Аделаиде Клеменс было просто необходимо стать частью этой истинно английской драмы, рассказывает она Алексу О’Коннелу.

В душераздирающей сцене объяснения между Валентиной Ванноп, прекрасной суфражисткой, и Кристофером Титженсом, скованным чувством долга тори, завершающей вчерашний эпизод «Конца парада», она спрашивает, почему он не поцеловал ее в первой части.
Страна сливается в едином порыве: «Просто сделай это! Давай!» Но, будучи зажатым условностями лицом мужского пола авторства Форда Мэдокс Форда, тот отступает. В конце концов, впереди – еще три серии.

Первый эпизод «Конца парада» собрал рекордно большую аудиторию: 3,5 миллиона зрителей, что сделало его хитом номер один канала BBC Two за последние семь лет.

Но восторженные отзывы вызваны не только прекрасным сценарием Тома Стоппарда или игрой Бенедикта Камбербэтча и Ребекки Холл в ролях Кристофера и Сильвии Титженс.
Неизвестная 22-хлетняя австралийская актриса с чудесными волосами покорила многих своей тонкой и пронзительной Валентиной. Сара Вайн, критик The Times, пишет: Аделаида Клеменс - тип молодой актрисы, состоящей из светящейся субстанции, из которой сделаны сны.

Клеменс, живущая в Лос-Анжелесе, но разговаривающая по телефону из Сиднея, где она гостит у семьи, говорит, что эта роль ей вовсе не с неба свалилась, она сражалась за нее, как сама Эммелин Панкхёрст.

«Я снималась в фильме ужасов в Новом Орлеане, когда мне попался сценарий », - рассказывает она. «Я прочитала книгу и поняла, что я должна играть эту роль, я должна быть Валентиной».
Она записала пробу на роль, но ее отклонили, тогда она сделала еще одну. «Я могла думать только об этом. Мне продолжали говорить «нет» самым деликатным образом: «Простите, но Вы – не британка!»
Клеменс, чей отец, к слову сказать, британец, купила балет до Лондона.
"Я оделась в платье эпохи, остановившись в Премьер Инн около вокзала Юстон, и отправилась в Сохо в длинной серой юбке, белой блузке с галстуком-бабочкой и мужских ботинках. Директор по кастингу посмотрел на меня и сказал: «Вы, должно быть, Аделаида».
Стоппард прогнал ее через серию диалогов и через три часа упражнений заявил: «Вы отняли у меня слишком много времени». Она вернулась в Лос-Анжелес, и через три недели ей сообщили, что она получила роль. «Я тогда не поняла юмора Тома», - говорит она.

Работа потребовала интенсивного курса британской политики 1880-1920-х годов. И стрижки. Перед съемками у нее были роскошные голливудские локоны. «Валентина должны выделяться. Мы не могли делать очень короткую стрижку, это было бы слишком современно. Вот парикмахер и подстриг меня под мальчика в стиле 1910-х годов».

Химия, возникающая на экране между ней и Камбербэтчем, так взрывоопасна, что могла бы разнести на куски целую лабораторию. Когда ее спрашивают про звездного партнера по фильму, ее речь приобретает сентиментальный оттенок.
«Он такой - вдохновляющий, потрясающий - каким только можно быть. Я бы сказала опьяняющий, но это не совсем правильное слово. Мы были друг другу взаимно интересны. Он великолепно владеет своим талантом. Каждый день просыпается с чувством неудовлетворенного любопытства».
Она уверила меня, что свободна, так же, как и Камбербэтч. Романтичная австралийка и бывший ученик частной школы из Британии – две противоположности? «Я чувствую, что у меня, как и у Валентины, душа нараспашку, частью из-за того, что я – австралийка. В Бенедикте очень много британского, у него типичное британское воспитание, так что нам было, что узнать друг о друге и чему поучиться».

О Валентине и Кристофере она говорит: «У них одна из самых прекрасных форм любви. Есть такие вещи – ты просто знаешь, что они правильные.»