Глава 2

Железнодорожные вокзалы столицы переполнены народом. Веселящаяся молодёжь, унылые пенсионеры с узлами и колясками, челноки с клетчатыми сумками, под завязку набитыми «товаром», качающиеся алкаши, грязные бомжи, продающие своё тело проститутки, нищенки с протянутыми руками, выпрашивающие подаяния, наконец, пассажиры и их провожающие. Здесь – мирятся и ссорятся, плачут и радуются, просят и отказывают, соглашаются и спорят.
Над перроном Ярославского вокзала стоит непрерывный гул голосов, в котором невозможно разобраться. Готовится к отправлению экспресс «Москва Владивосток». Двери вагонов открыты, возле них пересмеиваются друг с другом кокетливые проводницы, одетые в современную униформу.
Вдоль состава расхаживают бритоголовые парни, бесцеремонно разглядывают пассажиров, время от времени сверяют их лица с фотками, которые держат в руках. На всех этих снимках изображён один человек – Александр Белов.
Неутешительная информация со всех вокзалов, аэропортов, выездов из города стекается к одному человеку – Кабану.
Изображённый на фотке человек на Щёлковском автовокзале не обнаружен … Фрайер на Казанском не появлялся… На Ярославке – пусто… В Домодедово пижон отсутствует… Во Внуково – абзац…
Частая сеть, наброшенная на Москву, где то прохудилась. Кабан физически чувствует на своей шее сжимающую её удавку. Зорин не прощает промахов, жестоко карает за них…
До отправления экспресса чуть больше пяти минут. К пятому вагону торопятся два человека – немощный старец с седой бородой и заботливо поддерживающий его прихрамывающий внук, или – правнук. За спинами – тощие котомки, в свободной руке внука – небольшой узел. Метрах в двадцати от них спешат еще двое нищих – лысый здоровяк с запорожскими усищами и тощий парень в поношенном пиджаке.
Бритоголовые обошли их стороной – какое может быть сходство старика и калеки с фоткой молодого, здорового парня? Вон того, взасос целующего худосочную тёлку, проверить не помешает. И вот этого, дарящего букетик мамаше – тоже…
Наверно, нищеброды поняли, что добрести к своему вагону они не успеют – забрались в плацкартный. Вслед за ними вскочили в тамбур лысый усач и ходячий скелет. Проводница поглядела на предъявленные ей билеты, и пропустили.
Поезд медленно и как то торжественно сдвинулся с места. Будто предоставил последнюю возможность прощально помахать руками, послать последние воздушные поцелуи.
После того, как проводница ушла в вагон, согбенный «старец» преобразился. Он выпрямился, содрал с лица седую бороду. Талантливо сыгравший роль немощного старика Белов выбросил левую руку, ребром ладони другой ударил по сгибу. Дескать, кол вам в задницу, зоринская падаль! Так обычно покойный Кос выражал своё презрение по отношению побеждённых или обманутых лохов.
Братья не умерли, не растворились в небытие, они продолжали жить в Белове – в его поступках, выражениях. Приходили к нему в трудные минуты, советовали, уговаривали…
– В цвет сработали, классно! – сам себя похвалил Злой. – Сделали дерьмовых пастухов, как малолеток… Возвернёмся с золотишком – вообще закатаем в асфальт!
– Зачем так жестоко? – поморщился толстовский непротивленец. – Ушли благополучно и – слава Богу.
Столкновение двух мировоззрений стало уже знакомым Саше. Злой предпочитает действовать силой, философ – разумом, добротой. Каждый настаивает на своём. Обычно, беззлобный спор заканчивается ничем.
Всё, ребята, счёт: один – один. Боевая ничья. Пошли устраиваться.
Идея поехать по железной дороге принадлежала, конечно, Белову. В аэропортах беглецов быстро вычислят, там менее многолюдно, нежели на перронах вокзалов. Воспользоваться автотранспортом, тем же междугородним автобусом – ещё большая глупость. Вот и остаётся Ярославский вокзал…
Билеты куплены в пятый вагон, но в разных кассах: Федя – на вокзале, Ватсон – в центральной. Поэтому Белову и Феде достались места в третьем купе, а Витьку и Доку – в седьмом. С одной стороны – хорошо, меньше подозрений, с другой – опасно, намного лучше держаться вместе…
Кое как привели себя в божеский вид. Федя заколол дыры на пиджаке, Витёк поправил ворот рубашки, Док смахнул с одежды воображаемую пыль. Белов брезгливо снял грязную блузу и остался в клетчатой рубашке. Он привык к модному костюму, дорогостоящим галстукам, свежим сорочкам, ему претила любая неаккуратность. Но сейчас всё это осталось в прежней жизни бывшего авторитета, приходится привыкать к новому своему обличью.
Первым вошёл в вагон Злой. Нахмуренный, напряжённый, правая рука спрятана под рубашкой, лежит на витой рукояти острого ножа. На пальцах левой – кастет с шипами. Можно не сомневаться в том, что и то, и другое он, при малейшей опасности, не задумываясь, пустит в ход.
За ним – Белов. Такой же напряжённый, готовый предотвратить возможное столкновение Витька с каким нибудь пьяным мужиком. Слишком уж задиристый характер у Злого, везде ему чудятся враги.
Замыкают шествие Федя и Ватсон.
Увидела вошедших проводница и окаменела. В тамбуре находились древний старик и потрёпанные жизнью бомжи – откуда взялись эти люди? Останавливать, расспрашивать не решилась. По принципу – тихо ведёшь – дольше проживёшь. Появится милицейский наряд – тогда можно нацелить ментов на явных бандитов. Не выходя из служебного купе.
В первом отделении четверо пьяных парней резались в карты. С непременной матерщиной, шутками прибаутками, чокаясь стаканами с вонючим самогоном. Увидели вошедшую трезвую компанию и поднялись на ноги.
– Гляди ка, инопланетяне прилетели, – насмешливо воскликнул здоровяк в тельняшке.
– … и попали прямо в свинарник, – закончил за него Витёк.
– Тихо, мужики, не гоните волну. Мы ни к вам, – Саша отстранил друга. Не дай Бог, выхватит нож, набросится на картёжников – драка с нежелательным появлением ментов. – Пейте на здоровье…
– Вместе с нами! – потребовал «моряк», наливая в стакан. – На вашей «Венере» такого зелья не подадут.
Отказаться – вызвать негодование, от которого один шаг к драке. Пить – ни малейшего желания, один только запах самогона вызывает приступ тошноты.
– Нам нельзя, – высунулся из за плеча бригадира Федька. – Мы непьющие…
– В России не пьёт один только телеграфный столб, – назидательно покачал полным стаканом силач. – Потому что рюмки изоляторы не так подвешены, пойло выливается… Сектанты, что ли? Или идёте на дело?
«Инопланетяне» промолчали. Пусть думает, как ему заблагорассудится, главное – не допустить скандала.
– Ежели на дело – идите с миром, божьи странники. Сам пошёл бы, да вот дружаны не пустят…
В соседнем отделении орал младенец. Исхудавшая мать совала ему пустую грудь – не брал, отворачивался. В дымину пьяный мужик, наверно, отец младенца, громогласно поливал матерками и президента, и правительство, и окончательно обнаглевших богатеев.
Проходя мимо, Белов, незаметно от пьяного, сунул в кармашек женского халата два стольника. Пусть купит себе хлеб и молоко.
Третье отделение… Четвёртое… Пятое… Всюду их встречают сцены нищеты, беспробудного пьянства, жестоких избиений. Будто в этом вагоне сконцентрировались все беды реформируемой России.
Белов и его товарищи ускорили шаг, почти побежали. Федя налево и направо раздавал куски хлеба, банки с тушёнкой, пакеты молока – всё, чем они запаслись, собираясь в дальнюю дорогу. Ватсон горестно вздыхал и дарил больным какие то лекарства. Витёк сжимал черенок ножа, не таясь, удивлялся долготерпению несчастных людей. Почему они не объединятся и не сбросят со своей шеи мироедов, высасывающих из них кровь?
Наконец, друзья с облегчением перешли в следующий вагон. Наверно, поезд составляли из контрастов. После плацкартного – мягкий. Из засушенной, безводной пустыни они попали в оазис. Одновременно, тепло и прохладно – работает кондиционер. Мурлычет радио. Коридор застлан ковровой дорожкой. Два толстяка в пижамах о чём то неторопливо беседуют. Раскормленная до безобразия дама лениво перелистывает журнал.
Тишина, благодать. Не верится, что рядом, в плацкартном вагоне, несчастные люди жрут водку, матерятся, стонут, страдают, мучаются от безысходности своего существования. Здесь – другая атмосфера, заполненная благополучием, богатством и уверенностью.
Увидев неопрятно одетую группу, дама поспешила укрыться в купе, туда же убрался один из толстяков. Второй подобрал объёмистый животик и вжался в стену. Как бы к нему не прикоснулись грязные оборванцы!
Проходя мимо «хозяина жизни», Витёк не удержался от толчка. Ему страшно хотелось не только прикоснуться к жирному богачу, но и вмазать по его физиономии. Удержал предостерегающий взгляд Белова.
За мягким, опять же по принципу контраста, следовал плацкартный вагон. Такие же, как и в первом, картинки нищеты и пьянства.
Наконец, – пятый.
Белов открыл дверь в тамбур и остановился.
К стене прижалась девушка, её руки сжал, будто клещами, немолодой кавказец.
Паслушай, жэнщина, нэ противься. Все одно, моей будэш.
– Угомонись, Омар! – пытался успокоить его Муса. – Не дело играть с бабами. Успеешь.
Третий участник «беседы» – не то ингуш, не то чеченец – стоял у противоположной двери и помалкивал. Кажется от тоже не одобрял поведения насильника, но боялся подставляться.
Мусу Саша знал – многолетний агент Введенского. Как он умудрился попасть в компанию, явно криминального толка? Скорей всего, выполняет очередное задание своего хитроумного шефа. Омар и третий персонаж ему был неизвестен.
Сзади толкал Белова в спину Витёк, требовал пропустить его. Ничего не понимающий философ тоже рвался вмешаться в неминуемую схватку. Док никого не толкал и ничего не требовал, он понимал, что в сложившейся ситуации любое вмешательство чревато серьёзными неприятностями.
– Что здесь происходит?
Омар кошкой отпрыгнул в сторону. В его руке появился пистолет. Настоящий ваххобит сначала стреляет, потом думает – непреложный закон «детей гор». За ремнём у Белова – любимый магнум, но Саша понимает, что выхватить его, снять с предохранителя всё равно не успеть. Черное дуло омаровского пистолета подстерегает каждое его движение.
Неужели – конец, равнодушно подумал он. Равнодушие – не дань вере в своё бессмертие, просто бывший криминальный авторитет рассчитывал на вмешательство со стороны либо толкающего его в спину Злого, либо кого нибудь из пассажиров, решившего подымить. И эта надежда не позволяла ему растеряться.
Спасение пришло не от Злого и не от поездных куряк. Освобождённая девушка немедленно влепила «кавалеру» звонкую пощёчину. Другой рукой, не менее ловко, ударила под локоть. Пуля, предназначенная Саше, пробила потолок.
Второго выстрела не последовало, Омар вытаращил глаза. Он узнал Белова. Испуг погасил в нём желание расправиться с некстати появившимся страшным неверным. Посланец Хоттаба забыл о законе гор, обо всех полученных инструкциях и распоряжениях. Рванул стоп кран и, не ожидая полной остановки поезда выпрыгнул из вагона.
Молчаливый его приятель помедлил, с любопытством поглядел на Белова и последовал за ним. Муса таинственно подмигнул и тоже покинул тамбур.
– Что здесь происходит? – повторил свой вопрос Белов. – Чего так испугались ваши «друзья»? Я не собирался вмешиваться – просто поинтересовался…
Девушка поправила светлые джинсы, потревоженные наглым насильником. Засмеялась, одарив «спасителя» лукавым взглядом. Перед Сашей стояла не изящное создание и не кокетка, сознающая свою власть над людьми противоположного пола – настоящая воительница. Крутые бёдра, высокая грудь, гордо поднятая головка, украшенная мальчишеской причёской.
– Ничего особенного, – спокойно ответила она. – Мозгляк попытался прицениться к моим… джинсам, да вот незадача – они оказались ему не по карману… Спасибо вам, но я и без посторонней помощи выкрутилась бы. Привыкла, живя в тайге, рассчитывать только на свои силы.
За прожитую нелёгкую жизнь Александру не приходилось встречать таких женщин. Обычно они были либо слабыми существами, которые искали защитника и покровителя, либо алчными и кокетливыми давалками, которые целились на карман избранника. Правда, Ольга сначала не рассчитывала покорить богатого мужика, но, в конце концов, пришла к этому.
– Может быть, хватит разглядывать меня, как экспонат музея? – снова рассмеялась девушка, показав белоснежные зубки. – Дед уже волнуется, собирается искать исчезнувшую внучку. Увидит меня в обществе сразу четверых мужиков – невесть что подумает… Вам в какое купе?
– В третье, – признался Александр, подумав: обязательно переберусь в купе красавицы, либо поменяюсь, либо силой выброшу из него законных пассажиров. – А вам?
– Надо же, удивительное совпадение – мы с дедом тоже едем в третьем…
Дед Ярославы – до чего же приятное имя ей дали! – был бородатым, могучим стариком. Слово «старик» никак не соответствовало его внешности. Отец – возможно, дядя – вероятно, старший брат – подходит, а вот «дед», «старик» – никак не укладывается в сознании.
Чёрная, без единого седого волоска, борода закрывает высокую грудь богатыря, под прикрытием лохматых бровей светятся умные, понимающие глаза, горбатый, красный нос показывает, что его обладатель не чужд земным радостям. Именно таким Белов представлял себе таёжников… И таёжниц – тоже… Дедушка Ярославы чем то походит на почерневшего кельта…
– Куда путь держите, господа хорошие? – прогудел богатырь, испытующе оглядывая соседей по купе. – Мы с внучкой, к примеру, сначала заедем в Свободный, опосля – домой, в Первомайское…
Неизвестно, что подействовало – красота девушки или необычное название города, но про себя Белов решил: никаких красноярсков или новосибирсков, они посетят Свободный, а потом поселятся в Первомайском. Если верить деду Афоне – так он отрекомендовался – посёлок – самая настоящая глушь, в которой живут приискатели. Там московских беглецов не отыщут ни зоринские ищейки, ни киллеры, нанятые бывшей его супругой…
Вот только не помешало бы посоветоваться с Введенским. Тот обязательно посоветовал бы, как поступить, заодно нацелил на своих агентов. В первую очередь, на Мусу…

За неделю до описываемых событий в одном из кабинетов Службы безопасности России состоялась неофициальная встреча двух генералов: Введенского и Хохлова. Теперь они стоят на одной ступеньке, оба – заместители председателя, поэтому Игорь Леонидович не докладывает, а Андрей Анатольевич не приказывает.
– Имеется довольно интересная идея, – отпив глоток крепкого кофе и закурив неизменную сигарету, тихо промолвил Введенский. Не потому, что кабинет нафарширован «жучками» – привык говорить с некоторой таинственностью. – Если всё пойдет, как задумано, мы выйдем на след группы террористов. Может быть, удастся наступить на хвост самому Хоттабу.
Имя арабского инструктора уже давно застряло в зубах и в глотке сотрудников ФСБ, и явных и тайных. Взрывы жилых домов и административных зданий, фугасы на дорогах, похищение людей, расстрелы соплеменников, перешедших на сторону федералов – всё это так или иначе связывалось с именем Хоттаба.
Что за идея?
Задумка Введенского оказалась на удивление простой и легко исполнимой. Естественно, если не подставит ножку какой нибудь нелепый случай. Риск при проведении спецопераций всегда имеется, его не предусмотреть, ни ликвидировать. Вот разве уменьшить, но и это почти всегда сделать не удаётся.
Во время уничтожении Карфагена – жилищ бомжей и преступников на свалке в руки ФСБ попались несколько человек, в их числе – приближённый Хоттаба некий Омар и его закадычный друг, агент Введенского – Муса. Не использовать этот случай просто грешно. Организовать «побег» и проследить пути и связи Омара, в конце концов, выйти на Хоттаба или на его окружение. Заодно выявить планы бандитов, получить сведения об их арсеналах и маршрутах передвижения. Разве этого мало?
– Умная и перспективная идейка, – одобрил Хохлов, доставая из бара бутылку с армянским коньяком. – За неё не помешает выпить.
– Не хвались, на рать идучи, – рассмеялся Введенский. Как и любому человеку, похвала бывшего начальника была приятной. – Имеются некоторые нюансы. Мусу нужно кем то подкрепить. Честно признаюсь, рассчитывал на Белова, да вот никак не могу с ним связаться. Или дурачёк лёг на дно, или свалил из Москвы.
– Найдётся, не иголка в сене… Давай поговорим по делу. Как организовать «побег», кого задействовать, каким образом твой агент свяжется с тобой? Сам понимаешь, в такой операции мелочей не существует…
Введенский всё понимал.
Всё произошло во время перевозки арестантов из Лефортова в здание ФСБ. Якобы, для допроса. За рулем автозака сидел капитан Сергеев, опытный опер, которого пришлось посвятить в задуманное «бегство» преступников. Рядом с ним – ничего не знающий охранник, у которого предусмотрительно опорожнили рожок. Вдруг примется стрелять?
Сергеев неожиданно «вспомнил» об оставленных в служебном кабинете сигаретах, остановил машину и побежал к ближайшему киоску. По пути несколько раз стукнул по двери и повернул ключ. Когда он вернулся, автозак был пуст, подследственные исчезли. Он немедленно позвонил в Управление, проинформировал о побеге. Как всегда, поиски бежавших успеха не принесли – Омар, Муса и третий арестант будто испарились в воздухе…
Теперь остаётся дождаться выхода на связь агента, подумал Введенский, опустошая вторую пачку сигарет. Как бы сейчас пригодился Белов! В тандеме с Мусой он вывернул бы на изнанку и Омара, и его хозяев!…

День проходил за днём, медленно и, что удивительно, интересно. В ресторан они не ходили – запасливый дед Афоня каждое утро выкладывал из неистощимого баула то вкуснейшую кету, то банку с гречишным мёдом, то обжаренную курочку, то самодельный шпик. Непременное добавление ко всем этим яствам – фляжка с ягодным самогоном.
Белов не оставался в долгу – во время остановок покупал у бабок и бородатых мужиков разнообразные продукты. Свинину, тушённую говядину, мало солённые огурчики, фрукты.
Так и жили. Купе превратилось в квартиру на четверых. Прогулки по перрону или – по коридору сделались обязательными, чтение газет и журналов вслух – непременным занятием.
Федя с увлечением обсуждал с таёжником религиозные и психологические проблемы современной жизни, делился своими взглядами на происходящие в стране реформы. Похоже, его мысли совпадали с мыслями старика.
Злой и Ватсон навещали третье купе редко. Док азартно лечил от запоя своего соседа, внушал тому вредность алкоголя, необходимость избавиться от него. Витёк во всю ухаживал за немолодой дамой, ехавшей к мужу офицеру. Судя по умиротворению, написанному на его лице, уже добился немалого успеха.
Что касается Белова, то он всё больше и больше влюблялся в Ярославу, млел и горел под её выразительными взглядами. Сначала ему казалось, что и она тоже неравнодушна к нему, потом понял – девушка не признаёт легкий флирт, он ей противен.
Они часто беседовали на различные темы, начиная от экономических и политических реформ, проводимых в стране, и заканчивая проблемами дружбы и любви. В порыве откровенности Саша неожиданно для себя признался в том, что он вовсе не Сергей, что настоящая его фамилия – Белов. Александр Николаевич Белов. Он не нищий бомж – богатый и удачливый предприниматель, вынужденный временно скрываться от врагов и конкурентов.
– Какие обстоятельства? – удивилась Ярослава. – Разве трудно поговорить, убедить? У нас, в Первомайском, тоже далеко не рай. Появились какие то братки и переселенцы с Кавказа, спорят, дерутся, что то делят. А чего делить то? В тайге на всех места хватает, хочешь – собирай грибы ягоды, мой золотишко, добывай пушнину. Так нет, почти каждую ночь стреляют, режут…
– Значит, как и в Москве, забивают стрелки?
– Какие стрелки? – снова удивилась наивная девчонка. – Утюгом, что ли?
Пришлось просветить наивную собеседницу по части разборок, стрелок, наездов и прочих криминальных понятий. Ярослава оказалась понятливой ученицей, схватывала не лету, без повторений и разжёвывания. И брезгливо морщилась, будто ей подали несъедобную, прокисшую пищу…
В Красноярске стоянка целых двадцать пять минут. Экспресс не выбился из графика, сокращение стоянки не предвидится. Поэтому Саша и Ярослава решили не прогуливаться по перрону – навестить рынок на вокзальной площади. Там торговали всем, что душе угодно: продуктами, одеждой, обувью, посудой, разными безделушками.
Разглядывая принадлежности дамского туалета, девушка неожиданно спросила:
– Почему вы ничего жене не покупаете? Кто она у вас – тоже предпринимательница?
Соврать – неженат, мол, еще не окольцован, Саша почему то посчитал подлостью. Прежним своим случайным подругам врал без зазрения совести, а с таёжницей вёл себя неопытным пацаном, ещё не познавшим женских объятий.
– Разошёлся с супругой, но официально развестись не успел – пришлось уехать…
– Плохо жить одному. Противоестественно, – посочувствовала девушка. – Бог установил: его чада должны жить парами…
– А как же вы? Неужели для такой красавицы не нашлось достойного мужа?
– Не искала! – покраснев, сердито фыркнула она. – И меня еще не нашли, – добавила более спокойно.
Разговор сделался опасным, один шаг до любовного признания. Стоит ли торопиться? Человеческие чувства слишком хрупки, поспешишь – сломаются. Лучше перевести беседу в более безопасное русло.
– Признайтесь, Ярослава, что вы хотели бы купить? Вон тот брючной костюм вам к лицу.
Не ожидая согласия или возражения, выложил три куска и с поклоном вручил девушке подарок. Она покраснела от удовольствия. Наверно, раньше никогда ей не дарили ни вещей, ни бижутерии, ни цветов. Саша тут же купил огромный букет.
Обрадованная и польщённая таким вниманием, девушка наградила дарителя поцелуем в щёчку. Честно признаться, Белов рассчитывал на другой поцелуй, но побоялся завладеть пухлыми губками…
После напряжённой беседы с бывшей женой Белов почувствовал несвойственную ему раздвоенность. Он ненавидел Ольгу за алчность, стремление повелевать, умело спрятанную жестокость. И, одновременно, любил. Её тело, страстные ласки, серьёзность, умение разобраться в, казалось бы, безвыходной обстановке, музыкальность не только в голосе – в каждом движении.
Ненавидеть и любить – разве так бывает? Любовь и ненависть несовместимы, как несовместимы Северный и Южный полюс, небо и земля. Белов чувствовал себя полным глупцом.
А тут еще в его жизни появилась таёжница. Она не ворвалась и не вошла на цыпочках – просто появилась. Не навязчиво и нагло – спокойно и уверено. То наивная, то насмешливая или серьёзная, Ярослава своими вопросами и оценками часто ставила его в тупик.
Что притягивает его к ней? Обычное мужское тяготение «голодного» самца? Нет, испугано отверг Саша сексуальную версию, только не это! Ему интересно беседовать с девушкой, пояснять ей житейские истины криминального или предпринимательского мира, слушать немногословные рассказы о жизни в тайге.
Машинально он сравнивал Ярославу с бывшей женой и это сравнение было не в пользу Ольге. Постепенно раздвоенность выцветала, одна её сторона – любовь теряла свои розовые очертания, вторая – ненависть усиливалась, наливалась чёрным цветом…
И снова – покачивающийся вагон, нескончаемые беседы Феди с дедом на религиозные темы, рассказы Ярославы о жизни в тайге, откровения Белова.
В Чите Витёк попрощался с приехавшей офицершей и затосковал. Его деятельный характер не терпел покоя, требовал развлечений или преодоления каких нибудь опасностей. Он целыми днями бродил по коридору, заглядывал в чужие купе, в десятый раз изучал вывешенное расписание.
На седьмой день экспресс прибыл в Свободный.
Четвёрка друзей вышла на перрон налегке. Котомки за спинами, узел в руке Ватсона, баул у Злого – невелика ноша «калик перехожих». На месте ментов Саша непременно поинтересовался бы – что за компания пожаловала, почему без приличного багажа, хотя бы с парой чемоданов? Уж не готовится ли очередной наезд на собственность горожан?
Ничего подобного не произошло. Сержант милиции равнодушно оглядел нищую братию и нацелился на таёжников, вернее, не на них самих – на многочисленные ящики и мешки, выгруженные на перрон. Вдруг там спрятано оружие или наркотики?
– Кто такие?
Дед Афоня огладил пышную бороду, прищурился.
– Загордился, Сёмка, своих не признаёшь? Собираешься шмонать? Действуй! В той коробке упрятаны автоматы калаши, в другой… этот самый, как его дразнят – гранатомёт. А в чёрном узле – наркота. Шевелись парень, пока я тебя не двинул ногой по заднице. Работай! За безделье нынче денег не платят, одёжку на халяву не выдают.
Старый таёжник не без удовольствия продемонстрировал знание бандитской фени, заодно показал попутчикам знакомство со всеми людьми, населяющими город. Поощрительно погладил по голове пацанёнка, который пытался залезть в карман Ватсону, и тут же наградил его тумаком. Спросил у дежурного по станции, как поживает болящая супруга, не нужна ли помощь? Окликнул по имени таксиста, который тоскливо ожидал появления «денежных» пассажиров. Шутливо спросил у явной проститутки: заработала ли она на пенсию или всё ещё продолжает трудиться?
– Афанасий Никитич, похоже вы здесь всех знаете? – подобострастно «лизнул» таёжника Федя.
Брехать не стану – не всех, но многих. Та же Катька, – кивнул он в сторону проститутки, – прыгала у меня на коленях сопливой девчонкой, а теперича… Ярка заткни уши! – Ярослава послушно не только заткнула заалевшиеся ушки, но и зажмурилась. – Мужиков обслуживает за деньги… Или – Васька, – такой же кивок на таксиста, – не раз белковал со мной, однажды даже ходил на матёрого мишку… Васька, хватит маяться бездельем, грузи барахлишко в свой драндулет и развези по известным тебе адресам. Окромя баула., его я сам доставлю к себе домой, в Первомайский…

Таксист выбрался из машины и принялся грузить коробки и узлы.
Белов хотел было поинтересоваться их содержимым, но во время остановился. Излишнее любопытство не только настораживает, но и вызывает недоверие. А таёжник и его красавица внучка могут помочь устроиться в посёлке старателей, введут их в компанию золотодобытчиков.
Дед Афоня открылся и без наводящих вопросов. В ящиках и узлах – московские гостинцы. Одежонка для безработной Клавдии, которая живёт на нищенскую пенсию. Одноразовая посуда для уборщицы какого то офиса, которая осталась без кормильца. Коньячишко для начальника гормилиции. Два десятка видеокассет. Любовные переживания – для сентиментальной супруги начальника узла связи. Боевики – для заместителя управляющего Золотопродснабом. Порнография – Ярка заткни уши! – любителю такого рода развлечений, сексуально озабоченному начальнику охотинспекции…
– Тут тебе и милосердие, и мзда. Не подмажешь – не поедешь. А нам с Яркой приходится и ехать и двигаться пёхом, – многозначительно прищурившись, пояснил старик. – Всё, пора ехать. Через два часа – самолет на Первомайское, опоздаем – куковать до завтра…
Поехали они на автобусе. Единственный таксист, дежурящий возле вокзала, повёз дедово «барахлишко». Его оказалось так много, что для пассажиров не осталось места. Тем более, для шестерых.
По дороге дотошный таёжник осведомился о цели прибытия попутчиков. Какие у них планы, чем собираются заняться в Свободном? Или приехали просто так, поглядеть на мир, поинтересоваться местными красотами?
Услышав, что друзья решили поселиться в Первомайском и попытаться добыть золотишко, дед обрадовался. Ярослава радостно улыбнулась….

Глава 4

Первое, что сделал Зорин после приземления в авиапорту Благовещенска – вселился в предоставленное ему жильё. Квартира, конечно, несравнима с московскими апартаментами. Всего три комнаты, обставленных мебелью, позаимствованной из начала прошлого века. Вместо джакузи – обычная чугунная ванна, совмещённая с душем. Примитивный унитаз с подвешенным над ним смывным бачком. Необходимое для женщин биде отсутствует.
Короче говоря, комфорт – на уровне пещерного неандертальца.
Ничего страшного, успокоил себя Зорин, все эти неудобства носят временный характер, через месяц другой он покинет Дальний Восток и возвратится на исходные московские рубежи. К потолстевшим банковским счетам и к покинутой высокой должности.
В следующие два дня помощник представителя Президента по Дальнему Востоку и Сибири активно вживался в свою роль. Заодно анализировал немалые возможности региона.
Разделённые на маломощные фермы или влачащие жалкое существование колхозы и совхозы барыша не сулят. Если только по принципу: курочка по зёрнышку клюёт и сыта бывает? Не годится! Во первых из куриного состояния он давно вырос, во вторых, необходим более быстрый способ обогащения.
Вот прииски в тайге представляют из себя самое настоящее золотое дно. Еще одно – алюминиево никелевый гигант в Красносибирске. Откачать хилых старателей, поставить добычу ценного металла на поток. Одновременно загрести контрольный пакет акций комбината. Вот они, первоочередные задачи, решение которых позволит ему возвратиться в покинутую столицу победителем, на белом коне!
Во время короткого совещания распределены оба направления: Литвиненко вместе с Толяном курируют прииски, Зорин с Тучковым осаждают Красносибирский комбинат.
Пришлось по телефону доложить президентскому представителю свои намерения по оживлению в регионе предпринимательской деятельности. На всех уровнях – высокого, среднего и малого бизнеса. Тот равнодушно согласился. Что ему до идей навязанного бывшего помощника секретаря Собеза, когда вот вот нагрянет слишком активный Путин, и примется сноровисто расковыривать почти зажившие раны?
Доложившись, Виктор Петрович в сопровождении бывшего полковника милиции вылетел в Красносибирск. Уже освоенную, но малоизученную, Ларису он взял с собой. Для моральной и физиологической поддержки. Тучков недовольно поморщился – по своему опыту знал о том, что от вмешательства баб в чисто мужские проблемы добра не жди. Но промолчал – решил не портить отношения с начальством…
Андрей и Толян развили бурную деятельность. Каждый из них по своим каналам забил стрелки: первый с представителями Ингушзолота, второй с братками, крышующими бесправных старателей…

Литвиненко приехал к назначенному месту встречи – под Белогорск не один. Его сопровождали два хмурых, вооружённых автоматами, амбала из благовещенской криминальной группировки, которая специализировалась на транзите наркотиков из Китая в европейские районы России.
Омар тоже приехал не один – в сопровождении пятерых боевиков. На двух джипах, на первом – он сам, на втором – охрана. Омар не доверял неверному, поэтому вёл себя настороженно, поминутно ощупывал в кармане пистолет и бросал на сопровождающих предупреждающие взгляды. Рядом с ним постоянно находились два охранника, которым он безоглядно верил – Муса и Джамиль. Муса спас Омара во время разгрома Карфагена, Джамиль – из его рода, считай – родственник.
Обе группы держали друг друга под прицелом. И всё же стрелка не походила на привычное толковище. Скорей, напоминало процесс знакомства.
Повинуясь жесту босса, один из амбалов достал из багажника столик и два раскладных стульчика, второй – угощение: бутылку смирновской водки и два стаканчика. Омаровцы выставили закуску – фрукты безалкогольные напитки. По закону шариата свинина и алкоголь в любом виде категорически запрещены.
Амбалы отошли к своей «ладе», боевики – к джипам. Оставили главарей с глазу на глаз.
– Сразу хочу предупредить, – первым приступил к беседе Андрей, не без удовольствия выпив водку, – выражения «аллах акбар» или «смерть гяурам» оставь для внутреннего употребления – пропаганды своих тупоголовых ваххабитов. Они поверят и проглотят. Мы с тобой – деловые люди, вот и давай поговорим по деловому.
Прав, неверный, сейчас не время провозглашать лозунги и призывы. Кажется, Андрей вознамерился сделать выгодное предложение, отказываться от него – глупо и недостойно для настоящего джигита. Особенно, когда не слышат ни Азиз, ни Хаттаб. Мечты о богатстве свойственны в сем людям, независимо от национальности и религии.
– Слушаю тебя. Только говори потише – не на митинге находишься и не в твоей сраной думе, прости меня Аллах за грубое выражение. И мои, и твои люди насторожили уши.
Успокоенные мирным развитием переговоров ваххабиты вскрывали тесаками банки с консервами, жадно ели тушённое мясо, обменивались впечатлениями о недавнем происшествии, когда они насмерть забили палками старателя, спрятавшего крупный самородок. Что им до проблем, которые обсуждаются за столиком? Пусть их решают полевые командиры и всесильные посланцы из арабских стран.
Сгорбленный, будто на него давил заброшенный за спину автомат, Джамаль с тоской смотрел на своих товарищей, на кроны деревьев, которые раскачивает ветер, на беседующих Омара и русского.
Не иначе, Шайтан связал его с этими волками. Когда Омар пришёл в его саклю и потребовал, чтобы он встал в ряды защитников ислама, Джамаль наотрез отказался. Его дело пасти овец, доить коров, растить детей, воевать неизвестно за что он не будет.
Настырный вербовщик не отстал. Если скотовод не встанет под знамя пророка, его старых родителей и детей вырежут, красавицу жену обесчестят или отдадут настоящему мужчине.
Джамаль испугался. Не за себя – за семью. Он знал, что обещанное возмездие обязательно состоится, представил себе плавающих в крови малолетних детей. Среди них – любимица отца, весёлая певунья Зарема. Неохотно согласился и взял в руки проклятый «калаш».
Второй раз он испугался, когда перед ним поставили избитого русского соседа, с которым он дружил с детства.
Повязать кровью – непременный закон не только одних бандитов, его успешно используют и террористы, и националисты, и даже мелкие жулики. Убей русского Ивана, приказал Омар, приставив лезвие кинжала к горлу плачущей Заремы. Пришлось зажмуриться и выстрелить.
О, Аллах, покарай Омара, Хоттаба и других волков, верни верного своего раба к мирному труду, жизни без крови и насилия! Почему он должен убивать русских, того же симпатичного, улыбчивого парня? В чём они провинились перед пророком? У нас – Аллах, у них – Бог, у нас – зелённое знамя, у них – трёхцветное. Разве это преступление?…
Муса сидел неподалёку от двух мужчин, беседующих за столиком. С деланным равнодушием строгал ветку, на самом деле до звона в ушах вслушивался в далеко не мирный разговор. Ну, отложит он в натренированную память очередную порцию важной информации, что делать с ней? Засолить впрок, доверить кому то из соплеменников, который обязательно выдаст «предателя»? Наладить надёжную связь с Введенским так и не удаётся.
Иногда удаётся скрыться в лесу и позвонить генералу по мобильнику. Много ли передашь за считанные минуты? Короткое сообщение даёт только общую, размытую картину происходящего. То ли – надёжный, умный связник, который передаст не только оценку происходящего, но и предложения разведчика.
Однажды Муса решился позвонить по межгороду из Таёжнинска, куда его «командировал» Азиз. Во время заметил следящего за ним второго телохранителя Омара – Джамаля. Признался – хотел позвонить местной шлюхе, плохо мужику без бабы.
Нет, рисковать нельзя – и сам погибнешь, и других подведёшь!…

Разговор на столиком был не таким уж мирным.
– Ты что, думаешь загребать жар чужими руками? – по змеиному шипел Омар. – Надеешься остаться целым? О, Аллах, покарай нечестивца!
– Ещё раз говорю: перестань к месту и не к месту обращаться к своему Аллаху! – подавляя раздражение, приказал Литвиненко. – И он, и мой Бог – не наши партнёры по предложенному бизнесу. Почему ты считаешь, что мы решили загребать жар вашими руками? Обычное распределение труда: вы добываете презренный металл, мы обеспечиваем доставку на Кавказ. Скажешь, что транзит сделался безопасным? Ничего подобного! Перехват последней партии о многом говорит. Далеко не все менты и фээсбэшники вами куплены… Вот и подумай, что лучше: терять солидную часть драгоценного товара или поделиться с партнёрами?
– Понимаю, но почему – половина? Разве мало – третьей части добычи? Золото трудно достаётся: его прячут мирные старатели, захватывают братки, камнем на шее – глава поселковой администрации дед Безверов…
Чем жарче – тем лучше, подумал Андрей, выразительно показав, как следует поступить с нежелательными партнёрами. Левой рукой зажал воображаемую курицу, правой открутил ей голову. Омар согласно кивнул. Да, это – единственный способ решить трудную задачу.
Давай шестьдесят – нам, сорок – тебе? Так будет справедливо.
Литвиненко неохотно принял предложение партнёра. Он отлично знал, что чеченцы при необходимости будут просто уничтожены. Перед этой акцией их выпотрошат, освободят от золота и драгоценностей. На сегодняшнем этапе главное – выведать адреса потаённых мест, в которых Омар хранит своё богатство.
Конечно, можно использовать и другой метод. Используя форму и удостоверение подполковника милиции, предусмотрительно захваченные Тучковым, перехватывать золотонош. Но этот процесс слишком труден и чреват непредсказуемыми последствиями. Правоохранительные органы состоят не только из лохов и коррумпированных деятелей. Лучше действовать на добровольной, договорной основе.
Официальная часть нелёгких переговоров завершена, можно расходиться. Андрей разлил по стаканчикам водку, призывно поднял свой. За успех! Омар опасливо покосился на своих боевиков и быстро выпил. Он не чурался маленьких слабостей, иногда охотно нарушал законы шариата.
– Хочу сделать тебе подарок, – ехидно прищурился он. Помедлил и выпалил: – Шайтан возродил Белого!
Вот это новость! В то время, когда Зорин и его ищейки безрезультатно охотились на парня, помилованного пьяным Президентом, он, целый и невредимый, вынырнул на Дальнем Востоке. Только за одно это известие можно уменьшить оговоренный «процент».
– Ты не ошибся? Может быть, двойник или просто мужик, похожий на Белова?
Омар вспомнил свое позорное для джигита бегство из тамбура купейного вагона и поморщился.
– Нет, не ошибся – столкнулся нос к носу… Если наши пути с ним еще разпересекутся, как посоветуешь поступить? Сразу зарезать или перебрать по жилке?
Замочить – самый простой вариант, но как посмотрит на это решение Зорин? Он и во сне и на яву мечтает встретиться с бывшим партнёром по игре в теннис, насладиться его унижением…
– Ни то, ни другое. Пусть живёт. Доложу хозяину – он решит… В свою очередь, попрошу тебя выполнить мою просьбу, – Андрей вспомнил последний разговор с Зориным, перед его выездом в Красносибирск. – Ты Рыкова знаешь?
– Олигарх, владелец комбината, – Омар не без удовольствия продемонстрировал свою осведомлённость. – Замочить, да?
Лучше замочи свои кровожадные инстинкты! Нужно сделать так, чтобы он на время исчез.
– Сделаю. Возьму недорого – каких нибудь полста кусков зелённых…

Толян тоже успешно провёл свою часть переговоров. Стрелка забита на окраине села Осиповка, в заброшенном песчаном карьере. Базан приехал на нищенском пикапе, без сопровождения охранников, по сравнению с японским джипом Толяна – показная бедность.
Обстановка встречи – спартанская: никаких угощений, раскладных столиков и прочего шика. Беседовали прогуливаясь по карьеру, избегая слишком сильных выражений и обещаний.
– Не надоело ходить под кавказцами, – без предисловия и вопросов о состоянии здоровья и успехов в многотрудной деятельности явного бандита приступил к делу Толян. – В наше время делиться с кем нибудь – западло, умные люди гребут под себя, не отдают… нажитое.
Едва не сказал «награбленное», во время прикусил язык. Базан понимающе усмехнулся, усмешка напоминала волчий оскал. Да и весь облик главаря братков не говорил об интеллектуальном богатстве: узколобый дегенерат с медвежьей фигурой и руками кувалдами, узкие глаза, спрятанные под лохматыми бровями. Ему бы жить в берлоге, подстерегая доверчивого лося, а не руководить бандой отморозков.
– Надоело, – признался таёжный великан. – А что можно сделать?
Принцип «разделяй и властвуй» применяют не только политики и дипломаты, он успешно действует и в криминальном мире. Столкнуть лбами чеченцев и братков, так столкнуть, что полетят искры во все стороны, и под шумок завладеть богатством. Эту задачу и поставил Зорин перед своими помощниками .
Какой же умный человек его хозяин! Хитроумный Макиавелли по сравнению с ним – глупый пацан! Кто такой Макиавелли и почему он хитроумный, Толян не знал – случайно услышал о мужике с итальянской кликухой от студента философского факультета.
– Спрашиваешь, что делать? Мозги пропил или они с детства недоразвиты? Закопать в дерьме инородцев и править на приисках одному!
Чисто русским жестом Базан почесал в затылке. Будто активизировал оставшиеся мозговые извилины.
– Легко сказать. У чеченов – автоматы, а у нас – пистоли и дедовские дробовики. Мигом перестреляют…
Добрых полчаса Толян трудолюбиво внедрял в сознание главаря братков план действий. Вырезать спящих инородцев или подстеречь их по одному на тропе, ведущей к прииску. Еще лучше – подсыпать в борщ или в кулеш добрую порцию отравы. Той же белены.
– Ну, порежем, ну потравим… Какой в этом ваш интерес?
Вопрос – по существу. Тупоголовый браток не так уж глуп, как видится с первого взгляда. Действительно, в чём интерес заезжих советников, чего они добиваются?
Ещё полчаса потрачены на объяснения. Никаких, дескать, злодейских замыслов не существует – просто обидно видеть, как бесстыдно грабят доверчивых русаков. Помочь им избавиться от засилья кавказцев – единственная цель его самого, и честных людей, стоящих над ним. Конечно, помощь попавшим в неволю браткам оказывается не бесплатно, нынче посещение туалета и то оплачивается, но по сравнению с потерями от конкуренции кавказцев – мизер, не стоящий внимания.
В конце концов, Базан согласился с новоявленным оракулом. Всё будет сделано так, как он посоветовал.
Удастся браткам уничтожить чеченцев – отлично, порежут иноверцы братков – тоже неплохо. В обоих случаях выиграет Зорин. Соответственно, возрастёт плата за услугу умелого и опытного договорщика.
Если бы Толян знал о появлении в «горячей точке» страшного Белова у него поубавилась бы самоуверенность, можно даже сказать – вообще бы исчезла…

Обширный участок, принадлежащий Безведову, напоминал имение богатого русского барина дореволюционного времени. В центре – большой рубленный дом с мансардой, окруженный плодовыми деревьями, цветниками и кустарниками. Позади – амбары, сараи, хлев, откуда доносится мычание коров. По территории, огороженной сеткой, разгуливают курицы с петухами, утки, гуси. В стороне – загон для более мелкого скота – коз и овец.
Короче говоря, – изобилие!
Ярослава с гордостью показала Белову и его товарищам ухоженный сад, огромный огород и многочисленные хозяйственные постройки, даже продемонстрировала могучего быка производителя. Потом проводила их во флигель, предназначенную для самых почётных гостей. Без смущения указала на отхожее место, больше похожее на дамский будуар. Пригласила отобедать, что Бог послал.
А послал Всевышний своему рабу, деду Афоне и его заботливой внучке немалое изобилие. Стол в буквальном смысле ломился от еды, казалось, ножки прогибаются. Ягодные наливки, непременный самогон, запеканки, борщи, зайчатина, курятина во всех видах, мочённые и солёные грибы. В заключении пиршества – компот, который дед называл по старинному – взваром.
– Чем заняться планируете, гостеньки? – не без ехидства спросил старик, соорудив громадную самокрутку и выпустив к потолку первое облачко ядовитого дыма. – Ежели нацелились на торговлю – не советую. Купчишек развелось в тайге, как мошкары по весне. Кинь палкой – попадёшь в торгаша. Благо бы торговали чем то нужным в хозяйстве, так нет – подсовывают зарубежное дерьмо…
Кажется, старик уселся на тему о негодных товарах, которые бессовестно гонит в Россию проклятая заграница, и не желает её покинуть.
– Задумали не торговать – поискать золото, – признался Док. – Вот только не знаем, как это делается…
Он словно издевался над собой, высмеивал своё желание обогатиться. Годами в его голову вдалбливали несуразные понятия: богатство – позорное явление для советского человека, оно связано с эксплуатацией. Пролетарское происхождение, бедность, даже нищета достойны уважения. Ату богачей! Бей их! Грабь награбленное! Экспроприируй нажитые капиталы!
Наверно, Афанасий Никитич понял скрытую издёвку Ватсона. Ответил в таком же стиле.
– Проще пареной репы. Бери в зубы лоток и рысью беги к речке. Она – неподалёку, верст двадцать от нашего посёлка. Насыпаешь в лоток землицы, поболтаешь его в воде. Точно, как в нашей житухе: грязь всплывёт, а золотишко осядет. Собирай его в пакетик и тащи домой. Много не обещаю, а пару граммулечек в день всенепременно добудете.
Похоже, беседа о предполагаемом обогащении угнетала и Федю, противоречила его взглядам на жизнь. Что такое богатство? Мусор, навоз! Не зря говорят в народе: деньги – навоз, сегодня пусто, а завтра – воз. Гораздо выше и чище душа человека, его вера в Бога, его любовь к окружающим его людям.
Хочу спросить, – поспешно опередил он Злого, уже раскрывшего рот. Выдаст, не дай Бог, очередную пошлятину, что подумают о них бородач и его внучка? – Как вы вдвоём управляетесь со своим хозяйством? Живность, сад, огород – уму непостижимо!
– Трудно, конечное дело, но Бог миловал – соседи помогают…
В переводе – батраки, с неожиданной злостью подумал Белов. И тут же принялся оправдывать полюбившегося ему деда. Ничего позорного, привлечение обычного наёмного труда. Это раньше твердили: эксплуатация богачами бесправных трудяг, изъятие из их карманов, так называемой, прибавочной стоимости. Знакомые словосочетания, отжившие понятия. Сейчас главное – во время получать приличную плату за труд…
– Скажите, в посёлке все жители занимаются поисками золота или есть другие – скотоводы, земледельцы?
– Не лукавь, паря! – прикрикнул хозяин «имения». – Другое спросить хочешь. Внучка тебе уже всё разобъяснила, могу повторить. Чечены и братки живут не лучше кошки с собакой. Того и гляди – кровь потечёт. А мирных трудяг – раз, два и обчёлся. Вот мне и приходится крутиться между ними – уговаривать, увещевать, а где и грозить ОМОНом… Накликал – сызнова заявились! Ярка, быстро – в свою комнату! Затаись там, как мышь в норе!
Девушка пренебрежительно качнула головой, но перечить деду не стала – ушла.
Настежь распахнув дверь, в горницу вошли три вооружённых кавказца. Впереди – Омар, следом – Муса и Джамаль. Не поздоровались, не вытерли о половик грязные ноги – будто ввалились не в чисто убранную горницу – в хлев.
– Не отворачивайся, Белый – узнал! – Омар предупреждающе качнул стволом автомата. – Еще там, в поезде. Побазарим?
– А ты кто такой, чтоб – базарить? – вскочил Витёк. – На родню хозяину не похож, гости здороваются.
– Заткнись! – злобно оскалился Омар. – Муса, возьми его на мушку. Вякнет – стреляй. А ты, Джамаль, присмотри за таёжным медведем… И за этим… Розенбаумом – тоже…
Ватсон усмехнулся, погладил густые усы. Поразительное сходство с морским врачём и, одновременно, певцом, звездой российской эстрады доставляло ему немало удовольствия и неприятностей. Однажды, бомжи из Карфагена пристали к нему: спой что нибудь под гитару! А Док – полный профан и в вокале, и вообще в музыке. С трудом отбился.
– Не трусь, Белый, мочить не стану. Милостивый Аллах запретил… Пока запретил, – с нескрываемой угрозой прошипел он. – Учти, гяур, ты – под прицелом. Как на зоне: шаг вправо, шаг влево – стреляют на поражение. Усёк, неверный?
– Понял, господин Бармалей из детской сказки про чертей, – Саша рассмеялся и безмятежно почесал спину. Заодно, пощупал рукоятку пистолета. Он легко мог бы перестрелять наглых бандитов, но после амнистии дал себе твёрдое слово: оружие применять только для самозащиты, когда другого выхода не будет. – Что угодно вашему сатанинскому высочеству?
– Погляди, Муса, он ещё и шутит? – с некоторым уважением промолвил араб. – Когда резать станем, тоже шутить будешь? Посмеёмся оба… Сидеть!
Потерявший терпение дед Афоня приподнялся. Оглушить главаря, схватить его автомат и… Нет, не успеть. Пройдутся, злыдни, по горнице очередями и она превратится в морг…
– Сидеть придётся тебе, Омар, – Белов с притворной доброжелательностью «пожалел» будущего зека. – Долго придётся замаливать свои грехи, – с хрустом надкусил он румяное яблоко.
Издевается, неверный! Забыв про обещание которое он дал Литвиненко, про предстоящую разборку с братками, вообще обо всём, араб вскинул автомат. Одна, всего одна очередь решит все проблемы!
– Опусти оружие! – на пороге – Ярослава с двухстволкой, направленной в его живот. – В стволах – жаканы, рассчитанные на медведя, – предупредила она. – Шевельнёшься – ливер разворочу!

И выстрелит же, дочь Шайтана! Он покосился на телохранителей. Почему они не стреляют? У одного ствол опущен, у второго, вообще, болтается за спиной. Заколдовали их сдобная гяурка, что ли? Ну, погодите, удастся остаться в живых, он накажет бездельников. Так накажет, что небеса содрогнутся от ужаса.
Омар опустил автомат.
– Зачем жаканы? Я пришёл с добром…
От твоего «добра» у меня синяки на руках… Вон из дома, нелюди, пока я не разозлилась!
Успокойся, голубка, сейчас уйдём…
Ещё в поезде сбежавший из фээсбэшного узилища посланец самого Хоттаба положил глаз на сдобную тёлку. Разве мало было у него более серьёзных проблем. чем блаженствовать в объятиях русской бабы? Разум предупреждал об опасности, мужские эмоции говорили совсем о другом. В тамбуре восторжествовали «эмоции».
Так о чём ты хотел побазарить со мной? – спокойно спросил Белов. Будто не было ни напряжённости, ни угрозы зверской расправы. – Слушаю тебя, сатанинское высочество?
– Завтра с утра все – на работу, – не отводя взгляда от страшного охотничьего ружья, всё еще нацеленного в его живот, приказал Омар. – Ты, ты и ты, – ткнул он пальцем в Ярославу, Федю и Витька, – собирать черемшу. Белый и «Розенбаум» – мыть золото. Ты, – показал он на деда Афоню, – будешь резать своих овечек, готовить для моих героев вкусный шашлык. На Кавказе уважают старость, – издевательски рассмеялся он. – Пошли к другим посельчанам, сообщим им повеление Аллаха.
Муса облегченно вздохнул. Не появись девка с ружьём, пристрелил бы он ненавистного инструктора из Арабских Эмиратов. Знает, чем это ему грозит, и все же не удержался бы.
Когда боевики покинули дом Безверова, дед Афоня озабоченно погладил бороду, Витёк злобно выматерился, философ развёл руками, Док смущёно поглядел в окно. А Белов весело рассмеялся. Удивительный он человек: бесстрашный и добрый, внимательный и решительный. Смеётся, даже когда его жизнь буквально висит на волоске.
Старик уважительно поглядел на своего странного гостя.
Ярослава не расплакалась, как сделала бы любая женщина. Аккуратно положила на стол тулку, взяла с блюда яблоко. Железная она, что ли? После стресса нашла в себе силы шутить, грызть яблоко, заботиться о мужчинах.
Что будем делать, мужики? – спросил Злой, заботливо вытирая любимый свой нож. Будто клинок уже побывал в деле, окрасился кровью. – Лично я сваливать из посёлка не намерен. Не дождутся.
Я – как скажет Серый, – тихо проговорил философ.
Он не страшился, похоже, неизбежного кровопролития. Все – в воле Божьей. Кроме всемогущего Господа, никому не дано изменить предначертания судьбы человека. Как и все слабые духом люди, Федя либо взывал к Богу, либо предпочитал следовать совету старшего, более умного и решительного товарища.
Ватсон ограничился пожатием плечами. О чём можно говорить? Белов – голова, плохого не посоветует.
Придётся подчиниться нехристям, – прогудел старик. – Плетью обуха не перешибёшь. У них – автоматы, пистоли, а у нас, – презрительно кинул он на двухстволку, – одна «пукалка». Нам бы хоть пару «калашей», тогда можно было бы побеседовать… Вот что, Ярка, добывать черемшу ты не пойдёшь. Как бы араб не снасильничал тебя в тайге. Отправишься вместе с Беловым мыть золотишко. Он – мужик надёжный, не даст в обиду. Не зря у него сзади выпирает ствол – есть чем и самому защититься и тебя обезопасить…
Подсмотрел всё же глазастый таёжник любимый «магмум» заткнутый за пояс сзади, с досадой подумал Белов. Другие тоже могут увидеть. Расставаться с надёжным стволом, тем более, отдавать его омаровским боевикам, не хотелось. Остаётся одно: сменить престижную кожаную куртку на просторный блузон, под которым не только пистолет – гранатомёт можно спрятать.
Блузона, конечно, в доме не нашлось – таёжница впервые услышала о существовании такой одежды, а вот охотничья куртка могучего богатыря подошла, как нельзя лучше. Кроме пистолета, под ней Саша спрятал обрез, которым одарил его дед Афоня. Оружие прежних деревенских кулаков было вычищено и смазано.
– Ещё мой батя, пусть земля будет ему пухом, соорудил эту «пушку», – прикрыв глаза лохматыми бровями, бесстыдно врал старик. – Тогда появились в тайге разбойники. Чем защищаться от грабителей, не кнутом же?
Наверняка, хитрый старикан сам разбойничал, стрелял из обреза по хунхузам или по мирным китайцам, отбирал у них золото и наркоту. Ничего не поделаешь, тогда в таёжном крае были смутные времена, сам не пограбишь, тебя обдерут, как липку…
Белов снова, в какой уже раз, мысленно оправдал деда Ярославы.
Ярослава! До чего же приятное, ласкающее слух, имя. Наверно, Ярославна, подруга князя Игоря, ушедшего «воевать землю половецкую» и попавшего в полон, была такой же гордой и нежной. Саша вспомнил с какой самоотверженностью слабая девушка защитила незнакомого парня от выстрела Омара. Представил себе Ярославу с ружьём в руках. Настоящая воительница, презирающая трусость, не думающая о собственной безопасности!
Разве поступила бы так Ольга? Нет, она бы пугливо спряталась за спину мужа, заплакала, вымаливая пощаду, отдала бы супруга на растерзание…
А какая Ярочка заботливая и умелая хозяйка! Конечно, ей помогают батрачки, выполняют за неё самую чёрную работу, но так оформить пиршественный стол, подать такие яства смогла только она.
Белов чувствовал, что всё больше и больше подпадает под обаяние девушки. И не противился этому. Наоборот, с удовольствием подчинялся разгорающемуся чувству. Он не мечтал о возможной близости, об обладании женским телом, но нередко мужское желание пробиралось в его голову. Западло, спохватывался Саша, Ярослава – богиня, на которую нужно молиться…

Рано утром дед Афоня пошёл в закут – выбирать овцу на заклание. Про себя решил – обойдутся нехристи единственной жертвой, подавятся приготовленными из неё шашлыками. Неплохо посыпать мясо отравленным порошком, но пока не стоит рисковать. Дальше будет видно, как поступить.
Федя философ, Злой и Ватсон пошли собирать черемшу. К утру потеплело, пошёл снег. Выковыривать из под него корешки – нелёгкий труд. Витёк отчаянно посыпал злыми матерками и инородцев, и погоду, и ваххабитов, искалечивших его, и свою судьбу инвалида. Док искал не черемшу, его интересовали лечебные травы и корни, типа бессмертника, чистотела или женьшеня. Федя бездумно ковырял палкой еще не замороженную землю и молился, призывая и для себя, и для друзей Божью милость, на голову нечестивцев – кару.
Белов и Ярослава присоединились к немногочисленной группе старателей, возвращающихся на прииск после кратковременного отдыха. Шли они по лесной тропе под конвоем двух вооружённых боевиков.
Не надоело? – тихо спросил он соседа, выразительно кивнув на конвоиров. – Идёте, будто зеки на зоне.
Сгорбленный немолодой приискатель так же выразительно почесал в заросшем, давно не стриженном затылке.
– Что сделаешь? У нас – лопаты да лотки, у них – автоматы. Зашебуршишься – мигом постреляют… Видишь мою неживую руку? Нашли нелюди в кармане камушек – избили. Спасибо не до смерти. Вон сынишка Степана, малец еще сопливый, брякнул что то обидное – забили палками. Тринадцатилетнюю дочь Серафимы снасильничили, нехристи…
– Братки не защищают? Всё же – русские люди, христиане…
– Хрен редьки не слаще. Тоже граблют. Нехристи гребут одну треть добычи, братки требуют свою треть. Приедет участковый – дай на лапу. Разные проверяющие и уполномоченные тоже лезут в дырявый карман… Вот и посчитай, что трудяге остаётся? Горькие слёзы!
Раньше Белов не знал о горькой судьбе забитых, бесправных старателей. Начитавшись Мамина Сибиряка, представлял их богатыми гулёнами, одетыми в бархатные портки и в шёлковые рубашки. Небрежно бросают налево и направо тысячные купюры, распивают дорогостоящие виски и бренди, умываются медовой водичкой.
Короче – сплошной кайф!
Страшная действительность ошеломила его. Кажется, придётся на время забыть о данном самому себе обещании забыть о криминале и о Федькиной философии – не убий, ударили по одной щеке – подставь вторую! Избавить бедолаг от всех бед он, конечно, не в силах, а вот от гнёта кавказцев – обязан.
Весь день Белов усердно трудился. Не всё у него получалось, но постепенно он приспособился. Ярослава помогала – подносила золотоносную породу, собирала со дна лотка золотинки, изо всех сил старалась быть полезной. Однажды, насыпая в лоток очередную порцию грунта, Саша случайно прикоснулся к её груди. Девушка отпрянула, жарко покраснела.
Значит, она вовсе не так равнодушна, как пытается показать, обрадовался Белов. Неужели судьба готовит ему драгоценный подарок –любовь красавицы? Ну, что ж, после всех лишений и опасностей, через которые ему пришлось пройти, он имеет право на настоящую любовь прекрасной подруги!…
К вечеру охранники ушли на ближайшую заимку к двум вдовам. У одной мужа задрал медведь, у второй – посадили за убийство. Никуда не дерутся безоружные доходяги, сбежать в тайгу кормилицу побоятся, возвратиться в посёлок, где их ожидает очередное избиение – тем более.
Уставшие старатели разожгли костры перед входями в шалаши и балаганы, принялись готовить скудный ужин. Новичков поселили в землянку, покинутую мужиком, не вынесшим тягот жизни и сбежавшего вместе с семьёй в город.
Стены нового их жилья обшиты жердями и горбылём. В центре – печка, изготовленная из железной бочки, по сторонам – «кровати», вернее сказать, нары с мешками, набитыми листьями и соломой…
Всю ночь Белов не спал. Прислушивался к спокойному дыханию девушки, обиженно вздыхал. Неужели Ярослава страдает фригидностью? Ведь рядом с ней, на расстоянии вытянутой руки, «спит» молодой, полный сил парень, уже влюблённый в неё…
Он не знал, что девушка только притворяется спящей. Она и боится Сашу, и мечтает о близости… Нет, нет, этого она не допустит – оттолкнёт жадные и бесстыжие руки парня, убежит от него в тайгу…
Ни Белов, ни Ярослава не знали о давно назревающем в посёлке кровопролитии…

В точном соответствии с рекомендациями, скорее – с приказаниями, знающего гяура, Омар, сопровождаемый Мусой и Джамалем, конфисковал у местной колдуньи весь запас какого то серо зелённого порошка. По словам зловредной старухи, верное средство для излечения всех болезней. Это если всыпать в еду чайную ложку. А вот от парочки стаканов – гарантирована смерть. Для надёжности посланец Омара незаметно от гяуров вывалил в котёл с кулешом всё изъятое у бабы зельё.
Омар не знал, что Базан случайно увидел отравителя. Горячий кулеш вывалили в овраг – пришлось ограничиться солониной. Несмотря на непроходимую тупость, он понял – к утру нужно ожидать нападения нехристей. Удержаться в посёлке не удастся: ружья против автоматов – глупо даже подумать. Изрешетят очередями.
Поэтому ночью Базан увёл знакомыми тропами своё немногочисленное войско к заимке староверов. Переждать несколько дней, изъять у хозяев заимки всё оружие и приготовиться к ответному удару.
На хозяйстве оставлены три братка, бывшие охотники. Они должны встретить нападающих прицельным огнём из охотничьих берданок и отживших свой век наганов. Если удастся, задержать нехристей хотя бы на пару часов. Братков, конечно, порешат, но ни одна операция не обходится без жертв.
Когда террористы окружили три дома, расположенных на окраине посёлка, Омар первым прошёлся автоматной очередью по окнам.
– Вперёд, воины ислама! Не щадите неверных, Аллах вознаградит вас!
Боевики, поливая автоматными очередями двери и окна домов, подбадривая себя воплями – Аллах акбар, бросились в атаку. На подобии волков, учуявших запах жирной добычи. Отпора они не ожидали, знали о подсыпанной отраве. Залп из трёх ружей отрезвил их. Охотники не промахнулись: два боевика были убиты, третий, подраненный, выл от боли. Остальные залегли.
Воспользовавшись заминкой, братки ползком, по пластунски, выбрались из дома и пустились наутёк…
Разгневанный неудачным штурмом, в результате которого потеряны три человека, а братки исчезли, Омар вместе со своими телохранителями ворвался на участок Безверова. Старик жарил шашлыки и думал: каким образом можно добраться до телефона, позвонить в ближайшее отделение милиции. Телефонный аппарат стоит в спальне, но воспользоваться им далеко не просто – оставленный Омаром боевик настороженно следит за каждым движением старика.
– Куда спрятал свою тёлку? – заорал арабский инструктор. – Признавайся, грязный гяур!
Дед спокойно отвёл нацеленный на него ствол.
– Кто из нас чистый, а кто – замаранный, в чистилище разберутся. Тёлки – в хлеву, у меня – внучка. Она не якшается с подонками…
В ответ прозвучали выстрелы. Дед Афоня выгнулся и упал. Омар выпустил всю обойму в уже мёртвое тело таёжного богатыря.
Муса с трудом удержался от выстрела в спину палача. Рано открываться, Игорь Леонидович не похвалит, он всё время твердил: выдержка – главное оружие настоящего разведчика. А Муса не сексот, и ни агент ФСБ – разведчик в стане врага. Придёт время, когда он сполна рассчитается с волком, позорящим чеченский народ.
Джамаль закрыл лицо ладонями и тихо молился. Боевик, следящий за стариком, равнодушно смотрел в сторону. Расправы с неверными – не новость, они происходят почти каждый день, стоит ли обращать внимание…

Глава 6

Герман Моисеевич Верстовский был продуктом «дружбы народов». От матери немки он взял аккуратность и пунктуальность, от отца еврея – хитрость и непреодолимую тягу к обогащению. Именно это сочетание, казалось бы, противоположных качеств позволило обычному доктору технических наук превратиться в могущественного олигарха, ворочающего сотнями миллионов. Во время всеобщей приватизации, метко прозванной в народе «прихватизацией», он ловко завладел самыми лакомыми предприятиями. В частности стал фактическим владельцем небезызвестного Логоваза.
Герман Моисеевич не чурался политики, наоборот, считал её доходным бизнесом, сферой удачного вложения капиталов. Он покупал не только недвижимость в европейских странах – финансировал некоторые политические партии в России, вкладывал миллионы в перспективных, по его мнению, лидеров.
Во время выскользнув за рубеж, Верстовский обосновался в Англии. Объявленного в розыск опального олигарха сыщики Интерполо безуспешно искали в Африке, прочёсывали американские государства и страны Бенелюкса, изучали его связи с Израилем и Палестиной. Вот только, по неизвестным причинам, обходили вниманием Британию.
Почему по неизвестным? Безгрешные идиоты вымерли, как древние ящеры, или продолжают влачить жалкое существование. Алчные грешники, наоборот, живут и процветают не только в России, но и повсюду в мире. В том числе они водятся и в Интерполо.
Герман Моисеевич блаженствовал неподалеку от штаб квартиры английского отделения всемирной розыскной организации. Покупал недвижимость, выступал на пресс конференциях, ораторствовал по радио и телевидению, разговаривал по спутниковой связи со своими единомышленниками, инструктировал их.
Особенно часто он общался с Зориным.
Казалось бы, что может быть общего между всесильным олигархом и затрапезным мелким чиновником, из тех, которые – отнеси принеси? Объединила их «семья». Финансовый магнат накачивал её немалыми деньгами, разворотливый Зорин связывал с криминальными группировками.
Верстовский этим утром поднялся рано – и шести ещё не было. Предстоял нелёгкий телефонный разговор с купленным лидером одной из политических партий. В последнее время эта партия снизила активность, фактически перестала будоражить сознание доверчивых избирателей. Придётся пригрозить: не исправятся – он перекроет им «кислород», то есть, если и не прекратит финансирования, то вдвое втрое сократит его.
Вместо купленного лидера, по спутниковой связи позвонил Зорин.
Рад слышать твой бодрый голос, дорогой Витенька, – умело изобразил радость опальный олигарх. На самом деле, он вовсе не радовался – узнал из газет о разгроме в тайге и подопечных Зорину ваххобитах и любимых им братков. Вложенные в бывшего помощника секретаря Собеза миллионы, можно считать невозвратимыми убытками. Какая уж тут радость? – Как здоровье, как успехи? Откуда звонишь?
Проклятый денежный мешок, в свою очередь разгневался Зорин. Думает, что всё покупается и продаётся. А вот неизвестно кем вызванных бойцов ОМОНа, повязавших Базана и его команду, купить не удалось – Андрей с трудом избежал ареста.
Спасибо за добрые слова, Герман Моисеевич. Дела не радуют – то бьют по голове, то колют, простите за выражение, в задницу. Но в общем, перспектива не плохая. Звоню из Красносибирска, именно здесь просматривается неплохой вариант.
Имеешь в виду комбинат? Отличное намерение! Удастся – получишь премию.
А не удастся – воткнёт кол в задницу, опасливо подумал Зорин, зная повадки олигарха. Зря он позвонил в Лондон, преждевременно. Перспектива прибрать к рукам алюминиево никелевый комбинат довольно зыбкая, зависит от множества факторов, пока неподвластных ни Зорину, ни Тучкову.
Работаем, Герман Моисеевич, изучаем обстановку.
– Трудись, милый, я в долгу не останусь… Какая помощь требуется?
Виктор Петрович выразительно помолчал.
Понял. Сколько?
Снова – скромное молчание. Верстовский, без подсказок и намёков, должен понимать, что такие дела чистыми руками не делаются, а для того, чтобы эти чистые руки превратить в грязные требуется не один миллион баксов, даже не десяток – намного больше. Захочет заграбастать комбинат – раскошелится.
Олигарх не просто хотел – мечтал! По сравнению с гигантом отечественной индустрии все афёры, которые он проворачивал и продолжает проворачивать – мелочь, не заслуживающая немалых вложение.
Сегодня же переведу в Красносибирское отделение банка Менатеп. Работай, Витенька, старайся! В долгу не останусь…
Отключив мобильник, Зорин задумался. Прежде всего, необходимо задействовать Тучу. Пусть он покопается в прошлом и в настоящем председателя совета директоров комбината, владельца контрольного пакета акций… Как его дразнят?… Минут десять, не меньше, Виктор Петрович перебирал в памяти, будто в картотеке, имена приятелей, союзников, врагов. Почему то постоянно выскакивал жирный Кабан.
Наконец, вспомнил: Рыков, Алексей Анатольевич Рыков. Как ныне сбирается вещий Олег… Куда сбирается: на тот свет или в кресло премьера? Какая то дичь лезет в башку. Рыкова звать вовсе не Олегом – Алексеем. Новоявленный Алёша Попович, богатырь земли русской, блин!
Снова, заносит? Заболевает он, что ли? Или извилина зацепилась за извилину?
Стараясь успокоиться, Зорин прогулялся по шикарному трёхкомнатному номеру гостиницу, почему то названному пяти звёздным отелем «Сибирский самородок». Будто не гостиница – армянский коньяк.
Размышлять на ходу – дано не каждому, обычно размышлениями занимаются либо сидя за письменным столом, либо лёжа на диване. А вот у Виктора Петровича думалось только в движении.
Итак, круг деятельности одного помощника очерчен. Сначала он займётся разработкой Рыкова, потом будет нацелен либо на его ликвидацию, либо на захват акций. В зависимости от обстановки.
А кто займётся нищенствующим рабочим классом? Без народного гнева, направленного против эксплуататоров, шумных митингов, ехидных лозунгов и плакатов, пикетирования здания администрации и прочих акций протеста не обойтись. Обстановку в комбинате нужно накалить до предела. Потом использовать её для достижения своих целей. Для этого необходим ловкий человек.
Придётся вызвать из Свободного проштрафившегося Литвиненко. Пусть замаливает грехи. В ловкости ему не откажешь, в умении использовать любую возможность для нагнетании обстановки – тем более. Не зря его уважали и побаивались во время службы в ФСБ.
А ему придётся встретиться с «Алёшей Поповичем». Так сказать, пойти в разведку.
Виктор Петрович достал из кожаной папки фотографию Рыкова. Ничего особенного, на него смотрел сухощавый мужчина средних лет, с залысинами, в золотых очках, за которыми прячутся умные глаза. Именно такими и должны быть хозяева новой жизни: серьёзными, по спортивному собранными.
Где его слабое место, по которому лучше ударить? Излишнее самолюбие или, наоборот, сознание собственной ущербности? Приверженность к реформированию всего и вся? Тяга к женщинам или к мальчикам?
Не стоит гадать и прикидывать. Бесполезно. Лучше сейчас же, не откладывая, поехать в управление комбината, встретиться с Рыковым и провентилировать все его достоинства и недостатки.
Приняв решение, Зорин осмотрел себя в настенное зеркало, поправил галстук, смахнул с плеч воображаемые соринки и вызвал секретаря любовницу.
Недавняя «сдобная булочка» осунулась, её пышные прелести зачерствели. Если при первом постельном знакомстве она азартно вертелась под хозяином, будто её спину жалили осы, то уже при втором испытании потеряла все эти качества. Не прыгала, призывно не стонала, не старалась ещё больше разгорячить и без того горячего любовника.
А вчера просто подставилась, отдала своё тело в краткосрочную аренду. Даже отвернулась, шлюха, не шелохнулась, не реагировала на самые интимные ласки – лежала бревном. Сменил шило на мыло! Прежняя любовница, кобыла с грудями сопками и тяжёлым задом, хотя бы старалась изображать страсть, всхлипывала и шевелилась.
– Ты не заболела, Верочка? Вид очень уж нехороший: синяки под глазами, нездоровый румянец. Может быть, покажешься местным светилам?
Спасибо, Виктор Петрович, я здорова…
Зорин ласково погладил девушку по покатому плечику, плотоядно заглянул в декольте, где спокойно лежали два упругих мячика. Мужское желание сразу отреагировало – подняло голову. Разве приказать давалке раздеться и в очередной раз «полечить» её? Жаль, нельзя сейчас расслабляться или, наоборот, возбуждаться, лучше отложить лечение на вечер.
Все же прими какое нибудь жаропонижающее средство. К вечеру постарайся выздороветь. Сейчас я ненадолго отлучусь, приеду – проверю. Если мне будут звонить, узнай, кто и по какой нужде, попроси перезвонить часа через два.
Тёлка ответила ехидной улыбкой. Дескать, я всегда готова к употреблению. Только прикажите, мигом разденусь и предстану прародительницей Евой… Что касается телефонных звонков, отвечу, как нужно, можете не беспокоиться. Повернулась и покинула номер.
Зорин полюбовался округлыми бёдрышками и аппетитным задком, огорчённо вздохнул. До чего же трудная жизнь у чиновников, даже у высокопоставленных! Одна работа на уме, никакого тебе отдыха…
Через четверть часа помощник представителя Президента медленно ехал по направлению к комбинату. Он расположился на заднем сидении «рено» и бездумно смотрел на оживлённые городские улицы, любовался старинными зданиями и возрождёнными соборами и церквями. Рядом с водителем, он же – охранник, сидел парень с бычьей шеей – второй телохранитель.
Возле помпезного здания городской администрации – пикет. Худые, измождённые мужчины, плачущие женщины, играющие дети. Зорин приказал остановиться, внимательно прочитал самодельные плакаты. «Отдайте наши деньги!». Хорошо, даже отлично! Надо бы добавить несколько матерщинных словечек, но и без них пройдёт… «Алексей, пожалей детей!» Тоже неплохо. «Не отдадите заработанного – пожалеете!» Замечательный призыв пустить в ход дубины! Похоже, Андрею не придётся трудиться, и без его участия обстановка в городе накалена до предела. Тронешь – обожжешься.
Возле комбината – еще один пикет. Здесь не слышно ни плача, ни просьб, ни угроз. Угрюмые мужчины и женщины подставляют фотокинокамерам развёрнутые листы ватмана с написанными тушью либо фломастером лозунгами. Такими же, как у здания городской администрации. Отдать заработанные деньги! Перестать издеваться над народом! Не доводить его до крайней точки кипения! Куда смотрит Президент и его представители! Долой угнетателей и эксплуататоров!
Во время он приехал в Красносибирск! Плеснуть в костёр бензин, подложить охапку другую сухого хвороста – взметнется пламя, пожирающее и городские власти, и правителей комбината. Тогда неизбежно подадут в отставку и те и другие…
В кабинет председателя совета директоров Зорин вошёл в приподнятом настроении. Если Рыков не глупец, он должен согласиться уступить кресло другому человеку, более знающему и ловкому. То есть, Зорину. Если не согласится – столкнуть другими методами.
Увидев посетителя, о приезде которого ему заблаговременно сообщили, Алексей Анатольевич поднялся из за стола, заваленного бумагами. Всё же – помощник представителя Президента, фигура в регионе значительная, это не бесправные просители и не наглые рекетиры.
Рад познакомиться, уважаемый Виктор Петрович! Уверен, ваш приезд будет полезным и для города, в целом, и для комбината, в частности…
Постараюсь помочь, – высокомерно пообещал Зорин. Будто приготовился бросить утопающему спасательный круг. – Действительно, обстановка в городе накалена. Она напоминает события семнадцатого года, когда полетели головы не только тогдашних правителей России, но и богатых фабрикантов, и именитых политиков. Знаком по фильмам и книгам. Как бы сейчас не произошло такого же взрыва.
Закончил и злорадно поглядел на Рыкова. Сейчас тот растерянно заморгает, испуганно поглядит в окно, примется молить могущественного помощника представителя Президента о помощи. Ну, что ж, он готов помочь ему избавиться от страха расправы. Конечно, не безвозмездно – за передачу контрольного пакета акций, после чего – целым и невредимым вылететь в спасительную Москву. Или – в Лондон, под крылышко опального олигарха.
Умилительная получится картинка встречи двух олигархов: один сумел во время перебросить свои капиталы за рубеж, второго успели ощипать. Вот и пускай обменяются опытом, порадуются и погорюют.
Рыков не испугался и не растерялся.
Положим, до прогнозируемого вами взрыва ещё далеко. Согласен, обстановка в городе беспокойная, но не безвыходная. Мы принимаем некоторые меры по ликвидации полугодовой задолженности. Естественно, не сразу и не всей – для этого необходимо время и деньги. Я связался с зарубежными инвесторами, они согласны вложить в предприятие немалые средства. В обмен на передачу им части акций. Ничего не поделаешь, придется раскошелиться… На помощь из местного либо федерального бюджета – глупо, и тот, и другой уже распределены по многочисленным программам…
В голосе – твёрдая уверенность в своих силах, нет ни мольбы, ни растерянности. Зорин слушал и недоумевал. Можно подумать, что пикеты и лозунги с требованиями и угрозами, ему привиделись в сладком сне, обильно политом блаженной патокой.
Значит, временные трудности, которые будут разрешены в самое ближайшее время? Как бы не так, дорогой мечтатель, светлого будущего ты не увидишь!
– Вашими устами да мёд пить, – опомнился Зорин. – На самом деле, всё значительно серьёзней и… опасней. Насколько я осведомлён, комбинат находятся на грани банкротства. Введут внешнее управление, заморозят счета в банках. А это означает запрет на передачу акций, следовательно, отказ инвесторов. И множество других неприятностей.
Что же вы предлагаете? – с едва прослушиваемой насмешкой спросил Рыков. Будто приготовился препарировать собеседника, уже положенного на операционный стол. – Выслушаю с удовольствием и с благодарностью.
Виктор Петрович вздохнул, поглядел на пяти рожковую люстру, украшающую потолок кабинета.
Знаете, советовать всегда труднее, чем самому работать, – прозрачно намекнул он на желание встать у руля обреченного комбината. – Все же попробую… Смена руководства, по моему опыту благотворно скажется на обстановке. Люди всегда верят обещаниям свежего, не замаранного грехами, руководителя. На вашем месте, я бы немедленно подал в отставку. С вашим опытом и знаниями, безработным вы не станете. А любимое своё детище спасёте…
Говорить о передаче новому руководителю контрольного пакета акций – преждевременно и опасно. Вот когда Рыков добровольно покинет свой пост, наступит время выжать из него неправедно нажитое богатство.
– Спасибо, дорогой Виктор Петрович, за дельный совет. Я подумаю.
Обещание подумать практически означает согласие. Воодушевленный одержанной бескровной победой, Зорин покинул кабинет. Впереди его ожидает безоблачное будущее, в котором нет места чиновничьим заботам, опасности наезда рэкетиров, надоевших связей с тупоголовыми бандитами. Он пошлёт к чёрту непонятную должность третьего помощника второго заместителя, сосредоточится на извлечении приличных бабок. Из карманов старателей и просителей.
Проводив советчика прищуренным взглядом, Рыков поднял телефонную трубку и попросил немедленно соединить его с представителем Президента…

В отеле Зорина ожидал не совсем приятный сюрприз. Заглянув в скромный номер, занимаемый секретарём референтом, она же, по совместительству, любовница, он увидел там двух воркующих голубков: Веру и Андрея. По всему видно, что разговор шёл не о служебных проблемах и не о быстро меняющейся моде – лицо девушки залито румянцем, в глазах парня мелькают искры любовного желания.
Виктор Петрович не был ревнивцем, но он просто не выносил, когда прицениваются к его собственности. А Литвиненко именно этим и занимался.
– Пошли ко мне! – приказал хозяин жёстким тоном. – Не отвлекай Веру, не мешай ей работать!
Андрей нехотя поднялся с диванчика. Чёрт принёс Зорина! Они уже почти договорились: булочка согласилась поужинать с кавалером не в ресторане – в его комнате. Судя по лукавому взгляду и румянцу на щечках, она догадывалась, какой вкусный ужин её ожидает. Разве можно сравнить рыхлого, немолодого шефа с молодым сильным парнем?
Правда, рыхлость и недостаточная активность любовника компенсируется его богатством, от которого она умело и незаметно отщипывает лакомые кусочки. Сохранить первое и насладиться вторым – лучше не придумать. Ведь женская красота – такой же товар, как и продукты питания или одежда, она портится, прокисает, изнашивается…
В гостиной Зорин устроился в кресле, Андрей – напротив, возле журнального столика.
– Пострел везде поспел, – недовольно пробурчал Виктор Петрович. – Вместо доклада принялся охмурять невинную девочку.
Литвиненко пожал плечами. Дескать, не такая уж невинная, наверняка, её опробовали до того, как она попала в постель старого греховодника. Почему бы им не составить расписание и не потрудиться над её так называемой невинностью вдвоём? Выдержит, не рассыплется!
Именно так понял Зорин пожимание плечами.
– Кому докладывать? Вас же не было. Вот и решил немного позабавиться…
– Ладно, перетрем! Что произошло в тайге? Почему тебе не удалось выполнить задуманное?
Кто сказал, что не удалось? – возмутился Андрей. – Золото и самородки ваххабиты отдали. Они тянут на добрую сотню миллионов баксов. А вот Толян остался с носом – не успел загрести золотишко братков. Экспроприации помешали неожиданно прилетевшие менты. Кто их вызвал – пока неизвестно, но мы всё равно докопаемся…
Конечно, неплохо узнать имя предателя и ликвидировать его, подумал Зорин, но для этого нет времени. Вот если удастся заполучить комбинат, тогда можно заняться поисками человека, помешавшего Толяну выгрести карманы братков.
– Отставить! Пока отставить. Тебе придётся заняться комбинатовскими работягами. Если Рыков не согласится с моим предложением, сначала организовать мирную забастовку, потом – бунт, вооружённое восстание!
Литвиненко выслушал подробную инструкцию, не перебивал, но со многим не соглашался. Моральные аспекты не волновали его, быдло предназначено для удовлетворения богатых – это аксиома, не нуждающаяся в особых доказательствах. Но психологическое воздействие – не по его профилю, бывший старший лейтенант Федеральной Службы безопасности привык к силовым приёмам.
Но не отказываться же? Отказников не жалуют, их либо отстраняют от дел, либо ликвидируют.
Попробую…
– Пробуют вино и девок, – наставительно проговорил Зорин. – Нужно активно действовать… Дождись моего сигнала и – вперёд!…
Совещание прервало мурлыканье мобильника. Неужели Рыков уже принял решение и сейчас оповестит о полной, безоговорочной капитуляции? Тогда не грех чокнуться бокалами с шампанским, облобызаться с Андреем, не откладывая на вечер, завалить тёлку.
Звонил не олигарх. В трубке – раздражённый, командный бас представителя Президента, отставного генерала. Еще бы ему не раздражаться, когда, наконец, готовится указ о создании группы представителей. Из неофициальных источников Стрельников узнал о новом разделении регионов. Вместо одного, состоящего из Дальневосточного и Сибирского, создаются два. Кто возглавит их, не отправят ли отставного генерала на заслуженный отдых и нищенскую о нынешним временам пенсию – узнать не удалось.
– Ты что это раскомандовался? – по армейской привычке отставник обращался ко всем, исключая Президента и премьера, только на «ты». – Почему мешаешь работать? Кто тебя уполномочил рекомендовать и советовать? О каком банкротстве говорил? По моим данным комбинат на подъеме, финансовые трудности носят временный характер. Именно так я и доложил Президенту. И нынешнему, и будущему. Немедленно, слышишь – немедленно возвращайся в Благовещенск и сиди там! Понял или объяснить другими словами?
И объяснит же! Генеральский лексикон, состоящий из матерщины и пополненный чисто солдатскими выражениями, неистощим. Лучше не оправдываться и не возражать.
Кто настучал Стрельникову – не вопрос, конечно, хитрый очкарик. Ну, погоди, мысленно погрозил он пальцем, приползешь на коленях вымаливать пощаду!
Слушаюсь. Послезавтра вылетаю.
– Почему не сегодня? Если задумал рассчитаться с Рыковым – уничтожу, разотру в порошок!
– О чём вы говорите? – обиженно забормотал Зорин, – Какие расчёты? Просто приболел, сердце прихватило…
Виктор Петрович осторожно выключил мобильник. Будто взравпакет, который легко может взорваться.
Слышал? – повернулся он к Литвиненко. – Понял? – тот кивнул: всё понятно. – Тогда сегодня же свяжись со стачечным комитетом комбината. подтолкни его. Пусть переходят от просьб к требованиям, штурманут здание заводоуправления…
Проводив проинструктированного подельника, Зорин решил вызвать Тучкова и нацелить его на другое задание. Копаться во внутренностях Рыкова уже нет необходимости. Будто подслушав желание хозяина, в гостиную заглянула булочка.
Вам ничего не нужно, Виктор Петрович? – спросила она со сладкой улыбкой на губах. Мячики в декольте пугливо вдрогнули.
Ага, испугалась потерять выгодную работу, злорадно подумал Зорин, вот и смотрит, как кошка на сметану. Ну, нет, шлюшонка, я тебя не сразу прощу – вволю помучаю. Закаешься кривляться перед другими мужиками!
– Срочно разыщи Тучкова. Пусть мухой летит ко мне, – сухо, с оттенком недовольства, проскрипел он. – Иди к себе, не мешай работать!
Испуганная девчонка выскочила в коридор и тихо прикрыла дверь, ведущую в апартаменты шефа. Она решила, что её выгоняют, что причина неожиданного увольнения не фривольная беседа с Андреем, а её холодность в постели. «Дура, какая же я набитая дура! – рыдала она. – Ведь знала, как обращаться с вонючими козлами: иногда притворяться недоступной, даже отталкивать жадные мужские лапы, но значительно чаще – горячей, сексуальной бабой. Знала и где то переусердствовала. Вот и результат – изгнание из самого настоящего рая»…
О поручении – отыскать Тучкова и доставить его в комнаты хозяина она забыла…

После вселения в отель, получив задание «вчитаться» в прошлое и настоящее владельца огромного предприятия, бывший подполковник милиции направился к заводоуправлению комбината, но по дороге передумал. Много ли он узнает от подчиненных олигарха. Строгий. А какой умный руководитель станет облизывать своих сотрудников?… Заботливый. Умело изобразить трогательную заботу – непременное качество любого предпринимателя. По принципу: слуга царю, отец солдатам… Добрый, внимательный, чуткий – арии из той же оперы.
Пойти на комбинат – потерять дорогое время. Имеется другой способ добыть желанную информацию – не раз опробованный на прежнем месте службы. Проститутки. Любой мужик, особенно зрелого возраста, не ограничивается одной женой, изученной от пят до головы. Бордели посещают единицы – боятся нарисоваться. Одни пользуют податливых сотрудниц, другие обзаводятся постоянными любовницами, подавляющее большинство навещает индивидуалок. Те, общаясь с клиентами, до того расслабляют их, что мужики выкладывают всё, что знают и о чём догадываются.
Вот именно эти путаны и нужны Тучкову. Нет не юные давалки, не отягощённые опытом, только супившие на путь торговли своим телом. Они думают только об одном – выпотрошить карманы клиента, Соответственно, ничем не интересуются, ничего не знают. А вот солидные дорогостоящие дамы, принимающие только у себя дома – вполне подходят для извлечения желанного компромата.
Таких оказалось не мало. Даже кандидат медицинских наук приглашала навестить её за мизерную плату. Знает он этих медичек – потребуют представить справку о состоянии здоровья, изменят артериальное давление – вдруг клиент увлечётся и подохнет на ней.
А вот описывает свои прелести и умение преподавательница немецкого языка, сорокалетняя одинокая женщина. Не старайся, не соблазнишь, решил Георгий Тимофеевич, он по немецки ни «А», ни «Б», а немка в постели примется натаскивать клиента – умрёшь со скуки.
Наконец, он остановился на, обведенном рамкой, приглашении. Пятидесятипятилетняя пенсионерка горит желанием познакомиться с пожилым, солидным мужчиной. Гарантирует полное удовлетворение любых его потребностей. Юным, безгрешным мальчикам – просьба не беспокоить. Имя – Серафима Марковна. Адрес. Номер телефона.
Надежда на то, что магнат посещает старуху – минимальная, но старая карга должна знать, где Рыков проводит время, с кем из её подруг либо конкуренток общается. Красносибирск – не Москва и не Питер, здесь все обо всём знают.
Предварительно не мешает прицениться. Георгий Тимофеевич не был жадным – обычная расчётливость. Обещание скромной платы еще ни о чём не говорит. Оно может означать и двести баксов и две тысячи. А у него в кармане, выданные Зориным, всего навсего «червонец».
Естественно, в рекламной газетке умалчивается стоимость «интимных услуг». Она как бы остаётся «за кадром». Пришлось заглянуть в Интернет клуб. Тучков не надеялся увидеть фотку будущей кратковременной сожительницы – старухи не позируют перед фото кино камерами – это наносит вред их бизнесу. Зато он узнает цены. Конечно, не местные – московские и питерские.
Так, один час какой то шестнадцатилетней Юли стоит сто баксов. Двадцатитрёхлетняя Лена – восемьдесят. Тридцатилетняя путана запрашивает всего пятьдесят.
Значит, старуха возьмет ещё меньше. За ночь получается – около трёхсот. Ничего себе заработки – впору самому заняться древним видом купли продажи. Солидный, крепкий мужик прелагает свои услуги женщинам, желающим получить максимальное удовлетворение за смехотворную плату. Звучит?
Покинув Интернет клуб, Тучков заглянул в ближайшее кафе. Заказал крабовый салат, жаркое, двести граммов водки. И набрал на мобильнике заученный номер.
Телефон старой путаны ответил сразу. Будто она сидела рядом с аппаратом и нетерпеливо ожидала звонка. Наверняка, у старухи проблемы с клиентами. Молодые предпочитают иметь дело со сверстницами, пожилые тоже тянутся к молодухам.
Мне нужна Серафима Марковна.
Минутное молчание, подчёркивающее гордость и самостоятельность индивидуалки. Дескать, до чего надоели звонки с предложениями – некогда заняться стиркой или уборкой.
Слушаю вас? – в трубке – обречённый вздох. Будто она сейчас услышит не деловое предложение, связанное с её профессией, а приказание взойти на эшафот. – Говорите, пожалуйста, я занята.
Тучков представил себе толстую, рыхлую бабу с отвисшими грудями и дряблым животом. Появилось желание отключить трубку и продумать другие пути для проникновения в биографию Рыкова.
Глупости лезут в голову! Искать подходы нет ни желания, ни возможности. Зорин предупредил – максимум, два три дня, не больше. Да и чего бояться – во время службы в милиции пришлось заглядывать в бордели, пользовать проституток всех возрастов. Но тогда это не оплачивалось, или оплачивалось по нищему рублевому эквиваленту, а сейчас ему обещано немалое долларовое вознаграждение, ради которого можно закрыть глаза на высохшие груди и дряблый живот.
Решившись, он понизил голос до страстного шёпота.
– Я случайно прочитал в рекламной газете ваше заманчивое приглашение и решил им воспользоваться.
Очередной вздох, говорящий: до чего же мне надоели мужики, не успеваю принимать и провожать! Мне хватает уже знакомых клиентов, привычных и безопасных.
– Кто вы? Пожалуйста, представьтесь. Обычно я не имею дело с незнакомыми мужчинами…
– Познакомимся, – усмехнулся в трубку Тучков. – Мне – сорок пять. Звать – Георгий Тимофеевич, разрешаю – Гошей. Представительный мужчина с деньгами, не обременённый ни семьёй, ни службой. Рассчитываю на длительное… содружество.
Упоминание о деньгах и об отсутствии семьи, похоже, пришлись по вкусу старой бабе. Голос стал мягче, появилась понятная заинтересованность. Иметь одного богатого, постоянного клиента – об этом мечтают все путаны. Неужели постаревшей представительнице древнейшей профессии наконец улыбнулось счастье?
Ну, что же, приезжайте – обсудим некоторые аспекты…
Жила Серафима Марковна в центре города, на пятом этаже девятиэтажной башни. Лифт, конечно, не работал – будущему любовнику пришлось идти по лестнице, зря расходовать тек нужные ему4 сейчас силы.
Нажимая кнопку звонка, он ожидал увидеть разжиревшую женщину с поредевшей причёской, слуховым аппаратом и зубным протезом. Увидел, открывшую дверь, моложавую изящную даму в халате, расписанном драконами и русалками, и обалдел.
Не удивляйтесь, – понимающе улыбнулась красавица. – Я слежу за своей внешностью – профессия обязывает… Проходите в гостиную – поговорим, выпьем по чашечке кофе…Извините, у меня не убрано – отвлекают телефонные звонки, приходится отвечать. Клиенты не жалуют необязательность…

Квартира напоминает будуар богатой, ни в чём не отказывающей себе, дамы. На полу шикарный ковёр, у окна – старинный секретер на гнутых ножках. диван, мягкие кресла, кинотеатр «Самсунг», дорогой видеомагнитофон. В приоткрытую дверь видна двух спальная кровать, трюмо с пуфиками.
Выпив чашечку кофе и аккуратно промокнув губки кружевным платочком. Серафима Марковна приступила к бесстыдным переговорам.
Мои расценки вам должны быть известны. Сорок долларов за час, тристо – за ночь. Смею заверить, они значительно скромней, чем у моих конкуренток. Они берут за молодость и упругость, я за умение и значительный опыт. Понимающие мужчины обращаются ко мне. И не ошибаются… Вы согласны со мной или намерены торговаться? Заранее предупреждаю – торг не состоится, я не уступлю.
Тучков изобразил возмущение. Во первых, с любимыми – уже любимыми! – не торгуются, во вторых, тристо баксов за ночь с такой красавицей – действительно, мизерная цена. Только – за ночь, ибо для того, чтобы выразить своё уважение и признательность, часа ему не хватит.
Женщина скептически улыбнулась, но отвергать горячие признания не стала.
– Обычно, меня авансируют. Вас не затруднит, скажем, тридцать процентов?
Новый клиент не стал мелочиться – выложил всю сумму, пообещал, при удачном развитии событий, выплатить премиальные. Дама благодарно улыбнулась.
– С деньгами покончено… Теперь – о главном. Первое и, пожалуй, единственное условие – никаких извращений, только освящённый веками традиционный секс. Вы, надеюсь, понимаете, что я имею в виду?
– Понимаю и принимаю, – усмехнулся про себя Гоша. Дойдёт до дела – чистоплюйка сама захочет испробовать так называемые «извращения». Юлька из подмосковного борделя тоже поначалу брезгливо отворачивалась, потом вошла во вкус и показала клиенту на что она способна. – Действительно, в нашем возрасте заниматься… этим не только стыдно, но и опасно.
– Рада вашей солидарности…Тогда приступим. Приглашаю вас в спальню… На ложе любви…
Через десять минут дама, удивлённая необычной активностью клиента, запросила повторения. Дескать, она не успела разобраться в его деловых качествах и поэтому вынуждена согласиться на некоторые, так нелюбимые ею, отступления от установленных правил поведения в постели. И тут же бесстыдно осведомилась, как Георгий Тимофеевич относится к оральному сексу?
Тучков охотно признался в своей приверженности к этому способу. Он, мол. при первом же взгляде на симпатичную дамочку почувствовал незнакомое раньше желание отдаться ей. Именно, отдаться.
Бабёнка, не теряя времени, заставила клиента разогреться самому и разогреть её. Даже показала какие копки нажимать, на каких клавишах играть. Сама тоже приступила к делу. С такой ловкостью и умением, что Тучков понял, что она занимается извращениями не впервые – успела научиться, общаясь с другими мужиками.
Подобного блаженства он никогда раньше не испытывал. Юлькины ласки по сравнению с теми, которыми его одаривала Серафима Марковна – детский лепет. Она играла на его теле, как опытный пианист на рояле.
К полуночи, когда весь мужской боезапас был израсходован, пылкий любовник превратился в милицейского следователя.
– Рыков? – удивилась тоже утомленная дама. – Вы имеете в виду владельца алюминиевого комбината?
А кого же ещё? Навещал он тебя или не навещал?
– Почему вы обращаетесь ко мне на «ты». Разве я давала вам повод для оскорблений?
Не проститутка – светская дама! Придётся либо извиниться, либо распрощаться. Тучков выбрал первое – промолвил несколько извинительных слов. Он, дескать, посчитал, что постельная близость даёт право перейти на «ты». Без брудершафтов и невинных поцелуев. Серафима Марковна решительно не согласилась: для неё секс – нелёгкая работа, требующая полной отдачи сил и максимальной сосредоточенности. Грубость отвлекает, заставляет волноваться…
В конце концов успокоилась.
– Нет, Рыков никогда меня не навещал… Подождите, кажется, я смогу помочь вам. Близкая подруга жены олигарха, Верка, иногда подрабатывает девушкой по вызову. Конечно, не совсем удобно куда то ехать, отмываться в чужой ванной, но замужняя женщина не имеет возможности принимать клиентов в своей квартире. Как это делаю я. Однажды, она призналась: во время какого то банкета отдалась Рыкову. Получилось это спонтанно, в одном из кабинетов городской администрации. Алексей Анатольевич просто пожалел плачущую девушку – погладил по головке. А она подумала другое и ухватила его за гениталии. Какой мужик выдержит? Рыков, естественно, не остался равнодушным. Господи, какая мерзость: в одежде, на полу, без предварительных ласк. Будто грязные бомжи… Поговорите с ней – вдруг узнаете что нибудь полезное.
– Как только что разговаривал с вами?
Серафима Марковна не покраснела, не опустила блудливые глазки. Наоборот, усмехнулась.
– По вашему желанию! Таких, как вы женщины любят – ни одна не устоит. А Верочка – поклонница свободного секса, большая любительница экзотики. Это то, что в приличном обществе называют извращениями. Вы с ней найдёте общий язык, не только за столом, но и в постели. Запишите номер телефона и адрес. Скажете: по рекомендации тёти Симы. Она поймёт и приедет.
Подниматься с постели не хотелось. Тучков нахально использовал страницу, вырванную из лежащей на тумбочке книги. Записал.
– Кстати, Георгий Тимофеевич, мы с вами живём в мире бизнеса, где любая услуга требует вознаграждения…Нет, я не имею в виду секс, он сам по себе – вознаграждение. Вы упоминали о премиальных. Неужели, я не заработала? Если вы недовольны моей излишней горячностью или, не дай Бог, холодностью – могу попробовать ещё раз.
Испуганный Тучков заверил – всё было прекрасно, его обслужили по самому высокому разряду! Пришлось подняться с постели. Халат хозяйки аккуратно сложен на пуфике, мужская одежда разбросана по полу. Мелких денег в бумажнике не оказалось, пришлось вручить вымогательнице сто баксов. Получить за пару сеансов секса почти пятьсот баксов – неплохой барыш!
Серафима Марковна равнодушно спрятала купюру под подушку.
– Спасибо… Знаете, уважаемый друг, я удивительно слабовольна, не умею торговаться, поэтому работаю себе в убыток. Ну, что такое сегодня – какие нибудь полтысячи долларов? Три раза посетишь рынок – пустой кошелёк. А мне и одеться нужно, и приобрести разные дорогостоящие кремы и притирания. Профессия заставляет всегда быть в форме. Особенно, учитывая мой возраст. Сейчас на рынке любви – страшная конкуренция. Мужики оценивают нас по внешнему виду, умение и страсть познаётся позже, в постели. Сопливые девчонки, не умеющие ни возбудить клиента, ни доставить ему наслаждение, стараются отстранить пожилых конкуренток, заставить покинуть рестораны и казино. Слава Богу, у меня есть своя немногочисленная клиентура, обслуживание которой помогает быть на плаву… Кстати, вы не забыли, что у вас остаётся неиспользованным уже оплаченное время? Обидно – оплатить и не воспользоваться. Конечно, я понимаю, вы устали, насытились моим телом, но постараюсь помочь…
И помогла! С таким жаром и умением, что мужская «обойма» наполнилась новыми «патронами», которые он тут же пустил в ход.
Так и пошло. Отстреляется – получасовая беседа на разные темы. И политические, и экономические, и культурные. Однажды часа в три ночи они поговорили даже об уровне современного образования и падении нравов. Потом, после кратковременного отдыха, старуха снова оказывает активную помощь. С применением ненавистных извращений. Очередной «залп», с удачным попаданием в яблочко. Ещё один раунд невинной беседы. Оказание очередной «помощи»…
Похоже, старая баба вошла во вкус – с упоением возбуждает клиента, не без удовольствия гасит возбуждение. После бессонной ночи она не снизила активности. Разве только «разрешила» Гошеньке позавтракать бутербродами с чёрной икрой. Потом снова увела в постель…
– За ночь вы уже рассчитались, за день платы я не возьму. Ночь – ваша, день – мой. Признаюсь, я давно так не блаженствовала. Если вы тоже остались довольны – мы составим удивительно гармоничную пару. Я откажу своим постоянным клиентам, ограничусь только вами…
Только к вечеру следующего дня Тучков на подгибающихся ногах добрёл до автобусной остановки и поехал в гостиницу. Единственный трофей – номер телефона и адрес Верки, любительницы экзотического секса и случайной любовницы Рыкова…

Увидела Вера Тучкова и ужаснулась.
Да, на вас лица нет! Заболели, да? Присядьте, сейчас выпьёте чашечку чёрного кофе с лимоном – сразу полегчает. По себе знаю.
Ничего ты не знаешь, глупая трясогузка, подумал он, послушно усевшись в полумягкое кресло. Прокрутили бы тебя в барабане стиральной машины, обработали щипками и укусами, подёргали каждые полчаса за «вымя» – вот тогда ты поняла бы причину моего «больного» вида.
– Шеф у себя? – осведомился Георгий Тимофеевич, принимая из ручек девушки чашку с горячим напитком.
– Нетерпеливо ожидает вашего появления. Только что отпустил Андрея. Поминутно спрашивает: нашли ли Тучкова. Мы просто с ног сбились, все рестораны и казино обзвонили. Нигде нет. Виктор Петрович разволновался – не попали ли вы в какую нибудь бандитскую разборку. Велел узнать в больницах и поликлиниках…
Вера безостановочно трещала, то снижая голос до таинственного шёпота, то повышая его до торжествующего дисканта. Она радовалась не появлению пропавшего Тучкова, что он для неё – посторонний человек, подневольная шестёрка Зорина. Ей удалось выполнить задание. Виктор Петрович… Витенька… поймёт: без её помощи ему ни за что не справиться с множеством проблем. И всё возвратится на круги свои. Она займётся почтой, исходящими и входящими документами, компьютером, приготовлением кофе, подготовкой к ночному приёму горячего Зорина. Теперь она не будет наивной дурой, обрушит на хозяина лавину самых изощрённых ласк, покажет ему настоящий секс!
Эксподполковник не слушал её причитаний – вслушивался в реакции своего организма. Кофе помогло – дыхание утихомирилось, ноги руки окрепли, в пустой голове появились свежие мысли. Похоже, почти суточные постельные упражнения не особенно повлияли на работу внутренних органов. Обошлось. Впредь он будет умней: отработает пару раз и – ноги в руки!
Пора идти на Голгофу, подставлять не раз битую спину.
– Наконец соизволил объявиться! – облегчённо вздохнул Зорин, когда Тучков вошёл в гостиную. – Ну и видок же у тебя – не позавидуешь! В борделе побывал?
– Хуже – в стиральной машине.
Усмехнувшись, он бесцеремонно открыл дверцу бара, вдумчиво обследовал содержимое. Зарубежное пойло не признавал, родимую водочку подвального разлива побаивался. Если и пил – только смирновскую. Она и помягче, и не насыщена отравой.
Окончательно распоясался, мерзавец? Осадить его, показать свою власть? К сожалению нельзя – мент ещё нужен. Вот когда он выполнит трудное, почти невыполнимое задание, можно и прикрикнуть, и наказать.
– Расслабился? – с показной отеческой заботой добродушно осведомился Зорин, когда Георгий залпом выпил фужер водки.
Скорее полечился, – буркнул он. Словно выматерился. – Барабан стиральной машины так поработал надо мной – до сих пор не чувствую ни ног, ни рук… Слушаю, Виктор Петрович, какие проблемы?
Инструктаж оказался на удивление коротким. Обычно, хозяин разливается соловьём, упивается собственным величием и властью. А сейчас – рубленые фразы, сопровождаемые такими же «рублеными» жестами.
Изучение биографии олигарха прекратить. Подготовить его исчезновение. То есть – похищение. Задействование местных криминальные группировок не желательно. Лучше использовать наработанные связи с ваххабитами. Никаких пыток и убийств, никаких требований выкупа. Запрятать пленника в надёжном месте и ожидать дальнейших распоряжение.
Завтра или послезавтра мы с Андреем вылетаем в Благовещенск. Ты остаешься. Доклад – ежедневно вечером или ночью, то есть в любое время. Вопросы имеются?
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Сколько сил и денег затрачено и всё – корове под хвост! Стоило ли подставляться старухе, ради чего? Впрочем, подруга супруги Рыкова, «девушка по вызову» может пригодиться.
Какие могут быть вопросы. Постараюсь. Единственная трудность – как связаться с Омаром?…

Глава 8

Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что – приблизительно так оценивал Тучков, задание, полученное от Зорина. Похитить видного олигарха далеко не просто, а запрет использовать для этого местных умельцев делает это похищение вообще невозможным. Легко сказать – использовать кавказцев, а где их найти, как связаться?
Опыт, нажитый отставным подполковником в борьбе с организованной преступностью, ограничивался планированием операций, которые выполняли осведомители, наводчики, оперативники и помощники. Сам руководитель предпочитал оставаться в стороне.
За короткое время пребывания в Красносибирске Тучков не успел обзавестись достойными осведомителями, которые выведут босса на чечено ингушскую группировку. Переговоры с ней – дело техники и умения. Главное – найти!
Обратиться в милицию к коллегам? Дескать, по поручению Министерства внутренних дел прибыл разобраться с криминальной обстановкой в вашем регионе, особенно – с возможностью проведения сепаратистами террористических актов. На слово сейчас только лохи верят – коллеги вежливо попросят предъявить удостоверение, мандат и командировочное предписание.
Вообще то, обзавестись ксивами – не проблема, для этого нужны деньги, время и мастер. Первые две составляющие у Тучкова имеются, а вот с изготовителем ксив – безвыходная, тупиковая ситуация. Её решение снова упирается в отсутствующих осведомителей.
Почему отсутствующих? Одна – в наличии, вторая – на подходе. Старая проститутка не откажется хотя бы посоветовать, как отыскать черномазых бандитов. Ей подруга выведет «группу захвата» на мужа любимой подруги. Две опытные женщины помогут ему успешно выполнить операцию, задуманную Зориным.
Не откладывая дело в долгий ящик, Тучков набрал знакомый номер.
– Слушаю? – прошелестел в трубке знакомый мелодичный голос. – Кому я понадобилась?
Никогда не скажешь, что говорит немолодая женщина, получающая немалые гонорары от клиентов, пожелавших позабавиться её телом. Кто угодно – научный сотрудник, библиотекарша, педагог, но только не проститутка.
– Здравствуйте, Серафима Марковна, – так же тихо, почти шёпотом, поздоровался Георгий. – Узнали? Или – с глаз долой, из сердца вон? Нет ли желания повидаться?
Похоже, давалка вспомнила постельные забавы со сладким клиентом и обрадовалась.
– Узнала, Георгий Тимофеевич, разве вас можно забыть? Вежливый, обходительный… К сожалению, у меня сейчас находится клиент. И ночью я тоже занята – получила аванс, который необходимо отработать. Господи, до чего же всё это надоело – постоянная работа, без отдыха и сна. Никакой личной жизни… Но следующая ночь, считайте, – в вашем распоряжении…
А если встретиться сегодня во второй половине дня?
Огорчённый вздох. Похоже, тётя Сима не притворяется, не изображает удачливую путану – действительно, занята. Как только она выдерживает нашествие сексуально озабоченных мужиков? Не успевает удовлетворить одного – другой на пороге. Не зря она утверждала, что профессия путаны сродни профессии врача скорой помощи.
Оказалось, нескрываемое огорчение не связано с лечением мужчин.
– Видите ли, Георгий Тимофеевич, во второй половине дня я хотела прогуляться по магазинам…
Прогуляемся вместе. Заодно поговорим…
– Ну, что ж, если вы настаиваете… Вообще то, я предпочитаю вести деловые разговоры у себя дома… У вас ведь деловой разговор?
– Конечно! Для пустопорожних бесед нет ни времени, ни желания…
Встретились они в торговом центре. Немолодая, но еще привлекательная, изящная дама, стояла возле отдела женского белья и придирчиво перебирала трусики и бюстгальтеры. Продавщица вскрывала пакет за пакетом, расхваливала свой товар. Наконец, Серафима Марковна отобрала понравившуюся комбинацию, удивительно симпатичные штанишки, несколько прозрачных лифчиков.
Расплатилась, но не ушла. Нетерпеливо поглядывая на часики, ожидала Гошеньку.
– Вы опаздываете, милый друг, – укоризненно проговорила она, увидев Тучкова. – Опаздывать – прерогатива слабого пола, мужчина обязан приходить за полчаса до назначенного времени.
«Кавалер» покаялся – долго не мог найти свободное такси. Да еще мерзкие пробки на дорогах… Впредь, постарается приезжать с запасом.
Снисходительный кивок показал – извинение и обещание принято и одобрено. Гошенька прощён.
Они прогуливались по помещениям Центра, обменивались понимающими взглядами и короткими фразами. Серафима Марковна недоумевала. Зачем мужику бродить по улицам и магазинам? Что ему даёт невинное общение под взглядами торговцев и покупателей, Если понравилось постельное умение постаревшей проститутки, почему не предложит на часок наведаться в её квартиру или не пригласит к себе? Пожалуй, она в виде исключения согласится погостить у него.
А Тучков никак не мог решиться на откровенный разговор. Вдруг тётя Сима обидится и запретит наглецу появляться у неё и даже звонить? Женщины вообще непредсказуемы, а эта интеллигентная стерва непредсказуема вдвойне. Лишиться единственной осведомительницы – забыть о проведении операции.
Только через час он, наконец, решился. Дескать, ему необходимо выйти на местную группировку кавказцев и он рассчитывает на её помощь. Больше надеяться не на кого.
Серафима Марковна задумалась. Вернее, изобразила задумчивость. С одной стороны, её обидело равнодушное отношение понравившегося мужика к её прелестям. С другой стороны – появилась реальная возможность привязать его к себе.
Число богатых клиентов, навещающих её постель, с каждым дн1м становился всё меньше и меньше, их бесстыдно перехватывают конкурентки. Приблизить Гошеньку, околдовать его, заставить забыть обо всём – единственная надежда на обеспеченную спокойную жизнь. До самой старости.
Не потому, что она безоглядно в него влюбилась в очередного клиента, нет! Работа с сексуально озабоченными мужчинами приучила трезво смотреть на отношения между мужчинами и женщинами, забыть о девчоночьих мечтах. Просто приближающаяся старость заставляет искать человека, который подаст стакан воды или вызовет участкового врача.
По моему, я уже говорила вам, что выбираю клиентов с осторожностью и дотошностью одинокой женщины. Слишком велика опасность стать лёгкой добычей какого нибудь маньяка или, не дай Бог, убийцы. Только один раз позволила себе расслабиться. Мурат буквально преследовал меня – звонил, ходил следом на подобии собачёнки, почти плакал. Очаровательный, сильный мужичёк, с бородкой и усиками, нетерпеливый и горячий, с толстой стопкой долларов в кармане – какая женщина устоит? Вот и я не устояла. Дважды посетил он мою квартиру и – пропал. Больше я его не видела. Или насытился или нашёл более молодую и горячую любовницу… Только не вздумайте ревновать! Вы мне больше нравитесь.

Лёгкое прикосновение холённого пальчика к его груди и шаловливый взгляд, брошенный на выглаженные брюки, показал, что женщина действительно неравнодушна к его стати. В другое время Тучков, может быть, и ответил бы тем же, но сейчас ему было не до сексуальных забав.

– Телефон сохранился?
Серафима Марковна достала из сумочки записную книжку, принялась листать её. Марал? Не то – это не фамилия – кличка… Машенька? Племянница, я не лесбиянка, женщины меня не интересуют… Малыш? Был один малолетний поклонник, пришлось отказать ему… Мажор? Это из другой оперы…
– Ага, вот, запишите номер мобильника!
Георгий Тимофеевич переписал цифры на пачку сигарет, поцеловал ручку.
– Не могу высказать свою благодарность – слов не подберу. Вы, можно сказать, спасли меня от смерти.
Благодарственные слова заменены более реальной наградой –тремя стольниками, вложенными в незакрытую сумочку. Естественно, дама не смутилась и не обиделась. Ничего особенного, обычное вознаграждение за труды.
Кстати, вы не ответили: бронировать ли для вас ночь или вы заняты?
Тучков развёл руками. Дескать, рад бы еще раз побывать в раю, да вот грехи, то есть, дела не позволяют. Лучше перенести свидание на завтра. На ночь рассчитывать трудно, но пару часов он гарантирует.
– Не казнитесь, Георгий Тимофеевич, – обиженно промолвила разочарованая путана. – Без работы я не останусь – Павлуша, сын спикера городской Думы ожидает моего приглашения. Приятный молодой человек, общаться с которым – сплошное удовольствие. Признаюсь, он не такой сладкий, как вы, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба… Если передумаете – звоните. Работа с Павлушей много времени не займёт…
Приехав в гостиницу, Тучков заперся в номере. Неужели ему повезло? Клиент проститутки мог назваться кем угодно – Иваном, Петром, Ахметом. Тогда надежда выйти, наконец, на желанного исполнителя рухнет. Но с другой стороны, зачем «Мурату» темнить? Продажная баба ментам его не подставит – побоится. Дружки клиента подстерегут и изрежут бритвами, исполосуют ножами.
Успокоившись, Георгий Тимофеевич набрал номер, срисованный из книжки Симы. Долго никто отвечал – протяжные гудки какали в воспалённое сознание. Кажется, прокол, ничего не получилось.
Трубка ожила.
Слушаю?
Приятный баритон с явным кавказским акцентом. Чеченец или ингуш – не имеет значения. Если он ещё и специалист в области похищений людей, бывшему офицеру милиции в очередной раз повезло.
– Ты меня не знаешь. Нужно встретиться…
А ты от кого меня узнал?
Понятная и оправданная встревоженность! Звонить могут и конкуренты, и менты. Вдруг он где то прокололся, оставил следы. Преступники любой окраски всегда живут под страхом наказания.
– Одна шалашовка подсказала, – не стал скрывать Тучков. Если верить Симе, у ней сложились с кавказцем неплохие отношения , они могут благотворно повлиять на задуманные переговоры. И потом – почему он должен темнить, ссылаться на адресный стол или на сведения, полученные из ментовской? – Хорошо тебе знакомая тёлка…
– Симка? Дождется, лярва, язык вырежу и засуну в раздолбанное место… О чём базар?
– По телефону – западло. Назови место и время. Работа – не пыльная, но выгодная.
Наверно, «выгодная работа» заинтересовала кавказца.. Сработало и знакомство неизвестного абонента с недавней любовницей. Голос стал мягче.
– Скажи, куда приехать?
Тоже понятно. Засвечивать свою хату Мурат не хочет, назвать улицу или кабак – то же не в цвет. Если телефонный собеседник подослан сыскарями, тогда – хана. В гостинице легче соскочить, в крайнем случае подставить свою шестёрку.
Для Тучкова разговор в номере тоже удобней, чем в сквере или в кабаке. Безопасней. На первом этаже, рядом с рестораном дежурят менты – мигом прибегут на помощь.
Уточнив адрес и время визита, Мурат пообещал не задерживаться.
Георгий Тимофеевич использовал оставшееся до встречи время для подготовки. Один пистолет – под рубашкой, второй прикрыт газетой на журнальном столике. Кто знает, как поведёт себя явный бандит, какие мысли зашевелятся в его голове? Как бы он, вместо разговора, не выстрелил из пистолета с глушителем. Бережённого и Бог бережёт, и сатана обходит стороной. Опасливая предусмотрительность не раз спасала Тучкова от смерти.
Мурат вошёл в номер в назначенное время. Изобразил благожелательную улыбку, более похожую на оскал голодного хищника. Прежде чем сесть в кресло напротив хозяина, он внимательно осмотрелся. Висящий на стене дурацкий натюрморт не привлёк его внимания. Холодильник открыл и снова закрыл. Смахнул с журнального столика газету, выщелкнул из пистолета магазин, спрятал его в карман и пренебрежительно бросил оружие Тучкову.
– Теперь можно и побазарить, – удовлетворённо пробасил он, усаживаясь на стул. – Что ты хочешь предложить?
Стараясь говорить максимально коротко, Тучков рассказал о задуманном похищении Рыкова, которое, дескать, совершенно безопасно. Олигарха следует переправить на Кавказ, где держать до особого распоряжения. Никаких пыток и избиений, никаких требований выкупа.
Сколько бросишь?
Сумма заранее согласована с Зориным. Переведенные Верстовским два миллиона зелённых ожидают получателя в банке Менатеп. Но Тучков побоялся выложить эти сведения – просто назвал число нулей. Остальное исполнителя не должно беспокоить. Как говорят в рекламных роликах, всё будет по честному.
– Заманчиво, – признался Мурат, бросив взгляд на дверь. Наверняка, там стоят, прислушиваясь к беседе парни из его охраны. – Только не два куска, а – пять. Два – аванс, остальные после дела. Кто обеспечивает подход и отход? Учти, фрайер, продашь – дня не проживёшь – в асфальт закатаю!
Стандартная угроза уголовника не испугала отставного подполковника, наоборот, ободрила. Угрожает – значит, боится, серьёзно относится к проведению далеко не простой операции.
– Наводка моя, прикрытие – твоё. Заметано?
Подумать надо. Украсть олигарха – не бабу оприходовать… Завтра скажу…
Перенос окончательных переговоров на следующий день вполне устраивает Тучкова. Ему предстоит обработать Верку – подругу жены Рыкова. Без её помощи не обойтись…

Вера Семёновна Плоева была довольна своей жизнью. Она не работала, да и о какой работе можно говорить, не имея ни образования, ни профессии и ни особого желания. Наивный муж, преподающий в школе литературу, был уверен, что живут они на его нищенскую зарплату. Как бы не так! «Девушка по вызову» только за один час работы получает больше, чем он за месяц. Желающих испробовать её тело – пруд пруди. Телефон трезвонил безостановочно. Приходилось изворачиваться. То её вызывают в поликлинику к гинекологу для профилактического осмотра, то заболела подруга, то в магазин привезли удивительно дешёвые кофточки. Павел всему верил.
К выгодной торговле телом Веру Семёновну пристрастила профессиональная проститутка – Серафима Марковна. Она организовала соответствующую рекламу, нашла первых богатых клиентов. Таясь от мужа, начинающая путана приносила домой не все заработанные сексом деньги – открыла счёт в сбербанке. Хватило ума откладывать на чёрный день, когда она скатится на второй, а потом и на третий сорт.
Ничего позорного в нашей работе нет, изо дня в день твердила тётя Сима, внедряя в сознание наивной женщины понятия, противоположные тем, которыми усердно её кормили и дома, и в обществе. Мы с тобой – труженицы, излечивающие мужчин от множества болезней. Врачи и медсёстры пытаются излечить их уколами и таблетками, мы – ласками, умением воздействовать на мужской организм, погасить вредные реакции, активизировать полезные.
Постепенно, переучивание принесло свои плоды. Наставница права – мы с ней нечто вроде служителей медицины, с некоторой гордостью за свою гуманную профессию, рассуждала Верка. И не только гуманную, но и приносящую немалый доход.
Единственно, что смущало её – необходимость не принимать клиентов у себя дома – ездить к ним. Нечто вроде участкового врача с сексуальным уклоном. Придумывать причины неожиданного выезда, ложиться на чужое постельное бельё, отмываться в незнакомой ванне – вот что мучило её. Всё остальное, включая моральные и этические аспекты, женщина успешно преодолела. Святую обязанность замужней женщины удовлетворять мужа она успешно выполняет, Павел доволен ласками жены, она не отказывает ему в близости, охотно отдаётся при первом же прикосновении. От него не убудет, если она так же успешно станет лечить и других мужиков. Естественно, за деньги.
Что касается некоторых неудобств, связанных с её замужеством, ничего ужасного – обычные издержки профессии. Павлуша здоров и весел, он верит ей, в доме – достаток, новых дорогостоящих нарядов не перечесть, косметикой забиты шкафы и тумбочки, банковский счёт пухнет на глазах…
Что ещё нужно женщине работяге? Детишек? Всему своё время появятся и дети. Сейчас приходится предохраняться. Тоже – одна из мерзких издержек профессии…
Утром, проводив мужа в школу, Вера Семёновна занялась уборкой, потом затеяла стирку. Завершив привычную домашнюю работу, она приняла душ, подкрасилась и легла на диван перед телевизором.
Господи, какая скука – никто не звонит, не приглашает!
Будто подслушав, зазвонил телефон. В самый неподходящий момент – в прихожую вошёл усталый муж. Кому она понадобилась? С тётей Симой утром пообщались, обменялись новостями, посплетничали по поводу своих клиентов, посудачили о невесёлых перспективах старой проститутки и радостных – новой, только вступившей на тропу сексуального бизнеса.
Часто звонить – не в характере Серафимы Марковны. Скорей всего вызывает очередной сексуально озабоченный мужик. К горлу подпёрло, из ушей капает, необходима срочная помощь! Ну, что ж, она не прочь развлечься, да и пара сотен зелени не будет лишней.
Опередив супруга, Вера Семёновна поспешно сняла трубку.
Звонил Тучков. Не вдаваясь в подробности, назвал номер в гостинице. Прибавил – не обижу, останешься довольна.
– Да, конечно, – озабоченно и радостно тихо говорила она, косясь на мужа. – Спасибо вам… Да, да, немедленно выезжаю… Скоро буду…
Положив трубку, объяснила: наконец, в библиотеке нашли для неё, заказанную месяц тому назад, книгу «Чёрный ворон». Говорят: талантливо написанный роман. Если она задержится, пусть Пашенька не беспокоится – транспорт в Красносибирске ужас, как плохо работает. Пока доберётся до библиотеки, пока поговорит с её сотрудниками – неудобно уходить сразу, всё же выполнили её просьбу, нельзя быть неблагодарной – пройдёт не меньше трёх часов.
Увлечённый чтением газеты, учитель кивнул. Дескать, поезжай, милая, отвлекись от домашних дел. Привезешь книгу – тоже почитаю…

Вера Семёновна влетела в гостиничный номер наподобии дачницы, опаздывающей на электричку. На пороге сбросила туфли, расстегивая кофточку, упала на диван.
Только быстро! В нашем распоряжении не больше часа. Цена – обычная: в экзотической позе – сто двадцать у.е., в обычной – сто. Оплата – немедленно. Деньги на стол и снимай портки. Сейчас покажу тебе фейерферк над Москвой!
Тучков с интересом оглядел обнажённую высокую грудь, перевёл взгляд на крутые бёдра. Он не собирался сейчас заниматься сексом, даже экзотическим. Позже, после завершения операции по похищению Рыкова, он не без удовольствия оприходует и эту проститутку. Как не так давно оприходовал интеллигентную Серафиму Марковну.
– Погоди раздеваться! – прикрикнул он. – Базар не о сексе. Хочешь заработать сотню тысяч баксов?
Женщина почти перестала дышать, глаза округлились, пальцы взволнованно то расстёгивали, то застегивали пуговицы кофточки. Она не была жадной, деньги ей легко доставались и с такой же лёгкостью тратились. Как правило, на никому не нужные вещи. Однажды притащила домой огромную раритетную вазу. Павлу объяснила: для красоты.
Вера просто не могла себе представить мешок, под завязку набитый зеленью.
Что потребует от неё симпатичный, худощавый мужик? Какого то особого наслаждения в немыслимой позе? Ну, что же, она постарается, приложит все силы и умение, почерпнутое у тёти Симы. Огромные деньги стоят этого!
За что? – пролепетала она. – Что я должна сделать? Грешно смеяться над бедной женщиной…
А я не смеюсь. Работа – не пыльная, зато – денежная. Организуешь пикник с участием мужа и жены Рыковых. Без участия охранников или – с одним. Остальное тебя не касается – слиняешь. Если согласна, получишь аванс – треть суммы. Вытащишь парочку на загородную прогулку в указанное мной место – ещё треть. Остальные – после завершения операции.
– Какой операции?
Обычный прикол. Друзья Алексея Анатольевича задумали пошутить над ним.
Объяснение рассчитано на глупца, шито белыми нитками, но будущая наводчица была не в силах воспринимать и анализировать, она видела перед собой только одни деньги. Россыпью, в банковских упаковках, перевязанных красивыми ленточками. Практически – ни за что! Ей не придется посещать незнакомые квартиры, с притворной страстью ласкать потные тела разгоряченных мужиков, удовлетворять их похоть. И за это получать «гроши» – какие нибудь сто баксов. Отпадёт необходимость обманывать доверчивого, наивного мужа.
Уговорить такую же доверчивую Татьяну не составит труда. Она, в свою очередь, уговорит Рыкова.
Придётся, конечно, придумать повод для пикника, но Вера настолько привыкла вешать лапшу на ослиные уши Павла, что безоглядно верила в свою изобретательность и склонность к фантазии.
– Попробую, – нерешительно прошептала она. – Когда?
– Пробовать меня будешь! – огрызнулся Тучков. Слишком легко досталась победа – уж не задумала ли «девушка по вызову» сдать его сыскарям? Не похоже, баба уже заглотнула крючок, остаётся подсечь и – изжарить. – Время и место узнаешь позже. Сейчас получишь аванс. Как и обещано, тридцать тысяч.
«Долларовый» дурман постепенно рассеялся, к Вере возвратилась способность мыслить и анализировать. Странное задание – организовать пикник без телохранителей? Говорят, деньги не пахнут…Ещё как пахнут, чаще – кровью! Уж не задумал ли худощавый, крепкий мужик расправиться с мужем подруги? Ссылка на какой то прикол, шутку, которую, якобы, кто то задумал – сейчас выглядит зловещей глупостью.
Зачем это… ну, пикник… да ещё без охранников?
Тучков понял: наивная и глупая шлюха почти раскусила его. Если он не придумает более правдоподобное объяснение – крутанёт хвостом и соскочит. Для поисков другой наводчицы нет времени. Мурат звонит почти каждый час. У него всё подготовлено, ожидает сигнала.
– Тебя колышет, да? В смысле прикола – я пошутил. Просто есть необходимость побазарить с олигархом. Сама должна понимать – его офис не место для откровенной беседы, там стены утыканы жучками. Что до отсутствия охранников – та же причина: лишние оттопыренные уши.
Вера успокоилась. Соответственно, деньги перестали пахнуть кровью, теперь они излучали приятный аромат мечты. Двухэтажный коттедж на берегу реки, с плодовым садом и уютными беседками, играющие дети. Никаких вызовов, пусть торгуют своим телом неудачницы, та же тётя, нет – баба Сима. Бывшая путана по вызову перестанет предохраняться и родит от Павлика мальчика и девочку…
В сумочке деньги не уместились, пришлось упаковать их в целлофановый пакет. Всю дорогу до банка Вера прижимала его у груди, подозрительно косилась на пассажиров автобусов и прохожих на улице. Освободившись, наконец, от драгоценной ноши, Вера Семёновна полюбовалась записью в сберкнижке. Целых сорок пять тысяч! Теперь она не супруга нищего преподавателя – солидная дама, обладающая немалым богатством…

Алексей Анатольевич был глубоко порядочным, интеллигентным человеком. Он никогда не опускался до брани, тем более – до грязной матерщины. Общаясь с сотрудниками, не повышал голос, старался воздерживаться от обидных упрёков.

Короче говоря, редкое в наши дни исключение!
Случайная измена жене настолько ранила его, что эта кровоточащая рана так и не зажила. Какая там измена, мысленно оправдывался он? Под воздействием алкоголя завалил тоже опьяневшую бабенку, использовал её в одежде, на полу, по собачьи… Какая мерзость. Он даже удовольствия не получил, просто выбросил из себя накопившуюся сперму.
И все же, воспоминание о происшедшем постоянно мучило его. Узнает Таня – ни за что не простит, соберёт вещи и уедет в Хабаровск к родителям.
Не выдержав терзающих его мучений, он зашёл в церковь, покаялся в прелюбодеянии. Батюшка укоризненно покачал головой, но всё же отпустил невольный грех. Дышать стало легче.
Может быть, поэтому Алексей Анатольевич был ласков и предупредителен к жене, старался выполнить любую её просьбу, дарил цветы и драгоценности.
В тот вечер Татьяна, таясь от мужа, долго разговаривала с кем то по телефону. Он не прислушивался – сидел в кабинете и разбирал бумаги. Женские радости и огорчения его не касаются, ему не хватает времени даже для любимой работы. Обстановка вокруг комбината накалена до предела, денег катастрофически не хватает. Не только для ликвидации многомесячных долгов по зарплате, но и для оплаты сырья и запчастей, получаемых от поставщиков.
Лёша, сколько можно сидеть взаперти? То допоздна – в офисе, то в домашнем кабинете? Неужели нет желания развеяться? Верочка предлагает поехать на природу, пожарить шашлыки, послушать пение пташек, полюбоваться заснеженной тайгой.
Упоминание имени кратковременной любовницы снова растревожило незаживающую рану. Господи, до чего он дошёл! Мало ему разваливающегося на глазах комбината, так еще давит воспоминание о допущенном грехе!
– Прости, Танюша, мне не до любования природой. Комбинат требует внимания и полной отдачи. Он сейчас находится на грани банкротства. О каких пикниках можно говорить? Давай отложим поездку на весну…
– С комарами, гнусом и прочими весенними прелестями? Ни за что! Мне надоело сидеть взаперти, общаться с пылесосом и кастрюлями! Ну, пожалуйста, порадуй свою жену, поедем, а? Неужели я не заслужила такой малости? За один день ничего с твоим предприятием не случится – не обанкротится и не развалится. Поедем, Павлуша, очень прошу! Не только я, но и твоя любимая Верочка тоже просит.
Любимая? Неужели Таня узнала о его прегрешении? Вдруг тогда в комнату заглянул кто нибудь из гостей или – официант? Увидел на ковре парочку, занимающуюся сексом, и подкинул супруге соответствующую анонимную записку. Так, мол, и так, скорблю вместе с вами, но молчать не в силах. Ваш муж имеет любовницу…
Отпадает! Татьяна или не поверила бы анонимщику, или уехала от изменника.
– Ну если твоя подруга просит, – вынужденно рассмеялся Алексей Анатольевич, – придётся согласиться. Только не завтра – день загружен, предстоят нелёгкие переговоры с поставщиками.

Таня села на колени мужа, брезгливо отодвинула папки с бумагами, расцеловала его.
До чего же ты хороший! Только знаешь что – давай поедем втроём: ты, я и Верочка. Без твоих мордатых телохранителей. Как в молодости: ты, я и река. Ну, и, конечно, Верочка.
Странная просьба не удивила Рыкова. Он знал о нелюбви жены к его сотрудникам и, особенно, к охранникам. Действительно, какоё удовольствие отдыхать под надзором? Но, с другой стороны, слишком много развелось наёмных убийц…
Возразить – обидеть, но мягко, не навязчиво предупредить не помешаег.
– Видишь ли, Танюша, в наше время слишком опасно ездить без охраны…
– А водитель зачем? Ты и сам можешь вести машину. Вот пусть и охраняет!…
Татьяна не знала, зачем понадобилась подруге вытаскивать их с Алёшей из дому, какую цель она преследует? Скорей всего придумала сюрприз. Верка такая выдумщица, такая фантазёрка – позавидуешь! Приедут к охотничьей избушке на берегу речки, а там – или богато накрытый стол, или – заранее приглашённый цыганский ансамбль…
Почему без охранников – тоже объяснимо. Замужняя подруга не хочет, чтобы посторонние видели её любовника, который, наверняка, встретит их в избушке. Водитель – не в счёт, он – обычный робот, придаток машины, его можно не бояться. Распустит язык – мигом лишится работы.
Доверчивая до глупости Рыкова, не знала, даже не догадывалась, о сексуальном бизнесе подруги. Тем более, о существовании богатого работодателя, отставного подполковника милиции…

Тучков не поехал вместе с Муратом и его парнями, он неожиданно «заболел». Почечные колики или сердечная аритмия – какая разница, главное остаться в стороне. Удастся муратовцам повязать Рыкова – отлично, повяжет их неожиданно появившиеся менты – он не при чём. Алиби – на лицо: купленная медицинская справка с латинским названием «болезни».
Услышав о недомогании партнёра по криминальному бизнесу, Мурат презрительно поморщился. Дескать, слабак, наложил в штаны. Настаивать и угрожать не стал – получив аванс, подобрел.
– Лечись, доходяга. Советую, не таблетками и уколами – бабскими фуфелями…
– Спасибо, дружан, – корчась от «нестерпимой боли», застонал «больной». – Чувствую – кранты, до вечера не проживу…
После ухода Мурата Тучков сразу исцелился – бодро спрыгнул с постели, взволнованно забегал по комнате. Всё, задуманное мероприятие начато, колёса закрутились, стрелки часов отсчитывают минуты. Если не произойдут какие нибудь досадные случайности, скоро связанный олигарх поедет в Чечню. А организатор похищения пополнит свой банковский счёт.
Кстати, о счёте! Нужно проинформировать Зорина о достигнутых успехах и туманно намекнуть о нищенском гонораре. Дескать, поистратился, пришлось выложить почти все деньги, лежащие в Менатепе, и добавить свои кровные. Зато задание можно считать выполненным.
– Виктор Петрович, это я! – радостно представился Тучков. – Колёса завертелись, движение начато. К вечеру надеюсь сообщить приятные подробности.
Поздравляю, – с непонятным недовольством ответил Зорин. Будто прошёлся рашпилем по ржавому бруску железа. – В свою очередь хочу сообщить – причитающиеся тебе деньги уже переведены. Как ты просил, в Швейцарию…
Причина недовольства, можно сказать, лежит на поверхности. Неприятный разговор с опальным олигархом. Верстовский упрекнул собрата по бизнесу в слабой активности и в не целевом расходовании переведенных миллионов. Предупредил – «семья» приходит в упадок, не сегодня, так завтра, она лишится власти. Поэтому необходимо максимально ускорить процесс по захвату комбината. И приказал немедленно представить отчёт о финансовых затратах. Кому сколько, когда и за что выплачено.
Что касается «семьи» опытный чиновник знал и без информации из Лондона, но не особенно волновался. Преемник Ельцина – птица из его гнезда, он против него не пойдёт – не осмелится, продолжит начатые им реформы. Как говорится, ворон ворону глаз не выклюет. Следовательно, в стране ничего не изменится. Только процесс приватизации пойдёт не по пути откровенного грабежа – потайного, скрытого от нищего населения, обогащения.
А вот требование представить отчёт настораживает. Зорин не был бы опытным чиновником, чтобы не полакомиться объедками с барского стола, не запустить руку в переведенные Верстовским миллионы. Герман Моисеевич не отличается особой жадностью, но расчетливость у него в крови.
Придётся поразмыслить, изобрести имена получателей и дела, за выполнение которых им уплачено. Для опытного чиновника – не проблема.
К тому же, удача с похищением Рыкова и последующим изъятием контрольного пакета акций комбината спишут все мелкое и крупные грехи. Завладев комбинатом, опальный олигарх мигом забудет о них…

Погода была великолепной – безоблачное небо, легкий, бодрящий морозик. Алексей Анатольевич сидел рядом с водителем, подруги щебетали на заднем сидении.
Непривычное отсутствие охраны портило Рыкову настроение, он оглядывал сугробы, заснеженные кроны деревьев, густой кустарник. Повсюду ему чудились, подстерегающие его киллеры и просто – грабители. Иногда фактический владелец огромного комбината осторожно бросал взгляд на женщин – жену и кратковременную любовницу.
Стыда от грехопадения он уже не испытывал, слава Богу, переболел. Вместо стыда, появилось любопытство. Неужели, добропорядочный семьянин обладал этой симпатичной женщиной? Самому себе не врут – несмотря на спешку и обстановку, это обладание доставило ему немалое наслаждение.
– Лёша, почему ты такой угрюмый, неразговорчивый? – заботливо спросила Татьяна. – Неужели присутствие в машине двух очаровательных женщин не веселит тебя? Осыпай нас комплиментами, забавляй весёлыми рассказами. Вообще, забудь о всех проблемах, расслабься, милый!
– Отстань от мужика, – посмеиваясь, вторила Верка. – Наверно, он вспоминает какое то забавное любовное приключение. Вон как улыбается!
– Я покажу ему любовь на стороне!
Последовал легкий пррофилактический удар кулачком в спину.
– Разве можно так обращаться с сильным полом? – снова рассмеялась Вера. Будто приглашала его вспомнить комнату в городской администрации, пушистый ковёр и два сплетённых тела на нём. – Мужчин нужно кормить, ласкать и прогуливать… на поводке.
Рыков повеселел. Шутливая перебранка с женщинами успокоили его. Да и кого бояться, если о поездке в тайгу никто не знает? Тем более, он ничего не сказал своим сотрудникам, где собирается провести время. Просто объявил: завтра меня не будет…
Возле охотничьей избушки машина остановилась. Рыков неуклюже выбрался из салона для того, чтобы открыть дверь и помочь женщинам выйти. Приятная обязанность любого культурного человека.
Неожиданно из кустов выскочили три человека в чёрных масках.
Автоматная очередь свалила водителя. Не обращая внимания на женщин, бандиты оглушили Алексея Анатольевича, связали его.
Только сейчас Вера поняла, что она наделала! Завороженная стопками долларов забыла обо всём, фактически предала подругу, которую по настоящему любила, подставила её мужа.
– Что вы делаете? Кто…
Договорить она не успела – налётчик с бородкой, выглядывающей из под маски, дважды выстрелил в неё навскидку.
Рыкова опустилась на колени перед телом подруги и зарыдала.
Её не тронули. Условие, поставленное заказчиком: не бить и не пытать олигарха, бандиты, на всякий случай, распространили и на его жену…

Глава 10

Ватсон обладал удивительной способностью засыпать и просыпаться в заданное время. Неважно, гром ли гремит, радиоприёмник орёт с максимальной громкостью или по соседству ругаются мужики. Прикажет себе: спать, подъём в семь часов тридцать пять минут утра. И отключается. С тем, чтобы в назначенное время вынырнуть из глубокого сна.
Вот и сейчас, несколько минут поворочавшись в самолётном кресле, он умиротворённо вздохнул и захрапел. Захрапел – не то слово: заиграл на флейте, застучал кастаньетами.
– Из нервов Дока канаты вязать – износу бы им не было, – завистливо прокомментировал Злобин. – Мне бы такие.
– Не прибедняйся, Витёк, у тебя не хуже…
Федя, как обычно уткнулся в раскрытый молитвенник, утирая выступившие слёзы, что то шептал. Окончательно расклеился мужик, хоть в монастырь его сдавай!
Вообще то, Белова сейчас не интересовали способности Дока, зависть Витька и философская задумчивость Феди. Он внимательно смотрел на выход из аэровокзала, провожал настороженным взглядом автобусы и тягачи. Удачное бегство из города ещё ни о чём не говорит – узнав о гибели своего боевика, мстительный Грот ни перед чем не остановится, бросит на поиски убийц всю свою гвардию.
Им сопутствует явное везение. Удалось пройти таможенный и милицейский кордон, мало того – пронести оружие. Появятся быки Грота – будет чем огрызнуться. Конечно, любимый «магнум» плюс нож и кастет Злого – не Бог весть какой арсенал, но, как известно, на безрыбье и рак – рыба, и ратан – акула.
Наконец загорелось табло – привязаться, не курить! Лайнер двинулся с места, медленно пополз к взлётно посадочной полосе. В это время и появились «мстители». Из здания выбежали несколько парней, замахали руками, заматерились. Саша будто услышал разочарованную матерщину и мысленно ответил тем же. Даже, как это делал Кос, ударил ребром ладони по сгибу руки. Вот вам, фрайеры, получите, лохи! Подражая Пчеле, выставил средний палец. Дескать, хрен вам в задницу, чтобы голова не качалась!
Впрочем, всё это – детские забавы. Можно не сомневаться, что разгневанный торговец оружием и наркотой не успокоится – свяжется с Махачкалой, предупредит своих подельников и партнёров по бизнесу: авиа рейсом Красносибирск Махачкала летит тёплая компания из четырёх человек. Не упустите их, братки, до отвала накормите свинцом, закатайте в асфальт.
Значит, в столице солнечного Дагестана друзей ожидает далеко не солнечная встреча! А если к этой встрече присоединятся догадливые менты – вообще абзац! От объединенных усилий бойцов правопорядка и бандитов криминального сообщества даже гранатомётом не отбиться – впору пустить в ход мирный атом, которого у беглецов нет.
Впрочем, безысходность – не в характере бывшего авторитета. Его закалили схватки с противостоящими группировками, безжалостная расправа с убийцами братьев, противостояние Хаттабу и тому же Зорину. Любая опасность немедленно вызывает всплеск энергии, заставляет мозги работать в аварийном режиме.
Сейчас – тем более, ибо он не спасает свою жизнь, она, можно считать, уже проиграна, его нетерпеливо ожидает похищенная Слава….
Лайнер будто присел, взвыл турбинами и помчался по полосе. Быстрей, быстрей! Остался на земле авиа вокзал, здания города превратились в спичечные коробки, тайга – в заснеженное зелённое море…
Серый, выпей микстуру…
Еще одна потрясающая новость – Док не спит! Только что распевал сонные серенады и – вдруг проснулся!
– Спирт? – подозрительно спросил Саша. Он никогда не был поклонником Бахуса, если и приходилось выпивать, пил неохотно и мало. – Оставь для обработки ран. Подозреваю, скоро он пригодится.
Недавний наркоман и алкоголик, а ныне – поборник всеобщей трезвости, не отстал – настойчиво поднёс к лицу Сашки плассмасовый стаканчик
– Обычная успокоительная микстура. Мы недавно здорово поволновались, нельзя так издеваться над организмом, он может жестоко отомстить. Я уже полечился, Федю уговорил, а вот Злой – ни в какую! Прикажи, Серый, тебя он послушает.
Белов давно уже отказался от приказного тона, как и от права убивать. Бывший беспощадный мститель, жестокий боец за своё право обладать чужим богатством, если и не превратился в монаха, то приблизился к нему. То ли на него так повлияла гибель братьев, то ли – покушение на его жизнь, то ли – философствующий Лукин, то ли бесстыдные притязания жены – фактически – бывшей жены. Скорей всего – коктейль, сбитый из всего пережитого. Если и станет стрелять – только для самозащиты, когда уговоры и увещевания не сработают. И – никаких приказов или требований!
Поморщившись, он всё же выпил горькое снадобье. Злой, покосившись на главаря, в свою очередь, опустошил мензурку отравы. Пример вообще заразителен, а когда он исходит от уважаемого человека – заразителен вдвое.
– Федя, пожалуйста, оторвись на минутку, – философ послушно закрыл молитвенник. – Братья…
Начал и – остановился. В горле – комок, сердце так громко стучит – казалось, весь салон слышит… Впервые он назвал друзей братьями. Будто рядом с ним не недавние обитатели свалки, поверившие «Серому» и ушедшие за ним в неизвестность, а погибшие Фил, Кос и Пчела.
Наверно, они поняли волнение предводителя. Федя вытер помокревшие глаза, Витёк принялся ожесточённо чистить свой любимый нож, Ватсон потёр раскрытоё ладонью розенбаумовскую лысину.
– Братья, – справившись с волнением, более уверенно повторил Белов, – я не пошутил, когда попросил Дока поберечь спирт для… скажем, медицинских надобностей. Почти уверен – нас ожидают. Не с букетами цветов и дружескими объятиями. Приказывать не имею право – по человечески прошу: не лезьте по перёд батьки в пекло. Позвольте мне самому разобраться с встречающими. Покиньте самолет в числе последних пассажиров.
Федя отрицательно покачал головой. Покинуть в беде – разве это по Божески? Один раз он уже согрешил – позволил нелюдям убить деда старовера и похитить таёжницу. Второй раз – не получится. Пусть Серый просит, требует – он всё равно пойдёт с ним на заклание!
Ватсон раздумчиво подергал густые усы. В чём то Серый прав – какая польза от безоружных защитников? Вот имей они хотя бы один «калаш» – другой расклад. Сражаться кулаками и единственным ножом – наивно и глупо.
Реакцию Злого можно было предсказать. Он так расшумелся, что прибежала встревоженная бортпроводница. Что случилось, не нужна ли её помощь? Валидол или нитроглицерин под язык? Чашечку лечебной кока колы? Если, не дай Бог, происходит разборка, имеется и более действенное «лекарство» – вооружённый мент.
– Успокойтесь, девушка, ничего страшного не происходит. Просто у нашего приятеля слишком возбудимая натура. Сейчас он успокоится. Видите, уже улыбается!
Витёк, действительно, улыбнулся. Вернее сказать, изобразил улыбку. На него подействовало не заверение Серого о безопасном для окружающих нервном приступе излишне возбудимого друга – Док, незаметно для стюардессы, больно стукнул его кулаком в спину.
Когда успокоенная бортпроводница ушла, Белов продолжил уговоры. В конце концов, Витёк, не хотя, согласился, философ открыл молитвенник и снова зашептал о грехах и каре за них…
Белов не ошибся – в аэропорту Махачкалы их действительно ожидали. Возле трапа разговаривают трое парней в знакомой униформе – куртки «пилот», из под которых выпирают пистолеты, непокрытые коротко стриженые головы с узкими лбами, под которыми – вакуумная пустота. Рядом с ними – чёрный «мерин» с работающим двигателем., готовый принять в салон упакованных пленников.
Ещё раз предупредив друзей о максимальной осторожности и выдержке, Белов проверил готовность «магнума» и пошёл к выходу. Как обычно, ожидающая его опасность, заставила собраться, выбросить из головы праведные мысли. Сосредоточился на главном – при необходимости, успеть выхватить пистолет и выстрелить первым. Тот, кто стреляет вторым – труп.
Вышел на трап, посторонился, пропуская женщину с ребёнком. Помог преодолеть порог старушке, Божьему одуванчику. Глубоко вдохнул бодрящий морозный воздух. С любопытством посмотрел на здание аэровокзала, полюбовался живописными окрестностями. Хорошо то как? Горы походят на джигитов в белоснежных бурках, из под которых выглядывают зелённые черкески.
На самом деле, Саша не любовался и не умилялся – изучал обстановку и противника.
Пилотники глядели на лоха с удивлением и опаской. Неужели, он не догадывается, что его ожидает на земле? Грот предупредил: фрайер очень опасен, вязать его нужно осторожно, лучше – держать под прицелом. Он без нервов, что ли? Улыбается, падло, любуется горами. Погоди, сейчас вволю налюбуешься, сука!
Незаметно тронув дремлющий за поясом, снятый с предохранителя ствол, Белов медленно, улыбаясь женщинам и выразительно подмигивая мужикам, пошёл по ступеням.
Наверно, стрелять не придётся – слишком много вокруг народа, при перестрелке неизбежны жертвы. Что же делать, как поступить? Послушно подставить руки под браслеты? Ни за что! Он никогда и никому не сдавался – всегда банковал!
«Магнум» заговорит только в самом крайнем случае, наконец, решил он, приветливо улыбнувшись девушке в форменном платье и в шубке, небрежно наброшенной на покатые плечики.
– Мужик, огонька не найдется? – один из встречающих дебилов левой рукой достал из нагрудного кармана помятую сигарету. Правая лапа греет под полой готовый к употреблению ствол. – Понимаешь, скисла зажигалка – кол ей в задницу.
Одновременно, два дружана куряки зашли с двух сторон.
Почему не найдётся? Сейчас прикуришь!
Всё же придётся стрелять. Зайдут, сявки, за спину – заказывай место на местном кладбище… По ногам, если удастся – в плечи… С одновременным падением и, в развороте, с ударом пяткой по сонной артерии правого бандита. Если удастся, останется один противник, тот, кто пытается зайти слева…
На трап первым шагнул Злой. Ещё минута другая и он плюнет на данное обещание не вмешиваться, бросится на выручку и нарвётся на пулю… Пора! Белов сконцентрировался, его тело превратилось в сжатую пружину…
Помощь пришла неожиданно. Возле четверых, казалось, мирно беседующих парней, остановился военный «газик». Из него выскочил здоровяк, ростом под два метра, за ним выбрались трое таких же крепких парней.
– Белый, чёртушка, откуда нарисовался? Или тоже – на сверхсрочке?
Антон Перебийнос, бывший старшина погранзаставы! Вот это встреча! Сам Бог послал его!
Бандиты разочаровано отступили. Одно дело – троим против одного, совсем другое иметь дело с вооруженными и опытными десантниками, Вякнешь – мигом продырявят шкуру. Постояли возле машины, о чём то посоветовались – наверно, как лучше оправдаться перед пославшим их паханом, и укатили.
– Это мой сослуживец, такой же, как и я – погранец! Гарный хлопчик. Мы с ним боронили рубежи и России, и ридной матки – Вкраины.
Антон с нескрываемой радостью представил Сашку своим сослуживцам. Будто встретил брата. Может быть и брата! Нелёгкая служба на границе роднит людей. К примеру, Фархад Джураев, по кличке Фара, разве не стал Белову близким родственником, почти братом? Почему бы не назвать этим, ранящим душу, словом Антона? Настоящие братья покинули его, погибли, их место заняли новые – Док, Злой, Федя. Перебийнос пока что кандидат в братья…
– Едем с нами, – предложил Антон, – Примем пару граммулек, вспомним границу, ребят. Наше подразделение базируется в Калиновке. Недалече – два часа езды.
Лучше не придумать. Судя по изученной карте, Калиновка находится на территории Чечни, куда нелегко, почти невозможно пробраться. Повсюду – блокпосты, проверки на дорогах, засады террористов, налеты авиации. Идёт самая настоящая война. А где то в горном ауле Ярослава нетерпеливо ожидает освободителя. Как княгиня Ярослава ожидала своего мужа, князя Игоря.
Сопровождение десантников – надёжная, почти стопроцентная гарантия против множества, мягко говоря, неприятностей.
– Едем!
С трудом втиснулись в «газон». Феде пришлось сесть на колени Дока, худощавый Витёк устроился на коленях одного из сержантов. Белова посадили на ящик с боеприпасами.
Ехали медленно. Десантники, сжимая настороженные автоматы, внимательно оглядывали каждый куст, каждый камень. Дорога – пустынная, будто здесь никто не живёт: ни ишаков, запряжённых в арбы, ни машин. Однажды их остановили на блок посту, построенном из бетонных блоков. Проверили документы, предупредили: впереди, до самой Калиновки, проверок не будет, глядите внимательно – возможны заложенные фугасы. На неделе сепаратисты подорвали грузовик с гуманитарной помощью, обстреляли сопровождающий бронетранспортёр.
Куда уж внимательней? Ребята глаз не сводили с дороги и близлежащей местности.
Через несколько километров – пост чеченской милиции. Очередная проверка, допрос: кто такие, по какой нужде едете? Обе стороны – и десантники, и милиционеры – держали друг друга под прицелом, разговаривали сквозь зубы. Это была не обычная антипатия или злость – простая предосторожность.
Обошлось без перестрелки. Чеченцы в чёрных беретах после проверки документов подобрели, заулыбались. В свою очередь предупредили о грозящей опасности нападения.
Десантники вели себя спокойно – привыкли. А вот у Злого дёргались руки, он то и дело хватался за единственное своё оружие – нож с наборной рукоятью. Федя молился, призывая на головы бандитов Божью кару. Ватсон перебирал лекарства в докторском бауле.
В пяти километрах не доезжая Калиновки, от дороги метнулся какой то мальчишка. Водитель резко затормозил и вскинул автомат – послать диверсанту очередь. Перебийнос запретил: пацаны, что русские, что украинские, что чеченские, всегда шалят, играют в войну. Потрепать за уши, поставить в угол, только не убивать. Поднимать руку на детей запрещено и Богом, и Аллахом.
Оказалось, он ошибся. На обочине дороги взорвалась мина, с деревьев посыпался снег и сорванные взрывом ветки.
– Так и живём, – невесело прокомментировал Антон. – То мы их, то они нас. Чаще – мы. И всё же, я не жалею, что малолеток удрал без наказания пулей. А вот высек бы его ремнём по голой заднице с превеликим удовольствием. Подрастёт – поймет, что русаки не захватчики и не звери.
Наконец, они добрались до своего расположения. Никаких благоустроенных казарм, плаца для строевых занятий, столовой и штаба – несколько утеплённых палаток. Под грибком – часовой, второй – расхаживает возле склада боеприпасов.
Капитан, командир разведроты, к появлению четверых незнакомых парней отнёсся равнодушно. Если их привёз старшина, значит, нет ничего особенного. Не выгонять же непрошеных гостей из тепла на мороз? Пусть переночуют, а утром разберёмся…
После сытного ужина, бывшие пограничники вышли из палатки и уселись рядом с вкопанной бочкой из под солярки. Закурили. Мороз спал, тучи проглотили звёздное небо. Вот вот начнётся снегопад, или нагрянет очередная оттепель.
– Ну, что я могу сказать тебе о своей житухе? – Антон первым начал откровенный разговор. – Обкакана она, как распашонка новорожденного пискуна. Дембильнулся по собственному желанию, никто меня не выгнал. Мечтал найти приличную работёнку, построить под Житомиром добротную хатёнку, обзавестись жинкой красулей, настрогать с ней сынков да дочек. Видно не под своей звездой родился, перепутал Овена со Скорпионом. Ни профессии, ни образования – кому нужен такой работяга? Подался было в телохранители – опыта на занимать, стрелять обучен, вязать наркокурьеров и прочую шелушень умею. Проработал месячишко – надоело прислуживать толстосумам, охранять их жирных баб. Вот и отправился с повинной в родной военкомат. Дескать, малость ошибся, возьмите меня по новой, направьте на родную заставу. В погранвойска не взяли, предложили Чечню. Пришлось согласиться. Вон и кантуюсь в разведроте…
Закончив невесёлую исповедь, Перебийнос выбросил в общественную пепельницу выкуренную до самого фильтра сигарету. Зажёг новую.
– А у тебя как сложилось? По какой нужде сунул глупую башку в кавказское дерьмо? Жить надоело, или захотелось повоевать?
Пришла пора исповедаться Белову. Говорить о том, что закончил институт, получил диплом вулканолога, женился, стал отцом? Кому это интересно? Тем более не стоит упоминать о создании вместе с братьями криминального Фонда, о своём превращении в миллионера, в бандитского авторитета, в убийцу, о депутатстве. Не рассказывать же о гибели братьев? Все эти биографические подробности – часть его души и совести. Вход туда посторонним, будь они даже сослуживцами, наглухо закрыт.
– Некоторые не интересные для тебя обстоятельства заставили меня временно свалить на Дальний Восток. Помыть золотишко, полюбоваться тайгой… Случайно познакомился с дедом Афоней и его внучкой – Ярославой. Чудные люди, чистые, как отшлифованное стеклышко, добрые и отзывчивые. Таёжного богатыря застрелили ваххабиты, его внучку повязали и увезли сюда, на Кавказ…
Антон сочувственно положил ладонь на плечо рассказчика.
– Понял, друг, можешь больше ничего не говорить. Не трави душу… А я то, грешным делом, думал, что ты приехал поступить на службу в погоне за удачей и большими бабками? Удача здесь кровушкой измазана, с горем повенчана. Что до денег – мизер, только на похороны и хватит… Куда увезли твою красавицу, знаешь?
– Не то в Гасан юрт, не то в Абрек юрт. Аул, спрятанный в горах.
Потомок запорожских казаков огорчённо вздохнул, провёл пальцами по верхней губе, где должны быть шикарные усища. Дескать, по такому целеуказанию не только горный аул, но и город не сразу разыщешь – этих «юртов» в Чечне бесчисленное множество.
– Ладно, не тряси штанами, хлопче, найдем! У Миколы есть карта – взял её у застреленного полевого командира, на ней не только аулы – сакли изображены… А эти хлопцы: толстяк, инвалид и доходяга, кто они тебе?
– Друзья, – коротко, не вдаваясь в подробности, ответил Белов. – Помогают.
Антон скептически ухмыльнулся. Мол, твоим помощникам самим костыли требуются. Но от презрительных выводов воздержался. Не его дело – критиковать да высмеивать, Сашка – не безмозглый дебил, сам разберётся.
Узкоглазый и щуплый паренёк явно не украинского происхождения – скорей всего якут, долго водил заскорузлым пальцем по замусоленной карте. Остановится на названии очередного поселения, подумает, огорчённо вздохнет и переходит к другому аулу. Будто учитель географии, привычно действующий указкой.
Белов нетерпеливо ожидал приговора. Если «географ» не найдёт места, где похитители держат в заточении похищенную ими таёжницу – кранты. Для того, чтобы объехать всю Чечню, проверить каждую деревню или аул – жизни не хватит.
Злой, прихрамывая, бродил по палатке. Федя сочувственно глядел на Серого и шёпотом молился. Док измерял температуру у заболевшего десантника, прикладывал стетоскоп к его спине и груди.
– Есть! – торжественно закричал Микола. – Вот он, Гасан юрт! От Калиновки – всего полсотни вёрст. Учитывая гористую местность – три дня ходу!…
Для хромого Витька, одышливого толстяка Ватсона и тощего философа – все пять, тоскливо подумал Белов. В свои силы он верил – на границе приходилось преодолевать и не такие расстояния. По сравнению с Памиром, Кавказ – мелочь. Он не за три дня, за два, даже – за полтора доберётся до желанной цели! Но в очередной раз отговаривать спутников от участия в рискованной операции не решился. Понял – бесполезно.
Попросив на минутку карту, Саша аккуратно срисовал с неё в свой блокнот предстоящий маршрут. Правда, наименования горных рек, перевалов и поселений написаны на чеченском языке, но тропы и дороги не требуют пояснений. Название цели броска – горного аула обведено чёрным фломастером…
Спать легли поздно – заполночь. Гостям отвели места ближе к печурке. Док сразу же захрапел, Витёк долго крутился, но и он скоро уснул. Федя аккуратно обернул в газету любимый молитвенник и тоже отрубился. А вот Белов глаз не сомкнул. Перед ним стояла Слава – гордая таёжница, обаятельная девушка. Смотрела на него почему то с грустью и даже, так ему показалось, с сожалением…
Утром Перебийноса вызвали в штаб. Возвратился он через полчаса, серьёзный и озабоченный. Куда девались разговорчивость и весёлость? Белов насторожился – в штабе произошли какие то события, которые могут быть связаны с появлением нежеланных гостей. Если это так, тогда излишне доверчивому хохлу вкатили приличную клизму.
– Всё, хлопцы, отдохнули, побалдели, теперь – по коням! Поскачемо в разведку!
Десантники начали собираться. Проверяли оружие, запасались продпайком, рассовывали по карманам автоматные рожки и гранаты. Не зря говорят: идёшь на день, рассчитывай – на неделю. В горах никто не выручит, не подаст патроны или горбушку хлеба, наоборот, отберут.
Белов подошёл к командиру взвода разведки, спросил:
Куда идёте?
Если десантники направятся к Гасан юрту – удача! Помогут вырвать Славу из лап Омара и его помощников. Антон не откажет, не может отказать!
Похоже, Перебийнос отлично понял затаённые мысли погранца. Но он не умел кривить душой, обещать помощь, которую оказать не мог. У войны – свои законы, жестокие, но справедливые. Командир отвечает за жизнь своих подчиненных, рисковать ими для самой благородной цели он не имеет права.
– Полдороги к твоему аулу осилим вместе. Потом распрощаемся… Извини, друг, но мы не сможем выручить из полона твою таёжницу… У нас –другая задача… Единственно, чем могу помочь – вооружить. У нас есть заначка, о которой никто не знает. Два снаряжённых «калаша» с запасными рожками. Взяли их у застреленных духов. Твоей пукалкой, – старшина пренебрежительно кивнул на выглядывающий из за пояса «магнум», – только по воробьям стрелять. И еще получите десантные куртки – никакой мороз не пробьёт… Годится?
Белов благодарно кивнул. Спасибо и за это! Он понимал, что никакие унижения, никакие просьбы не помогут – получит извинительный отказ. Антон прав – война диктует свои законы, нарушения их может отозваться кровью.
Один автомат он взял себе, второй вручил Витьку. Не потому, что не доверял Доку и Феде, просто они на роль бойцов не годились. Первый – по причине неповоротливости и болезненности, второй – набожности. Ударят по правой щеке – подставь левую, догмат не для стычек с сепаратистами.
Проверив снаряжение десантников, Перебийнос дал сигнал к отправлению. Не было ни торжественных речей провожающих, ни добрых их пожеланий – предстояла привычная трудная и опасная работа.
Шли по краю тропы медленно. Впереди – прирождённый охотник якут «Микола». Рыльцо его автомата, казалось, ощупывает каждый сугроб, каждый куст. За ним – широкоплечий верзила. Следом – старшина вместе с гостями. Остальные разведчики шли по другой стороне тропы. Каждый осматривал свой сектор.
Слава Богу, ещё не наступил сезон «зелёнки» – отлично просматриваются и заснеженные кусты с деревьями, и уступы небольших возвышенностей. Вот когда начнётся гористая местность, придётся двигаться с особой осторожностью – за любым валуном или в пещерке могут затаиться снайперы.
Первую ночь разведчики провели в распадке среди камней. Развели небольшой костерок, разогрели банки с концентратом, поужинали и закурили.
– Однажды, в Москве мне приснилось странное видение, – говорить человеку о его гибели, пусть даже виртуальной, не совсем удобно, но Белова словно чёрт дёрнул за язык. – Будто мы с тобой и с десятком ребят ведём бой с духами. Не афганскими, конечно, – кавказскими. Нас – всего несколько человек, а их – как минимум, две сотни. Орут «аллах акбар» и поливают нас автоматными очередями. А у нас патронов – кот наплакал. Перспектива, прямо скажем, самая траурная. Якобы, ты по рации вызвал вертушки, увидев их поднялся и… Отнёс я тебя в вертолет, а недобиток влепил мне в грудь очередь… Представляешь?
– Не представляю, и представлять не хочу! Нет ни малейшего желания даже во сне присутствовать на своих похоронах. Одно скажу: мы с тобой в ближайшее время не сгинем. А дальше лучше не заглядывать. Постараемся остаться в живых… Сказала Настя: як удасться, – невесело пошутил старшина, будто заглянув в будущее.
Десантники прислушивались к беседе без шуток – серьёзно. Смерть, как и жизнь, не терпит веселья, не переносит шуток и подначивания. Тем более, у разведчиков, которые всегда ходят по самому краю.
– Всё, козаче, отбой! – вроде и не приказал, а добродушно попросил командир. – Смена дежурных – через каждые три часа. Первый – Микола, за ним – Опанас.
Имена, наверняка, подогнаны на украинскую мову, но десантники привыкли к манере поведения старшины и к новым своим именам. Не отшучиваются – послушно выполняют приказания. Микола залёг за валуном, остальные, в обнимку с автоматами, расположились возле тлеющего костра…
Утром поднялись затемно.
Снегопад прекратился, тучи разошлись, небо украсили звёзды. Стояла удивительно мирная тишина. Казалось, притронешься к ней неосторожным словом – рассыплется с хрустальным перезвоном. Не верилось, что идёт война, гибнут люди, страдают женщины и дети.
Неожиданно, Белову почудилось, что рядом с ним идут умершие братья. Вместо хромающего Витька – вспыльчивый, не всегда справедливый, но добрый и отзывчивый Кос. Вместо одышливого, толстого Ватсона – совесть бригады, всегда серьёзный и понимающий Фил. Вместо философа миротворца Феди – юркий вьюнош Пчела.
Он так ясно увидел погибших братьев, что испугался. Крыша поехала, извилина за извилину зацепилась! Таясь от десантников, перекрестился.
Странная получается одиссея. Жизнь, будто опытный экскурсовод, перетаскивает «туриста» их одного пласта общества в другой. После демобилизации она вознесла недавнего пограничника в элиту богачей, показала ему их непомерные амбиции, жадность, стремление к власти. Кровавые разборки, взаимное подсиживание – непременные атрибуты действий олигархов и их приспешников. Белый не только варился в этом зловонном котле, но и сам подбрасывал под него дровишки.
После неудачного покушения жизнь совершила очередной акробатический трюк – бросила своего подопечного на свалку. На первых порах ему казалось, что здесь, на самом дне, он увидит других людей, более добрых. Действительно, там он нашел Ватсона, Злого, Философа, изувеченную Ленку. Но рядом с ними жили такие же кровавые вампиры, зацикленные на деньгах, как и в элитном пласте высшего света.
Очередной вольтаж и он оказался в таёжном крае. Казалось, где ещё искать доброту и душевную щедрость, как не у работяг старателей? Но и на прииске его встретила такая же жадность, жестокое противостояние между золотодобытчиками и явными грабителями.
В казарме десантников он столкнулся с непримиримой жестокостью. Вообще то, жестокость по отношении к вооружённому врагу – понятна и, в какой то мере, оправдана. Ты не убьёшь – тебя убьют. Но по рассказам того же Миколы недавно в соседней части офицер изнасиловал молоденькую чеченку, почти ребёнка. Солдат внутренних войск спокойно расстрелял мирного работягу – заподозрил его в пособничестве бандитам.
Да и сам он, бывший олигарх, сейчас готовится не к мирным переговорам с похитителями Славы – к сражению в горном ауле. Правда, с благой целью – силой освободить заложницу, но как быть с данным самому себе обетом – не убивать, применять оружие только для самозащиты?
Господи, до чего же страшно жить в мире похитителей и убийц!…
Разведгруппа, как и вчера, двигалась молча и осторожно. Старшина иногда раскрывал планшет, сверялся с картой, одобрительно кивал. Дескать, всё идёт по плану, с маршрута не сбились.
– Серый, а что, если я попробую потолковать с хохлом? – косясь на невозмутимого Перебийноса, прошептал Злой. – Должен же он понимать, что мы с нашими тремя стволами долго не продержимся: нехристи мигом либо перестреляют, либо повяжут…
Витёк раньше никогда не спрашивал совета – поступал по своему. Видимо, на него тоже подействовала красота кавказских гор, утихомирила всегдашнюю злость, заставила по другому посмотреть на окружающую действительность.
– Не получится, Витёк, у него – приказ. От утверждённого маршрута ни на шаг не отступит.
– А если я помолюсь? – предложил свои услуги философ. – Бог велел помогать друг другу, отказать в помощи – самый страшный грех.
Вот еще один наивный консультант на мою голову, с некоторым раздражением подумал Белов. Злой намерен повлиять на совесть Антона, Федя – на его чувства христианина. В другой обстановке они, может быть и достигли бы задуманного, но сейчас идёт война, которая вымарывает совесть, исключает сострадание. Не ты убьёшь – тебя пометят пулей, побеждает тот, кто стреляет первым – жестокий закон.
Док помалкивал. Он, как никто другой, понимал бесперспективность задуманного освобождения девушки. Если даже удастся уговорить командира помочь им. Какая разница – три ствола или десяток, если их встретят сотни. Горный Кавказ – обиталище сепаратистов, здесь их – как в улье пчёл, каждая из которых больно жалит.
– Вот, что, мужики, предлагаю выбросить из башки бесполезную и поэтому вредную шелуху, – весело посоветовал Белов. – Нос – по ветру, хвост трубой! А то Витёк уже хромает на два копыта, а Док дышит на подобии древнего паровоза. Доберёмся до Гасан юрта – подумаем, что делать дальше. Как выражался мой брат Фил, проблемы нужно решать по мере их появления.
Веселье – напускное, с горчинкой. Ибо Белов сам не знал, как они с тремя стволами освободят Славу. Но поворачивать назад, отказаться от задуманного он не имеет права. Не привык пятиться на подобии рака, обычно идёт напролом…
Ещё одна ночёвка в снегу.
На третий день, Перебийнос остановился.
– Всё, хлопче, разбегаемся, – отведя в сторону виноватый взгляд, почему то шёпотом объявил он. – Нам – направо, вам – прямо. До аула не больше пяти вёрст по этой тропе… Удачи тебе, погранец!…

Между тем, события в Москве развивались своим чередом.
Введенский одобрил разработанный план операции, но категорически запретил Мусе участвовать в ней. Точно так же запретил ему возвращаться в лагерь масхадовцев. Если Хоттаб узнает о провале с созданием базы диверсантов – обязательно заподозрит своего посланца в двойной игре.
Муса с тоской смотрел на Игоря Леонидовича. До чего же ему хотелось раскрутить начатое – подставить Хоттаба и Омара вместе с их кровавыми волками – покарай их Аллах! – под пули федералов. Столько сил затрачено, столько нервов и – ложиться на дно, оставлять месть и ненависть другому агенту? Как любят выражаться бандиты, западло это. Больно и обидно.
Вспомнилось, с чего он начал, как превратился из простого работягу – нефтяника в секретного сотрудника могущественной федеральной службы безопасности? Тогда события в Чечне снова накалились. Первая война не принесла мира в многострадальную республику, зарубежные «благодетели» подталкивали укрывшихся в горах боевиков к новому раунду противостояния.
Перед очередным всплеском взаимной недоброжелательности, которая, в конце концов, привела к кровопролитию, Муса гостил в Ростове у двоюродной сестры. Там он и познакомился с полковником Введенским. Несколько встреч завершились откровенным разговором. Игорь Леонидович не уговаривал, не проводил душеспасительных бесед, не ссылался на исторические примеры. Просто предложил помочь освободить народ от засилья ваххобитов и инструкторов из арабского мира.
Вот уже пять лет бывший нефтяник снабжает органы разнообразной информацией, выполняет поручения Введенского, передаваемые или через связников, или – по телефону.
И вот, когда близок час возмездия, сойти со сцены?
Но с генералом не поспоришь, его не переубедить. Здесь, как в армии, дисциплина превыше всего. Получил приказ – исполняй без отговорок и просьб…
Наверно, Игорь Леонидович понял мысли, одолевающие его помощника.
– Не переживай, Муса, найдётся и для тебя работа по уму и по зубам, – добродушно улыбнулся он. – Пока отдыхай, набирайся сил. Они тебе, ох, как пригодятся… Ты о Белом что нибудь знаешь?
Богатый человек, – уважительно ответил агент. – Олигарх.
– Похоже, был да сплыл, – рассмеялся Введенский. – О чём нисколько не жалеет. Как думаешь, где его черти носят?
Не знаю. В последний раз видел на прииске…
Новость для генерала далеко не новая – с душком. Из других источников он знал о появлении Белого в Красносибирске. А вот куда он подался оттуда – тайна за семью печатями. Не исключается – полетел на Кавказ…

Глава 12

Инструктор, наконец, появился – приехал на старом, проржавевшем «запорожце». Во двор его не загнал – поставил вплотную к покосившемуся забору. По внешности – обнищавший интеллигент, школьный учитель или научный сотрудник какого то института. Бородка – клинышком, очки в железной оправе, потрёпанный костюм.
Причина появления в умирающей деревни, наверняка, тщательно отработанна, и заучена. Решил, дескать, переселиться из города в село. На фермерство не рассчитывает – заведёт коровёнку, парочку коз, пяток курей, посадит по весне картошку – не пропадёт!
После оформления аренды, специалисты начинили халупу датчиками, позволяющими видеть и слышать всё, что в ней происходит.
Вообще то, слушать было нечего. Инструктор не интересовался здоровьем и настроением смертниц, не проверял их знания, полученные в учебном центре на Кавказе.
А вот увидеть удалось многое.
– Фатима, ты первая…
Смуглянка, не старше восемнадцати лет, покорно поднялась с табурета. «Интеллигент» застегнул на её талии начиненный взрывчаткой пояс шахида, высвободил два проводка.

Оперативники знали о подмене пакетов, мало того, сами проделали это, и всё же волновались. Вдруг инструктор разгадал подмену и начинил чёртов пояс настоящим пластитом, привезенным на старой колымаге? Тогда – десятки убитых, сотни раненных. И всё это ляжет на совесть организаторов операции. Не лучше ли прямо сейчас повязать сатанинского инструктора?
Нельзя! Хитроумный Хаттаб тут же обратится не к Кабану – к другому авторитету, который за вознаграждение арендует другой дом в другой деревне. Появится новая база, населённая новыми смертницами, приедет новый куратор, опекающий их. Ситуация выйдет из под контроля, прогремят взрывы…
Приходится рисковать.
Рано утром инструктор сделал Фатиме укол. Объяснил – для подъёма настроения. На самом деле, введённое в вену зельё подавляет волю, превращает человека в робота. «Запорожец» долго не заводился – фыркал, выпуская из выхлопной трубы облачка серого дыма. Водитель терпеливо включал зажигание, запускал непослушный стартёр. В конце концов, добился своего – двигатель недовольно заурчал.
Оперативники передавали машину террористов из рук в руки. То за ней ехал неприметный пикап, то его сменяла запыленная «волга», то – микроавтобус. Так и довели инструктора и смертницу до цели – к оживлённому в этот час рынку на Автозаводской.
Покинув машину, Фатима медленно, автоматически переставляя ноги, пошла к торговым рядам. Инструктор следовал за ней на расстоянии двухсот метров. Правую руку держит в кармане, наверняка, на пульте с красной кнопкой.
Введенский долго колебался: брать террористов или не брать? Оба варианта влекли за собой и положительные, и отрицательные последствия. Ликвидировать очередное осиное гнездо – необходимо и правильно. В этом не может быть сомнений. Но, узнав о провале, Хоттаб заподозрит измену, исходящую из его окружения. Тогда станет опасным ещё одна поездка Мусы на Кавказ.
Оставить безнаказанной попытку взорвать покупателей и продавцов, отпустить с миром исполнительницу и её куратора? Мало ли что – взрыватель отказал, проводок оборвался. В запасе ещё две самоубийцы, они компенсируют первую неудачу.
А вдруг у посланца Хоттаба имеются и другие базы, с другими смертницами?…
Смертница подошла к скоплению народа. Остановилась, оглянулась. Двумя руками взяла проводки, поднесла их оголённые концы друг к другу. Цепь замкнулась, но взрыва не последовало Куратор явно растерялся, наверно, он изо всех сил нажимал на красную кнопку пульта.
– Не старайтесь, – вежливо посоветовал подошедший оперативник. – Взрыва не будет. Разрешите пригласить вас на небольшую беседу.
Я арестован?
– Пока нет… Разрешите поинтересоваться содержимым ваших карманов. Особенно – правого.
В приторной вежливости – плохо спрятанная издевка. Слишком много нервов израсходовали сыщики на слежку за террористом, часто переходя от надежды на благополучный исход к тревожному ожиданию чего то упущенного, не предусмотренного.
Инструктор понял – попался. Сопротивляться – глупо. Единственная надежда на то, что суд учтёт добровольное признание и ему не придётся отбывать пожизненное заключение.
– Я сам… Вот пульт… А это таблетки, которые я должен был проглотить при провале… Поверьте, меня заставили, угрожали, избивали… Я был вынужден согласиться…
Смертницу увезли на скорой помощи. Она бессмысленно улыбалась, скручивала и раскручивала проводки на поясе. В психиатрической больнице с неё сняли взрывчатку и поместили в отдельную палату с зарешеченным окном. Возле палаты дежурил сотрудник органов, внутри – медсестра.
Инструктора допрашивал Воскобойников. Возле окна читал газету Введенский. Он присутствовал при допросе не потому, что не довеял Олегу – напряжённо вслушивался в испуганные признания посланца Хоттаба, искал в них полезные, необходимые для продолжения начатой операции факты и фактики.
Внешне допрос походил на обычную беседу случайно встретившихся людей. Обвиняемый не таился, не пытался что то скрывать, наоборот, захлёбываясь от усердия, многословно признавался во всех своих грехах.
Он, действительно, не кавказец – албанец. Искателя приключений привело в банду Масхадова примитивное безденежье. Якобы, сил не было смотреть на голодных детей и страдающую жену. А вербовщик в таких ярких красках расписывал будущее воина за самостоятельность Ичкерии, что новобранец не устоял. Взорвёшь БТР – пачка баксов в награду. Застрелишь гяура в форме – ещё одна. Сработает фугас под школьным автобусом – плата наличными. Ликвидируешь чеченца, изменившего зеленному знамени, – получи!
Кровь и страдания остаются по другую сторону бытия, главное д деньги. Можно и семью поддержать и самому встать на ноги. Возвратится домой богатым человеком, откроет своё дело – магазин или небольшой ресторанчик, детей отправит учиться в Америку или в Англию.
Хоттаб заставил неофита учиться на инструктора. Сейчас в России все лица кавказского происхождения так или иначе находятся под подозрением. Гяуров можно понять – взрывы жилых домов, обрушения и пожары насторожили их. Ведь не все катастрофы можно списать на неосторожное обращение с огнём, на неисправности газовых плит и колонок, на ошибки проектировщиков и строителей. За любым происшествием они видят террористов.
В спрятанном в горах учебном центре – так высокопарно называл Хоттаб своё кровавое детище – албанца заставили отказаться от веры своих отцов – принять ислам…
– Откуда вы так хорошо знаете русский язык? Неужели в хоттабовском учебном центре преподавали и этот предмет?
Допрашиваемый террорист немного успокоился. Ему не угрожают, на него не кричат, разговаривают доброжелательно и спокойно. Вдруг ограничатся высылкой на родину?
Нет, конечно. В детстве у меня был друг, русак, он и научил…
Сомнительно, чтобы в стране, где все говорят на родном языке, можно научиться у друга в совершенстве овладеть русским. И всё же, Олег черкнул в блокноте несколько слов. Введенский занес признание допрашиваемого мужика в память. Вдруг детская дружба возродилась в новых условиях и на других принципах. Ведь масхадовцы, наверняка, имеют в России и прямых предателей, и примитивных стукачей.
– Пантелеймоновка – единственная база или такие же существуют в других местах?
Инструктор отчаянно замотал головой. Если ему поручено курировать несколько баз, то он из рядового исполнителя злодейских планов повысится до резидента. Соответственно, ему предъявят обвинения сразу по нескольким статьям.
– Не знаю… По моему – первая и пока единственная. Но ручаться не могу… Со мной не откровенничали… Что я для того же Масхадова или Хаттаба? Мелкая сошка, извините, презерватив – используют и выбросят.
Можно и поверить и не поверить. От инструктора многое зависит, поэтому главарям бандформирований приходится кое в чём открываться…
– Перед отъездом в Москву вы ничего не слышали. Я не имею в виду замыслы вожаков – они, действительно, вам не по зубам. Хотя бы кто появился в лагере, кого и куда направили. Не стесняйтесь, нам пригодится любая мелочь…
Приятная неожиданность, ободрился инструктор, похоже, он вырос до помощника этого улыбчивого и спокойного парня. Или – пожилого мужчины, увлечённого чтением газеты. Только не пропустить шанса, обрести свободу! Придумать что нибудь? А вдруг фээбэшники уже обладают информацией о событиях, происходящих в стане Масхадовца, просто проверяют будущего своего агента?
И вдруг в памяти образовалась прореха, в которую просыпались действительные события.
– Кое что слышал, – осторожно признался он, будто нащупывал тропинку, по которой предстояло пройти. – Боевики Омара захватили четверых русских. Особенно обрадовало их пленение какого то Белого…
– Подробности? – Введенский поднялся со стула и навис над испуганным инструктором. – Живы? Ранены? Где находятся? И – быстро, не придумывая и не фантазируя!
Никаких подробностей он не знал. Мешая родной язык к русским, упоминая то Деву Марию, то Аллаха, инструктор клялся в своей непричастности к преступлениям ваххабитов. В том числе, и к пленению русских парней.
– Идите, подумайте, – сухо порекомендовал генерал. – Вспомните – скажите надзирателю, он отведут вас в этот кабинет…
Когда вызванный конвоир вывел задержанного, Введенский взволновано заходи по комнате. Наконец, отыскался след исчезнувшего авторитета депутата. И где – в воюющей Чечне! Мало того, в плену!
– Что скажешь? – обратился он к Олегу. – Какие имеются соображения?
Обычные вопросы, задаваемые и помощникам и ряловым оперативникам. Генерал будто проверял зародившиеся у него варианты. Подтвердят – отлично, можно размышлять дальше и глубже, отвергнут – ещё раз продумать отвергнутое или изобрести новые.
– Надо выручать! Если доверите мне – сегодня же вылетаю на Кавказ…
– Для того, чтобы пополнить население зиндана, – не без ехидства прокомментировал Игорь Леонидович. И строго приказал: – выбрось из головы! Покопайся в нашей картотеке, найди в ней более подходящую кандидатуру…
Дальнейший инструктаж прервал телефонный звонок. Звонил Шмидт…

С каждым днём Дмитрий Андреевич всё больше и больше убеждался: пришла пора покинуть насиженное место и осточертевшую любовницу. Предположим, ему удастся разыскать бывшего хозяина, почти брата, покаяться, вымолить прощение. А дальше – что? Саша возвратится к покинутой жене, любовника Ольга выгонит из дома. Незавидная перспектива! Лучше уйти самому, чем получить пинок по заду.
Но куда податься? Поступить на работу в качестве телохранителя какого нибудь толстосума? Охранять нового русского, разбогатевшего нувориша, беречь его жирную жену и глупых отпрысков – до такого унижения бывший офицер спецназа не опустится!
Остаётся единственный выход – вернуться к старой профессии. Контрактником внутренних войск или Федеральной службы безопасности. Неважно, в какой звании – офицера, сержанта, или даже рядового. Сила ещё есть, опыт и знания, нажитые во время службы, новое начальство оценит. Короче говоря, нет никаких проблем.
Приняв окончательное решение, Шмидт начал собираться. Прежде всего, на всякий случай, перевёл все свои сбережение в Сбербанк – все же государственная структура намного безопасней частных. Потом, просмотрел документы на принадлежащую ему недвижимость. Упаковал самые необходимые вещи.
Уйдёт он из фонда без ненужных ему формальностей: заявления с просьбой уволить по собственному желанию, обходных бегунков, прощального банкета, слезливые объятия, заверения в вечной дружбе и преданности. Просто оформит в военкомате необходимые бумаги – просьбу принять на службу, направление, время прибытия в часть – и исчезнет из Фонда и из жизни сексуальной бабы.
В один из тёплых весенних дней, он отправился в военкомат. В подъезде его остановил звонок мобильника. Кому он понадобился? Охранникам? Не должно быть – рано утром проведен обязательный инструктаж с обходом всех постов. Даже в общежитие заглянул. Ольга? Тоже отпадает, в последнее время она избегает общения с брошенным любовником, бережёт свою непорочную репутацию. Введенский?
Решившись, Шмидт включил мобильник. В трубке – раздражённый густой бас. Слышно плохо – наверно, звонят из другого региона.
– Что у вас с телефонами, блин? Звоню хозяйке – попадаю на её шестерку…
– Я вовсе не шестёрка, – обиделся будущий контрактник. – Начальник службы безопасности Фонда.
– Мне по барабану – начальник или шестёрка. Выслушай базар и передай бабе. Её мужик, по кликухе – Белый гостит у нас. Пока – живой и почти здоровый. Отпустим только тогда, когда получим выкуп – семь стольников лимонов зелёнными. Поставили на счётчик, время пошло. Не выкупите – ждите расчленёнку… Усёк, сявка?
Не ожидая подтверждения, абонент отключился.
Вот это новость! Как же Александр Николаевич умудрился попасть на зубы исламистам? Какая нужда погнала его в воюющую Чечню? Вдруг неожиданный звонок – подстава? Белов спокойно живёт на Камчатке или на Урале, а хитроумные бандиты намерены выманить к себе наивного начальника безопасности Фонда с немалой суммой выкупа.
Но почему о похищении сообщают не сепаратисты, а явный бандит? Скорей всего, похитители боятся, что их могут вычислить какими то спецсредствами и поручили известить родственников своим партнёрам по бизнесу. Впрочем, какая разница, кто позвонит, главное другое: Белова похитили!
Отказавшись от намерения посетить военкомат, Шмидт поднялся на пятый этаж, в апартаменты Ольги. Она поручила своему любовнику найти мужа, ну, что ж, он выполнил её просьбу. Последнюю просьбу. Уходить тоже нужно с достоинством культурного человека.
Ольга, в любимом халате, расписанном экзотическими птицами, сидела в домашнем кабинете и разбирала почту. На столе – непременный фужер с апельсиновым коктейлем и ваза с фруктами. В последнее время она пристрастилась к спиртному. Нет, не к водке или к коньяку к лёгким коктейлям.
Увидела Шмидта и приветливо улыбнулась. Артистка, блин, настоящая дерьмовая актриса! Сейчас, забыв о намерении восстановить семью, потащит любовника на диван.
– Димочка, милый, рада тебя видеть! Соскучился или… есть новости?
– Новости, – буркнул Дмитрий Андреевич, остановившись у порога. – Александр Николаевич находится в плену у ваххабитов. Они требуют выкуп – семьсот лимонов. Иначе – расчленёнка…
– Семьсот миллионов долларов? – ахнула жадная дама. – Они что, обалдели?
Пальчики вздрогнули, будто приготовились пересчитать купюры, лишиться которых невозможно.
– Вот что, Ольга, ты недавно горевала по поводу сына сироты, говорила о желании возвратить мужа. Неужели, Саша стоит дешевле зелени? Конечно, платить или не платить – твои проблемы, посторонним советовать западло, но я не могу оставаться в стороне, понимаешь – не могу!
Ласковая кошечка преобразилась в тигрицу. Белова не терпела возражений, тем более – поучений. Они пробуждали в ней инстинкт дикого зверя.
– Не читай мне мораль, глупец! Ты мне надоел, слабак! Считай себя уволенным – вон из моего дома!
– С удовольствием!
Шмидт вышел из здания Фонда, облегчил душу длинным плевком в урну. И поехал в военкомат…
Казавшееся издали лёгким и простым, оформление затянулось на несколько дней. Дмитрий Андреевич терпеть не мог врачей, ни разу в жизни не посещал поликлиник, в больницы попадал только после ранений, когда иного выхода не было.
А сейчас пришлось пройти медкомиссию. Нарколог, подозрительно глядя на лысого крепыша, долго и нудно расспрашивал по поводу его отношения к героину или марихуане. Вытерпел, мысленно послав очкарика по всем матерным адресам. Хирурга интересовали шрамы. Где ранило, кто оперировал? Не колоться же, упоминая многочисленные кровавые стрелки, участником которых был кандидат в контрактники. Ответил расплывчато: не помню, не знаю.
Потом пришла очередь бумажной волоките, которую Шмидт тоже не любил. Заполнение анкет, подробная биография с дурацкими вопросами: где служил или работал, почему уволился, где живут родители, по какой причине расстался с женой? Хорошо ещё, не спросили: с кем в последнее время он спит, и в какой позе.
После изучения бумаг, состоялась душеспасительная беседа с начальником отдела автомата. На следующий день его принял военком.
К предложению поехать в Чечню он отнёсся равнодушно. Хоть к чёрту на рога, хоть в преисподнюю, только подальше от Фонда и временно исполняющей обязанности его президента.
В пятницу свежеиспечённый сержант контрактник вылетел к месту службы – в гарнизон Калиновка, находящийся на территории Чеченской республики…

Благовещенск – старый купеческий город, расположенный на границе с Китаем. В центре – двухэтажные здания гостиницы, Дома Офицеров и кинотеатра. Чуть поодаль – институт. Остальная часть, так называемого, города застроена одноэтажными домишками.
Смертная скука!
Единственное место, где можно погулять, отвлечься от тягостных раздумий – набережная. Ледоход уже прошёл, соответственно – потеплело. На берегу реки – не протолкнуться. Обыватели, которые не отягощены горькими мыслями о хлебе насущном, важно расхаживают вдоль парапета, демонстрируют наряды, обмениваются свежими и протухшими новостями.
Зорин, в сопровождении двух охранников, с иронией наблюдает потуги гуляющий изобразить достаток и важность. Окидывает презрительным взглядом женщин, одетых по моде начала прошлого века.
А чем ещё прикажете заниматься? Вмешиваться в деятельность областной и городской администрации запрещено, давить на бизнес – тем более. Обниматься с пенсионерами или беседовать с алкашами? Противно даже думать.
Только ради развлечения Зорин придумал прейскурант своих чиновничьих услуг.
Хочешь получить в погранзоне участок земли под строительство престижного коттеджа? Ради Бога, никаких проблем – плати пять тысяч баксов и получай разрешение, со всеми подписями и печатями.
Раскопала прокуратура криминальное баловство, грозящие шалуну солидным сроком? Тоже не страшно, уголовное преследование можно легко прикрыть, дело изъято из производства и отправлено в архив. Выкладывай десять тысяч и дыши спокойно.
Попался с нарушением налогового законодательства… Схватили за руку при получении взятки…Повязали в чужой квартире… «Случайно» застрелил конкурента во время охоты… В наше скорбное время появилось множество проблем, требующих помощи и поддержки. Никакого мздоимства – обычная оплата услуг.
Сам Зорин оставался за кадром – жена Цезаря должна быть вне подозрений! – поисками и разработкой клиентов занимался Литвиненко. Он ловко подводил очередную жертву к мысли о мрачном будущем за колючкой. Прозрачно намекал на возможность спасения, цитировал соответствующие выдержки из прейскуранта, получал аванс.
Ничего криминального или подсудного, любую услугу положено оплатить. Сегодня даже в туалет без денег не сходишь. Куда не глянь – рынок – беспощадный и беспредельный.
Выручал страдальцев тот же Андрей. Виктор Петрович только намекал нужному человеку на необходимость спасти клиента от неминуемого наказания. Или способствовать расширению бизнеса. Или помочь хорошему человеку в отводе земельного участка…
В это утро Зорин проснулся рано – в семь утра. От непременной зарядки отказался – лучше размяться на набережной. Вчера он встретил там удивительно пикантную цыпочку, которая с интересом поглядела на важного господина с двумя охранниками. Вдруг будущая пассия чиновника тоже захочет размяться…
Сдобная булочка – Лариса уже зачерствела, а употреблять прокисший продукт вредно для здоровья. Медики говорят, что постоянная смена обстановки положительно влияет на долголетие. А Зорину страшно хочется прожить, как минимум, две жизни, максимум – вечно. Обязательной составляющей этой самой обстановки являются женщины.
Он тщательно побрился, причесался, вдумчиво выбрал костюм и расцветку галстука. Ошибиться нельзя – цыпочка должна увидеть респектабельного, молодого мужчину, с благородно сединой на висках и с приглашающим взглядом.
Хотел было вызвать охранников – помешал Андрей…

Звонок раздался, когда Литвиненко ещё блаженствовал в тёплой постели. Он не сомневался, что тревожит его в такую рань вчерашний богатый клиент, на которого завели уголовной дело по статье: растление малолетних.
Оказалось – не клиент, звонил Омар.
Спишь, кунак, во сне любуешься гуриями в садах Аллаха?
В голосе арабского инструктора – торжество победителя. Неужели, ваххабитам удалось снова завладеть прииском? Вот это будет подарком! Зорин от радости гопака отпляшет, язык проглотит!
– С тобой налюбуешься. Вместо сладкогласных гурий старых баб увидишь… Что произошло? Откуда звонишь?
В трубке нерешительное молчание. Не хочет нехристь говорить по телефону, боится подслушивания. Значит, прилетел в Благовещенск. Болтается, на подобии дерьма в проруби. То навестит любимый Кавказ, то погостит в Красносибирске, то наведается в тайгу…
– Так и быть, позавтракаем вместе. В «Ермаке». Через час, без опозданий.
«Ермак» – питейное заведение, что то между кафе и обычной распивочной, располагается на окраине города. Его хозяин, бородатый, нелюдимый таёжник, сменил профессию охотника на более доходную – кабатчика. И не прогадал. В забегаловку потянулись алкаши, бомжи, сутенёры с подопечными путанами, рядовые щипачи и нищие пенсионеры, иногда заглядывают представители малого бизнеса.
Причина лежит на поверхности – цены в забегаловке намного ниже, нежели в других таких же заведениях. Что из того, что в «Ермаке» кормят блюдами, изготовленными из собачьего мяса, и поят вонючим самогоном. Главное – низкие цены!
Омар не опоздал – приехал в назначенное время. Для вида поколебавшись, выставил угощение – бутылку армянского коньяка. Шариат запрещает правоверным употреблять спиртное, но если находишься рядом с единоверцами, а в забегаловке – одни пьяные гяуры. Почему бы не расслабиться? Не зря говорят: с волками жить – по волчьи выть.
Разговаривали шёпотом, опасливо поглядывая на соседние столики. Вдруг спившийся бомж – загримированный сыскарь, а его пьяная соседка – наводчица ФСБ?
– Слушай внимательно, кунак. Похищенный Рыков сидит в зиндане. Выкуп – миллиард зелёных и ни цента меньше. Оповести жену заложника и стукни в комбинат. Через полмесяца начнём резать. Сначала пальцы на ногах. Чтобы не сбежал. После займёмся лапами. Выдёргивание ногтей – приятная процедура, а? Месяц помучается, потом – вышлем в посылках. Башка – в одной, руки – в другой, печёнка селезёнка – в третьей.
Литвиненко знал, что многословное, садистское описание пыток рассчитано не на него – на комбинатовское начальство, и всё же в нём зашевелилось нечто, похожее на испуг. Представил себя сидящим в грязной яме, с отрезанными пальцами ног, с руками, лишёнными ногтей, и содрогнулся.
– Киношными ужастиками детей станешь пугать, – негромко прикрикнул он. – Говори по делу!

– А я разве не по делу базарю? – удивился араб. – Получим выкуп – тебя не обидим, отстегнём целых десять лимонов, а? Разве плохо?
– Миллиард – это вы загнули! У жены Рыкова и десятой части нет, в комбинатовской казне – сплошной вакуум. На помощь Москвы не надейся, там свои проблемы. Мой совет: держите олигарха в своей яме, вдруг обстановка изменится. Только без кровожадных пыток. Поверь, Рыков ещё пригодится. Живой и здоровый.
– Спасибо, кунак. Подумаю. Наверно, ты прав – пытать не нужно. Наоборот – облизывать и веселить. Сейчас ему очень весело и приятно – наслаждается дружеской беседой… с Белым!
Вот это новость! Если Омар не шутит и не шантажирует, ему удалось захватить ненавистного парня. Интересно, как отреагирует на это известие Зорин?…

Услышав о пленении своего злейшего врага, Виктор Петрович сначала обрадовался, потом задумался. Убивать Белова ваххабиты не станут – слишком ценный человек попал в их лапы. Запросят немалый выкуп, включат счётчик. Сколько пройдёт времени – месяц, два, полгода? Непотопляемый бывший партнёр по криминальному бизнесу обязательно выкрутится, вынырнет на поверхность, где его с нетерпением ожидает Введенский.
Заподозрив причастность Зорина к пленению, Сашка не станет проверять – не раздумывая, выложит генералу всё что знает и о чём только догадывается. А знает Белый немало и о прошлом и о настоящем скромного чиновника. Столько накопает компромата – пятнадцать лет отсидки на зоне гарантированы.
Пока президент Фонда был недосягаем, опасливые мысли не посещали Виктора Петровича, ненависть перешла в хроническую форму. Но сейчас, когда он, можно сказать, рядом, наступил рецидив.
– Как думаешь, Андрюшка, что нам с тобой делать?

Обычно зовёт Андреем или – по фамилии, а как припёрло – Андрюшка? Хорошо ещё не Андрюшенька. Значит, горячо боссу, очень горячо!
– Что вы имеете в виду? Белый заперт в зиндане, освободится не скоро. Если освободится вообще.
– Недалеко смотришь, дружище. Разве тебе неизвестны способности нынешнего узника? Вспомни, мир их праху, Каверина и его подельника Макса. Хитрецы были отменные, а Белый всё же их перехитрил… Короче, нужно, не теряя времени, уговорить твоего Омара отправить пленных на небеса.
– Не получится. Всё равно, что вырвать из волчьей пасти кусок мяса. Ваххабиты уже назначили сумму выкупа, включили счётчик. Убить пленника всё равно, что себе ограбить.
Литвиненко, как всегда, прав – Омар с подручными ни за что не откажутся выпотрошить сейф Фонда. Для этого Белый нужен им живым.
Распрощавшись с главным своим советчиком и исполнителем, Зорин решил воспользоваться умением и сноровкой бывшего подполковника милиции. Если Тучков смог организовать похищение олигарха, ему под силу выполнить более серьёзное задание – ликвидировать Белова.
Отозванный из Красносибирска, Тучков внимательно выслушал наставления босса, не стесняясь, поинтересовался суммой гонорара.
– Маловато, Виктор Петрович, – посетовал он. – Пробраться в горный аул Чечни почти невозможно. Если и удастся – встреча с масхадовскими вояками грозит либо смертью, либо пленением. Говорят, что риск – благородное дело, но я не слишком в это верю. Любой риск пахнет кровью…
– Сколько? – брезгливо поморщившись, перебил Зорин. – Назови любую цифру – заранее согласен.
Тучков долго молчал, глядя то в зашторенное окно, то на стоящий в углу номера худосочный фикус. Запросишь много – Зорин отыщет других киллеров, более покладистых. Продешевить тоже опасно – ведь придётся делиться с Муратом и его бандитами. И так больно, и так колко.
– Учитывая серьёзную опасность потерять голову и из чувства уважения к вам – десять лимонов зеленью…
Дорого же стоит чувство уважения, подумал Зорин. Что касается риска потерять голову, то ловкий мент, наверняка, подставит не свою башку.
– Замётано!
– Извините, Виктор Петрович, но любой договор предусматривает аванс. Опять же, из чувства искреннего уважения, согласен на тридцать процентов…
Когда это нужно, Тучков умеет представиться наглым жлобом и скромным просителем, неотёсанным мужланом и умным интеллигентом. В зависимости от того, с кем он говорит, и что надеется выжать из собеседника. На этот раз он использовал сразу две маски – настырного жадины и вежливого подхалима.
Зорин пренебрежительно пожал плечами и открыл сейф. Дескать, от такой мелочи и говорить противно…
Возвратившись в Красносибирск, отставной подполковник сразу пригласил к себе Мурата. Именно пригласил, а не вызвал. С чёрными приходится обращаться аккуратно – слишком они взрывчаты и непредсказуемы.
Мурат нарисовался через какое нибудь полчаса – наверно, сидит без работы. Не обследовал комнату, не оглядел работодателя подозрительным взглядом .
– Что делать? Сколько отстегнёшь?
Сплошное бескультурье! Нет того, чтобы предварительно спросить о здоровье и самочувствии, поинтересоваться бизнесом и доходами. С ходу берёт за горло.
Узнав о сложном и небезопасном задании, он нахмурился, подёргал бородку.
– Признаюсь, есть у меня кой какие подходы. Но без зелени не подступиться…
– Сколько? И за подход, и за отход? – невесело пошутил Тучков. Так просто расставаться с баксами он не был намерен. – Сразу скажу: лимон не гарантирую. Если половину – побазарим.
Сошлись на семисот. Без авансирования и с непременным условием – клиент прикажет долго жить не позднее конца месяца…