Часть вторая
МОСКОВСКИЕ КАНИКУЛЫ
Ирина Кленина сидела на скамейке пешеходной зоны Столешникова переулка в Москве. На коленях уютно пристроились два пакета с обновками, а во рту приятно таяло мороженое.
Сейчас она думала о том, что пора вернуться в гостиницу, перекусить, оставить там покупки и отправиться на Охотный Ряд за конструктором «Лего». Степашка просил привезти ему набор «Крепость». Кроме того, ей было велено найти альбомы с героями мультика «Покемон», которым бредят сейчас все малыши не только в городе Перешеевске, но и во всем мире. Проблема состояла лишь в том, что в их тихом, провинциальном городе никаких внешних признаков покемономании не обнаруживалось. То есть не продавалось сувениров, кассет или игрушек. А Степашке очень хотелось. Маму отправили в столицу с наказом привезти «покемонов». И без них назад не возвращаться.
И где искать этих странных монстриков? Ирина решила начать с «Детского мира». Глядишь, на что и наткнется.
Она не торопясь доела мороженое, поглядывая по сторонам на гуляющих людей. В основном это была молодежь и состоятельные дамочки. Немного в отдалении топталась нищенка. Она уже просила у Ирины деньги и, получив двадцать рублей, отошла. Теперь же охотилась за пустыми бутылками «Клинского», которые рядком выставляли подростки на соседней скамейке.
Ирина посмотрела по сторонам, прикидывая, куда бы ей податься. До «Детского мира» близко, пятнадцать минут ходьбы. И хотя ноги болели, а сумки оттягивали руки, она понимала: ехать в гостиницу, а потом возвращаться обратно — это чересчур. В таком большом городе, как Москва, да еще и без машины, она всегда сильно худела — беготня по магазинам и злачным местам похожа на тренировку с отягощением в спортивном клубе.
Выбросив обертку от мороженого, она отправилась к Лубянке. Но, засмотревшись на витрины магазина «Черутти», чуть было не столкнулась с группой мужчин.
Ей хватило одного взгляда, чтобы определить — это были босс и его свита: очень холеный, дорого одетый господин в неопределенно-приятном возрасте «за пятьдесят», один молодой умник-интеллигент, скорее всего, личный помощник или секретарь, и два «человека в черном», или, попросту говоря, телохранители.
Уже пройдя мимо, Ирина не утерпела и обернулась — очень уж ей понравился босс. И наткнулась на внимательный, оценивающий взгляд. Мужчина рассматривал ее с интересом, но без нахального нетерпения. Так опытный лошадник оценивает приглянувшуюся кобылку, не спеша делать ставки на ипподроме.
Кленина прибавила шагу. По ее мнению, таким господам лучше было бы избегать подобных мест. Не потому, что здесь слишком демократичные магазины — как раз с демократичностью у местных магазинов проблема, а потому, что тут телохранители не помогут. Что они сделают, если мимо босса пройдет девочка божий одуванчик, а потом выхватит пистолет и выстрелит в упор? Или какой-нибудь киллер, переодетый в бомжа…
Ирина опять оглянулась и похолодела. Та самая бомжиха, которая топталась у скамейки, собирая пустые бутылки, отбросила сумку и полезла в карман. Господин как раз собирался входить в магазин, молодой умник открывал перед ним дверь. В руках у бомжихи появился пистолет.
Кленина не успела достойно отреагировать. Изо рта вырвался звук, похожий на сдавленное бульканье, она уронила пакеты и услышала хлопок. Потом еще один. Зазвенело разбитое стекло.
Обычно в фильмах успеваешь рассмотреть, кто, как и кого убивает. Причем герои стреляют долго и упорно, давая возможность зрителю привыкнуть к звукам пальбы и насладиться сценой. В жизни, оказывается, все немного не так. Ирина никогда прежде не считала себя тугодумом, но тут и глазом не успела моргнуть, как бомжиха куда-то исчезла. Один из телохранителей сидел на ступеньках магазина и матерился, держась за окровавленную руку. Стеклянная дверь была разбита. Босса, по-видимому, успели впихнуть в безопасное помещение.
Вокруг визжали женщины. Все куда-то бежали. Ирине с перепугу даже послышались милицейские свистки, но потом она поняла, что это просто завыла автомобильная сигнализация.
Трусихой она никогда не была, а потому, преодолев первый шок, бросилась к раненому.
— С вами все в порядке? — спросила Ирина первое, что пришло в голову. Телохранитель был абсолютно прав, ответив на это нецензурной бранью.
— Нет, черт возьми. — Он взял себя в руки и постарался закончить фразу культурно. — Мне нужен врач!
Кленина внезапно успокоилась. Ситуация, что и говорить, чрезвычайная, но стреляли-то не в нее, так зачем без толку нервничать?
— Я сейчас вызову «скорую». — Она полезла в карман за телефоном, но откуда-то уже бежали милиционеры, мелькали халаты врачей, чьи-то руки ее отпихивали, а официальный голос произносил:
— Набежали тут, бездельники, не пропихнешься! Серега, так твою растак, убери зевак!
— А со свидетелями что делать? — недовольно прогундел Серега.
— Свидетелям — остаться! — отрезал милиционер и ткнул пальцем в Ирину: — Проверь-ка у нее документики…
Кленина пожала плечами. Пожалуй, поход в «Детский мир» придется отложить. Здесь она вляпалась капитально. Дача свидетельских показаний — дело, конечно, важное. Жаль только, времени занимает много.
Димочка, немного нервничая, примерял перед зеркалом темные очки. У него их было несколько. Одни — черные, похожие на очки гонщиков, закрывали пол-лица и очень хорошо маскировали, но не пропускали света, и идти в них приходилось на ощупь. Вторая пара — голубенькие круглые линзы «кота Базилио», и третья — новомодные светло-серые стекла без оправы. Все это богатство Димочка практически не носил, используя лишь время от времени. И то сказать, суровый российский климат не давал шанса эстетам разгуляться. Какие уж тут солнцезащитные очки, когда шесть месяцев в году зима?
Но сейчас наконец очки дождались своего звездного часа. Димочка пытался так изменить свою внешность, чтобы его не узнала даже родная мать. А вернее, чтобы именно родная мать-то его и не узнала.
После того как он представил ей любимую девушку и Гера неосмотрительно поведала его родителям об их матримониальных планах, мамуля впала в такую ярость, что Димочке пришлось совершить ложную попытку самоубийства. Выпрыгнув с балкона, он уехал в больницу, а там удачно изобразил полную потерю памяти. И мать, и Гера были единодушны: Димочка должен выбрать, с которой из двух женщин он останется. Для нервного молодого человека выбор сложный, если не сказать, невозможный. Долго бы ему пришлось притворяться больным, если бы его матерая начальница не раскусила хитрость своего секретаря и не увезла его из больницы.
Теперь Димуля жил в съемной квартире, которую для него нашла Кленина, и пока достаточно успешно скрывался от матери и любовницы. Он понимал, что долго это не продлится: обе знали, где он работает, и в любой момент могли заявиться в «Контакт». А кроме того, нервы у Димы совсем сдали. Он больше не мог жить в таком напряжении. Сами подумайте, из квартиры приходилось выходить в шесть утра, чтобы явиться на работу как можно раньше. Позавчера он замешкался и, уже подходя к офису, застал на улице Геру — та как раз выбиралась из «Жигулей». Димочка дождался, пока она зайдет внутрь и узнает, что его на работе нет, и только после этого пробрался на рабочее место по пожарной лестнице. Покидал службу он теперь, лишь переодевшись в женское платье. Благодаря этому вчера удалось избежать встречи с мамулей, которая сидела на скамейке напротив офиса и разглядывала всех выходящих из здания в военный бинокль. Какие нервы нужно иметь, чтобы это выдержать?! Димочка начал горячо сочувствовать революционерам прошлого. Их знание законов конспирации и многочисленные способы ухода на явочную квартиру ему теперь здорово пригодились.
Дима никак не мог решиться. С одной стороны, он был привязан к мамуле и понимал, что никуда от нее не денется. В конце концов, женщин много, а мать одна. Но если он сейчас пойдет у нее на поводу, то окажется привязанным к ее юбке на всю жизнь. Раз даже Гере не под силу сломить ее сопротивление амурным делам сына, то это не под силу никому из девушек.
С другой стороны, выбрать Геру — и этим оскорбить мать… И потом, кто дал Гере право так им распоряжаться? Почему обе женщины думают, что он игрушка в их руках?!
Димочка решил тянуть время, а если судьба коварно столкнет его с матерью или любовницей, изображать самостоятельного мужчину, который сам распоряжается собственной жизнью. Сам делает карьеру, сам стирает себе рубашки, сам готовит омлет… Хотя лучше бы всем этим занимался кто-то другой…
Сейчас он шел на встречу с папулей. В данный момент это был единственный человек, который в полной мере мог понять Диму. Прожив столько лет с мамулей, папа научился стоическому смирению и с покорностью принимал жизнь такой, какой ее делала супруга. Димочка надеялся, что отец поможет ему выпутаться из неприятного положения. Он хотел помириться с матерью. Но сделать это так, чтобы мать почувствовала свою вину. И хотя бы немного, хотя бы слегка отпустила поводок, на котором с детства пасся ее сын.
Он натянул клетчатый пиджак, голубые джинсы и стал похож на сбежавшего из цирка клоуна. Волосы пришлось разлохматить, а от галстука вообще отказаться. Жутко страдая от своего «неэлегантного» вида, он выбрал черные очки и, слегка пошатываясь и хватаясь за стенку, вышел из квартиры. Черт с ним, со зрением, конспирация дороже. Пусть ничего не видно, зато и узнать его в этом наряде невозможно. Через три квартала, на углу, в кафе-столовой, его ждал папуля. Димочка от души надеялся, что тот не приведет за собой «хвост».
Ирина утомленно сбросила туфли и вытянула ноги. Юбка поехала вверх, открывая посторонним взорам несколько больше, чем положено правилами хорошего тона. Трое мужчин в комнате с интересом уставились на нее. А младший из них — тот самый Сергей — буквально прилип к ней глазами. Кленина злорадно усмехнулась.
— Если вы рассчитываете на стриптиз в духе Шэрон Стоун в «Основном инстинкте», то будете разочарованы, — сообщила она представителям властей. — В отличие от нее, я ношу нижнее белье…
Сергей густо покраснел и сердито отвел взгляд.
— Значит, вы утверждаете, что эта женщина знала заранее, что потерпевший приедет в магазин? — строго спросил у нее следователь.
Ирина зевнула, не слишком стараясь скрыть усталость.
— Послушайте, я вам это говорила уже раз сто. Сколько можно? И вообще, я хочу в гостиницу. Свой гражданский долг я исполнила, показания дала, портрет преступницы нарисовала… Чего вам еще надо?
Следователь, несмотря на довольно юный возраст (Ирина дала бы ему не больше двадцати трех — двадцати пяти лет), вел себя жестко и местами нагловато.
— А вы нас, гражданка, не торопите, — одернул он ее. — Нам нужна точная картина происшествия.
— А оттого, что я повторю это сто раз, картина прояснится? — Она пожала плечами. — Как скажете. Я сидела на скамейке минут двадцать…
— Это точно?
— Откуда я знаю? Я на часы не смотрела, мне так показалось. Она подошла ко мне, попросила денег… Слушайте, а к нам больше никто не присоединится? А то мне опять повторять…
— Продолжайте!
— Я дала ей двадцать рублей, и она отошла. Стояла и ждала, пока мальчишки допьют пиво. Забрала у них бутылку…
— Как она выглядела?
— Я же все рассказала. — Ирина с упреком посмотрела на следователя. — Этому вашему Сереже…
— А теперь повторите мне. — Молодой человек был неумолим.
— Мне показалось, что в возрасте. Лет пятьдесят. Грязная, волосы прикрыты косынкой, серый плащ драный… Что еще? Туфли стоптанные, точнее, не туфли даже, а тапочки. У меня в похожих бабушка ходила. Синие в цветочек…
— Какие-нибудь особые приметы?
— Да я и внимания на нее особого не обратила. Ну бомжиха и бомжиха… Только не воняет.
— В каком смысле? — оторопел следователь.
— Ну обычно от бомжей, которые долго живут на улице, несет как от помойки. Специфический такой запах, ни с чем не спутаешь. А от этой нормально пахло. Я даже удивилась…
В комнату вошел милиционер, посмотрел на Ирину и поманил пальцем Сергея. Тот послушно вышел в коридор.
Вернулся он через несколько минут. Следователь как раз приступил к очередной фазе «беседы».
— Послушайте, у вас так всегда? Долго держат, допрашивают, словно я в чем-то провинилась? — ныла Ирина, выставляя напоказ коленки. Несмотря на то что коленки были великолепны, следователь не сдавался.
— Почему вы вернулись? — Он полез в карман и закурил. Кленина тоже достала свои «Голуаз».
— В смысле? — Она выпустила дым красивыми колечками.
— Свидетели говорят, что вы направились в сторону Кузнецкого Моста, но потом вернулись, когда началась стрельба. Почему?
Кленина удивилась.
— Как это — почему? Хотела узнать, не нужна ли помощь…
Следователь недоверчиво усмехнулся.
— А что в этом ненормального? — с вызовом спросила Ирина.
— Большинство людей, когда слышат выстрелы, стараются убраться подальше, — объяснил парень. — А вы почему-то кинулись на амбразуру…
— Я вообще человек ненормальный, — огрызнулась Ирина. — И что, на этом основании меня подозревают в связи с киллершей? Дескать, она не попала, а я вернулась и решила добить охранника?
— Откуда вы знаете, что это был охранник?
— Я же не полная идиотка. Сейчас любой малыш знает, как выглядит телохранитель.
Сергей откашлялся. Следователь поднял на него глаза:
— Можно тебя на минутку?
Они вышли. Ирина с раздражением затушила сигарету и посмотрела на часы. Разумеется, сегодня она никуда не попадет. Придется отправляться по магазинам завтра с утра. И какая нелегкая, в самом деле, понесла ее к раненому? Убежала бы потихоньку оттуда, и никаких хлопот. Дура!
Вернулся следователь.
— Повторить все еще раз? — покорно спросила его Ирина и изящно скрестила ноги.
Следователь мрачно посмотрел на ее короткую юбку и вздохнул:
— Можете быть свободны. Пока… Вы оставили свои данные и телефон на тот случай, если с вами понадобится связаться?
— Оставила. — Ирина вскочила и схватила пакеты с покупками. — От души надеюсь, что я вам больше не понадоблюсь.
— Кстати, вы сможете опознать эту женщину? — как бы невзначай спросил он.
— Возможно, — усмехнулась Кленина. — Особенно если она будет в синих тапочках в цветочек… только боюсь, что сначала вам придется ее найти.
Уже в дверях он ее окликнул:
— И все-таки: почему вы вернулись?
Ирина обольстительно ему улыбнулась:
— Честно говоря, мне понравился их босс. Тот, в которого стреляли. Весьма импозантный мужчина…
Такой ответ вас устроит?
— Вполне… Между прочим, вы ему тоже понравились.
Ирина выпрямила спину и так, «от бедра», миновала длинный коридор, заполненный людьми, мимоходом кивнула Сергею, вышла на улицу и только тут поняла, до чего устала. Она вытянула руку, чтобы проголосовать, от души надеясь, что водитель не станет донимать ее разговорами о погоде и прочих глупостях. Хватит, наговорилась со следователем до мозолей на языке.
Первый остановившийся водитель не хотел везти ее на Дмитровское шоссе. Второй назвал какую-то несусветную сумму, и Ирина отказалась прежде, чем успела задуматься. Самое смешное, что деньги у нее были. Просто ее возмутило то, что ее пытались надуть.
Стоя на вечернем холодке, она чувствовала, как ноги от усталости отекают и ноют. Утром она не чувствовала тяжести покупок, а теперь ей казалось, что в сумках и пакетах лежат не тряпки и игрушки, а по меньшей мере гантели. Она поставила сумки у ног и вновь подняла руку. И обомлела.
Рядом мягко затормозил черный лимузин. Открылась дверь, и Ирина увидела незнакомца — того самого, который чуть было не стал жертвой бомжующей киллерши. За прошедшее время его привлекательность ничуть не уменьшилась. Он выглядел слегка усталым, но ни следа напряжения или расстройства она не заметила, хотя покушение на жизнь у любого могло бы вызвать по меньшей мере страх.
— Разрешите представиться, — сказал он, выходя из машины и целуя ей руку. — Гольский Александр Ильич…
— Кленина Ирина Александровна, — церемонно ответила она, ощущая непреодолимое желание шаркнуть ножкой.
— Вы не будете против, если я доставлю вас домой?
— Ничуть. — Ирина устроилась сзади, на кожаном сиденье, обнаружив там давешнего молодого человека, похожего на секретаря. Он кивнул ей и отвернулся к окну, всем своим видом давая понять, что не хочет мешать ее беседе с боссом. Один из телохранителей сидел впереди. И вновь Кленина удивилась такой небрежности. Человека пытались убить, а он как ни в чем не бывало выходит из машины, чтобы предложить незнакомой женщине ее подвезти. Странно…
Однако, случайно обернувшись, она заметила позади вместительный джип, который следовал за лимузином. Должно быть, охрана Александра Ильича была гораздо более впечатляющей, чем она подумала.
— Чертовски устала. Этот следователь меня жутко утомил. Мне кажется, что он принял меня за помощницу убийцы…
— А это не соответствует действительности?
Кленина усмехнулась:
— И вы туда же… Нет, я простая женщина. К тому же провинциалка…
— Я бы не назвал вас простой, — чуть улыбнулся Александр Ильич.
— Спасибо… Если я так похожа на убийцу, не понимаю, почему меня отпустили.
— Потому что я их попросил…
Дима вошел в кафе. Бывшая столовая номер пять не так давно в очередной раз сменила вывеску. Теперь она называлась «Оладьи», и главным блюдом, призванным привлечь клиентов, стали блинчики под шоколадным соусом.
Наибольшим успехом это заведение пользовалось у школьников и студентов, которые облюбовали его по причине демократичности и низких цен. Единственное, что смущало в меню некоторых модниц, — отсутствие низкокалорийной пищи. Тем, кто сидел на диете, заходить в «Оладьи» не рекомендовалось. Блины, всевозможные пирожные и тортики, запиваемые большим количеством кофе и горячего шоколада, в короткий срок приводили фигуры постоянных клиентов в неспортивную форму.
Папуля сидел за дальним столиком, в углу, и спокойно читал газету. Ему было уже шестьдесят три, и тридцать лет он прожил вместе с мамулей. Взрывной и деспотичный характер супруги превратил его почти что в подкаблучника. Почти, но не совсем. Можно сказать, что семейная жизнь выработала у него покладисто-философский взгляд на вещи. Низенький, пухленький, он просто излучал терпение и почти монашескую отрешенность от насущной суеты.
Димочка плюхнулся напротив.
— Здесь занято, — твердо сказал папуля, на мгновение оторвавшись от захватывающего отчета о футбольном матче Россия — Люксембург.
— Папа, это я, — Димон снял темные очки.
Папуля удивился.
— Надо же. — Он с интересом оглядел сына. — Ты похож на какого-то актера… Как же его звали? Не помню. Он играл русского разведчика…
— Лучше скажи, как ты смог уйти из дома? — с нетерпением перебил его сын.
— Очень просто. — Папуля собой гордился. — Я сказал, что пойду побегать перед сном.
— Пойдешь — что?!
— Твоя мать думает, что я решил заняться спортом, — сообщил папа, складывая газету. — Вроде как держу форму!
Димуля в отчаянии схватился за голову. По его мнению, отец и спорт были несовместимы, как соль и сахар. Он бы не удивился, если бы мать заподозрила отца в обмане и решила выяснить, в чем дело.
— Она поверила?
— А как же. — Папуля с интересом приглядывался к официантке. Девушке было лет девятнадцать, и внешне она разительно отличалась от матери Димы. — Она теперь сама по вечерам занимается аэробикой. Пока перед телевизором, по видеокассете с комплексом упражнений от Синди Кроуфорд, но завтра собирается идти в группу шейпинга. И меня с собой тащит. А мне что, я пойду. Там небось полно молодых красивых девчонок…
Димуля окончательно растерялся:
— Как это?
— Твоя мать считает, что спорт хорошо снимает стресс, — пояснил папуля. — К тому же в последний раз твоя девушка взяла над ней верх, а она этого не любит. Любочка решила, что теряет форму. После аэробики у нее запланированы занятия боксом и карате. Она хочет быть хорошо подготовленной к тому моменту, как ты решишь вернуться домой.
Дима представил, как его мать лихим приемом отправляет Геру в окно, и загрустил.
— Что же мне делать, отец?
— Спокойно, сынок, все под контролем, — похлопал его по плечу папуля. — У меня есть план. Мы вступили в дипломатические переговоры!
Кленина сушила волосы феном и не услышала стука в дверь. Выйдя в банном халате из ванной, она с удивлением увидела горничную, расставлявшую вазы с цветами.
Увидев Ирину, девушка улыбнулась:
— Доброе утро, — и с ловкостью фокусника подхватила сразу две плетеные корзинки, битком набитые лилиями. — Даже не знаю, куда это поставить, — пожаловалась она.
Ирина удивилась.
— Откуда это вообще взялось? Похоже, кто-то скупил весь цветочный магазин…
Впрочем, она тут же поняла, кто этот «кто-то» — еще до того, как горничная подала ей карточку.
На обороте Ирина прочла: «Надеюсь увидеть вас сегодня. Мой шофер будет ждать вас в семь около входа в гостиницу».
Кленина улыбнулась. Действительно, вчера она пообещала Александру Ильичу, что поужинает с ним. Чем продиктован его интерес к ней? Только ли мужской симпатией? Или он, как и следователь, подозревает, что она как-то причастна к покушению?
Полночи она не могла уснуть. Усталость и перевозбуждение сделали свое черное дело. Она металась по кровати, то и дело включала свет и смотрела на часы. В ее возрасте бессонная ночь могла нанести большой урон красоте. В двадцать лет недосып лишь слегка бледнит лицо, в тридцать с хвостиком — это катастрофа. А выглядеть ей хотелось как можно лучше.
Но не только растущая симпатия к Гольскому занимала все мысли. Ирина пыталась вспомнить киллершу. Следователей интересовало, могла бы она ее опознать. Кленину тоже очень волновала эта проблема.
Лежа в кровати и прислушиваясь к слабым звукам уличного шума, она представляла себе этот момент: она сидит на скамейке, слышит негромкий голос: «Дамочка, помоги на жизнь», поднимает глаза… Обычная нищенка, ничего особо примечательного. Настолько невзрачная, что ни лица, ни цвета глаз, разумеется, Ирина не запомнила. Бывает же так! Лучше всего ей вспоминалось, как мороженое мешало лезть в сумочку за кошельком, капало на руку…
Может, какие-нибудь особые приметы? Ирина честно старалась припомнить. Глупо чувствуешь себя, зная, что не блеснула наблюдательностью… Но у нее ничего не выходило.
И только когда она наконец начала проваливаться в то блаженное состояние полусна-полуреальности, в котором мысли блуждают в тумане дремы, ее вдруг осенило. Ей привиделась рука, протягивающаяся за деньгами. Грязно-серый рукав открывает кожу запястья. Небольшое темное пятнышко, похожее на вытянутый овал, странной формы родимое пятно, мелькает и пропадает. Рука сжимает две десятки и уходит из ее поля зрения…
Уже почти заснув, Кленина поняла, что наконец-таки вспомнила то, что тревожило ее с самого начала. Вот она, та самая особая примета, по которой можно безошибочно опознать преступницу…
— Куда поставить это? — вывела ее из размышлений горничная. В руках она держала огромный букет красных роз.
— Пожалуйста, на столик возле кровати.
Когда горничная ушла, Кленина взглянула на часы, сняла телефонную трубку и заказала разговор с Перешеевском. Самое время узнать у Смирнова, как идут дела. О своих московских приключениях она, пожалуй, промолчит. Должны же быть у девушки какие-то личные маленькие секреты?
Кстати, нужно осторожно прощупать нового знакомого на предмет бизнеса. Убийства убийствами, флирт флиртом, ужин ужином, но о бизнесе забывать не стоит. Если этот Гольский — действительно важная шишка, то он может ей пригодиться. Всегда приятно иметь знакомого банкира, к которому можно в любой момент обратиться за ссудой, а если повезет, то и отделаться всего пятью процентами. В бескорыстных банкиров Ирина давно не верила.
…— Девочки, привет! — Инструкторша по шейпингу кокетливо помахала собравшимся ручкой. — Как самочувствие?
Инструкторшу звали Катей. Малиновый топ с перекрещивающимися на груди лямками, короткие шортики, наброшенная на плечи черная курточка до талии, модные кроссовки… Когда она начинала проводить разминку, энергично топая ножками и покрикивая «Раз, два, левой!», мужчины из числа администрации и охраны клуба норовили незаметно подобраться к дверям, пожирая ее глазами. Катя и сама прекрасно знала, что у нее отличная фигура, и не стеснялась выставлять ее в выигрышном ракурсе.
Женщины, которые ходили на ее занятия, в своем подавляющем большинстве не могли похвастаться тем же. Их модные спортивные шмотки обтягивали грудь и попу с той же откровенностью, что и у Кати, но вот только мужских взглядов притягивали гораздо меньше.
— У меня спину ломит, — пожаловалась девушка в красном спортивном купальнике. — Мне кажется, я ее растянула…
— Дай посмотрю. — Инструкторша подошла и провела рукой по спине. — Все в порядке, просто тебе пока рано заниматься с отягощением. Сегодня будешь работать не по три серии, а по две.
— Катя, а у меня живот болит, — заныла блондинка в майке с портретом Мадонны. — Можно я сегодня пропущу упражнения на пресс?
— Пропустить ты можешь, но потом не жалуйся, что живот висит, как у беременной…
Катя осеклась на полуслове. В зал величественно вкатилась Мамуля. В черных обтягивающих лосинах и черной же майке она смотрелась впечатляюще. Седоватые кудряшки были стянуты надо лбом резинкой. Где-то за ее спиной робко маячил Папуля.
— Здравствуйте, — хорошо поставленным грудным голосом произнесла Мамуля. — Меня зовут Любовь Ивановна. Администратор должен был вам сказать обо мне.
— Добрый день, — с трудом преодолев первый шок, пролепетала инструкторша. Администратор действительно сказал, что в группе будет двое новеньких. Но вот ведь подлец, ни словечка не пискнул, что эта новенькая по возрасту годится девчонкам не то что в матери, а почти в бабушки.
— А это Вовчик. — Мамуля вытолкнула благоверного перед собой.
— Здравствуйте. — Папуля шаловливо погрозил Кате пальцем. — Мне нравится ваша форма. Помню, в мои молодые годы девушки носили черные сатиновые шорты. А некоторые — тренировочные штаны. И зрелище это было печальное… Не то что сейчас. Вы уж простите мне, старику, но вот эти ваши малиновые лямочки… это чудо что такое!
Глаза у Любови Ивановны полыхнули огнем, как пасть дракона, и Катя поспешно задернула «молнию» на курточке.
— А вы уверены, что сможете выдержать такую нагрузку? — вежливо обратилась она к Мамуле.
— Девушка, не учите меня жить! Если хотите знать, я вас всех могу за пояс заткнуть! — рявкнула Любочка. Но потом смягчилась. — Я всегда считала, что начинать никогда не поздно, — понизив голос, сообщила она Кате. — Тем более я наконец-то начинаю новую жизнь, выхожу на пенсию… Сынок слегка подрос, и время для спорта у меня появилось…
— Пожалуй, приступим к занятиям, — немного неуверенно сказала инструкторша. — Сначала — разминка!
Она включила музыку, а Мамуля встала в стойку «ноги на ширине плеч» и с наслаждением потянулась.
— Раз, два, левой, правой, — зычно начала командовать она. Бедной Кате только и оставалось, что стараться попасть в ритм. Ну и свинью ей подложил администратор Коля… Ладно, она постарается убедить новенькую, что ей стоит заняться чем-нибудь поспокойнее. Например, йогой. Эту группу как раз ведет Колина подружка Яна.
— А мне здесь очень нравится! — шумно пропыхтел Папуля, высоко вскидывая ногу.
— Кто бы сомневался, — кисло отреагировала его соседка, девица в красном, которую Папуля втихую успел ущипнуть за попу.
Ирина спустилась вниз к семи часам. В холле ее уже ждал старый знакомый — один из тех двух телохранителей, что были вчера в Столешниковом. Вежливо поздоровавшись, он проводил ее к выходу, где их ждал черный лимузин.
Посадив ее назад, парень сел за руль. Почти бесшумно заработал мотор, и машина плавно тронулась с места.
— Как же сам без лимузина? — не утерпела Ирина.
— А он почти никогда на нем не ездит, — откликнулся парень. — Слишком пафосная машина…
— Да? А какая не пафосная?
— А это кому как нравится, — уклонился от ответа телохранитель.
Лимузин свернул с Дмитровского шоссе, оставив позади Савеловский вокзал. Только тут она ощутила легкую тревогу. А куда ее, собственно, везут? Почему она так доверчиво поехала неизвестно куда, неизвестно с кем?
— Кстати, у тебя имя есть? Или мне тебя просто Васей называть?
— Меня зовут Тихоном.
— Тиша, значит… Редкое имя. И куда мы едем, Тихон?
— В центр, — не оборачиваясь, ответил он.
— А точнее?
— В ресторан «Максим».

А Кленин сам виноват. К отказам со стороны мужчин Марина не привыкла. Не захотел взять ее в законные жены — сиди теперь на бобах… Ничего, эта Наташа Смирнова много от него не потребует. Так и быть, она оставит Кленину ровно столько, чтобы хватило купить подружке сарафан на местном рынке. Она вообще не жадная…
— Мне жаль, что это оказался именно он, — задумчиво сказал Гольский, бросив окурок. Маленькая горящая точка мелькнула в синевато-сизой темноте и исчезла.
Кленина перегнулась через перила и посмотрела вниз. Москва расстилалась перед ней как на ладони — огромный город, расцвеченный миллионами огней, которые словно пульсировали в неторопливо текущем, летнем ночном воздухе.
— Люблю мегаполисы, — сказала она задумчиво. — Ощущаешь себя по-настоящему живой.
— А как же природа, лес, река?
— Это тоже неплохо, конечно… там душа отдыхает. А в городе — наоборот, все мобилизуется, чувствуешь, что у тебя не тело, а провод под высоким напряжением…
Она еще раз посмотрела на столицу с высоты восемнадцатого этажа. Они стояли на балконе недавно построенного высотного жилого дома в центре. Личные апартаменты Гольского занимали весь этаж, и даже лифт у него был свой собственный. Кленина в сопровождении Тихона прошла через три кольца охраны, прежде чем попала в квартиру.
— Да, красиво. — Александр Ильич подал ей руку, и они вернулись в гостиную. Там их ждал накрытый стол. Вокруг него суетилась коротко стриженная полненькая девушка, поправляя хрусталь, цветы и свечи.
— Это Маша, моя домоправительница, — представил Гольский, одобрительно кивнув девушке. — Хотя правильнее было бы говорить «экономка». Следит за квартирой в мое отсутствие.
— Я думала, что вы здесь почти не живете. — Ирина села на услужливо подвинутый стул.
— Действительно. Купил ее два года назад, а жил здесь от силы месяц. Наверное, столько наберется за все мои приезды в Россию.
— Маша живет здесь?
— Да.
— Что ж, я бы сама не отказалась поработать на таких условиях. Живи в квартире, прибирайся, получай за это зарплату…
— Да, — засмеялся Гольский. — Работа на первый взгляд непыльная. Но работать на меня — дело не самое благодарное, да и не самое безопасное. К тому же она моя внучка…
Маша приветливо улыбнулась Ирине и вышла.
— Ваша внучка на вас работает? — удивилась Кленина, с аппетитом приступая к форели.
— Я решил — лучше меня работодателя ей не найти. К тому же, говоря по правде, она не захотела уезжать во Францию. До сих пор этим горжусь.
— Вы патриот?
— В моем возрасте начинаешь понимать, что родина все-таки одна, как бы ни хотелось, чтобы это было не так. Причем в молодости, как правило, хочешь получить от нее слишком много и бесплатно, а в старости склоняешься к тому, чтобы оставить после себя добрую память…
— Как с женщиной. — Ирина прищурилась. — Сначала хочешь ее всю, и побыстрее, и желательно без каких-либо обязательств…
— Да, а на старости лет отдаешь ей все, еще и спасибо говоришь, что приняла. — Александр Ильич заметил, что Ирина перестала есть. — Вина?
— Да, спасибо. — Она протянула ему бокал.
Лицо Гольского было печальным. Ирина мягко накрыла своей ладонью его руку:
— Вы его любили?
Он вздохнул;
— Антона? Да, к сожалению. Как видите, у меня есть дурацкая привычка, как у Дона Карлеоне, — окружать себя близкими людьми.
— Он тоже ваш внук?
— Нет, он был сыном моего старого друга. Друг потерял все пять лет назад и пустил пулю в лоб, а я взял Антона к себе. Сделал его секретарем… Как видите, иногда благодетель становится жертвой собственной доверчивости.
— А вы точно знаете, что заказчиком был именно он?
— Да. После первого покушения глава моей охраны принял меры. Правда, если бы не ваша наблюдательность в ресторане, мне бы это уже не помогло…
— Но зачем? — Ирина никак не могла понять, для чего этому очкастому умнику, Антону, нанимать киллера для убийства шефа?
— Из-за денег, естественно. Он вел кое-какие дела здесь, в Москве, и клал себе в карман слишком много. К тому же он надеялся, что после моей смерти возникнет некоторая неразбериха в делах и он со своими дружками сможет переоформить на себя одну из моих фирм. Я сам виноват, дал ему доверенность с правом подписи.
— И что теперь с ним будет? — Кленина не удержалась от вопроса, хотя и понимала, что это нетактично. Если Гольский сравнил себя с Доном Карлеоне, то и методы разборок с предателями у него мафиозные.
— Пусть с ним разбираются власти, — пожал плечами Гольский. — Меня его судьба больше не интересует. Наверное, в моем возрасте следует быть более терпимым к предательству, но в данном случае я и так отнесся к нему снисходительно. Учитывая, что его попытка убить меня провалилась, большой срок он не получит.
Он перевел разговор на другую тему. Честно говоря, Кленина была рада, что все так быстро выяснилось. Девушка-блондинка, которая стреляла в Столешниковом переулке в Гольского, была найдена. Ее задержали при попытке убить того кавказца, что привел ее в ресторан. Он был частым посетителем «Максима», а с ней познакомился за двадцать минут до того, как собрался пойти ужинать.
Девушка не была кровожадной, просто мужчина оказался слишком навязчивым и не собирался расставаться с ней очень быстро. Лжебомжиха поехала к нему домой, но намерения ее расходились с эротическими стремлениями кавалера. Гораздо больше ей приглянулся маленький пузатый сейф в его кабинете, где хозяин хранил деньги на «мелкие расходы».
Пока кавалер спал, девушка вскрыла сейф. Но была застукана за этим занятием, и плохо пришлось бы не киллерше, а кавказцу, если бы не подоспели менты. В сейфе оказалось около пятидесяти тысяч долларов. Убить Гольского девушка согласилась за двадцать пять.
Запираться она не стала и сразу выложила, кто ее нанял. После неудачной попытки в Столешниковом она получила инструкции насчет «Максима». Девушка собиралась убить Гольского либо в туалете, либо прямо в зале и уйти, разбив окно, около которого сидела.
К тому моменту секретарь Антон уже во всем признался начальнику охраны босса. Видимо, пытался чистосердечным признанием спасти себе жизнь. И спас, раз его отдали в руки правосудия, а не убили тихо, по-семейному.
Ирина давно работала в российском бизнесе и понимала, что большие деньги не делаются теми, кто сентиментален и слаб. Как бы ни был вежлив и обходителен Гольский, он наверняка обладал твердым характером.
Приятно беседуя, они закончили ужин и вышли на балкон. Гольский закурил сигару. В комнате Маша убирала со стола.
Александр Ильич искоса посмотрел на Ирину, занятую созерцанием вечерней Москвы.
— Я хотел сделать вам предложение, — неожиданно нарушил он молчание. — Думал подождать, пока мы не сядем за кофе, но лучше сейчас.
Кленина кокетливо повертела головой:
— Предложение делового или личного характера?
— Скорее личного, но сейчас такое время, что оно все равно будет оцениваться с позиции дела, — рассмеялся он.
Ирина молча ждала продолжения. Этот человек ей нравился. Можно сказать, что ее сердце рядом с ним билось немного быстрее, чем обычно. Но она не думала, что это можно сравнить с ее чувствами к Смирнову. Любовь вообще трудно перепутать с чем-либо другим.
— Я понимаю, что в моем возрасте трудно рассчитывать на что-то большее, нежели простая симпатия. Тем более со стороны такой красавицы, как вы. Но… — Он замешкался, подбирая слова.
— Александр Ильич, — прервала его Ирина, — давайте начистоту. Вы очень привлекательный мужчина, и скромность вам совсем не к лицу. Вы вполне можете рассчитывать на нечто большее, нежели простая симпатия.
— Я женат, и у меня уже пятеро внуков. Разумеется, вновь жениться я не собираюсь. Но вы могли бы поехать со мной… С вашим умом и красотой вы сможете возглавить один из моих филиалов. В том случае, конечно, если захотите работать…
Ирина вздохнула:
— Александр Ильич, я польщена. Но…
— Молчите, молчите! Сейчас вы скажете что-нибудь, от чего мое бедное старое сердце разорвется. Например, «Вы противный злой мафиозо» или «Я не встречаюсь с женатыми мужчинами».
Ирина рассмеялась:
— Нет. Дело не в этом. Дело в том, что у меня есть один человек, который… Которого я люблю. Хотя знаете что? Сегодня я его просто ненавижу!
— Почему? — удивился Гольский.
— Потому что если бы его не было, я бы закричала: «Да!» — и бросилась вам на шею.
Гольский усмехнулся.
— Когда я была маленькой, мама читала мне «Алые паруса» Грина. И лет до восемнадцати у меня была мечта: придет некий мужчина, принц, обязательно богатый (потому что на корабль нужны немалые деньги), обязательно красивый и желательно старше меня — чтобы рядом с ним можно было бы чувствовать себя маленькой девочкой, капризничать и загадывать желания. И я поплыву с ним на корабле, под алыми парусами. А вообще, я была согласна и на белые. А вы, Александр Ильич, как нельзя лучше подходите на роль принца из моей мечты.
— Бросьте…
— Я говорю абсолютно серьезно и честно. Со мной это нечасто бывает, так что можете верить. И поэтому я злюсь на то, что судьба подсунула мне мужчину, за которого я могла бы уцепиться обеими руками, а я уже влюбилась.
— Возможно, мечта была ненастоящая. — Гольский поцеловал ей руку. — Или судьба за вас решила… Ладно, надеюсь, это не помешает нам выпить кофе?
— С удовольствием, — ответила Ирина. — И кстати, вы обещали мне показать фотографии ваших жеребцов.
— В этом «Контакте» вообще странные дела творятся, — докладывал возбужденный Василий Куролесову. — Мне кажется, их не только мы пасем!
— А кто еще? — удивился Борис Ефимович, на мгновение перестав жевать бутерброд с красной рыбой.
— У меня тут все записано. — Василий полез за блокнотом. Пролистал несколько страничек, приговаривая: «Это не то, это тоже…» — и, наконец, нашел нужное. — Итак, в пятнадцать ноль четыре к фирме подъехали красные «Жигули». За рулем сидела баба. Молодая, толстая, в шляпке. Припарковала машину и стала наблюдать за входом.
— И что из этого следует? — проворчал с набитым ртом Куролесов.
— Вы слушайте дальше. — От возбуждения Василий даже забыл о своем имидже невозмутимого испанского гранда. — В пятнадцать часов двадцать минут рядом со мной появилась вторая баба, постарше, но тоже толстая. Залезла в кусты и стала наблюдать за «Контактом» в полевой бинокль…
— Зачем? — поразился Куролесов.
— Не знаю. Далее. Через десять минут появилась еще одна женщина…
— Я же говорю, это форменный бордель, однозначно. — Куролесов отхлебнул чаю. — А Смирнов мне талдычит о какой-то пользе для общества!
— От борделей обществу тоже бывает польза, — осмелился возразить Диего.
— Молчать! Что дальше?
— Вошла в офис. Пробыла около сорока минут, вышла…
— А эта тоже толстая?
— Нет, эта вполне аппетитный бабец. На улице о чем-то разговаривала с теткой из «Жигулей», о чем — не знаю, но базар был крутой. Расстались, правда, без стрельбы.
— Ну хорошо, суетятся вокруг «Контакта» бабы, ладно. Выясни — почему. Но с чего ты взял, что они имеют какое-то отношение к Смирнову?
— Очень просто. — Василий взял себя в руки и стал сдержанным Диего. — Смирнов борзел?
— Борзел, — охотно подтвердил Борис Ефимович, вытирая рот салфеткой.
— Значит, чует за собой чью-то силу, иначе бы не стал высовываться…
— Верно.
— Я проследил за девушкой, которая заходила в «Контакт». Знаете, куда она отправилась после? К господину Кленину. Прямо в офис!
— Может, у Ирины дела с бывшим мужем? — задумался Куролесов.
— Да она же в отъезде, а Смирнов официально в контрах с Клениным. Чуете?
— Чую… Вот, значит, как… На людях Кленин на Смирнова плюется, а втихаря вместе с ним интриги строит. Интересно…
— Проследить за девушкой? — спросил Диего, лелея надежды на знакомство с таинственной красавицей.
— А ты выяснил, кто она?
— А как же. Секретарь господина Кленина.
Куролесов присвистнул:
— Так-так. Значит, все-таки Кленин…
— Так что будем делать со Смирновым?
— Больше ничего не узнал?
— Ничего. По уголовщине не привлекался. Точнее, был у него в молодости один инцидент, убил он мужика, но признали самооборону.
— А какие-нибудь слабости? Женщины, выпивка? — Куролесов встал и принялся ходить из угла в угол.
— Да нет. Ничего особенного. Правда, участвовал в выборах. Да вы, наверно, помните. Его Кленина выдвигала, в кандидаты на пост мэра. Потом он свою кандидатуру снял. Говорили, что по собственному желанию.
— Ах вот оно что! Помню, конечно. Так это он тогда против мэра попер…
— Клиент вроде скромный, но если копнуть…
— Ну и копни! — заорал Куролесов. Устал говорить нормально, горло заболело. — Пришел, понимаешь, загрузил какими-то бабами! Ты узнай, что они с Клениным замышляют!
— Я могу идти? — надменно спросил Диего. Смотреть на толстого, пыхтящего чиновника ему не улыбалось. Да еще орать вздумал, боров недоделанный.
— Иди! И шевелись быстрее!
Когда Диего отправился следить за Мариной, на улице возле «Контакта» наступили тишина и покой. Чирикали птички, светило солнце, шумел ветерок в листьях деревьев. Женщины Димона по-прежнему сидели в засаде.
И дождались! Из офиса вышел Дмитрий собственной персоной. Проигнорировав Геру, которая вылетела из машины и поскакала к любимому, он твердой походкой подошел к той, что засела в кустах.
От удивления мамуля опустила полевой бинокль.
— Дима? Это ты, сынок? — не веря своему счастью, простонала она.
— Я. — Дима сдержанно кивнул головой.
— И ты помнишь свою маму?
— Вспомнил, — лаконично ответил Димон, удивляясь про себя, что мать до сих пор верит в его выдумку с амнезией.
— Какое счастье! — Она собралась было заключить ребенка в мощные объятия, но Дима оказался проворней и успел отскочить. Однако, оглянувшись, увидел Геру. Та была уже в трех метрах от него.
— Пойдем поговорим. — Схватив мать за руку, Дима поволок ее по улице, прочь от Геры.
Знойная женщина, спортсменка и чемпионка, застыла на месте, обиженно глядя вслед удиравшему любимому.
— Бегать от меня вздумал, солнышко… Я же тебя везде найду, цветочек мой!
Удалившись от бывшей невесты на приличное расстояние, Димочка посадил мать в парке на скамейку и попытался отдышаться. Не тут-то было!
— Где ты был, сынок? — Мамуля ощупывала вновь обретенное чадо. — Что ты ел? Как изболелось мое материнское сердце!
— Мама, давай начистоту, — собравшись с духом, выпалил Димуля. — Может, из-за потери памяти, может, из-за нашей ссоры, но я изменился. И хочу, чтобы ты об этом знала.
— Что ты имеешь в виду?
— Мама, я хочу поставить все точки над «и». — Димочка глубоко вздохнул и распрямил спину. — Я не вернусь домой!
Мамуля побледнела.
— Как? Почему?
— Потому что я уже взрослый мужчина, — терпеливо объяснил ей Димочка. — А взрослые мальчики не живут со своими мамами.
— Ты меня больше не любишь, — всхлипнула Мамуля. Дурой она не была и знала, когда не стоит переть напролом. Слезы — вот вернейшее женское оружие.
— Очень люблю. — Димочка погладил ее по голове. — Но теперь я хочу стать самостоятельным! Сам решать, где жить, что есть и с кем встречаться!
— Что значит — где жить? Сынок, возвращайся домой, мы с папой и слова поперек тебе не скажем! — взмолилась Любовь Ивановна. — Как же так, я не могу без тебя!
Против собственной воли Димочка почувствовал прилив жалости к ней, но ему нужно было заботиться прежде всего о себе. Если он сейчас пойдет на поводу у ее слез и причитаний — все, прощай, свобода!
— Мама, я же не уезжаю в другой город, — объяснял он ей терпеливо. — Я буду часто приходить к тебе в гости.
Неожиданно слезы высохли.
— Это из-за той паршивой девки? — подозрительно поинтересовалась Мамуля. — Это из-за нее ты бросаешь свою бедную больную мать?
Насчет «больной» она явно преувеличила. Димочка и не помнил, когда его мама в последний раз болела.
— Во-первых, Гера не девка. — Он почувствовал сильное утомление. Переговоры затягивались. — Я собирался на ней жениться, но теперь не знаю, хочу этого или нет. Она, между прочим, очень похожа на тебя…
— Да как ты смеешь сравнивать меня, свою мать, с этой шалавой?! — завопила мамуля, вскакивая на ноги.
Но Диму уже не так легко было напугать. Несколько дней, проведенных на вольных хлебах, многому его научили.
— Мы никогда не говорили с тобой откровенно, — прервал он мамулину истерику. — И у меня не было случая сказать, как я тобой восхищаюсь…
— Сынок… — тут же растаяла Любовь Ивановна.
— И я всегда мечтал о том, чтобы найти девушку, похожую на тебя. Не могу же я жениться на собственной матери, верно? А второй такой, как ты, не было…
В глазах мамули засветилось самодовольство.
— Твой отец всегда говорил, что я необыкновенная женщина, — с напускной скромностью сообщила она.
— Я знаю, — подтвердил Дима, подумав, что лишняя бочка меда в вагон лести мамуле не помешают. — Я уже было решил, что мне суждено остаться холостяком…
— Ну что ты, сынок! — попыталась утешить его мамуля, не испытывая, впрочем, особых сожалений по этому поводу.
— И тут встретил Геру.
Мамуля открыла рот и осеклась под его взглядом.
— Она очень похожа на тебя. Такая же энергичная, волевая. Так же умеет настоять на своем. Можно сказать, она оказалась ближе всех к идеалу — то есть к тебе.
Мамуля поежилась, но промолчала.
— Я хотел поделиться с тобой радостью, а ты что устроила? Безобразный скандал! Ты меня просто разочаровала…
Хитрая тактика Димона дала нужный результат. Мамуля затихла и даже начала чувствовать себя виноватой. Такого успеха Димочка добился впервые за все эти годы.
— Сынок, я не хотела… — залепетала она. — Я как-то не подумала…
— Как я мог жить после этого? — драматически закатил глаза Димуля. — После такого разочарования в тебе?
Мамуля совсем сникла. Сын действительно изменился, раньше он никогда не осмеливался открыто возражать ей, а тем более укорять ее. Но ведь мальчик был прав. Ему действительно пора жениться, как ни печально это признавать. Так почему бы и не на этой… девице?
— И теперь ты хочешь жить с ней? — Эта мысль была ей ненавистна, но, если вдруг он все-таки решит, она больше возражать не станет. Приятно быть идеалом. А кто, как не родная мать, пожалеет сына, если его подружка окажется не на высоте?
— Еще не знаю, — нахмурился он. — Она тоже повела себя нелучшим образом. Понимаешь, мама, я хочу самостоятельности! Я мужчина, черт возьми!
Смирнов еле дождался одиннадцати вечера. Мысли его путались, в горле было сухо. Нина Павловна заметила состояние сына, но так и не добилась от него объяснений. В голове Андрея кружилась фраза новой знакомой Ольги: «Никому ни слова. Особенно Ирине. Она может по доброте душевной предупредить мужа, и тогда нам конец. И вашей Наташе тоже…»
Ровно в одиннадцать раздался звонок. Смирнов кинулся к телефону, опрокинув табуретку:
— Да!
— Это Ольга, — раздался в трубке голос Марины. — Вы готовы?
— Да. — От волнения Смирнов не мог стоять на месте.
— Встречаемся через час. Знаете, где его офис?
— Да.
— Никому ничего не говорите!
— А маме можно? Вдруг нас там поймают?
— Если нас поймают, тогда никто не поможет, — наставительно сказала женщина. — А вашей маме лишние волнения ни к чему!
— Ладно, — покорно согласился Смирнов. — Не скажу.
— О чем ты не должен мне говорить? — вдруг услышал он за спиной. Нина Павловна обняла его за плечи.
Смирнов даже подпрыгнул от неожиданности:
— Мама! Так же разрыв сердца может быть!
— Ты уходишь? — встревоженно спросила мать. — В такое время?
— Да, надо съездить кое-куда. — Андрей поспешно одевался.
— Это Наташа звонила? — наугад спросила Нина Павловна. — Девочки заболели?
Андрей замер в полуодетом виде:
— О господи, нет! С девочками все в порядке. Наверное… просто позвонил человек, хочет встретиться, кое-что обсудить…
Мать неодобрительно покачала головой:
— Андрюша, Андрюша… Надеюсь, ты не повторишь ошибки, которую совершает большинство мужчин.
— Ты о чем?
— Где одна любовница, там и две. Потом начинается чехарда и неразбериха. Надеюсь, ты ушел от Наташи не для того, чтобы пуститься во все тяжкие. В твоем возрасте это уже неприлично, ты не мальчик, чтобы менять женщин как перчатки!
— Да при чем тут любовницы? Честное слово, мам, это по делу. Причем я не для себя стараюсь.
— А для кого?
— Для Наташи. Только, пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем…
Через полчаса он был на месте. Андрей знал, что пришел слишком рано — до назначенного Ольгой срока оставалось еще полчаса. Торчать перед парадным входом он боялся. Не ровен час, попадется кому-нибудь на глаза, возбудит подозрение.
Он и не подозревал, что за ним во все глаза следит Василий-Диего. А излишнюю нервозность и ощущение, будто спину буравят чьи-то глаза, списывал на волнение, вполне естественное перед первой в жизни кражей.
Спрятавшись в кустах, росших под окнами кленинского офиса, Смирнов сел на землю и попытался взять себя в руки. Чем дальше, тем больше ему не нравилась эта ситуация. Да и слова Ольги перестали казаться такими логичными, как раньше.
«Допустим, что эти женщины действительно пропали, — говорил Смирнову внутренний голос. — Но с чего она взяла, что их убил Кленин? Сплошные домыслы и намеки. Конечно, Кленин тебе не нравится, но это не причина, чтобы записывать его в маньяки. Тем более что Наташа с ним едва знакома. Конечно, надо было бы поговорить сначала с ней, а не лезть ночью в чужой дом…»
Смирнов почувствовал, как что-то ужалило его в коленку.
— Черт! — тихо ругнулся он, почесал больное место и включил фонарик, который взял из дома на всякий случай.
Посветив на ногу, Андрей передернулся. Оказывается, в темноте он сел на небольшой муравейник. И теперь все ноги были покрыты рыжими муравьями. Свет растревожил их еще больше, и они деловито забегали в поисках укрытия, то и дело кусая его.
Ожесточенно пытаясь стряхнуть с себя проклятых насекомых, Смирнов прыгал и ругался. Он старался делать это бесшумно, но избавиться от муравьев в полной темноте, когда ветки норовят залезть в рот и глаза, и не производить никаких звуков — задача малореальная.
Василий-Диего, подкравшийся поближе, чтобы разглядеть «клиента», решил, что в кустах случилась драка. В его глазах Смирнов становился все более подозрительным объектом.
«Надо же, не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся, — опасливо отползая подальше, думал Диего. — Тут главное — не попасться под горячую руку. Не ровен час, убьют, чтоб свидетелей не оставлять».
Диего не понаслышке знал, что такое разборка. Но одно дело, когда страдаешь за дело, то есть за приличные бабки. И совсем другое — когда гибнешь по дурке, просто потому, что Куролесову стукнуло в голову последить за человеком, который ему нахамил.
Он услышал треск материи. Его адидасовские тренировочные штаны зацепились за сучок яблони и порвались. Хуже того, проклятая ветка оцарапала руку. И хотя штаны были старыми и надетыми специально «на дело», у Василия окончательно испортилось настроение. Он решил вернуться в машину и сидеть там. Когда все закончится, он проверит, кто победил. Но не раньше.
Смирнов в это время доблестно отразил нашествие муравьиного войска и перебрался на фундамент дома. Сидеть там было не очень удобно, но по крайней мере сухо и безопасно.
Пытаясь привести в порядок разбегавшиеся мысли, Андрей вяло прислушивался к звукам, доносящимся с улицы. Но ни людей, ни машин рядом с офисом пока не было.
«Почему я такой нерешительный? — горевал Смирнов. — Вечно мне всякие глупости в голову лезут. Честным быть в наше время очень трудно! Мораль, правила поведения… То жене изменять не мог, теперь вот боюсь взломать компьютер… Ладно, хороший человек был бы, так нет — новорусский бандит! Да как он вообще посмел своими маслеными глазенками на Наташу смотреть?! Ох, держите меня, братцы, а то я за себя не отвечаю. Достану эту проклятую переписку из компьютера, и дело с концом! Стоп, стоп, стоп! А почему я решил, что это у меня получится? В конце концов, я никогда хакером не был, чужие пароли не взламывал… Ладно, попытка — не пытка. Не получится, пойду к Наташе, пойду в милицию, Ирине нажалуюсь, наконец! Уж у нее точно найдется управа на мужа. Интересно, если Кленин — сексуальный маньяк, почему он не убил Ирину? Наверное, жены его не привлекают… Да где же Ольга? Заманила, а сама в кусты?»
Где-то рядом послышался шум работающего двигателя. Смирнов навострил уши. Машина остановилась совсем близко, и Андрей мигом нырнул вниз. Возможно, это Ольга, но проверить не помешает.
Из машины вышел мужчина. Сквозь ветки деревьев Смирнов не мог хорошенько разглядеть его лицо. Он постарался слиться с травой и затих.
Мужчина обошел здание вокруг и вернулся к машине. Слава богу, ему не пришло в голову лезть в кусты. Андрей услышал, как открылась дверца.
— Никого нет, — сказал незнакомый мужской голос.
— Ты везде проверил? — А это уже женщина, но его это подельщица или нет, Андрей не разобрал.
— Да. Но мы приехали рано. Подождем, — недовольно протянул мужчина. — Марина, может, уедем, пока не поздно?
— Пошел к черту! — прошипела дама. — От тебя толку как от козла молока, только ноешь!
— А кто тебе все время помогает? — окрысился мужчина. — Или ты думаешь, я всю жизнь мечтал грабить собственного шефа?
Смирнов начал подозревать неладное. Голос женщины показался ему знакомым. Но если это Ольга, что делает с ней какой-то мужик?
— Ладно, по местам! — скомандовала дама, и Андрей окончательно убедился, что это его новая знакомая. — Отгони машину и сиди там. Войдешь по моему сигналу. Я посвечу фонариком в окно три раза, понял? И постарайся ударить его так, чтобы отключить надолго.
«Это кого они собираются ударить? — запереживал Смирнов. — Нет, что-то тут нечисто! Почему он назвал ее Мариной?»
Он подполз поближе. Фонарь на улице давал не так много света, но Смирнов разглядел Ольгу, направляющуюся ко входу в офис. Машина же отъехала и скрылась за углом.
Андрей задумался. Ему очень не понравились слова мужчины о том, что он собирается грабить собственного шефа. Что же это значит? Дурак он, полный дурак! Его втянули в какую-то аферу, а он поверил. Хорошо, вот что ему сейчас нужно сделать: пойти к Ольге и предложить ей никуда не лезть, не вскрывать компьютер, а просто подождать, когда из Москвы вернется Ирина. Уж кто-кто, а она сможет точно выяснить, причастен бывший муж к исчезновению женщин или нет.
На душе у него полегчало. Как он сразу не додумался до такого простого решения? Нехорошо, конечно, что он опять не может поступить как настоящий мужик и надеется на Иринину помощь, но в данном случае это действительно будет мудро.
Он вышел из кустов на улицу и, не таясь, отправился ко входу, где его уже ждала девушка.
— Наконец-то! — приветствовала его Марина, взвинченная до крайности. — У нас есть четыре часа. В три утра здесь будет проезжать милицейский патруль. Здание у них на сигнализации. Надеюсь, вы успеете разобраться с компьютером.
— А как же вы собирались попасть внутрь?
— У меня есть ключ, — коротко ответила Марина, не вдаваясь в детали. Она зажгла фонарь и принялась ковыряться в замке.
— Я никуда не иду, — заявил Смирнов.
— Что?! Почему это? — Марина почувствовала, что весь план летит к чертям. С какой стати этот лопух тут выпендривается?! Мало ей проблем с Ромой, еще и со Смирновым разбираться? — Вы решили отдать ему Наташу? — попробовала она старый, проверенный способ. — Или думаете, что менты ее защитят?
— Почему вы мне врете? — спокойно спросил Смирнов. — Ваш друг плохо разбирается в компьютерах, так? И я понадобился, чтобы сделать за вас работу, верно, Марина?
Она растерялась.
— Меня зовут Ольга, — сказала она, покрепче сжимая в руке увесистый фонарь.
— Тогда почему ваш приятель назвал вас Мариной? Знаете, я не такой дурак, как вы думали. И не собираюсь помогать вам в ваших грязных делах. Если я еще сомневался, то теперь просто уверен, что вы наврали насчет сестры. Не знаю, что случилось с Люсей, но я это выясню. Не люблю околичностей. Просто пойду к Кленину и спрошу его напрямик! Разберемся как мужчина с мужчиной…
Договорить он не успел. Марина неожиданно ловко, по-кошачьи подпрыгнула к нему. Смирнову никогда раньше не приходилось бить женщин, и он оказался неготов к тому, что она замахнулась на него фонарем. И уж тем более к тому, что неожиданно мир закружился и исчез.
Ирина Кленина сидела на кровати, рассматривая купленные в «Детском мире» игрушки. Все, что заказывал Степашка, она нашла. Да и о себе позаботилась. В одном из салонов «Дикой орхидеи» она потратила кучу денег на белье. И теперь купленные там бюстгальтеры, рубашечки и трусики висели и валялись по всему номеру. Ей нравилось смотреть на эти новые вещи. Беспорядок в данном случае ее не задевал.
Особенно Ирина любовалась нежно-голубого цвета корсетом с серебристыми кружевными вставками. На те деньги, что пришлось за него заплатить, средняя семья в ее родном городе могла спокойно жить месяц. Но вещица того стоила. Когда Смирнов увидит ее в этой штучке…
— То ни черта не сделает! — пробормотала себе под нос Ирина. Настроение у нее испортилось. Завтра вечером ей уезжать, и это значит, что каникулы закончены и опять придется влезать в шкуру железной леди. Что с того, что перед отъездом он сказал ей о любви? Мало ли что он говорит. Она звонила ему два раза, и оба раза они обсуждали служебные проблемы. Ни слова о том, что он ее любит и скучает.
Она сняла корсет и бросила его в чемодан. Туда же полетели остальные пикантные штучки. С игрушками она обошлась менее сурово. Как-никак Степашка не виноват, что его мать влюбилась в неподходящего мужчину.
Боже, как она забыла? Там же осталась Соня, и она наверняка пытается охмурить Смирнова. И хотя он по натуре не бабник, кто знает, что может выкинуть ее подруга. В конце концов, последние два года она здорово поднаторела в искусстве соблазнения.
Кленина схватила трубку и набрала домашний номер Андрея.
Там долго не отвечали и наконец раздался встревоженный голос Нины Павловны.
— Извините, что побеспокоила вас в такое время, — сказала Ирина. — Можно поговорить с Андреем. Я вспомнила об одном деле…
— А его нет. — Нина Павловна словно смутилась.
Кленина посмотрела на часы. Двенадцать ночи. Где его может носить? Автобусы не ходят… Черт, у него же теперь машина, он больше не зависит от городского транспорта.
— А когда он будет?
— Не знаю. Он мне ничего не сказал. — Нина Павловна чувствовала неловкость. Строго говоря, Ирина ей не невестка. И отчитываться перед ней, где ее сын, она не обязана. Но ведь поведение Андрея и в самом деле нормальным не назовешь. Убежал из дому на ночь глядя, не сказав, куда и зачем.
— Ладно, позвоню завтра на работу, — нарочито беспечным тоном сказала Кленина. — Еще раз извините за поздний звонок.
Она положила трубку.
— Этого и следовало ожидать, — пробормотала Ирина. Беспомощно огляделась по сторонам. Как назло, под рукой не было ничего, что можно запустить в стену.
Вместо этого она вновь сняла трубку и набрала номер Сони.
Подруга откликнулась почти мгновенно, словно ждала у телефона. Но неожиданно Ирину оглушил поток французской речи.
Французский она знала очень слабо, поэтому разобрала только два ругательных слова.
— Эй, подруга, погоди, — попыталась урезонить ее Кленина. — В такое время мне не до лингвистических изысков.
— Господи, это ты? — Соня слегка поостыла. — Я услышала междугородный звонок и решила, что это Жак.
— Кто?
— Жак, мой любовничек-француз. Он меня совсем достал своими ночными истериками. Напьется — и давай мне звонить, плакаться…
— Любит, значит!
— Да пошел он… А ты чего? Ты же вроде в Москве? Тратишь деньги в столичных вертепах?
— Уже все потратила. Завтра поезд — и конец каникулам.
— Ну-ну. А мне чего звонишь? Неужели соскучилась?
Кленина смутилась:
— Смирнова нет дома…
— И ты решила, что он сейчас в моей уютной постельке? Бедняжка, как ты испугалась, наверное. К своему прискорбию, должна признаться, его здесь нет. Может, вернулся к жене? Ты туда не звонила?
— Еще чего! Я пока не совсем с ума сошла… — Кленина захлюпала носом. — Как мне плохо, Сонька…
— А я тебе говорила, что все мужики — сволочи, — зевнула подруга. — Ты бы бросала его, пока не поздно…
— Спокойной ночи. — Ирина положила трубку, не дожидаясь ответа. Значит, Смирнов не у нее. И на этом спасибо.
Она уселась перед телевизором и принялась переключаться с канала на канал. Не будет она с ним жить. Что за мужчина — на неделю уехала, уже пропал. Зачем она отказалась от предложения Александра Ильича? Сейчас бы паковала вещи для французской Ривьеры. А потом еще дальше: белая морская яхта, Лазурный берег, Монако, игорные дома, престижные гонки, публика в бриллиантах… Степашке наверняка бы понравилось жить на корабле…
Наутро ей в номер принесли огромную коробку. Почти не удивившись, она аккуратно подняла крышку и увидела модель старинного фрегата. Только паруса у него были не белые, а красные. Это был прощальный подарок Гольского.
Очнувшись, Андрей понял, что сильно пахнет дымом. Сначала, правда, это его не беспокоило — голова болела так, что посторонние запахи почти не достигали сознания.
Покрутив шеей, он попытался поднести руку ко лбу. Но не смог. Сильно удивившись, Смирнов пошевелился и понял, что лежит на жестком кафельном полу. По крайней мере, это точно была не земля. Руки оказались связанными у него за спиной.
— Черт тебя возьми, попробуй его дату рождения, — раздался рядом голос Марины. — Тебя что, всему учить надо?
— Не кричи на меня, — устало ответил мужчина. — Это тебя всему нужно учить. Начиталась глупых книжек. Это же не сейф, чтобы использовать дату рождения.
— Ну что-то надо делать!
— Сматываться надо! Пока нас не поймали. Марина, я серьезно, давай уедем. Рано утром есть поезд. Не хочешь на поезде, поехали на машине. Кленин узнает — от нас места живого не останется…
— Не скули, — жестко ответила Марина. — Я без денег отсюда не уйду. Долго еще?
— Не знаю. Я не могу сломать личный код доступа к банковским счетам. И не уверен, что мне это по силам.
Смирнов аккуратно, стараясь не производить лишнего шума, попробовал пошевелить ногами. Получилось. О ногах грабители не подумали. Теперь нужно было постараться отползти так, чтобы они его не услышали. Он с усилием подтянулся, но скользкий пол не давал никакой возможности как следует оттолкнуться. «Такими темпами я до дверей до утра не доберусь», — мрачно подумал Андрей, стараясь не обращать внимания на ноющие виски.
Он немного повернул голову и посмотрел туда, откуда доносились голоса.
В кабинете Кленина он никогда не был, но понял, что Марина и ее подручный пытаются взломать компьютер хозяина. Пока у них не очень-то получалось. Свет они не зажигали, и в комнате тускло мерцал свет монитора.
— Черт, — вскрикнул мужчина. — Нужно уходить!
— Что случилось?
Смирнов попробовал еще немного повернуть голову, но, к сожалению, природа не одарила его столь гибкой шеей, как у филина. Поэтому он ничего не увидел.
Мужчина вскочил.
— Ты почитай. Видишь?
— Что?
— Тут написано: «Несанкционированный вход в систему. Если в течение минуты вы не введете правильный пароль, система автоматически оповестит службу охраны. Введите пароль!» Бежать надо, пока не поздно!
— Как же так?! — простонала Марина. — Почему?!
Судя по шуму, мужчина пытался тащить ее к выходу.
— Наверное, программа устроена так, что неправильный пароль можно ввести лишь несколько раз.
— Мы не можем так уйти, — вдруг сказала Марина, и что-то в ее голосе заставило Смирнова напрячься. — Он нас видел.
— Черт с ним. — Мужчина почти кричал. — Ты уходишь или нет?!
— Ты что, меня не слышал? — холодно спросила Марина. — Я в тюрьму не собираюсь. Если мы заткнем ему рот, нас никто не сможет обвинить.
— Ты что?! О чем ты говоришь?! Я никого не буду убивать! Господи, это какой-то дурной сон… Марина, пойдем. Если хочешь, возьмем его с собой. Проедется с нами до ближайшего леса, там его отпустим. Пока он вызовет помощь, мы будем далеко. Убивать мы его не будем! Я не стану и тебе не дам. Опомнись, не бери грех на душу!
Смирнов почувствовал к мужчине горячую симпатию.
— Хорошо, берем его с собой, — неохотно согласилась Марина. — Но тащить его будешь сам. Как же мне не везет, — с горечью продолжала она, пока ее спутник, кряхтя, взваливал Смирнова на спину. — Быть в двух шагах от победы…
— Подгони машину, — пропыхтел Роман. — Я далеко его не унесу. Здоровый, кабан…
— Где ключи?
— В правом кармане брюк.
Андрей услышал, как зазвенели ключи и женские каблучки застучали, удаляясь.
— Только побыстрей! — крикнул ей вслед мужик.
Смирнов почувствовал, что его выносят на свежий воздух и сваливают на асфальт. Было больно. Он вскрикнул.
— Терпи, браток, — сказал мужчина. — Мы тебя немного покатаем. И лучше помалкивай. Видишь, какая девушка темпераментная. Я не против тебя отпустить, но она боится. А я ее люблю и зла ей не желаю…
— Ты послушай, дурак, там же милицейская сирена, — разлепил губы Смирнов. — Через две минуты здесь будут.
Действительно, где-то вдалеке послышалось характерное завывание. И одновременно с этим взревел мотор легкового автомобиля.
— Наконец-то, — проворчал мужчина, с усилием поднял Смирнова и поставил на ноги. — Сейчас поедем.
— Жду не дождусь, — пробормотал Смирнов. Машина выехала из-за угла, но тормозить явно не собиралась. Марина, видимо, решила, что Боливар не вынесет двоих.
— Марина, постой! — закричал мужчина и побежал за ней, но соревноваться в скорости с машиной было сложно. — Эх, Марина…
Смирнов догнал неудачливого взломщика.
— Руки-то мне развяжи, — попросил он. — Тебя как зовут, кстати?
— Роман… — Мужчина вытер рукавом навернувшиеся слезы и развязал узел ремня на руках Андрея.
Смирнов потер онемевшие конечности.
— Не горюй, Роман, — похлопал он его по плечу. — Я тебя не выдам.
— Какая разница? — устало сказал Рома. — Она уехала без меня. Она никогда меня не любила…
По мнению Смирнова, Роман дешево отделался. Безопаснее было бы любить гремучую змею, а не эту женщину. Но он решил промолчать. В конце концов, о вкусах не спорят. Тем более в таком тонком деле, как любовь.
Они дошли до машины Смирнова. Тот открыл дверцу и толкнул ничего не соображавшего от горя Романа на пассажирское сиденье. Уже совсем рядом, через дом от них, пронзительно выли сирены.
— Сейчас поедем, — бодро сказал Смирнов. — А ты пока расскажи-ка, из-за чего весь сыр-бор.
Роман в двух словах поведал о задумке Марины.
— Так сестра-то у нее была? — хмуро спросил Смирнов, понимая, что в очередной раз опростоволосился.
— Какая сестра?
— Все, мужик, проехали…
Он высадил Рому около дома.
— Слушай, ты мужик хороший, добрый, — умоляюще посмотрел на Андрея Роман. — Не выдавай ее, а? Ведь она ничего не сделала…
Смирнов пощупал огромную шишку на голове.
— Я в этом не уверен…
— Деньги кленинские на месте, документы она забрать не успела. Всего-то дел, что открыла офис и включила компьютер. Ну что тебе стоит? — продолжал упрашивать неудачливый Ромео. — Тем более она уехала и больше не вернется. Я ее знаю.
— Да не скажу я ничего, — сдался Смирнов. — Только учти, если вдруг там пропало что-то ценное…
— Все на месте, — вздохнул Роман. — Даже меня с собой не взяла…
Смирнов отправился домой. Голова болит, на щеке ссадина от падения на асфальт, в мозгах разброд и шатание.
«Кому скажешь, не поверят, — мрачно рассуждал он. — Даже если пойти в милицию — как доказать, что не виноват? Насильно затащили в офис? А зачем ты, голубчик, приехал туда ночью? Сам приехал, на своей собственной машине. Хотел взломать компьютер и передумал? Так это ты нам так говоришь… А где доказательства? И как объяснить, что мне понадобилось в чужих документах? Ни один нормальный человек не поверит, что Кленин — маньяк. Это еще вопрос, кого нужно лечить в психушке, его или меня…»
Андрей остановился возле дома матери. Вокруг было тихо и темно, только в окне на кухне Нины Павловны горела лампа.
«Все, больше никаких приключений. Особенно с женщинами. Похоже, мне это противопоказано…»
На следующее утро Василий-Диего едва дождался появления Куролесова на работе. Ночью он просто чудом успел уехать с места происшествия до появления милиции и поэтому сейчас все еще немного нервничал.
— А потом оттуда вышли мужчина и женщина, — докладывал он обалдевшему от напора подчиненного шефу. — Причем девица оказалась той самой, что приезжала в «Контакт». Секретарша Кленина. А вот мужика не знаю…
— А Смирнов где был в это время?
— Так я же говорю, мужик его, связанного, тащил. А что потом с ним стало, не знаю. Менты приехали, еле ноги унес.
— Черт знает что такое, — Куролесов потер лоб. — Утром не узнавал, что там случилось?
— Ребята говорят, ничего из офиса не пропало. Они просто открыли дверь, включили компьютер. Может, хотели что украсть, но не успели? С другой стороны, денег в офисе Кленин не хранит. А все остальное секретарша могла спокойно днем забрать, она же там работает.
— Ты кому-нибудь еще рассказывал, что видел?
— Никому. Сразу к вам.
Куролесов еще раз взъерошил остатки кудрей на голове, придвинул к себе телефон. Василий сел напротив.
— Григорий, Куролесов беспокоит. — Борис Ефимович не изменял своей привычке громко говорить, из-за чего казалось, что он не беседует, а ругается с кем-то. — Ты не знаешь, что там у Сергея Кленина ночью случилось? «Откуда», «откуда»… Сорока на хвосте принесла… Ага, понятно. И он признался? А Кленин что? Ясно. Спасибо, Григорий.
Он положил трубку и посмотрел на Василия.
— Один из менеджеров признался, что был в офисе ночью с девушкой. Девушка действительно секретарша Кленина, работает там всего месяц. Менеджер сказал, что они ничего такого не хотели, просто занимались сексом, а потом шутки ради включили компьютер в кабинете шефа. Дескать, хотели в «Тетрис» поиграть. Кленин его, разумеется, уволил. А девчонка пропала, вроде из города уехала…
— А как же Смирнов? — возмутился Василий. — Он там точно был, клянусь!
— А менеджер говорит, что никого больше с ними не было. — Куролесов засопел, что было признаком раздражения. — Короче, Василий, мне кажется, ты что-то напутал.
— В каком смысле?
— Не было у Смирнова с Клениным никаких дел. По крайней мере, меня они не касаются. Лох этот Смирнов, раз его какой-то менеджер уложил одним ударом.
— Так мне за ним следить или как?
— Или как. Я с ним сам разберусь. А то Ирка распустила своих сотрудников, понимаешь…
— Но…
— Иди отсюда! — закричал на него Куролесов. — Неделю за человеком ходишь, а ничего толком не узнал! Не мог залезть в этот кабинет и спереть что-нибудь ценное?!
— Зачем? — удивился Василий.
— Ох, идиот… Можно было бы свалить на Смирнова.
— А вы на меня не кричите, — холодно сказал Василий-Диего. — Я не ваш подчиненный, в конце концов.
— Это кто у нас такой храбрый? — прищурился Куролесов. — Иди отсюда, пока я тебя на хлеб не положил и кетчупом сверху не намазал…
Когда Диего вышел, Борис Ефимович вызвал к себе Верочку:
— Узнай, когда возвращается Кленина. Будем с ней беседовать…

Однажды, когда в клубе было мало народу, невыспавшаяся Соня обслуживала столик у сцены. Ей показалось, что где-то она уже видела эту женщину: подтянутую, элегантную даму чуть старше сорока с модной короткой стрижкой неярко-рыжих волос. В клуб дама пришла с довольно молодым спутником. Блондинистый плейбой лет двадцати пяти улыбался, всем своим видом стараясь показать, что без ума от нее. Такое Соня видела не раз. Стареющая женщина при деньгах и молоденькие мужчины, которые хотят урвать от жизни как можно больше, чтобы иметь возможность проводить сутки напролет в дорогих ресторанах, клубах, дискотеках, модно одеваться и знакомиться со знаменитостями.
Этот блондин не был исключением. Соня окинула его взглядом, оценила модный костюм и ботинки и вернулась к размышлениям о том, когда она сможет пойти в Ленинку. Через неделю у нее начиналась сессия.
Но рыжеволосая дама удивила ее. Когда Соня подошла к ее столику, женщина улыбнулась и попросила:
— Ты не могла бы сесть рядом? Нам нужно поговорить…
Недоуменно Соня вскинула брови.
— Я не могу. Нам не разрешают сидеть с клиентами во время работы…
— Хорошо, когда ты заканчиваешь? — Блондин, казалось, не обращал на их разговор никакого внимания. Он не сводил глаз со сцены, где три девушки с перьями на головах и попах изображали «Мулен Руж».
Соня слегка напряглась:
— Послушайте, вы обратились не по адресу. Я не сплю с клиентами! Здесь приличное заведение…
Даму этот ответ позабавил.
— Ладно, — засмеялась она. — Я не собираюсь с тобой спать. Для начала нам действительно нужно побеседовать. У меня есть для тебя выгодное предложение.
Заинтригованная, Соня согласилась на встречу.
— Только после работы я не хочу, утром не могу — у меня занятия, а вот днем можно…
— Ты учишься? А где? — удивилась дама. Узнав, что на факультете психологии, задумчиво кивнула головой: — Тем лучше…
Так Соня познакомилась с Ларисой Дмитриевной — или Ларой, как называло ее большинство тех, с кем она общалась.
Днем они встретились в пиццерии на Тверской. Лара Дмитриевна была в бежево-розовом костюме от Шанель и в темных очках, рыжие волосы были аккуратно зачесаны назад.
Ради этой встречи Соня постаралась выглядеть как можно лучше. Кто знает, что за работу собирается предложить ей новая знакомая? Поэтому она не стала влезать в джинсы — любимую униформу студентов, а выбрала темно-синий костюм, который выгодно подчеркивал голубизну ее глаз и блеск белокурых волос.
Они заказали по четверти пиццы, а Соня еще и фруктовый салат. После занятий ей всегда страшно хотелось есть.
— Фрукты — это хорошо, — одобрительно кивнула головой Лара. — От них не полнеют…
— О чем вы хотели поговорить? — взяла быка за рога Соня.
Лара усмехнулась:
— Может, поедим для начала?
— Вы же сюда не есть приехали. Говорите, не томите…
— Ладно. Должна признаться кое в чем. Я к тебе давно присматриваюсь. И решила, что ты мне подходишь…
Кусок пиццы застрял у Сони в горле.
— В каком смысле вы ко мне присматриваетесь? — Она заволновалась.
— Да ты не переживай. Просто я видела тебя в паре мест. Москва — город довольно тесный, хоть и большой. Ты, кажется, любишь танцевать?
— Ну и что? Если вам нужны профессиональные танцоры, так это не по адресу. Я любитель.
— Все-таки чувствуется провинциалка, — сморщила носик Лара. — Если я тебя возьму, придется позаниматься с тобой, пообтесать… Мне не нужны танцоры. Мои интересы лежат в другой области… Если так можно выразиться, в области обслуживания. Элитного обслуживания…
Соня опустила ложку:
— Так-так… Кажется, я поняла. Вы случайно не сутенерша? Или нужно говорить «мамка»?
Лара хрипловато засмеялась:
— Довольно грубо с твоей стороны. Я предпочитаю, чтобы меня называли «мадам»… Но ты права, я действительно ищу девушек, которые могли бы мне подойти. Но не таких, что стоят ночью на Тверской и за гроши нарываются на психов или на нож бандита. Мои девочки обслуживают элиту.
Соня полезла в карман, достала кошелек, бросила на стол деньги и встала.
— Не думаю, что ваше предложение меня заинтересует. До свидания…
Лара схватила ее за рукав:
— Не строй из себя ангелочка. Я же выясняла, чем ты занимаешься. Насколько я слышала, в отношениях с мужчинами ты не слишком разборчива?
Соня вырвала рукав:
— Это мое дело.
— Послушай, ты же все равно с ними спишь, так почему бы не получать за это деньги? — Лара не обращала внимания на Сонин гнев. — Большие деньги… Гораздо больше тех, что ты зарабатываешь в этом своем клубе, где каждый норовит ущипнуть тебя за попу на халяву… Да ты сядь, не привлекай внимание.
Соня неохотно опустилась на стул.
— Я не требую от своих девочек, чтобы они любили клиентов, — продолжала Лара, словно не заметив своей маленькой победы. — Ты можешь не любить мужчин, но должна делать вид, что без ума от них. Я ищу умных девчонок. Способных не демонстрировать свой норов по поводу и без повода, не загружающих мужчину своими проблемами… Состоятельные господа отдают целые состояния за самых лучших любовниц. А они у меня есть…
— Это плюсы для вас, — отрезала Соня. — А что получу я, если соглашусь?
— Защиту. Ведь ты спишь с каким-то незнакомцем, совершенно не думая о том, что он может оказаться психом или больным СПИДом. А я тебе предлагаю встречаться с известными, знаменитыми, влиятельными людьми. И получать за это деньги! Как тебе нравится тысяча баксов за ночь? А две, три? В своем клубе ты и за месяц столько не заработаешь.
Лариса Дмитриевна отпила сока и продолжала уже спокойнее:
— Крутые мужчины хотят самого лучшего, и это нормально. Лучшей еды, лучших развлечений, самых дорогих женщин, наконец. Их это опьяняет. Они считают себя хозяевами мира. И у моих девочек есть шанс этим воспользоваться, поиграть на мужских пороках и тщеславии. Я думаю, ты отлично подойдешь. Изучаешь психологию? Отлично! Тем легче тебе будет их доить.
— Простите?
— Как коров, — улыбнулась Лара. — Нужно уметь нажимать на вымя так, чтобы текло молоко. То же самое и с мужчинами. Выдои из них деньги — и поймешь, что настоящие хозяйки жизни мы…
— У вас, конечно, складно получается. — Соня покрутила в руках ложку. — Но я все-таки откажусь. Не хочу я никого доить. И быть хозяйкой тоже не хочу…
— Разве? Разве тебе не нравится, когда они пожирают тебя глазами, хотят тебя? И ты игнорируешь их, а потом просто используешь одного, доказывая самой себе, что желанна?
— Я тут с вами не собираюсь проводить сеанс психоанализа. — Соня сердито сверкнула глазами. — Я отказываюсь. Не думаю, что вас это сильно расстроит. Судя по вашим речам, девушки к вам в очередь выстраиваются…
Она встала.
— Не буду тебя задерживать. — Лара Дмитриевна устало усмехнулась и протянула ей визитку: — Если передумаешь, позвони.
— Вряд ли, — ответила девушка и пошла к выходу. Но визитку все-таки взяла.
Смирнов вел машину, искоса поглядывая на Соню. Она дремала. Видимо, голова у нее все-таки болела, потому что лицо было бледным и синяки под глазами резко обозначились. Раза два, когда машину встряхивало на неровной дороге, она охала и хваталась за голову.
— Может, вас уложить на заднее сиденье? — спрашивал Смирнов, внутренне досадуя на то, что приходится тратить на нее время и вместе с тем стесняясь своей досады.
— Нет, я сзади не могу ездить, меня укачивает. — Соня выбросила в окно ватный тампон, который прижимала к носу. — Сейчас налево…
Они подъехали к ее дому — пятнадцатиэтажному кирпичному зданию с четырьмя подъездами. Во дворе была детская площадка, густо усаженная сиренью и кустарником. Только что кончился дождь, и в воздухе пахло свежей травой и промытыми листьями. Мимо них прошел дядечка с таксой. Собака подбежала к машине и деловито задрана лапу на колесо.
— Как мило, — рассердился Андрей.
Он приоткрыл окно и посигналил. Испуганная такса отскочила от машины, ее хозяин обернулся, неодобрительно проворчал что-то себе под нос, подозвал собаку и ушел во двор. Соня хихикнула.
— Вообще-то у вас неплохо, — сказал Смирнов, чтобы не выглядеть невоспитанно. — Удобно для тех, у кого дети, есть где погулять…
— Наверное, — равнодушно ответила Соня. — Я обычно этого не замечаю. Спускаюсь вниз, сажусь в машину — и привет. Не люблю деревенской идиллии.
Они почему-то так и оставались в машине. Последние капли дождя падали на ветровое стекло.
— Вам, наверно, скучно в Перешеевске. — Андрей неодобрительно посмотрел на спутницу. — Тут все скромно, провинциально, никакой суеты и блеска. Зачем вы сюда приехали? Чего вам за границей не сиделось?
— Не верите, значит, в ностальгию, — усмехнулась Соня.
— Простите, но не верю, — отозвался Смирнов. — Тем более вы здесь довольно давно. Вполне хватило бы, чтобы вылечиться от ностальгии и вернуться в Европу.
— Вы, никак, меня выпроваживаете? Не могу вас порадовать — пока я отсюда не уеду. У меня здесь дела.
— Вы не похожи на работающую женщину, — упрямо гнул он свою линию.
— Послушайте, Андрей, неужели я вам настолько несимпатична? — грустно спросила Соня, откидывая назад волосы. — Вам осталось лишь сказать, что таким гетерам, как я, нечего делать в старом добром Перешеевске. И добавить что-нибудь о позоре.
Смирнов смутился:
— Извините…
— Да ладно, — вяло отмахнулась Соня и открыла дверь.
— Вас проводить? — Андрей высунул голову в окно.
— Не беспокойтесь, я сама… — Она сделала несколько нетвердых шагов, но оступилась. Чтобы не упасть, ей пришлось опереться о капот «БМВ».
Надо отдать должное Смирнову. Он без колебаний выскочил из машины и подхватил девушку под руку:
— И все-таки я вас провожу. Так мне будет спокойнее.
— Что ж, спасибо. — Она еле заметно улыбнулась и прижалась к его плечу. Так они и вошли в подъезд.
Внутри дом оказался еще лучше, чем снаружи. Консьержка, коротающая время за чтением в своем закутке под лампой, ковровая дорожка до лифта и даже ковролин на этажах.
Смирнов пораженно озирался. Он почему-то не думал, что Соня живет в таком шикарном доме. Верхом комфорта, с которым он до сих пор сталкивался, была квартира Ирины. Как-то не привык Андрей к европейскому уровню жизни, несмотря на новую машину и хорошую работу. В доме его матери двери в подъезд не закрывались, на этажах гуляли сквозняки, а стены были исписаны нецензурными фразами и граффити. Там, где они с Наташей прожили шесть лет, жильцы опасались по вечерам ходить по лестнице, стараясь пользоваться лифтом, — в темноте можно было наступить на собачье дерьмо.
— Это ваша квартира? — спросил Смирнов, любуясь в прихожей роскошным полом из черного мрамора.
— Нет, я ее снимаю, — мотнула головой Соня, скинула туфли и прошла в комнату. Потоптавшись, Андрей взялся за ручку двери.
— Ну я пошел? — смущенно спросил он невидимую собеседницу.
— Подождите, — раздался из комнаты слабый голос. — Давайте я хотя бы кофе вам сделаю…
Он нерешительно вошел в комнату. На широкой кровати, накрытой бежевым шелковым стеганым покрывалом, лежала Соня, соблазнительно выставив на обозрение красивые ножки.
— Извините, голова закружилась, — прошептала она. — Сейчас, только минуточку полежу и все сделаю…
— Да не надо. — Смирнов повернулся к выходу. — Я пойду.
— Ну и до свиданья, — обиделась Соня. — Грубиян…
Андрей вышел из комнаты, но с полпути вернулся. Слишком мучило его любопытство.
— А вы все-таки скажите, — спросил он напрямик, — вы специально в меня врезались?
— Да. — Соня решила не кривить душой. — Хотела привлечь ваше внимание, но не рассчитала.
— Вы извините за прямоту, но это глупо. Это ни к чему бы не привело…
— Надежда умирает последней… — Соня с трудом встала и пошла к ванной. Смирнов поплелся за ней следом.
— А вы на что-то надеялись? — с любопытством спросил он.
— Да нет… Я же понимаю, кто ты, и кто я. — Соня специально перешла на «ты». Сколько можно, в самом деле? Столько общаются, а этот вахлак так ей и выкает!
Она открыла кран, набрала в стакан воды.
— Ты умный, серьезный человек. А я… Так, продажная пустышка. Езжу на заработки за границу, танцую в каком-то варьете…
— Почему сразу — продажная? — пробормотал Смирнов, очень удивленный таким поворотом разговора.
Соня отпила водички и продолжила:
— Врет, наверное, постоянно. Одним словом, просто… проститутка. Ирина ведь так обо мне говорит?
Смирнов подошел поближе:
— Да она никак не говорит… Вообще-то мы с ней мало общаемся…
— Да? — Соня удивилась и опустилась на пол, словно ей отказали ноги. Но надо было видеть, как она это сделала! Грациозно сползла по стене, словно стриптизерша по шесту. Белокурые волосы разметались по плечам.
— Разве у вас не совет да любовь?
Смирнов пожал плечами, вновь преисполнившись подозрений на ее счет:
— А вам какое дело?
— Да никакого… Какое мне может быть до этого дело? Просто интересуюсь… Так ты будешь кофе? — Несколько смущенный тем, что они неожиданно перешли на «ты», Андрей кивнул. — Только учти, я растворимую бурду не признаю. Настоящий кофе бывает лишь в зернах.
— Да я не против. — Андрей вошел вслед за ней на маленькую, но тщательно отремонтированную кухню. Тут было царство хрома и блестящих поверхностей, словно в космическом корабле. — Ого! — не сдержался он в эмоциях, застыв возле огромного металлического агрегата обтекаемой формы. — Это что, холодильник?
— Немецкий дизайн, — обернулась Соня. — Хозяин квартиры так им гордится, словно сам его придумал.
— Да, — только и вымолвил Андрей. Интересно, как такая вещь смотрелась бы на их с Наташей кухоньке? Наверняка как инородное тело. Под нее нужно специально делать ремонт — не ставить же такое чудо техники в задрипанные семь квадратных метров…
— Садись, — Соня включила мельницу, и по кухне поплыл чудесный аромат кофе.
Андрей исподтишка посмотрел на часы, но Соня заметила:
— Ты куда-то опаздываешь?
— Да, поздно уже… — промямлил он. — Меня мать дома ждет.
— Ты уже большой мальчик, можешь немного задержаться, — поддела его Соня. — Успеешь, ты же на машине.
Ему пришлось смириться с тем, что домашнему ужину суждено сиротливо стыть на плите. «Ты в ответе за тех, кого приручил» — так, кажется, говорил Маленький принц у Сент-Экзюпери. То же самое Андрей чувствовал по отношению к Соне: согласился помочь — иди до конца. По-русски говорят так: «Назвался груздем — полезай в кузов!»
…Наташа Смирнова наконец-таки вздохнула с облегчением. Только что ушел последний рабочий, унося с собой целый ворох обрезков от обоев и грязных газет.
— Ты вот что, хозяйка, — сказал ей напоследок этот достойный представитель рабочего класса, — если соберешься ванную делать, не связывайся с частными шабашниками. Они тебя обдерут как липку. Петр Иванович тебе все сделает в лучшем виде. — Он хвастливо выпятил грудь колесом. — И ребятки помогут…
— А разве вы не частный шабашник? — устало поинтересовалась Наташа.
— Обижаешь! — скривился труженик кисти и шпателя. — «Иваныч и компания» — это же фирма, не кто-нибудь…
Наташа на все лады честила проклятого соседа, Костю Федотова, который порекомендовал ей этих мастеров. Именно он охотно поделился с ней парочкой полезных советов, застав как-то в ее прихожей страшный бардак и ее саму, с остервенением передвигающую мебель и обдирающую обои.
— Сама ты будешь ковыряться все лето, — со знанием дела сказал он. — Найми кого-нибудь.
— Не могу, денег нет, — жалобно ответила Наташа.
— А я тебе одолжу, — предложил щедрый Федотов. — У меня, как ни странно, сейчас есть…
Мастера, которых привел Костя, действительно оказались почти непьющими и аккуратными. Но Наташа замучилась вести с ними долгие беседы о жизни. Особенно разговорчивым оказался Петр Иванович. Наташа не знала ни минуты покоя, часами выслушивая его советы, рассказы и прибаутки. Его напарник был не таким болтливым, но зато успевал подмигивать и смачно причмокивать, глядя на ее попу, когда она проходила мимо.
Слава богу, коридор был готов за три дня. Теперь ей оставалось лишь найти работу на лето и вернуть Косте долг.
Кленин звонил ей каждый день. Сначала она просто бросала трубку, потом подумала, что это глупо, и сказала, что говорить не может — занята ремонтом. Кленин, естественно, предложил свои услуги но Наташа гордо отказалась. Точно так же она решила отвечать на все его предложения встретиться. Занята, и все тут.
Она немного на него сердилась. Если бы она была ему нужна, приехал бы, не ждал приглашения. Значит, не так он ею увлечен.
От мужа по-прежнему не было ни слуху ни духу. Она даже переборола гордость и позвонила Нине Павловне. Та сказала, что у Андрея все нормально, он по-прежнему работает в «Контакте». И даже не удержалась, проболталась о том, что он купил машину. Какую-то импортную, дорогую и красивую. Предложила приехать и привезти деньги, а то у Наташи наверняка напряженка. Она отказалась. Не нужно ей от мужа никаких денег. Во всяком случае, она не хотела получать их из рук свекрови. У Андрея что, нет возможности самому их привезти? Наташа сказала, что у девочек все в порядке, и положила трубку.
Вот так. Машину покупает, а к дочерям съездить не соберется. Наверное, так занят на своей работе… Но в чем виноваты девочки?
Она даже всплакнула немного, но быстро с собой справилась. Не нужны они ему, и черт с ним.
Звонила Машка и спрашивала, как идет ремонт. Заодно поинтересовалась, когда Наташа собирается на море — обновить свой новый купальник, подаренный Клениным.
— Вот ремонт закончу, и обновим, — пообещала Наташа. — Только на море не поедем. У нас и тут неплохо. Речка, пляж… А хочешь, махнем в деревню? Там хорошо…
— Спасибо, — отказалась Машка. — Через две недели я отправляюсь в Сочи. Пока не поздно, поехали с нами. У меня двоюродный брат работает в железнодорожной кассе, билет организует.
— Кому на юг, а кому работать, — гордо сказала Наташа. — Я тут изучаю спрос и предложения. Купила газеты и отмечаю объявления.
— Ты не забудь, что если требуются девушки без комплексов, это не для тебя, — напомнила Машка.
— Я знаю, — обиделась Наташа. — Не маленькая…
Все было хорошо в самостоятельной жизни. Можно было спать поперек кровати и есть одни овощи. И бросать где хочешь лифчики и трусики — никого это не коробило. Только вот вечерами было очень грустно. Вместе с сумерками на Наташу накатывал страх, что жизнь уходит и уносит с собой молодость и красоту. В такие моменты рука сама тянулась к телефонной трубке — позвонить Кленину. Пусть сидит рядом и говорит о любви. Но гордость брала верх, и она вновь коротала вечер один на один с включенным телевизором. Ей было очень, очень скучно…
— Знаешь, что она мне предложила? — Соня полулежала на ковре и довольно улыбалась. Андрею казалось, что она уже изрядно навеселе. Несмотря на все его сомнения, что употребление спиртного вряд ли показано при сотрясении мозга, от кофе Соня перешла к водке.
Андрей пожал плечами:
— Откуда мне знать? Вы же подруги, столько лет знакомы… Меня в дамские тайны не посвящают.
С кухни они перебрались в комнату, и обстановка стала довольно-таки интимной. Как Смирнов ни сдерживался, большая кровать и красивая девушка рядом все же навевали определенные сексуальные мысли…
— Открою только по огромному секрету! — Соня пьяно помахала пальцем у него перед носом. — Если проболтаешься, убью! Еще раз в тебя врежусь, чтобы всмятку, понял?!
— Да понял, понял, успокойся…
— Она сказала: «Влюби изо всех сил в себя этого вахлака…»
— Кого?!
— Этого! Вахлака! — Соня ткнула в него пальцем так, чтобы никаких сомнений, что речь идет о нем, у Андрея не оставалось.
— То есть вахлак — это я?
— Дошло, слава богу!
— А зачем тебе меня в себя влюблять? — тупо спросил он.
— Все очень просто. — Соня переползла по полу поближе к Смирнову. Тот сидел на кровати с бокалом в руках. Быстрым движением она оказалась на кровати за его спиной. Ему пришлось обернуться к ней, и эта позиция сразу поставила его в неловкое положение. Они сидели друг против друга, для окончательной компрометации ему оставалось только немного наклониться вперед и…
— Ты влюбляешься в меня, — проворковала Соня. — А я женщина наглая, к роскоши привыкшая, буду требовать от тебя денег, денег и денег. Ты изо всех сил будешь вкалывать на Ирину, и она — в полном выигрыше.
— А зачем ей это? — недоверчиво усмехнулся Смирнов, но где-то внутри у него похолодело.
— Как — зачем? У тебя же это изобретение, как их?
— Абсорбенты?
— Ну да. Ты ей нужен. Она под тебя такой кредит брать собирается! А если ты уйдешь, как она деньги возвращать будет? Ей же нужно тебя к себе привязать.
— Но ведь… Подожди, тут что-то не сходится, — нахмурился Андрей. Вопреки своему желанию, он почему-то начал верить, что Соня не врет. Она же пьяная, а у пьяного что на уме, то и на языке. — Ведь она сказала, что любит меня…
Он осекся. Соня сделала вид, что не заметила этого краткого выступления.
— Ей пришлось так сделать. — Она аккуратно положила голову ему на колени. Ошеломленный Смирнов этого не заметил. Он сидел на кровати, бездумно рассматривая картину на стене, на которой белый лебедь превращался в танцующую девушку. Для провинциального Перешеевска это произведение было просто прорывом в мировую сексуальную революцию.
— Я слишком долго думала, — продолжала Соня. — Все как-то сомневалась, не решалась. Дружба дружбой, но влюблять в себя мужчину из расчета… Ирине пришлось охмурять тебя самостоятельно. А что делать? В наше время знаешь как? Если хочешь, чтобы работа была выполнена хорошо, сделай ее сам!
В голове у Андрея все смешалось. Нагло обманувшая его первая любовь, непредсказуемая в эмоциях и поступках Ирина, которая то кидалась ему на шею, то обдавала ледяным душем… Завлекала, стало быть?
— Если она узнает, что у нас с тобой все в порядке… Сразу увидишь, как она успокоится. И перестанет говорить о любви.
— Действительно, — задумчиво протянул Смирнов. Вот почему она так странно отреагировала на его согласие жить вместе. Она и не хотела от него никакой конкретики, никаких обязательств. Только в том, что касается работы… — Все так просто…
— А ничего сложного не бывает. — Соня медленно провела рукой по его спине. — Но ты не горюй, она ведь не со зла это делала. Ирка вообще-то женщина добрая, просто носится с этой своей фирмой как курица с яйцом. Амбиции ее заедают, все хочет утереть нос мужу.
— Так это все из-за Кленина?
— А ты как думал? Ей же обидно, что он на коне, а она в бизнесе так, мелкая сошка. Ей нужно было что-то, за что можно зацепиться и выехать на этом вверх. И тут подвернулся ты, гениальный наш…
Хотя Соня и засунула телефон Лары в самый дальний ящик шкафа, иногда она жалела о том, что отказалась с ней сотрудничать. Особенно в те дни, когда так трудно было вставать на утренние экзамены после тяжелой ночной работы, а впереди не маячило ничего приятного.
Дискотеки она совсем забросила — на это попросту не оставалось времени. Ритм жизни у нее был сумасшедший: утром она бежала на факультет, с горем пополам сдавала зачеты и экзамены, потом отправлялась в библиотеку, где в короткие сроки пыталась наверстать то, что упустила за целый семестр. После оставалось немного времени, чтобы забежать домой, перекусить и одеться, и к девяти вечера она отправлялась в свой клуб-ресторан. А уж оттуда приезжала лишь под утро и без сил падала в кровать, чтобы через несколько часов начать этот безумный марафон сначала.
Ее приятельница, с которой они вместе снимали квартиру, наконец-таки нашла подходящего парня и съехала. Отныне Соне приходилось полностью оплачивать квартиру или искать что-нибудь подешевле.
В довершение ко всему, один из последних ее «друзей», с которым она познакомилась в «Метелице» на концерте Кати Лель, оказался слишком настырным. Откуда-то он узнал ее телефон и теперь звонил по нескольку раз в день, предлагая встретиться еще. У Сони не было привычки дважды встречаться с одним и тем же кавалером, и она в резкой форме отшила парня.
Но тот не отставал. Ждал ее около университета, таскался в клуб. Ей пришлось согласиться на встречу, но только после окончания сессии. И уж конечно она не собиралась завязывать с ним постоянных отношений. Переспит разок, и все. Ведь она всего лишь доказывала себе и мужчинам, что привлекательна и желанна.
В тот день все с самого утра складывалось неудачно. Сначала она опоздала на пересдачу, и ей пришлось разыскивать преподавателя по всему факультету, так как пришли всего три человека и экзамен закончился через час после начала.
Кое-как уломав его, Соня почувствовала, что с нее хватит. Сейчас ей нужен был здоровый сон и много-много вкусной еды. Видит Бог, она это заслужила. Сессия была позади, она смогла наскрести денег на квартиру еще на месяц. Во всяком случае, теперь можно вновь заняться танцами.
Он — его звали Егором — позвонил ей около восьми вечера. Соня как раз проснулась и собиралась на работу. Мысль о том, что ей придется вкалывать, в то время как все нормальные студенты устраивают пирушки и отмечают окончание сессии, не вдохновляла.
— Я встречу тебя после работы? — спросил парень.
— Вообще-то я собиралась домой и спать. Это не может подождать? — недовольно спросила Соня.
— Но мы же договорились, — напомнил он ей. — Или ты забыла? Как только закончится сессия.
Соня сморщилась.
— Ладно, приходи, — неохотно согласилась она. Только учти, после этого я тебе ничего не должна. Ты обещал сгинуть.
— Раз обещал…
Положив трубку, девушка в первый раз подумала о том, что поступает глупо. Она спит с парнями, это верно, и к ним она равнодушна, но и они от нее ничего не хотят. Переспали и расстались. А этот… и ведь нашел ее как-то, и упрямый такой…
Оставалось утешаться лишь тем, что после этой встречи Егор наконец оставит ее в покое. Но предчувствия у Сони были самые неприятные.
Работать она закончила рано. Последний клиент отвалил в половине третьего ночи, и обрадованная девушка поспешила уйти, надеясь, что Егор еще не подъехал. Но… увы! Прямо перед входом в клуб ее ожидала знакомая синяя «тойота», и Соне ничего не оставалось, как смириться.
Она села в машину и повела носом.
— Господи, как накурил! Открой окно, здесь же дышать нечем.
Егор пожал плечами и протянул ей самокрутку:
— Не хочешь?
Соня разок затянулась и отдала травку обратно.
— Нет, больше не хочу, у меня потом голова будет болеть, — сказала она, прикидывая, как ей поступить. Вечером она выспалась, и пока в сон ее не клонило. — Может, зайдем куда-нибудь? — предложила она Егору. Тот отказался.
— Как я понимаю, у меня только один шанс, — усмехнулся он. — И я не хочу тратить время на танцульки.
Так Соня оказалась в его однокомнатной квартире в районе «Пражской». То, что произошло потом, она вспоминать не любила. И хотя психологи рекомендуют не держать переживания в себе, она постаралась запереть это в самом дальнем углу памяти, а «ключ» выбросила на помойку.
Сначала все шло нормально. Соню смутила лишь некоторая агрессивность Егора, но потом это показалось даже приятной приправой к сексу, и она его не остановила.
Около восьми утра девушка задремала и сквозь сон слышала, как Егор принимает душ. Под шум воды ей снился странный сон. Словно она пытается плыть, но руки ее не слушаются, они плотно прижаты к телу, и она задыхается и тонет.
Открыв глаза, Соня попыталась глубоко вдохнуть, но не смогла. И вот тогда она дико испугалась. Спросонок она не сразу поняла, что рот забит кляпом, а руки связаны, и поэтому ей показалось, что сон каким-то образом стал реальностью. Она даже начала судорожно бить ногами, чтобы выплыть, и только тогда обнаружила, что лежит на кровати, а напротив, в кресле, сидит Егор и внимательно ее разглядывает.
— Тебе придется здесь немного задержаться, — сказал он, насмотревшись всласть, как она пытается освободиться и гневно сверкает на него глазами.
Соня спрыгнула с кровати, но не рассчитала и подвернула ногу. Подняться без помощи рук ей не удалось. Тогда Егор спокойно встал и за волосы отволок ее обратно. Уложив девушку на кровать, он сумел, несмотря на сопротивление, связать ей ноги и собрался уходить.
— Не переживай. — На прощание он погладил ее по голове. — Это просто игра. Тебе должно понравиться. Тебе же нравятся острые ощущения, правда? А сейчас извини, мне нужно уйти по делам…
Он положил ее так, чтобы был виден циферблат будильника на письменном столе.
— Вернусь через два часа. Чао, дорогая!
Как только за ним захлопнулась дверь, Соня принялась за дело. Кое-как ей удалось сползти с кровати на пол, хотя при падении она здорово ударилась щекой о паркет.
В связанном виде ползти ей не удалось, но зато с помощью перекатов она все-таки добралась до кухни. Должны же там быть ножи.
Соня была настолько напугана, что при каждом даже самом обыденном громком звуке вздрагивала. Когда за окном сработала автомобильная сигнализация, она дернулась так, что ударилась ногой о стул, и стул упал, напугав ее еще больше.
К сожалению, до ножей Соня добраться не успела. Когда она прислонилась к кухонному шкафу, чтобы перевести дыхание, в коридоре послышался шум и в кухню вошел Егор, нагруженный какими-то пакетами.
— Кого я вижу? — удивился он, взглянув на пленницу, скрючившуюся на полу в позе эмбриона. — Что ты тут делаешь? Тебе полагалось лежать в кровати и отдыхать.
Он поднял ее на руки и отнес обратно в комнату. Когда этот монстр бросил ее на кровать и принялся развязывать ноги, она затихла, втайне надеясь, что сможет ударить его как следует, а потом убежать. Но конечности затекли, и она еле-еле двигала ими, пытаясь брыкаться.
— Детка, не возбуждай меня. — Егор облизнул ее губы. — А то твое сопротивление вынудит меня сделать тебе больно… Я всего лишь хочу, чтобы ты была со мной…
Когда он сорвал с нее трусики, сознание оставило ее и она погрузилась в спасительную пустоту…
— Да, она замечательная актриса, — горевал Смирнов, сидя рядом с Соней на кровати. — Чуть ли не в любви мне объяснялась…
— А ты поверил? — рассмеялась Соня. — В самом деле, ты полный вахлак!
Смирнов почувствовал, что атмосфера в комнате изменилась. Он словно очнулся от оцепенения и заметил, что окна зашторены, мягко горит ночник, а он сам сидит на мягкой кровати в интимной близости с красивой дамой.
И в этот момент, как всегда не вовремя, зазвонил телефон.
Соня вздрогнула. Первой ее мыслью было, что это зануда Жак опять напился и сейчас начнет изливать ей душу. Что значит, русские корни! Французы так пить не умеют. Однако если это Жак, то он объявился удивительно не вовремя.
Но телефон на тумбочке молчал. Смирнов нервно захлопал себя по карманам.
— Это же мой, — бормотал он. — А я и забыл… Наверно, это мама…
Соня слегка улыбнулась. У нее на этот счет была своя версия.
— Привет, — услышал Андрей нарочито веселый голос Ирины. — Ты где, дома?
Смирнов нервно отнял свою руку у Сони, которая уже прилаживала ее к себе на грудь. Он почувствовал, как в животе стало горячо.
— Дома… — соврал он. А что он должен был сказать? Что сидит в спальне Сони? Он прекрасно знал взрывной темперамент Клениной. Ирина даже не станет слушать его объяснения, бросит трубку.
И тут его пронзило. Она же его обманывала! Она врала, что любит его, а сама делала все по расчету! Значит, он ей отныне ничего не должен. Может сидеть в спальне у кого угодно, и не просто сидеть, а пользоваться удобным случаем. Соня пьяна и явно к нему неравнодушна. Вот так он отомстит…
— А где дома, у мамы или у себя?
— У мамы. — Андрей решительно положил руку Соне на грудь. — Хотя мог бы и у себя. Моя жена где-то шляется с твоим мужем.
При этих словах его пронзила боль. Как он мог променять милую, верную Наташу на эту обманщицу! Конечно, Наташа выгнала его из дома, но сейчас ему казалось, что он ушел сам, поверив, что Ирина действительно его любит. Бросил семью ради женщины, которая оказалась этого недостойна.
— Не с мужем, а с бывшим мужем, — поправила его Кленина. — Правда, интересная ситуация? Мне нравится…
— Я знаю, что тебе на самом деле нравится.
— Странный тон… — удивилась она. — Ты что, обиделся? Извини, если я тебя задела. Просто устала с дороги. А то, что мне надо подумать, так это же не оскорбление, правда?
В глубине души Ирина очень боялась, что он ее не простит. И кто ее тянул за язык? Сначала брякнет, а потом переживает.
— На это не обижаются, — вздохнул он. — И вообще, все идет по твоему плану…
Жаль, что в этот момент он не видел лица Сони. Она была злорадно-довольна. И совсем не пьяна.
— По какому плану? — засмеялась Ирина, скрывая нервозность. — Я не понимаю, подожди.
— Ты все прекрасно понимаешь!
— Ладно, это не телефонный разговор. — Ирина обрадовалась, найдя повод для встречи. — Я сейчас приеду, хорошо?
— Куда?
— К тебе и твоей маме. До встречи! — И в трубке послышались короткие гудки.
Смирнов, растерявшись, открыл было рот, но тут же решил, что все правильно. Их отношения с Ириной нужно выяснить раз и навсегда.
— Извини, мне нужно идти. — Он убрал руку от Сони и встал. Та опять улыбнулась, отчего у Андрея возникло нехорошее ощущение, что эти женщины играют с ним, как кошка с мышкой.
— Телефончик оставь. — Она перекатилась на бок.
— Зачем?
— Так, на всякий случай…
Андрей задумался. Он не хотел больше встречаться ни с Соней, ни с ее подругой. Сейчас он поедет к маме, поговорит с Ириной, а потом вернется к жене, попросит прощения и постарается забыть все как кошмарный сон.
Но простит ли его Наташа? И насколько далеко у нее все зашло с Клениным? Одни вопросы, на которые пока нет ответа.
Соня вопросительно на него смотрела, не забыв изобразить пьяное выражение на лице. Пусть вахлак считает ее недалекой телкой, которая по пьянке выболтала ему важный секрет.
— Так оставишь телефон?
— А почему бы нет?
Он достал визитку, и на обратной стороне написал телефон матери:
— Пока я живу там.
— А мобильник?
Он пожал плечами и написал на бумажке еще один номер. Потом молча пошел к дверям, полностью поглощенный мыслями о предстоящем разговоре с Ириной.
— Ты обещал меня не выдавать, — крикнула Соня ему вслед.
— Я помню. — И входная дверь за Смирновым захлопнулась.
— Пока! Иванушка-дурачок… — бросила ему Соня вдогонку. И довольно потянулась, как сытая кошка.
Кленина вела машину, почти не обращая внимания на происходящее вокруг. И даже когда какой-то автомобиль подрезал ее слева, посигналив при обгоне, она его не заметила.
Ирина напряженно обдумывала план своих дальнейших действий. План этот пришел ей в голову после разговора со Степашкой. Уложив сына спать, она выпила вина, чтобы снять напряжение, но это не помогло. Мысли, мысли роились в голове и мешали ей успокоиться.
Сказав матери, что уезжает, она быстро оделась и села в машину, вспомнив на полпути, что пила. Но ведь не настолько же она пьяна, чтобы вызывать такси! «Будь что будет, — решила Ирина. — От бокала вина большой беды не станется…»
Она притормозила возле павильона с цветами, работающего ночью, и купила роскошный букет роз.
«В конце концов, если я по странной игре случая исполняю в этой истории роль принца, буду вести себя соответственно, — рассудила она. — Инициатива должна исходить от меня. И хотя женщине не полагается первой признаваться в любви и играть главную скрипку в отношениях с мужчинами, сейчас мне придется этим заняться…»
Через десять минут она была около дома, где жил Смирнов со своей матерью. Ирина задрала голову. Было еще не слишком поздно, и в доме там и сям светились окна, а на первом этаже сквозь занавески мерцал голубым экран телевизора.
Перед дверью квартиры она постояла, стараясь выровнять дыхание и принять спокойный вид. Сердце колотилось, в горле пересохло. Самым страшным было то, что при их с Андреем разговоре будет присутствовать его мать. Перед ней Ирине было как-то неловко, но, в конце концов, Нина Павловна имела полное право знать о том, что ее сын, возможно, скоро вновь женится. Хорошо бы, это было так! Андрей не будет на нее сердиться, она ему все объяснит и принесет извинения. А потом… Он сам сказал, что готов жить с ней вместе.
Дверь открыла Нина Павловна. Увидев Ирину, она удивилась. По выражению ее лица Кленина догадалась, что мать не знала о ее визите.
— Это я… — зачем-то промямлила Ирина и протянула ей букет роз. — Это вам!
— Спасибо. — Нина Павловна открыла дверь пошире. — Проходите.
Вслед за хозяйкой Ирина прошла на кухню. Решимость окончательно ее покинула, осталось лишь смущение. Эта женщина была матерью Андрея. Родила его, растила, шлепала по попе и учила чистить зубы. Кленина представила, как Степашка когда-нибудь приведет в ее дом девочку и скажет, что решил жениться. Как она отреагирует? Даже если ей не понравится избранница сына, она наверняка не сможет этого показать. Что думает о ней Нина Павловна, о чем не говорит сыну?
— Чай, кофе? — спросила Смирнова-старшая, стараясь гостеприимством развеять взаимное смущение.
— А может, вина? — предложила Ирина. — Легкого? Я привезла с собой.
— С удовольствием. Да вы садитесь.
Нина Павловна достала из шкафчика бокалы, а Ирина села и поставила на стол бутылку. Наступила неловкая пауза. В тишине было слышно, как в ванной течет вода.
— Андрей в ванной? — поинтересовалась Кленина. Что это он полез в ванну, хотя знал о ее визите? Прячется от нее? Но это так по-детски…
— Нет, это я немного постирала, а теперь полощу. Андрея нет, но он скоро придет, — отозвалась Нина Павловна, гадая, что понадобилось Ирине в такое позднее время.
Она знала от Андрея, что Кленина уезжала в Москву, но не думала, что она вернется так быстро. Наверняка соскучилась по Андрею и поэтому решила приехать к ним домой, а не ждать до утра.
— Андрея нет? — спросила пораженная Ирина. — А я думала, что… — Она оборвала себя.
— Вы с ним говорили? Он мне звонил, сказал, что немного задержится, и я его жду с минуты на минуту, ужин вот приготовила. Кушать хотите?
— Нет, спасибо. — Мысли Ирины витали далеко. Почему он сказал ей, что уже дома? И голос у него был напряженный…
— Что-то случилось? — забеспокоилась мать, видя замешательство гостьи.
— Еще не знаю, — сказала Ирина. — Я с ним говорила по мобильному, и он сказал, что дома. Может, впопыхах… А сам просто подъезжал. Хотя… я не слышала в трубке шума машины. Но зачем он сказал? Непонятно…
По глазам Нины Павловны было ясно, что она тоже ничегошеньки не понимает. Кленина постаралась взять себя в руки.
— Давайте выпьем. — Она подняла бокал. — За вас!
— Лучше за вас. — Нина Павловна с вежливой улыбкой взяла свое вино. — Обожаю женщин, которые любят моего сына.
— Да… — покраснела Ирина, не понимая, как ей реагировать на такое прямее заявление. — Я люблю. Но странною любовью…
— Странной любовь не может быть. Странными бывают браки. Пока люди не поймут, что им пора расстаться. Но даже после этого они могут прожить еще двадцать лет.
— Вы знаете, зачем я приехала? — Ирина вздохнула и кинулась грудью на амбразуру. Обсуждать с матерью Андрея метафизику любви было выше ее сил.
— Нет, — чуть улыбнулась мать.
— Я хотела просить у вас руки вашего сына. Хотела сказать ему, что хочу за него замуж, а его нет. Почему?
— Не знаю… — вздохнула мать. — Но скоро он вернется. И вы ему все и расскажете. А мне лучше уйти.
— Нет-нет, — испугалась Ирина. Андрей придет разобиженный на весь свет, а тут она с цветами. — Я же у вас буду просить его руки. Я понимаю, так не положено, но…
Мать покачала головой.
— Вы мне очень нравитесь, Ирина, — тихо сказала она. — Но Наташу я тоже люблю по-своему. У меня там внучки, понимаете?
Ирина покачала головой и закрыла лицо ладонями.
— Я не могу дать вам свое благословение. Получится, что я на вашей стороне. А я не хочу давить на Андрея. Вы должны решить все сами, а я приму то, что получится, хорошо?
Раздавшийся звонок телефона избавил Ирину от необходимости отвечать.
— А вот и он, — обрадовалась Нина Павловна. — Звонит предупредить, что опаздывает…
Ирина схватила трубку, позабыв от волнения о том, что она не у себя дома.
— Алло, Андрей! Куда ты пропал?! — выпалила она в трубку.
— А что, он еще не приехал? — нахально удивился женский голос.
— Кто это?
— Твоя лучшая подруга, — злорадно сказала Соня. — Так где Андрей, он разве не доехал еще? Я так беспокоюсь…
Ирина медленно положила трубку на рычаг.
У нее было такое лицо, словно ее ударили. Нина Павловна замерла от нехороших предчувствий.
— Что-то случилось? — пролепетала она наконец.
— Нет, — пробормотала Ирина и встала. — Ничего не случилось. Извините. — Она быстро вышла в коридор, подхватив свою сумочку. Мать услышала только щелчок входной двери.
А в это самое время нервничавший Смирнов гнал машину по пустому городу. Он торопился, надеясь успеть домой до Ирины. И не знал, что впереди его подстерегает работник коммунального хозяйства с «редкой» русской фамилией Сидоров.
Впрочем, Сидоров никого особо и не подстерегал. Открыв люк канализации, он поставил перед ним дорожное ограждение и, как и было положено по инструкции, включил красный фонарь. После чего с чувством выполненного долга полез в люк. И не увидел, как отошел контакт и фонарь погас.
Смирнову оставалось до этой ловушки сто метров. На его руке отстегнулся браслет часов, и он раздраженно стал его застегивать, на секунду выпустив руль из рук.
Сидоров высунул голову из люка и увидел, что лампа не горит.
— Едренть, — высказался он без лишних околичностей. Покрутил лампу, потом подергал за провода, и свет зажегся. Но было уже слишком поздно.
Увидев несущийся на него автомобиль, Сидоров закричал диким голосом и кинулся прочь с дороги.
Когда перед Смирновым из темноты неожиданно вынырнул мужик в люке, до него оставалось несколько метров. И Андрей принял единственно верное решение — резко крутанул руль в сторону.
Машину занесло, она боком выехала на встречную полосу. Идущий по ней грузовик не успел среагировать и задел «БМВ». Она закрутилась, перевернулась, несколько метров проехала колесами кверху и только возле обочины остановилась. Смирнов не запомнил ничего, кроме неожиданной круговерти в глазах и вспышки, после которой все погасло.
Ничего не видя перед собой, Ирина выскочила из дома и прыгнула в машину, намереваясь хорошенько врезать подружке Соне.
Однако судьба в этот вечер хранила «пожирательницу мужчин». Как ни была взволнована Ирина, она не могла не заметить на обочине перевернутую машину. Вокруг уже начали собираться люди — в основном водители, которые в поздний час оказались на шоссе.
В толпе выделялись работник Сидоров и водитель грузовика, который сшиб Смирнова.
— Я не виноват! — взволнованно клялся водитель. — Этот чудак прямо передо мной вылетел, я и затормозить не успел!
— Ох и натерпелся я страху, — вещал Сидоров благодарным слушателям. — Вылезаю из люка, а ентот на меня мчится… Фары — во! Как глаза у дикого волка!
Несколько человек пытались открыть дверь «БМВ». Но ее, очевидно, заклинило, и пока у них ничего не получалось.
— «Скорую» надо вызывать, — со знанием дела сказал Сидоров. — Не дай бог, откинется!
Ирина притормозила рядом и с ужасом увидела, что покалеченный автомобиль — не какой-нибудь, а черный «БМВ». Все мысли о Соне вмиг вылетели у нее из головы.
— Андрей! — закричала она и кинулась к машине.
— Спокойней, дамочка, — возмутился Сидоров, которому Кленина наступила каблуком на ногу. — Смотреть надо по сторонам!
Ирина никого не слушала. Она плакала, кричала и стучала в стекло, за которым в свете фар виднелось бледное лицо Смирнова.
Кто-то схватил ее за руки и попытался отвести от машины.
— Погоди, сейчас достанем твоего Андрея… — утешал ее какой-то мужчина, но Ирина вырвалась.
— Ему же в больницу надо! «Скорую» вызвали?
— Не знаю…
Она судорожно схватила трубку мобильника. За ее спиной мужчины наконец-то смогли открыть дверь и вытащили на воздух Смирнова. Он был без сознания, но все-таки еще дышал.
— Андрюшенька, потерпи, родной, — бормотала Ирина, держа его за руку. — Потерпи…
«Скорая» приехала через пятнадцать минут. Смирнова осторожно загрузили в машину. Ирина кинулась в больницу вслед за ними. Покореженный «БМВ» остался на обочине. Еще не совсем потеряв голову, Ирина успела сунуть Сидорову деньги, чтобы тот присмотрел за машиной до приезда гибэдэдэшников.
Ирина мерила шагами пустой больничный коридор. Андрей до сих пор был в операционной, и пока о его состоянии не было никакой информации.
Она посмотрела на часы. Половина первого ночи. Наверняка Нина Павловна дома с ума сходит. Но как сказать матери, что ее сын попал в аварию?
И все-таки это нужно было сделать. Ирина достала мобильный телефон.
— Нина Павловна, это Ирина, — сказала она, когда на том конце провода ответили. — Вы только не волнуйтесь…
— Что с Андреем? — почти закричала Нина Павловна. — Он жив?!
— Жив. Он в больнице, попал в аварию. Немного не доехал до дома.
— Я сейчас приеду, — решительно сказала мать. — Вы в больнице?
— Да, жду, когда врач выйдет…

Часть четвертая
СКАЗКА О ЗОЛОТОЙ РЫБКЕ
Кленина сидела за столом и не дыша смотрела на Андрея.
— Так что спасибо тебе, Ирина, за все, подобрала, одела, обула, — говорил он ей невозмутимо, — помогла осуществить проект. Дальше все пойдет само собой. Прибыль и все прочее — дарю. Только вот если ты думаешь, что я и дальше готов быть при тебе вторым номером, ты ошибаешься! Я ухожу. Думаю, я полностью отплатил за твою доброту.
Эта речь длилась уже пятнадцать минут. Он вошел к ней в кабинет с букетом цветов, поцеловал руку, причем вел себя как посторонний человек, который хочет казаться воспитанным в глазах дамы, а потом заговорил о том, сколько она для него сделала. Но при этом всячески подчеркивал свою независимость.
— Что с тобой случилось? — не выдержала Ирина. — Что случилось вообще? Ты что, обиделся на что-то?
— Не в тех чинах, чтоб обижаться, — ответил Смирнов.
— Вообще-то это я должна обижаться! Ты у Соньки был, оказывается!
— Ты мне не жена, чтобы я перед тобой отчитывался, — гордо задрал голову Смирнов. Ирина, напротив, как-то вся сникла.
За время, проведенное в больнице, Андрей разработал четкий план действий. Во-первых, выяснять с Ириной отношения он не станет. Зачем? Какой смысл унижать ее и себя? Просто распрощается и уйдет. Если ей нужны магнитоотводы и абсорбенты, пусть забирает. Он придумает другие гениальные вещи. Второй этап — возвращение к Наташе. Он извинится, а она его простит и примет назад. С Клениной же надо рвать раз и навсегда, беспощадно, не вдаваясь в разъяснения, а то она его опять околдует. Один Бог знает, как у нее получается вить из мужчин веревки. С него хватит, пусть другие мучаются…
— Да, я был у Сони. — Он не выдержал обвиняющего взгляда Клениной. А что ему скрывать? Он там ничем предосудительным не занимался, тем более что Ирина сама хотела свести его со своей подругой. — И в этом все дело.
Измученная Ирина была не в силах и дальше отгадывать эти странные ребусы в поведении любимого мужчины.
— В чем дело?! — сорвалась она на крик. — Я ни черта не понимаю! Тебя словно подменили в один день! Это авария так на тебя подействовала?!
— Не могу сказать, — протянул Смирнов. — Связан словом. Короче, спасибо за все. Удачи, успехов в труде и в личной жизни!
Он пошел к дверям. Ирина вскочила и загородила ему выход:
— Подожди! Ты к жене вернулся, что ли?
Он не ответил, просто посмотрел на нее.
— Скажи, Андрей, почему? — прошептала она.
Смирнов молча отстранил ее и вышел.
— Господи, — пробормотала Ирина и расплакалась.
Смирнов с огромным букетом в руках, перепрыгивая через несколько ступенек, спешил домой, к Наташе. Лицо его светилось радостной улыбкой. Андрей почти не сомневался, что жена примет его назад.
Затормозив перед дверью квартиры, он оглядел себя, поправил галстук, рубашку, волосы и только после этого позвонил.
Дверь открыла Наташа.
— Это ты? — удивилась она, пропуская мужа в квартиру.
— Здравствуй, — ответил Смирнов. — Это тебе!
Наташа молча приняла цветы. Очевидно, она совсем не ожидала его увидеть.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, наливая воду в вазу.
— Отлично. — Андрей бодро расхаживал по дому, с любопытством оглядываясь. — Как новенький! Ты что, сделала ремонт? — Он провел пальцами по гладкой стене коридора.
— Да, только закончила, — крикнула Наташа из ванной.
Андрей покачал головой. Почему-то он не чувствовал себя дома. Наверно, много времени прошло и он отвык.
Подойдя к стенке в гостиной, он достал из книжного шкафа «Королеву Марго» и некоторое время ее перелистывал. И стенка, и ковер на полу, и книга в руках были знакомыми, но одновременно какими-то чужими. Словно он был в гостях.
— Ты, конечно, извини, но… Зачем ты пришел? — Жена бесшумно подошла сзади, и Андрей от неожиданности чуть не выронил книгу.
— То есть как это зачем? — удивился он, ставя «Королеву Марго» обратно в шкаф. — Я же сказал тебе в больнице, что хочу вернуться в семью…
— Ага… — без всякого выражения сказала Наташа и ушла на кухню.
Смирнов в растерянности поплелся за ней…
— Наверно, ты думал, что это будет красиво. — Наташа остановилась в дверном проеме и прислонилась к косяку. — Богатый, уверенный, красивый, с цветами — капитан дальнего плавания. Жена плачет и бросается ему на шею.
От этого обидного и насмешливого тона Андрей покраснел.
— Не было никакого плавания! Не было там ничего и нет. Да, есть успехи. Но это касается только моей работы.
— Правда? — Наташа усмехнулась. — Где же ты был столько времени?
— Наташа, извини. — Он попробовал ее обнять, но жена его оттолкнула.
— Занимался работой? Между прочим, дочки по тебе скучали.
— И я тоже скучал…
— Правда? — все тем же неприятным тоном продолжала она.
Андрей сделал шаг к ней, но она отодвинулась и отошла к окну:
— Мне казалось, что у тебя теперь другая жизнь.
— Никакой другой жизни, — пробормотал Смирнов. Отчасти он понимал претензии жены. Он действительно давно у них не появлялся. Но ведь она сама его выставила! Да еще этот Кленин вертелся под ногами, будь он неладен…
— И другая женщина, — гнула свою линию неумолимая Наташа.
— А насчет этой женщины… так вот, она меня просто использовала. И я к ней совершенно равнодушен!
Наташа отвернулась. Ей всегда казалось, что из-за человека, к которому ты совершенно равнодушен, так не расстраиваются…
— Просто использовала! — повторил Смирнов в ярости, не замечая, что своими эмоциями выдает себя с головой, Ему действительно было больно вспоминать об обмане Ирины. Ведь он искренне решил остаться с ней, жить с ней, возможно, когда-нибудь завести детей…
— Значит, она тебя обманула? — Это заявление Наташу заинтересовало.
— Я это знаю точно, — кивнул головой Андрей. — На ее счет можешь быть спокойна, Ирина ко мне равнодушна.
— При чем тут она! — не выдержала Наташа. Похоже, этот дурачок только и думает что о себе. — Хотя…
— О чем это ты? — удивился Смирнов.
— Просто как было, у нас уже не будет. Ты изменился, и я стала другой. Точнее, сначала я только хотела попробовать стать другой, а потом… В общем, что-то сломалось.
— Не выдумывай, — стараясь казаться оптимистичным, сказал он. — Мы еще посмеемся над этим года через два.
— Да? А эти два года что будем делать? Ждать, пока отпустит? Или забывать то, что было? Ты ушел…
— Я не ушел, меня выгнали… — Андрей попытался напомнить жене реальные факты, но она лишь отмахнулась.
— Ну почти ушел — какая разница? Я ведь тоже почти ушла…
Пораженный, Смирнов уставился на нее. Он и не думал, что Наташа говорит серьезно.
— К кому?!
— Какая тебе разница?
— То есть как это — какая мне разница?
— А вот так. — Наташа воинственно вскинула голову. — Ты свалил из дома и даже ни разу не поинтересовался, как мы живем, на что, нет ли у нас проблем. Я сочла, что тоже могу быть свободна от обязательств… Так что считай, что я почти ушла из семьи.
— Но не ушла же!
Андрей вскочил и выбежал из кухни. Она молча ждала. Через минуту он вернулся:
— Наташ, ты извини, но я начинаю думать, что тебя раздражают мои профессиональные успехи!
Она только печально улыбнулась.
— Я тебя устраивал уютный, домашний, а я разный! Да, представь себе, я разный! Тебе не нравится? Скажи прямо!
— Ну смешно, ей-богу! Дело же совсем не в этом! Ты достиг чего-то, это хорошо! Но зачем являться вот так, изображая из себя благодетеля?
Смирнов рассердился. Не поймешь этих женщин. То упрекает его в том, что не приходил и был равнодушен, а сейчас пришел с цветами — на тебе, изображает благодетеля…
— Я вообще-то к тебе явился как муж! — Он отошел от нее и сел к ней спиной. — В общем-то я и есть твой муж.
— Я помню, — бесстрастно ответила Наташа.
Андрей поднял цветы — они так сиротливо лежали на столе, словно решили увянуть вместе с его надеждами на счастливое примирение.
— Может, все-таки поставишь их в воду? — спросил он. Наташа молча протянула руку к вазе, и тут в дверь позвонили.
Смирнов вздрогнул. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось общаться с Федотовым. Только у соседа Кости была странная привычка являться в самые неподходящие моменты.
Но Андрей ошибся. Наташа вернулась на кухню вместе с Клениным, в руках которого был такой же большой букет цветов. Смирнов набычился.
— Очень приятно! — обиделся он.
Сергей застыл в растерянности. Наконец-таки Наташа согласилась с ним встретиться, он прилетает, окрыленный, а у нее, оказывается, сидит муж… Странно. И неприятно.
Смирнов понял: ситуация вышла из-под контроля. Вот, оказывается, что имела в виду Наташа…
— Ну и к чему все эти разговоры? Нельзя было прямо сказать? Я иногда бываю очень догадливым. Иногда…
Он встал и подошел к застывшей в проходе парочке.
— Разрешите пройти? Секундочку. — Он вырвал из рук Кленина букет и галантно вручил его Наташе. — Это вам!
Взял свои цветы, засунул их под мышку и выскочил за дверь, крикнув на прощанье:
— Желаю счастья в личной жизни!
Оставшиеся в квартире долго молчали. Первым заговорил Сергей:
— Извини, если не вовремя. Но ты сказала, что можно…
Огорченная, Наташа покачала головой.
— Я не знала, что он придет. — Взяв в руки букет, она наконец-таки поставила цветы в воду.
— Ты не представляешь себе, как я переживал. — Кленин пытался забыть о неприятной сцене с Андреем. — Ты со мной не встречалась, не хотела говорить… Что случилось? Я все не могу понять… неужели ты из-за этой фотографии? Да она сто лет там лежала!
Кленин имел в виду фотографию Ирины, которую по забывчивости возил у себя в бардачке машины. Наташа случайно наткнулась на нее, когда они вместе путешествовали.
Она молчала. Появление Андрея выбило ее из колеи. Она действительно пригласила Сергея, даже настроилась сходить с ним куда-нибудь, но теперь… Ей не хотелось никого видеть. Ни мужа, ни Кленина, вообще никого.
— Я думаю о тебе и понимаю, что ты мне нужна. Я хочу видеть тебя счастливой. — Сергей взял ее за руку.
Он был на грани того, чтобы пасть на колени и просить Наташу выйти за него замуж. Казалось, что он и Ирина двигаются по параллельным траекториям, словно предугадывают шаги друг друга. Сначала она приехала просить руки Смирнова, а через два дня Кленин стоял перед Наташей и тоже думал о браке.
Она задумчиво понюхала цветы:
— Спасибо, Сергей, но… Сегодня ты тоже уходи. Я не готова еще…
Это было как пощечина. Но, будучи бизнесменом, Сергей привык контролировать свои эмоции, и на лице у него ничего не отразилось. Он лишь слегка побледнел и глаза перестали лучиться радостью.
— Извини…
Наташа услышала, как хлопнула дверь, села у стола и спрятала лицо в ладонях.
— Что же мне делать? Как поступить? — в отчаянии она спрашивала неизвестно у кого снова и снова, и только тиканье часов было ей ответом.
— Умная женщина, а позволила себя охмурить какому-то недоделку. — Макишев постучал себя по лбу.
Плохо, конечно, говорить так о человеке, который тебе помог, но что поделать? Макишев ревновал. Ревновал смертельно. Во-первых, из-за Ирины. Он столько лет по ней сох и считал, что она просто не способна на глубокие чувства. А тут она влюбилась. И в кого? Что в Смирнове такого, чего нет у него, Макишева? Тем более что сам он смог бы оценить Иринину любовь, а Смирнову она и даром не нужна…
Во-вторых, он ревновал, потому что все вокруг считали Смирнова гением. На его, макишевский, взгляд, совершенно незаслуженно. Пока Смирнов не сделал ровным счетом ничего гениального. Как специалист в области информационных технологий он был ноль. А когда Ирина выдвинула его в кандидаты на пост мэра, до смерти перепугался. Наконец, это его изобретение — магнитоотводы — пока не получило официального признания. И вообще, неизвестно, что это за штука такая. Иными словами, Смирнов совершенно незаслуженно занял место, которое Макишев всегда считал своим — скромного, но умного интеллигента.
Все это, вместе взятое, и побудило его сказать Ирине ту самую фразу, из-за которой и разгорелся сыр-бор:
— Позволила охмурить себя какому-то недоделку!
— Полегче! — одернула его начальница. — У этого недоделка светлая голова. — Она прижала платок к глазам.
Макишев вздохнул. Как говорят бандиты, за базар придется отвечать.
— А вот в этом-то и вопрос. — Он сел напротив нее. — Видишь ли, я разговаривал с приятельницей из этого НИИ, из ОНТИ…
— Что такое ОНТИ? — нахмурилась Ирина.
— Ну… Отдел научно-технической информации. Так вот, она считает, что все эти абсорбенты и магнитоотводы — бред сивой кобылы. Нет, конечно, этим занимаются, но многие и давно. А не в одиночку и кустарно. Кустарь твой Смирнов — извини, пожалуйста. И вляпаемся мы с его фальшивым изобретением.
Ирина рассердилась и начала нервно крутить в руках ручку.
— У тебя что, точные данные есть?
— Нет, но…
— Будут — поговорим, — отрезала Ирина. Она сразу поняла, откуда ветер дует.
Макишев замолчал. Ладно, если ей нужны документальные доказательства, она их получит. Даром он, что ли, столько лет работал в лучшей информационно-консалтинговой фирме города Перешеевска?
— А пока позови-ка мне его! — приказным тоном сказала хозяйка «Контакта».
— Есть! — Макишев издевательски щелкнул каблуками, отдал честь и вышел.
Ирина сломала ручку и отбросила ее в сторону. На ладонях остались следы чернил.
Спохватившись, она достала салфетку и тщательно вытерла руки. Еще не хватало показать Андрею, что она нервничает. Утром он явился на работу и, как шепотом поведал ей Димочка, до сих пор ждал, пока она оформит его увольнение. Итак, их отношения вновь переходят на деловые рельсы.
Смирнов вошел, холодный, вежливо-равнодушный и деловитый, и с порога спросил о том, когда она подпишет его заявление.
— Не подпишу, — отрезала Ирина, вновь становясь той Клениной, которую знали и боялись ее сотрудники. — Возникли осложнения…
— Естественно, — с досадой промолвил Смирнов. — Я и не думал, что ты просто так меня отпустишь.
— Да? Ты слишком много о себе думаешь, — вспылила Кленина. — Речь идет о деле, а именно — о твоих абсорбентах. Как ты знаешь, нам уже перечислили первую часть кредита. Но у людей возникли к тебе кое-какие вопросы.
— Например?
— Например, кое-кто, пока не буду говорить, кто именно, считает, что твое изобретение — бред сивой кобылы.
— Так и сказали? — обиделся Смирнов.
— Цитирую дословно. Поэтому извини, но отпустить я тебя не могу. Теперь ты обязан доказать своим сотрудникам, что это серьезно.
Смирнов молчал. Ирина побарабанила пальцами по столу.
— А если тебе кажется, что я держу тебя на вторых ролях, давай сам руководи! Устраивает?
— Устраивает. Только я буду действовать так, как считаю нужным.
— На здоровье.
— Вот и отлично. — Смирнов вышел.
Ирина от злости стукнула чашкой по столу, и она разлетелась вдребезги.
— Смотрите, какой умник нашелся, — шипела она. — Без году неделя в фирме, а уже о себе воображает! Хам! Да если бы не я…
И тут она осеклась. Да ведь сама виновата! Хочет любой ценой удержать мужика. Вот и получай, что вырастила…
«Пора брать себя в руки, — тупо глядя на осколки, думала Ирина. — Если так пойдет и дальше, то в офисе ни одной целой вещи не останется…»
С этого дня атмосфера в «Контакте» накалилась. Дружный доселе коллектив разбился на два лагеря. В первом был Андрей Смирнов, во втором — все остальные. Кленина, обычно грудью защищавшая фаворита, на этот раз заняла нейтральную позицию.
Недовольство сотрудников можно было понять. С каждым днем Андрей менялся, и изменения эти, к сожалению, были не в лучшую сторону.
— Это напоминает мне «Сказку о золотой рыбке», — как-то сказала Анечка Сереже, наблюдая, как Смирнов за что-то отчитывает Ирину, а та молча все это слушает. — Рыбка старухе и корыто, и дом, и дворец, а та села ей на шею и ножки свесила…
— Почему мы живем не в шестнадцатом веке? — простонал в ответ Сережа.
— А зачем тебе? — заинтересовалась Анечка.
— Я бы вызвал его на дуэль! — воскликнул пылкий мальчик.
— А что мешает тебе сделать это сейчас?
— Так ведь все равно убить его нельзя. Кончится тем, что меня просто уволят, — уныло ответил он. — И никакой романтики…
А Смирнов между тем совсем распоясался. Сначала он нанял плотников, и те отгородили большой кусок от общей комнаты, где до этого трудился весь коллектив, кроме Ирины и Димочки. Из этого закутка получился кабинет, причем ушло на это всего два дня. Смирнов лично прикрепил к двери нового помещения табличку «Зам. Генерального директора». Остальным же сотрудникам пришлось располагаться буквально друг у друга на головах.
— Ну и наглость, — качал головой Макишев. Со Смирновым он здороваться перестал. Правда, и новый заместитель не спешил проявлять к бывшему приятелю дружеское участие. Наоборот, то и дело вызывал к себе и дотошно допрашивал об итогах проделанной работы, демонстрируя, что никаких других отношений, кроме «начальник — подчиненный», между ними нет и быть не может.
Стульев дошел до того, что все чаще копался в Интернете на сайтах, посвященных поиску работы.
— Если так пойдет и дальше, — говорил он, — то придется искать другое место. К сожалению, единственной приличной альтернативой «Контакту» в нашем секторе является фирма Сергея Кленина.
— Он тебя встретит с распростертыми объятиями, — хлопал Стульева по плечу Макишев. — Тебе же цены нет. Перебежчик из стана врага…
Стульев и сам это понимал. Единственное, что удерживало его от подобного предательства, была элементарная лень и некоторое опасение, что предателей не любят. Сведениями, конечно, воспользуются, но на взлет по карьерной лестнице ему рассчитывать не придется.
Димочка пытался относиться к происходящему философски, тем более что его слишком занимала собственная личная жизнь, и времени на то, чтобы участвовать в интригах, у него не оставалось. Однако, после того как Смирнов облаял его за болтовню по телефону в рабочее время, отношение Димы к нему сильно изменилось.
Теперь он уже не стелился перед Смирновым и все чаще намекал Ирине, что не нанимался быть секретарем одновременно у двух начальников.
Сама Кленина, похоже, пребывала в состоянии перманентного «выпадения в осадок». Она стала бледной и молчаливой и все чаще смотрела на Андрея так, словно в первый раз его хорошенько разглядела.
— Помяните мое слово, он сам себе роет могилу, — заговорщицки шептала Анечка сослуживцам. — С любимой женщиной так обращаться нельзя, особенно фавориту.
— А может, она мазохистка, — фыркал в ответ Стульев. — Если бы ей это не нравилось, давно бы выгнала деспота в шею…
Всем казалось, что Ирина пока проверяет, насколько далеко может зайти Смирнов, которому власть, похоже, ударила в голову. Коллектив надеялся, что вот-вот зарвавшегося временщика поставят на место.
Сам же зам вовсе не считал себя самодуром. Он старательно работал и требовал того же от других. Он хотел доказать всем, что стоит чего-то и без Ирины! И не знал, что внезапно и незаслуженно свалившаяся на голову власть имеет свойство развращать человека. Никто не догадался вовремя подсунуть ему шварцевского «Дракона».
Гром грянул на очередном совещании, и с этого момента все сотрудники окончательно поняли, какую роль в предстоящей пьесе им предназначено сыграть.
Герберт Иванович с кислым видом смотрел в окно. Остальные старательно изображали внимание, но настроение у всех было похоронное.
— Итак, всего восемь серьезных контрактов за неделю — всего! Причем половину заключил я! — изгалялся Смирнов на утренней летучке. — Это несерьезно! Нужно быть активнее, смелей действовать… Я предлагаю ввести процентную систему оплаты, то есть процент от контракта. — Он повернулся к Ирине.
К ужасу сотрудников, она промолчала. Над коллективом нависла угроза ближайшего безденежья.
— И еще раз напоминаю: абсорбенты — это главное наше направление, главное! — продолжал нудить Смирнов.
— Можно вопрос? — подал голос Стульев.
— Да, пожалуйста, — отозвался зам.
— А вот это ваше замечательное изобретение — эти абсорбенты — оно уже запатентовано?
— Это вопрос ближайшего будущего. А что, есть какие-то сомнения?
— Нет-нет, что вы! — испугался Стульев. — Но вы сейчас упоминали компанию «Майкрософт», Ай-би-эм… А ведь эти компании сначала предлагают продукт, и только, а потом начинают его продавать. А мы пока… извините, даже предложить ничего не можем. Воздух, голая идея, так сказать…
— Еще кто так думает? — Смирнов зловеще оглядел присутствующих.
Наступила гробовая тишина. Было слышно, как в приемной жужжала муха. Димочка дернулся было туда под предлогом сварить кофе, но остановился под тяжелым начальственным взглядом.
— Я так считаю, — наконец тихо произнес Герберт Иванович. Совесть не позволила ему смолчать. — Ходят какие-то невероятные слухи о сумасшедших кредитах, которые мы получили или вот-вот должны получить. А также о предприятиях, предполагающих запустить это ваше устройство. Не имея на это ни чертежей, ни… собственно, ничего не имея! Вы, Андрей Сергеевич, очень активный человек. Но не продаем ли мы воздух, в самом деле?
Смирнов покраснел от гнева.
— То есть вы считаете, что я аферист?
— Я этого не сказал.
— Не говорили, — согласился Смирнов. — Но это не главное. Главное — вы не верите в нашу перспективу. Ну если честно, Профессор?
— Никто и никогда не упрекал меня в нечестности, — с достоинством проговорил Герберт Иванович. — Да, я не верю.
— Спасибо за откровенность. — Смирнов не спускал с него зловещего взора. — Мне кажется, что с такими сомнениями вам будет некомфортно работать дальше в нашем коллективе…
Анечка ахнула и прикрыла рот рукой. Ирина, и так бледная, просто побелела, но опять промолчала.
Герберт Иванович осмотрел испуганные лица сослуживцев, ожидая, не придет ли откуда-нибудь поддержка. Не пришла. Все прятали глаза и молчали. Тогда он встал и молча пошел к двери.
— Останьтесь, Герберт Иванович, — неожиданно раздался голос Ирины. — Андрей Сергеевич не это хотел сказать.
Смирнов поднял голову.
— Спасибо, Ирина Александровна. — Герберт Иванович взялся за ручку двери. — Я отлично понял, что именно хотел сказать уважаемый Андрей Сергеевич. — Всем спасибо… — Сотрудники поежились. — Мне было трудно после преподавания и научной деятельности переключиться на этот так называемый бизнес. Но главное — люди… И мне с вами было хорошо. Спасибо…
Он вышел, а сотрудники слушали, как звучат его шаги в коридоре. Первой опомнилась Ирина:
— Спасибо, все свободны!
Смирнов удивленно посмотрел на нее, но она не обратила на него внимания. Макишев задержался в дверях. Его взгляд был настолько красноречив, что Ирина не выдержала:
— Вы тоже свободны, Макишев!
Захлопнулась дверь, и «начальство» осталось наедине.
— Ты сама говорила, что хочешь работать в паре, — накинулся на Ирину Андрей, растрепанный и злой. — Да, может, я погорячился, уволив Профессора. Но неужели ты не понимаешь, что в данной ситуации обязана была поддержать меня? В интересах дела, в интересах, извини, нашего общего авторитета? А что будет теперь? Коллектив разобьется на два лагеря, одни будут за тебя, другие за меня — и начнется маленькая гражданская война…
— Насчет двух лагерей я бы не обольщалась, — медленно, через силу ответила Ирина. — Вряд ли кто-нибудь будет за тебя. И не надо говорить об интересах дела. Тебя, кажется, больше интересует твой собственный авторитет. А дело не общее, кстати, а мое. Я имею в виду не твои магнитоотводы, а то, что создала я. Коллектив, который состоит из живых людей. У нас была уникальная атмосфера, мы были дружными… А теперь этого нет!
— А тебе не кажется, что это элементарное чувство ревности? Ведь ты не станешь отрицать, что я предлагаю совершенно другой поворот, новое направление, новые перспективы? И тебе обидно, что не ты стоишь во главе всего этого. Ты просто ревнуешь, вот и все!
— Если тебе так проще, считай, что все дело в этом.
— Что значит, считай? Я не понимаю, ты что, издеваешься? Я же не придурок какой-нибудь?!
— Не кричи! Жаль, что я не умею падать в обморок. Очень хочется…
Смирнов набрал воздуха в грудь.
— Значит, я в одиночку их должен убеждать? Ты устранилась, это так надо понимать?!
— Понимай как хочешь. — Кленина почувствовала, что сыта этим человеком по горло.
— Я понял. В одиночку. Ну что ж, буду в одиночку. — Он приосанился, подошел к окну и четко, громко сказал: — Ты свободна!
Ирина изумленно покачала головой:
— Не понимаю, или ты дразнишь меня, или на самом деле так разыгрался?
— А понимай как хочешь, — издевательски сказал он. — И кстати, — он повернулся к ней лицом, — что-то давно ты в последнее время не говоришь мне о любви… То каждый божий день, а сейчас — молчок…
Она не верила своим ушам — настолько это было унизительно.
— Давай поговорим о любви. — Он подошел к ней и попытался сесть на подлокотник ее кресла. — Я тебя люблю, ты меня любишь, красивые фразы…
Она закусила губу.
— Мне женщина нужна… Я не привык быть один. Ты красивая, тоже одинокая… Зачем отказывать себе в радостях жизни?
— Ты смешной, Смирнов. — Она отвернулась. — Ты очень смешной. — Но в ее голосе смеха не было.
Она поднялась и быстро вышла из кабинета, а Смирнов ей вслед издевательски помахал ручкой. Потом огляделся, заметил на ее столе степлер. Взял в руки, взвесил, словно собираясь запустить его в стену. Немного поколебался и… степлер раскололся о книжный шкаф.
Смирнов сел в Иринино кресло и резко крутанулся.
— А ведь и правда помогает! — удивленно сказал он сам себе.
…От пережитого потрясения Наташа отошла очень быстро. Просто погоревала вечерок и снова стала той новой Наташей, которая пытается быть независимой и сильной женщиной.
На следующий день она сходила в центр и вернулась нагруженная газетами и обрывками объявлений. С аппетитом пообедав, села на пол, обложившись прессой, и с красным фломастером в руках стала просматривать разделы о предложениях работы.
Она определила свои слабые и сильные стороны. К слабым относилось наличие двух детей, плохое знание компьютера и английского и полное незнание реалий современного рынка. К сильным — опыт работы с детьми, чувство юмора и хорошая обучаемость.
Но положение на рынке труда ее не слишком вдохновило. Наташа была реалистом и понимала, что вряд ли сможет претендовать на должность управляющего или ведущего специалиста. Быть личным секретарем ей тоже не очень хотелось. Во-первых, для этого нужно владеть делопроизводством, а во-вторых, начальник может потребовать от нее таких услуг, на которые она не готова.
Кроме того, ей не хотелось искать постоянное место — она была привязана к своей школе и не собиралась оттуда уходить. А потому планировала найти работу на полдня.
Из всей кучи объявлений Наташа отобрала лишь около двух десятков.
Позвонив по первому, она вежливо представилась и спросила, какого рода работники им нужны. Грубый дамский голос в ответ поинтересовался, сколько ей лет.
— Около тридцати, — честно ответила она.
— Нам нужны девушки помоложе, — отрезала дама.
— А зачем? — наивно удивилась Наташа.
Дама коротко и доходчиво объяснила, почему они предпочитают молодых.
— Извините, до свидания, — поспешно распрощалась с ней Наташа.
Она повесила трубку и вычеркнула эту вакансию. Потом подумала и вычеркнула еще три аналогичных объявления, в которых предлагалась работа по вечерам для девушек старше восемнадцати лет.
Следующим был номер, владельцам которого требовались молодые женщины, желавшие подработать в свободное от основной работы время.
— Здравствуйте, — осторожно произнесла Смирнова, ожидая опять нарваться на грубость. Но ей ответил вполне вежливый мужской голос, и Наташа немного успокоилась. — Я звоню по поводу работы…
— Конечно, конечно, нам всегда требуются новые кадры, — обрадовался мужчина.
— А что за работу вы предлагаете?
— Я думаю, вам нужно подъехать к нам и обсудить это не по телефону.
— Но вы можете сказать хотя бы приблизительно?
— Работа в сфере услуг, — туманно ответил мужчина.
— А возраст имеет значение?
— А что, вам еще нет восемнадцати? — испугался тот. — Мы не связываемся с несовершеннолетними, вы что?! Это же статья!
— Ясно, — сказала Наташа. — Думаю, ваше предложение меня не заинтересует. Нет-нет, спасибо, мне все ясно…
Таким образом, вскоре большая часть объявлений была вычеркнута. Осталось лишь несколько вакансий няни. И Наташа поняла, что это судьба. Никуда ей не деться от детей, даже летом.
— Ой, зря вы, Герберт Иванович. — Стульев налил водки в стакан. — Вы что, не понимаете, что это ничем не закончится? Он Ирине голову задурил. Явно сумасшедшие проекты какие-то. Она одумается, конечно, но уже будет поздно…
Сотрудники сидели за столом и выпивали. У всех было ощущение, которое появляется на поминках. Только поминали они не человека, а свою прежнюю работу, которая, как ни крути, им нравилась, за которую им неплохо платили… Теперь, похоже, наступили другие времена. Смирнов претворял в жизнь свои амбиции, зарплаты грозили махнуть ручкой, и уволить нынче могли за то, чем никогда не грешила Ирина, — за отсутствие чинопочитания.
— Любовь, что ж поделаешь, — вздохнула романтичная Анечка.
Все чокнулись и выпили.
— Ага, любовь, за наш счет, — возмутился Стульев.
— Между прочим, многие великие дела рождались из сумасшедших проектов, — напомнила ему Анечка.
— Что, тоже в Смирнова влюбилась? — ухмыльнулся Стульев.
Герберт Иванович поморщился.
— Я? Я на нашей фирме таких сумасшедших вариантов насмотрелась, что сама вряд ли замуж выйду. Я зараженная.
— Ой! — Стульев округлил глаза. — В каком смысле?
— Не в том, в котором ты подумал, — укоризненно нахмурилась Анечка.
— А в каком я подумал?
Все рассмеялись. Водка частично сняла напряжение, возникшее в дружном коллективе после утренней летучки.
— Понимаете, каждая из наших клиенток ищет идеал, — вздохнула она. — Когда я сюда пришла, у меня был молодой человек. Приличный такой, порядочный.
— В наше время — и порядочный? — здесь прыснул Стульев.
— Молчи, развратник, — одернула его Анечка. — Я чуть замуж за него не собралась. А тут смотрю, есть такие кандидатуры! Сама хотела им письма писать, если б не наше правило не использовать служебную информацию в личных целях. И я подумала: женщины, которые ничего собой не представляют, всякие уродины, ищут принцев и королей, а я чем собираюсь довольствоваться? Я посмотрела трезво на своего жениха. Обычный, ничем не примечательный человек. Скучно… Так я и заразилась, мне теперь только идеал подавай. Принца, не меньше!
— Да, случай тяжелый, — покивал Стульев и еще раз налил всем.
— Вы его просто не любили, Анечка, — утешил девушку Профессор.
Выпили. Помолчали.
— Ребята, не волнуйтесь, скоро все кончится, — заговорщицки прищурился Макишев. — Я тут кое-какие данные достану, и станет понятно, кто из ху.
— В каком смысле? — удивился Профессор.
Макишев обошел вокруг стола, чокаясь с каждым лично.
— А в том смысле, Герберт Иванович, что скоро мы эти абсорбенты проабсорбируем!
— Да фигня это все! — горячо поддержал его Стульев. — Ну что это за абсорбенты-то такие? Компьютер, он излучает…
— Да все излучает…
— А! Это ерунда. Вот я никогда не поверю, что где-нибудь стоит эта хрень…
— Не выражайся, — одернула его воспитанная Анечка.
— …И принимает на себя все излучение, — не унимался пьяный Стульев. Впрочем, остальных тоже развезло. — Как? — допытывался он. — И что, сама она излучает или нет? — Он дохнул на Анечку водочным паром так, что она закачалась.
— Неважно, ребята, неважно! — гнул свою линию ревнивый Макишев. — Главное сейчас — избавиться от этого куртизана! И тогда Герберт Иванович вернется.
Все согласно закивали.
— Герберт Иванович, вы же вернетесь? — Макишев обнял его за плечи.
— Не знаю… — вздохнул Профессор. После водки он ощутил головокружение, тяжесть в печени и ногах, вспомнил о возрасте, — словом, страшное слово «пенсия» потихоньку переставало быть таким уж ненавистным.
— То есть как это — не знаете? — возмутился Макишев.
— Герберт Иванович, не бросайте нас, — взмолилась Анечка.
— Специалист такого класса, — вторил им Стульев. — Да кто такой по сравнению с вами этот сопляк?
— Не выражайся. — Анечка вновь вспомнила о приличиях.
— Да сопляк он, и все! И все выражения. А мы поступили подло!
Все удивились.
— Как это? — пропищал Сережа.
— Мы промолчали! — Макишев стукнул себя кулаком в грудь. — Вот сейчас говорим о дружбе и так далее, а я вам не верю! Когда меня уволили, кто-нибудь вступился? Кто-нибудь был против?
— Я, — шепотом признался Стульев. — Я был против! Я долго готовил аргументы, почему тебя надо вернуть, и не успел… тебя вернули.
— Ты верный друг, — умилился пьяный Макишев. — Слушайте, а давайте тоже все уволимся, а? Или устроим забастовку! Пусть она поймет, пусть она выберет!
— Она выберет его, — со знанием дела сказала Аня. — Потому что — любовь!
— Тогда мы выберем свободу! — подхватил Сережа инициативу старших. — Я, например, чувствую, что мне не хватает физической нагрузки, свежего воздуха. У меня дядя знаете кем работает? Табунщиком! Где-то в Алтайском крае. Представляете: горы, лошади, кумыс, воздух… А?
— Здоровье… Я еду с вами, завтра же, — решительно засобирался Профессор.
— И я поеду, — решила Анечка. — Найду там какого-нибудь идеального далай-ламу и совращу…
— Хватит плясать под чужую дудку, — поддержал приятелей Стульев, который выступил просто из чувства солидарности, так как свежий воздух и кумыс не любил. Он набрал в грудь воздуха и с выражением затянул:
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут…
Оставшиеся подхватили:
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут…
Так под знаменем революции и Гражданской войны окончился этот рабочий день в одном отдельно взятом коллективе.
Наташа стояла перед огромным трехэтажным домом из красного кирпича. Дом был окружен двухметровым деревянным забором, по верху которого шел двойной ряд колючей проволоки. От удушливого, жаркого воздуха казалось, что тротуар под ногами плавится.
Дом был странный. Во-первых, у него почти не было нормальных окон, а те, что были, больше напоминали узкие бойницы. Из-за этого он казался каким-то непропорционально тяжелым. Во-вторых, почти все бойницы были закрыты ставнями. У Наташи даже создалось впечатление, что там никто не живет. Она полезла в карман и выудила оттуда мятую бумажку с адресом. Может, она ошиблась?
Нет, все верно, адрес тот. Немного поколебавшись, Наташа подошла к воротам, выкрашенным в зеленый цвет, и нажала на кнопку звонка.
Ничего не произошло. Минуту она стояла, ожидая какой-нибудь реакции, но так и не дождалась. И, уже повернувшись, чтобы уйти, увидела огромный серебристый джип, резко свернувший к воротам. Наташа еле успела отскочить.
— У тебя что, глаз нет? — в сердцах вскрикнула она.
Словно в ответ на ее реплику затемненное окошко поехало вниз, и оттуда высунулась наглая небритая физиономия.
— Ты, что ли, будешь няня? — лениво растягивая слова, поинтересовался водитель. — Сейчас поговорим, только машину поставлю…
Наташа в нерешительности остановилась. В объявлении говорилось, что требуется няня к девочке трех лет. Но если это и есть хозяин дома… Может, лучше сразу отказаться?
Тем временем мужик нажал пульт, и ворота поползли в разные стороны. Джип заехал во двор, и, пока Наташа нерешительно топталась на месте, водитель вышел и махнул ей рукой.
— Заходи, чего стоишь, — крикнул он.
Наташа вошла во двор, двери за ее спиной плавно закрылись. Похоже, что строительство дома закончилось совсем недавно. Двор был изрыт какими-то ямами, везде валялись трубы и доски, тут и там возвышались горы кирпича.
— На днях ребятки обещали все убрать, — объяснил хозяин в ответ на Наташино удивление. — Сказали, приедут, мусор увезут, газон устроят, цветы посадят, фонтан вкопают… Короче, все сделают.
— А где ваша девочка гуляет? — Она с сомнением обвела глазами двор. — Такому маленькому ребенку опасно находиться рядом с кирпичами и ямами.
— А она вообще не гуляет, — махнул рукой дядя. — Ты, что ли, учительница?
— Я…
— Как тебя зовут, извини, забыл?
— Наталья Иннокентьевна, — представилась она.
— Наташа, значит. А я Витя. Пошли в дом.
Через гараж они прошли сначала в пустой холл, заваленный остатками стройматериалов, поднялись по лесенке, и Наташа с удивлением увидела решетку, перегораживающую вход на второй этаж.
Витек достал из кармана тренировочных штанов ключ и открыл замок.
— Лелик, я дома! — крикнул он в глубины дома. Очень вовремя: Наташа начата нервничать. Оставаться наедине с незнакомым мужчиной в пустом доме, да еще эта решетка, колючая проволока и запирающиеся ворота…
Навстречу им из боковой двери вышла молодая женщина. Пышные рыжие волосы мелированы по последней моде, длинные ноги в коротеньких спортивных шортиках выставлены напоказ.
— Привет, дорогой, — женщина чмокнула Витька в щеку и взглянула на гостью. — Здрасте…
— Добрый день. — Наташа старалась казаться спокойной и уверенной в себе.
— Ты опять за свое? — Девушка вновь повернулась к хозяину и капризно повысила голос. — Я же говорила, что нам не нужны никакие няни!
Наташа съежилась.
— Мама, папа, смотрите, что у меня есть. — Вслед за матерью в коридор выбежала прелестная рыжеволосая девчушка в летнем белом сарафанчике с кружевами. В руках она держала котенка. Тот царапался и пытался вырваться, но у девочки была крепкая хватка — Я поймала Тишку!
— Молодец. — «Лелик» кивнула ей одобрительно, но котенка забрала. — Теперь я его покормлю.
— А можно я сначала поиграю с ним в веревочку?
— Нет, попозже.
— А это кто?
— Просто тетя, — ответила мать, поглаживая котенка. — Иди к себе, нам нужно поговорить с папой и с тетей…
Девочка исчезла.
— Извините, не знаю, как вас зовут, — сказала женщина.
— Наташа, — ответил за нее Витек. В присутствии жены его небритая физиономия утратила значительную часть своего нахальства. — Лелик, послушай…
— Я не с тобой говорю, — отрезала рыжеволосая красавица. — Понимаете, Наташа, нам действительно не нужна няня. Я сижу с дочкой, а если мне нужно уехать, моя мама с удовольствием с ней остается. Если бы я знала, что он кого-то ищет…
— Извините, до свидания. — Наташа чувствовала раздражение и усталость. Зачем давать объявление, если тебе не нужен работник? Столько времени на них потратила!
— Лелик, ну ты что… — заныл хозяин дома. — У всех ребят няня есть. А у нас нет. Опять надо мной смеяться будут…
— О господи! — с чувством воскликнула его жена. — Пусть смеются! Что я буду делать? Целый день сидеть сложа руки и плевать в потолок, пока с моей дочерью будет играть чужая женщина?! Что мне делать целыми днями, пока тебя нет?! Работать ты мне не разрешаешь…
— Лелик, как можно… Тебе что, денег не хватает?
— При чем тут деньги? Мне скучно!
— Можешь ходить по магазинам, — с готовностью предложил Витек. — Или телевизор смотреть. А еще бильярд поставим, будешь шары катать.

Часть пятая
ЗАЩИТА ОТ ДУРАКА
Кленин из офиса прямиком отправился к Наташе. Шел дождь, сладко пахло сиренью. Он поднялся к дверям и надавил кнопку звонка. Никто не отозвался. Только эхо прокатилось по квартире. Еще раз, еще… А Наташа сидела на кухне тихо, как мышка.
Он вернулся в офис и попытался позвонить ей. Наташа молча слушала настойчивые гудки телефона, потом не выдержала, подняла трубку и опустила ее на рычаг. Звонки прекратились.
Она не знала, что происходит, но чувствовала — что-то очень важное, и от этого была в смятении. Ей хотелось спрятаться, убежать от своей судьбы, не думать и не выбирать. Пусть судьба, если это и в самом деле она, придет к ней сама.
Наташа потопталась рядом с телефоном, потом решительно сняла трубку:
— Справочная, у вас сегодня поезд на Лисовку есть?.. Спасибо.
Она кинулась собираться. Уже обуваясь, вновь услышала настойчивый телефонный звонок. Она сияла трубку и сказала:
— Меня нет!
Сергей растерялся.
— Наташа, это я, — сказал он. — Ты опять прячешься?
— Да, — ответила Смирнова и положила трубку. Ей еще нужно было успеть поменять пятьдесят долларов, полученные от Витька, и купить дочкам подарки. Не поедет же она к ним с пустыми руками.
Кленин постоял в задумчивости, потом кинулся вниз, к машине.
Из офиса вышла Анечка в белой кружевной кофточке. На сегодня у нее было назначено свидание с Жорой. Протрезвев, девушка с ужасом поняла, что натворила, но было поздно. Она была человеком честным и слово свое держала. Раз сказала, что попробует разглядеть в нем принца, — значит, так и будет.
Кружева, как известно, просвечивают. Причем иногда в самых интересных местах. Жора оглядел ее и хмыкнул:
— Куда кости бросим?
— Пойдем к озеру, — предложила Аня, надеясь, что слово «кости» Жора сказал вовсе не применительно к ее фигуре. Конечно, по сравнению с Жорой она действительно несколько худощава, но по нынешним меркам — просто супермодель. Да что он о себе воображает, чудовище…
— Пешком, что ли? — Жора озадаченно посмотрел на джип. — Как студенты?
— Угу! Ногами!
— Ну ты оригиналка… А машина на что?
— Как ты будешь по берегу на джипе рассекать? — рассмеялась Аня. — Давай не ленись. Ноги тебе на что? Только на педали нажимать?
— Ну ладно… — несколько неуверенно согласился кавалер. — Пешком так пешком…
В парке было зелено и красиво. Кое-где играли дети, на скамейках сидели мамочки с колясками. Под соснами на берегу старички так азартно резались в домино, что их голоса иногда глушили птичье пение.
Жора, не привыкший передвигаться без любимых колес, очень скоро выдохся. Аня сжалилась и усадила его на берегу, на ствол упавшего дерева.
— Как здесь красиво! — восхищенно сказала она, вдыхай нагретый солнцем сосновый воздух.
— Угу, — пытаясь отдышаться, пропыхтел Жора. — Может, в кафешку какую пойдем? Жарко здесь…
Они быстро нашли небольшое летнее кафе на берегу — с помостом над водой и четырьмя столиками под тентами на нем. Парочка уселась в тенечке, и Жора потребовал у официанта мороженого. В меню было пять видов, и новый Анин кавалер потер руки:
— Несите все! Сейчас попробуем…
Анечка ограничилась одной порцией. В отличие от Жоры, она тщательно следила за количеством съеденных калорий. Вообще порция мороженого была явным излишеством, не одобряемым адептами похудения. Но Аня всегда считала, что лучше уступить соблазну и съесть немножко сладкого, чем капать слюной на стол, наблюдая, как другие радуются еде и жизни.
Перед Жорой стояло пять пустых вазочек. Шестую он как раз приканчивал.
— Ты так любишь мороженое? — умилилась Аня.
— А что? — прочавкал Жора с набитым ртом. — Противно смотреть, как я ем? Ну уж какой есть!
Анечка молчала.
— Это я в детстве не доел, — объяснил он ей. — Бедное детство было. И теперь все ем, ем, а никак наесться не могу. Чего смотришь?
— Так… Забавно.
— Ничего забавного. Например, машина. Других детей хоть родители там возили или родственники. Хотя бы на велосипеде. А мои папаша с мамашей меня не баловали. Жили бедненько в селе. Потом мамаша на папашу случайно керосин вылила и случайно подожгла…
— Ох!..
— Вот тебе и ох. Сгорел папаня. Мамаша стала с горя выпивать, хотя и до этого частенько прикладывалась, а тут как с цепи сорвалась. Короче, попал я в детдом…
Жора сделал паузу и подлизал вазочку. Аня слушала, затаив дыхание, в глазах дрожали слезы. Он нерешительно посмотрел на ее порцию:
— Слушай, ты доедать будешь?
— Бери, бери. — Она подвинула ему свое мороженое.
— Спасибо. Это, черничное, самое вкусное. Нужно официанту сказать, чтоб еще принес.
— А дальше что?
— «Что», «что»… Как обычно. В селе я привык бороться за выживание. Папаша, когда жив был, то по уху двинет, то по скуле поучит. И мамаша тоже. Только она все больше кочергой. Так что к детдому я был нормально подготовлен. Чего смотришь?
— Да так…
— Противно? Морда — во! Кирпича просит! В глазах ни малейшего намека на мысль, а все туда же? Про бедное детство трет? Противно?
— Ты мне даже нравишься, — неожиданно сказала Аня. — Большой такой… И ежик у тебя симпатичный!
Жора подавился мороженым.
— Какой ежик?
— Прическа, — объяснила она.
— A-а! Да… — Он погладил себя по бритой голове. — Я раньше длинней носил, а потом все начали стричься, и я тоже подстригся. Теперь вот урод уродом! — И Жора грустно засмеялся.
— Чудовище ты мое, — нежно сказала она ему.
— А это ты сейчас, вроде того, дразнишься? — не понял он.
— Нет, это я сейчас сказку вспоминаю. — Анечка вздохнула. — Знаешь такую, про красавицу и чудовище? «Аленький цветочек» называется. Я в детстве маму просила, чтобы она меня на этот спектакль водила. Раз пятнадцать смотрела…
— Однако! — прочавкал Жора.
— Там чудовище было такое страшное-страшное… — вспоминала Аня. — А она должна была его полюбить, а потом поцеловать.
Жора оторвался от мороженого.
— А потом чудовище превращалось в красивого молодого человека. — Анечка мечтательно вздохнула. — А я каждый раз смотрела и не верила, что она его поцелует. И так радовалась, когда она его все-таки целовала!
Жора покраснел:
— Не надейся. Если ты меня поцелуешь, я красавцем не стану.
— А ты и так ничего, — великодушно сказала девушка. — У тебя… глаза добрые, вот. И вообще…
— Знаешь, ты, конечно, можешь сколько угодно издеваться надо мной, мне это даже нравится, но… не до такой же степени!
— Я не издеваюсь, — извинилась она.
— Тогда еще хуже. — У Жоры пропал аппетит, он отодвинул от себя недоеденное мороженое.
— Так, в чем дело? — строго спросила его Анечка. — Ты же сам говорил, что было много женщин, которым ты нравился…
Жора стал ярко-кумачового цвета.
— Ну, во-первых, я соврал. Во-вторых, если я нравлюсь женщинам, то нет никакого интереса. И вообще, так не бывает!
Анечка понимающе улыбнулась.
— Она ему нравится, он ей нравится… Это похоже на сказку, — кипятился Жора. — Давай, Анечка, ты меня не будешь путать. Будем по правилам. Ты меня ненавидишь и презираешь, а я… Как там его… Преодолеваю!
— А я тебя не хочу ненавидеть и презирать. — Она взяла его за руку.
— Почему? — растерялся Жора, его глаза беспомощно заметались: с Ани на ее руку, потом в сторону.
— Не хочется. — Она сжала его пальцы.
Жора открыл рот и уставился на нее.
В это время Ирина с Соней гуляли неподалеку от них, на противоположной стороне озера.
Инициатива встретиться исходила от Сони. Ирина охотно согласилась. Ей было так тошно после сеанса макишевской магии с полным разоблачением Смирнова, что она не могла сидеть дома и смотреть, как Степашка рисует своих «покемонов».
— Ну что, довольна? Отомстила? — без особой злобы спросила Ирина подругу. — Неужели ты меня так не любишь?
— Теперь уже не так, — задумчиво сказала Соня. — Азарт пропал. Да и со Смирновым тоже…
Она не договорила. Прошли еще немного.
— А ты его бросай, намучаешься, — посоветовала Соня. — Хотя… У вас, по-моему, главное удовольствие в жизни — жить с мужиком и мучиться!
— Жить, — усмехнулась Ирина. — До этого далеко. Хотя уже мучаюсь.
— Что это вдруг? Он же у тебя гений.
— Да не такой уж гений, как оказалось. — Ирина прислонилась спиной к березе. Сейчас она была похожа на героиню русских народных сказок. Не хватало лишь венка на голову. — Чуть всю фирму не загубил…
— Наломал дров, значит, — понимающе усмехнулась Соня. — Это хорошо!
— Почему?
— Он теперь себя виноватым чувствует, а на этом чувстве мужика можно всю жизнь держать.
— Да не хочу я его держать, — махнула рукой Ирина. Подошла к бревну и села, не посмотрев даже, чисто ли. — Сама не знаю, чего хочу…
Соня села рядом.
— Я ребенка от него хочу, — вдруг призналась Ирина.
— У-у, подруга, это край! — тоном знатока сказала Соня. — Это значит, что ты пропала! Опомнись, пока не поздно…
— Да поздно уже…
Соня вытаращила глаза.
— С ума ты сошла, что ли? — зашипела она на подругу. — Опомнись, сделай аборт! От этих русских гениев такие гении рождаются… А иметь гениального ребенка — полный гроб! Никакой личной жизни. Сплошные репетиторы, занятия, секции…
— Ты не поняла. — Ирина улыбнулась. — У нас с ним ничего и не было. А такое ощущение, что все было.
— Угу, — мрачно сказала Соня. — Вот от этого я и уезжаю. У вас тут как раньше на Севере: год за два, если без мужика, а если с мужиком, то все пять.
Ирина промолчала.
— Странная штука, — задумалась Соня. — Ведь он мне тоже чем-то понравился. Вот чепуха-то…
Ирина залезла в сумочку, достала серебряную фляжку:
— Может, выпьем, подруга?
— Давай, — согласилась Соня.
Ирина налила в крышку немного водки, протянула Соне, а сама приготовилась пить из фляжки. Обе подняли «бокалы».
— Ну что, за него? — спросила Соня.
— За него, — согласилась Ирина. — Хотя… Как всегда, все полный идиотизм!
И подруги засмеялись.
Соня и сама не знала, почему передумала. Вечером, как всегда, поговорила с Жаком. Он ныл и хныкал, и тут она поняла, что, каков бы он ни был, но это человек, который в ней нуждается. Который готов мириться с тем, что она его не любит и часто демонстрирует эту нелюбовь. Пусть Жак бездарь, пусть маменькин сынок, пусть бездельник и бабник. Может, ей стоит наконец попробовать пожить спокойно? Без всяких комплексов и изматывающих маний? Просто брать от жизни то, что она дает, и мириться с тем, что забирает?
Тем временем в офисе «Контакта» некоторые никак не могли разобраться с делами и уйти домой. Например, бедный Димочка еле-еле разгреб гору работы, сваленную на него неугомонным Смирновым. Но торопиться было некуда. Мамуля с папулей отвалили в тренажерный зал, по телевизору ничего интересного, а гулять в одиночку Димочка не любил.
В комнате стемнело, он поднял жалюзи и обомлел. За окном маячило Герино лицо. Похоже, девушка залезла на пожарную лестницу, чтобы быть ближе к любимому. Димочка резко опустил веревку, жалюзи с шуршанием вернулись на место, и лицо исчезло. Но от Геры отделаться не так-то просто.
Через пять минут она возникла перед его столом. По случайному совпадению оба были одеты в светлые летние костюмы. На голове у Геры, как всегда, красовалась какая-то немыслимая шляпка. Слава богу, что не с пером и вуалью. Если бы не трагические лица, наблюдатель мог бы принять их за жениха с невестой.
— Слушаю вас, — равнодушно-деловым тоном сказал Димочка, отворачиваясь к стенке.
— Ну зачем ты так, а? — умоляюще заговорила Гера. — Я переживаю, я… Я понимаю, что неправильно поступила, я это признаю… — Она потупилась. Димочка довольно улыбнулся, пользуясь тем, что его лица Гера не видела. — Давай поженимся? — робко спросила она и тронула его за рукав.
— Хорошо. — Димочка улыбнулся, и дама расцвела, разводя руки в широком объятии. — Хорошо, что женщины стали признавать свои ошибки, но…
Гера сникла.
— Но я хочу поговорить о будущем. Где гарантии, что ты не станешь снова агрессивной, не будешь брать на себя первые роли? Мне необходимо равенство… — закончил он дрогнувшим голосом и насупился.
Герасимальда растрогалась.
— Димочка, ну что ты такое говоришь, ну какие первые роли… да я тебя на руках носить буду! — Она шагнула к нему, и Димочка одним прыжком оказался у окна. Расстояния ему показалось мало, он отгородился стулом и замер.
— Что ты испугался? — укорила его Гера. — Не сейчас же!
Она подошла и села на стул рядом с ним. Димочка подумал и вышел из укрытия.
— Ты согласен? — чуть дыша, спросила Гера и зажмурилась.
На лице Димочки появилась робкая улыбка.
— Согласен!
Гера бросилась было ему на шею, но он нахмурился. Девушка тут же понимающе закивала и убрала руки.
— Не буду первой, — твердо пообещала она.
Димочка сам обнял ее, и они слились в страстном поцелуе.
От интимных утех их оторвал Макишев. Войдя, он увидел парочку на столе секретаря и невольно отпрянул назад. Но его дело отлагательства не терпело, поэтому он постучал по столу и недовольно сказал:
— Димочка, завтра с утречка передай этот пакет Смирнову!
Дима был не в силах говорить и лишь кивнул. Макишев скривился, с отвращением оглядел Геру и вышел.
Наташа вышла из автобуса усталая и раздраженная. Как все-таки машина облегчает жизнь! В прошлый раз, когда ее с дочками до места довез Кленин, всю дорогу она сидела, с комфортом откинув голову на мягкую спинку кресла, девочки спали сзади, вещи не оттягивали руки, а спокойно лежали в багажнике…
Теперь же ей пришлось сначала ехать в переполненном вагоне, где люди стояли друг у друга на ногах, а сумки держали в зубах, потому что руками нужно было крепко за что-то держаться. Потом она еще полчаса ждала автобус и затем тряслась по ухабам вместе с толпой таких же, как она, уставших и злых пассажиров.
«Дело действительно не в деньгах, — думала Наташа, — а в том, как сильно они облегчают жизнь. Вот ведь жила раньше, не знала, как ездить на машине, как ходить по ресторанам… А разок попробовала, и теперь словно сглазили: хочется жить лучше. Для чего-то придумывают эти достижения цивилизации? Почему бы и не для меня?»
Еле дыша, она подошла к дому и никого не увидела. Толкнув калитку, вошла во двор… Под навесом стояла машина Кленина.
Наташа уставилась на нее как баран на новые ворота. Наличие машины несомненно свидетельствовало о том, что и сам хозяин где-то неподалеку.
Наверно, из-за жары она соображала немного хуже, чем обычно, и сначала никак не могла понять, как Кленин оказался здесь, если перед отъездом она говорила с ним по телефону? Но Наташа тут же пришла в себя. Что за ерунда: ему ведь не надо было трястись в электричке, а потом ждать автобус. Сел в машину и с ветерком прокатился за город. Вполне естественно, что он ее опередил.
— Мама! — позвала она, но никто не откликнулся. Наташа потрогала входную ручку, дверь открылась. Бросив сумки на террасе, она прошла в дом. Там было пусто, тихо и прохладно.
Вдоволь напившись холодной колодезной воды из ведра, Наташа умылась, причесалась и отправилась в сад. Но сначала подошла к машине. Как ни странно, она не была заперта, и, открыв дверцу, женщина заглянула в бардачок. Ей хотелось проверить, лежит ли там еще фото Ирины.
Его не было. Зато там лежала ее фотография. Удивленная Наташа внимательно осмотрела снимок. Откуда он у Сергея? Ведь она ему ничего такого не дарила, и вместе они не снимались…
Наташа на фотографии не смотрела в кадр, ее улыбка адресовалась всем и никому. Выбившиеся из прически длинные рыжие пряди блестели на солнце, а глаза были грустными. Такой себя она никогда не видела. Большинство фотографий, на которых они были вместе с Андреем или с дочками, выглядели официальными и скучными. Так всегда получается, когда человек знает, что его снимают, и заранее принимает «приличный» вид. Девушка на этой фотографии не подозревала о том, что ее фотографируют.
— Так-так… — зловеще протянула Наташа. — Интересно…
Она положила фото обратно в бардачок и закрыла дверцу. Первым ее порывом было допросить Кленина. Он что, подослал к ней фотографа? Без ее разрешения? Но потом она спохватилась. Он резонно может спросить ее в ответ, почему она втихаря шарит в его машине. Так что они квиты.
— Вам пакет. — Димочка протянул Смирнову большой желтый конверт, накануне оставленный Макишевым.
Смирнов с недоумением повертел его в руках. Никаких надписей, никаких опознавательных знаков. Явно пришел не по почте.
Он распечатал его и достал тоненькую папку.
— Что это? — спросил он у Димочки, но секретарь лишь пожал плечами. Смирнов открыл ее без особого интереса, но тут брови его поползли вверх: «Согласно вашему запросу о патентах, посвященных противомагнитной защите…»
Дальше он читал очень внимательно, и Димочка, исподтишка следивший за его лицом, заметил, как «самодур» помрачнел.
Это был тяжелый удар. Значит, ничего гениального в его идее нет… Смирнов на нетвердых ногах направился к кабинету Ирины. Сейчас, как никогда прежде, ему нужна была ее поддержка. Знает ли она о содержимом этой папки? Наверняка! Наверняка это она ее и передала. Но зачем так, почему она не могла сказать ему об этом сама, а послала письмо через секретаря?
С другой стороны, он это заслужил. Господи, как мерзко он себя с ней вел, а она все терпела!
— Ее еще нет, — оповестил его Димочка, отрываясь от бумаг. — Никого пока нет…
Смирнов осторожно, держа анонимную папку на вытянутых руках, словно ядовитую змею, вышел. Свои вещи он оставил в офисе.
Димочка посмотрел ему вслед. Похоже, новый заместитель вернется не скоро.
Дверной звонок как-то яростно зазвенел. Может, Федотову это лишь казалось, так как спать он ложился с большого бодуна, и теперь голова раскалывалась.
На слабых ногах он доплелся в прихожую, открыл дверь и увидел мрачного Смирнова.
— А, это ты, — зевая, поздоровался Костя и пошел в кухню. — Опять с работы погнали, что ль? Только я тебя на рынок устроить не могу. Пашка до сих пор звереет, когда о тебе вспоминает…
Смирнов остановил его и развернул к себе лицом.
— Эй, в чем дело?! — возмутился Федотов. — Не толкайся!
— Ты говорил, что занимался абсорбентами? — напряженно спросил его Андрей.
Федотов понял, что другу не до шуток.
— Говорил.
— Ты говорил, что у меня перспективные разработки?
— Говорил, говорил, — нервно ответил Федотов, потирая виски. — А в чем дело-то?
— Смотри. — Смирнов протянул ему папку.
Федотов взял ее и начал вяло листать.
— Ну что, и на старуху бывает проруха, — смущенно потер он нос. — Что ты меня трясешь, облажался я, ладно. Но ведь я не эксперт. Мало ли что кому перспективным кажется…
Посмотрев на мрачного Смирнова, он попытался его утешить:
— Отрицательный результат — тоже результат! Выпьем?
Смирнов поджал губы:
— Выпьем… Сейчас самое время.
— Для выпивки время не выбирают, — зевнул Федотов и достал стаканы. — Выпивка, брат, находит тебя сама…
Наташа шла по дорожке, и юбка колыхалась вокруг ее ног прозрачными волнами. В конце сада она услышала детские голоса и поспешила туда.
Под яблонями стоял шалаш. Судя по всему, его построили совсем недавно. Оттуда донесся детский смех.
— Сейчас я вас съем! — закричал Сергей голосом чудища, и клубок играющих тел покатился по траве.
Люся подняла голову и увидела Наташу:
— Мама!
Девочки бросились к ней. Сергей, сидя на земле, вытряхивал из волос солому и травинки.
— А мы тут играем, — наперебой заговорили дочери, прыгая вокруг нее. — Мы говорим, он зверь, а он говорит, что охотник…
— Ничего не поняла, — рассмеялась Наташа.
— У-у-у! — зарычал на них Кленин, и девочки с испуганным хохотом кинулись от него в разные стороны. Старшая попыталась залезть на яблоню, а младшая спряталась за мамину юбку.
— Боюсь, боюсь! — голосила Маша. — Охотник меня убьет! Я зайчик…
— Боюсь! — вторила ее сестра. — Это злой зверь…
— Мам, а можно искупаться? — деловито поинтересовалась Маша, когда восторг от встречи с матерью прошел. — Все купаются, даже Вася Ратников. А ему всего два года!
Наташа взглянула на небо, по которому ветерок гнал тучки.
— Лучше завтра, — решила она. — Сегодня не так жарко…
— Ну мама, — заныли девочки в унисон, но как-то быстро затихли.
Сергей строил им какие-то таинственные гримасы. Девочки понимающе покивали, захихикали и убежали в сад.
— И о чем вы там секретничали? — спросила его Наташа.
Сергей слегка смутился:
— Извини, это так просто… Игра.
— Так кто ты, зверь или охотник? — уже серьезно спросила его Наташа.
— Смотря кто от кого скрывается…
— Ну почему ты решил, что я от тебя скрываюсь?
— Решил, — усмехнулся Кленин. — И мне это нравится…
— Почему? — кокетливо удивилась Наташа.
— Если бы тебе было все равно, не скрывалась бы!
Наташа покраснела и улыбнулась. Она чувствовала себя девчонкой, которая строит глазки, не ведая о сложностях жизни.
— Люся! Маша! — закричала она весело. — Я поймала зверя! Мы его зажарим и будем есть…
Смирнов прогуливался по городу. Водка, выпитая вместе с Федотовым, на его организм не подействовала. Он вылечился. Больше не падал в обморок от крика и не пьянел от одной рюмки. Но почему-то Андрея это совсем не радовало. Впрочем, сейчас его вообще ничего не радовало.
Увидев на другой стороне улицы надпись «Компьютеры», он перешел дорогу и вошел в магазин.
На полках стояли мониторы, в витринах лежали дискеты, клавиатуры, принтеры, картриджи, наушники, мышки и коврики…
— Интересуетесь? — подошел к нему продавец, молодой парень с экстремальной прической, если можно назвать прической налысо бритую голову.
На столе по экрану включенного монитора плавали золотые рыбки. На голубом фоне они смотрелись очень живописно.
— Есть новые лицензионные поступления, — улыбался продавец. — Полная защита от дурака, то есть от чужих проникновений… — Он взял со стола коробочку и протянул Смирнову. Тот машинально принялся читать надписи по-английски, почти ничего не понимая. — Объяснить?
Смирнов вздрогнул и отдал коробочку обратно:
— Нет, спасибо…
Он вышел из магазина и вновь побрел по улице. «Я и есть тот самый дурак, от которого защита нужна, — думал он тоскливо. — Наобещал с три короба, хвост распушил, кредит под мою идею Ирина выбила. Я ей все о прибыли толковал… А сотрудники? Говорил ведь Герберт Иванович, что не верит в мою идею, и оказался прав. А я его уволил…»
Он все шел и шел, мимо старых домов и палисадников. На ярком солнце играли дети, мимо изредка проезжали машины. В мире царил покой и летняя благодать, а в душе Смирнова полыхал стыд.
«И ведь советовал мне Стульев сначала запатентовать, а потом продавать. А я-то торопился, надеялся сорвать большой куш. Контрактов наподписывал… Как я теперь этим людям в глаза смотреть буду?»
На углу стояла урна. Андрей мутно посмотрел на злополучную папку, которую все еще таскал с собой. Зачем она ему нужна? Как напоминание о самом тяжелом поражении, какое когда-либо наносила ему жизнь? Он бросил ее в урну, но, пройдя несколько шагов, вернулся. «Будешь таскать! — остервенело приказал он себе. — И вспоминать, чтобы неповадно было впредь хвастаться!» Он полез в грязное отверстие, извлек оттуда папку, стряхнул с нее мусор.
Андрей вышел на набережную. Сейчас здесь никого не было, только в отдалении несколько ребятишек играли в мутной луже. Некоторое время он просто стоял, облокотившись на ограду, и смотрел вниз. Река плескалась с таким равнодушием к его проблемам, что он почувствовал себя лучше, словно плеск волн заговорил боль.
«Папку я оставлю себе, на память о собственной глупости. А бумаги… Зачем они мне?»
Он достал из папки лист, сложил из него кораблик и бросил вниз. Кораблик качнулся, загреб бортом воду и утонул.
— Дубль два, — пробормотал Смирнов, складывая следующий лист.
— Дядь, а дядь, что ты делаешь? — возник радом белобрысый мальчишка. Нос у него облупился от солнца, а хитрые глаза неотрывно следили за руками Смирнова.
— Кораблики пускаю, — усмехнулся Андрей. Он кинул второй корабль на волны, и его постигла участь первого.
— Кто ж так кидает, — не выдержал мальчик. — Их же осторожно надо спускать, чтоб воды не набирали…
— А как я это сделаю? — огрызнулся Смирнов. — Причал высокий…
— Я сейчас спущусь, — вызвался мальчик. — Давай сюда свой кораблик!
Смирнов быстро соорудил еще одно «судно». Игра стала его забавлять. Мальчик взял его в зубы и с ловкостью обезьяны полез вниз, цепляясь за ржавые балки. Андрей не заметил, как его окружили остальные ребятишки. Круглыми глазами они следили за белобрысым.
— Свалится, — радостно пищал малыш, свешивая голову вниз. — Точно свалится. Эй, Васютин, ты за ту балку не берись, она трухлявая!
Белобрысый мальчишка навис над водой, держась за балки руками и ногами. Потом осторожно отпустил одну руку и взял из стиснутых зубов кораблик. Смирнов боялся пошевелиться. Что за игру он затеял? Вот свалится ребенок, придется прыгать за ним, доставать из холодной воды…
Мальчик осторожно опустил корабль на воду, и тот поплыл, подпрыгивая на волнах.
— Ура! — заверещали его друзья. — Молодец, Васютин, хорошо пошло!
— Давайте еще один, — поднял голову белобрысый. — Спустим!
Смирнов растерялся.
— Да не надо, вылезай, — сказал он. — Еще свалишься…
— Не-а, — мотнул головой мальчишка. — У меня руки сильные. Я так могу час висеть.
— Так уж и час! — насмешливо сказал карапуз с царапиной на щеке. — А кто вчера с тарзанки свалился? И пяти минут не провисел…
— Смотрите, крыска! — вскрикнул самый маленький пацан, которому Смирнов дал бы не больше пяти лет. — Давайте ее на корабль посадим!
Крупная, гладкая черная крыса сидела на ржавом бачке и деловито уплетала сухарик, не ведая об опасности, которая над ней нависла.
— Ты слева, ты справа, — скомандовал мальчик с царапиной. Два его приятеля потихоньку направились к крысе.
Они были в метре от нее, когда животное почувствовало опасность. Бросив недоеденный сухарь, она молнией метнулась под бачок, но один из ребят ее опередил.
— Поймал! — торжествующе кричал он, прыгая с зажатым в кулаке зверьком. — Давайте ее спустим…
Смирнов, подчиняясь давлению малолетней общественности, соорудил прочный кораблик из двух листов сразу. Один из ватаги достал из кармана веревку, и крыса была привязана к кораблю, а потом спущена белобрысому смельчаку у воды.
Тот изрядно утомился висеть вниз головой, пока остальные развлекались, мучая животное. Чтобы отвязать зверька, ему пришлось сесть на ненадежную балку.
После двух неудачных попыток, когда крыса цапала его за палец и за нос, ему удалось развязать ее и посадить в кораблик.
— Спускай! — кричали ему сверху. Крыса в бумажном корабле была осторожно опущена на воду.
Казалось, она примирилась со своей горькой участью капитана дальнего плавания. Затихла и сидела спокойно, но, как только корабль коснулся воды, с тихим писком прыгнула за борт.
— Утонет! — кричали мальчишки, и Смирнов вместе с ними. — Точно утонет!
Но крыса не утонула. Судорожно подгребая лапками, она добралась до подпорок, на которых держался причал, и вскарабкалась на них. Там она и осталась сидеть, пытаясь отдышаться после купания. Возвращаться наверх, в компанию малолетних мучителей, она не спешила.
Мальчишки помогли Васютину влезть обратно на причал и помчались по своим неотложным мальчуковым делам.
Смирнов заглянул в папку. Ни одной бумажки в ней не осталось.
— Спасибо тебе, Леня, что помог мне разобраться с этими абсорбентами, — сказала Ирина Макишеву, входя в свой кабинет. Воздыхатель суетился где-то за спиной. — Другие уже знают?
— А что, это секрет? — саркастически поинтересовался Макишев.
— Да какой секрет, — вздохнула Ирина. — Где Смирнов, не знаешь, кстати?
— А они начальство, они не докладывают…
— А он тоже знает?
— А ты разве не сказала? — ушел от ответа Леонид.
— Нет. — Она покачала головой.
Разумеется, Макишеву было прекрасно известно, что Кленина и на сей раз пощадила чувства вахлака. Поэтому ему и пришлось подстраховаться, передать пакет через Димочку. Он прекрасно понимал, что Смирнов наверняка уйдет сам, как только выяснится, что он оказался некомпетентным. А Ирина и на этот раз захочет его удержать. Нет уж, конкурента надо сплавлять поскорей, не дожидаясь, пока они с Ириной снова споются.
— Я не успела, но думаю, что ему уже кто-то сказал. Не ты случайно?
Макишев изобразил на лице обиду.
— Ладно. — Ирина махнула рукой. — Кто-то рассказал, и Смирнов исчез. Иди, Леня!
Макишев остановился рядом с ней и нерешительно протянул руки к ее талии. Ирина тут же обернулась:
— Ты действительно ради дела старался? Только честно говори!
Леонид решил не лукавить:
— И ради дела тоже. И Смирнова этого хотел притопить… Не люблю выскочек!
Она усмехнулась:
— А может, ты ревнуешь?
— Не исключаю такую возможность.
Кленина внезапно развеселилась. Для каждой женщины обожание и кавалеры — неиссякаемый источник жизненной силы.
— Неужели до сих пор, Леня? Столько лет прошло…
— Первая любовь не проходит, — грустно возразил Макишев. — Она только зарастает. Иногда всю жизнь.
Ирина вспомнила Соньку. Действительно, та до сих пор своего Костю помнит. И Ирине мстит.
Она посмотрела на Макишева — он стоял перед ней и мял в руках какую-то бумажку. Неожиданно ей захотелось его помучить, подразнить. Она выхватила у него из рук бумажку и встала, касаясь грудью его груди. У Макишева перехватило дыхание.
— А если я соглашусь? — томно спросила она.
Тот судорожно сглотнул:
— На что?
— Ты сам понимаешь…
Он напряженно на нее смотрел, потом отошел, качая головой, и ослабил внезапно ставший тесным узел галстука.
— Нет, нет… Тогда все пройдет, а я не хочу… Душе тоже чем-то жить надо! А то получится, что сбылась мечта идиота, а что дальше? Никакого интереса!
— Ты прав. — Ирина стала колюче-насмешливой. — Осторожности научился?
— Просто поумнел. — Макишев грустно посмотрел на нее. — Любить можно одну женщину, а жить с другой. С другой заводить семью, детей, быт налаживать — все обычно, нормально. А с любимой женщиной изведешься. Все сердце себе надорвешь. Детей будешь любить по-сумасшедшему. Ради любви, ради семьи себя гробить…
Кленина задумчиво кивнула:
— Может, ты и прав…
— Нет, Ирина, нет, — продолжал Макишев. — Не стоит. Пусть все остается как есть. Жизнь — это штука мудрая, куда умней нас. Раз чего-то не дает, — значит, и не надо.
— Глубокий ты человек, оказывается, Макишев, — с притворным уважением вздохнула она.
Однако веселье спало с нее, как шелуха. Она погрустнела, села в кресло, сложив руки на коленях.
— А меня вообще любить-то можно?
Теперь пришел черед Макишева усмехнуться. Он встал перед ней на колени и поцеловал руки.
— Тебя лучше ненавидеть, — ласково попенял он ей. — Ты тех, кто тебя любит, в бараний рог скручиваешь. А вот если тебе сердце не отдать, ты по крайней мере заинтересуешься.
— Я же не старуха и вроде не урод. — Ирина захлюпала и стала искать в карманах носовой платок.
— Не волнуйся, — понимающе глядя ей в глаза и поглаживая руки, успокаивал Макишев. — Появится твой Смирнов, куда он денется…
Смирнов сидел за столиком уличного кафе и методично напивался. Хоть он и перестал пьянеть с одной рюмки, но все-таки целая бутылка водки сделала свое дело.
Уже почти достигнув состояния похрюкивания, он сделал из салфетки ажурную снежинку и стал примерять ее себе на разные части тела. Особенно ему понравилось сдувать снежинку с носа — она слетала прямо в тарелку. Смирнов тупо повторял эту нехитрую забаву вновь и вновь, и в этот момент увидел у светофора машину.
Ничего в ней особо примечательного не было. Обычный «БМВ», почти как у него, только не черный, а темно-серый. Как говорят, цвета мокрого асфальта. Торчали антенны связи, но самое главное — в открытом окне маячила знакомая толстая рожа. Это был товарищ Куролесов собственной персоной.
Смирнов просиял.

— Ну что ты хотела сказать? — тоном уверенного в себе мужчины спросил он.
Нужно заметить, что и он сам был ей под стать: костюм сидел великолепно, галстук завязан безукоризненно, слабый запах дорогого одеколона и легкий загар завершали картину.
— А ты? — улыбнулась Наташа в ответ.
— Но ведь это ты позвонила и сказала, что хочешь что-то сказать, — удивился Смирнов.
— И ты тоже сказал, что хочешь что-то сказать… — Ей не хотелось первой заводить речь о разводе.
— Хорошо… — Смирнов начал злиться. Он прекрасно помнил, что обещал Ирине попросить у жены развод. Но, глядя на Наташу, красивую, слегка похудевшую, с огромными блестящими глазами, просто не мог сообщить ей, что полюбил другую женщину. Если бы это было возможно, он бы оставил себе и ту, и другую. Интересно, а можно любить сразу двоих? Вряд ли. Это только кажется, что обеих любишь одинаково. Кто-то из двух все равно лишний. — Хорошо выглядишь! — отпустил он комплимент жене.
— Спасибо, — слегка покраснела Наташа. Ей было приятно, что он отметил ее старания. Не зря провела два часа перед зеркалом. — Ты тоже, — вернула она комплимент.
За столом повисло молчание. Подошел официант. Смирнов попросил его принести шампанское.
— Я замуж выхожу, — решилась Наташа. — Точнее, сначала нужен развод, но это формальности… Ведь ты же не против?
— Нет. — Он сжал губы. — А за кого выходишь?
Наташа нахмурилась.
— Ты ведь знаешь…
— Нет, я знаю, конечно, что у тебя роман с этим… — Он замялся. — Но все-таки замуж… Это уже серьезно! Это, как бы сказать… неожиданно!
Известие о замужестве Наташи подействовало на него как ведро ледяной воды. Он мог до посинения выбирать между двумя женщинами, но ведь у него была уверенность, что ни Ирина, ни Наташа никуда от него не денутся, что именно он хозяин положения. И вдруг…
— А ты думал, что я всю жизнь буду ждать тебя? — обиделась Наташа. — Извини, но я не собираюсь! У тебя тоже вроде есть кандидатура…
— Нет, извини. — Смирнов подождал, пока подошедший официант откроет шампанское, разольет его по бокалам и удалится. — Мы с тобой еще не поговорили, не обсудили ничего, и вдруг — замуж! Как ты можешь выйти замуж, когда со мной еще ничего не решено?! А вдруг я не согласен? А вдруг я против? С какой стати я должен тебя уступать какому-то… бандиту?!
Наташа почувствовала легкое угрызение совести.
— Ну вот мы сейчас это и обсуждаем. — Она попыталась сгладить резкость Андрея. Но муж кипятился все больше, напрочь забыв в этот момент об Ирине Клениной, с замиранием сердца ждавшей итогов этой «встречи в верхах».
— Ах вот как?! Значит, ты считаешь, что мы с тобой расстались окончательно?
— А как еще? — Наташа взяла себя в руки. С какой стати он на нее кричит? — Или ты собирался поговорить со мной о своем возвращении. Неужели у тебя все кончено с Ириной?
— Я?! — вознегодовал Смирнов. — Как я могу вернуться к жене, которая любит другого? Если вообще любит…
— Тебе трудно это представить, — ядовито огрызнулась Наташа.
— Мне?! Да я могу представить себе что угодно, но чтобы за первого встречного выскакивать замуж?! Извини!
— Ты ведь тоже переключился!
И вот тут Смирнов сознательно и безоговорочно предал Ирину:
— Во всяком случае, я не собираюсь на ней жениться и не объявляю тебе об этом! Собрался бы — обязательно бы поговорили!
Бедная Ирина… Нет, не зря женщины не доверяют своим мужчинам… Лукавят, мерзавцы, лукавят…
— Вот и поговорим, — предложила Наташа.
— Да мы не о том говорим! — закричал Смирнов и опрокинул бокал с шампанским. — Не о том! Ты не к нему, ты от меня уходишь, и я хочу знать — почему?!
— Разлюбила!
— Ах, все-таки я виноват?!
— Нет, я виновата. Полюбила другого!
— Но я-то тебя чем не устраиваю?
— А я чем тебя не устраиваю? — вопросом на вопрос ответила Смирнова. На щеках у нее горел яркий румянец, но уже не от комплиментов, а от гнева. — Мне кажется, что ты первый начал мне изменять!
— А кто сказал, что ты меня не устраиваешь? Ты идеальная жена! — закричал Андрей, пропустив в пылу реплику об измене. — Слышишь, идеальная! Ну, во всяком случае, была. Со всеми бывает…
— Что? — Наташа сорвалась на крик. — Что бывает?!
— Всякие… увлечения. Я и сам не святой… Но увлечения увлечениями, а брак — это святое!
— Да как ты смеешь!
— А почему ты с такой злостью со мной говоришь?
Наташа одумалась. Она заметила, что люди за соседними столиками смотрят на них. И вообще, с чего это она разозлилась? Она просто выскажет все, что собиралась, и уйдет. Ее совершенно не должно волновать мнение ее почти бывшего мужа о новом замужестве.
— Хорошо, я виновата. — Она заговорила подчеркнуто нейтральным тоном.
— Да не в том дело, кто виноват, — продолжал кипятиться Смирнов. — Не в том дело! Что произошло, что? Чтобы шесть лет нашей жизни ты решила выбросить на помойку?! — Он махнул рукой, и вновь подошедший с подносом официант еле увернулся.
— Извините. — Он быстро поставил тарелки на стол и испарился, решив без зова больше к этому столику не подходить. Смирнова он знал. Это был тот самый клиент, что однажды не смог расплатиться, и с него пришлось снимать костюм. Правда, потом его дама вернулась и все уладила, но Смирнова обслуживающий персонал «Приличного» запомнил хорошо. Потом он не раз здесь бывал, но в компании с постоянными клиентами. А вот теперь пришел с какой-то женщиной. «Будем надеяться, что на этот раз он заплатит», — вздохнул официант.
А за оставленным столиком разыгрывалась семейная драма.
— …Десять или пятнадцать лет будет выбрасывать еще жальче!
— То есть ты считаешь, что я ненадежный человек?
— Да, — подтвердила Наташа. — Именно так я сейчас и считаю! — Она взяла вилку и попыталась есть, но кусок свинины с грибами застрял у нее в горле.
— Спасибо. Сразу надо было так сказать! — выпучил на жену глаза Смирнов. — Приятного аппетита!
Наташа кивнула. Целую минуту оба молчали. Смирнов сидел напротив нее, скрестив руки на груди. Наташа отрезала кусочки свинины ножом, отправляла в рот и уныло их жевала. У Андрея заболела голова. Как будто он снова стал реагировать на крик, как в старые добрые времена, когда падал в обморок во время семейных сцен.
— Слушай, тебе не кажется, что мы оба сейчас делаем какую-то страшную ошибку? Мы оба? — Смирнов жмурился от боли. Голова болела так сильно, что он стал плохо соображать. — Я ведь о другом хотел с тобой поговорить…
— Вот этого я и боялась, — тихо призналась Наташа. — Уговоров не боялась, упреков не боялась, а вот этого…
— Думаешь, я притворяюсь?
— Нет… — Ока грустно покачала головой. — Ты ведь всегда правду говоришь… Я теперь поняла, в чем дело… Ты говоришь одно — и это правда, потом ты говоришь другое — и это тоже правда. Потому что сам веришь!
— Нет, — попытался возразить он. — Это не так…
— Все, я больше не могу. — Наташа опустила голову и встала из-за стола.
Андрей схватил ее за руку:
— Подожди, я не понимаю, не понимаю… Я же не сказал тебе, что я ее люблю и все такое…
— Нет. — Наташа выдернула у него свою руку. — Но ты не сказал, что ты ее не любишь! Хочешь, чтобы у тебя была и она, и я? А о наших чувствах ты подумал?! — Она кинулась к выходу.
Смирнов схватился за сердце. У него было такое ощущение, что его организм отказывается функционировать. Раскалывалась голова, щемило в груди. На ватных ногах он подошел к столику и сел. Потом встал и хотел пойти за Наташей, вернуть ее, как-то объясниться…
— Ну? — рядом материализовался официант. — Платить будем?
Смирнов уселся обратно и достал портмоне.
В этот момент в зал влетела Наташа и, цокая каблучками, подбежала к столику. Официант деликатно отошел.
— И если ты думаешь, что я к тебе вернусь, — крикнула она, — то ты ошибаешься! Я к тебе никогда не вернусь, понял?! — Она кинула на стол деньги. Кленин не хотел, чтобы за ужин платил вахлак, и уговорил Наташу взять деньги у него, чтобы чувствовать себя уверенней. — Сдачи не надо! — сообщила она официанту и выбежала вон.
— Спасибо, — поблагодарил официант неизвестно кого, сгреб деньги и ушел, пока эта странная истеричка не передумала.
Наташа вышла на улицу. Сергей ходил вокруг машины и нервно курил.
— Ну как? — кинулся он к ней.
— Все нормально, — задушенным от ярости голосом сообщила Наташа и села в машину. Кленин выбросил недокуренную сигарету, обошел машину и сел за руль. — Я полностью свободная женщина! — Она откинулась на спинку сиденья и замолчала.
Андрей, открывая дверь маминой квартиры, услышал звонок телефона. Нины Павловны не было. Он снял трубку.
— Ну что? — взволнованно спросила Ирина. — Поговорили?
— Поговорили, — ответил Смирнов.
— И что?
— Я полностью свободный человек, — ответил он и повесил трубку.
Ирина выронила туфли и села на пол. Почему-то никто из этой четверки не ощущал радости. Словно они предчувствовали, что настоящие испытания им только предстоят…
На следующий день Наташа встретилась с Сергеем в центре города. Они собирались погулять, а потом заехать к адвокату, чтобы проконсультироваться насчет развода. На этом настоял Кленин. Самой Наташе не хотелось поднимать эту неприятную для нее тему, но она понимала, что через это придется пройти, раз уж она собралась замуж во второй раз.
— Давай уедем отсюда, — сказал ей Сергей, целуя в ухо. — Давай не будем ждать, пока все официально решится? Считай, что я тебя украл…
— Я не могу, — испугалась Наташа. — А дочки? А мама? А моя работа?
— Я имел в виду на каникулы, — улыбнулся Кленин. — Хотя бы на недельку. Как ты насчет отдыха?
— Вообще-то не против. — Она вздохнула. — Сто лет никуда не ездила…
Она смотрела на витрину огромного магазина женской одежды. Наташа в нем ни разу не была, и, судя по одежде на манекенах, это была не ее ценовая категория.
— Зайдем? — Кленин поймал ее взгляд.
— Да я так просто… Зачем? — смутилась Наташа, но он, подхватил ее под руку и завел внутрь.
— Ты что-то ищешь? — спросила она, глядя, как он озадаченно вертит головой по сторонам.
— Я хочу понять, что тебе нравится, — признался Сергей. — Какие вещи в твоем вкусе? Я мог бы купить тебе весь магазин, но вдруг тебе не понравится.
— Мне все нравится, — ляпнула Наташа. — Ну не все… Вообще-то мне ничего не нужно.
— Послушай, — начал уговаривать ее Кленин, — я обожаю покупать что-нибудь для тех, кого люблю. Хобби такое. Порадуй меня, выбери что-нибудь, а? Тем более что мы едем на каникулы. Самое время обновить гардероб…
— Не знаю. — Наташа смущенно засмеялась. — Сто лет себе ничего не покупала…
Для начала они зашли в ювелирный отдел.
— Мы женимся, разве нет? И я хочу купить тебе обручальное кольцо. Что-нибудь такое… необычное, как ты!
— Да я самая обычная, — отпиралась оробевшая Наташа. — Не нужно мне ничего такого!
Однако глаза ее заблестели, и Кленин понял, что нужно ковать железо, пока горячо.
При виде их продавщицы потеряли свою вальяжность и забегали взад-вперед, поднося Кленину все новые и новые украшения. Наташа окончательно растерялась.
— Это унесите, это тоже. Боже, какая безвкусица… А вот этот ничего, очень даже. — Сергей с видом знатока рассматривал ювелирные украшения. — Тебе нравится?
Наташа взяла в руки изящный золотой перстень с изумрудами, примерила на пальчик и залюбовалась. Господи, ведь есть же люди, которые могут себе это позволить…
— Очень нравится. А сколько стоит? — Она посмотрела на ярлычок с ценой и ужаснулась. — Нет, нет, это слишком дорого. — Она решительно вернула продавщице, несмотря на все уговоры Кленина. — Я не хочу.
Сергей в отчаянии махнул рукой:
— А как же обручальное кольцо?
— Девушка, у вас есть что-нибудь поскромнее? — Наташа повернулась к продавщице. — Что-нибудь обычное, без камней. Чтобы скромно, но со вкусом?
Продавщица пожала плечами и принесла лоток тоненьких колечек, которые были совсем не так красивы, как выбранный Клениным перстень, зато не пугали дороговизной.
Новоиспеченная невеста выбрала тонкое колечко, которое вполне устраивало ее по цене, и стала демонстративно им любоваться.
— Очень мило! — говорила она. — Как раз такое, как мне хотелось…
Кленин уже понял, что Наташе трудно так сразу перестроиться, и решил, что будет действовать хитрее.
Новая тактика принесла успехи в следующем отделе. Он завел туда Наташу под предлогом поискать что-нибудь легкое для морского отдыха, и она согласилась.
Бродя между вешалками с платьями, сарафанами, юбками и блузками, Наташа завороженно разглядывала тонкие ткани с яркими рисунками, нежные, прозрачные шарфики, изящные сумочки, подобранные в тон одежде, и чувствовала, что ее щеки пылают. А у какой дамы не запылали бы?
Она сняла с вешалки чудесное нежно-салатовое платье, низ которого был украшен вышитыми цветами. Его словно перенесли в магазин прямиком из девчоночьей сказки и оно так гармонировало с ее рыжими волосами! Наташа обернулась к Кленину.
— Как ты думаешь, можно это примерить? — шепотом спросила она.
— Конечно. — Рядом возникла улыбающаяся продавщица. — Я провожу мадам в примерочную.
Наташа вышла через две минуты, и Сергей ее не узнал! В кабинку зашла скромная, милая девушка, а вышла фея. Кленин даже зажмурился, совершенно ослепленный блеском ее лица, сверканием каскада волос на плечах и нежной кожей, красиво оттененной платьем.
— Ну как? — с притворной скромностью поинтересовалась Наташа. Она уже видела себя в зеркале и осталась очень довольна.
— Потрясающе! — глухо отозвался Кленин. — Ты такая красивая…
Удовлетворенная произведенным на Сергея эффектом, Наташа осмелела.
— А вы не принесете мне сиреневый костюм? — обратилась она к продавщице. — Тот, что у вас на манекене, в витрине?
— Разумеется, — продавщица засеменила в зал, а Наташа вернулась в примерочную. Только снимая платье, она догадалась посмотреть на ценник. Как и следовало ожидать, цена была фантастической. С лица Наташи мигом исчезло все оживление. Она знала, конечно, что Кленин — господин состоятельный, но вовсе не намеревалась пустить его по миру. Тем более она не хотела чувствовать себя обязанной ему. Повесив чудесное платье обратно на вешалку, Наташа поспешно натянула на себя старенький сарафан.
— Ваш костюм, — услышала она голос продавщицы.
— Не надо. — Наташа откинула шторку и вышла. — Я не могу себе это позволить, — честно призналась она, протягивая платье продавщице. И вздохнула.
А девушка рассмеялась! Пораженная Наташа подняла глаза и увидела, что Кленин тоже смеется.
— Все уже оплачено, вот чек. — Продавщица показала Наташе бумажку. — Так что взять платье обратно я не могу…
Наташа покраснела и сердито взглянула на Кленина:
— Сережа, зачем?
— Разве оно тебе не понравилось?
— Очень понравилось…
— Вот и хорошо…
— Я тебе, наверно, кажусь смешной. — Наташа благодарно поцеловала его. — Просто никак не привыкну к тому, что ты у меня миллионер… Спасибо за подарок!
В детском отделе Кленин решительно взял бразды правления в свои руки, и Наташа ему не мешала. Ей было приятно вместе с ним выбирать подарки дочкам, первый раз в жизни не задумываясь о цене.
Оттуда они вышли порядком нагруженные, и Наташа уже хотела повернуть к выходу, но тут на их пути непреодолимым соблазном встал отдел мехов.
В это время там было совсем пусто. Несмотря на сезонные уценки, летом мало кто покупает шубы. С некоторых пор, а точнее, с того времени, как был ликвидирован всеобщий дефицит, русская поговорка о том, что сани готовят летом, стала всего лишь жалкой попыткой продавцов сбыть несезонный товар.
Две продавщицы, измученные жарой и бездельем, пили чай в уголке.
— Повезло нам с тобой, — говорила толстая тетка в цветастом платье. — Продаем шапки и шубы. Мне на них смотреть тошно. Нет бы сидели в бельевом отделе, мечтали о купаниях…
— Некоторые же покупают, — возразила ей вторая продавщица. От первой она не отличалась ни красотой, ни габаритами. Только платье у нее было не в цветочек, а однотонное.
В это время в отдел зашли Наташа и Сергей.
— Видишь? — торжествовала «однотонная». — Деловой человек хочет сэкономить на своей женщине. Все-таки сезонная уценка!
— На мне бы так экономили, — мрачно ответила ее подруга. Отставив в сторону чай, она вразвалку подошла к Кленину, осматривавшему товар. С ее точки зрения, клиент был перспективным. Судя по одежде и по обилию покупок в руках, с платежеспособностью у него было все в порядке.
— Извините, вы что-то конкретное ищете?
— Нет-нет! — испуганно встрепенулась Наташа. — Мы просто так зашли, посмотреть…
— Но тебе же нужна шуба, — ответил Наташе Кленин. — Давай выберем.
— К тому же сейчас покупать шубу дешевле. Сезонная уценка! — ввернула продавщица свой любимый аргумент.
Уценка Наташу убедила.
— Какую тебе хочется? — спросил ее Сергей, проходя вдоль ряда торчащих меховых рукавов.
— Не знаю, — растерялась Наташа. — У меня никогда не было шубы.
— Ясно, — взяла ситуацию под контроль продавщица. Ее товарка присоединилась к ним. — Кроличьи вас не интересуют, конечно?
— Нет, — отмахнулся Кленин.
— Это вот эти? — спросила Наташа, поглаживая мягкий заячий мех. — А чем они плохи? Мне лично нравится…
— Дешевка! — лаконично ответил Кленин. — Через год потеряет вид.
— А вот эта? — Наташа потянула за рукав мохнатую шубу.
— Нутрия нестриженная, — тут же ответил Кленин, не дав продавщице открыть рот. — Несерьезно!
«Однотонная» взирала на грамотного покупателя с уважением. Ее товарка, забежав вперед, вынесла им легкую темно-коричневую шубку. Наташа залюбовалась ею.
— А вот эта серьезная? — спросила она жениха.
— Норка, — Кленин прищурился. — Солидно, конечно. Но это для скучных, солидных дам. Ты же не хочешь такой выглядеть?
— Не знаю, — засмеялась Наташа. — Мне все нравится, я выбрать не могу…
— Дайте нам вон ту песцовую, пожалуйста, — обратился Кленин к продавщице.
Та кинулась выполнять пожелание. Наташа надела ее и сама себя не узнала в зеркале.
— Берем! — Кленин решительно направился к кассе.
Ошеломленная Наташа плелась за ним, с сожалением расставшись с шубкой, которую взялась упаковывать продавщица «в цветочек».
— Тебе понравилось? — Кленин с беспокойством посмотрел на нее. Та попыталась улыбнуться.
— Я слегка ошалела, — призналась она. — Мне нужно не спеша дома все померить, привыкнуть к вещам, и тогда я тебе столько раз «спасибо» скажу, что мало не покажется. А пока пошли отсюда, а?
Глядя им вслед, «однотонная» сказала подруге:
— Бывают же мужики! Чтобы мне кто песцовую шубу купил? Я ему пятки облизала бы!
— Даже без любви? — с любопытством спросила «в цветочек».
— Любовь все равно пройдет, — философски ответила продавщица. — А шуба останется!
В этот же день, часа через два, с Наташей произошел еще один смешной случай.
Кленин отвез ее домой, где она вволю налюбовалась покупками, повертелась перед зеркалом в новых платье и шубке и окончательно пришла в себя. Так как визит к адвокату они решили перенести на следующий день, вечер у нее оказался свободным. И Наташа решила самостоятельно прогуляться по городу, разумеется, в новом платье.
Втайне надеясь, что встретит Андрея (пусть полюбуется, какая она красивая!), Наташа поехала в центр. Долго ходила по набережной, ловила на себе восхищенные мужские взгляды, а потом зашла в уличное кафе.
Сидя под зонтиком, она смотрела на гуляющие парочки, на закат и чувствовала себя хоть и усталой, но счастливой. Один из посетителей кафе, мужчина средних лет с проступающей щетиной, не сводил с нее глаз. Ей стало неприятно, и она попробовала отвернуться, в ужасе заметив, что тот взял стакан и начал пробираться к ее столику.
Наташа поспешно встала, и как раз в этот момент перед ней оказался незнакомец.
— Свободна? — развязно спросил он, явно имея в виду не столик.
Наташа вспыхнула и собралась дать достойный отпор, как вдруг за ее спиной послышалось:
— Занята!
Наташа изумленно обернулась и увидела молодого человека в светлом костюме и щегольских солнцезащитных очках. Ей показалось, что он ей знаком.
Грубиян ретировался, а молодой человек галантно шаркнул ножкой.
— Дмитрий, — представился он. — Вы меня, наверно, не помните?
— Не знаю…
— День рождения Клениной Ирины, дача, помните? Я там был со своей девушкой…
Наташа вспомнила. Действительно, это же Димочка, секретарь Ирины. Однако как вовремя он появился.
— Конечно, я вас помню, — обрадовалась она. — Меня зовут Наташа.
Они сели обратно за Наташин столик.
— Вы зря в одиночку тут гуляете, — строго сказал ей Димочка, снимая очки. — Такая красивая женщина, как вы, не должна рисковать, выходя по вечерам без мужской охраны…
— Да я в первый раз, — оправдывалась Наташа. — Надоело дома сидеть…
— Да, Погода нынче прекрасная, — поддакнул ей Димон.
Минут пять они мило побеседовали. Неожиданно на их столик упала грозная тень.
Наташа удивленно подняла голову и увидела крупную девушку. На голове у нее была панамка, украшенная ромашками, а во взгляде читалась откровенная неприязнь.
Наташин собеседник как-то сразу уменьшился в размерах.
— Димочка! — страшным голосом сказала гигантша. — Неужели тебе женщину не жалко? Я ведь предупреждала!
Наташа посмотрела на Диму, который тщетно пытался откашляться, и спросила:
— Ничего не понимаю, вы кто?
— А вот сейчас я как вам глазки выцарапаю, узнаете, — пообещала фурия и шагнула к Наташе. Той стало страшно, и она вскрикнула.
Димочка наконец смог проглотить ком в горле. Какая женщина ему досталась, богиня! А какой темперамент?! Жаль только, проявляется он по поводу и без повода…
— Извините, Наташа, — вскочил он и поцеловал Гере ручку. — Это моя невеста. Помните, мы с ней вместе были на даче? А ты успокойся, лапсик мой. — Он еще раз приложился к ней губами. — Я тебе все могу объяснить…
— Ну хоть раз ей по морде можно дать? — простонала ревнивая Гера. — Хоть разочек?!
— Нельзя, — отрезал Дима. — Тут общественное место, тебя сразу увезут в милицию. Ты обещала меня слушаться! — Он кивнул обалдевшей Наташе: — К сожалению, нам пора! До свидания. И старайтесь больше в одиночку не гулять…
На ухо Гере он шепнул:
— Это же бывшая жена нашего Смирнова, понимаешь?
— Значит, она теперь свободна? — тут же возмутилась Гера. — И пытается заарканить чужого жениха?!
— Нет, все не так. Она собирается замуж за бывшего мужа нашей Клениной…
Гера минуту подумала.
— Какие сложности… Как бы им не запутаться, кто у них бывший, а кто настоящий. Ладно, я тебя прощаю, — наконец великодушно сказала она. — Но постарайся, чтобы я больше тебя с дамами не видела!
Они ушли, и Наташа поспешила последовать их примеру. Бурная вечерняя жизнь города Перешеевска начала ее немного пугать.
Спустя два дня в просторной четырехкомнатной квартире улучшенной планировки, принадлежащей Жоре, Анечка собиралась в гости.
В эту субботу Дима и Герасимальда сочетались законным браком. Была приглашена уйма народу, в том числе и все сотрудники «Контакта» с мужьями, женами, друзьями и подругами.
Как особа чрезвычайно романтичная, Анечка любила свадьбы. Все сказки, которые она читала в детстве, обязательно заканчивались звоном свадебных колоколов, и она тоже рассчитывала когда-нибудь пройтись в белом платье, непременно со шлейфом, по цветам, рассыпанным в проходе церкви. Она искренне не понимала, как кто-то может выходить замуж в коротком платье. Непременно длинное, и непременно должна быть фата. В конце концов, замуж выходишь не каждый день. Особенно впервые…
Волосы были накручены и уложены красивыми волнами, тело облегало мягкое темно-сиреневое платье с глубоким вырезом, высокие каблуки подчеркивали стройность ног.
Анечка покрутилась перед зеркалом и осталась собой довольна. Она распахнула двойные итальянские двери из дуба и вошла в гостиную.
Жора пытался завязать галстук. В кои-то веки он надел костюм и теперь сражался с непослушным шелком от Пьера Кардена за шестьсот долларов.
— Не люблю Гаврилу, — пожаловался он ей.
— Это еще кто? — Анечка помогла ему поправить воротник.
— Галстук… Так его у нас называют…
Рука Анечки замерла.
— У нас — это у кого?
Жора спохватился:
— Ну в смысле у них.
Анечка чуть заметно улыбнулась:
— У кого — у них?
— Ну ладно! — Жора отошел от зеркала и повернулся к ней.
Анечка улыбалась, глядя на него.
— И что, это, — он ткнул себя в пузо, — действительно не смешно?
— Очень представительно выглядишь, — одобрила его Аня.
— Да?
— Точно… За жениха примут… — Она поправила волосы.
Жора искоса посмотрел на нее. Анечка делала вид, что не замечает его испытующих взглядов.
— А я действительно хотел тебе одну вещь сказать…
— Слушаю, — сказала Анечка таким тоном, каким некогда ее прабабка говорила прадеду: «Конечно, я не догадываюсь, о чем ты хотел со мной поговорить»…
— А смеяться не будешь? — подозрительно покосился Жора на любимую девушку.
— Не буду, — покачала она головой.
Такая покладистость Жору смутила.
— Но ты ведь еще не знаешь, что я хочу сказать!
— Знаю… — вздохнула Анечка и нежно его поцеловала.
Герберт Иванович при полном параде стоял на кухне с графином водки и тарелкой соленых огурцов. Его жена бегала где-то в соседней комнате, помогая накрывать на стол.
Практичная Гера отказалась разоряться на ресторан и предложила устроить торжество дома, пригласив повара. Родители с обеих сторон выступали в роли подсобных рабочих, привозя продукты, посуду, стулья и скатерти. Слава богу, Герина двухкомнатная квартира была просторной и вполне вместила всех желающих поздравить молодоженов с этим замечательным событием.
Каким-то образом Гере удалось устроить бракосочетание в обход закона, требующего месячного ожидания перед вступлением в брак. Она боялась, как бы Димочка не выскользнул из ее цепких рук.
Профессор налил себе рюмочку водки и только поднес ее ко рту…
— Герберт! У тебя язва! — крикнула жена из комнаты.
Он покорно вздохнул. Герберт Иванович был уверен, что у его жены не взгляд, а рентгеновский луч. А как еще объяснить, что она видит каждое его движение даже через стенку?
Он взял соленый огурец и успел откусить один разок.

Наташа осматривалась в люксе. Каюта была просторной и роскошно отделанной. Там имелась даже ванна-джакузи, не говоря уже об огромной двухспальной кровати, мягких креслах и вместительных встроенных шкафах. Наташе номер понравился.
— Я всю жизнь мечтала плыть на белом теплоходе по реке… Даже больше чем по морю. Там воды много, я боюсь. Спасибо, Сережа. А как ты догадался?
Кленин бросил коробку на кровать:
— Ты во сне разговариваешь, а я подслушал.
— Разве ты меня видел спящей? — удивилась Наташа.
— Это как раз то, о чем я мечтаю…
Она занялась подарками. Ей было страшно интересно, что во всех этих коробочках и пакетиках. Кленин с удовольствием участвовал в процессе разворачивания упаковок и радовался как ребенок, когда Наташа вскрикнула: «Как здорово» или «Всю жизнь об этом мечтала».
На набережной между тем играла музыка, толпились провожающие. Одними из последних подъехали Смирнов и Ирина. Несмотря на сопротивление Андрея, Ирина успела заехать домой, чтобы переодеться и взять с собой какие-то вещи.
— Я же не могу ехать совсем голой, — втолковывала она любимому мужчине.
— Какая же ты голая, — возражал он. — По-моему, ты очень прилично выглядишь…
— А спать я в чем буду? И потом, это же круиз, а не прогулка по деревне. Все должно быть на уровне…
Она переоделась в обалденный малиновый брючный костюм, и теперь все мужчины пожирали ее глазами, с завистью поглядывая на Андрея. Но тот не замечал ни красоты своей спутницы, ни хищных взглядов посторонних самцов. Он пытался найти в этом море лиц свою Наташу.
Но ее нигде не было. Смирнов молчал и хмурился. А Ирина была счастлива и безмятежна настолько, что даже не замечала его подавленного состояния. Сбывалась ее мечта о корабле, и, пусть алых парусов у него не было, романтики от этого меньше не стало.
«Может, и не зря я отказала Гольскому, — думала она. — И у нас с Андреем все сложится чудесно, просто замечательно…»
В дверь каюты люкс постучали. Кленин удивился:
— Кто бы это мог быть?
— Может, хотят билеты проверить? — неуверенно предположила Наташа.
Сергей пожал плечами.
— Войдите! — крикнул он.
Вошел стюард. На новенькой с иголочки форме весело блестели золотые пуговицы. Наташа даже зажмурилась.
— Здравствуйте! — бодро зачастил он. — Ваш столик номер шесть, около окна по правому борту, прекрасный вид. Если вы не против…
— Ты не против? — спросил Кленин Наташу, она помотала головой.
— Замечательно! — с профессиональной улыбкой сказал стюард и протянул папку Кленину. — Здесь вы можете ознакомиться с расписанием работы ресторана, бара, дискотеки и прочего.
— Спасибо. — Кленин сунул ему в руку сложенную вдвое бумажку.
— Благодарю вас, — откланялся стюард. — Приятного путешествия.
Как только за ним закрылась дверь, Сергей кинулся к Наташе с поцелуями. Но она увернулась.
— Отплываем, — кивнула она в сторону иллюминатора. — Пойдем посмотрим.
Сергей вздохнул и покорно пошел за ней. Хотя ему не терпелось остаться с любимой.
Звучало традиционное «Прощание славянки». Смирнов с Ириной шли по палубе. То и дело слышался смех, люди тесно облепили борт и махали провожающим руками.
— Давай и мы помашем? — радостно предложила Ирина.
— Зачем? Разве нас кто-то провожает? — удивился Андрей, на минуту отвлекаясь от поисков.
— Просто так… Чтобы почувствовать, что мы уже на каникулах! — Ирина протиснулась к борту. Он неохотно последовал за ней, продолжая крутить головой по сторонам. Кленина это заметила.
— Ты кого-то ищешь? — спросила она.
— Нет-нет, — покачал он головой.
Ирина отпустила поручни и подошла к нему.
— А давай купим шампанского? И отметим наше первое совместное путешествие, а?
— Давай. — Андрей усмехнулся. — Где тут бар?
— Положись на меня. — Ирина шутливо отдала ему честь. — Злачные места я всегда нюхом чую…
И действительно, почти сразу они наткнулись на ресторан, в котором у барной стойки уже топтались взволнованные пассажиры. Шампанское пользовалось особенной популярностью.
Пропуская Ирину вперед, Андрей вновь незаметно оглядел палубу. Но Наташи так и не обнаружил.
Они купили бутылку шампанского и вернулись к себе. Им досталась каюта первого класса по левому борту. Ирине, избалованной зарубежными отелями, показалось, что комната могла бы быть несколько просторней, а ковер на полу — поновей, но это уже мелочи. Главное, что она едет на корабле с любимым мужчиной.
Смирнов открыл шампанское, выстрелив в потолок. Хлынул густой поток пены. Ирина смеялась и подставляла бокалы под струю.
— За начало! — сказала она, чокаясь с Андреем, и залпом выпила шипучий напиток. — Ешь конфеты, — протянула она ему коробку с шоколадом. В своей радости Ирина не замечала, как он озабочен.
Андрей же судорожно соображал, под каким предлогом сбежать на палубу. Однако это было не так-то просто сделать. У Клениной явно имелись свои соображения на тот счет, чем можно заниматься на теплоходе.
— Что-то не могу расстегнуть, — пожаловалась она, дергая себя за пуговицу на блузке и посматривая на Андрея сквозь пушистые ресницы. — Не поможешь?
Смирнов как никогда был далек от эротических мыслей. Пришлось имитировать внезапное опьянение. Он зашатался и начал интенсивно тереть виски.
— Что-то в голову ударило, — оправдывался он.
— Опять начал пьянеть? — засмеялась Ирина.
— Ага! Я пойду на воздух, пройдусь…
В этот момент в каюту постучал стюард.
— Здравствуйте! Ознакомьтесь, пожалуйста, с расписанием работы нашего ресторана… — Он протянул Ирине папку, и Андрей, воспользовавшись случаем, незаметно выскользнул за дверь.
Наташа и Сергей вышли на палубу как раз в тот момент, когда теплоход отошел от пристани. Народ слегка рассеялся, и гулять стало значительно свободнее.
Наташа увидела солидного господина в белом кителе и тут же решила, что это, должно быть, капитан. Она догнала его и забежала немного вперед. Удивленный Кленин последовал за ней.
— Здравствуйте, капитан! — обратилась она к господину.
— Здравствуйте, — улыбнулся толстяк. — Но я не капитан, я старпом. Старший помощник, то есть.
— Все равно… — шаловливо мотнула головой Наташа. — Скажите, а почему на корабле капитанская рубка находится не впереди, а сзади или вообще в середке? — пытала его Наташа.
Кленин улыбнулся:
— Почему не на носу?
— Во-первых, это не очень красиво, — оправив усы, заговорил солидный старпом. — Во-вторых, осадка сзади всегда предпочтительнее, чем спереди, а в-третьих, капитан должен обозревать не только водное пространство, но и само судно.
Мимо прошлепал молодой матрос. Старпом прервался, чтобы дать ему какое-то поручение, и вновь повернулся к Наташе и Кленину.
— В-четвертых, — продолжил он, — нос корабля, как вы сами понимаете, самое опасное место при столкновениях. А капитан не должен находиться в опасном месте.
— Зато вы не видите, что там, под самым носом, — стояла на своем Наташа. — Вдруг наткнетесь на что-нибудь?
— Исключено, — отрезал старпом, с интересом поглядывая на болтливую пассажирку. — Мы же по картам идем! По лоции, а не на глазок.
Кленин попытался оттащить Наташу от старпома, но не тут-то было!
— Кроме того, — улыбнулся в усы старпом, — препятствия издалека видны, исключая всякую мелочь, которая не повредит.
Кленин опять дернул ее за руку.
— Спасибо, — улыбнулась Наташа старпому. — Вы так хорошо все объяснили…
— Пожалуйста. — Старпом лихо подкрутил ус и, провожая уходящую парочку глазами, добавил себе под нос: — Красавица!
Он свернул за угол и наткнулся на Смирнова, рыскающего по палубе, заглядывающего во все углы и даже в окна кают на борту. Старпом нахмурился.
— Ищем кого-то? — громко спросил он.
Андрей вздрогнул.
— Нет, — виновато сказал он. — Хотя да, я ищу. У вас наверняка есть в записях… Родственница моя. Мы с ней разминулись при посадке. Наталья Смирнова.
Старпом с неудовольствием смотрел на любопытного пассажира. У него не было ни малейшего желания разглашать список пассажиров.
Смирнов с отчаянием стукнул себя по лбу:
— Хотя, наверное, она может быть здесь не как Смирнова… Как сейчас пишут, «господин такой-то с супругой». Очень современно… А по-моему, сплошной разврат!
Старпом помрачнел.
— Это не разврат, а конфиденциальность. Равняемся на международные стандарты. Вы, кстати, в какой каюте? — как бы невзначай спросил он.
— Пять «Б», — ответил занятый своими мыслями Смирнов.
Старпом заглянул в свои записи.
— Господин Смирнов с супругой. — Он поднял глаза на Андрея и усмехнулся. — Очень приятно!
Андрей изменился в лице:
— Это не то, что вы думаете!
— А я как раз думаю, что это не то, что я думаю. — Старпом кивнул ему и пошел на нос. — Приятного отдыха!
Смирнов топнул от злости ногой, но промолчал.
В каюте люкс Наташа разбирала подарки. Примеряла платья и белье, светясь радостью, как ребенок на Новый год.
— А что мне надеть, как ты думаешь? — спросила она Сергея, с улыбкой наблюдавшего всю эту женскую вакханалию.
— Тебе все идет, — искренне ответил он.
— Может, здесь положено как-то специально одеваться?
Сергей пожал плечами:
— Я думаю, народ выйдет в чем попало. Отдых же, река, почти что пляж… Все свои люди, можно сказать, земляки…
Пиджак полетел на кровать, за ним платье, которое Наташа держала в руках. Сергей подошел к ней, нежно обнял. Отступать было некуда, и Наташа поддалась его настойчивости и ответила на поцелуй.
А теплоход знай себе плыл по широкой матушке-реке навстречу облакам и голубой глади воды.
К вечеру Наташа все-таки нарядилась: облачилась в серебряное платье-тунику, открывающее одно плечо, собрала волосы на макушке. Кленин нашел в багаже не мятый пиджак…
Они сидели в ресторане возле окна и рассматривали пассажиров. Сергей оказался не прав. Большинство были одеты солидно: мужчины в костюмах, несмотря на жару, а дамы — в вечерних туалетах.
— Никогда не думала, что в нашем городе так много богатых людей, — заметила Наташа.
Сергей лишь усмехнулся в ответ.
Повернувшись, он взглянул в окно и вдруг замер, не донеся бокал до рта. Наташа проследила за его взглядом и тоже окаменела.
В ресторан входили Ирина и Андрей. На Клениной было белое шелковое платье, подхваченное под грудью широкой лентой, на плече висела миниатюрная сумочка, расшитая бисером. Андрей так и остался в том костюме, в котором пробегал весь день.
Ирина первой увидела бывшего мужа. Она с недоумением взглянула на Смирнова — и ужаснулась: Андрей явно нашел тех, кого искал. Хотя и делал вид, что тоже удивлен.
Годы работы в отечественном бизнесе, а также общение в светском обществе дали результат. Ирина взяла себя в руки, тряхнула головой и поприветствовала бывшего мужа с новой пассией:
— Не ожидала здесь встретить знакомых. Но все-таки в компании приятней.
Ошеломленная парочка молчала, не в силах что-то сказать. Наташа расширенными глазами смотрела на мужа, тот со злорадным удовлетворением — на Кленина.
— Еще увидимся, — сделала Ирина последнюю попытку сохранить лицо. И пошла к своему столику.
Наташа не выдержала, вскочила и выбежала из ресторана. Смирнов, насвистывая, последовал за Ириной. Кленин сжал кулаки и с ненавистью посмотрел ему вслед.
— Ты извини, но знаешь, почему это получилось? — бегал по каюте Кленин. Измученная, заплаканная Наташа сидела на кровати. — Потому что ты еще сама не решила, с кем хочешь быть.
— Я решила, — закрыла глаза Наташа.
— Если бы ты твердо решила, он бы это почувствовал и не увязался бы за нами, — сердился Сергей.
— Я видеть его не могу, понимаешь? — Она опять заплакала.
— Вполне. — Кленин остановился и ударил кулаком по стене. — Я тоже свою бывшую видеть не мог полгода, потом прошло…
— Но у меня прошло не полгода. — Наташа вытерла глаза. — Пойми, я слишком много пережила… Это только кажется, что я легкая такая…
— Да ничего не кажется. — Кленин опять забегал по каюте.
— А на самом деле все нелегко. — Наташа словно не слышала его, словно убеждала саму себя. — Если я с тобой, то я с тобой совсем, понимаешь? Я не хочу, чтобы меня дергали, чтобы… Он страшный человек, он просто страшный человек!
Она зарыдала, а Сергей подбежал к ней и принялся утешать, хотя сам сейчас нуждался в поддержке, в словах любви.
— Успокойся, я с тобой!
— Ты не прав, я все решила! Я решила, понимаешь. — Наташа схватила его за руку.
— Тогда просто не обращай внимания на него, его нет, — зашептал он горячо. — Их нет! Мы вдвоем!
Она отвернулась, вырвалась из его рук и начала ходить по каюте. Сергей как приклеенный таскался за ней.
— Если ты решила, нам надо быть вдвоем, вместе… Я от этих переживаний уже с ума схожу! Решись, и все! У нас все получится…
Наташа остановилась перед зеркалом. Оттуда на нее смотрела унылая, зареванная девица с красным носом.
— Ты прав. — Она вытерла слезы. — Ты большой, умный, сильный, хороший… Ты мне нужен… А он страшный человек!
Кленин закусил губу. Он прекрасно понимал, что она убеждает не столько его, сколько себя саму.
Наташа провела рукой по его щеке:
— Ты прав… Никого нет, только мы с тобой…
Ее платье соскользнуло на пол. Сергей затаил дыхание. Наташа протянула руку и погасила свет.
— Закрой, пожалуйста, шторы, — прошептала она.
Кленин дернул шнур, и шелковые занавеси поползли вниз…
«Страшный человек» в это время читал вслух меню, чтобы скрыть смущение и оттянуть разговор с Ириной. Она была непривычно молчалива и только барабанила пальцами по столу, не глядя по сторонам.
— Свиные отбивные, котлеты де-воляй, — громко говорил он, то и дело вытирая пот со лба салфеткой. — А рыба? Есть у них рыба? А, вот: морской окунь… Действительно, откуда в реке речная рыба, откуда?
Ирина нехорошо рассмеялась:
— А ты шутник, Смирнов…
Он замер.
— Значит, так. — Ирина все еще улыбалась. — Сейчас я пойду к капитану…
— И…
— И сделаю так, чтобы он причалил к берегу! — Она встала, бросив салфетку Андрею в лицо.
Тот кинулся за ней и силой усадил на место:
— Подожди! Перестань!
Ирина снова взяла салфетку в руки и принялась ее скручивать.
— Андрюша, — сказала она, не глядя на него, — ты измучил меня так, как не смогли все мужчины в моей жизни, вместе взятые…
Смирнов закусил губу.
— Ты скажи, ты… Ты сумасшедший?
Он опустил голову и смущенно потер нос.
— Да нет, ты нормальный. — Она взглянула на него. — Очень нормальный. И жестокий, как маленький ребенок. Чего ты хочешь?
Андрей молчал, и она распалялась все больше.
— Ты понимаешь вообще, что происходит? — На щеках Ирины выступили красные пятна. — Ты гоняешься за собственной женой, а я кто? Я твой багаж?
Он молчал. Возражать было нечего. Каждое слово — правда. Кроме того, что Ирину он все-таки любил. И мучить ее нарочно не хотел. Просто так получилось, нечаянно…
— Ты зачем меня сюда потащил? — Казалось, она вот-вот заплачет. — Ведь я… Я так счастлива была…
Этого Смирнов вынести не мог.
— Я ни за кем не гоняюсь, — начал он неуклюже врать. — Так получилось…
— Неужели?
— Я узнал, что она с этим… с твоим… И подумал, почему бы нам с тобой тоже не прокатиться? Ну вышло так, что они на этом пароходе, и мы тоже… Что я, специально, что ли?
Ирина еле сдерживала слезы.
— Нет, врать ты все-таки не умеешь, — сказала она дрогнувшим голосом.
Смирнов оскорбился:
— А я и не собираюсь. Ты что думаешь, я хочу к Наташке вернуться?
— Тогда объясни, зачем ты здесь?
— Да не буду я ничего объяснять! — Смирнов схватился за голову. — Главное вот что… — Он замялся, подыскивая слова. — Ты самая лучшая женщина на свете. Я хочу быть только с тобой…
Ирина молчала, глядя в сторону.
— Ну хочешь, мы сейчас на первой же пристани сойдем? И возьмем билеты на другой пароход. Хочешь?
Она медленно разглаживала салфетку на коленях. Потом резко встала и вышла на палубу. Смирнов кинулся за ней.
На носу корабля два матроса возили швабрами по полу. Ирина переступила через потоки воды и подошла к старпому.
— Господин капитан, — сбивчиво начала она.
— Я не капитан, я старший помощник, — ответил усатый толстяк.
— Это все равно, — отмахнулась Ирина, как давеча Наташа. — Я видела вас там, на мостике… У вас же есть какая-нибудь шлюпка или катер? Пожалуйста, я вас очень прошу… Спустите его на воду и отправьте меня на берег!
Старпом удивленно молчал. Смирнов бродил рядом.
— Вы знаете, я забыла, мне нужно в больницу… Я очень больна, очень… В общем, мне страшно нужно… Я вам заплачу сколько надо!
Ирина достала из сумочки деньги. Старпом смерил взглядом увесистую пачку долларов в ее руке.
— Мадам, я бы рад, но… Моторный катер спускается на воду только в экстренных случаях! Я из-за вас работы лишусь… — бормотал он, отталкивая сотенные бумажки. — Скандал на все пароходство…
Ирина задумалась.
— Скажите, пожалуйста, а если я сейчас прыгну в воду, это будет экстренный случай?
— Да, мы сразу же спустим катер. — Он на всякий случай ухватил ее за край платья. — Чтобы выловить вас и поднять снова на борт! Не переживайте, когда пристанем, будет и больница, и все что угодно! — Он откланялся и быстро ушел, опасливо поглядывая в сторону Смирнова.
Андрей подошел к Ирине.
— Послушай… Я сделал глупость, прости… — Он попытался обнять ее за плечи, но Кленина сбросила с себя его руки. Ее трясло. — Я… Я сам не понимал, что делаю… Давай уйдем отсюда…
Начался дождь, но они все стояли, не замечая холодных струй.
— Мы теперь вдвоем, плывем, ты так этого хотела, — продолжал распинаться Смирнов, бегая вокруг нее и заглядывая в глаза. — На меня просто что-то нашло…
Ирина молчала. По ее лицу текли слезы, но, возможно, это был просто дождь.
Наташа вышла из ванной в белом махровом халате. Полуголый Кленин, сидя на кровати, разливал по бокалам вино.
— Ты будешь?
— Нет, — мотнула она головой и, не раздеваясь, забралась под одеяло.
— А я выпью. — Сергей залпом выпил вина и перебрался к ней поближе. Он потянулся, чтобы поцеловать ее руку, но Наташа сделала вид, что не заметила его порыва, и отвернулась. — Тебе хорошо?
Она молча кивнула с выражением апатии на лице.
— Мы одни, да? — настойчиво спрашивал он, зная, что все плохо, так плохо, как ему и не снилось.
— Да, — ответила Наташа таким тоном, что дураку стало бы ясно — ей не до него.
Утомленный всем этим безобразием, Кленин упал на кровать, широко раскинув руки, и закатил глаза.
— Ну что еще?! — патетически спросил он у потолка.
— Не могу, пока они здесь, — всхлипнула Наташа. — Поговори с ней, пусть они сойдут. С ним говорить не надо. Ведь если она сойдет, он тоже сойдет, правда?
— Еще бы нет. — Кленин произнес это с явной угрозой. Поцеловав Наташу, он поднялся и начал одеваться.
Он шел по кораблю, разыскивая каюту бывшей жены. Снова встретил старпома, который приветливо улыбнулся ему и поинтересовался, нравится ли ему судно.
— Конечно, — рассеянно отозвался Кленин. — Я ищу господина Смирнова с супругой. Не знаете, часом, в какой каюте они разместились?
— Пять «Б». Это вперед и слева по палубе.
— Спасибо, — поблагодарил его Сергей. — Я вам очень признателен…
Он вышел на левую палубу и почти сразу увидел в окне каюты Ирину. Она сидела в кресле, Смирнов пристроился перед ней на полу.
В руках у Клениной дымилась чашка с горячим чаем. После ее истерики под дождем Андрей решил, что чай — лучшее тонизирующее и профилактическое средство против простуды. Ирина апатично подчинилась ему. Позволила довести себя до каюты, усадить в кресло, снять с ног туфельки и натянуть теплые носки, взяла чай и даже немного отпила из чашки.
— Вина выпьешь? — заботливо протянул ей бокал Смирнов.
Она испуганно покачала головой. Андрей досадливо сморщился и сел на пол рядом с ней. Она молчала.
Раздался стук в дверь, и, не дожидаясь разрешающего «Войдите!», в каюту вошел Кленин. Одним взглядом он окинул все: Ирину, забившуюся в кресло, Смирнова, с виноватым видом сидящего на полу, мокрые туфли возле входа. И сразу взял быка за рога:
— Ирина? Ты в порядке?
— Привет, — тихо сказала она, устало глядя на бывшего мужа.
— Я не буду разбираться, кто из вас решил развлечься, — жестко сказал он. — То есть я знаю, что это не ты, — поправился он, поймав расширившиеся от боли глаза Ирины. — Вопрос стоит просто: кто сойдет?
— Ты не беспокойся, мы сойдем. Я-то уж точно… — Она смотрела в пол.
У Кленина сжалось сердце. Кому, как не ему, было знать, что она сейчас чувствует. Такая гордая, такая независимая… И этот мужлан недоделанный, водевильный любовник, выставил ее полной дурой… Сволочь!
— А этот? — Сергей старался не обращать на соперника внимания. Боялся не сдержаться. — Останется, чтобы действовать нам на нервы?
— Вообще-то можно и меня спросить, — нагло ответил Андрей. — Значит, так: кому не нравится, тот пусть и сходит! А нам с Иришей и здесь хорошо, мы остаемся!
— Что с тобой? — заботливо спросил Кленин бывшую жену.
У нее задрожали губы, но она справилась.
— Что?
— Глупо ведь… Все очень глупо! — Сергей махнул рукой и вышел.
Смирнов тут же подполз поближе к Ирине.
— Ириша… — заговорил он, пытаясь обнять ее холодные ноги. — Ты же меня другим человеком сделала! Я тебе так благодарен! Я стал другим… Я это понимаю. Я хотел… То есть я сейчас сидел, а ты с этим чаем дурацким… Я понял, вдруг почувствовал себя самым счастливым человеком!
Он фальшиво улыбнулся, но Ирина даже не смотрела в его сторону.
— А мне обидно, — всхлипнула она. — Знаешь, я себя тоже счастливой чувствовала. Целый день. Не целый день, а когда ты билеты принес, когда мы сюда вошли… Знаешь, я вдруг почувствовала, что действительно не была никогда счастлива…
Смирнов виновато заморгал. Ирина поставила стакан с чаем на стол и посмотрела на него.
— Андрюша, не бросай меня, а? Хоть немного, хотя бы неделю, ладно? Я никогда не была счастлива неделю подряд… — Ее глаза молили Смирнова о любви. — Ладно? Всего неделю… Что я, хуже других, а?
— Ты что? — зашептал он. — Ты лучше! Ты лучше всех… — Он принялся целовать ей руки.
Ирина робко прижалась губами к его волосам. Лицо у нее было бледным и измученным.
Вечерело. Теплоход плыл по великой реке. Закат играл богатыми красками. Природа показывалась людям во всем блеске своей красоты, а они страдали в своих маленьких каютах.
Кленин снял трубку телефона:
— Добрый вечер! Пожалуйста, ужин в люкс «А». Только побольше фруктов, холодная водка и джин-тоник…
Рядом с ним возникла Наташа, похожая на русалку в свете заката, пробивавшегося из-за штор.
— Так они сойдут? — деловито спросила она.
— Само собой, — соврал Кленин так же деловито. — Ночью остановка…
— А хоть бы и нет! Мне все равно, — залихватски заявила Наташа.
Кленин усмехнулся.
— Нет, что смеешься, я серьезно говорю! Что изменилось? Мы вдвоем сами по себе, они — сами по себе! Мне все равно! Помозолят глаза, и привыкнем…
— Я рад за тебя, — сдержанно ответил Кленин. Ему не слишком в это верилось. По лицу ее плыли голубоватые тени.
Наступил вечер, и теплоход засиял разноцветными огнями, которые, отражаясь в воде, рассыпались миллиардами искр.
В ресторане играла громкая музыка, изредка прерываемая объявлениями конферансье. Через час обещали начать конкурс «караоке» и по этому поводу некоторые пассажиры пребывали в ажиотаже, подбирая себе репертуар.
Смирнов и Ирина сидели в ресторане. Андрей то и дело косился на вход, на пустой столик у окна. Наташа не появлялась, хотя ужин подходил к концу.
Когда он в очередной раз покосился на пустой стол, Ирина вздохнула:
— Ну в чем проблема? Иди спроси, не случилось ли чего? Не заболела ли? Все-таки близкая родственница…
— Несмешно, — обиделся Смирнов.
Под песню Земфиры «Я искала тебя» по залу сновал официант, разнося еду и напитки.
— Несмешно, — передернула плечами Ирина. — Совсем несмешно…
А Кленин, оставив Наташу ужинать и смотреть телевизор в каюте, оделся и вышел на палубу. Засунув руки в карманы — с реки сквозило, — он ждал.
Уже вернувшись к себе, Смирнов маялся около дверей. Ирина делала вид, что разгадывает кроссворд.
— Вагон для подачи угля к печам… — читала она вслух.
— Пойду пройдусь, — перебил ее Смирнов.
— Я с тобой, — вскочила на ноги Ирина.
— Иногда человек должен побыть один, — огрызнулся он, накидывая пиджак.
— Ладно, без обид. — Ирина села на место. Но как только Андрей вышел, швырнула журнал в стенку.
А Смирнов поспешил на палубу. Около борта мелькала белая рубашка.
— Кого ждем? — нарочито бодрым тоном осведомился он у Кленина.
— Тебя, — хмуро ответил тот, глядя на воду.
— Кстати, очень кстати… Я как раз хотел поинтересоваться, какие у вас планы относительно моей жены?
— То есть?
— Ну как, я ей нечужой человек. Мне не нравится, что она с вами. В общем, она очень доверчивая женщина, и ее легко обмануть!
Кленин потер лоб:
— Я не собираюсь ее обманывать, я собираюсь на ней жениться. И давай на «ты», не на приеме…
— Значит, на «ты»? Если ты думаешь, что можешь сыграть на том, что она одна, без средств, с двумя детьми, то у тебя ничего не получится. Я обеспечу и ее, и детей! — петушился Смирнов, совершенно позабыв о том, что за все время их разрыва Наташа не получила от него ни копейки.
Кленин об этом знал, но не стал ничего говорить. Не из благородства — просто Смирнов был противен ему до тошноты и затягивать дискуссию с ним Сергею не хотелось.
— А если уж она решила от меня уйти, пусть найдет себе нормального, приличного человека, — продолжал задираться Андрей.
Кленин выбросил сигарету.
— А я-то чем неприличен? — спокойно спросил он. — Ты сам-то кто такой? Моя жена сделала тебе карьеру, ты ею воспользовался… Чем ты гордишься? Ее будущее, между прочим, меня тоже беспокоит. А уж чтобы у моего сына отцом был такой вахлак, как ты… — Сергей покачал головой. — Не дождешься!
— А я не хочу, чтобы моих девочек за руку бандит водил! — закричал Смирнов. — Ты же типичный бандит новорусский! Посмотри на себя! Такие деньги, как у тебя, честно не зарабатываются! И моя жена в криминальной среде бандершей не будет!
Ирина без стука вошла в люкс Кленина. Наташа сидела на кровати, подперев голову руками, и тупо смотрела в одну точку.
Увидев Ирину, она открыла рот.
— Они, конечно, ни до чего не договорятся, — нервно сказала Ирина. Подперев спиной стенку, она медленно сползла на пол. Зубы ее выбивали дрожь.
Наташа испугалась:
— Кто?
— Ну они там, вдвоем…
— Где?!
— На палубе, разговаривают…
— О чем?
— Я не локатор. — Ирина махнула рукой и перебралась на кровать.
Напуганная ее состоянием, Наташа полезла в аптечку, нашла валерьянку и стала капать в рюмочку.
— Выход у нас один… — пробормотала Ирина, принимая из ее рук лекарство.
— Какой?
— Ты должна сама с ним поговорить. Скажи ему, что ты решила окончательно… Понимаешь, он никак не может поверить… Ты ведь окончательно решила?
— Хорошо, хорошо, я поговорю, — успокоила ее Наташа.
— Ты что, больной, что ли? — Кленин с насмешкой посмотрел на соперника. — Бутылку пива выпил? Я слышал, что ты на пробку наступишь — уже в стельку…
Это взбесило Смирнова.
— Жалко, что моя жена тебя сейчас не слышит, — покраснел он от гнева. — Типичные приемы хама!
— Ладно, давай по делу. — Кленин тяжело дышал. Самообладание давалось ему нелегко. — Твоя жена ушла ко мне, моя выбрала тебя. Нам это не нравится. Их спрашивать будем?
— Нет, — решительно отказался Смирнов.
— Значит, не будем? Тогда обоюдный выход один…
— Какой? — Андрей встал в боевую стойку.
— Жизнь покажет, голубчик, кто кого сделает счастливой. Такой вариант годится?
— Нет! — замахал кулаками Смирнов. — Не годится! Ты Наташе не нужен, она просто из гордости!
— И ты Ирине не нужен, и она из гордости. Она привыкла, что все перед ней сразу падают, а ты не упал. И то по дурости, потому что до сих пор не понял, какая баба тебе досталась. — Кленин потрепал соперника по плечу, но этот жест был скорее агрессивным, чем успокаивающим. — Да и досталась ли — это еще, — он смахнул с рукава Смирнова пылинку, — большой вопрос!
— А вот этого делать не надо. — Андрей отвел его руки. — Сейчас нормально, по-человечески разговариваем с вами… то есть с тобой.
«В большой гостиной на второй палубе состоится конкурс исполнителей «караоке», — бодро объявило корабельное радио. — Победителей определят сами пассажиры! Первые три призера награждаются ценными подарками!»
Наташа и Ирина не отреагировали. Напившись валерьянки, обе лишились последних сил и теперь тупо лежали на кровати и ждали.
— Как тебе мой-то? — спросила Ирина.
Наташа подумала.
— Он хороший человек, — ответила наконец. — Почему вы разошлись?
— Долгая история, — вяло отмахнулась Ирина.
— Извини, — Наташа замялась, — а ты Андрея сильно любишь?
— К сожалению… — закрыла глаза Ирина.
Радио вдруг захлебнулось шумом, потом чей-то нетрезвый голос объявил:
«Господа! Халява, плиз…»
Раздался звук борьбы, и диктор слегка запыхавшимся голосом изрек:
«Генка, дурак! Извините, помехи в эфире! Поспешите, господа, конкурс начинается…»
— Объясни четко, чего ты хочешь? — Кленин держат Смирнова за отвороты пиджака. — Чтобы мы сошли?
— Я хочу поговорить со своей женой, — стряхнул с себя его руку Андрей.
— Она не хочет тебя видеть!
Смирнов удивился:
— Вот пусть она мне и скажет об этом!
— Обойдешься, — стиснул зубы Кленин.
— Что?! Это шутки, что ли? Пойду сам сейчас у нее спрошу…
Он двинулся к каютам, но Сергей схватил его за галстук:
— Никуда ты не пойдешь!
— Даже так? — Смирнов ударил его ногой, но Кленин не отпустил его. Оба упали и покатились по мокрой палубе.
Не выпуская друг друга из «объятий», они кувыркнулись через перила и с криком упали в реку…
В гостиной вовсю гулял народ. Кудрявая девица, пьяная, но с живым и выразительным личиком, изображала Земфиру, старательно надрываясь: «Ты совсем как во сне!» Остальные пытались танцевать, хотя после сытного ужина у большинства это плохо получалось.
— Там свалились двое! — прибежал к старпому испуганный официант.
— Весело начинается, — вздохнул тот и снял трубку «матюгальника»:
— Гаврилыч! Там аврал, люди за бортом! Стопори!
Он не спеша положил трубку и посмотрел на взъерошенного юношу. У парня это был второй рейс, и он пока не привык к особенностям национального отдыха.
— Давно упали? — меланхолично спросил старпом официанта.
— Только что, — отрапортовал тот.
— Пьяные небось… И заметь, — потер нос старпом, — как к Сиянской протоке подходим, обязательно падают, словно из вредности! Дождись протоки — там острова, мели… Нет, надо в самой глубине свалиться…
И, отругав бестолковых пассажиров, старпом пошел давать указания команде. Официант включил сирену.
Испуганные пассажиры высыпали на палубу.
На воду сбросили спасательные круги.
Наташа и Ирина сначала не поняли, что происходит. Звук сирены был ими воспринят как логическое продолжение кошмарных воплей из гостиной. Но когда радио объявило: «Человек за бортом!» — обе встрепенулись и бросились на палубу, пробиваясь через толпу зевак.
Матросы уже вытаскивали Смирнова, рядом пассажиры помогали залезть Кленину. С мужчин текла вода, они были совершенно синие от холода.
Официант нес одеяла, какой-то сообразительный толстяк прихватил из гостиной водку. Отзывчив все-таки русский народ к несчастьям других!
Мрачные и нахохленные соперники озирались на толпу.
— Ну чего смотрим, — огрызнулся Кленин, заметив настырный взгляд любопытного толстяка. — Утопленников никогда не видел?
И тут, почти одновременно подняв глаза, Андрей с Сергеем увидели своих женщин. Это было странное зрелище: они двое, в мокрой одежде, бок о бок, — и Наташа с Ириной, держащиеся за руки.
Наташа ринулась к борту, расталкивая людей. Соперники замерли…
— Андрей! — на весь корабль разнесся ее крик. Она кинулась на шею мужу и стала его ощупывать. — Господи, Андрюша, разве так можно…
Шатаясь, Кленин отошел в сторону. На лице у него была безнадежность. А Ирина заплакала, уже не стесняясь своих слез.
— Ты с ума сошел… — гладила мужа по голове Наташа.
— Ага! — раздался рядом с ними грозный бас старпома. — Господин Смирнов с супругой? — строго спросил он.
Они кивнули.
— Пойдемте-ка в каюту…
Обнявшись, Смирновы послушно пошли за ним.
Палуба постепенно опустела. Зеваки разошлись. Толстяк напоследок сунул Кленину флягу, и тот с горя приложился к горлышку. Водка потекла по пищеводу, согревая тело, но не душу.
Ирина подошла к нему, закурила.
— Интересно, они в твою каюту пойдут или в мою? — спросила она Сергея. По лицу у нее текли слезы.
Закутанный в одеяло, Сергей взял ее сигарету и затянулся.
— Лучше уж в мою, — кашлянул он, возвращая сигарету обратно. — Потому что завтра солнце с правого борта, а ты не любишь, когда с утра солнце…
Так они и стояли — в полном одиночестве и в темноте. А корабль набирал скорость…

КОНЕЦ