воспитательные методы. Но что касается наших детей, их воспитание я предпочел бы взять на себя.
— Мистер Купер, благодарю вас за ваше выступление,— заключил судья речь обвинителя.— Мы прерываем наше заседание на четверть часа.
— Откуда ему известно все это?— спросила Микаэла, когда они прохаживались с Салли перед церковью туда и сюда. Она глубоко вдохнула, чтобы освежиться прохладным воздухом.
— Все последние дни он проводил в салуне и вызнал от людей все, что только можно,— ответил Салли.— Просто уму непостижимо, как он переворачивает все эти факты. Нам остается только один шанс,— размышлял он вслух,— Мы должны рассказать, что он тогда после благотворительного праздника похитил деньги, собранные на школу.
Взгляд доктора Майк застыл на дальней точке горного хребта, где уже лежал снег. Она невольно стала кутаться в свое пальто.
— Да, но у нас нет свидетелей. Его слово будет против нашего. Кроме того, мы же решили, что дети ничего не должны знать о том, что их отец— вор и что мы сами от его имени написали им прощальное письмо. И потом, я не хочу, чтобы дети узнали, что он забирает их только ради того, чтобы получить под них наследство.
— А если это наш единственный шанс получить детей?— возразил Салли.
Микаэла отрицательно покачала головой:
— Это не единственное средство. У нас и без него хватит аргументов, и достаточно сильных и объективных.
После перерыва Микаэла снова получила слово. Она еще даже не начала говорить, а ей уже показалось, что судья смотрит на нее куда менее доброжелательно, чем в первый раз. Это ничуть не удивило ее, ведь именно это и было целью лживых измышлений, которые Купер извлек на свет. Но сейчас она реабилитирует свое доброе имя!
— Мистер Купер,— начала она, попросив вызвать Купера для дачи свидетельских показаний.— Верно ли, что вы бросили на ферме вашу жену Шарлотту с тремя детьми, прихватив с собой все семейные сбережения?
Купер смерил ее презрительным взглядом.
— Я ушел тогда, чтобы найти для нашей семьи новые финансовые источники. Разумеется, мне требовались деньги на дорогу, без них я не смог бы даже выехать из Колорадо-Спрингс.
— Дали ли вы затем знать о себе и посылали ли хоть что-нибудь из заработанного вашей жене?
— Нет,— признался Купер.— Примерно через пять лет я обладал уже достаточным состоянием, чтобы вернуться к семье. Но тогда я узнал о смерти Шарлотты. И поехал в Колорадо-Спрингс, чтобы забрать детей к себе.
— Чего, однако, не сделали. Вы снова нежданно-негаданно уехали, бросив детей одних. Почему?— отрубила Микаэла.
— Моя фирма внезапно оказалась в трудном положении,— с готовностью разъяснил Итэн.— Мне пришлось выехать в Сан-Франциско, и я оставил детей на ваше попечение.
Микаэла почувствовала, как кровь ударила ей в лицо. Итэн был ловкий ритор, а главным образом хладнокровный лжец. Может быть, ей действительно стоило прислушаться к предложению Салли? Сейчас был самый подходящий для этого момент.
— Вы уверены, что все именно так, как вы говорите, мистер Купер? Не было ли другой причины для вашего внезапного отъезда?
Глаза Купера сузились до щелочек.
— Я не знаю, на что вы намекаете, доктор Куин. Разве вы можете представить доказательства того, что я совершил что-то предосудительное?
Микаэла глубоко вздохнула. Она и сама знала, что никогда не сможет доказать, что Купер тогда обокрал школьную кассу. Салли был единственным свидетелем, но его она не могла призвать в свидетели. Купер обвинил бы его в пристрастности, и судье пришлось бы принять его отвод.
— О чем вообще тут идет речь?— раздался вдруг юный голосок, так хорошо знакомый Микаэле. Колин поднялась со своего места. Лицо ее было залито слезами.— Почему никто не спросит меня и Брайена, чего мы хотим?— Она указала на Купера.— Этот человек нам не отец. Он никогда не заботился о нас. Мы принадлежим доктору Майк и Салли. Вот и вся наша семья!
Тут поднялся и Брайен. Он встал ногами на скамью, чтобы его было лучше видно.
— Да, это так,— подтвердил он заявление своей сестры.— Мы не хотим в Сан-Франциско! И мы не хотим, чтобы миссис Лилиан была нашей мамой.
— Тихо!— Дэвидсон ударил своим молотком по столу, чтобы призвать к порядку всех присутствующих, которые подняли шум. Он повернулся к Джейку Сликеру.— Выведите детей из зала. Они пока не имеют права голоса. Ну же!— приказал он.— В конце концов, бургомистр вы или нет! Исполняйте свой долг, иначе я привлеку вас к ответственности!
— Мы требуем, чтобы нас тоже спросили!— крикнул Брайен, когда Джейк силой выволакивал их из зала.
— Я не поеду в Сан-Франциско! Я останусь у доктора Майк,— еще раз послышался взволнованный голосок Колин, и затем в зале снова воцарилась тишина.
Во время этой сцены у Микаэлы был порыв броситься к детям и защитить их пусть даже ценой собственной жизни. Но как она должна была действовать в этот момент?
— Я попросила бы высокий суд принять во внимание следующее,— продолжила она, с трудом подавляя слезы жалости к детям и собственную боль.— Шарлотта Купер вручила мне детей на своем смертном одре. Таким образом, она приняла решение, которое полагала за благо для своих детей. Действительно, между детьми и мной нет кровного родства. Но нас связывает нечто другое: моменты, пережитые сообща, радости, страхи, страдания и счастье. И любовь, тем более сильная, что источник ее не в кровных узах, а только в наших сердцах.
Сдержанные аплодисменты, вызванные выступлением доктора Майк, судья прекратил стуком своего деревянного молотка.
— Суд удаляется на совещание.
Микаэла опустилась на свое место рядом с Салли. Она все еще боролась со слезами. Оставалось ждать совсем немного, когда судья огласит свой приговор.
Приговор, который решит судьбу ее детей и рассудит, быть ли счастливой или несчастной семье, все члены которой до сих пор были связаны узами любви.