Часть 1
ЕСЛИ К ДРУГОМУ УХОДИТ НЕВЕСТА…

I

Белов позвонил раз, другой — за дверью было тихо.
От нетерпения у него чуть подрагивали руки. «Да что они там — спят, что ли?» — растерянно подумал Саша и припечатал кнопку всей пятерней. Ему было отлично слышно, как за дверью, надрываясь, верещит звонок. А больше — ни шороха.
— Ле на! — крикнул во весь голос Белов и пару раз от души приложился к двери кулаком.
Еще раз прислушался — нет, в квартире Елисеевых была абсолютная тишина.
Саша чертыхнулся про себя и, с досадой шлепнув напоследок ладонью по шершавой стене, подхватил свои вещички и рванул вниз, домой.
Он открыл дверь своим ключом, тихо, стараясь не шуметь, вошел в квартиру. В большой комнате работал телевизор — шли новости. Не разуваясь, Белов шагнул вперед и замер на пороге. Мама сидела в кресле спиной к двери и смотрела репортаж о выводе войск из Афгана. Саша разглядел её отражение в выпуклом экране телевизора — напряженное, тревожное лицо, нахмуренные брови и незнакомые скорбные морщинки у рта… Мама…
— Ма, что ж ты замок то до сих пор не поменяла? — вполголоса спросил он. — Разве так можно, а?..
Мгновенно развернувшись, женщина радостно охнула и бросилась на шею к сыну.
— Саня! Санька, мой золотой! Санечка! Солнце мое!.. — приговаривала она, смеясь и плача, покрывая лицо сына бессчетными поцелуями, — Что ж ты не позвонил, Саня… Я же ничего не приготовила…
— Мам, мам, ну что ты… — растроганно и смущенно бормотал Саша. — Я же прямо с вокзала… грязный… Ма, ну дай хоть умыться то! Мам…
Когда Белов вышел из ванной — посвежевший, с мокрыми волосами и голый по пояс, мать уже вовсю хлопотала на кухне.
— Мам, а Елисеевы здесь, не знаешь? Татьяна Николаевна замерла, закусив губу, и сделала вид, что за шумом воды не расслышала сына. Саша появился на кухне и повторил свой вопрос:
— Я говорю, Елисеевы то где? А то я зашел — никто не открывает…
— Вот если б ты позвонил, я бы уже и пирожков разных напекла, и пельменей твоих любимых налепила… — Татьяна Николаевна, не поднимая головы, говорила о своем, снова оставив без ответа вопрос сына. — А сейчас будешь яичницу есть, как беспризорник какой нибудь!
— Мам, да я в армии гвозди переваривал, а ты…
— Так то — в армии, горе мое, а здесь — дом! — она с улыбкой повернулась к Саше и невольно залюбовалась им.
Служба на границе не прошла бесследно — сын сильно изменился. Исчезла мальчишеская худоба и нескладность, плечи развернулись, руки налились мужской силой. И весь он был такой складный, здоровый, крепкий и упругий — ну прямо как молоденький гриб боровичок!
— Господи, Саня, а это ещё что за новости? — мама коснулась наколки на левой стороне груди — эмблемы погранвойск. — Ну зачем, зачем это, а?!
— Ма а ам… — с укоризной протянул Саша. — Ты что? Это же память — два года как никак!..
И в этот момент с улицы послышался до озноба знакомый голос Космоса, усиленный мегафоном:
— Пожалуйста, внимание!.. — он дурачился, подражая своеобразным интонациям диктора на вокзале или в аэропорту. — Военнослужащий Александр Белов, просьба спуститься вниз, вас ожидают! Повторяю…
— Вот черти! — засмеялся Саша. — И откуда только узнали?!..
Он рывком распахнул окно и, навалившись голым животом на теплый подоконник, высунулся наружу.
Под окном стоял старый, потрепанный коричневый «Линкольн» с нарисованными на бортах яркими языками пламени. На его широком капоте с мегафоном в руках приплясывал Космос. Рядом с ним, задрав головы вверх, стояли Пчела и Фил.
— А а а а!!! — хором завопили все трое, увидев своего друга.
— Здорово, братья!!! — закричал Саша, широко раскинув руки в стороны, словно хотел обнять всех троих.
— Белый!!! Саня!!! Давай сюда!!! Дуй вниз, генерал!!! — неслось снизу.
— Ребята, да я с поезда только! — рассмеялся Саша.
— Не понял! — выкрикнул Пчела. — А привальная?! Ты что, оскорбить нас хочешь?.. Фил, скажи ему, — подтолкнул он соседа.
— Сань, какой поезд, ты че?! — махнул рукой Фил. — Мы ж тебя два года ждали!
— Спускайся скорей!
Улыбающийся Белов повернулся к матери.
— Мам, я пойду, ладно?
— Никуда не пойдешь! — нахмурилась она.
— Сейчас иду! — крикнул вниз Саша, пропустив мимо ушей слова матери. — Ловите меня!!!
— Сань, ну что это такое! Никуда твой Космос не денется! — Космоса она немного недолюбливала — этот шалопай вечно выдвигал какие то дурацкие идеи, большинство из которых заканчивались разными неприятностями.
— Мам, мам, ну чего ты? Я ж соскучился!.. — Белов торопливо чмокнул мать в щеку и побежал одеваться.
— Пока не поешь — из дома не выйдешь! — решительно заявила вслед Татьяна Николаевна. — Голодным я тебя никуда не отпущу! — она подхватила с плиты сковородку и засеменила за сыном. — На ка вот… Ну два кусочка хотя бы… Ну давай, котик…
Саше пришлось одновременно натягивать джинсы, глотать обжигающе горячие куски яичницы и оправдываться перед мамой за свое скоропалительное бегство из дома.
— Мам, не сердись, ладно?.. Ты ведь в армии не служила… Ам…
Татьяна Николаевна улыбнулась:
— Да уж как то не пришлось, это верно…
— Ну вот! Поэтому не совсем понимаешь, что такое мужское товарищество!.. Ам…
— Ой, ну конечно, куда уж мне!.. — с ехидцей согласилась мать, протягивая сыну очередной кусок.
— Ну все, мам, все, я побежал. Ты не волнуйся, хорошо?..
— Саня, помни — ты обещал!.. — строго напомнила она ему в спину.
— Ну что ты, мам! Так, пивка немножко — чисто символически!.. — ответил Саша уже с лестницы.
Быстрая дробь молодых ног по лестнице — и Татьяна Николаевна осталась одна, с полупустой сковородкой и вилкой в руках.
— Ох уж этот Космос… чтоб он пропал!.. — в сердцах пробормотала она и закрыла за сыном дверь.

III

Татьяна Николаевна отжала рубашку сына и, встряхнув, развернула её к свету. Пятна крови отстирались полностью, а вот иззелененные рукава и спина, до конца не отошли.
«Придется, наверное, кипятить, — вздохнув, подумала она. — Как бы не полиняла… Турецкая — бог её знает, что за краска…»
Новой рубашки, купленной всего месяц назад на рынке в Лужниках, было жаль. Но несоизмеримо больше и острее ей было жаль сына.
Он вернулся домой рано — испачканный, со свежими ссадинами на лице и мрачный, как туча. Мать сразу догадалась — узнал про Лену. То, что она хотела, но боялась рассказать сама, Саше, видимо, сообщили друзья. Наверное, и подрались то из за этой…
Развесив рубашку над ванной, Татьяна Николаевна на цыпочках подошла к комнате сына и осторожно открыла дверь.
Саша лежал на спине, глаза его были закрыты, а дыхание было ровным и размеренным.
«Спит, — решила мать. — Ну и слава богу. Ничего, все обойдется, образуется… Попереживает, конечно, но… Ничего…»
Неслышно ступая, она вышла из комнаты.
Едва за мамой затворилась дверь, Белов открыл глаза и уперся тяжелым, неподвижным взглядом в потолок.
Перед ним, улыбаясь, стояла Ленка — тоненькая, стройная, как балерина, и красивая — до озноба по коже. Такая, какой она была на его проводах в армию, и какой он помнил её все два года службы.
Он чувствовал вкус её губ, запах волос и слышал её подрагивающий от волнения голос: «Ты не думай, я дождусь тебя, Саша, обязательно дождусь! Я же люблю тебя!..» И снова — губы, мягкие, горячие и чуть солоноватые…
И вот эта самая Ленка — шлюха?! Нет, в это невозможно было поверить, это просто не укладывалось в голове!
Но не мог же Космос соврать?! Зачем это ему?.. Да и ребята — их тягостное молчание лучше всяких слов подтверждало правоту его чудовищных обвинений.
А может, пацаны что то напутали? Ведь Ленка то даже не живет здесь!.. Может, пустил кто то со зла грязный слушок, а они и поверили?.. Или что то узнали, да не разобрались как следует… Кос — он же балабол, трепач, ему лишь бы языком молоть…
Да?! А почему же тогда она перестала писать?! За двадцать девять недель — ни единой строчки! Это почему?!..
Белов подавил тягостный вздох и в который уже раз пожалел о своей несдержанности. Черт! Мало того, что друга обидел, ещё и ушел, ничего толком не разузнав! Лежи вот теперь, гадай!..
Далеко за полночь Саша забылся в тревожном сне, но стоило взойти солнцу, как он опять проснулся. Сон не помог — вчерашние мрачные мысли с новой силой овладели его головой. Он тихонько встал, вышел на балкон и, закурив, задумался, к кому из друзей обратиться за объяснениями.
Космос? Нет, после вчерашней стычки он может и послать подальше, а нарываться на новый конфликт совсем не хотелось — не до того. Фил? Уж Фил то наверняка зла не держал, вот только вряд ли расскажет все как есть… Пожалеет — промолчит, или соврет. Оставался один Пчела.
Белов вернулся в комнату и посмотрел на часы — рановато, конечно, но мучиться неизвестностью было уже невмоготу. Он быстро оделся и неслышно выскользнул из квартиры.
— Кто? — послышался из за двери сонный голос друга.
— Сержант Белов! — мрачно буркнул в ответ Саша.
Щелкнул замок, и в дверном проеме появился закутанный в простыню Пчела.
— Ты в курсе, который час? — недовольно спросил он.
— Пчел, выйди, поговорить надо, — мотнул головой Саша.
Хозяин оглянулся куда то назад, в глубь квартиры и, понизив голос, объяснил:
— Я с телкой…
— Одевайся! — отрезал Белов.
— Что, теперь меня бить будешь? — хмыкнул друг.
— Не пори ерунды, пойдем.
— Ладно, сейчас, — нехотя кивнул Пчела. — Подожди, штаны одену…
— Давай… — кивнул Саша и, развернувшись на каблуках, зашагал вниз по лестнице.
Пчела появился быстро, почти следом. Он неторопливо подошел к беседке и, сладко зевнув, спросил:
— И как ты в такую рань встаешь?.. — он потер заспанную физиономию и попросил: — Дай сигаретку…
Саша молча протянул ему пачку «Родопи».
— И куришь дрянь какую то… — затянувшись, проворчал Пчела.
— Рассказывай, — коротко бросил Саша. Друг вздохнул и пожал острыми плечами.
— Ну что рассказывать?.. Зря ты вчера на него накинулся. Уж лучше мы тебе расскажем, чем чужие, разве нет?.. — он поднял на Белова глаза, но тот ничего не ответил, только смотрел — мрачно и решительно.
Пчела не спеша затянулся и, чуть поморщившись, выпустил тугую струю табачного дыма.
— Короче, в Люберцы она переехала… Вот… Мы и не знали про неё ничего, — Пчела говорил вяло, с неохотой, словно через силу. — Ну, а у наших старших точка есть в центре, и тут из за неё спор возник. Мы разбираться приехали — все чин чинарем, на пяти машинах… Ну, обсудили все, потом глядим — а в кабаке Ленка Елисеева. С какими то четырьмя чертями за столиком сидит, вот… Космос подошел, что то ей сказал — она в краску… Потом уже справки навели: она вроде как этой… как ее… манекенщицей стала, ну и аля улю… Короче, — по рукам пошла…
Белов слушал его, низко опустив голову. И так же — исподлобья — спросил:
— Что за точка?
— Да ладно, Сань, брось ты, ну… — Пчела коснулся Сашиного плеча. — Западло из за бабы так переживать…
Саша, откинув его руку, тут же взвился:
— Пчел, вот только не учи отца… Где вы её видели, ну?
Друг взглянул в кипящие яростью глаза Белова, вздохнул и покачал головой.
— Ну, брат, как знаешь… — Пчела присел на корточки и, помогая себе прутиком на земле, принялся объяснять Белову, как добраться до той самой злосчастной точки…

V

Стычка у дискотеки не прошла бесследно. Люберецкие легко вычислили приметный «Линкольн», и уже на следующий день Космоса вызвали на разборку. Он укатил разговаривать со своими старшими — судя по всему, улаживать конфликт предстояло «на высшем уровне».
В беседке у пустыря Космоса поджидали друзья.
— Ну, где этот кент? — беспечно спросил Фил. лениво раскачиваясь на турнике.
— Теофило, тебе же сказано — он со старшаками говорит, — отмахнулся Пчела и повернулся к Саше. — Ребра то целы?
— Да вроде… Челюсть только болит. Я там ещё появлюсь, — мрачно пообещал он.
— Неизвестно еще, чем вчерашнее закончится… — задумчиво пробормотал Пчела.
Похоже, он один был всерьез озабочен сложившейся ситуацией.
— Я тебе говорю — с Ленкой я ещё не закончил! — твердо повторил Белов.
В нем клокотала обида, короткий разговор с Леной накануне ничего не прояснил, кроме, разумеется, того, что все сказанное Космосом и, Пчелой — правда. Значит, все кончено. Но с Ленкой все равно надо было разобраться до конца.
К беседке подкатил «Линкольн», друзья поднялись навстречу хмурому Космосу.
— Ты где пропадал, дядька? — беззаботно спросил его Фил.
Космос не ответил, прошел в беседку, пожал протянутые руки и со вздохом опустился на лавку. Какое то время он молчал, нервно жуя губы. Всем стало понятно — вести он привез неважные.
— Новость номер один, — наконец заговорил Космос. — Саня, твой кастет?
— Мой, — Белов взял протянутый ему кастет.
— Вчера ты разбил башку одному из основных на той земле. Зовут Муха…
Пчела и Фил понимающе переглянулись.
— Новость номер два, — продолжал Космос. — Два часа назад их люди встречались с нашими старшаками. Они хотят твою, Санька, голову. Срок — до послезавтра, до пятницы…
В беседке повисла тягостная тишина. Белов обвел взглядом друзей — это что, шутка?.. Космос, прищурившись, смотрел куда то в сторону, Фил низко опустил голову, Пчела озадаченно потирал лоб. Нет, что то на шутку не похоже…
Космос шумно вздохнул и продолжил:
— Отвечаю за это я. Не получат твою голову — отвинтят мою… — он растерянно посмотрел на Сашу и покачал головой. — Что делать — сам не знаю… Хоть убей… — его друг как то жалко, беспомощно улыбнулся и пожал плечами.
И только тогда Белов поверил его словам и понял, что влип в очень скверную историю. Времени было мало, надо было что то предпринимать. Он заварил эту кашу — ему её предстояло и расхлебывать. Саша достал сигарету, жадно затянулся и с шумом выдохнул дымом.
— Вот что, Космик, расскажи ка мне об этих ребятах поподробнее, — спокойно и рассудительно попросил он…

VII

Дома Белов не находил себе места. Нервно курил на балконе, кругами ходил по квартире, хватался то за книжку, то за альбом с фотографиями, но на месте ему не сиделось, и он снова отправлялся курить.
Да, совсем не таким представлялось ему возвращение в Москву… То есть, он догадывался, разумеется, что жизнь на гражданке не будет такой простой и ясной, как в армии, но чтоб настолько! Навалилось все сразу — и Ленкина измена, и эта история с Мухой…
Впрочем, теперь то с Мухой все было более или менее понятно. Главное — удалось договориться о честном, один на один, бое. Один на один Саша не боялся никого. Он верил в себя, в свои силы, да и соперник его на Майка Тайсона никак не тянул. Так что предстоящий бой с Мухой его не слишком беспокоил.
А вот Ленка… То, что произошло с нею, никак не укладывалось в его голове. Он снова и снова вспоминал ту, прежнюю Лену. Как, волнуясь, читала она Есенина на школьном вечере, как смеялась, запрокидывая вверх голову, как трогательно смущалась и краснела от его намеков и скабрезных шуточек. И конечно он вспоминал их первую близость, и то, как, дрожа от робости и стыда, расстегивала она пуговицы на платье.
Все долгих два года в армии Саша был уверен в ней, как в себе. Думал: вот вернется домой — Ленку в охапку, и сразу в ЗАГС. И на тебе!
Что же заставило тихую, мечтательную девушку превратиться в бесстыдную шлюху, в бандитскую подстилку?! И вообще, что происходит в этой жизни?! Почему Космос — профессорский сын, безобидный, в сущности, разгильдяй и обалдуй — связался с криминалом?
Ну Пчела — ладно, тот ещё в школе подфарцовывал разной мелочевкой, водил знакомства с какими то скользкими людишками… Но Космос?!! Самое страшное преступление, на которое он был способен раньше, — это стащить из библиотеки понравившуюся книжку.
А теперь он таскает за поясом «тэтэшник» и как ни в чем не бывало палит из него в самом центре города! Что же, черт возьми, здесь происходит?!! Почему все разом перевернулось и встало с ног на голову?! Неужели два года и в самом деле такой большой срок?..
Из тяжелых раздумий Белова вывел голос матери:
— Саня, иди ужинать!
Он зашел на кухню, встал в дверях и вдруг предложил:
— Мам, давай собаку купим.
— Зачем нам собака? — улыбнулась она. — Стиральную машину сторожить?
— Ну… чтоб дружить, — пожал плечами Саша. — Знаешь, у меня в армии второй пес был классный, Полем звали, — так он разговаривать умел, представляешь, мам?
— Да что ты! — удивилась Татьяна Николаевна, накрывая на стол. — А с первым то что случилось?
— Он… чумкой заболел и умер, — соврал Белов. Ну не рассказывать же маме о том, что Дика в камышах на берегу Пянджа прирезал нарушитель.
— Вот видишь… А не дай бог и этот заболеет да умрет — горе то какое!
— Ну так ухаживать надо: прививки там, то, се… — он задумчиво смотрел в окно. — А потом, знаешь, мам, какой у собаки самый главный плюс, который больше всех остальных минусов?
— Какой?
Саша опустил голову.
— Собака не будет тебе в любви клясться, а потом по чужим койкам прыгать!..
Он с досадой припечатал ладонью по стене, резко развернулся и ушел к себе, бросив через плечо:
— Я не буду есть, мам…
Дверь в комнату сына плотно закрылась. Татьяна Николаевна медленно опустилась на стул.
— Ох, горе ты мое, господи… — тихо вздохнула она.
Сердце её было не на месте. Мать видела, как мучается сын, но помочь ему ничем не могла. От этого было ещё тяжелее.
Татьяна Николаевна ещё долго сидела на кухне. Со стола она не убирала — надеялась на то, что Саша все таки выйдет поужинать. Но в комнате сына стояла полнейшая тишина, и тогда мама осторожно заглянула к нему. На сей раз уставший от переживаний и нервотрепки Саша действительно спал.
Вдруг зазвенел телефон. Сняв трубку, Татьяна Николаевна закрылась на кухне. Это была сестра, Катя, и интересовалась она племянником.
— Нет, Кать, знаешь, совсем не изменился, — вполголоса рассказывала Татьяна Николаевна. — Ну, физически, конечно, возмужал, окреп, а рот откроет — все тот же ребенок. Представляешь, собаку завести хочет… Ага… Ага… Ой, не говори, Кать! У него же барышня что натворила… Да… А откуда ты знаешь? Ах, ну да, я же тебе уже говорила. Так вот: как узнал — ходит зеленый, подрался где то… Я бога молю, чтобы только не влез куда из за этой… не знаю даже, как её и назвать… Нет, ну жизнь есть жизнь — это понятно, но мой то Санечка чем виноват?..
Закончив разговор, Татьяна Николаевна задумалась:
«А может, и вправду собаку завести? Пуделя. Или болоночку… Будет со щенком возиться — отвлечется…»
Утром Саша ходил мрачный. Мать с расспросами не лезла, наоборот — старалась больше говорить сама. А потом позвонил Космос, и сын стал куда то собираться.
— Ты куда это? — встревожилась мама.
— В библиотеку, — буркнул в сторону Саша.
— Ну прямо не сын, а Ульянов Ленин! — улыбнулась Татьяна Николаевна, поправляя ему воротник. — Я, кстати, тебе справку в ЖЭКе взяла. Ты, правда, на вечерний решил?
— Так на дневной то я уже опоздал. А потом, мы же с тобой не кооператоры — надо как то зарабатывать… Ладно, мам, я пошел!
— Только не задерживайся, — попросила мать.
— Хорошо, я постараюсь, — кивнул Саша и уже в дверях добавил: — Если получится…

IX

После встречи с Сашей Лена Елисеева весь следующий день была сама не своя — ей ни на минуту не давала покоя его вчерашняя драка с Мухой. Она слишком хорошо знала характер того и другого, поэтому была абсолютно убеждена — этой стычкой дело не закончится!
Лене было тревожно за обоих, но больше, конечно, за Сашу. Муха был опытным бойцом и считался среди своих почти непобедимым. Ей доводилось видеть его в деле — зрелище, что и говорить, было эффектным. Устоять против такого мастера Саше было, безусловно, очень и очень непросто.
Но куда сильнее её беспокоило другое. Короткий разговор с Сашей нельзя было считать законченным — это ясно. Никакая драка Белова не остановит, а это означало, что ей ещё предстоит встреча с ним. И будет тяжелый и горький разговор — от этого не никак не уйти, и он, конечно, опять потребует объяснений всему, что она натворила.
А что она могла ему сказать?! И, главное, — как? Как найти слова, чтобы упрямый и «правильный» Белов понял, наконец, что жизнь сильнее человека, и очень часто она отправляет людей совсем не по той дорожке, по которой им хотелось бы идти…
В институт Лена не поступила, пришлось пойти работать — приемщицей в прачечную. За копеечную зарплату она целыми днями таскала туда сюда чужое грязное белье. Отец беспробудно пил, мама болела, денег не хватало даже на то, чтобы сносно питаться! А ведь ей было только восемнадцать, и вокруг было столько соблазнов!
Через год умер отец, и они с мамой сменяли квартиру, переехав из престижного Юго Запада в богом забытые Люберцы. Это была её, Ленкина идея — на доплату от обмена можно было и приодеться, и какое то время просто нормально пожить, не считая каждую копейку.
С работой на новом месте оказалось труднее. Помыкавшись по разным местам, Лена, наконец, устроилась гладильщицей в кооперативное ателье. Там то на неё и положил глаз хозяин. Не проходило дня, чтобы этот похотливый толстяк не оказал ей какого нибудь весьма своеобразного знака внимания. То щипал за щеку, то похлопывал пониже спины, а то и прижимал к стенке в укромном уголке. Лена все это терпела.
Но потом, посчитав, видимо, что этап «ухаживаний» закончен, хозяин пригласил её в кабинет и открытым текстом предложил:
— Хочешь, переведу тебя на прием заказов? Чистая работа и зарплата вдвое больше, а? Но, милая моя, тогда уж и ты будь добра… — и он, сально улыбаясь, кивнул на кожаный диван.
Да, можно было, конечно, гордо развернуться и уйти — назад, к раскаленным утюгам и клубам пара, но… Лена, опустив голову, попросила время на раздумье.
— Думай, лапочка! Думай хоть… до конца дня! — великодушно разрешил босс. — Только знай: глупой и упрямой работнице я не доверю даже утюга!
Все оставшиеся три часа Лена барахталась в трясине обывательской мудрости. «Жизнь только одна», «так и сдохну в нищете», «молодость проходит», «все равно никто ничего не узнает», «да что от меня — убудет?!» — эти и подобные им мысли оказались сильнее и стыда, и чести, и верности слову.
Вечером Лена уехала из ателье вместе с хозяином на его машине, а наутро уже сидела на приеме заказов.
А вскоре миловидную приемщицу заметил приятель босса — художник модельер из Москвы. В отличие от своего друга, он был хорош собой, элегантен и обходителен. К тому же предложил Лене заняться модельным бизнесом и пообещал ей на этом поприще свою всемерную помощь! Обманул, гад, конечно…
Но это уже было не важно — денег, что давал ей модельер, не избалованной достатком Лене вполне хватало.
Потом был какой то торгаш, за ним — валютный спекулянт, хозяин чебуречной… Лена в полной мере поняла правильность пословицы «коготок увяз — всей птичке пропасть».
Именно тогда она перестала писать Саше. Просто стало ясно — то, что с ней произошло, уже невозможно ни утаить, ни простить! Да и не нуждалась она ни в чьем прощении, в конце концов, она сама выбрала себе такую жизнь! И эта жизнь была куда интереснее, ярче и веселей, чем нищенское прозябание в прачечной!
А Саша… Ну какое будущее могло у неё быть с Беловым? Что мог предложить ей этот вчерашний солдатик, кроме своих армейских значков? Нет, убеждала себя Лена, ей совершенно не о чем и незачем жалеть!
И все же настроение у неё было испорчено бесповоротно. В тот день она даже не пошла на дискотеку и весь вечер провела у телевизора.
А на следующий день Лене на улице повстречалась подружка — та самая, что была свидетельницей драки Саши с Мухой.
— Елисеева, ты обалдеешь! — кинулась она к Лене. — Держись за меня, а то упадешь!.. Мухин и твой бывший сегодня дерутся!!!
— Где?.. — остановилась Лена.
— А я знаю, что ли?! — пожала плечами подружка. — Да какая разница?! Ты прикинь — ребята из за тебя глотки друг другу грызут!.. Прелесть какая, мама родная! Мне бы так!..
Лена развернулась и быстро, быстро зашагала прочь.
— Ты чего, Елисеева, не рада что ли?.. — растерянно протянула ей вслед подружка.
Какая, к черту радость! Вчерашние страхи тут же вернулись и с новой силой навалились на Лену. Надо было срочно связ0ться с Сашей и отговорить его! Отговорить во что бы то ни стало — ведь разъяренный Муха запросто мог сделать его инвалидом, а то и…
Добежав до ближайшего автомата, Лена набрала номер квартиры Беловых. Но трубку взяла Татьяна Николаевна, а ей Лена ничего сказать не решилась. Помолчав немного (может, она догадается передать трубку сыну?), девушка нажала на рычаг отбоя.
Поздно. Наверное, уже поздно!..
Ей оставалось только одно — ждать Сашу вечером возле дома.

XI

Уже начало темнеть, когда «Линкольн» неторопливо подкатил к беседке. Разом распахнулись все двери, и из машины высыпали радостно галдящие друзья. Белов, несмотря на заплывший глаз и разбитую бровь, выглядел именинником.
— Слышь, Сань, он тебя цепурой душит, а я чувствую — седею, блин! — балагурил Космос. — Глянь ка — может, в натуре седина появилась?..
— А я стою и думаю: так, гроб — тыща, оркестр — ещё пятьсот… — подхватил Пчела.
Все грянули беззаботным хохотом, а Фил дружески шлепнул Пчелу по затылку.
— Ну ты, бухгалтер…
Пчела отмахнулся, они принялись возиться, а Космос тем временем открыл багажник и вытащил из бездонного чрева «Линкольна» увесистый, весело позвякивающий баул.
— Ну что, Сань, — пивка для рывка, а?.. Белов не ответил.
— А то, может… — Космос повернулся к другу и осекся.
Сашино лицо окаменело, от радостной улыбки не осталось и следа. Он, как завороженный, смотрел в одну точку. Космос обернулся в ту же сторону и от досады чуть не выматерился.
У входа в беседку стояла невесть откуда появившаяся… Ленка Елисеева! Она так же неотрывно смотрела на Сашу. Просто стояла и смотрела — виновато и испуганно.
— Я не понял, а ты что здесь делаешь? — Космос решительно направился к девушке. — Ты то что здесь делаешь, я спрашиваю?! Ну ка давай, давай отсюда!..
Лена не двигалась с места, она даже не взглянула на говорившего. Он подошел к ней вплотную и зло повторил:
— Что, неясно сказано?! Иди отсюда!..
— Космос, остынь! — окликнул его Саша. Друг обернулся и недоуменно дожал плечами:
— Нет, Сань, я что то тебя не пойму! Может, ты ещё и женишься на ней?..
Белов молчал, и недовольный Космос, ещё раз демонстративно пожав плечами, отошел в сторонку — к настороженно притихшим Пчеле и Филу.
— Пойдем, — коротко бросил, наконец, Саша девушке и, не оборачиваясь, зашагал к рощице по соседству.
Лена догнала его уже среди деревьев. Поравнявшись с ним, она тихо спросила:
— Саш, это Муха, да? — Лена попыталась коснуться его разбитой брови.
— Цокотуха… — отвернув от её руки голову, мрачно буркнул Белов.
— Саш… — Что?
— Саш, понимаешь, два года — это, правда, слишком долго… — срывающимся от неловкости голосом бормотала Лена. — Я не виновата…
— Да? А кто виноват? Папа Римский?.. Кто?.. — Белов развернулся к девушке и заглянул ей в лицо. — Скажи — может, я пойму…
Она стояла перед ним, опустив глаза, потерянная и жалкая, и молчала. Сегодня на её лице не было ни грамма косметики, гладкие волосы были собраны в простой хвостик. Именно такой, а вовсе не размалеванной фифой, вспоминал её Саша в армии. И именно такой, прежней Лене Белову вдруг захотелось объяснить — какую боль она ему причинила.
— Ну загуляла — да черт с тобой! Но ты напиши, поставь в известность! — то и дело пожимая плечами, с болью в голосе продолжил он. — Я как дурак… как лох вообще… Через всю страну, на крыльях… Спать не могу, есть не могу… Приеду — женюсь, думаю…
— Саш, — Лена вдруг остановила его, положив ему на плечо руку. — А хочешь — трахни меня!
— Что о о о? — выдохнул ошеломленный Белов.
— То! — поняв, что сморозила что то не то, истерично выкрикнула она. — То! Правильный ты наш! Ну надо же — честно служил, а девушка изменила! Ну так трахни меня! Вот она я — здесь! Ну! Ты же этого хочешь!..
Саша прищурился и, еле сдерживаясь, ледяным тоном отчеканил:
— Ты из под Мухи давно?
— Ой, Саш, я сама не знаю, что несу! — Лена замотала головой от отчаянья и, схватив Белова за рукав, жалобно зачастила. — Ну прости меня, Сашенька! Миленький, родной, прости, прости!!! Вот видишь? — она протянула ему на ладони простенькое колечко, которое ей подарил когда то Саша. — Я же люблю тебя, ну прости, прости пожалуйста!..
— Бог простит, — покачал головой Белов и тут его прорвало: он схватил колечко и, зашвырнув его в кусты, яростно закричал: — Все! Не попадайся мне больше! Все!!!
Развернувшись, он бросился прочь — не выбирая дороги, наобум, напролом через кусты…
— Саша!! Саша!!. — кричала ему вслед Лена, размазывая по лицу слезы вины и отчаянья.
Белов остановился только тогда, когда эти крики затихли. Он обхватил руками голову и опустился на землю. Его буквально трясло от злости, обиды и отвращения. В ушах эхом звучали слова Лены: «А хочешь — трахни меня!» С каким обыденным бесстыдством она предложила это? Как у неё только язык повернулся? Как она могла?!
И тут он, наконец, понял — могла. Могла, потому что никогда не была той, какой он себе её представлял! Она просто была другой — настоящая Лена Елисеева. Та Лена, которую он любил, никогда, ни при каких обстоятельствах не стала бы шлюхой. Эта — стала.
Та, наверное, скорее откусила бы себе язык, но не произнесла бы этих мерзких слов. Эта произнесла их легко и просто, словно предложила ему не себя, а, скажем, сигарету…
Мучительно, с болью и разочарованием Саша осознавал, что его любовь оказалась всего лишь иллюзией. Просто он был слишком наивен. Да, наивен, доверчив и глуп. Что ж, теперь он будет умнее. Как говорится — спасибо за науку!
Итак, отныне у него нет девушки. Зато у него есть друзья, настоящие друзья, и сейчас они его ждут.
Белов глубоко вздохнул и встал — надо идти. Вдруг он почувствовал озноб. Подтянув молнию куртки к самому подбородку, Саша поднял голову.
Над парком вовсю гулял холодный ветер, он рвал с веток желтеющую листву, скручивал из неё вихревые жгуты и гонял их меж стволов деревьев. Все, лето кончилось.
«Осень, — подумал Белов. — Вот уже и осень…»

Часть 2
БОИ БЕЗ ПРАВИЛ

XIV

— Ну что, ма? — спросил Саша, усаживаясь завтракать.
Этот вопрос он задавал матери по нескольку раз в день всю последнюю неделю — с тех самых пор, как нашел, наконец, собачника, продававшего щенка мастифа.
На щенка вообще то Татьяна Николаевна согласилась почти сразу, но когда она узнала, сколько просят именно за эту собачонку, с ней едва не сделалось дурно. Саше пришлось начинать уговоры заново.
Конечно, можно было поступить проще — взять деньги у Коса или Пчелы. Но делать этого ему отчего то не хотелось. И вовсе не потому, что Белов так уж осуждал их способы добычи денег, нет. Но вот — не хотелось…
Каждый день он звонил продавцу и просил ещё денек отсрочки, и каждый день по сто раз задавал матери один и тот же вопрос:
— Ну что, мам?..
Сегодня был решающий день — больше собачник ждать не хотел, — и Белов утроил усилия. В успехе он не сомневался, видел, что мама уже сопротивляется, скорее, по инерции, поэтому заранее договорился и с продавцом, и с Космосом — чтобы привез его со щенком домой.
Время поджимало, надо было ещё успеть к сроку добраться до загородного дома собачника, и Саша украдкой поглядывал на часы.
— Нет, я тебя не понимаю, Саш. Тебе о невесте пора думать, а ты все… — ворчала Татьяна Николаевна, возясь у плиты.
— Так я думаю, мам! Вот веришь — каждое утро встаю и начинаю думать!
— Вот и думай! — Она поставила перед сыном тарелку и пожала плечами. — И потом, ну почему так дорого? За эти деньги корову купить можно.
— Ну мам, я же говорил — это древнейшая порода, с такими ещё кельты на колесницах сражались!
— Какие ещё кельты? Она хоть пушистая? — с надеждой спросила Татьяна Николаевна.
Саша помотал головой и, дожевывая обжигающе горячую сосиску, невнятно ответил:
— Гладкошерстная…
— Это что, как такса что ли?.. — разочарованно протянула мама.
Нет, похоже, собака за такую несусветную цену в принципе не могла вызвать у неё ни малейшей симпатии.
— Примерно! — засмеялся он и поднял руку над полом. — Только она в холке сантиметров семьдесят — вот такая примерно — и весит как… ну почти как я!
Татьяна Николаевна с ужасом представила себе такое чудовище в их квартире и предприняла последнюю попытку отговорить сына.
— Нет, Саш, лучше мы эти деньги на взятку в институт потратим! Будешь у нас студентом, вулканы изучать…
Сын взял её за руки и заглянул в глаза:
— Ну мам… Мамуся… Мамырлих…
— Какой ещё «мамырлих»? — засмеялась Татьяна Васильевна.
— Мам, взаймы, а?.. Я через месяц отдам!
— Ну вот еще! — она шутливо шлепнула сына по затылку. — Выдумал тоже — в семье деньги занимать! Мы что, чужие? Ладно, горе ты мое, когда нужно то?..
— Сегодня, мам! Прямо сейчас! — вскочил со стула Саша.
— Ну ка, сядь и доешь, — нахмурилась мать и вздохнула: — Сейчас принесу…

XV

Слухи о том, что какой то парнишка разделал как бог черепаху самого Муху, всплывали в разных концах Москвы. О самом герое никто из братвы ничего толком не знал, но о том, что он корешок Пчелы и Космоса, было известно многим.
К ним нередко обращались за подробностями — кто он, да откуда, да с кем работает, — вот и сегодня у Космоса опять спросили про Белова.
Сегодня они с Пчелой объезжали точки, собирая деньги, которые их люди натрясли с торгашей за неделю. Небольшой рыночек у метро был последним пунктом их маршрута. Пчела принял плотный сверток и залез в «Линкольн» — пересчитывать «капусту», а Космос неторопливо покуривал с пацанами.
— Говорят, у вас какой то крутой появился? Муху отбуцкал… — спросил его качок в адидасовском костюме. — Что, начнете теперь порядки наводить?
— А что их наводить? — хмыкнул Космос. — У нас и так порядок. Это у вас там чехи волну гонят! Только и слышно — того подрезали, другого перерезали…
— Да наверху мудрят, все разговоры с ними трут.. — отмахнулся его собеседник. — Чую, закончится вся эта байда капитальным разбором, вот и все дела! Ты мне лучше вот что скажи — этот пацан ваш… Как там его?..
— Саня Белый.
— Во, Саня Белый! Он как, вообще, — расти то думает? Может, встретится с ним, потолковать, а?
— Бесполезняк, — нахмурился Космос. — Я и сам хотел его к нашим делам подтянуть — по нулям! Он вообще пацан упертый, у него своя жизнь…
— Смотри, Космос, только Муха это дело так не оставит, — покачал головой парень. — Это — к гадалке не ходи!..
— Ничего, — грозно набычился Космос. — Кто с пером к нам придет — от ствола и скопытится!
Тут коротко и резко просигналил «Линкольн», и Пчела из машины кивнул — все, мол, нормально, можно ехать. Парень в «Адидасе» протянул руку.
— Ладно, посмотрим, как оно пойдет. Давай, Космос, береги себя и своих друзей! И удачи тебе в нашем нелегком деле…
— Бывай, — Космос пожал протянутую руку.
Машина медленно выбралась с рынка и вырулила на улицу. Космос, ведя «Линкольн», то и дело неодобрительно косился на друга. Слов нет, Пчела, конечно, классный пацан, но то, с каким трепетом он относился к деньгам, Космоса ужасно раздражало.
Он посматривал, как Пчела тщательно разглаживал, перебирал и складывал мятые, засаленные червонцы и четвертные, и едва сдерживался, чтоб не высказаться по этому поводу.
— Видал?! — радостный Пчела встряхнул толстенной пачкой перед самым носом друга. — Эх, вот если б это все — нам! Да, Космосила?
— Может, когда нибудь и ты будешь общак держать, — лениво предположил он.
— А что?!. — хохотнул друг, засовывая деньги в сумку на поясе. — Легко!
Космос скривил в усмешке губы:
— Пчела — Великий и Ужасный!..
— Ладно тебе… Куда сейчас?
— Сейчас бабки сдадим — и за Белым, — взглянув на часы, ответил Космос.
— А где он?
— За городом где то, по Каширке — адрес там, на пачке, — он кивнул на лежащую на «торпеде» пачку «Мальборо». — Он сегодня мастифа покупает.
— Кого?..
— Собаку.
— Вот чудила! — засмеявшись, покрутил головой Пчела. — И сдалась ему эта псина!.. Он бы ещё слона купил! Самому жрать нечего, а он — мастифа!.. За Филом то заскочим?
— Нет, у него сегодня какой то медосмотр… Космос врубил свою любимую Си Си Кэтч и, как обычно, настроение у него быстро улучшилось. Не прошло и пяти минут, как он, уже беспечно посмеиваясь, рассказывал Пчеле о каком то недавнем инциденте.
— Ну, я ему тут же — а ты с кем работаешь? Этот черт мне в наглянку — с Парамоном. Ты понял, Пчел?! Какой на хрен Парамон?! Я с ним только вчера говорил — он вообще не в курсах.
— Вот пес! А ты что?
— А что я? — самодовольно усмехнулся Космос. — В моську ему, и все дела. Я ж пацан решительный — ты знаешь!
«Линкольн», плавно качнувшись, остановился на светофоре, справа от них, противно заскрипев тормозами, встала серая «девятка». Пчела повернулся на звук и присвистнул:
— Оп паньки…
В соседней тачке сидели люберецкие, и среди них — Муха. Пчела толкнул локтем друга. Космос взглянул направо и озадаченно пробормотал:
— Встреча на Эльбе, блин…
— Картина Репина «Не ждали»… — поддакнул Пчела.
Люберецкие, разумеется, узнали приметную машину. Пассажиры «девятки» — а их было трое — тоже молчаливо и угрюмо рассматривали соседей. На обеих машинах почти синхронно поползли вниз боковые стекла. Запахло жареным.
И в этот момент загорелся зеленый глазок светофора. «Линкольн» рванул вперед, сразу же подрезая «девятку». Нахально ухмыляющийся Пчела тотчас высунул в окошко недвусмысленно согнутую в локте руку: — На!!!
— Йо хо о о оП. — завопил Космос.
В «девятке» в первый момент оторопели. И тут же Муха яростно взревел:
— Суки! Вот суки!!. Ну ни хрена себе!! Что вообще происходит то?! Фома, газуй!!!
Сидящий за рулем флегматичного вида бугай послушно вдавил педаль газа в пол. «Девятка» с натужным ревом устремилась в погоню. Но уже через пару секунд стало ясно — бесполезно! «Линкольн» без видимых усилий уходил все дальше и дальше, издевательски виляя из стороны в сторону.
— Газуй, тебе говорят! — орал Муха на водителя. — Ну!!!
Тот безнадежно покачал головой:
— Нет, не догнать. У них же движок литра три, не меньше…
К Мухе сзади наклонился третий и озабоченно пробасил:
— Вконец оборзели. Я думаю — мочить их пора!
Взбешенный Муха закинул руку за спину и схватил советчика за шею.
— Думаешь?!! — разъяренно прошипел он. — Ты думаешь? Твое дело ногами махать, а не думать, ясно?! А думать за тебя другие будут!!
Муха оттолкнул опешившего приятеля назад и, с тяжелым сопением уставился на дорогу перед собой. На его скулах перекатывались желваки.
— Так, значит. Эти мухоморы пусть пока плавают, а с Беловым я сам разберусь, — наконец мрачно изрек он. — Всем передайте, чтоб его не трогали…

XVII

Дело у собачника было поставлено по хозяйски, на широкую ногу. Небольшой двор весь был заставлен клетками, в некоторых из них сидели собаки — причем не только мастифы. Белов успел заметить и пару доберманов, и одинокого грустного ньюфаундленда.
Сам хозяин — плотный краснолицый мужчина лет пятидесяти — тоже производил впечатление человека основательного и солидного. Он встретил покупателя у калитки, сдержанно поприветствовал и пригласил его в дом, щенок был там.
— Знаете, я так давно об этом мечтал, — Саша был заметно взволнован. — Это просто праздник…
— Да это для тебя праздник, а для меня как… со слезами на глазах, — проворчал собачник. — Как дите ведь родное отдаешь в чужие руки… Ну, вот он.
В комнате на табуретке сидел щенок — невероятно милый и забавный. По бокам его сморщенной курносой мордочки висели огромные, как лопухи, уши.
— Ай, красавец!.. — восхищенно пробормотал Саша.
— Красавец, — согласился хозяин.
Белов присел на корточки перед щенком и обхватил ладонями его симпатичную морду.
— Ах ты мой хороший, родной… Бойцовский… — радостный Саша трепал его за уши, гладил, и даже прижался щекой к его теплой шерстке. — Дай, Джим, на счастье лапу мне…
— Квартира то у тебя есть? — вдруг спросил собачник.
— Двухкомнатная, — кивнул Саша.
— Двухкомнатная? — с сомнением покачал головой хозяин. — Н да… Это, конечно, хоромы…
— Да вы не беспокойтесь, я в принципе знаю, что значит такую скотину в доме содержать. Мне мастифы просто очень нравятся — это моя собака, понимаете?..
— Ладно, — вздохнул мужчина. — Я поначалу к тебе заходить буду. Помогать, там… Как кормить, чем…
— Хорошо, я понял.
— А насчет цены… Ты помнишь, да?
— Ну да, как договорились — в рассрочку… Тысячу я сейчас отдам, а потом все остальное донесу…
— Да, конечно, только вот рассрочка мне эта… — снова засомневался собачник.
— Ну мы же уже договорились, да? — Саша заметил, как мнется хозяин, и испугался, что тот может передумать.
— Угу… Мне, понимаешь, главное — чтобы щенок в хорошие руки попал… Ладно, все! Я вижу, ты на него запал!
— Еще бы! — с облегчением засмеялся Белов.
— Погоди погоди… — хозяин глянул в окошко и друг засуетился. — Там, кажется, подъехал кто то.
— Так мы договорились? — опять встревожился Саша.
— Да погоди ты! — с досадой отмахнулся собачник и быстро вышел из комнаты.
Спустя пару минут он вернулся в сопровождении какого то длинноволосого мужчины спортивного вида.
— Вовремя, ну надо же как вовремя!.. — суетливо приговаривал собачник. — А то у меня тут тоже покупатель… Вот она какая! — показал он на щенка новому гостю.
Тот протянул руку Белову:
— Александр.
— Саша, — представился тот.
Александр наклонился к щенку и принялся осматривать его со всех сторон. Все это Саше совсем не нравилось.
— Ну что, тогда я деньги отдаю, да? — Белов протянул хозяину свернутые купюры.
— Да обожди ты… — отвел его руку собачник и шагнул к Александру. — А уши заметьте, а? Настоящие. Да вообще все — окрас, шерстка на животе, видите? Порода.
Белов видел: щенок уплывает прямо из под носа.
— Нет, понимаете, я хотел бы собаку прямо сейчас забрать, — он снова протянул деньги.
— Обожди, говорю!.. Вот, парень тоже ищет мастифа… — объяснил он ситуацию длинноволосому.
— Подождите, ребята, здесь какое то недоразумение, — доброжелательно улыбнулся Александр. — Давайте ка присядем и разберемся. Не против?
— Так мы же договорились уже, правильно? Как же так? — недоумевал Белов.
— Ну что значит — «договорились»? — пожал плечами хозяин. — Вон человеку пес для дела нужен!
— А зачем тебе мастиф то? — спокойно спросил Александр.
— Не знаю, не решил еще… Да мало ли… — не сразу нашелся как ответить Саша.
— Ну запало ему! Вот хочу мастифа — и все тут! — ответил за него собачник.
— Ничего подобного! — сердито зыркнул на него Белов. — Я просто про кельтов много читал. Они настоящими бойцами были и собак, опять же, любили… У них на вооружении были как раз бордосские доги и вот… мастифы.
— А ты знаешь, сколько с ним головной боли и забот?
— Ну конечно, представляю… Я же в погранвойсках служил, у меня там была собака — овчар, так что я понимаю…
— Я молодому человеку сразу сказал: для меня ведь не деньги главное, главное — чтобы щенок в хорошие руки попал! — встрял в разговор собачник. — Поэтому я, когда его увидел, и цену сбавил и на рассрочку согласился… На самом то деле такой пес полторы тонны стоит. Вы меня понимаете?
— Погоди, мы же договорились, ты что?! — Белов начал терять терпение.
— Ну ты же видишь — человек пришел! — хозяин тоже повысил голос.
— Так человек после меня пришел!
— Слушай, ну ты же не в очереди!
— Это нечестно!
Перепалку остановил Александр.
— Погоди, не кипятись. Ты в этой ситуации абсолютно прав, — обратился он к Белову. — Только я не знаю, почему хозяин не предупредил тебя, что я сегодня подъеду. Вот что, у меня деловое предложение — пусть собака сама себе хозяина выберет! Ты не против?..
— О! Действительно! — поддержал хозяин. — Давайте по закону! К кому подойдет — тот и хозяин!
Белову доводилось слышать, что в подобных спорных ситуациях опытные собачники именно так и поступают. Ему ничего не оставалось, как согласиться.
— Ну ладно, — неохотно кивнул Саша. — Только по честному — собаку не звать!
Белов и Александр расселись в разных углах комнаты, а хозяин поставил щенка между ними. Тот стоял, поджав хвост и бестолково крутил лобастой головой.
— Ну, давай, дурачок! Ищи себе хозяина, — усмехнулся собачник.
Щенок словно понял его, повернулся и подошел к ногам Александра.
— Ну вот — разобрался! Чует, паршивец! — радостно воскликнул хозяин.
— Сам выбрал, ребята! — развел руками Александр.
Белов, не сказав ни слова, встал и вышел. Во дворе его догнал хозяин:
— Ты чего, парень? Ты же видел — все по честному! Не обижайся, со следующего помета самый лучший щенок твой будет, обещаю. Я и цену тебе сброшу, ну?..
Саша даже не взглянул в его сторону. Собачник схватил его за рукав:
— Слышь, ну что ты как маленький?
Белов вырвал руку и презрительно процедил:
— Да пошел ты!.. Жлоб.
Теперь ждать Космоса не было никакого смысла — один, без щенка, Саша прекрасно добрался бы домой и сам. Поэтому он вышел на проселок и зашагал в сторону шоссе.
Белов был зол. То, как лихо собачник сплавил щенка этому патлатому спортсмену, и как нагло кинул при этом его, Сашу, прямо таки взбесило его. Хорошо еще, что хватило ума уйти сразу. Попадись сейчас ему под руку этот наглый жучила — огреб бы по полной программе!
Докурив одну сигарету до фильтра, Белов тут же закурил другую. Сзади послышался шум мотора приближающейся машины, Саша, не оборачиваясь, поднял руку. Рядом с ним остановилась новехонькая иномарка, и из неё вылез Александр. Белов мгновенно напрягся.
— Погоди, тезка, разговор есть, — Александр, огибая широкий капот своей машины, решительно направился в его сторону.
— Не понял, — нахмурился Саша и отшвырнул сигарету, готовясь, на всякий случай, дать отпор.
— Сейчас поймешь, пойдем, — он легонько подтолкнул его к задней двери своего авто и, открыв её, кивнул внутрь. — Забирай!
На заднем сидении автомобиля лежал лопоухий щенок мастифа — тот самый.
— Я не могу, — расплылся в улыбке Белов. — У меня ведь только тысяча…
— Давай давай, бери, — похлопал его по плечу Александр. — А остальное отдашь потом. Вот тебе моя карточка — позвони, как сможешь.
— Спасибо, — Саша взял карточку, отдал деньги и с чувством пожал руку своему странному тезке. — Спасибо вам…
— Подбросить? — улыбнулся тот.
— Да нет, вон ребята мои едут, — из за поворота действительно вырулил коричневый «Линкольн» Космоса.
— Ну тогда давай, забирай, — ещё раз хлопнул его Александр и сел за руль.
Саша вытащил из машины щенка и, хлопнув дверью, радостно крикнул вдогонку рванувшей с места иномарке:
— Спасибо!!!
Он и шага не успел сделать, как рядом с ним остановилась другая машина. Из неё вывалились Пчела и Космос.
— У, зверюга!! — схватил мастифа за морду Космос.
— Не хрена себе щеночек! — воскликнул Пчела, похлопывая пса по загривку. — Это каким же он станет, когда вырастет?
— Тихо тихо, не тискайте, вы что! — отшатнулся Саша. — Задушите, черти!..
— Санек, а ты поднимаешься, я смотрю, — Космос кивнул вслед иномарке Александра. — Такие знакомства!..
— Ты хоть знаешь, кто это был? — усмехнулся Пчела.
— Кинолог, наверное, какой то… — пожал плечами Белов.
Космос и Пчела переглянулись и прыснули со смеху.
— «Кинолог»? Ну да — потому что в кино снимается! Это, Саня, чемпион Москвы по каратэ, понял?! И каскадер к тому же. Ты хоть ничего ему не брякнул?..
— Нет, он только мне визитку дал.
— Какую визитку, что ты гонишь?! — хохотнул Космос.
— Ну ладно, все — поехали!..
Они загрузились в «Линкольн» — Космос с Пчелой, как обычно, спереди, Белов со щенком — сзади.
В машине Саше пришлось подробно рассказать о своем знакомстве с Александром: и о споре из за щенка, и о неожиданном подарке. Пришлось даже предъявить визитку, чтобы убедить сомневающихся друзей. Только после этого они отстали, дав, наконец, Белову возможность вволю повозиться со своим симпатичным приобретением.

XIX

Фила отговаривали без малого час — ни в какую. Его не убеждали никакие доводы — ни необходимость беречь отныне свое здоровье, ни полное отсутствие у него опыта в такого рода боях, ни сомнительность обещаний больших заработков. Фил стоял на своем: это предложение — его шанс, и он его ни за что не упустит.
К тому же оказалось, что первый бой предстоит ему уже сегодня вечером. Фил считал, что отступать западло, да и поздно.
На бой решили ехать вместе. Поддержать друга, а заодно и присмотреться — что там и как. А потом, всем им было просто любопытно посмотреть, что это за штука такая — подпольные бои без правил.
Пока ехали, балагурили и хохмили, стараясь как то подбодрить задумчивого и отрешенного Фила. И так старались, что сами не заметили, как завелись. От былых тревог не осталась и следа, все были уверены: Фил не даст себя в обиду, все таки не мальчик для битья — как никак мастер спорта!
Приезжающие в аэроклуб машины заезжали прямо в ангар, паркуясь среди останков авиатехники. «Линкольн» остановился у какого то раздолбанного вертолетика. Фил отправился искать Григория Алексеевича, Белов подошел к тому, что осталось от гордой винтокрылой машины, а разом посерьезневший Космос принялся оглядываться по сторонам. Что то ему в этом ангаре не нравилось…
— Что, Косматый, стремаешься? — спросил его Пчела.
— Да ладно, прорвемся… Сань, ну куда ты?! — Космос оглянулся на Сашу и ткнул Пчелу в бок. — Иди, забери его.
Тот подошел к Белову, они переглянулись и вдруг юркнули в кабину, захлопнув дверцу пере; самым носом Космоса.
— Штурман, подготовиться к взлету! — давясь от смеха, скомандовал Саша.
— Есть, командир! — ответил хихикающий Пчела и принялся дергать за уцелевшие ручки и рычаги.
— Полетели!!.
Под сводами ангара грянула музыка, и раздался вопль толпы — начинались бои.
Фил вышел во второй паре, к тому времени друзья уже стояли у самого ринга и встретили его появление радостными воплями:
— Давай, Фил!
— Наваляй ему!
В соперники Филу Григорий Алексеевич поставил Кота — одного из лучших своих бойцов. Когда тот появился на площадке, Космос и Пчел переглянулись: этого парня они видели сегодня Мухой — в «девятке» на светофоре.
Бойцы сошлись в центре ринга и сразу, без традиционного рукопожатия, вступили в схватку. Публика, обступившая площадку, взревела.
Рядом с Пчелой стояли два слегка поддатых мужика лет сорока в фирменных спортивных костюмах. Один из них, накачанный дядька со стриженой ежиком седоватой головой, обратился к своему приятелю — красномордому толстяку:
— Ну что, по стольнику?
— Давай, для начала, — согласился тот. — Кто твой?
— Боксер. Я вообще этих каратистов не воспринимаю — так, кузнечики!..
— Да это же не каратист! Это киккер! Киккер, ты понял?! Он ногами знаешь как работает? От твоего боксера сейчас пух посыплется!..
Пчела с неприязнью покосился на толстого и переключился на ринг — бой набирал обороты.
Кот, маневрируя по площадке, старался держать дистанцию и не подпускать соперника. Фил пытался навязать ближний бой, но Кот встречал его ногами в корпус и по бедрам. Несмотря на все старания, Филу пока лишь пару раз удалось достать противника — и то несильно, вскользь. Было очевидно, что ему трудно приспособиться к манере ведения боя Кота.
— Давай, Валера! Работай, работай! — закричал Пчела.
— Ваш новичок то? — спросил его стриженый ежиком седой.
— Какой он новичок? Он мастер спорта!
— Я вижу, он Кота сделает, — одобрительно кивнул мужчина. — А этих кузнечиков я не воспринимаю.
— Сейчас увидите, как ваш боксер рухнет, — встрял в разговор толстяк и завопил: — Мочи боксера! !!
Бой набирал обороты, толпа вокруг ринга орала, свистела и улюлюкала. Никто не заметил, как в ангар въехала ещё одна машина — серая «девятка». Из неё неторопливо вышли Муха, Швед и водила Фома. Последним, настороженно поглядывая по сторонам, показался старший лейтенант милиции Каверин.
— Узнаешь тачку? — Муха показал Фоме на припаркованный по соседству «Линкольн».
Тот мрачно кивнул и, на ходу достав нож, процарапал на крыле ненавистного автомобиле длинную и широкую борозду.
Муха двинулся вперед, вытянув шею и высматривая в толпе пассажиров «Линкольна», но его притормозил Каверин.
— Слушай, Серег, я тебя прошу — ты остановись. Я этого Белова на себя беру, — он замялся подбирая слова. — Знаешь, я нахожу на него кое что, ну там — по ментовской линии… Понял, да? Мы со Шведом уже решили все…
— Нет, я не понял — а при чем здесь ты и Швед? — Муха вперил в Каверина тяжелый, неприятный взгляд. Он помолчал немного и, улыбнувшись, приобнял брата. — Ладно, Вовка, все нормально, не бери в голову…
Он пошел к рингу, а Каверин остался стоять, озадаченно почесывая затылок. Швед, проходя мимо, выразительно посмотрел на старлея, словно говоря: «А что я тебе говорил?..»
Бой приближался к своей кульминации. Подсевшие соперники начали пропускать серьезные удары, лица обоих были уже в крови. Фил успел побывать на полу — он зевнул подсечку, упал, но тут же сгруппировался и вскочил на ноги. Коту не удалось использовать эту его ошибку. Но, тем не менее, это был звоночек — и звоночек тревожный!
— Фил, соберись! — проорал Космос и вдруг увидел на противоположном конце ринга Муху.
Он молча повернул голову Белова в ту сторону.
— Вижу, — сказал он.
И Муха тоже заметил Белова.
Сашин враг смотрел на него через ринг с наглой, ядовитой, недоброй усмешкой. На его губах играла улыбка, но глаза были полны ледяной ненависти.
Космос наклонился к самому уху Белова и предупредил:
— Никуда не уходи. Чувствую, ночка будет — ай ай ай!..
— Не каркай! — огрызнулся тот.
И в этот момент, словно подтверждая слова Космоса, не спускавший с Саши глаз Муха щелкнул пальцами, и стоящий позади него Фома вложил в его опущенную руку нож.
Это было сделано совершенно открыто, даже демонстративно. Муха словно предупреждал Белова: время честных поединков один на один прошло, теперь начнутся совсем другие игры!
Фил пропустил удар, и толстяк рядом с Пчелой радостно рассмеялся:
— Мочи боксера!!
Пчела неприязненно покосился на него — этот боров уже начал его доставать.
— Фил, не стой! Работай!! — крикнул он. Толстяк повернулся к седому:
— Еще двести против твоего. Будешь ставить? Тот неохотно ответил:
— На сотне остановлюсь.
— Очкуешь? Правильно.
— Да пошел ты, — поморщился седой.
Тут Филу удалась коронная связка — крюк слева в корпус и прямой в голову. Кот отлетел в сторону, обливаясь кровью.
— Ты понял?! — тут же восторженно завопил стриженый ежиком дядька. — Ты понял, а? Погоди, боксер ещё свое возьмет — у него дыхалка покрепче!
— Дерись, фуфло!!! — непонятно кому проревел толстяк.
Пчела не выдержал:
— Эй, дядя, завязывай выражаться, слышь?! Толстяк не обратил на него никакого внимания, и это задело Пчелу. В этот момент Кот сделал выпад, Фил отскочил и натолкнулся на толстого. Тот пихнул его в спину, Фил отлетел вперед и напоролся на мощный встречный удар Кота.
— Ах ты сука жирная!! — взвился Пчела и из всех сил въехал толстому в брюхо!
На него тут же налетел кто то из дружков толстяка, в дело включились Космос и Белов, и через несколько секунд дралась уже добрая половина взвинченной до предела публики! Взбудораженная жестоким зрелищем толпа вывалила на ринг и принялась самозабвенно мутузить друг друга. Неразбериха наступила полнейшая.
— Космос, Фила уводи! Фила! — прокричал Саша, пытаясь прорваться к Пчеле, на которого навалилось сразу трое.
Белов, отчаянно работая кулаками, пробивался на выручку к Пчеле и не видел, как в это время к нему самому пробивался Муха — с ножом в руке.
На ринге творилось настоящее безумие. Перекошенные от ярости лица. Утробные, звериные крики и рычание. Ожесточенная ругань, проклятья, мат…
И вдруг — бах! бах! — один за другим прогремели два выстрела. Посреди дерущихся с поднятым пистолетом стоял стриженый ежиком седовласый сосед Пчелы и что то сипло кричал. Усиленный высокими сводами ангара звук выстрелов оказался оглушительным. Толпа бросилась врассыпную.
Белов схватил упиравшегося Пчелу, проорал ему в ухо:
— Едем к черту!
Расталкивая мечущихся в панике людей, они подскочили к Филу, подхватили его под руки и кинулись к машинам. У вертолета их догнал Космос:
— Быстро в машину!
Он рванул дверцу, плюхнулся за руль, и «Линкольн» тут же взревел мотором. Одна за другой хлопнули двери — все были на месте, и, отпихнув стоявшую поперек дороги «девятку» Мухи, старый поцарапанный лимузин выбрался из ангара. Отъехав от аэроклуба на безопасное расстояние, «Линкольн» остановился под уличным фонарем. Надо было осмотреть Фила.
— Что то я не понял: кто стрелял, Космос? — спросил Белов, вылезая из машины.
— Да этот, по моему, у которого грудь колесом, — ну, седой… — неуверенно ответил тот.
— Это с ежиком на башке, что ли? — Ну да…
Саша присел перед Филом на корточки и заглянул ему в лицо. У несостоявшегося чемпиона по боям без правил была разбита переносица, заплыл левый глаз, опухшие губы почернели от запекшейся крови. Его колотила мелкая дрожь.
— Ну как ты, Фил, нормально? На ка, оденься, — он снял куртку и протянул её оставшемуся в одной майке другу.
— Я то нормально… Кеды вот потерял… — растерянно пробормотал Фил.
— Ладно — кеды. Я кепку посеял… — вздохнул Пчела. — Жалко, клевая была кепка… Неожиданно Фил обвел всех беспомощным взглядом и нерешительно спросил:
— Пацаны, а какой сегодня день, а?.. Космос, Пчела и Белов испуганно переглянулись.
— Беда… — выдохнул Космос.
— Ты что, Фил?.. — дрогнувшим голосом спросил Саша.
— Ничего не помню… — опустил голову он.
Лица друзей вытянулись. Повисла тревожная, тягостная, растерянная пауза. Что тут можно было сказать?
— А я ведь и когда туда ехали ничего не помнил… — вдруг задумчиво проговорил Фил.
Он поднял глаза, в них искоркой сверкнула смешинка, и всем сразу стало ясно — да он же просто валяет дурака! Друзья с облегчением рассмеялись.
— А как меня зовут?.. — снова начал было Фил.
— Да кончай ты… — отмахнулся смеющийся Белов.
— Зоофил… — хмыкнул Пчела.
— А Кота то ты порвал! — похвалил друга Космос.
— Ну! Как грелку прямо! — поддакнул Саша.
— Угу, только грелка дала сдачи… — невесело усмехнулся разбитыми губами Фил и, кряхтя, полез в машину.

XXI

На второй день после драки в аэроклубе Белов собирался в институт. Сегодня должно было решиться — примут у него документы на вечерний или нет.
Он сидел на пуфике в прихожей и пытался завязать шнурки. Сделать это было непросто — у ног крутился щенок, хватая хозяина то за шнурки, то за штанину, то за пальцы. Саша, засмеявшись, схватил мастифа за уши и наклонился к самой его морде.
— Ну что, Вень, пойдешь вместе со мной в институт, а?
— Комиссию пугать! А, Венька?.. — Белов вскинул голову и крикнул матери: — Нет, мам, мне «Венька» не нравится! Ну какой он Венька?.. Он — Вулкан! Вулканище!.. Да, Вулкан? — он потрепал собаку по голове и поднялся. — Ну все, я пошел!
— Саня, возьми зонт, дождь будет! — отозвалась с кухни Татьяна Николаевна.
— Да ладно! Не сахарный — не растаю! — взял папку с бумагами и шагнул к выходу.
— Погоди, я принесу…
— Не надо, мам, я ушел!
Через секунду она появилась в прихожей с зонтом в руках, но увидела захлопывающуюся дверь. Женщина вздохнула и наклонилась к щенку.
— Тоже мне — Вулкан!.. Ну что, Вулкан, будем дружить?
Вдруг зазвонил телефон. Мама легонько потрепала собаку по загривку и сняла трубку.
— Здравствуй, Валера. Нет, он в институт пошел. Да вроде обещали принять на вечерний… В виде исключения — как воина интернационалиста, что ли… Вернется? Часа через полтора, наверное… Ну конечно заходи! До свиданья.
Только она положила трубку, как раздался звонок в дверь.
— А вот и хозяин твой за зонтиком вернулся… — подмигнула она щенку, взяла зонт и вернулась в прихожую.
Татьяна Николаевна открыла дверь и оторопела. На пороге стояли двое милиционеров в форме, а за ними — ещё двое в штатском.
— Вы к кому? — растерянно спросила она.
— Здравствуйте, — холодно кивнул первый милиционер. — Белова Татьяна Николаевна?
— Да…
— Капитан Касьянов, разрешите войти? — не дожидаясь ответа, капитан двинулся прямо на женщину, ей волей неволей пришлось посторониться.
— А что случилось? — спросила она его в спину.
— Ваш сын дома?
— Нет, а в чем дело? — она тревожно заглядывала в глаза то одному, то другому. — Скажите же — что случилось?..
— Татьяна Николаевна, ваш сын обвиняется в убийстве по сто второй статье, — официальным тоном сообщил молодой в цивильном костюме.
— Да вы что?! — ахнула она.
— Покажи ордер, — кивнул он другому штатскому.
Тот открыл папку, вынул ордер и протянул его Татьяне Николаевне. Зажав зонтик под мышкой, она трясущимися руками взяла бумагу.
— Простите, нам придется тут у вас небольшой беспорядок навести… — извинился тот, что вручил ей ордер. — Ничего не поделаешь — служба.
А капитан тем временем уже побывал на кухне, заглянул в туалет, в ванную, снова появился в прихожей и коротко приказал:
— Ты давай здесь, а Васильев — в ту комнату. Лейтенант, иди за понятыми.
Татьяна Николаевна с ордером и зонтиком в руках остановила штатского.
— Вы что то напутали!.. Какое убийство?! Он только из армии пришел, в институт собирается…
— Да вы успокойтесь, пожалуйста, — участливо кивнул мужчина. — Пройдите в комнату, присядьте… Давайте мне зонтик. Я вам сочувствую, правда.
— Это недоразумение, ребята, это недоразумение… — повторяла как заведенная Татьяна Николаевна. — Это просто какое то недоразумение…
А в это время в Сашин подъезд вошел Космос. Лифт поднял его на нужный этаж, он шагнул на лестничную площадку и увидел милицейского лейтенанта, названивающего в чью то дверь. Тот оглянулся на шум остановившегося лифта и воскликнул:
— О! Ну ка иди сюда! Космос не двинулся с места:
— А что такое?..
Милиционер сам подошел к нему и строго спросил:
— Местный? Документы есть?
— У меня только права.
— Давай, — протянул руку лейтенант. Космос подал ему права. Милиционер раскрыл документ и весело взглянул на него:
— Это что за имя такое — Космос?
— Греческое, — буркнул он.
Лейтенант сунул корочки в карман и скомандовал:
— Пошли, Марс, понятым будешь.
— Не е е, — покачал головой Космос, — я спешу, извините…
— Давай без разговоров, я тебя долго не задержу. Пойдем пойдем… — и лейтенант решительно направился к квартире Беловых.
Когда Космос переступил порог, шмон в квартире уже шел полным ходом. Он сунулся в одну комнату, в другую — везде вовсю орудовали шустрые ребята в штатском. В прихожей появился второй понятой — встревоженный старик, сосед Беловых:
— Что у вас стряслось. Танечка? Сашка набедокурил?
Из кухни выглянула заплаканная Татьяна Николаевна, увидела Космоса и кинулась к нему:
— Космос, что же это?..
— Спокойно, тетя Таня, спокойно… — он обнял испуганную женщину, проводил на кухню и усадил на табурет. — Все уладится, вот увидите…
— Вы же с ним всегда вместе, Космос? А эти говорят, что убил он кого то… Ты видел?
— Да ошибка это, ошибка! Бред какой то! — он присел напротив и подал стакан воды. — А он где?..
— В институт ушел. Вот только он ушел — эти заходят и говорят: убил кого то… — Татьяна Николаевна снова заплакала.
На кухню заглянул лейтенант.
— Понятой, ты где? Ну ка давай в комнату. Вы тоже, пожалуйста.
— Тетя Таня, вы успокойтесь только, все будет хорошо, — Космос поднялся и пошел за лейтенантом.
В Сашиной комнате царил жуткий кавардак. Полки вдоль стены были пусты — книги грудой лежали на столе, валялись на полу. В аквариуме плавала модель самолета. Тахта была завалена разбросанной одеждой. В шкафу осталась только парадная форма сержанта погранвойск. Капитан торжественно вынул её и осторожно, двумя пальцами через платок, достал из внутреннего кармана кителя пистолет.
— Та а ак… — довольно протянул он. — Понятым видно? Фиксируем, — и он начал деловито и споро диктовать примостившемуся на краешке стола штатскому. — Пистолет ТТ, калибр — девять миллиметров, одна обойма, восемь патронов… Отчетливый запах пороха. Срочно проверить ствол по нашей картотеке…
Татьяна Николаевна смотрела на пистолет круглыми от испуга глазами.
— Космос… — беспомощно пробормотала она. — Что же это, Космос…
— Спокойно, тетя Таня, вы только не нервничайте, — вполголоса ответил он, взяв её за руку.
Космос уже решил, что и как ему надо делать. Протокол он не подпишет — без его подписи эта бумажка не будет иметь никакой силы. А смогут ли менты его заменить — это ещё вопрос! Изъятие то пистолета уже произведено, и новый понятой видеть его никак не мог! Это обстоятельство могло стать отличной зацепкой для Сашки.
Штатский за столом закончил оформлять бумаги и протянул ручку соседу Беловых:
— Протокол изъятия подпишите, пожалуйста. Да вы не переживайте, это простая формальность.
Вот здесь…
Виновато взглянув на окаменевшую Татьяну Николаевну, старик трясущейся рукой поставил подпись. Оперативник подал ручку Космосу.
— Теперь ты.
— Я не буду, — мотнул головой Космос. — Надо ещё доказать, что это его пистолет.
Милиционеры переглянулись. Грозно нахмурившись, к парню шагнул капитан.
— Причем здесь это — его, не его? Ты факт изъятия видел? Вот и зафиксируй то, что видел.
— Я не видел, — опустив глаза, угрюмо сказал Космос и отошел к окну.
— Как — «не видел»?! Ты что, слепой?! — рявкнул капитан.
Космос молчал, поглядывая в окно.
— Ты что это имеешь в виду, а?.. — угрожающе поднялся из за стола штатский. — Как его фамилия? — бросил он лейтенанту.
Тот замешкался, полез в карман за правами, и тут Космос увидел, как из остановившегося автобуса на противоположной стороне улицы вышел Белов. Космосу хватило пары секунд, чтобы оценить этот факт и понять, что за этим последует: Сашку заметут прямо сейчас, и тогда вытащить его с нар будет уже стократ сложнее. Надо было во что бы то ни стало его перехватить!
Он повернулся к операм и, виновато улыбнувшись, сказал:
— Давайте, я подпишу.
— Так то лучше… — хмыкнул капитан. Схватив протянутую ручку, Космос торопливо черкнул подпись на протоколе.
— Все? Я могу идти? — он попятился спиной к выходу.
— Иди, — неодобрительно взглянув на него напоследок, кивнул штатский.
Космос выскочил в прихожую и услышал сзади насмешливый окрик лейтенанта:
— Эй, Юпитер! Права забыл!..
Чертыхнувшись про себя, он вернулся в комнату и взял у улыбающегося лейтенанта свои документы.
— Спасибо. До свидания, — выпалил он и, кивнув Татьяне Николаевне, шагнул обратно в прихожую.
Он очень спешил, но, увидев там жалобно поскуливающего щенка и милицейскую фуражку на тумбочке, Космос все таки остановился. Решение созрело мгновенно. Он воровато оглянулся по сторонам, потом быстро взял с тумбочки фуражку капитана, положил её на пол и усадил в неё щенка.
Закрыв за собою дверь, Космос, не дожидаясь лифта, опрометью бросился вниз по лестнице. Скатившись вниз, он вылетел во двор и резко остановился — прямо напротив подъезда стоял милицейский «воронок», а рядом с ним скучали двое сержантов. Космос повернул голову левее и увидел Белова, идущего к своему подъезду напрямки, через детскую площадку.
— Эй, парень, огонька не найдется? — окликнул Космоса один из ментов.
Он двинулся навстречу сержанту, на ходу вынимая из кармана зажигалку. В этот момент его заметил Белов и приветственно замахал ему рукой. Милиционер, достав сигарету, склонился к ладоням Космоса, а он тем временем поверх его головы пытался остановить Сашу. Состроив гримасу, он беззвучно кричал другу: «Стой! Назад!! Уходи!!!»
Белов ничего не мог понять, но странное поведение Космоса и присутствие милиции сделали свое дело — он сначала притормозил, а потом и вовсе остановился.
— Спасибо, — выпрямился сержант, довольно попыхивая сигаретой.
— Не за что, — выдавил кривую улыбку Космос и, стараясь не спешить, двинулся навстречу Саше.
Поравнявшись с другом, он тихо, но отчетливо проговорил:
— Иди за мной, потом объясню… — и, не останавливаясь, пошел дальше.
Белов, чуть помешкав, двинулся за ним следом. Он догнал друга за углом:
— Что случилось, Кос?
— Саня, у тебя полный дом ментов! — повернулся к нему мрачный Космос.
— С чего это там менты?..
— У тебя «тэтэшник» нашли!
— Чего?!. — ошарашенный Саша встал как вкопанный.
— Поехали отсюда! — Космос схватил друга за рукав и поволок прочь от дома.

* * *

А в это время капитан Касьянов искал в прихожей свою фуражку. Он нашел её на полу, под табуретом. Внутри его форменного головного убора лежала аккуратная кучка собачьих экскрементов, а рядом с ней сидел крохотный щенок, наивно и бесхитростно глядевший на оторопевшего милиционера.
— А как у вас собачку то зовут? — крикнул капитан Татьяне Николаевне.
— Веня… — бесцветным голосом ответила она.
Скрипнув зубами, милиционер вытряхнул содержимое своей фуражки в унитаз и с чувством сказал собаке:
— Нет, ты не кобель, Веня. Ты сука!..

XXIII

Следователь Сиротин сидел в своем узком и длинном, как пенал, кабинете. На столе перед ним стояла видавшая виды печатная машинка. Аппарат, призванный облегчить работу правоохранительных органов, снова подвел. Сиротин с тоской посмотрел на хаотическое переплетение рычажков с буковками, никак не желавших становиться на свои законные места, и, вздохнув, полез в стол за отверткой и пассатижами.
В дверь коротко постучали. Сиротин взглянул на часы — это, вероятно, был свидетель по делу об убийстве в Раменском, тот самый парень со странным именем Космос, которого к тому же ещё и угораздило стать понятым при обыске. Предстояло составлять протокол, а машинка, похоже, приказала долго жить!
Вновь раздался стук в дверь — на сей раз громче и настойчивей. Сиротин сунул инструменты обратно в стол и раздраженно рявкнул:
— Да!
— Можно? — на пороге появился губастый долговязый парень с повесткой в руках.
— Входи, — не слишком любезно пригласил гостя хозяин кабинета.
Космос подошел к столу и положил на стол следователя повестку:
— Вот, явился…
— Вижу, — буркнул Сиротин и вдруг радушно улыбнулся посетителю: — Послушай, Космос… э э э… Юрьевич, а ты случайно в печатных машинках не разбираешься?
— Не е е… — широко улыбнувшись, покачал головой Космос и кивнул на стул: — Сесть можно?
— Присаживайся пока что. Сядешь потом, — разочарованно ответил следователь дежурной шуткой.
Космос с невозмутимым видом уселся боком к столу. Он поднял глаза — над головой следователя висел портрет Горбачева. Внезапно на какое то крохотное мгновение Космосу показалось, что молодой генсек ободрительно ему улыбнулся. Он понял — все обойдется, разговор пройдет чисто.
Сиротин расписал засохшую ручку на клочке бумаги и начал допрос:
— Ты Мухина Сергея Дмитриевича знаешь?
— Мухина? Сергея Дмитриевича?!. — с наигранной серьезностью переспросил Космос и покачал головой. — Нет, не знаю.
— По кличке «Муха», — подсказал Сиротин.
— А а а… Муху знаю, — с готовностью кивнул он. — Вернее — просто знаком.
— У них с Беловым был конфликт? Драка была?
— Может, и была, Муха со многими дрался.
— Была, была. В Люберцах вроде?..
— Не, я, правда, не знаю.
Разговор только начался, а Сиротин уже понял, что парень ничего не скажет. Будет вилять, ломать комедию, запираться — но приятеля своего не сдаст. Оставалось только надеяться, что он — по молодости и неопытности — хоть где нибудь, да проколется.
— Ну ну, — хмыкнул следователь. — Тогда скажи мне, молодой человек, где ты был в эту субботу? Только не говори, что девушку провожал на Ждановскую, опоздал на метро, и шел пешком, а потом началось землетрясение.
— А вы откуда знаете?.. — удивленно вскинул брови Космос. — Мы как раз в субботу с девчонками отдыхали. Но не на Ждановской, а на Университете.
— Как девушек звать?
— Лена, Наташа, Оля, Света, — не задумываясь, отбарабанил Космос.
— А ещё кто с тобой был?
— Я, Саша Белов и Витя Пчелкин.
— Трое? А подружек, значит, четверо? — недоверчиво прищурился Сиротин.
— А я с двумя обычно… — гордо развернув плечи, ухмыльнулся Космос.
— Адреса их назвать можешь?
— Я ж говорю, мы с ними в парке Горького познакомились, — он беспомощно развел руками, — так что адресами не обменивались.
— Угу. Значит — Таня, Марина… — записывал следователь. — Кто еще?..
Космос задумался на секунду и медленно по вторил, загибая под столом пальцы:
— Не е е… Лена, Наташа, Оля и Света… Беседа продолжалась ещё около получаса, но результат оказался нулевой. На сей раз предчувствие Сиротина не обмануло — парень и в самом деле ни в чем не прокололся.

Часть 3
В БЕГАХ

XXVII

Проснувшись утром, Саша первым делом подошел к телескопу. Окна соседнего дома пусты, но тут он увидел, как открылась входная дверь и на крыльцо вышли скрипачка вместе со своей бабушкой.
Старушка с озабоченным видом что то сказала и перекрестила шагающую к калитке внучку в спину. Оглянувшись, девушка увидела это, беззаботно рассмеялась и помахала ей рукой. Она вышла на дорогу и направилась к станции, бросив на ходу несколько любопытных взглядов на дачу Белова.
Саша вскочил как ошпаренный и в сумасшедшем темпе стал одеваться. Он кое как натянул рубашку, джинсы и ботинки и, застегиваясь на ходу, стремглав выскочил из дома.
Он догнал девушку уже за дачным поселком, в перелеске. Она неторопливо шла по тропинке, помахивая футляром со скрипкой, а Саша, как юный партизан, крался за нею, скрываясь среди редкого подлеска.
Конечно, девушка заметила Белова, да и он давно понял, что она его видит. И тем не менее оба продолжали делать вид, что ничего не происходит. На губах девушки то и дело вспыхивала лукавая улыбка, её забавляла эта игра — по детски наивная и потешная. Саша тоже втихомолку посмеивался — над этой занятной ситуацией, над собой, над своим нелепым, мальчишеским поведением.
Лесок закончился, девушка поднялась на платформу, а Саша, продолжая игру, притаился внизу, у лестницы. Через пару минут подошла электричка, скрипачка, оглянувшись по сторонам, шагнула в распахнувшуюся дверь. Белов подскочил и что было сил припустил вверх по лестнице. Он запрыгнул в вагон в самый последний момент, задержав руками уже смыкавшиеся двери.
Запрыгнул и замер. В тамбуре стоял наряд милиции — двое хмурых ментов с собакой. Пес грозно зарычал на встрепанного Сашу, да и оба милиционера смотрели на него так, словно вот вот залают.
Белов выдавил беззаботную улыбочку и шагнул навстречу наряду.
— Это на Москву? — небрежно спросил он.
— На Пекин… — мрачно сострил тот, что держал собаку. — Документы есть?
— Товарищ сержант, я документы дома забыл, вы уж простите… Месяц, как дембельнулся, — продолжая улыбаться, Белов расстегнул пуговицу рубашки и показал наколку с эмблемой погранвойск на груди.
Милиционеры недоверчиво переглянулись. Тогда Саша присел на корточки и кивнул на собаку.
— У меня на заставе такой же овчар был, Полем звали… Ай хороший… хороший… — ласково приговаривал он переставшему рычать псу. — Ай красавец… умница… хороший мой… — Белов протянул к собаке руку, и та вдруг лизнула её.
— Ни фига себе… — поражение пробормотал рядовой. — Ты что, фокусник?
Саша встал и похлопал себя по карманам.
— Черт, сигарет не успел купить… Не угостите? Рядовой с собакой полез было в карман, но его остановил сержант.
— Здесь не курят, — буркнул он.
— Жаль, — подмигнул Саша рядовому. — Придется, значит, до Пекина терпеть!
Тот рассмеялся, хмурый сержант тоже коротко хохотнул:
— А ты остряк… Ну ладно, остряк, будь здоров!
Пошли, Мельников…
Патруль двинулся в следующий вагон, а Саша, с трудом сдержав вздох облегчения, направился вслед за скрипачкой. Он вошел в вагон и сразу увидел девушку — справа у окошка. Неторопливо пройдя по проходу, Саша сел так, чтобы её было хорошо видно. Они были совсем близко — наискосок через проход.
Девушка, конечно, заметила Белова, но виду не подала. Футляр со скрипкой лежал у неё на коленях, а на нем была раскрыта нотная тетрадь. Скрипачка старательно изображала, что с головой увлечена чтением. Саша не спускал с неё глаз — бесполезно, она упорно не желала оторваться от своих нот. Надо было срочно каким то образом привлечь её внимание.
Поерзав, Белов повернул голову на своего соседа — бородатого дядьку с корзиной яблок. Он разгадывал кроссворд (между прочим, в «Огоньке» — отметил про себя Саша).
— Помочь? — кивнув на журнал, обратился к нему Белов.
— Попробуй… — с сомнением взглянул на него мужчина. — Та а ак… Вот! Двенадцать лежа — вулкан в Южной Америке. Восемь букв, вторая и четвертая — «о».
— Котопахи! — выпалил Саша.
— Как как?.. — улыбнулся дядька. — А ты уверен?
— Да вы что? — Белов намеренно воскликнул чуть громче, чем следовало бы. — Котопахи — самый высокий вулкан в мире, пять тысяч восемьсот девяносто шесть метров над уровнем моря!
Дядька принялся вписывать буквы в клеточки, а Саша с ликованием заметил, как скрипачка осторожно и быстро взглянула в его сторону и не сдержала мимолетной улыбки.
— Ну что там еще? — уверенно спросил он соседа.
— Все, приехали! — ответил тот и поднялся, подхватив свою корзинку. — На, угощайся, — он протянул Саше яблоко.
— Спасибо, — кивнул Белов и полез в карман за мелочью. — А «Огонек» не продадите?
— Не надо, так бери, эрудит… — хмыкнул дядька, сунув ему журнал, и двинулся к выходу.
Электричка тронулась. Девушка перевернула страницу и вновь углубилась в тетрадь. Тогда Саша шумно вздохнул:
— Фу, духотища! — и принялся демонстративно обмахиваться «Огоньком».
Девушка подняла на него лучистые глаза и тихо рассмеялась.
Так они и ехали — переглядываясь и улыбаясь. Перед нею лежала раскрытая нотная тетрадь, перед ним — тоже открытый «Огонек». Но ни он, ни она до самой Москвы не смогли больше прочитать ни строчки.
Белов шел за скрипачкой до самой консерватории — то почти рядом, след в след, то поодаль. Девушке уже порядком поднадоела эта игра, она была совсем не прочь познакомиться с этим занятным парнем поближе. Но тот почему то никак не решался с нею заговорить.
У дверей консерватории девушка остановилась и оглянулась. Дурачившийся Белов тут же юркнул за спину какой то девчонки с огромным контрабасом. Из за своего укрытия он увидел, как скрипачка шагнула к висящей у входа афише, быстро провела по ней ладонью и ещё раз оглянулась. Через секунду она скрылась за тяжелыми дубовыми дверями.
Саша улыбнулся — он понял её намек. Тут же подойдя к афише, он прочитал:
СЕГОДНЯ В РАХМАНИНОВСКОМ ЗАЛЕ
АКАДЕМИЧЕСКИЙ КОНЦЕРТ
Начало в 12 00
Белов взглянул на часы — до начала концерта оставалось чуть больше получаса.
«Цветы! — растерянно подумал Саша. — Надо срочно где то купить цветов!»
Он кинулся к метро, но тут же остановился и стал шарить по карманам. С тоской взглянув на горстку мелочи, которую удалось наскрести, Саша понял — купить цветов ему не удастся.
Значит, их надо было раздобыть как то иначе. Он огляделся в поисках клумбы — ничего похожего поблизости не было. Зато в десяти шагах от него сидел бронзовый Чайковский, а у его ног Белов увидел то, что искал — три белых розы в целлофане, уже слегка тронутые увяданием.
Выхода не было. Саша легко вскочил на решетку, обрамлявшую памятник, и с быстротою молнии сдернул оттуда букетик.
«Извини, братишка! — мысленно обратился он к великому композитору. — Просто позарез нужно! Как нибудь при случае верну обязательно!..»
Он победно встряхнул цветы и решительно направился к дверям консерватории. Теперь Белов был готов, дело оставалось за малым — найти тот самый Рахманиновский зал.

XXVIII

В дверь позвонили. Татьяна Николаевна тут же бросилась открывать — вдруг Саня? Уже схватившись за замок, она вспомнила: у Сани ведь есть ключ, да и не пойдет он домой — его же повсюду ищут…
— Кто?.. — настороженно спросила она. Из за двери послышался голос младшей сестры:
— Тань, это я — Катя!
Татьяна Николаевна открыла дверь. Только шагнув за порог, Катя сразу же обняла сестру.
— Катя, за что мне все это, а? Господи… — еле сдерживая слезы, пожаловалась Татьяна Николаевна.
— Ну ну ну, успокойся, сестренка… Успокойся, Тань, слышишь, успокойся…
— Да… Я сейчас, сейчас…
Обнявшись, женщины прошли в большую комнату. Татьяна Николаевна как раз перед самым приходом сестры закончила там убираться после обыска.
— Сестренка, какой у тебя порядок! — восхищенно ахнула Катя. — Какая красотень — прелесть просто! А там тоже самое? — она направилась в Сашину комнату.
— Еще лучше, — махнула рукой Татьяна Николаевна.
У Саши она убраться ещё не успела. Катя открыла дверь и опешила:
— Какой кошмар! Ужас!.. Ладно, садись ка, Тань, — она деловито освободила два стула и край стола от громоздившейся на них Сашиной одежды. — От Саньки ничего нет?..
— Нет, — покачала головой сестра, — Кать, я с ума схожу — где он, что с ним, ничего не знаю…
Татьяне Николаевне пришлось солгать. Космос уже сообщил ей, что Саша в безопасности, в надежном месте, но строго настрого запретил ей рассказывать об этом кому бы то ни было!
— Вот, сядь и слушай.
Татьяна Николаевна опустилась на стул. Катя сняла плащ и села напротив нее.
— Так, слушай меня внимательно! Танюшечка, я понимаю, что надо больше, но это все, что у меня есть, — и она принялась выкладывать из сумочки на стол деньги — три тугие пачки в банковской упаковке. — Этого, конечно, мало, но больше у меня, честное слово, нету…
— Что это?.. Зачем? — нахмурилась Татьяна Николаевна.
— Танечка, тебе нужно нанять хорошего адвоката, — Катя взяла её за руки и строго посмотрела в глаза. — Очень хорошего, понимаешь? А ещё лучше — дать следствию. Но адвоката — дешевле.
— Какой адвокат? Зачем нам адвокат? Мой сын никого не убивал, я не верю! — вспыхнув, встала со стула Сашина мать.
— Таня, а я вот сижу у тебя на стуле и вся из себя верю, да?! — возмущенно всплеснула руками Катя. — Ну что ты такое говоришь?! Ты такая странная, вообще!
— Ну не мог он!
— И я говорю — не мог! Конечно, не мог! Но они то по другому думают! — сестра тоже встала и подошла к ней вплотную. — Танечка, ты смотри на вещи реально… Погоди, погоди, не перебивай! Я тоже ни капельки не верю, что мой любимый племянник кого то убил, но сейчас то совсем не это главное! Саньку спасать надо… Я тут посоветовалась кое с кем, и мне пообещали свести тебя с известным адвокатом…
Татьяна Николаевна взяла со стола деньги, пересчитала и подняла на сестру испуганные глаза:
— Но это же такие деньги, Кать… Ужас!..
— Это для тебя деньги! — усмехнулась она. — И для тебя — ужас! А для адвоката — тьфу! Он за такую сумму даже задницу свою от стула не оторвет.
— Ну а сколько же надо то?
— В пять раз больше, — отчеканила Катя.
— Да ты что, смеешься?! — оторопела Татьяна Николаевна. — Где ж я такие деньги возьму?!..
— Надо занять, Танюша, — решительно заявила сестра. — Ты можешь занять у кого нибудь?
— У кого?!
— Подумай, не торопись.
— Да у меня нет ни одного богатого! — покачала головой она. — Нет, Кать, столько мне никто никогда не даст…
— Тань, ты не говори — «нет». Ты сначала подумай хорошенько… Ну давай, давай, соображай…
Татьяна Николаевна потерянно молчала.
— Ну?.. Навожу на мысль: у Саньки друзья есть? Ну?.. У них родители есть? Ну?.. У этого, как его, у Космоса отец, между прочим, — большая шишка. Членкор!
— Да я с ним, можно сказать, не знакома. Раньше, давно, встречались пару раз на родительских собраниях… Так когда это было? Я даже имени его не помню… Ростислав…
— Юрий Ростиславович… — подсказала Катя и пододвинула ей телефонный аппарат. — Вот что, сестренка: садись, бери телефон и звони!
— Но у меня нет их телефона!
Катя наигранно вздохнула, жестом фокусника вытащила из кармана записную книжку и протянула её своей растерянной и непрактичной сестре.
— Прошу!..
Татьяна Николаевна с удивлением посмотрела на Катю — похоже, у той ещё до прихода сюда все уже было продумано, взвешено и подготовлено.
— Откуда у тебя их телефон?
— От верблюда! — хмыкнула сестра и сняла с аппарата трубку. — Давай, звони, говорю!
Пока все ещё сомневающаяся Татьяна Николаевна подносила трубку к уху, её сестра уже успела набрать нужный номер.
— Алло, здравствуйте, это квартира Холмогоровых? — подрагивающим от волнения голосом произнесла Сашина мама. — Можно мне поговорить с Юрием Ростиславовичем?
— А Юрия Ростиславовича нет, — ответили ей. — Да, он здесь, в Москве, просто сейчас его нет… Попробуйте позвонить часа через два.
Татьяна Николаевна не могла, разумеется, видеть, как на другом конце провода красивая молодая женщина, опустив трубку на рычаг, крикнула своему высокоученому мужу, работавшему у себя в кабинете:
— Юра, тебе кофе сделать?
— Спасибо, до свидания, — пробормотала Татьяна Николаевна и протянула трубку сестре.
Та быстро поднесла её к уху и, услышав сигнал отбоя, положила на аппарат.
— Ну?
Татьяна Николаевна порывисто вздохнула и ответила все тем же подрагивающим голосом:
— Сказали, будет через два часа…
— Слушай, Тань, я такая голодная! — вдруг пожаловалась Катя. — По моему, я перенервничала… Пойдем ка, покормишь меня! — она встала и направилась на кухню. — А кто сказал то?
— Жена его, наверное… — задумчиво ответила Татьяна Николаевна, покорно следуя за сестрой на кухню. — Вообще то она Космосу не родная — мачеха.
— Молодая? — Угу…
— Ну у, понятно! — подняла брови Катя. — Врет, небось!.. Как пить дать врет! Вот что я тебе скажу, мать! Ты им больше не звони, а собирайся ка и поезжай сама! Адрес у меня есть.
Катя аккуратно отодвинула в сторонку задумавшуюся сестру и открыла дверцу холодильника.
— Нет, Кать, неудобно, — с сомнением покачала головой Татьяна Николаевна.
— Что значит — «неудобно»?.. — возмутилась сестра, засовывая в рот кусок колбасы. — Наоборот — очень даже удобно!.. Приедешь как снег на голову, — тогда уж они никак не отвертятся. А хочешь, я с тобой поеду?
Сашина мама представила на секунду, что может наговорить у Холмогоровых её невоздержанная на язык сестрица, и решительно отказалась:
— Нет, Кать, я одна.
— Ну и правильно, — тут же согласилась сестра, открывая пакет пирамидку с кефиром. — Тем более что я и сама не хотела. Я лучше у Сашки в комнате уберусь!

XXIX

«Академический концерт» стал для Белова тяжелейшим испытанием на выносливость и вообще — сущим мучением! На сцену один за другим поднимались студенты консерватории, и — подумать только! — все как один играли на скрипке!
Первых трех музыкантов Саша перенес довольно легко, но потом постепенно начал сдавать. Веки налились свинцовой тяжестью, мозг словно подернулся вязкой патокой, от сдерживаемых зевков судорогой сводило скулы… Короче, спать хотелось просто неимоверно!
Саша боролся с дремотой как лев, напрягал всю свою волю и все свои силы, но музыкантов было больше. Им буквально не было числа — они все выходили и выходили. И играли, играли, играли…
Да, силы были слишком неравны, и, наконец, Саша не выдержал, сдался, сломался, капитулировал: безвольно свесив голову на грудь, он задремал.
Когда на сцену в нарядном темно синем платье вышла его соседка по даче, Белов спал — безмятежно и глубоко. Она сразу заметила его в полупустом зале и, разглядев то, в какой позе он замер, едва заметно улыбнулась.
Девушка прижала скрипку к подбородку и опустила смычок на струны.
Саша спал крепко, но стоило ему сквозь дрему услышать самые первые звуки знакомой мелодии, как у него, подобно многострадальной собачке академика Павлова, сработал условный рефлекс. Он вздрогнул, открыл глаза и тут же расплылся в радостной улыбке.
— Это «Каприз» Паганини… — не спуская глаз со сцены, прошептал Белов своему соседу — надменного вида сухощавому лысому старику.
С последним аккордом Саша вскочил и с цветами наперевес заторопился к сцене.
— Извините… — он шагнул на ступеньки, отодвинув в сторонку намеревавшегося подняться на сцену очередного скрипача и загородив тем самым ему проход.
— Это вам! — Саша протянул девушке цветы.
— Ну что, выспались? — с ехидцей спросила она.
— Проходите… — бросил Белов топтавшемуся у узкой лестницы скрипачу. — Виноват, ночей не сплю — к экзаменам готовлюсь… — смущенно улыбаясь, ответил он девушке, снова повернулся к недоумевающему студенту и добродушно ткнул его локтем в бок. — Ну проходи, друг, что растерялся то?..
— Оленька, прошу, освободите сцену, — прозвучал сзади слегка раздраженный мужской голос.
— Зато я вещий сон видел, — Саша подал девушке руку и помог спуститься со сцены. — Хотите, расскажу?..
— Ну расскажите… — улыбнулась девушка и вдруг опомнилась и быстро шепнула, сразу переходя «на ты»: — Только не здесь… Ты подожди меня у входа, я — быстро, хорошо?..
Она и вправду вышла очень быстро. Саша шагнул навстречу и развел руками:
— Выходит, я ошибся вчера… Ты не Анна, ты — Оля, да?
— Оля, — кивнула девушка, — а ты?
— Ты будешь смеяться, но я действительно Александр, Саша то есть…
Ольга и в самом деле рассмеялась.
— Вообще Александр — это… Давай, скрипку понесу? — предложил Белов.
— Нет, не надо, — качнула головой Оля. — Вот был бы это контрабас — я бы тебе отдала.
— Нормально!.. — хмыкнул он. — Так вот, Александр — это победитель. И если посмотреть по истории, то… Саша Пушкин, Саша Невский, Саша Македонский — все были победителями!.. Да, ещё три русских царя Саши…
— А по гороскопу ты кто?
— Я — Стрелец.
— Огонь, значит?..
— Пожар! — воскликнул Саша. — Я — пожар! Ольга, опустив голову, засмеялась.
— А ты кто? — спросил Белов.
— Я?..
— Сейчас, погоди, погоди, я сам… Ты — Козерог!
— А вот и нет, — усмехнулась Оля. — Я — Скорпион.
— Ну вот, начинается! — дурачась, Саша закатил глаза. — Погоди… Там, значит, стихия — вода получается?
— Вода, — согласно кивнула Оля.
— А! — махнул рукою Белов. — Все эти Козероги, Скорпионы — все они в Красной книге давно! Я, когда в армии был, от нечего делать листал журнальчики разные — гороскопы смотрел… Вообще то я в гороскопы не верю!
— А я верю…
— А ты по восточному календарю кто?
— Не скажу, — опустила она голову.
— Ну скажи, скажи… Кто? — настаивал Саша. Ольга вдруг повернулась к нему и, сделав страшные глаза, выпалила:
— Крыса!
— Правда?.. У у у у… — отвернувшись, разочарованно протянул Белов.
— Ну ты! — смеясь, ткнула его в бок Ольга.
— Да я шучу, шучу… — поднял руки вверх Саша.
— Шуточки у тебя… — усмехнулась девушка. — А ты Царевых давно знаешь?
— Каких Царевых?
— Царевы, между прочим, — хозяева той самой дачи, на которой ты живешь.
— А а а… Понимаешь, они — друзья моих друзей, ну вот они там и договорились как то, — неопределенно пожал плечами Саша. — А сам я их даже не видел ни разу. Просто мне нужно было тихое место, чтоб в институт подготовиться…
— Что за институт?
— Горный.
— А почему это вдруг?
— Потому что лучше гор, Оля, могут быть только вулканы. Ты представляешь, человечество до сих пор не может отойти от извержения вулкана Кракатау! Это же интересно, правда?..
Так, разговаривая в общем то ни о чем, они дошли до метро. Подземка доставила их к Рижскому вокзалу, откуда отправлялись электрички до дачного поселка. В метро Оля с Сашей тоже беспрерывно болтали и на вокзале уже чувствовали себя друг с другом совершенно свободно — так, словно были знакомы не один год. Неизбежная скованность первой встречи исчезла без следа, они уже и не думали скрывать своей взаимной симпатии.
В здании вокзала они не торопились, Саша что то увлеченно рассказывал, а Оля с мягкой улыбкой слушала его. С платформы донесся короткий и резкий гудок поезда. Оля, очнувшись, взглянула на часы и испуганно выпалила:
— Саш, — электричка!
— Побежим, или опоздаем? — спросил Саша и, дурачась, капризно поморщился: — Давай не поедем, а?..
— Ну вот еще! Бежим скорей! — Оля подхватила его под руку и потащила к выходу на платформу.
Они сорвались с места и, выскочив наружу, стремглав помчались по перрону. Электричка зашипела дверями.
— Быстрей! — крикнул Белов.
И тут вдруг Оля, неловко поставив ногу, оступилась.
— Ай! — вскрикнула она.
Саша, мгновенно остановившись, едва успел обернуться и сразу, не раздумывая, подхватил её на руки.
— Что случилось?!
— Каблук сломался! — захохотала Оля.
— Какой каблук?! — засмеялся и Саша, прижимая к себе легкую, как пушинка, девушку. — Мы же на электричку опоздали!..
— Следующая — минут через сорок, — давясь смехом, сообщила Оля.
— Е мое! — запрокинул голову Саша. — Что ж теперь?.. Тебя на лавочку отнести?
— Ну давай, — согласилась Оля и, не удержавшись, склонила голову к его плечу.
— Ногу не подвернула? — спросил он, направляясь к скамейке.
— Нет…
— Садись… — он осторожно опустил Олю на лавочку и взглянул на часы. — Когда, говоришь, следующая?
— Минут через сорок, кажется, — Оля, сняв с ноги сломанную туфлю, покачала головой. — Ну что за свинство, а?..
— Дай глянуть, — протянул руку Саша.
Каблук был отломан напрочь — у самого основания. Ходить в такой обуви было нельзя, это Белову было совершенно ясно.
— Да, авария… — озадаченно пробормотал он. — Слушай, Оль, ты одна побыть можешь?
— Странный вопрос, — улыбнулась она.
— Тут рынок рядом, там наверняка частников полно. Я мигом — туда и обратно, хорошо?
— Сейчас я денег дам, — полезла в сумочку Оля.
— Перестань, ты чего! — Саша, укоризненно покачав головой, накрыл её руку своей. — Я разберусь!..
Как он будет разбираться — Белов не представлял совершенно. Той горстки мелочи, что позвякивала у него в кармане, для ремонта туфли явно было недостаточно.
— Не забоишься, нет?..
Оля, смеясь, покрутила головой.
— Ну все, я — мигом! — и Саша, взмахнув сломанной туфлей, побежал к выходу с платформы.
Он нырнул в дверь, а Оля, подумав, достала свои ноты и углубилась в их изучение.

XXX

— Сколько я должен? — спросил Белов.
— Тры рубли! — ответил старый армянин сапожник и для верности показал на пальцах: — Тры!..
— Трешник? Что ж так дорого?.. — переспросил Саша и в который раз принялся обшаривать карманы пиджака — а вдруг все таки что нибудь завалялось?..
Вдруг чья то ладонь легла на его плечо сзади, и над самым ухом раздалось грозное:
— Не двигаться! Вы арестованы!
Саша вздрогнул и резко обернулся — перед ним стоял довольно улыбающийся Пчела.
— Пчел, здорово! — обрадовался Белов. Тут к ним подлетел взбешенный Космос:
— Ты что здесь делаешь?! Ты что, Сань, совсем охренел?!
— Да ладно, не наезжай! — отмахнулся Саша. — Так получилось, сейчас объясню… Пчела, дай трешник.
Он рассчитался с сапожником и забрал туфлю.
— А это что ещё за ботинок?! — вспылил он и удивленно вытаращил на друга глаза. — Я не понял, Сань, ты что — с телкой что ли?!.
— Косматый, не дави, — примирительно улыбнулся Белов. — Я же сказал, что все объясню!
— Что ты мне объяснишь? — продолжал возмущаться друг. — Я тут голову сломал — не знаю, как его отмазать! А он на Рижском телкам ботинки ремонтирует!!!
— Ну хватит, хватит, Кос! Ну ошибся, мы же все ошибаемся, верно?..
— Ошибся? Да твоя морда на каждом столбе висит! — еле сдерживаясь, вполголоса рявкнул Космос.
— Ты что, серьезно? — неуверенно улыбнулся Белов.
— Ты зря веселишься, Сань, — подтвердил Пчела. — Тебя в розыск объявили.
Он шагнул в сторону и, цыкнув на продавца, взял с прилавка черные очки с круглыми стеклами. Вернувшись к Белову, он нацепил их ему на нос.
— Вот так то лучше… Только на кота Базилио стал похож.
— Ну все, пацаны, я почапал, — кивнул озабоченный Саша.
— Погоди, мы проводим — тут ментов, как грязи…
Они двинулись вдоль торговых рядов к выходу.
— А что за соска то, Сань? — спросил Пчела.
— Да так… Соседка по даче.
— Это скрипачка, что ли? — ухмыльнулся Космос.
— Ты её знаешь? — резко развернулся Белов.
— Да успокойся ты, не близко.
Вдруг Пчела притормозил и, кивнув куда то в сторону, повернулся к Космосу:
— Глянь ка, Кос, опять эти отморозки челноков дербанят.
Впереди справа трое бритоголовых парней обступили прилавок какой то торговки. Было отчетливо слышно, как тетка жалобно оправдывалась:
— Ребята, ну имейте же совесть, я ведь уже платила… Я не наторговываю столько, правда…
— А мне по барабану! — гаркнул на неё самый длинный. — Плати, сука!
Космос посмотрел на Сашу, потом огляделся по сторонам. В это время впереди раздался заполошный крик женщины:
— Господи, да что же это?! Пусти его!! Миша!! Сынок!
Один из парней прямо через прилавок тащил за шиворот тщедушного мальчонку — видимо, сына торговки, — а двое других крушили её ларек.
Космос бросил через плечо:
— Сань, ты не суйся! — и вместе с Пчелой бросился на бесчинствующих парней.
Космос с ходу залепил в челюсть длинному, Пчела достал ногой второго. Третий бросил мальчишку и с правой смазал Космоса по уху. Саша не успел опомниться, как оказался среди дерущихся. Въехал в рожу одному, ушел от удара другого и от души заехал ему ногой в пах.
Вдали заверещали милицейские свистки.
— Пацаны, уходим! — крикнул Космос, и они рванули по ряду в противоположную сторону.
Они выскочили на задворки рынка и, забежав за ряд контейнеров, тут же перешли на шаг, успокаивая дыхание.
— Ты какого черта полез, а? — пхнул Сашу в спину Космос.
— А что мне, смотреть надо было?
— Вот черти помороженные… — покачал головой Кос.
— Надо с Парамоном поговорить, пусть от тетки отстанут, — предложил Пчела.
— Поговорим… — согласился Космос и повернулся к Белову. — Ладно, Сань, ты давай езжай, а то влетишь тут напрочь.
Саша облизнул сбитые костяшки на руках и усмехнулся:
— Да, братцы, интересная у вас работа!
— Ну да — живая, с людьми, — хмыкнул Пчела.
— Все, кончайте базарить. Давай, Сань, дуй отсюда, тут ментов кругом — немеряно.
— А вы куда?
— У меня ещё стрелка с одним человеком из органов. Насчет тебя, между прочим.
— Ну ладно, пока! — Белов поднял руку и побежал к вокзалу.
— Смотри там — аккуратней!.. Воротник подними! Очки надень, Леннон!.. — услышал он вслед.
А в это время к перрону Рижского вокзала подошла электричка. Оля встала со скамейки и, прихрамывая, двинулась к поезду. Она крутила по сторонам головой, высматривая Сашу, и при этом смущенно улыбалась этой своей несуразной хромоте.
Саши нигде не было видно, а между тем электричка должно была отправиться уже через пару минут. «Что ж, — не слишком огорчившись, поду мала Оля, — придется, видимо, и эту тоже пропустить».
И тут её взгляд случайно зацепился за знакомое лицо.
На стенде под вывеской «Их разыскивает милиция» Оля увидела свеженаклеенную листовку. На ней был напечатан текст следующего содержания:
Внимание, розыск!!!
ГУВД г. Москвы по подозрению в совершении убийства разыскивается Белов Александр Николаевич, 1969 года рождения. Глаза голубые, волосы темно русые, рост средний, телосложение спортивное. Особые приметы: шрам на левой брови.
Над текстом была фотография молодого человека. И этим молодым человеком, без всякого сомнения, был её сегодняшний знакомый — Саша.
Улыбка сползла с её лица. Она нагнулась, сняла с ноги вторую туфлю и нацепила её на стенд — прямо на вывеску. Оглянувшись ещё раз напоследок по сторонам, Оля, как была — босиком, — бросилась к готовой отойти электричке…
Когда запыхавшийся Белов выскочил на перрон, лавочка была пуста, а электричка только только тронулась. Саша рванул вслед ускоряющемуся составу, на бегу крича неизвестно кому:
— Стоп кран! Нажми стоп кран!
Куда там!.. Электричка быстро набрала ход и скрылась за поворотом. Белов затормозил и, плюнув с досады, пошел обратно, засунув Олину туфлю в карман пиджака. Он вернулся к их лавочке и, конечно, сразу заметил висевшую на стенде вторую туфлю.
Он шагнул к стенду с тяжелым сердцем, уже точно зная, что увидит за стеклом. Так и есть!
— Е мое!.. — прошептал он. Насупившись, Белов прочитал объявление о собственном розыске до конца, потом снял со стенда туфлю и, нацепив очки, направился к выходу с перрона.

XXXI

Белов намеревался дождаться следующей электрички где нибудь в тихом месте. Но ему повезло — на противоположной стороне улицы он увидел приметный «Линкольн» Космоса, там же оказались и его друзья. Он подошел к машине и сел назад, к Пчеле.
— Опоздал, блин… — буркнул он.
— А телка твоя? — спросил Пчела.
— Уехала.
Пчела покосился на туфли, торчащие из карманов пиджака Белова, и усмехнулся:
— Так что она — так босиком и уехала?
— Да ну, не вовремя как то все получилось, — поморщился донельзя расстроенный Белов. — Она морду мою на «доске почета» увидела, ну и испугалась, конечно… Вообще, девчонка такая классная…
— Да ладно, Сань, не парься! — хлопнул его по плечу Пчела. — Объяснишь потом — все нормально будет!
— Вас послушать, рехнуться можно, — подал голос угрюмо молчавший Космос. — Человеку десятка светит, а он… Ля ля, тополя, концерты, скрипочки, Шопен мопен…
— Але але, Космос! — вспыхнул Саша. — Я, конечно, слажал, но ты тоже границу не переходи. А то сейчас отскочит!
— Напугал… — буркнул тот.
Мимо «Линкольна» неторопливо проехал милицейский уазик.
— Доиграемся, блин… — проводил его настороженным взглядом Космос. — Повяжут нас. Ох, повяжут…
Пчела придвинулся вплотную к Саше и прошептал ему на ухо:
— Сань, зря ты так с Косматым… Он из за тебя всю Москву на уши поставил…
Подумав, Белов положил руку на плечо Космосу и примирительно произнес:
— Ладно, Кос, извини. Я не прав, вообще то… Космос слушал его вполуха, все его внимание занимала дорога, он, не отрываясь, высматривал там кого то.
— Нормально все, Сань, нормально… — безучастно кивнул он и вдруг дернулся, распахнул дверь и бросил друзьям: — Вот он, подъезжает. Я сейчас, пацаны!
К «Линкольну», замедляя ход, приближалась черная «Волга» с государственными номерами. Космос взмахнул рукой и двинулся ей навстречу. «Волга» притормозила, её тонированное стекло поползло вниз.
— Ну что, какие дела? — озабоченно наклонился к окошку Космос.
Солидный мужчина в «Волге», не произнеся ни слова, отрицательно покачал головой. Стекло тут же начало подниматься, и машина, плавно набирая скорость, уплыла в сторону Останкинской башни.
— Эй, ты куда, стой!.. — обескураженный Космос замер, растерянно глядя ей вслед, потом в ярости сплюнул и, покусывая губы, поплелся назад к «Линкольну».
— Ни черта не понимаю!.. — раздраженно пробормотал он, плюхнувшись на водительское сиденье. — Кто то в этом мире явно против тебя, Сань…
— Да а… — задумчиво подхватил Пчела. — И того седого, который стрелял, — помнишь? — тоже нигде найти не могут… Как сквозь землю провалился…
— А кто это был, в «Волжане»? — полюбопытствовал Саша.
— Да ты все равно не знаешь… — поморщился Космос и повернулся назад, к Белову. — Вот что, Сань, ты давай двигай на электричку, а мы вечером подтянемся. Только очень прошу, зря не светись…. У тебя бабки остались?
— На проезд хватит.
— Ну, давай… — Космос протянул Саше руку. Белов попрощался с друзьями и, ссутулившись, торопливо зашагал к Рижскому вокзалу.
Всю обратную дорогу он был тише воды, ниже травы. Сидел в уголке, прикрывшись газеткой, и настороженно, не поднимая головы, исподлобья оглядывал вагон сквозь темные очки. Да, совсем не таким он ехал в Москву каких то три часа назад…
Добравшись до дачного поселка, Саша первым делом направился к Олиному дому. Он постучал в калитку и достал из карманов туфли. За забором, сипло лая на незнакомца, метался на цепи здоровенный рыжий пес.
Саша подождал немного и постучал ещё раз. На крыльце появилась растерянная бабушка.
— Вам кого?! — перекрывая собачий лай, крикнула она дребезжащим голоском.
— Здравствуйте! — тоже крикнул Белов. — А Олю можно увидеть?
— А Оля… — бабушка запнулась. — А она ещё из Москвы не вернулась!
Саша мрачно кивнул. Он понял, что ему врут. И, причем, врут с её, Оли, согласия. Просто после того, что она увидела на «доске почета», Оля не желала иметь с ним никаких дел. Такое решение девушки было вполне понятно и легко объяснимо, но легче от этого Белову не стало.
Бабушка скрылась .за дверью. Саша постоял у калитки ещё немного, потом вздохнул, повесил Олины туфли на штакетник и пошел к себе.

XXXV

— Да да… Я вас понял… Да, немедленно примем меры. Благодарю за сигнал, — тот, кого Олина бабушка называла Виктором Тихоновичем, повесил трубку и тоскливо вздохнул.
Виктору Тихоновичу был всего лишь двадцать один год, он только только закончил школу милиции и ещё толком не обвыкся с лейтенантскими погонами на плечах. Свое назначение сюда, в небольшой дачный поселок, он считал уродливой гримасой судьбы. Вместо головоломных преступлений, погонь и перестрелок, о которых он втайне мечтал с детства, лейтенант Никитин стал, по сути, заурядным сторожем — правда, при милицейских погонах и пистолете.
Дачники в этом поселке обитали непростые — крупные ученые, писатели, музыканты — поэтому милицейский пост тут был всегда. Только раньше здесь, в крошечной хибарке на въезде, обитал вечно сонный сержант предпенсионного возраста. Но после того, как в поселке случилась серия краж, было решено оборудовать все дачи новомодной сигнализацией. Вот тогда и было принято решение посадить сюда офицера — как никак техника! И должность то его именовалась как то мудрено — что то вроде «оперативный дежурный по охранному комплексу». Впрочем, большинство обитателей дач продолжали называть Никитина и его сменщиков на старый манер — участковыми.
Лейтенант положил трубку на пульт и протяжно, раздирая рот, зевнул. Старенький будильник показывал без четверти час. «И что этим старушкам не спится? — с легким раздражением подумал Никитин. — Ну, гуляют себе чьи нибудь детки на даче, пока родителей нет…»
Конечно, выходить из теплой сторожки в сырую осеннюю ночь не хотелось совершенно, но служба есть служба. Лейтенант нацепил очки, вытащил из ящика стола табельный «Макаров» и встал из за стола.
Дача, которую ему предстояло проверить, была в дальнем углу поселка, у самого леса, поэтому он решил воспользоваться служебным транспортом. У стены, под «иконостасом» с бандитами, числившимися в розыске, стоял его верный конь — дамский велосипед, собственноручно раскрашенный Никитиным в сине желтые милицейские цвета.
Поеживаясь от ночной прохлады, лейтенант выволок своего стального коня на улицу и, взобравшись в седло, покатил к даче академика Царева, где, как утверждала его бдительная соседка, предавалась дикому разгулу какая то подозрительная компания…
А на даче Царевых к тому времени уже было тихо. Пчела, Фил и Космос, выбрав себе по пловчихе, разбрелись кто куда — предаваться нехитрым утехам «синхронного плаванья». Белов остался один. Вернее не один, а вдвоем с последней, четвертой, пловчихой — той самой блондинкой, что отплясывала голышом на столе.
Хмель у него отчасти выветрился, и Саше снова стало немного грустно. Он сидел на диване и наигрывал на гитаре нечто меланхолическое. Вокруг него, как кошка вокруг сметаны, отиралась оставшаяся без пары девица.
Намерения блондинки были совершенно очевидны, а вот Саша никак не мог определиться, как же ему поступить. Понятно, что прелести младой спортсменки не остались им незамеченными, и перенасыщенный взбунтовавшимися гормонами молодой организм требовал своего. Да и девушка была хороша — стройная, гибкая, все, как говорится, при ней, и все же…
Нескрываемая, откровенная, навязчивая похотливость блондинки каким то загадочным образом напоминала Белову о Ленке Елисеевой, и это сходство ему было крайне неприятно. Было ещё одно довольно неприятное обстоятельство — близкое, всего то через дорогу, соседство Оли.
Странно — он едва её знал, к тому же после Олиного знакомства с его физиономией на «доске почета» он вряд ли мог рассчитывать на какое либо дальнейшее развитие отношений с этой девушкой. И, тем не менее, Саше было неловко — так, словно сейчас, с пловчихой, он обманывал Ольгу.
Блондинка подсела к нему на диван, молча провела рукой по его волосам.
— Ты… ещё выпить хочешь? — преодолевая неловкость, спросил Саша.
— Потом… — многообещающе прильнув к нему грудью, жарко прошептала девушка Саше на ухо.
Ее рука соскользнула вниз, легла на его бедро и тут же сноровисто поползла вверх, к его мгновенно вздувшемуся паху… Саше стало душно, сразу зашумело в голове и пересохло во рту. Белов понял, что ещё немного — и он запросто может потерять над собой контроль.
Отстранившись от нетерпеливой пловчихи, он потянулся к бутылке с вином.
— Слушай, ты первый раз, что ли? — несказанно удивилась блондинка.
— Ну почему первый? — скрывая смущение, криво ухмыльнулся Белов. — Второй.
— Ах второй!.. — понимающе кивнула девушка. Она поднялась с дивана и, встав лицом к Белову на пороге спальни, начала медленно раздеваться. Стащила через голову майку — Саша снова увидел её маленькие упругие груди — потом расстегнула молнию на брюках и, покачивая бедрами, неторопливо спустила их вниз. На девушке остались лишь узенькие и легкие как паутинка трусики.
— Ну, иди, иди же ко мне… — томно прошептала она и шагнула к кровати.
Саша, не отрывая глаз от блондинки, поднес горлышко бутылки ко рту и двумя жадными глотками допил все, что в ней оставалось. Плохо соображая, что делает, он поднялся с дивана и, как сомнамбула, направился в спальню.
Девушка лежала в кровати. Увидев Сашу, она, извиваясь змеей, стянула с себя трусики и призывно подалась ему навстречу:
— Ах ты мой сладенький…
И Белов не выдержал, рывком сдирая с себя рубашку, он кинулся на девицу…
Возле дачи Царевых стояла незнакомая иностранная машина, а вот музыки, пьяных криков и прочего дикого шума не было и в помине. В доме кое где горел свет, еле слышались чьи то приглушенные голоса — и все. Это показалось лейтенанту Никитину подозрительным. «А вдруг — воры?.. — подумал он. — Сигнализацию отключили и…» Милиционер слез с велосипеда и, достав из кобуры пистолет, осторожно перебрался через невысокий заборчик.
Согнувшись в три погибели, он подкрался к окнам. Первое было освещено, там лейтенант увидел накрытый стол, порядком уже разоренный, груду пустых бутылок около него, опрокинутый стул, гитару на диване… Людей в комнате не было, и Никитин двинулся дальше.
Следующее окно было темно, и оттуда доносились какие то странные звуки — нечто напоминающее тихий женский плач… Или стон?.. Лейтенант поправил очки, крепче сжал в руке пистолет и медленно приподнял голову над подоконником. Прямо напротив окна двое занимались сексом. Парень лежал на спине, а верхом на нем с неподдельным энтузиазмом скакала совершенно голая девица. Она то и издавала те самые странные звуки, которые не слишком искушенный в любовных делах Никитин принял за плач.
Краска ударила в лицо юному милиционеру. Он торопливо присел, но уже через несколько секунд, не в силах совладать с собой, снова приподнялся и заглянул в окошко. Впрочем, вдоволь полюбоваться волнительным зрелищем ему не довелось. Девушка навалилась на своего дружка и, всхлипывая, забилась в конвульсиях. Мгновение — и оба любовника утомленно затихли. Лейтенант тоже опустился вниз.
Никитину бы отползти сразу, но он замешкался, пытаясь засунуть своего «Макарова» в кобуру. И тут окно над его головой с треском распахнулось — это была запыхавшаяся. девушка. Лейтенант перестал дышать.
«Елки зеленые! Стыд то какой!.. — трепетала под милицейской фуражкой беспомощная мысль. — Они ведь могут подумать, что я это специально…»
— Ну что — все?.. — обернулась девица к своему приятелю.
— Не а… — донесся из комнаты молодой мужской голос. — Я ещё хочу!
— Ты с ума сошел?.. — радостно засмеялась девица.
— Я просто недавно из армии вернулся, — объяснил парень.
Девушка вернулась в комнату, Никитин дернулся было уползти, но тут в окне как назло появился парень. Лейтенант снова вжался в стену.
— Ну ты что? — капризно спросила из глубины комнаты девица.
— Сейчас, погоди, перекурю маленько… — парень сунул в рот сигарету, чиркнул спичкой, и Никитин отчетливо разглядел его довольно улыбающееся лицо.
Но ему удалось сделать всего лишь три четыре затяжки — девушка подошла к окну, обхватила дружка за плечи и со смешком потащила назад:
— Пойдем пойдем, сладенький, курить вредно…
— А ты то что такая ненасытная? Что, тоже из армии пришла?.. — хохотнул парень, отшвырнул недокуренную сигарету и захлопнул окно.
Сконфуженно улыбаясь, лейтенант торопливо ретировался к заборчику, неслышно перемахнул через него и, оседлав свой служебный транспорт, резво закрутил педалями.
«Вот елки зеленые — чуть не влип!.. — смущенно думал он. — Вот было бы позору! Сотрудник органов подглядывает, как… Ужас! А все эта бабка, чтоб ей!.. Ну повеселились ребятки, ну пошумели немного… Да и я хорош — подкрался, оружие приготовил… Вот глупость какая! Ну откуда здесь преступникам взяться?!»
Никитин вернулся к своей сторожке, затащил велосипед в дежурку и поставил на привычное место — под «иконостасом» с бандитскими фотографиями. И вдруг его взгляд зацепился за одну из этих физиономий. Что то она ему напоминала, но что?..
Лейтенант в задумчивости достал сигарету и чиркнул спичкой. Сера вспыхнула маленьким факелом и с абсолютной ясностью высветила в его памяти то, что он видел каких то десять минут назад. Точно так же чиркнул спичкой голый парень в окне — и этим парнем был, без всякого сомнения, он! Никитин сорвал со стены листовку и впился в неё глазами.
Да, это, безусловно, был он — Белов Александр Николаевич, подозреваемый в совершении убийства!
Лейтенант бросился к телефону и непослушной рукой набрал номер.
— Алло! Алло!.. Это Никитин из пятнадцатого, — возбужденной скороговоркой зачастил он. — По сегодняшней оперативке обнаружен преступник. Несколько человек. Предположительно вооружены. Высылайте автоматчиков. Да! Точно!.. Сейчас, — он взглянул на будильник, — час двадцать две!
Горящая сигарета дрожала в его взволнованно трясущихся губах, и пепел с неё падал в брошенную на стол фуражку. Лейтенант снова взглянул на листовку и, раздражаясь, крикнул в телефон:
— Да точно Белов!.. Да! Без сомнений… Жду!
Он бросил трубку и нахлобучил на голову фуражку. Пепел из неё просыпался ему на погоны, но Никитин этого не заметил. Ему было не до мелочей — начиналось то самое главное, ради чего он пошел в милицию!

XXXVI

Из спальни, где со своей белокурой подружкой кувыркался Саша, слышались нескончаемые страстные стоны девушки. А к разоренному столу тем временем собирались его друзья. Первым в куртке на голое тело спустился сверху Фил, следом вышел замотанный в простыню Пчела. На звуки, долетавшие из соседней комнаты, они не обращали никакого внимания. Им было не до того — после жарких утех с пловчихами обоих мучила страшная жажда. Пчела пошарил среди пустых бутылок и начал жадно пить воду из литровой банки.
— Пчела, а что, у нас выпивки нет больше? — облизнув пересохшие губы, спросил Фил.
— У у… — не отрываясь от банки, помотал головой тот.
Напившись, он громко икнул и крикнул:
— Кос! Бухало кончилось, ехать надо!! Через минуту появился пьяный в дым Космос.
— Я один. Не поеду. Железно, — не без труда, едва ли не по слогам выговорил он.
— Белому тоже нельзя!.. — поднял мутноватый взгляд на Пчелу Фил.
— Разыграем?.. — ухмыляясь, предложил тот. Он взял со стола коробок, вынул оттуда две спички и, проделав с ними какие то манипуляции, протянул их Филу для выбора.
— Да что с тобой играть? — фыркнул он. — Я ж все равно проиграю!..
— Короткая едет, тяни, — кивнул Пчела. Фил протянул руку и вытянул из его пальцев сразу две спички — обе оказались короткими.
— Жулье… — укоризненно усмехнулся Фил. Все трое лениво рассмеялись.
В это время стоны и жалобный скрип кровати в соседней комнате достигли апогея, и вдруг там что то с невероятным грохотом рухнуло. Смех друзей перешел в хохот.
Из спальни вышел смущенно улыбающийся Саша, на ходу застегивая брюки.
— Ты что её там — убил что ли?.. — спросил его Пчела.
— Ань, ты там живая?! — задрав голову, крикнул Фил.
— Да а а… — протяжно и томно промурлыкала явно довольная жизнью девица.
— А вы что не ложитесь то? — сделав наигранно удивленное лицо, спросил Белов и вдруг расплылся в улыбке — абсолютно счастливой, как у ребенка, получившего долгожданный подарок. Продолжая улыбаться, он окинул беглым взглядом стол и спросил: — А что, кира нет больше?
— Едем уже, едем… — Фил встал и пихнул Космоса. — Иди одевайся!
Спустя пять минут они выбрались на улицу. Первым, пошатываясь, брел Космос.
— Эй, Кос, подожди! — окликнул его Фил.
— Ну куда ж я без тебя то!.. — остановился он, обшаривая карманы.
— Дай сюда ключи.
— Да иди ты!.. — отпихнул протянутую руку друга Космос. — Какие тебе ключи?
— Я поведу! — Фил был явно трезвее.
— Да я гонщик формулы 1! — Космос плюхнулся за руль.
— Слышь ты, гонщик, смотри — машина твоя! — предупредил его Фил, усаживаясь рядом. — Разобьешь — не будет у тебя машины… как у Майкла Джексона.
— Сейчас до города долетим, возьмем бабки — бухала купим… — пьяно бормотал Космос, заводя машину. — По е е е хали!!! — по гагарински крикнул он и вдавил педаль газа в пол.
Взревев как раненый зверь, «Линкольн» рывком тронулся с места.

XXXVII

Когда в квартире Беловых прозвенел звонок члена корреспондента Холмогорова, дело шло к полуночи. Сухо извинившись за черствость своей супруги, Юрий Ростиславович посочувствовал Сашиной маме и предложил свою материальную помощь в любое удобное для неё время. Преодолев неловкость, Татьяна Николаевна спросила, не может ли она приехать за деньгами сейчас же.
— Ну разумеется! — немедленно согласился членкор. — Хотите, я вам привезу их сам?
— Нет нет! Не стоит… — испуганно отказалась Татьяна Николаевна. — Я сама… Я уже еду!..
Она бросила трубку и, торопливо одевшись, выскочила из дома. «Ночной бомбила» заломил неслыханную цену, но она, не торгуясь, согласилась. Катя говорила, что адвокату вперед можно было заплатить только половину, поэтому важно было собрать деньги сегодня, чтобы уже завтра постараться с ним встретиться и обо всем договориться.
Дверь ей открыл сам Юрий Ростиславович, его молодая жена к гостье не вышла. Хозяин провел Татьяну Николаевну в гостиную и, извинившись, вышел.
Он вернулся через минуту и положил на стол перед Сашиной мамой несколько пачек в банковской упаковке и тонкую стопочку сторублевок россыпью.
— Вот, — хмуро сказал он. — Пока все. Остальное завтра сниму с книжки…
— Спасибо вам, Юрий Ростиславович, — глядя на эту невероятную гору денег, Татьяна Николаевна едва сдерживала слезы благодарности.
— А, бросьте… — с досадой дернул плечом членкор и, опустив голову, глухо спросил: — Таня, вы можете мне сказать, что произошло с нашими сыновьями?.. Когда это началось?
Женщина беспомощно теребила платок на груди, она сама хотела бы найти ответ на этот вопрос.
— Я не знаю… Саня всегда был такой… такой справедливый, понимаете?
Негромко хлопнула входная дверь. Оба родителя встревоженно переглянулись. Разом помрачневший Юрий Ростиславович поднялся и быстро вышел в прихожую.
Там, разя перегаром и пошатываясь, как былинка на ветру, его единственный и бесконечно любимый сын Космос пытался развязать на ботинке шнурок.
— О, папа… — изо всех сил стараясь казаться трезвым, широко улыбнулся Космос.
— Ты где был? — сдерживая закипающий гнев, спросил отец.
— Пап, дай денег, а?.. — продолжая довольно глупо улыбаться, попросил сын.
— Что?!
— Ну дай пару сотен до послезавтра, пап, — повторил Космос. — Ну дай, а?..
— На! — не выдержал Юрий Ростиславович и наотмашь отвесил сыночку звонкую пощечину!
От неожиданной оплеухи парень отлетел в угол и юркнул оттуда в столовую.
— Ты никуда не пойдешь! А ну, раздевайся немедленно! — с яростным ревом кинулся за ним членкор.
— Опять, да?! У меня дела, ты что?! — ещё громче кричал Космос, отступая от взбешенного отца за огромный круглый стол.
— Я никуда тебя не пущу, мерзавец! — Холмогоров, потеряв голову от охватившего его бешенства, гонялся за сыном вокруг стола. — Ты останешься дома! Ты слышишь, что я тебе говорю?! Я отец тебе или кто?!!
— Какой ты мне отец, ты даже денег дать не можешь! Отец называется! — истошно вопил сын.
Космосу удалось выскользнуть из столовой. Он бросился в кабинет, обшарил один за другим ящики стола, где отец обычно хранил деньги — пусто. Он метнулся в гостиную, к старинному бюро, но и там денег не оказалось. Раздраженный неудачей Космос развернулся и… столкнулся взглядом с изумленной, испуганной, ошеломленной тем, что ей довелось увидеть и услышать, Сашиной мамой.
— Здрасьте, теть Тань… — опешил в первую секунду он.
— Здравствуй, Космос, — еле вымолвила Татьяна Николаевна.
— Извините, теть Тань… — он быстро пришел в себя, наклонился к столу и взял из денежной стопки две сторублевых бумажки. — С Сашей все в порядке… — конспиративным тоном добавил Космос и выскочил в прихожую.
Но там, у дверей квартиры, стоял, перекрыв ему проход, мрачный и решительный, как Печорин перед дуэлью, Юрий Ростиславович. Отец.
Папа.
Он схватил Космоса за плечи и с холодной яростью спросил:
— Белов на даче?
— Тебе какое дело! Пусти! — дернулся Космос.
— Как это — какое дело?! — свирепо прошипел сыну в лицо членкор. — Я твой отец, негодяй!.. Я дал тебе ключи! А он убил человека! Его ищут!
Внезапно Космос перестал дергаться, тоже взял отца обеими руками за плечи и приблизил к нему лицо.
— Он мой друг, — неожиданно тихо и твердо сказал он. — И я дам ему защиту. Понял, папа?..
Заглянув в его глаза, Юрий Ростиславович вдруг отчетливо увидел, что его сын совсем не так пьян, как кажется. И ему стало совершенно ясно, что его слова — не пьяный треп, не дешевая мальчишеская поза. Это — стойкое убеждение, приумноженное максимализмом молодости, некоторым романтизмом и несокрушимой верой в святость уз мужской дружбы.
Отец опустил глаза и прижался щекой к плечу переросшего его почти на целую голову сына.
— Сынок, тебя посадят!.. — тоже тихо, с болью, сказал он.
— Мне все равно, — ответил Космос. — Пусти. Юрий Ростиславович, не поднимая глаз, шагнул в сторону. Он услышал, как за Космосом захлопнулась тяжелая входная дверь. Отец вытер выступившую на лбу холодную испарину, поднял голову и прокричал:
— Надя! Сигару, кофе и все мои записные книжки! Срочно!

XXXVIII

Стылая осенняя ночь накрыла поселок тишиной и покоем. Шалый ветерок, заблудившийся среди кустов сирени и смородины, охлаждал тяжелую от хмеля голову, выдувал пьяный кураж и навевал легкую, необременительную грусть.
Пчела сидел на крылечке, нацепив на голову маску и трубку для подводного плаванья. С методичностью автомата он глубоко вдыхал сигаретный дым и с силой выпускал его в трубку. Впрочем, это занятие его, похоже, забавляло не сильно. Угар веселья сменился вялой апатией. Ему было спокойно и скучно.
Позади него скрипнула дверь — из дома вышел зябко поеживающийся от ночной прохлады Белов.
— Пчел, дай огонька, а?
— На… — протянул ему свою сигарету Пчела. Белов прикурил и присел на ступеньки рядом с другом. Пчела глубоко затянулся и снова выпустил тугую струю дыма из трубки.
— Знаешь, я всю жизнь мечтал быть аквалангистом… — задумчиво сказал он.
— Будешь, — уверенно кивнул Саша и добавил: — А я — вулканологом…
— Будешь.
— Не факт… — с сомнением покачал головой Саша.
— Ну что, как она? — показал взглядом назад Пчела.
— Замаялась, маленькая… спит, — небрежно бросил Белов.
— Махнемся не глядя? — без всякого энтузиазма предложил друг. — Я к твоей, а ты мою бери.
— Да ну, с меня хватит, — поморщился Саша. — И так башка уже трещит.
— Нет так нет, — легко согласился Пчела и вздохнул. — Космос чего то не едет…
И тут вдруг ночную темень вспороли лучи от мощных прожекторов, и в полночной тишине прогремел усиленный мегафоном жесткий, какой то металлический, словно и не человеческий голос:
— Приказываю всем оставаться на своих местах! Дом оцеплен. Белов, ты под прицелом!
От неожиданности Пчела выронил сигарету. Парни коротко переглянулись.
— Пчел, ты со мной? — быстро спросил Саша. — Угу…
— За домом — забор, за ним — лес…
— Белов! Повторяю: ты под прицелом. Руки за голову и два шага вперед! — гремел мегафон.
Оба поспешно подняли руки, но с места не двинулись. Пчела еле слышно выматерился.
— Белов, повторяю: два шага вперед!.. Считаю до трех и открываю огонь на поражение.
— На счет «раз»… — шепнул Саша.
— Мамочка… — выдохнул рядом Пчела.
— Раз!.. — громыхнуло из мегафона.
Оба разом бросились на землю, и тут же ночь взорвалась яростной канонадой. Десятки пуль, со свистом пролетая над их головами, впивались в старые дощатые стены, крошили кирпич фундамента, били стекла, срезали уже облетевшие ветки кустов и деревьев. В доме заполошно, в голос, завизжали насмерть перепуганные девчонки.
Белову сразу удалось укрыться за перевернутой лодкой, Пчеле повезло меньше — сумасшедшим огнем его прижало к земле, и он полз вдоль фундамента, укрываясь в мелкой водосточной канавке. Саша увидел торчащую плавательную трубку — её густо осыпала кирпичная крошка, сыпавшаяся от пуль.
— Пчела, сюда! — перекрывая грохот пальбы, крикнул Саша, бросаясь к другу.
Он схватил его за руку и выдернул за лодку. Оттуда они, согнувшись в три погибели, юркнули за угол дома. Молнией перемахнув через забор, парни что было мочи рванули вниз по склону — к темной стене леса.
— Ходу, Пчела! Ходу! — орал на бегу Белов.
Здесь, за забором, стрельба была реже, а спасительная кромка леса с каждым шагом была все ближе и ближе. Но сзади ещё лупили, захлебываясь от ярости, два автомата.
В какой то момент выстрелы за спиной стихли. До густого подлеска оставалось всего то два три метра — и Саша поверил, что уже все, ушли!.. Он развернулся на бегу и, выставив в сторону дачи согнутую в локте руку, ликующе выкрикнул:
— Вот вам!
И в этот миг молодой автоматчик хладнокровно совместил прорезь прицела с мушкой на стволе своего «Калаша» и плавно надавил на спуск.
Пуля впилась Саше в бок, обожгла невыносимой болью и, прошив насквозь его молодую плоть, унеслась в лесную темень.
Белов схватился за бок, крутанулся на месте юлой и медленно завалился на спину.
— Белый!!! — страшно завопил Пчела, кинувшись к другу.
Он подхватил Сашу под руки, приподнял и, не мешкая ни секунды, они скрылись за живой изгородью густого подлеска.