Глава 2 ДИКИЙ ЗАПАД

Солнце стояло уже высоко в небе, но и сегодня погода обещала быть не такой жаркой, как в день приезда Микаэлы. Как это часто бывало, едва только кончилась зима, на Колорадо обрушилась жара. По растительности, однако, было видно, что весна только вступила в свои права. Первые зеленые листочки едва проклюнулись на деревьях.
Вещи Микаэлы — сегодня она переселялась в новое жилище — занимали в повозке совсем мало места. Все имущество, с которым доктор Куин переезжала, состояло главным образом из ее дорожного багажа. И лишь по совету энергичной вдовы Купер Микаэла купила у одного фермера несколько кур.
Молодой докторше показалось забавным и несколько неожиданным, что теперь ей придется не только заниматься медициной, но и приобрести некоторые познания в сельском хозяйстве.
Клетки для кур находились вместе с дорожными сумками у задней стенки повозки, и дети вдовы Купер позаботились, чтобы в пути груз не выпал из-за выбоин и неровностей дороги.
Закутавшись в шерстяной платок, Шарлотта Купер сидела на козлах своей повозки и умело управляла лошадьми. На голове у нее была большая мужская шляпа.
— Я бы убила Салли за это! — сердилась она, осторожно направляя повозку. — Так он действительно оставил вас одну искать обратную дорогу в город? Это просто неслыханно! Микаэла засмеялась:
— Ну вот, теперь я наконец узнала, как зовут этого человека.
Она сидела рядом с вдовой Купер и с высоты качающейся повозки осматривала окрестности, которые должны были стать ее новой родиной.
— Этому Салли даже не пришло в голову представиться. И я не стала расспрашивать его, потому что боялась, как бы он не отказался от своего предложения, если я буду слишком настойчива.
Шарлотта покачала головой.
— Можете мне поверить, я очень сочувствую людям, пережившим удары судьбы. Но личные невзгоды еще не причина для того, чтобы забыть о приличиях и порядочности. — Она энергично потянула поводья.
— Как это получилось, что он сдает полностью оборудованный дом? — спросила Микаэла, не обратив особого внимания на слова спутницы. Ее взгляд скользнул по окрестным горам, резко выделявшимся на фоне безоблачного голубого неба. — Почему он сам там не живет?
— Он жил там недолго, — ответила Шарлотта. — Салли приехал сюда после великой золотой лихорадки. Он был рудокопом, и случилось то, что случается обычно с молодыми людьми в расцвете лет. — Она вздохнула и рассмеялась. — Едва приехав, он увидел дочку Лорена Брея Абигейл, действительно красивую девушку. Влюбился и женился на ней.
Микаэла удивилась:
— Так он зять Лорена Брея? Сегодня утром в лавке мне показалось, что они вообще не знакомы друг с другом.
— Лорен считает Салли виноватым во всех несчастьях. Абигейл умерла при первых родах. Моего умения акушерки не хватило для этого тяжелого случая. Я сделала все, что было в моих силах, и все же нам пришлось послать за врачом в Денвер. Но когда он наконец приехал, было уже поздно для Абигейл — и для ее ребенка тоже. — Шарлотта развела руками.
Микаэла удрученно молчала. Не в первый раз ей приходилось слышать о таких ударах судьбы, а иногда самой предотвращать их. И она от души посочувствовала сейчас этому едва знакомому человеку. В памяти Микаэлы еще свежа была кончина отца, и она понимала, что у Салли жестокий удар судьбы отнял все то, что составляло его жизнь — его любовь.
Микаэла откашлялась.
— И где же он теперь живет? — спросила она спустя минуту, когда Шарлотта уже направляла повозку к дому.
— Он присоединился к шайонам. Кажется, только у них он находит хоть какое-то утешение.
Вскоре Шарлотта остановила лошадей. В отдаленной от мира долине стоял перед ними дом Салли как хранилище тихих воспоминаний.
Вдова Купер и ее дети помогли Микаэле распаковать вещи и привести в порядок новое жилище. Снова молодой докторше пришлось признать, что ее прежняя городская жизнь в Бостоне несравнима с буднями в Колорадо-Спрингс. Дети, которые тут выросли, в практической жизни были намного опытнее, чем она.
Вместо слуг, которые в доме ее родителей следили за чистотой и порядком, Микаэле пришлось самой взяться за веник и тряпку. В результате поднялось такое облако пыли, что стало почти невозможно дышать. Увидев это, вдова Купер молчаливо вмешалась: она просто сбрызнула сначала половицы водой.
Пока Мэтью, как самый взрослый, с помощью молотка и пилы заделывал разошедшиеся доски на полу, Колин оборудовала курятник и показала Микаэле, как забирать яйца, не будоража кур и не подвергаясь атаке острых клювов. А маленький Брайен тем временем тщательно обследовал медицинскую сумку «доктора Майк», как он ее называл.
Когда с наступлением темноты Шарлотта и ее дети уехали домой, Микаэла все еще возилась с устройством своего нового жилища.
Салли оставил все, чем он и Абигейл каждый день пользовались: сковородки, горшки и прочую утварь, сундук, полный приданого, где сверху лежала свадебная фотография. А в углу возле кровати стояла деревянная колыбель с резьбой — ее так и не использовали по назначению. При виде всего этого Микаэлу охватило странное чувство — ей хотелось узнать побольше о хозяине дома.
Микаэла смотрела в огонь, пылавший в камине, время от времени оттуда выскакивали искры. Вероятно, отказ от всякого земного имущества был естественным для такого человека, как Салли, который потерял все, что было дорого сердцу.
На следующий день было воскресенье. Микаэла отправилась верхом в город, чтобы вместе с общиной пойти на службу в церковь. Священник как раз начал звонить в колокол, когда еще довольно неопытная всадница подъехала к церкви.
— Доброе утро, мэм! — Мэтью Купер улыбнулся Микаэле и придержал лошадь, пока молодая докторша слезала с нее.
Его сестра Колин тотчас бросилась к Микаэле.
— Какая вы красивая! — воскликнула она, с восхищением рассматривая элегантный голубой костюм и украшенную цветами шляпку, которую новая жительница Колорадо-Спрингс надела по случаю праздничного дня.
Вдова Купер тоже подошла к ней.
— В самом деле! Можно подумать, что вы в Бостоне, — добавила она с каким-то странным выражением лица.
В тот же момент Микаэла поняла свою ошибку. Если она хочет, чтобы жители этого городка считали ее своей, она не должна отличаться от них, должна стараться не привлекать внимания. Уж тем более городскими привычками и модами! Люди вокруг нее носили одежду из грубых тканей, не очень-то хорошо сшитую, а на ногах у них простая обувь, которой не страшны были грязные улицы Колорадо-Спрингс.
Микаэла быстро сняла шляпку и спрятала ее в седельной сумке. Завязывая кожаный ремень сумки, она увидела, что за спиной лошади возник вождь Черный Котел, ожидавший на лугу возле церкви полковника Чивингтона. Он разговаривал с каким-то человеком и при этом все время указывал в сторону Микаэлы. Рукой он что-то чертил на лбу. Его собеседником был Салли.
— Пойдемте! — сказала в этот момент вдова Купер и подхватила Микаэлу под руку. — Я хочу вас представить.
Она и в самом деле очень старалась свести Микаэлу с жителями Колорадо-Спрингс. Но люди смотрели на новенькую настороженно, с подозрением и при первой же возможности поворачивались к ним спиной.
В этот момент над церковной площадью прозвучал крик:
— Эй, Сликер! — Владелец салуна стоял в некотором отдалении и махал рукой. — Иди сюда! Здесь раненый!
Шепот пробежал по толпе, собравшейся во дворе церкви, и тотчас все пришло в движение.
Не медля ни секунды, Микаэла подбежала к лошади, отвязала свою врачебную сумку и бросилась в толпу.
— Пропустите меня! Я врач! — закричала она, пытаясь пробиться сквозь толпу жадных до зрелищ людей. Но никто не обращал на нее внимания.
Джейк Сликер уже оказался возле раненого. Тот лежал на повозке перед салуном и стонал от боли. Джейк скомандовал:
— Перенесите его в мою лавку. У него пуля в плече.
Микаэла энергично отодвинула в сторону нескольких мужчин и стояла теперь прямо против Джейка Сликера.
— Разрешите мне, — потребовала она, — я врач. Джейк Сликер какое-то мгновение смотрел на нее.
Потом на лице его появилась презрительная ухмылка.
— Нам здесь ваша помощь не нужна. Ну, давайте же! — обратился он снова к стоящим вокруг. — Несите его в лавку.
Прежде чем Микаэла успела ответить, несколько мужчин подхватили раненого и, не очень-то с ним церемонясь, перетащили в лавку цирюльника.
Тут владелец салуна появился на веранде.
— Ну, хватит глазеть, — скомандовал он. — Отправляйтесь живее в дом! — Потому что ведь и девушки, работавшие в салуне, не могли упустить зрелище. Микаэла с испугом увидела, как молоды они были, почти дети, особенно та блондиночка, которая так внимательно рассматривала молодую докторшу, пока Сликер, крикнув ей: «И ты тоже, Майра!» — не отправил ее в дом.
В эту минуту Микаэла услышала за спиной сдавленный стон. Она быстро обернулась. Прислонившись к столбу веранды, сидела женщина. Лицо ее было серого цвета. Она ловила ртом воздух и прижимала правую руку к левой стороне груди.
Броситься к женщине, вытащить из сумки стетоскоп и приложить его к груди женщины было для Микаэлы минутным делом.
— Постарайтесь дышать спокойно и равномерно, мадам! — обратилась Микаэла к ослабевшей женщине.
Но прежде чем они успели обменяться с женщиной хоть словом, Лорен Брей схватил Микаэлу за руку.
— Оставьте мою жену в покое! — набросился он на Микаэлу. — Это всего лишь ее обычный приступ слабости.
— Вовсе это не обычный приступ слабости. Сердце бьется тяжело и учащенно. Ваша жена страдает опасным нарушением сердечного ритма!
Но Лорен Брей уже начал поднимать свою жену.
— Позаботься лучше о своих делах! — бросил он Микаэле.
— Но именно это я и делаю. Я врач и выполняю свои обязанности! — Она решительно посмотрела торговцу в глаза.
— Спасибо, мадам! — с трудом проговорила миссис Брей. — Мне уже лучше. Это, вероятно, от волнения. — С этими словами она оперлась на руку мужа, и он увел ее.
Ужасающий вопль донесся из лавки цирюльника. Раненому, очевидно, удалили пулю, и притом без наркоза.
Микаэла закрыла глаза и глубоко вздохнула. Колорадо-Спрингс остро нуждался во враче, события этого утра служили тому убедительным доказательством. И она, доктор Микаэла Куин, будет этим новым врачом. Она должна суметь убедить людей в том, что врач-женщина в этом деле ничуть не хуже мужчины. Она докажет это, чего бы ей это ни стоило. И Микаэла пошла обратно к своей лошади, все еще стоявшей на площади перед церковью.
Проходя мимо маленького кладбища, она заметила Салли. Он стоял на коленях перед могилой, украшенной скромным крестом. Несколько свежих веток он, видно, только что положил на могилу. Знакомая овчарка сидела чуть поодаль.
Как только Салли увидел докторшу, он рывком поднялся, точно его застали за недозволенным делом.
Микаэла заметила его волнение. Чтобы помочь ему преодолеть смущение, она заговорила первой:
— Хорошо, что я вас встретила. Я хотела поговорить с вами. Там в доме еще много ваших вещей...
На Салли эти слова, казалось, не произвели никакого впечатления. Он посмотрел равнодушно на молодую женщину.
— Можете оставить их себе. Мне они не нужны.
Микаэла подумала минутку. Потом продолжила:
— Я видела, что вы говорили с вождем индейцев. Что сказал Черный Котел обо мне?
С легкой усмешкой Салли внимательно смотрел на элегантную леди, такую энергичную и настойчивую.
— Я рассказал ему, что вы врач. На это вождь заметил, что у белых только мужчины занимаются медициной. — Он слегка усмехнулся.
— И что же вождь хотел сказать этим? — продолжала расспрашивать Микаэла.
— Он хотел сказать, что вы, должно быть, немного сумасшедшая белая женщина. — С этими словами Салли надел шляпу, позвал овчарку и покинул маленькое кладбище.

Прошло немало недель, но Микаэле все не удавалось завоевать доверие жителей Колорадо-Спрингс. Конечно, отчасти виной тому было отдаленное расположение ее дома, из-за этого она не могла быть тесно связана с городской общиной. Только с Шарлоттой
Купер, чью симпатию она чувствовала, у нее завязалась сердечная дружба. Микаэла мечтала заботиться о людях, но пока, она это видела, она сама нуждалась в поддержке, чтобы обжиться в этих местах. Если бы не Шарлотта, она никогда бы не справилась с новым хозяйством.
Микаэла как раз рассматривала в кухне результаты своих хозяйственных усилий, когда постучали в дверь — впервые с тех пор, как она поселилась в доме.
Микаэла вздрогнула.
— Кто там? — крикнула она.
— Это Мэтью Купер, — отвечали снаружи.
Микаэла открыла. Волосы у молодого человека растрепались, и он дышал учащенно. Явно очень быстро скакал.
— Маме нужна ваша помощь, — объяснил он. — Она у Эмили. Но там что-то не в порядке.
Едва он успел договорить, как Микаэла уже развязывала передник, и пока она разыскивала и укладывала в сумку все необходимое, Мэтью уже оседлал ее лошадь.
За прошедшие недели у нее было достаточно времени, чтобы научиться хорошо ездить верхом. Она понимала, что ей, как врачу, в пустынных окрестностях Колорадо-Спрингс постоянно придется выигрывать соревнование со временем. Ее предусмотрительность сейчас оказалась очень кстати, теперь она могла одолеть дорогу в город галопом. Спустя короткое время Микаэла уже стояла у постели Эмили.
Роды были тяжелые, молодая женщина кричала и извивалась от боли, лоб был покрыт каплями пота.
Акушерка Шарлотта Купер обтирала ей влажным платком лоб.
— Роды не идут. У ребенка неправильное положение. Я уже пыталась его повернуть.
Микаэла тотчас открыла сумку и достала различные инструменты. Она смочила платок какой-то жидкостью и дала его в руки подруге.
— Продезинфицируйте этим нижнюю часть тела, — распорядилась она, прослушивая трубкой грудь и живот Эмили.
Вдова Купер вздрогнула.
— Неужели вы хотите оперировать ее?
Молодая женщина продолжала кричать от боли. Казалось, ее хватит ненадолго.
— Нам не остается ничего другого, иначе мы можем потерять обоих, — ответила Микаэла, смачивая другой жидкостью еще один платок. — Скорей делайте то, что я говорю! У нас не так много времени.
Секунду спустя женщины поменялись местами. Шарлотта стояла теперь у изголовья кровати, на которой билась и извивалась Эмили.
— Прижмите ей платок к носу! И отпустите только тогда, когда я вам скажу! — С этими словами Микаэла взяла скальпель. Тело Эмили внезапно обмякло.
— Довольно! — крикнула Микаэла своей помощнице. И через несколько мгновений умелыми движениями Микаэла вынула ребенка из живота оглушенной наркозом матери.
— Девочка. — Она протянула ее Шарлотте и продолжала хлопотать над матерью.
— Но тут что-то не так! — закричала Шарлотта, потому что ребенок у нее на руках не подавал признаков жизни. — Почему она не кричит?
В этот момент Эмили уже начала выходить из наркоза.
— Освободите ей дыхательные пути. Подержите ее головкой вниз! — крикнула Микаэла акушерке и одновременно прижала пропитанный эфиром платок к носу и рту Эмили.
— Она не дышит! — закричала взволнованно Шарлотта.
— Шлепните ее!
Вдова Купер помедлила мгновение. Потом преодолела себя и крепко шлепнула новорожденную по попке. Ребенок тут же закричал во всю силу своих легких.
Эмили, казалось, услышала крик. Она с трудом повернула голову и открыла глаза.
— Какой красивый ребенок! — прошептала Шарлотта. Она подошла к кровати и положила ребенка в объятия измученной матери.
— Вам повезло, Эмили, — сказала она взволнованно. — Я одна никогда бы не справилась с этим. Доктор Куин спасла вам обеим жизнь.
И несмотря на этот успех, слух о котором как искра обежал городок, пациентов не было. Даже такое медицинское достижение не могло убедить жителей Колорадо-Спрингс, что опыт и умение врача не имеют ничего общего с вопросами пола. Микаэле не оставалось ничего другого, как прибегнуть к некоторой хитрости, которая могла закончиться для нее вовсе не безобидно.
Теплым утром, в начале лета, она поехала верхом в город. Повсюду царило деловитое оживление. На веранде цирюльника стояла группа мужчин и обсуждала местные новости.
Микаэла направилась прямо к лавке. Она спешилась и привязала лошадь, не обращая внимания на удивленные взгляды мужчин.
— Не найдете ли вы немного времени для меня, мистер Сликер? — обратилась она к владельцу лавки.
Цирюльник состроил язвительную мину.
— Уж не хотите ли вы побриться? — ответил он под громкий смех стоявших вокруг.
— О нет, — ответила Микаэла. — Мне нужен ваш совет как опытного медика. У меня болит зуб, и я уже больше не могу помочь себе сама.
Цирюльник был озадачен.
— Н-да, ну если так... — сказал он, подумав. — Входите, пожалуйста.
Мужчины расступились, так что Микаэла смогла пройти внутрь помещения. В середине стоял обшарпанный кожаный стул, на котором Джейк Сликер обрабатывал своих клиентов. Место это никак не вызывало доверия. О гигиене и говорить не приходилось.
— Садитесь, — сказал цирюльник и указал величественным жестом на стул.
Микаэла села.
Перед лавкой мгновенно собрался народ, с любопытством заглядывая в окна.
— Пожалуйста, откройте рот, — сказал цирюльник и правой рукой потянулся к лицу Микаэлы. Ее взгляд упал на перевязанную кисть Сликера. По обе стороны повязки отчетливо была видна красная воспаленная кожа.
— О, у вас рана, — вырвалось у нее. — Выглядит довольно скверно. Вам надо бы...
— Откройте рот! — рявкнул Сликер грозно. — Выглядит довольно скверно, — повторил он слова докторши, оглядев ее рот, при этом он явно не мог решить, на какой стороне челюсти следует искать причину жалоб. — Мне придется вытащить его.
Микаэла содрогнулась.
— Вытащить? — переспросила она. Цирюльник выпрямился.
— Вам же нужен был мой совет, так вот он, — ответил цирюльник и скрестил руки на груди. — Вытащить!
Микаэла глотнула и осмотрелась с беспокойством вокруг. Потом приняла решение.
— Ну хорошо, — согласилась она и постаралась придать голосу твердость. — Я полностью доверяю вашему искусству. — Она решительно посмотрела на Сликера. Тот, казалось, был поражен. Он явно не рассчитывал на такую реакцию.
— Что вы сказали? — переспросил он еще раз. — Хорошо, значит, я вытащу его. — Он собрался с духом и стал искать свои инструменты.
Микаэла глянула по сторонам. Толпа любопытствующих собралась под окном, заслоняя и без того скудный свет, проникавший через окно. Микаэла была необычной пациенткой, и это обстоятельство привлекло особенно много людей.
Молодая женщина закрыла глаза. Ей нелегко далось это решение. Но начатое надо довести до конца — чего бы это ни стоило. Это был ее единственный и, может быть, последний шанс завоевать доверие жителей Колорадо-Спрингс.
Тут Сликер со щипцами в руке снова повернулся к пациентке. Микаэла открыла рот, и цирюльник приставил инструмент к произвольно выбранному зубу.
Зуб сидел крепко, и цирюльнику пришлось немало потрудиться. А Микаэле потребовалось невиданное самообладание для того, чтобы пройти через это непосильное испытание.
Наконец цирюльник сделал последний рывок, и коренной зуб Микаэлы оказался у него в щипцах.
Публика на веранде зааплодировала, точно после удачного родео.
Микаэла глубоко вздохнула, собираясь с силами. Потом с трудом поднялась. Колени у нее дрожали, но она быстро взяла себя в руки.
— Спасибо, мистер Сликер, вы очень помогли мне, — произнесла она слегка сдавленным голосом. — Сколько я вам должна?
— Двадцать пять центов, — ответил цирюльник, не сумев скрыть гордость в голосе.
Микаэла вручила ему деньги и одновременно дала маленькую бутылочку.
— Промойте этой настойкой воспаленное место, мистер Сликер, — посоветовала она. —Иначе может случиться осложнение. — Тут Микаэла взяла свою сумку и хотела уже попрощаться.
— А ваш зуб! — В дверях ее задержал один из старых жителей, который все время внимательно наблюдал за операцией. Он протянул ей зуб на ладони. — Неудивительно, что он причинял неприятности, — кивнул он с пониманием и ухмыльнулся во весь свой беззубый рот.
Микаэла взяла свой коренной зуб. Слегка пошатываясь, она прошла под взглядами любопытных к своей лошади.

Глава 4 ПОТЕРЯВШИЙСЯ СЫН

Когда Микаэла жила в Бостоне, мать не раз заводила разговор о том, что Микаэле как молодой женщине необходимо подумать о семье и посвятить себя не только медицинской профессии, но также и воспитанию детей. Микаэла упорно отказывалась — ведь она видела цель жизни в служении профессии, а не в том, чтобы стать домашней хозяйкой.
Никогда Микаэла и подумать не могла, что обстоятельства заставят ее обратиться к матери за советом в делах воспитания. Поэтому ей нелегко было написать в Бостон про все последние события. И все же она очень нуждалась в материнском совете именно сейчас, когда оказалась в такой непростой ситуации, чреватой неожиданными сложностями в отношениях с детьми.
Первые признаки этих трудностей не заставили себя ждать. Мэтью был достаточно благоразумен, чтобы не проявлять открыто свое недоверие к Микаэле как приемной матери. Он всячески старался избегать возможных трений в новых семейных отношениях. Обычно он часами один возился на участке возле дома, где его и можно было застать.
И с Колин пока что не было особых проблем. Во всяком случае, девочка от природы была слишком робка, чтобы открыто выражать недовольство. И Микаэла понимала: то, что до поры до времени дремлет в глубине ее характера, может обладать куда большей взрывной силой, чем-то, что проявляется сразу.
Но больше всего заботили Микаэлу отношения, которые складывались у нее с младшим, Брайеном. Она надеялась, что как раз с младшим будет меньше всего проблем, что именно он найдет в ней опору и утешение. Но вместо этого именно Брайен все чаще отвечал на ее заботу открытой агрессивностью.
Однажды Микаэла отправилась с детьми в город за покупками. Мэтью пошел по своим делам, а Брайена и Колин Микаэла взяла с собой в лавку Лорена Брея.
Торговец всегда проявлял в отношении нового доктора некоторое недоверие. Вначале потому, что он не желал признать женщину в качестве врача, потом ее симпатии к индейцам тоже казались ему подозрительными.
В лавке Брея было все, что требовалось жителям Колорадо-Спрингс: продукты, мыльные порошки, горшки и сковородки, игрушки и, конечно, сладости. Вазы с конфетами стояли на одном из самых высоких шкафов, и их яркое сладкое содержимое будто озаряло все помещение.
Когда мистер Брей насыпал Микаэле в бумажные пакеты соль и муку, вдруг раздался оглушительный шум и звон. Микаэла тотчас подбежала к углу, где, как она думала, находились ее приемные дети.
Там стоял на стуле, точно застыв, Брайен, все еще держа высоко руку, протянутую к шкафу. На полу перед ним валялось множество осколков вазочки с конфетами.
Прежде чем Микаэла успела вымолвить слово, появился Лорен Брей, бледный и фыркающий от злости.
— Ты, невоспитанный мальчишка! — набросился он на мальчика. — Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты ничего не трогал!
Первым импульсом Микаэлы было призвать Брайена к ответу, но тут она перебила торговца:
— Но он ведь не нарочно сделал это.
— Я только хотел посмотреть на конфеты, — всхлипнул Брайен, защищаясь.
— Ваза стоит доллар, и конфеты в ней — еще один доллар, — сосчитал Брей.
— Лорен, — вмешалась откуда-то сзади миссис Брей, — вазочка была наполнена только наполовину.
Она подошла к ним и посмотрела умоляюще на мужа.
— Что ты там болтаешь, Мод! — резко ответил ей муж. Но потом овладел собой. — Ну хорошо — значит, доллар и пятьдесят центов.
Микаэла тоже заставила себя успокоиться.
— Пожалуйста, внесите это в счет. А Брайен поможет собрать осколки.
— Вот уж нет! — запротестовал мальчик и скрестил руки.
— Брайен, всему в жизни надо научиться, в том числе и уборке, — спокойно уговаривала его приемная мать.
Лицо мальчика помрачнело. Потом у него вырвалось:
— Я ненавижу тебя! — И он решительно посмотрел на Микаэлу. В глазах его не было и тени раскаяния. Микаэла вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной.
Но тут нашлась Мод Брей:
— Послушай-ка, Брайен, ты можешь забрать себе все конфеты, которые соберешь. Дома можно сполоснуть их, а потом снова высушить. Разве тебе не хочется?
Брайен взялся за работу, все еще против воли, несмотря на заманчивую перспективу, а Микаэла вместе с миссис Брей отошла обратно к кассе.
— Спасибо вам, — прошептала неопытная приемная мать старшей и более опытной.
— Не за что, — ответила миссис Брей слабым голосом, — Дети ведь всегда упрямятся. — Но тут она вдруг прижала руку к левой стороне груди. — Вот оно опять, это ужасное сердцебиение, —прошептала она. —Это бывает один-два раза в неделю. Но муж всегда говорит: пройдет.
Микаэла быстро открыла свою сумку. Она вынула маленький пакетик и протянула его женщине.
— Если повторится, примите этот порошок. Это дигиталис, он регулирует сердечный ритм. У меня только один этот пакетик, но я закажу лекарство в Чикаго. И еще одно, миссис Брей: вы не должны так тяжело работать, — внушала она больной.
Жена торговца посмотрела на врача с благодарностью.
— Я постараюсь, — ответила она, а потом взвалила на себя мешок с мукой, стоявший рядом, и потащила его в заднюю комнату.
Микаэла направилась к почте, чтобы тотчас послать в Чикаго заказ на лекарства. Ей пришлось довольно долго втолковывать Хоресу, что ей нужно. Потому что, хотя почтовый служащий был еще относительно молод, он слышал в последнее время все хуже и хуже. Это становилось ясно каждому, кто хотел купить у него хотя бы только марки и вынужден был необыкновенно долго объяснять это. Можно себе представить, как трудно было договориться с ним о более сложных вещах, не говоря уж о срочных телеграммах.
Микаэле потребовалось проявить изрядную ловкость, чтобы уговорить Хореса показать ей свои уши, которые она уже секунду спустя, к великому изумлению пациента, освободила от забивших их пробок.
Хотя в Бостоне Микаэла привыкла за свою помощь выписывать пациентам счет, она очень быстро приспособилась к обычаям Запада.
— Отправьте эту телеграмму в Чикаго, и мы квиты, — ответила она, смеясь, на вопрос пациента о том, сколько он ей должен.
И она ушла с почты, чтобы сделать еще кое-какие дела, до того как встретиться с детьми на площади, в условленном месте.
Но ей не удалось уйти далеко. Как раз когда она проходила мимо веранды салуна, ее тихо окликнули:
— Алло, док!
Микаэла огляделась и заметила открытое окно в одной из задних комнат салуна. Одна из девушек выглянула наружу.
Микаэла подошла поближе. Она услышала, как в глубине комнаты Хэнк, владелец салуна, спорит с другой девушкой.
— Мне нужна ваша помощь, док! — Девушка умоляюще посмотрела на нее.
Микаэла помедлила минуту, неуверенно осмотрелась вокруг. Потом сказала:
— Иду, — и решительно подошла к двери этого заведения с сомнительной славой.
Внутри салуна царил полумрак. Скрипач пиликал на своем инструменте, а за столами сидели мужчины того сорта, с которыми порядочная женщина предпочтет не встречаться на пустынной дороге.
В коридоре, который вел из гостиной, девушка поджидала Микаэлу.
Но когда докторша хотела миновать помещение со стойкой, хозяин задержал ее.
— Я должен просить вас уйти, мисс, — сказал он с угрозой в голосе. — Дамам сюда вход воспрещен.
Микаэла оглядела с ног до головы мужчину с длинными неухоженными волосами, в рубашке с расстегнутым воротом, которая когда-то, наверное, была белой.
— Тогда нам обоим повезло, — ответила она как можно спокойнее. — Я ведь пришла сюда не как дама, а как врач. — И с этими словами она прошла дальше, не ожидая ответа. Она слышала, как мужчины в гостиной за ее спиной засмеялись, но почему, ей было в тот момент неясно.
Девушка, ожидавшая Микаэлу, быстро отвела ее в свою комнату. Темная коморка была обставлена более чем скромно и выглядела довольно грязной, особенно на взгляд врача. Микаэла не сразу решилась сесть рядом с девушкой на запятнанное покрывало. Возможно, от дамы в ней было все-таки больше, чем она хотела в том признаться.
— Спасибо, что вы пришли. — Девушка робко попыталась начать беседу, теребя жалкие кружева своего платья.
— Но это мой долг врача, — ответила Микаэла. — Как тебя зовут и что у тебя случилось?
— Меня зовут Майра, и... ну, вот... Знаете ли, дело в том... — И девушка снова умолкла.
— Я думаю, Майра, лучше всего будет, если я тебя осмотрю, — помогла Микаэла девушке.
Майра кивнула, и доктор Куин встала, чтобы помыть руки водой из кувшина, стоявшего возле постели. Она очень надеялась, что вода там посвежее, чем постельное белье.
Мужчины в гостиной, казалось, с нетерпением ожидали возвращения доктора Куин. Когда Микаэла наконец появилась, они внимательно посмотрели на нее, и во взгляде их сквозила смесь любопытства и пренебрежения.
Микаэла подошла к стойке, за которой скучал Хэнк. Она набрала воздуху, потом заговорила с ним:
— Майра не сможет работать месяц. Я это ей строжайшим образом запретила.
Глаза Хэнка сузились в две щелки.
— Что это вы говорите? — начал он медленно. — Насколько мне известно, Майра работает на меня, а не на вас. Если кто и может ей что-то запретить, так это я.
— Может быть, леди сама заменила бы Майру на это время? — предложил один из гостей издевательским тоном.
Микаэла сделала вид, что не слышала дерзости.
— Между прочим, это моя обязанность как врача — предостеречь вас всех, что посещение Майры в течение месяца строжайшим образом запрещается, — продолжала она.
Громкий смех раздался ей в ответ.
— До сих пор мы как-то обходились без ваших добрых советов, — проговорил Хэнк сквозь зубы, — и мы намерены и в будущем не слушать их. Убирайтесь-ка вы к черту!
Микаэла поняла, что давать советы в этом месте — все равно что бросать их на ветер. Она взяла сумку и собралась уйти из салуна.
Возле самой двери молодой человек преградил ей дорогу. Он ухмылялся.
— Мне очень жаль, мисс, но я как раз сегодня собирался посетить Майру. Вам не остается ничего другого, как...
— Пропустите меня немедленно! — Микаэла невольно отступила перед мужчиной, который угрожающе надвигался на нее.
Мужчина шагнул к ней. Он поднял руку, намереваясь нахально ухватить Микаэлу за подбородок.
В этот момент две железные руки схватили сзади наглеца за плечи и бросили его на землю. Микаэла узнала Салли, непонятно откуда взявшегося, а он уже выбросил на улицу, головой вперед, нападавшего.
Спустя какие-то доли секунды остальные гости салуна набросились на Салли, и Микаэла с удивлением и некоторым ужасом увидела, что ему удается справиться с нападавшими. Казалось, что драка уже кончилась его победой, как вдруг в дверях опять появился человек, угрожавший Микаэле.
Он вытащил кольт, нарочито медленно снял его с предохранителя и прицелился в Салли.
— Подойди же сюда, — прошипел он сквозь зубы, — теперь ты можешь показать, чему научили тебя краснокожие.
Несколько мгновений было слышно только тиканье часов, висевших над стойкой Хэнка.
Потом воздух прорезал шипящий звук, который Микаэле однажды уже довелось услышать. В ту же секунду человек в дверях вскрикнул. Кольт выпал у него из рук, и сам он, склонившись вперед, упал на колени. Левой рукой он схватился за правое плечо.
— Идемте! — Салли взял Микаэлу за руку и потянул женщину за собой на улицу. — Уходите же! — крикнул ей Салли через плечо, когда она замешкалась из-за сумки и куртки, висевшей у нее на руке. Микаэла бросилась бежать изо всех сил. Он отстал от нее на несколько шагов, чтобы задержать возможных преследователей.
Точно в счастливом сне Микаэла увидела, что недалеко от салуна уже стоит Мэтью с повозкой. И Колин с Брайеном тоже были возле лошадей и ожидали мать.
— Садитесь! — крикнула она им и сама взобралась на козлы так быстро, как только ей позволяли длинные юбки.
В этот момент и Салли, все еще оглядываясь назад, подошел к повозке.
— Не знаю, как и благодарить вас— Микаэла протянула левую руку, легко коснувшись плеча своего спасителя, а Салли все еще не отрывал глаз от двери салуна.
Он повернул голову и без слов приветственно махнул рукой. В этот момент Мэтью хлестнул лошадей, и пальцы обоих соприкоснулись на какую-то долю секунды.
Весь день тяжелое впечатление от происшествия в салуне преследовало Микаэлу. Она представила, что отвратительные сцены физического насилия, которые так подавляюще подействовали на нее, девушки в салуне, подобно Майре, должны были терпеть каждый день. В сравнении с этим мелкие столкновения с детьми показались Микаэле пустяком. Проступок Брайена с конфетами и его упрямство виделись ей теперь не в таких мрачных красках. Упрямство мальчика свидетельствовало о твердом характере, и это не так плохо, но, если она хочет называться матерью, ей просто необходимо найти взаимопонимание с Брайеном.
Когда на следующее утро с первым криком петуха Микаэла открыла глаза, проспав ночь тяжелым свинцовым сном, ее встревожило какое-то неясное чувство. Она сама не могла бы сказать, почему оно появилось, но что-то не давало ей покоя. Она встала и подошла к той части домика, где за занавеской стояла кровать Колин и Брайена. Мэтью предпочел устроить свое ложе в сарае.
Она отодвинула в сторону занавеску. В правой половине двуспальной кровати спала Колин, ее белокурые волосы разметались по подушке. Но левая половина кровати, половина Брайена, была пуста.
Микаэла вздрогнула. Где же мальчик? Не похоже, чтобы он забрался куда-нибудь в угол дома или в какой-нибудь шкаф. Только теперь Микаэла поняла, что означало его упрямое молчание.
В мгновение ока Микаэла оделась и, выбежав наружу, кинулась к сараю.
— Брайен! — крикнула она, открывая тяжелую деревянную дверь.
Проснулся Мэтью и сонно тер глаза.
— Что случилось?
— Я боюсь, что Брайен убежал. Я нигде не могу найти его.
Микаэла бросилась к лошади и стала ее седлать.
— Я поеду тоже! — Мэтью уже соскочил вниз и стоял возле Микаэлы.
Она покачала головой.
— Нет, тебе надо остаться с Колин.
Мэтью смотрел на приемную мать с явным возмущением.
— Я не могу помочь искать брата?
— Пожалуйста, Мэтью, делай то, что я говорю, — ответила Микаэла как можно спокойнее. Она должна завоевать его доверие. — Или ты считаешь правильным оставить сестру на целый день одну?
Мэтью нехотя поддался уговорам и спустя несколько мгновений открыл тяжелые ворота сарая. На кауром жеребце Микаэла умчалась вдаль. Утренний туман еще покрывал землю.
Часы поиска, исполненные страха, промелькнули как одно мгновение. Солнце неудержимо двигалось по небу и уже давно преодолело зенит, а Микаэла все еще не обнаружила никаких следов мальчика. Постепенно она начала понимать бесплодность этих поисков. Где надо искать Брайена? Она ведь понятия не имела, где он обычно играл со своими сверстниками. Может быть, он предпочитал для своих вылазок окрестности города. Лучше бы ей вместе с Мэтью обдумать все это. Он ведь хорошо знает окрестности Колорадо-Спрингс, в этом она отдавала себе отчет.
Ей смутно припомнилось восклицание мальчика: «Уж лучше я отправлюсь к шайонам!» Она тогда не придала ему значения — мало ли что может сказать ребенок в раздражении! И теперь она перестала думать об этом, потому что надвигался вечер, и ясно было, что на поиски Брайена следовало бы отправиться отряду мужчин из города. К тому же Микаэла вынуждена была признаться, что она и сама заблудилась. В волнении она, точно потеряла рассудок, скакала без всяких ориентиров и теперь совершенно не могла определить, где находится. В глубине души Микаэла надеялась, что, может, к ночи мальчик сам вернется домой, если уж она застрянет в лесу.
Раздался скрип ветки, и Микаэла вздрогнула. Из-за раскидистых ветвей мощного дерева выехал всадник. Это был воин-шайон.
Мгновение спустя светловолосая женщина была окружена толпой воинов. Микаэла не понимала, чего хотели от нее индейцы. Но веревка, которой они обвязали шею ее лошади и привязали ее к лошади одного из индейцев, казалось, говорила о многом.
Шайоны окружили ее плотным кругом — ситуация, похоже, не предвещала ничего хорошего. Уже стемнело, когда вся группа прибыла в лагерь, и индейцы велели Микаэле спешиться.
Скво, индейские женщины, сидевшие перед своими палатками, с изумлением оторвались от своей работы, и дети, играющие возле матерей, тоже прервали игры и рассматривали с любопытством белую женщину.
Воины подвели Микаэлу к большой палатке, над верхом которой подымался дымок. Индеец, возглавлявший шествие, открыл занавеску, проговорил несколько фраз и довольно грубо втолкнул Микаэлу внутрь.
В слабом свете костра призрачно проступили лица сидящих кругом. Микаэла немного прищурила глаза, чтобы приспособиться к неясному, мутноватому свету. Спустя несколько секунд она узнала в сидящем напротив человеке вождя. Это был Черный Котел. Рядом с ним сидел мужчина, лицом ничуть не похожий на индейца.
— Скажите им, чтобы они освободили меня, — вырвалось у Микаэлы, как только она узнала Салли.
— Освободить можно пленных, — возразил он. — Охотники взяли вас с собой, потому что решили, что вы заблудились.
— Я не... — начала Микаэла с достоинством, но тут же оборвала себя и опустила голову. — Они правы, я заблудилась. Я искала Брайена. Сегодня утром он убежал. Я не знаю, где он. Он сказал, что хочет к шайонам. — Она подняла голову, слегка улыбнувшись. — Так, как это сделали вы. Кажется, он хочет вам во всем подражать.
Салли какое-то время молча смотрел на Микаэлу. Потом повернулся к вождю и перевел ему слова Микаэлы.
Судя по мягкой улыбке вождя, Микаэла поняла, что Салли рассказал ему и о желании маленького белого мальчика примкнуть к племени шайонов. Потом вождь ответил Микаэле.
Салли перевел:
— Вождь Черный Котел говорит, что вышлет своих людей на поиски ребенка, как только рассветет. На эту ночь вы останетесь гостьей шайонов.
Микаэла посмотрела на вождя, сказала «Спасибо» и взглянула на Салли, ища у него помощи.
Ее взгляд был понятен. И пока Микаэла подбирала нужные слова, Черный Котел улыбнулся белой женщине и кивнул.
Микаэлу отвели в палатку, в которой обычно хранилось общее добро племени. Салли развел для нее маленький костерок на полу и положил в него несколько початков кукурузы.
— Когда мы сможем выступить? — спросила Микаэла, с нетерпением выглядывая из палатки.
— Вы не пойдете с нами, — отвечал Салли, — женщины остаются в лагере.
— Это относится к женщинам племени. Но ведь я — другое дело, — возразила Микаэла.
Салли ничего не ответил. Потом протянул ей обжаренный кукурузный початок.
— Спасибо, я не хочу есть, — отказалась она.
— Если вы хотите завтра утром отправиться на поиски мальчика, то поешьте сейчас, как все воины, — все равно, хотите вы есть или нет, — ответил Салли решительно. — Никто не знает, сколько времени нам понадобится.
Нехотя Микаэла взяла желтый початок, очистила его и осторожно откусила. Потом перестала есть, задумавшись.
— Последний раз кукурузу я ела в Бостоне, на берегу реки Чарльз, — вспомнила она. Глаза ее затуманились. —
Вы никогда не испытываете тоски по родине, мистер Салли?
Салли разгреб пылающие угли.
— У меня нет родины, по которой я мог бы тосковать.
Микаэла вздохнула.
— Мне не удалось заменить Брайену мать. Как же я могла так подвести Шарлотту... — Она съежилась, как от холода.
— Вы не подвели ее, — возразил Салли и поднялся. — Но жизнь не всегда подчиняется нашим желаниям и представлениям. — Он снял свое пончо и стал на колени позади Микаэлы. Потом закутал ее плечи тканью, еще хранившей тепло его тела, и на какой-то момент задержал руки на ее плечах. — Если вы хотите доставить Шарлотте радость, то поспите сейчас, чтобы к утру быть бодрой.
Микаэла не отвела глаз от костра, но стянула покрепче пончо вокруг себя, а вместе с ним и руки Салли.
Как только тусклый рассвет возвестил начало дня, шайоны двинулись в путь. Салли попытался объяснить им, что белая женщина отправится на поиски вместе с ними. Но индейцы не одобрили этого намерения. Тогда Салли счел наиболее разумным оставить индейцев и вместе со своенравной белой женщиной образовать самостоятельную поисковую группу. Только овчарка сопровождала их.
В то же самое время и из Колорадо-Спрингс отправилась группа на поиски. Мэтью, встревоженный отсутствием приемной матери, позаботился о том, чтобы несколько мужчин верхом прочесали окрестности. Он сам примкнул к группе отца Джонсона и мистера Брея, в то время как жена его преподобия осталась с Колин.
Полдень уже близился, и солнце жарило немилосердно, когда Лорен Брей, Мэтью и его преподобие остановились на склоне горы, откуда далеко просматривалась долина. Пока что их поиски Брайена и Микаэлы не принесли успеха.
— Странно, — заметил Лорен Брей и указал на группу деревьев, за которой виднелись всадники. — Шайоны покинули резервацию. Может быть, они задумали нападение? — проговорил он с подозрением.
— Возможно, они просто охотятся, — предположил священник.
— И вообще, это ведь их земля, и нельзя запирать их в резервации, — добавил Мэтью со страстью.
Лорен Брей повернулся к юноше:
— Я знаю, что твоя мать — упокой, Господи, ее душу — не разделяла мнение федеральных властей. Но, к сожалению, жизнь не оставляет места для такого романтизма. — Он повернулся к остальным мужчинам: — Один из нас должен поехать в форт и известить полковника Чивингтона! — скомандовал он.
Тем временем дорога привела Микаэлу и Салли к речке, которая кое-где пересохла. Должно быть, во время таяния снегов речка была очень полноводной, потому что повсюду валялись мощные стволы деревьев, корни и прочие следы наносов. Вдруг овчарка, давно уже бежавшая впереди, вернулась к Салли. В зубах она несла клочок материи.
— Это от рубашки Брайена! — вскрикнула взволнованно Микаэла. — Наверное, он шел вдоль речки.
Салли вынул у пса из пасти тряпку и потер ею его нос.
— Ищи! — скомандовал он. — Давай ищи! Микаэла привязала лошадь к дереву. Она с трудом
поспевала за Салли и овчаркой. Они поднимались бегом на гору на противоположной стороне речки. Наконец и Микаэла добралась до вершины. Задыхаясь, она остановилась. Над пропастью, которая открылась с гребня горы, бегала взволнованно взад-вперед и лаяла овчарка.
— Брайен! — крикнула Микаэла. — Ты там? Кроме буйно разросшегося кустарника, Микаэла
ничего не могла разглядеть. И все-таки ей показалось, что под сенью листьев молодого деревца что-то пошевелилось.
— Доктор Майк? — в самом деле послышался детский голосок. — Я здесь, внизу. Моя нога...
Салли тотчас сбросил свое пончо, оно только мешало бы ему карабкаться по склону горы. Потом стал спускаться по отвесной стене пропасти. Время от времени у него из-под ног срывался неожиданно камень, на который он пытался опереться.
Микаэла следила за ним. Вскоре Салли добрался до мальчика, осторожно поднял его на спину и теперь с тяжелой ношей, ощупывая каждый кустик и каждый выступ скалы, взбирался вверх.
Слезы душили Микаэлу, когда она наконец обняла ребенка.
— Все в порядке, Брайен? — прошептала она.
— Нет, у меня нога болит, — ответил мальчик. Микаэла осторожно положила мальчика на мягкую
траву и осмотрела ногу.
— Нога сломана. Прежде чем мы тронемся в путь, нужно наложить шину, — объяснила она мальчику.
Брайен кивнул.
— Я принесу палки, — откликнулся Салли. Минут через пять, протянув ветки Микаэле, Салли сел возле Брайена и положил его голову себе на колени.
— Будет больно, Брайен, — предупредила Микаэла. Салли протянул ко рту мальчика длинную ветку.
— Вот, малыш, вцепись в нее зубами покрепче. Индейцы всегда так делают.
И Брайен сомкнул челюсти на ветке.
Все продолжалось лишь несколько секунд. Мальчик сдавленно вскрикнул, но болезненная процедура уже кончилась.
— Какой ты храбрый! — сказала Микаэла с восхищением.
— Индеец не знает боли, — пробормотал Брайен, украдкой вытирая слезы.
Они спустились с последнего холма на дорогу, затем пересекли равнину, отделявшую владения шайонов от мест, уже захваченных городом. Микаэла вела на поводу лошадь, а Салли с Брайеном на руках шагал рядом.
— Там внизу наши друзья! — крикнула Микаэла и показала на поисковую группу шайонов, недалеко от них прочесывавших местность.
Когда индейцы увидели всех троих, они поспешили к ним. Еще на порядочном расстоянии Салли обменялся с ними несколькими словами на алгонкинском языке , которого Микаэла не понимала.
— Мы нашли его, — попыталась она объясниться с ними по-английски, но резкий шум перебил ее.
С гребня горной цепи на противоположной стороне долины прозвучал выстрел. На фоне вечернего неба появились силуэты всадников. Оба фланга украшали знамена.
— Полковник Чивингтон и его войско, — сказала Микаэла глухо.
Предводитель индейцев, тоже узнал солдат. Он с удивлением смотрел то на Микаэлу и Салли, то на горную цепь. Потом дал знак своим людям спасаться бегством, но в тот же момент в группе солдат произошло заметное движение. Точно черное облако отряд полковника неудержимо устремился к ним. Они догнали бы индейцев еще задолго до границ резервации. Первые всадники уже доскакали до того места, где Микаэла и Салли вместе с Брайеном укрылись в гуще деревьев. Свои пистолеты солдаты держали наизготове.
— Они не посмеют сделать это! — Микаэла внезапно выскочила из укрытия, прежде чем Салли смог удержать ее.
— Стойте! Остановитесь! — закричала она, подняв высоко руки, и встала на дороге перед скачущим галопом отрядом.
Солдаты были вынуждены остановиться на полном скаку, так что некоторые лошади стали на дыбы прямо перед Микаэлой.
— Вам надоела жизнь, мэм? — услышала она возмущенный мужской голос. Но у нее не было времени ответить.
Полковник Чивингтон очутился перед Микаэлой.
— Кто дал вам право мешать армии выполнять ее обязанности? — закричал он на нее.
— Здесь у вашего войска нет никаких обязанностей, — ответила твердо Микаэла.
— Индейцы в количестве больше двух воинов покинули резервацию. Это угроза для всего белого населения Колорадо, — грозно возразил полковник.
— Это неправда. — Салли присоединился к Микаэле. — Индейцы не представляют собой никакой угрозы, потому что единственное, чего они хотят, — это мира. Истинной угрозой здесь является...
Микаэла перебила его:
— Шайоны покинули резервацию из-за меня, чтобы помочь мне найти моего потерянного приемного сына, — сказала она, глядя прямо в глаза командующему федеральными войсками. — И я прошу вас, полковник Чивингтон, принять за это мои извинения.
Полковник выпрямился в седле. И в самом деле, индейцы, с недалекого расстояния наблюдавшие за событиями, как будто не готовились к нападению.
Он смекнул, что будущему губернатору нового штата Колорадо слава кровожадного мясника, от которого всего можно ожидать, не прибавит популярности. Чивингтон засунул кольт за пояс и с яростью взглянул на Микаэлу.
Потом обернулся к своей роте.
— Назад! — скомандовал он.

Глава 6 СМЕРТЕЛЬНЫЙ ВИРУС

Еще долгие недели зима терзала землю вьюжным ветром и пронзительными холодами. Долгие вечера опустились темным покрывалом на жителей Колорадо-Спрингс, а густой снег вокруг заглушал все звуки.
И все же Микаэле казалось, что с той рождественской ночи в ее сердце звучит мелодия, которой и самая холодная зима не страшна. Она возвещала возвращение весны, которая будет длиться вечно. Каждое утро Микаэла выходила на маленькую веранду перед домом и вглядывалась в заснеженный ландшафт. При этом она всегда посматривала и на деревянную вывеску, которая с той рождественской ночи висела возле двери. Сколько Микаэла себя помнила, она еще никогда не получала подарка, который бы ее так радовал, как эта вырезанная рукой Салли надпись «Доктор М. Куин. Женщина-врач».
Если ночью не было снегопада, она регулярно отправлялась в город за самым необходимым. Все трое детей при этом всегда упрашивали ее взять их с собой, но Микаэла не поддавалась на эти просьбы: ведь в любую минуту могла разразиться снежная буря, и поездка стала бы опасной. Тем сильнее ожидали они того дня, когда наконец прочно установится хорошая погода. И вот это время пришло.
Снег начал таять еще несколько дней тому назад, и вокруг дома побежали веселые звонкие ручейки. Колин и Брайен усердно помогали собирать остатки снега лопатами и ведрами и перекладывали их туда, где солнце особенно сильно припекало. Едва выйдя из двери наружу, Микаэла ощутила чудесное дыхание весны и наслаждалась им. Она посмотрела на Мэтью, стоявшего рядом. Он понял ее взгляд, с ликующим криком спрыгнул с крыльца и бросился к сараю — чистить повозку от пыли, накопившейся за долгую зиму.
Спустя короткое время Микаэла и дети уже сидели в тележке и впервые в новом году отправлялись в город — и это был знак того, что зима для них кончилась.
— Ма, как ты думаешь, мистер Брей продал уже все конфеты? — озабоченно спросил Брайен у матери.
— Вряд ли, Брайен... — начала Микаэла.
— Смотрите-ка, — перебил ее в этот момент Мэтью, — новые переселенцы опередили нас, они уже в городе. — Он указал на главную улицу, которая вела в город. Справа и слева от нее выстроились палатки и хижины. Перед этим импровизированным лагерем озабоченно сновали мужчины и женщины разного возраста, а светловолосые дети играли в лужах растаявшего снега. Группа девочек с любопытством проводила взглядом проезжавшую мимо повозку.
— Ой! — крикнула Колин и закрыла руками глаза брату, — Не смотри туда так долго, а то сразу влюбишься.
— Вот еще, чепуха какая! — ответил Мэтью, смеясь и досадуя, и убрал руки сестры с лица.
— А кто такие переселенцы? — поинтересовался Брайен.
— Это люди, которые приехали из другой страны, — объяснила Микаэла, направляя повозку к центру городка. — Здесь, в Америке, мы все переселенцы.
Микаэла остановилась перед кузней.
— Доброе утро, Роберт! — поздоровалась она. Кузнец вышел из своей задымленной мастерской ей навстречу. — Мне кажется, у Медведя подковы не в порядке. Может быть, вы посмотрите, пока мы отправимся за покупками?
Роберт приветливо кивнул доктору.
— Конечно, мисс, посмотрю, — ответил он хрипловатым от дыма голосом.
— А Роберт тоже переселенец? — спросил с интересом Брайен, держась за руку Микаэлы и вместе со всеми шагая к лавке мистера Брея.
— Конечно нет, дурачок, он был рабом, который... — начал Мэтью.
Но Микаэла резко перебила его:
— Мэтью! Роберт родом тоже из другой страны. И наверное, он охотнее остался бы там... — пыталась она осторожно объяснить.
Однако детали Брайена не интересовали.
— А шайоны? — продолжал он расспрашивать. Микаэла остановилась. Потом пожала плечами:
— Нет, шайоны тоже не переселенцы, наоборот... — Она умолкла и растерянно смотрела то на Колин, то на Мэтью. — Все дело в том, что нельзя всех людей постричь под одну гребенку. — И она пошла за Брайеном, который уже исчез в лавке.
Пока Микаэла обсуждала с хозяином покупки, дети разбрелись по углам лавки. Брайен никак не мог взять в толк, почему мистер Брей всегда такой ворчливый. Ведь он же был владельцем всех этих больших пузатеньких ваз с конфетами, в которых громоздились сладости всех цветов радуги. По мнению Брайена, большего и желать нельзя было.
Вдруг всеобщее внимание привлекли крики молодых людей и стук копыт на площади перед лавкой. Микаэла испуганно повернулась к окну.
— Господа помилуй, что все это значит?
В этот момент светлая головка Брайена появилась возле нее.
— Это миссис Олив! — воскликнул он с восторгом и показал рукой на площадь. — Она возвращается со своими ковбоями.
— О Господи! — вырвалось почти одновременно у мистера Брея за стойкой.
— Миссис Олив? — обратилась теперь к нему Микаэла. — Кто это?
— Моя сестра, — вздохнул торговец, и вид его выражал покорность судьбе. — Долгое время она провела в поисках серебра. И вот теперь она возвращается домой, и карманы у нее, наверное, туго набиты.
Микаэла заметила, что посреди группы всадников ехала женщина. Она была одета по-мужски, на лице ее, иссушенном жарой и физическим трудом, была написана решительность. За ней следовала тяжело нагруженная повозка, которой правила молодая чернокожая женщина. К вопросу об обязанностях полов миссис Олив явно относилась так же, как Микаэла.
— Грейс, поезжай с повозкой прямо к Роберту! — крикнула миссис Олив женщине, сидевшей на козлах.
— Но сначала надо отвезти Вилли к врачу. Его ведь все еще лихорадит, — возразила молодая негритянка.
— Джейк Сликер позаботится о нем, —ответила миссис Олив непреклонно и кивнула в сторону лавки цирюльника. В этот момент и Джейк Сликер вышел на веранду, чтобы вместе со всеми поглазеть на возвращение леди — явно местной знаменитости. Ее приезд был для городка таким же событием, как и прибытие раз в неделю почтовой кареты. Маленькую площадь мгновенно заполнили любопытствующие.
Пока миссис Олив поднималась по ступенькам в лавку своего брата, Колин и Брайен уже бросились к этой несколько суровой на вид женщине. Мэтью следовал за ними на некотором расстоянии.
— О, бедные мои дети! — воскликнула миссис Олив, заключив в объятия Брайена и Колин. — Мэтью, — обратилась она затем к старшему, — мне вас так жаль. Я только недавно узнала о смерти вашей матери. И Мод, — повернулась она к Брею, вышедшему вместе с Микаэлой на веранду. — Как это могло случиться? Разве не нашлось врача, который бы ей помог?
— Спроси об этом ее. — Мистер Брей кивнул в сторону Микаэлы.
— У вашей невестки был инфаркт. К сожалению, ее нельзя было спасти... — начала Микаэла неуверенным голосом и подошла поближе к женщине.
Миссис Олив смотрела непонимающе на брата.
— Меня зовут доктор Куин. Я новый врач в Колорадо-Спрингс, — поспешила сообщить Микаэла.
Миссис Олив протянула руку молодой женщине:
— Рада. А я — Олив Дэнис.
— Она настоящий доктор, — добавила Колин с гордостью. — Мы зовем ее доктор Майк.
— Вовсе нет, — включился в разговор Брайен. — Я зову ее просто мама.
На лице миссис Олив появилось выражение удивления и непонимания.
— Ты говоришь ей «мама»?
— Именно так. — Мистер Брей подошел к обеим женщинам. — Это была последняя воля Шарлотты, чтобы доктор Куин взяла детей к себе.
Микаэла почувствовала на себе испытующий взгляд миссис Олив, которым та просверлила ее насквозь.
— Может быть, мне надо бы было посмотреть больного ковбоя, которого вы привезли, — попыталась она сменить тему.
— Грейс уже сообщила Сликеру, — ответила миссис Олив спокойно, но Микаэла уже поднималась по ступенькам веранды. И в тот самый момент, когда Микаэла подошла к больному ковбою, Джейк Сликер уже стоял возле него.
— Извините, — произнес он коротко и просто отодвинул Микаэлу в сторону. Потом схватил руку больного и положил ее себе на плечи. — Хорес, подойди сюда и помоги мне!
Каждое воскресное утро жители городка собирались после службы на площади перед церковью. И в этот первый весенний день они, как всегда, пришли сюда, чтобы обменяться новостями.
Однако Эмили Донован, которая обычно любила поболтать с другими молодыми женщинами или показать доктору свою прелестную подрастающую дочку, сегодня, едва поклонившись, поспешила мимо. Бэби она крепко держала на руках, а пятилетнего сына нетерпеливо тянула за собой. Еще во время службы в церкви Микаэла заметила, что мистера Донована не было в церкви.
— Эмили! — окликнула она молодую женщину. — Все в порядке? Где ваш муж?
Эмили помедлила, потом остановилась.
— Сэм плохо себя чувствует. Сегодня утром он не в силах был встать. И с малышкой неладно. Она проплакала всю ночь напролет.
— Может, посмотреть вашего мужа? — предложила Микаэла.
Но Эмили решительно покачала головой:
— Нет, нет. Он бы этого никогда не допустил — я хочу сказать, он сам, наверное, позвал бы Джейка Сликера... Пожалуйста, извините меня, — бормотала она. —
Мне пора домой, надо готовить обед. — И с этими словами она поспешила прочь.
— Мисс Куин, — в этот момент услышала Микаэла голос сзади. — Извините: я, конечно, хочу сказать — доктор Куин...
Микаэла обернулась. Это была миссис Олив.
— Я бы хотела сегодня взять с собой детей на ранчо, к обеду. Я обещала им приготовить их любимое блюдо. Само собой разумеется, я рада пригласить и вас.
Микаэла вздрогнула. Рядом с этой решительной женщиной она чувствовала себя как-то неуверенно. Она даже не представляла себе, что подобное возможно. В глубине души Микаэла лелеяла надежду, что такая женщина, как миссис Олив, встретит молодую докторшу с распростертыми объятиями, как и ее умершая подруга Шарлотта Купер. Но миссис Олив держалась с ней довольно холодновато, уступая предрассудкам местных жителей. Было и еще одно обстоятельство, которое задевало Микаэлу еще больнее: она опасалась, что материнская манера, с которой миссис Олив обращалась с детьми, потеснит ее в их сердцах. Мысль об этом была для Микаэлы совершенно невыносима.
— Пойдем же, мам, — предложил и Брайен. Но Микаэла покачала головой.
— Большое спасибо, миссис Олив, — ответила она и постаралась подавить холод в своем голосе, немало удививший ее саму, — но у меня дома так много дел. И вам с детьми есть о чем поговорить.
Миссис Олив невольно сделала шаг назад и положила руки на головы Брайена и Колин, как бы защищая их.
— Тогда отправимся, дети, — сказала она медленно, не отводя глаз от Микаэлы. — Попозже я отвезу вас домой.
Редко случалось Микаэле преодолеть расстояние от Колорадо-Спрингс до дома за такое короткое время.
Тележка неслась по лужам, брызги летели во все стороны, и лошади пришлось здорово потрудиться, чтобы бежать со скоростью, какой хотела от нее возница. Микаэла призналась себе, что она просто стремилась быстрой ездой стряхнуть с себя ярость и неуверенность, овладевшие ею. Удалось ли ей это, пока было не ясно.
Дома Микаэла решила приготовить для детей сюрприз — яблочный пирог. Одной рукой она мешала тесто, другой придерживала страницу поваренной книги, изучая на ходу рецепт. Микаэла сочла, что учебники по медицине и руководства для хирургов написаны куда более ясным языком, чем эта библия американских домохозяек.
Ее дальнейшим размышлениям на эту тему помешал едкий запах, распространившийся по кухне, — он явно шел из духовки. Как раз в тот момент, когда она вынимала из духовки противень, который дымил, точно труба локомотива, кто-то постучал в дверь.
Микаэла выпрямилась, быстро убрала волосы со лба и открыла. За дверью стояли Олив Дэнис и дети.
— А я... — начала Микаэла, — я как раз готовлю ужин.
Она заметила удивленный взгляд миссис Олив. Может быть, у нее на лице еще были следы ее кулинарного эксперимента?
— Но мы привезли с собой кое-что, — проговорил Брайен и показал на корзинку в руках у миссис Олив.
— Вот, пожалуйста, — сказала та и протянула корзинку Микаэле. — Мы подумали, что это немножко разгрузит вас от домашней работы.
— Большое спасибо, — ответила Микаэла и опять удивилась холодному тону своего голоса.
— Пожалуй, я поеду обратно, — сообщила миссис Олив. — Мне надо проведать моего больного ковбоя. До свидания. — Она повернулась к двери, помахала еще раз детям и пошла к своей повозке.
— Может, надо пригласить миссис Олив пообедать с нами? — спросила Колин, едва Микаэла закрыла дверь.
— Знаешь, — ответила Микаэла уклончиво, — я сегодня чувствую себя усталой и предпочла бы пригласить миссис Олив в другой день.
— Посмотри-ка на подарки, которые нам привезла миссис Олив, — перебил ее Брайен. Он уже развязал свой пакет и поднес к лицу Микаэлы серебряную тарелочку. — У Колин такая же, — добавил он довольно.
— Замечательно, — ответила Микаэла равнодушно. — А что получил Мэтью?
На какое-то мгновенье воцарилось молчание. Потом Мэтью открыл свою коробку. На подкладке из красного бархата сверкал новенький кольт.
Микаэла в растерянности молчала.
— Миссис Олив говорит, что я уже достаточно взрослый для этого, — проговорил Мэтью с нажимом, увидев испуг на лице Микаэлы.
— Достаточно взрослый, чтобы научиться убивать? — возразила Микаэла.
— Достаточно взрослый, чтобы защищать свою семью, — ответил Мэтью уверенно.
— Миссис Олив говорит, что теперь есть наконец мужчина в доме, — проговорила Колин примирительно.
На лице Микаэлы появилось насмешливое выражение.
— Довольно молодой мужчина... — заметила она. Мэтью выпрямился и твердо посмотрел на приемную мать:
— Но мужчина!
Микаэла постаралась забыть о подарке миссис Олив и на следующий день начала неделю как обычно, с визита на почту. Хорес уже приготовил для нее целый ворох пакетов с медикаментами. Она, однако, отклонила его помощь и, смеясь, нагрузила пакеты один за другим себе на руки.
Осторожно балансируя, она попрощалась и вышла. Но прежде чем она сделала еще шаг, ее сильно толкнули, и все пакеты посыпались у нее из рук. Она испуганно подняла глаза и увидела того, с кем только что столкнулась. Нагруженная пакетами, она совсем не заметила Салли и столкнулась с ним.
— Ох, извините, пожалуйста! — сказал он и начал собирать пакеты. — Я провожу вас до вашей тележки.
— Но в этом нет никакой надобности, — возразила она. Склонившись и собирая вещи, она старалась опустить голову как можно ниже. С того рождественского вечера она больше не видела Салли. И эта неожиданная встреча очень смутила ее.
— И все же я провожу вас, — настаивал Салли. — Где ваша тележка?
— Но мне не хотелось бы отрывать вас от ваших дел... — Микаэла продолжала слабо сопротивляться.
— Ничего, телеграмма президенту может подождать, — улыбнулся Салли.
Микаэла изумленно переспросила:
— Телеграмма президенту?
— Да. Вождь Черный Котел хочет передать ему некоторое сообщение. С тех пор как несколько лет назад Авраам Линкольн вручил ему американский флаг, он думает, что и новые президенты относятся к индейцам благосклонно.
— Но вот губернатора полковника Чивингтона все же отозвали из Колорадо-Спрингс и перевели обратно в Вашингтон, — подумала вслух Микаэла.
— Верно, — ответил задумчиво Салли. — На его место приедет теперь генерал Кастер.
— Вот видите! А хуже, чем Чивингтон, он уж никак не может быть, — засмеялась Микаэла.
Салли внимательно посмотрел на нее.
— Никогда не следует говорить «хуже быть не может», — сказал он тихо.
— Доктор Майк! Доктор Майк! — Женский крик прорезал утреннюю тишину площади. Микаэла обернулась. Эмили Донован, держа младенца на руках, как безумная бросилась ей навстречу.
— Помогите! Мой ребенок...
Микаэле достаточно было взглянуть на малышку, чтобы понять: у ребенка высокая температура. Она взяла из рук растрепанной матери хнычущий сверток, увидела, что пеленки стали уже совсем влажными от пота. Ищущим взглядом Микаэла обвела площадь. Некоторые жители, привлеченные криками Эмили, вышли из своих домов. Джейк Сликер, у которого сейчас, видимо, не было клиентов, прислонился к перилам своей веранды, с интересом наблюдая за событиями.
Позабыв о своих разбросанных пакетах, Микаэла с ребенком на руках бросилась к лавке цирюльника. Сликера, который пытался преградить ей дорогу, она просто оттолкнула в сторону и подбежала к первому попавшемуся тазу.
— Что вы тут собираетесь делать? — Сликер бросился вслед за докторшей и теперь в полной растерянности смотрел, как Микаэла поливает ребенка холодной водой. Спустя минуту и Эмили проскользнула мимо него в лавку.
— Я пытаюсь спасти этому ребенку жизнь, — ответила коротко Микаэла обоим. — Это лучший способ сбить температуру.
— При лихорадке пациент должен потеть или ему надо пустить кровь, чтобы яд вышел из тела, — возразил цирюльник.
— Не слушайте его, — обратилась Микаэла к матери, — продолжайте обливать ребенка холодной водой, а я посмотрю вашего мужа, — С этими словами она передала ребенка в руки матери и выбежала из лавки.
Несколько мгновений спустя она уже была у Сэма Донована, и с первого взгляда ситуация стала для нее ясна. Сэм лежал на лестнице, ведущей со второго этажа. Он явно пытался пойти за своей женой и ребенком. Микаэла опустилась на колени возле Сэма и подняла его веко.
В этот момент Джейк Сликер ворвался в переднюю дома.
— Оставьте моего пациента в покое! — закричал он вне себя еще прежде, чем увидел Микаэлу на лестнице. — Сэм — мой больной, и он в хороших руках.
Микаэла медленно повернула голову к цирюльнику, ее глаза наполнились слезами.
— Он уже ни в чьих руках, мистер Сликер. Сэм Донован умер.
— Почему нам нельзя поехать с тобой, мам? — Брайен стоял возле лошади Микаэлы и обиженно вертел в руках уздечку. — Ты можешь заразиться этим дурацким гриппом точно так же, как и мы.
— Это верно, Брайен, — отвечала терпеливо Микаэла. — Но пока я здорова, я должна заботиться о больных. И именно в этом обязанности доктора и состоят.
Колин и Мэтью стояли в дверях и прислушивались к разговору.
— Но у некоторых врачей-женщин есть также обязанности в отношении их семьи, — сказала Колин с вызовом и скрестила руки на груди.
— И это верно, Колин, — согласилась Микаэла. — И чтобы не подвергать мою семью опасности, я не беру вас с собой в город.
— А кто в это время позаботится о нас? — настаивала Колин. — Миссис Олив непременно взяла бы нас к себе.
— Нет, это не получится, — быстро ответила Микаэла и энергично затянула ремень седельной сумки.
— Почему же нет? — продолжала донимать ее Колин. — Ты терпеть не можешь миссис Олив, вот почему! — выкрикнула она наконец.
— Я вовсе не имею ничего против нее, — возразила Микаэла, но это получилось резче, чем хотелось. Она взяла себя в руки и объяснила мягким голосом: — Есть подозрение, что один из ее ковбоев подцепил грипп в Мексике и завез его сюда. И поэтому я не хотела бы, чтобы у вас был контакт с нею или ее домом.
Она села в седло и дала лошади шпоры. Обернувшись, чтобы еще раз махнуть детям, она увидела, что дверь домика резким движением захлопнули изнутри.
Хотя Микаэла всего лишь один день не была в городе, облик его за это время резко изменился. Перед лавкой Сликера сидели бледные, истощенные люди и ждали, пока цирюльник пустит им кровь. Грязными платками они все время вытирали пот со лба. Заболевание грозило эпидемией. Среди пациентов были дети, молодые люди и старики, давние жители Колорадо-Спрингс и только что прибывшие переселенцы — болезнь охватила всех. И с какой быстротой она лишала сил и уносила цветущую жизнь, можно было судить по количеству крышек деревянных гробов — Роберт заблаговременно сложил их перед своей мастерской.
Микаэла прошла мимо больных, ожидавших на веранде Сликера, и подошла к дому Донованов. Потому что в первую очередь она должна была посмотреть Эмили и ее больного младенца.
Когда она постучала в дверь дома, ей тотчас открыли. Микаэла очень удивилась, увидев Олив Дэнис. Но быстро взяла себя в руки.
— Я хотела бы посмотреть Эмили и ребенка, — произнесла она твердо.
Кажется, и Олив не предполагала увидеть докторшу так скоро. Несколько нервозно она ответила:
— Обеим лучше, спасибо, — и собралась было снова запереть дверь. Но Микаэла уже поставила ногу на порог.
— Я их лечу и хочу сама посмотреть, в каком они состоянии, — возразила Микаэла. — Если позволите... — С этими словами она отодвинула миссис Олив в сторону и прошла на заднюю половину дома, где и увидела Эмили, уже за швейной машинкой.
Молодая вдова неловким движением тянула материю под иглой, а ногами неравномерно и с явным трудом вращала колесо. На лице у нее блестел пот.
— Эмили! — воскликнула Микаэла с испугом. — Что вы делаете? Вы же должны лежать в постели!
— Ох, доктор Майк... — выдохнула Эмили. — Малышке уже намного лучше. Я даже думаю, что у нее больше нет температуры.
Микаэла нащупала пальцами пульс женщины.
— Это прекрасно. Но вам надо и себя пощадить. Если вы не будете думать о себе...
— Это я посоветовала Эмили заняться сразу работой, — вмешалась миссис Олив. — После смерти моего мужа я именно так и сделала. На следующее утро я сразу же взялась за работу на ранчо. Эмили придется теперь решать кучу проблем. И наверняка она сама лучше всех знает, как она себя чувствует.
Микаэла резко обернулась. Пришло время высказаться начистоту.
— Миссис Олив, — начала она с нажимом и посмотрела твердо на властную даму, — я нисколько не сомневаюсь в том, что вы — прекрасный фермер. Но я ведь не вмешиваюсь в ваши скотоводческие дела. И я требую, чтобы и вы не вставали между мною и моими пациентами. — Голос Микаэлы звучал несколько громче, чем обычно. — Идемте, Эмили, — теперь она снова приветливо обратилась к больной, — вам надо лечь.
Вслед за Эмили она поднялась на несколько ступенек. Посредине лестницы Микаэла еще раз обернулась:
— И кроме того, я хотела бы, чтобы в будущем, если вы соберетесь подарить моим детям опасное оружие, вы бы предварительно поговорили со мной.
Глаза Олив превратились в узенькие щелочки.
— Вашим детям? — прошипела она. — Это не ваши дети. При нормальных обстоятельствах все трое жили бы со мной.
— Я не знаю, что вы считаете «нормальными обстоятельствами». Я только знаю, что на смертном ложе Шарлотта назвала не ваше имя, — ответила Микаэла и пошла наверх.
Когда спустя час Микаэла вышла из дома Эмили, перед лавкой Лорена Брея собралась порядочная толпа. Вглядевшись, Микаэла увидела, что каждый покупатель, выходящий из лавки, тащил столько груза, сколько он мог унести. Она перебежала к зданию почты, где Хорес стоял у перил веранды и все время вытирал платком шею и лоб.
— Что там происходит? — спросила она почтовика.
— Говорят, что у нас здесь, в Колорадо-Спрингс, эпидемия гриппа, — отвечал вежливо, как всегда, Хорес— И что пока свирепствует эпидемия, почтовая карета не приедет к нам.
— Запасаются впрок, — пробормотала Микаэла и посмотрела вслед людям, которые мешками тащили из лавки муку и зерно. Потом поспешила прочь. — Ложитесь в постель, Хорес! Закройте почту! — крикнула она на бегу. — В ближайшие недели нам все равно придется отказаться от писем.

Глава 8 ГОСТЬЯ

Проходила неделя за неделей, эпидемия гриппа шла на убыль. Как набирало силу солнце, так и жители Колорадо-Спрингс медленно приходили в себя, выздоравливая после перенесенной болезни. Но многие из них привыкли тем временем обращаться к доктору Куин за медицинскими советами в прежний пансион.
И Брайен, как всегда, носился по полям и лугам. При этом в весеннем воздухе весело развевался алый флажок, который он укрепил на палке. Внезапно его внимание привлекло какое-то движение на дальней улице. Не карета ли это, которая направляется в город? Через секунду он повернулся и помчался к городу, чтобы опередить карету.
— Почтовая карета! — закричал он, как только добежал до первых домов Колорадо-Спрингс. — Снова едет почтовая карета!
Жители города сбежались на площадь, как только услышали крик Брайена.
Первый раз после долгого перерыва карета снова прибыла в город. Все жители с огромным нетерпением ждали этого момента. За те недели, которые длилась эпидемия, люди поняли, что значит отсутствие самого необходимого в тот момент, когда это нужнее всего.
На площади, ожидая прибытия кареты, была и Микаэла. Ведь теперь она не только чисто внешне походила на жительницу города, теперь и для нее прибытие кареты стало важным событием, что в Бостоне не могло ей никогда и присниться.
Жители Колорадо-Спрингс были так заняты разбором столь горячо ожидаемой почты, что едва обратили внимание на тех, кто вышел из кареты. Дверцу открыл элегантный господин в полосатом сюртуке и цилиндре. Под мышкой он держал портфель из гладкой кожи.
За ним следовала госпожа не первой молодости, чей тщательно продуманный наряд явственно отличался от моды, принятой в Колорадо-Спрингс. Она на секунду остановилась на ступеньке кареты, нетерпеливо стуча веером по ладони, ни капли не заботясь о черном кружеве, из которого были сделаны ее перчатки. Скучающим взглядом она обвела убогую площадь.
Лорен Брей невольно загляделся на представительную даму. В противоположность местным женщинам, она выглядела как некое «явление», столь непривычны были ее повадки для маленького провинциального города.
Торговец собрал остатки своих воспоминаний о галантном обращении и подошел к незнакомке.
— Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? — спросил он, протягивая даме руку.
Когда леди с его помощью как раз ступила на землю, Микаэла, держа в руках новую посылку с медикаментами, обернулась и увидела ее.
Она остановилась в изумлении.
— Мама! — воскликнула она и удивленно взглянула на приехавшую. — Что ты здесь делаешь?
Дама тоже, казалось, была удивлена. Она осмотрела Микаэлу сверху донизу.
— Я получила телеграмму, что ты якобы при смерти.
— Телеграмму? — Брови Микаэлы поднялись.
— Ну да, — включился в разговор Мэтью, — мы же не знали, останешься ли ты жива, когда ты заболела гриппом.
Микаэла заметила неуверенное выражение лица ее матери, которая увидела Мэтью.
— Мама, это Мэтью, Колин и Брайен, — быстро представила Микаэла детей.
Миссис Элизабет Куин широко раскрыла глаза:
— Микаэла, я вспоминаю, что ты советовалась со мной о воспитании детей, но... — Она замолчала.
— Быть может, сейчас как раз и возникли обстоятельства, когда ты мне сможешь посоветовать, — ответила Микаэла.
— Сначала я хочу найти отель и принять ванну, — сказала миссис Куин решительно.
Микаэла с сожалением пожала плечами.
— У нас здесь нет отеля. Ты можешь остановиться у нас, — предложила она. — Мне нужно только быстро навестить одного пациента. Я думаю, тебе не трудно будет подождать минутку.
— Неужели не сможет подождать пациент? — с вызовом спросила ее мать.
Микаэла про себя вздохнула. Еще когда был жив ее отец, мать не понимала, что означает профессия врача. Так или иначе, Элизабет Куин пришлось дожидаться в коридоре бывшего пансиона, пока ее дочь примет последнего пациента. К несчастью, как раз сегодня перед обедом в коридоре заблудилась любопытствующая свинья из соседнего дома, так что Микаэла боялась, что у матери вряд ли будут благоприятные впечатления от ее импровизированной практики.
Дружеское предложение Брайена скрасить ожидание — посмотреть слепую лошадь Роберта миссис Куин тоже категорически отвергла. Вместо этого она решила совершить небольшую прогулку по окрестностям. При этом она стала свидетельницей выяснения отношений между хозяином салуна Хэнком и Хоресом, которое кончилось рукоприкладством. Телеграфист хотел накоротке поговорить с Майрой, что Хэнк мог позволить только при полагающейся оплате в размере пяти долларов. У Хореса же, как назло, ничего не было.
Около полудня Микаэла со своей матерью и детьми выехала из города. В свете еще только чуть пригревающего весеннего солнца деревянный дом выглядел мирно и как бы приглашал в него войти.
— Какая идиллия! — заявила холодным тоном мать Микаэлы, когда повозка остановилась. Она вышла, поднялась по лестнице, ведущей в дом, и открыла дверь. В изумлении осмотрела она небогатое убранство: большой деревянный стол рядом со старой печью, постели обитателей дома, умывальник, на котором Микаэла разложила свои медицинские принадлежности.
— Ты хочешь мне всерьез сказать, что ты тут хорошо живешь? — спросила она дочь.
— Да, — ответила Микаэла твердо, — мы здесь живем. — При этом она обняла Колин. — К сожалению, я не могу тебе предложить ванну, — продолжала Микаэла, — только таз с водой.
— Но я и Брайен... — хотел было вмешаться Мэтью, но запнулся, увидев, что дама неодобрительно подняла брови. — Э... я хочу сказать, Брайен и я собираемся пойти поплавать в речке. Вы могли бы пойти с нами.
Судя по выражению лица миссис Куин, она не сочла возможным принять это предложение. Но она сохраняла спокойствие.
— Спасибо. Может быть, в другой раз.
— Ты идешь с нами, Колин? — спросил Брайен. Но Колин лишь молча выскользнула из рук Микаэлы и без всякого объяснения выбежала из дома.
Элизабет подождала, пока уйдут мальчики, потом обратилась к дочери:
— Мне кажется, что тебя вполне устраивают эти дети. Ты хочешь, чтобы они были с тобой?
Микаэла посмотрела открыто в глаза матери:
— Я обещала это их матери на ее смертном одре.
— Как ты могла дать такое обещание женщине, которую так мало знала? — воскликнула Элизабет Куин.
— У меня было чувство, что я знала ее всегда. — Микаэла смотрела вдаль через окно маленького дома. — Точно так же, как иной раз знаешь кого-то всю жизнь, но остаешься чужим для него.
На следующий день Элизабет Куин решила осмотреть достопримечательности города. Но уже через несколько шагов ей на пути встретился лавочник Лорен Брей и втянул ее в галантную, как он считал, беседу.
Микаэла с улыбкой наблюдала эту сцену из окна нижнего этажа бывшего пансиона.
— Вы мисс Куин? — вдруг услышала она за спиной. Элегантный господин в цилиндре и с портфелем, прибывший в почтовой карете днем раньше, стоял перед Микаэлой.
— Доктор Куин, —поправила его Микаэла. —Да, это я.
— Меня зовут Эдедиа Банкрофт. Я из Первого национального банка в Денвере, — представился господин и без промедления приступил к делу: — Мы установили, что вы без всякого на то права используете эти помещения, и я требую, чтобы вы немедленно освободили дом.
Не обращая внимания на Микаэлу, он повернулся, собираясь уйти. Перед уходом он значительно добавил:
— В случае неисполнения этого требования последует насильственное выселение.
Через секунду Микаэла стряхнула с себя оцепенение. Она кинулась вслед за этим человеком, который уже собирался нацепить на двери объявление «Вход воспрещен».
— Вы отдаете себе отчет в своих действиях? — спросила его Микаэла, по-настоящему рассердившись. — Вы закрываете единственное медицинское учреждение этого города.
— Возможно, — невозмутимо ответил чиновник. — Но только так банк может наконец продать дом с аукциона. А это единственное, что меня интересует в данных обстоятельствах.
Микаэла колебалась минуту.
— Тогда я куплю дом, — решительно сказала она наконец. — Сколько он должен стоить?
— Установлена цена в 1500 долларов, — ответил Банкрофт.
— Тогда я обращусь за ипотекой, — сказала Микаэла.
Мистер Банкрофт, погрузившись в задумчивость, погладил свою белокурую бородку.
— Вы можете предложить какие-нибудь гарантии в счет долга? — спросил он.
Микаэла развела руками:
— Мой медицинский диплом.
— Но вы женщина, — заметил банковский служащий, — а за практику женщины-врача мы ничего не можем дать. Можно было бы выйти из положения, если бы вы были замужем. Тогда я, может быть, смог бы заключить договор с вашим мужем. Всего доброго, мадам.
Господин едва заметно приподнял цилиндр и удалился.
Минуту Микаэла стояла неподвижно, как громом пораженная. Не впервые доводилось ей как женщине-врачу сталкиваться с подобными нападками. Но в этот раз речь шла не о ней лично, а о благополучии целого города.
Какие-то крики донеслись с соседней улицы. Не имея возможности дальше обдумывать свои неприятности, Микаэла поспешила туда, откуда доносились эти крики. Мастерскую кузнеца окружили зеваки.
Микаэла пробивалась через толпу.
— Пропустите меня! — кричала она, пока наконец не достигла цели.
Кузнец Роберт катался по земле. Лицо его было искажено от боли, а по его крикам можно было понять, какие нечеловеческие мучения он испытывает. Возле него сидел на корточках Салли. Он накрыл кузнеца плотной попоной.
— Вероятно, произошел взрыв в дымовой трубе, — сообщил он врачу. — Его одежда обгорела.
Микаэла торопливо огляделась.
— Джейк, — сказала она затем цирюльнику, который уже был возле того места, где произошел несчастный случай. — Мы должны доставить его к вам.
— Мне очень жаль, мисс, — посочувствовал Джейк Сликер, — но это не получится.
— Почему?
— Понимаете, я должен думать о моих клиентах, и...
Лицо Микаэлы вспыхнуло от гнева. Ни одному жителю города Роберт никогда не отказал в помощи. Именно он, когда разразилась эпидемия гриппа, не только изготовлял гробы, но в любое время оказывал мертвым последние услуги. Неужели можно отказать в помощи тяжело раненному человеку только из-за цвета его кожи?
— Священника! — перемежал выкриками стоны боли Роберт. — Приведите священника. Он должен сказать мне, попаду ли я на небеса.
Микаэла твердо посмотрела на мученика. Она собралась с силами.
— Вы не попадете на небо, Роберт, — сказала она со всей возможной убедительностью. — По крайней мере, не сразу. Сейчас вы попадете ко мне.
Салли и Мэтью положили находящегося в полубессознательном состоянии Роберта на кровать Микаэлы. Она сразу принялась разрезать рубашку, чтобы иметь возможность обработать раны. При этом она обнаружила шрамы, исполосовавшие его тело. Эти рубцы говорили о многом: они были вечным напоминанием о том времени, когда Роберт был рабом.
В полдень Микаэлу насторожил цокот копыт. Она как раз была занята стиркой, а Роберт, который на редкость спокойно перенес обработку ран, спал.
К деревянному домику подъехала повозка. Микаэла узнала Грейс, ближайшую помощницу миссис Олив. Эта молодая чернокожая женщина, считала Микаэла, по праву носила имя «Грейс» , потому что она излучала привлекательность, грацию и дружелюбие. Микаэла не слишком удивилась, увидев ее здесь. В разных концах Колорадо-Спрингс возникали слухи о том, что она время от времени привозила одиноко живущему Роберту небольшие пакеты с домашней снедью. И слухи эти были вполне правдоподобными.
— О, Грейс! — приветствовала ее молодая женщина. — С вами, надеюсь, все в порядке?
Грейс остановила повозку и вышла.
— Нет, нет, — ответила она, стеснительно проводя руками по юбке. — Я, э... хотела бы повидать Роберта.
Микаэла понимающе ей улыбнулась.
— Я посмотрю, не спит ли он, — сказала она и взялась за дверную ручку.
Но Грейс задержала ее.
— Ожоги, — спросила она, — они очень серьезные? Микаэла взглянула в темные глаза женщины.
— Да, — сказала она тихо, — они очень опасны. Еще до того как Грейс вошла в комнату, Роберт начал сердиться.
— Уходи! — закричал он ей, когда она показалась в двери. — Я не хочу тебя видеть.
— Но ведь я проделала всю эту дальнюю дорогу, чтобы увидеть тебя, — возразила Грейс.
— Я сказал: уходи! — снова закричал Роберт и попытался подняться.
— Грейс, может быть, вам лучше прийти снова в другой раз? — предложила Микаэла, пытаясь одновременно уложить кузнеца на подушки. — Лежите, пожалуйста, — уговаривала она его, — у вас еще совсем свежие раны.
Потом она быстро спустилась к Грейс, которая уже влезала в свою повозку.
— Не принимайте это на свой счет! — крикнула ей Микаэла. — Он не может вынести, что вы видите его слабость.
— Он не первый человек, которому следует понять, что не бояться показать свою слабость означает лишь силу, только в другой форме, — ответила Грейс. Сказав это, она уехала.
В этот момент в комнату вошла мать Микаэлы. На ее лице можно было увидеть смешанное выражение гордости и насмешливой снисходительности.
— Может, ты заметила, что Колин в последнее время стала немножко странной? — спросила она неожиданно.
На минуту Микаэла задумалась. Колин действительно в последние дни была непривычно замкнута.
— Да, похоже на то.
— Ну, — начала протяжно Элизабет, — она уже два дня как стала молодой женщиной, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Микаэла удивленно подняла брови:
— Но ведь она еще так молода.
— Не моложе, чем ты была, — ответила миссис Куин и посмотрела вдаль. — Ты и в самом деле целиком дочь своего отца. Он тоже видел только то, что происходило с его больными, но никогда не видел того, что случалось в его собственном доме.
Микаэле нечего было ответить на этот упрек.
— Однако между практикой твоего отца и твоей здешней есть серьезное отличие, — наставительно продолжала Элизабет. — У отца по крайней мере не было необходимости осматривать пациентов в жилых комнатах и класть их в собственную постель.
Микаэла глубоко вздохнула.
— Неужели ты действительно думаешь, что мне приятно работать в таких условиях? Я сразу купила бы пансион и организовала бы нормальную практику. Но мне не дают ипотеку.
Элизабет не пыталась сдержать насмешку.
— Еще бы. Что ж тут удивительного?
— Я — врач. Я работаю так же хорошо, как любой коллега-мужчина, — ответила Микаэла. — У меня есть свои пациенты.
— Пациенты, — повторила язвительно миссис Куин. — Эта толпа полудикарей, которые расплачиваются курами, свеклой и картошкой? Знал бы об этом твой отец! — Она бросила взгляд на небо и пошла прочь.
В то время как Микаэла следующим утром делала в городе покупки, а дети помогали миссис Олив на ранчо, миссис Куин прогуливалась недалеко от дома. Она разглядывала заложенный с любовью маленький сад, в котором уже начали цвести помидоры.
— У моей жены сад был на этом же месте, — раздался вдруг голос за спиной у миссис Куин.
Она обернулась в изумлении. Перед ней стоял Салли, которого она совсем недавно в разговоре с дочерью назвала дикарем. Однако при ближайшем рассмотрении он производил до некоторой степени благоприятное впечатление.
— Ах, — ответила ему, изумившись, Элизабет, — вы здесь жили?
Салли кивнул:
— Я построил этот дом своими руками.
— Почему же вы уехали отсюда? — осведомилась заинтересованно миссис Куин.
— Моя жена умерла при рождении нашего ребенка, — объяснил длинноволосый человек. — Ребенок умер вместе с ней.
— О! — Миссис Куин казалась искренне растроганной. — Это, должно быть, было для вас ужасно. Тем более я вам очень благодарна за то, что здесь может жить моя дочь.
Салли кивнул.
— Да, конечно. Знаете, — продолжал он, — если бы уже тогда у нас здесь был такой врач, как ваша дочь, быть может, мои жена и ребенок были бы живы. — Он позвал свистом свою овчарку. — Всего доброго, миссис Куин. Пожалуйста, передайте от меня привет Роберту.
Элизабет смотрела вслед мужчине, пока он не исчез за холмом. Потом она снова пошла к дому, чтобы присмотреть за пациентом.
По пути из города к дому Микаэлу осаждало множество бестолковых мыслей. Только что она встретила на почтовой станции мистера Банкфорта. Он как раз отправлял телеграмму в Денверский банк, в которой сообщал о том, что освободил пансион. С этого времени можно было объявлять аукцион. Теперь ей негде будет принимать больных.
Разбитая, она вернулась домой. Миссис Куин сидела у постели Роберта.
— У него поднялась температура, — сообщила она дочери, вытирая лицо кузнеца смоченным в воде платком.
Микаэла обессиленно опустилась на стул. На какое-то мгновение она закрыла лицо руками.
— В этих условиях я не могу должным образом заботиться о моих пациентах. Человек с такими повреждениями нуждается в покое. И надо иметь возможность вымыть его, как полагается.
Она поднялась и беспокойно начала ходить по комнате. Потом она вдруг открыла ящик комода и вынула оттуда конверт, надела шляпу и накинула жакет.
— Куда ты? — спросила ее обеспокоенно мать.
— Обратно в город, — ответила дочь. — Мне необходимо срочно уладить дела.
В салуне было полно дыма. Микаэла едва могла увидеть свою руку, поднесенную к глазам. За стойкой болтался без дела Хэнк. Перед ним взгромоздился Хорес.
— Вот пять долларов, — сказал телеграфист со всей энергией, на какую был способен, и положил деньги на стол. — Можешь сосчитать. Но теперь я наконец хочу поговорить с Майрой.
Микаэла увидела мистера Банкрофта. Он сидел за неприбранным столом и приводил в порядок свои бумаги. Микаэла решительно подошла и села напротив него.
— Я хотела бы купить этот пансион, — сообщила она ему. — Речь идет о благополучии целого города.
Банкрофт с сомнением взглянул на нее.
— Благополучие города вам уже кое-чего стоило. И я не думаю, чтобы у вас нашлось столько денег.
Микаэла раскрыла сумку и вынула конверт. Она пересчитала на столе десять стодолларовых банкнот.
— Я даю вам тысячу долларов задатка. Банкрофт немного придвинулся к ней.
— Но цена составляет полторы тысячи долларов.
— Тогда дайте мне ссуду, — требовательно сказала Микаэла. — Моя профессия является поручительством за возврат этой суммы.
— Первый национальный банк относится к этому иначе. — Банкрофт покачал головой. — Мы же не сумасшедшие.
Микаэла поднялась.
— Вам и не надо быть сумасшедшими, — ответила она резко. — Только немного человечными.
Очень скоро повозка, в которой Микаэла совершила напрасную поездку в город, возвратилась обратно. Возмущение, разочарование, но прежде всего отчаяние заставляли ее гнать лошадь. Еще издали Микаэла увидела свою мать, которая как раз собиралась снимать белье с веревки.
Микаэла подошла к ней.
— Мне нужно тебя о чем-то спросить, мама. Я хотела бы купить пансион, чтобы сделать из него больницу. Нам необходимо срочно иметь здесь медицинское учреждение. Но я должна заплатить наличными.
Миссис Куин, которая до этого была целиком сосредоточена на белье, услышав это, обернулась к дочери:
— Сколько это стоит?
— Полторы тысячи долларов, — ответила Микаэла. — Тысяча у меня осталась еще от моего наследства, — быстро добавила она, когда увидела, как мать в испуге отпрянула.
— Микаэла, я тебе еще никогда ни в чем не отказывала, — начала миссис Куин. — Но ты не можешь требовать от матери, чтобы она поддержала дочь в ее намерении стать несчастной.
Глаза Микаэлы сузились.
— Почему ты не можешь понять, что я не такая, как ты? — спросила она. — Почему ты требуешь, чтобы я вела точно такую же жизнь, как ты?
— О нет, Микаэла, я этого не требую, — ответила ей мать, горькие складки обозначились вокруг ее рта, — потому что я не имею права на это. Я всего лишь жена без мужа и мать без дочери. — С этими словами она повернулась и вошла в дом.
К вечеру у Роберта значительно поднялась температура. Несмотря на все усилия Микаэлы, он начал бредить. Его снова преследовали видения прошлой жизни в рабстве. Микаэлу охватила тревога за пациента.
В этот момент в дверь постучали, и вошла Грейс. Она нервно перебирала руками бант на своем платье.
— Я... я хотела бы увидеть Роберта и узнать, как он себя чувствует, — объяснила она, смущаясь.
— Хорошо, что вы пришли, — ответила Микаэла. — Я довольна, что вы не обиделись на его слова. К сожалению, ему стало хуже.
Грейс села на стул возле Микаэлы.
— Я слышала об этом, — сказала она, опустив голову, — и я не могла больше выдержать. Я должна его увидеть. — Она закрыла глаза, и по ее темной щеке покатилась слеза. —Иногда нас обижают и даже оскорбляют самые близкие люди. Это тщеславие и мелочность. После смерти моей матери я дала себе клятву, что я никогда не стану скрывать от человека, как он мне дорог, иначе может быть поздно. Поэтому я пришла.
Микаэла тоже закрыла глаза. В ее отношениях с матерью никогда не было ни теплоты, ни даже привязанности. Они всегда воспринимали жизнь по-разному. Ее мать попросту не могла понять желания и мечты юной девушки. Конечно, Микаэла помнила о своем долге дочери перед матерью, но не могла по-настоящему полюбить ее.
— Доктор Куин, —сказала Грейс голосом, полным слез, — вы должны его спасти.
Брайен отодвинул занавеску.
— Она спасет ему жизнь так же, как спасла мою. — И он с гордостью посмотрел на миссис Элизабет, на коленях которой сидел, уютно укрывшись одеялом. — Если ты не знаешь никаких историй, то я расскажу тебе историю про красивую докторшу, которая вылечивает всех людей и любит меня точно так же, как моя настоящая мама.
Роберт проснулся на следующее утро после лихорадочного сна. Он повернул голову.
— Грейс? — спросил он неуверенно и с удивлением посмотрел на молодую женщину.
— Роберт, — радостно вскричала Грейс, — ты меня узнаешь?
Кузнец выглядел немного смущенным.
— Конечно. Неужели ты думаешь, что я потерял разум?
— Он снова в полном сознании, — радостно сообщила Грейс Микаэле, которая тоже подошла к кровати.
— Вы заново родились, Роберт, — сказала мягко Микаэла. — У меня было с вами много хлопот.
— Да, это так, — подтвердила миссис Куин, которая вышла из-за своей занавески в дорожном платье. — Она сделала что могла и добилась успеха. И я рада, что еще перед отъездом застаю вас на пути к выздоровлению. — Мать Микаэлы растроганно улыбнулась.
В этот момент дверь открыл Мэтью.
— Повозка готова. Если вы не хотите опоздать к почтовой карете, нам надо выезжать.
Прежде чем Микаэла успела попросить, Грейс заверила ее, что присмотрит за Робертом, пока она вместе с детьми проводит миссис Куин в город.
Карета уже ждала в центре Колорадо-Спрингс. Миссис Куин отдала свои чемоданы, чтобы их укрепили снаружи, а сама поднялась с помощью Лорена Брея в карету.
Микаэла протянула матери руку на прощание.
— У тебя все есть, что может понадобиться в дороге? — спросила она заботливо.
— Да, дитя мое, больше, чем нужно, — ответила миссис Куин. Она смотрела на дочь с нежностью. -— Твой отец гордился бы тобой, — сказала она в заключение.
— Я была бы счастлива, если бы могла доставить радость и тебе, — ответила Микаэла, глядя в землю.
— Вот. — Миссис Куин протянула дочери конверт. — Открой его.
— Что это? — спросила Микаэла, открывая конверт. Но в тот момент, когда она вынула пять стодолларовых купюр, карета тронулась с места.
— Мама! — закричала Микаэла и побежала вслед за каретой.
— У врача должна быть клиника! — крикнула миссис Куин в открытое окно. Потом она махала дочери и ее семейству, пока карета не выехала из Колорадо-Спрингс и не пропала вдали из виду.

Глава 10 КАК ИЗ НЕБЫТИЯ

Над Колорадо-Спрингс сияло солнце воскресного дня, наполняя все вокруг умиротворяющим светом. Из церкви доносилось многоголосое пение. Священник Джонсон пел с общиной заключительный псалом сегодняшней церковной службы.
— Еще только одно объявление, — сказал он, как только смолк последний звук. — Программа торжественного праздника, посвященного основанию нашей церкви, уже определена. Но нужны еще пожертвования, которые послужили бы нам подспорьем. Кто из вас мог бы что-нибудь пожертвовать для этой цели? — Он всмотрелся с надеждой в лица своих прихожан.
Сначала неуверенно, потом все активнее следовали друг за другом предложения. Рукодельницы жертвовали дорогое покрывало, Джейк Сликер согласен был обслуживать всех бесплатно целую неделю, а миссис Олив отдавала даже двух лучших бычков из Мексики.
Наконец поднялась Микаэла.
— Я предлагаю прививку против оспы для целой семьи.
Она, улыбаясь, посмотрела вокруг. Но если до сих пор каждое предложение встречали аплодисментами, сейчас общество сохраняло тишину. Мысленно Микаэла обратила взор к небесам. Когда наконец в этом городе поймут, что против некоторых болезней помогает не только Божья благодать? Но пока это не признают такие авторитетные люди, как священник, Джейк Сликер или миссис Олив, на это нет, вероятно, никакой надежды.
После богослужения прихожане собрались, как обычно, на площади перед церковью. У жителей города было мало поводов показаться в нарядной одежде, и они воспользовались праздничным днем, чтобы себя показать при полном параде и других посмотреть.
Молодая женщина, по имени Гарриэт, заговорила с Микаэлой.
— Я охотно приду с детьми на прививку против оспы, — начала она, доверительно взглянув в глаза Микаэле. Она хотела и еще что-то сказать, но внезапно лицо ее исказилось от боли, и она схватилась за бок.
— Что с вами? — спросила с беспокойством Микаэла.
— Ах, ерунда! — ответила торопливо Гарриэт. — Наверное, я съела пару испорченных персиков. Это пройдет — ничего страшного, — заторопилась она, взяв детей за руки. — Завтра мы придем к вам на прием. К слову сказать, — добавила она, чуть поколебавшись, — вам следует вступить в кружок для шитья.
Микаэла в изумлении подняла брови:
— В швейный кружок? Я рада, когда могу выбрать время, чтобы зашить в одежде детей самые большие дырки. А про узоры для вышивания мне просто некогда думать.
Гарриэт несколько искусственно засмеялась.
— Там собираются самые влиятельные женщины города, и они беседуют не только об узорах для вышивания, но и о гораздо более важных вещах.
В это время миссис Олив возвращалась в своей повозке.
Микаэла поняла намек Гарриэт и сразу заговорила с сестрой Лорена Брея:
— Миссис Олив, я как раз говорила с Гарриэт о том, как популярен ваш швейный кружок, и мне было бы очень интересно посетить ваши занятия. Я не испорчу вам компанию?
Миссис Олив отстраненно посмотрела на доктора.
— Ну, в принципе, конечно, пожалуйста... — тут она с осуждением взглянула на Гарриэт, — только новые идеи у нас плохо приживаются.
— Что вы имеете в виду? — спросила Микаэла, сбитая с толку.
— Я думаю, например, об этой истории с прививками. — Миссис Олив не привыкла тратить время на долгие беседы. — Я считаю, что вы должны оставить в покое людей. Мы никогда не применяли здесь ничего подобного и, надеюсь, не будем и впредь этого делать.
— Но я ведь хочу только помочь людям, — защищалась Микаэла. — Эти прививки спасли от большого горя уже много семей.
— Есть и другие примеры, — холодно напомнила миссис Олив. — Моя тетка Олив, именем которой меня назвали, умерла от испорченной вакцины.
— Такие случаи чрезвычайно редки, — заверила Микаэла.
— Возможно, — невозмутимо согласилась миссис Олив. — Тем не менее вы должны понять, какую ответственность вы на себя берете, решая за каждого, что является самым полезным для него. Всего доброго. — Миссис Олив пошла к своей повозке.
Микаэла безмолвно смотрела ей вслед. Ей уже много раз казалось, что она наконец добилась мирных взаимоотношений с этой деятельной женщиной, и после удавшегося спасения Танцующего Облака этот успех представлялся ей окончательным. Вместо этого оказалось, что миссис Олив снова захотела поставить под сомнение медицинскую компетенцию Микаэлы — и причиной тому было только невежество.
Когда Микаэла ехала через город домой, она увидела, что в заведение Джейка Сликера доставили раненого. Она передала вожжи сидящему рядом с ней на козлах Мэтью, схватила свою медицинскую сумку и быстро соскочила на землю.
— Жди меня у большого хлева, — успела она сказать своему приемному сыну, прежде чем вбежала в лавку цирюльника. Там с помощью большого кувшина холодной воды раненого привели в чувство. Судя по всему, это был состоятельный человек в расцвете сил; виски его были уже тронуты сединой. Он стойко переносил боль и время от времени кидал на окружающих его людей нетерпеливые взгляды.
— Рану надо зашить. — Быстро взглянув на рану, Микаэла сразу определила ее характер.
— Именно это я и сделаю, — ответил Джейк Сликер.
— Спросите вашего пациента, кого он предпочитает — цирюльника или врача, — сказала ему Микаэла.
— Прошу прощения, мэм, — вмешался в разговор раненый, — С кем имею честь?..
— Я доктор Куин, — представилась Микаэла.
— О! — Мужчина понимающе поднял брови. — Врач. Вы, собственно говоря, тоже врач? — обратился он к Джейку Сликеру, который уже выуживал толстую иглу из футляра.
— Э... не совсем, — ответил неуверенно цирюльник. Он быстро нашелся: — Но время от времени меня зовут, когда атмосфера в салуне накаляется. — Сликер занервничал, понимая, что ответил не слишком убедительно.
Незнакомец покачал головой:
— Для посетителей Хэнка вы, может, и подходите, но...
Джейк попытался исправить ошибку, которую он так неосторожно допустил.
Но раненый от нового приступа боли только скрипнул зубами и откинулся в парикмахерском кресле.
— Согласен иметь дело только с настоящим доктором.
Микаэла посмотрела на мужчину и на Джейка Сликера.
— Вам надо успокоиться, — сказала она своему пациенту, прежде чем приступила к работе.
На следующее утро Гарриэт с детьми нашла Микаэлу на приеме в ее поликлинике.
— Мне жаль, что миссис Олив так резко отреагировала на мое предложение относительно швейного кружка, — извинялась Гарриэт перед Микаэлой.
— Вы не виноваты в этом, — успокоила ее Микаэла. — Единственное, что меня тревожит, это то, что лишь немногие в городе понимают необходимость прививок.
Гарриэт кивнула.
— Я надеюсь, вы нам в этом поможете. — Потом она закусила губу, и лицо ее исказилось от боли.
— У вас не прошли боли в животе? — спросила Микаэла.
— Началось снова, — сдержанно ответила Гарриэт. — Ну, давайте, дети, протяните руки, — быстро переменила она тему.
— Если завтра вам не станет лучше, я хотела бы вас осмотреть, — сказала Микаэла, готовя инъекцию.
Трое детей перенесли прививку довольно мужественно и после окончания процедуры, гордые собой, совсем не спешили покинуть врачебный кабинет.
Но Микаэлу уже ждали другие дела. Почти каждый день на ее имя прибывали посылки, и она не хотела, чтобы ей носил их Хорес.
На почте неожиданно она повстречала своего вчерашнего пациента.
— О, доктор Куин! — приветствовал он ее и положил свою ухоженную ладонь поверх ее руки. — Какая приятная неожиданность прямо с утра. — Он поцеловал ей руку.
Микаэла инстинктивно отстранилась и отняла свою руку.
— Доброе утро, — поздоровалась она, имени этого человека она не знала. — Как вы себя чувствуете? У вас не было головокружения или тошноты после ранения?
Незнакомец покачал головой.
— Если у меня и закружилась голова, то наверняка не от раны. — Он улыбнулся Микаэле, и она, к своему удивлению, чуть покраснела.
— А, доктор Майк! — вдруг вспомнил телеграфист. — Вам пришла посылка. — Он порылся на одной из своих полок и достал огромный пакет.
— Из Чикаго. Там наверняка что-то из одежды, да? — полюбопытствовал Хорес, полный дружелюбия.
Микаэла подмигнула ему.
— Не проговоритесь, Хорес. Это должно быть неожиданностью для нашего праздника закладки первого камня.
— Закладка камня? По какому поводу? — спросил, заинтересовавшись, незнакомец.
— Мы хотим построить школу и для этого собираем деньги, — с готовностью объяснил Хорес— Нам нужно пятьсот долларов.
Незнакомец понял брови.
— Это большие деньги. Могу я помочь вам, доктор Куин? — обратился он к Микаэле и чуть коснулся рукой пакета.
Конечно, это решило бы их проблемы, и все же Микаэлу что-то настораживало в этом человеке.
— Вы родом из Чикаго, доктор Куин? — спросил незнакомец, провожая ее к повозке.
— О нет, — ответила Микаэла. — Я родом из Бостона.
— Я так и думал, — ответил он. — Интеллигентность видна сразу. И мне кажется, что именно из-за этого у вас могут быть в этом городе трудности, — продолжал он. — Например... — Он не договорил фразу, увидев, что группа мужчин окружила его лошадь, привязанную возле лавки, и в изумлении ее разглядывает. Ясно было, им не приходилось видеть раньше такой породистой лошади.
— У вас прекрасная лошадь! — воскликнул Лорен Брей, обращаясь к спутнику Микаэлы, и в его голосе звучало истинное воодушевление.
Незнакомец ускорил шаг. Микаэла немного неуверенно шла за ним.
— Да, — согласился он с Лореном, — кроме того, эта лошадь обладает замечательными скаковыми качествами. Впрочем, я мог бы ее уступить за приличную цену.
Воодушевление мистера Брея немедленно угасло.
— У нас как раз сейчас не вполне благополучно с деньгами, и мы не можем купить еще одну лошадь.
Незнакомец внимательно оглядел собравшихся, словно выискивая возможного покупателя, но бурно балагурившие до этого момента жители враз притихли — каждый из них имел свою причину, по которой он как раз сейчас не мог купить еще одну лошадь.
Только Салли, который тоже оказался в этой компании, продолжал осматривать лошадь как ни в чем не бывало.
— Хотите купить, сэр? — заговорил с ним незнакомец.
— Вряд ли, — засмеялся Лорен Брей еще до того, как Салли смог сам ответить. — Он ведь не умеет ездить верхом. — Он посмотрел на Микаэлу и обольстительно улыбнулся. — И особенно теперь, когда дамы составляют нам такую жесткую конкуренцию.
Салли выступил вперед. Его щеки залил румянец. Он заметил взгляды, которыми обменялись Микаэла и незнакомец.
— Сколько вы за нее хотите? — спросил он с вызовом.
Лишь вечером Микаэла нашла наконец время распечатать пакет. В нем оказались новые платья для нее и Колин, которые она заказала. Колин облачилась в свое и в тот же миг начала вертеться перед зеркалом, напрасно Микаэла пыталась еще заколоть булавками пару швов.
— Будешь танцевать со мной, Мэтью, если меня никто не пригласит? — спросила Колин брата.
— Я не танцую, — пробормотал Мэтью.
— Все равно тебе надо когда-нибудь научиться, — не отступала она.
В дверь постучали. Микаэла на всякий случай посмотрела, где ее сумка. Если в это время кто-то добирается до них, значит, случилось что-то экстренное. Она пошла открывать.
— Добрый вечер, мэм, — услышала она голос из темноты.
Микаэла непроизвольно сделала шаг назад. В свете свечи она узнала недавно приехавшего в город незнакомца.
В тот же миг к двери бросилась Колин.
— Папа! — закричала она и кинулась на шею вошедшему.
Микаэла чуть не выронила свечу. Она слишком хорошо помнила все, что рассказала ей о своем муже ее подруга Шарлотта Купер. Хотя Микаэла знала, что Итэн Купер жив, она никогда в жизни не предполагала, что наступит день, когда он явится в их город.
После того как Колин и Брайен стремительно втащили отца в дом, Итэн Купер поставил на стол свою сумку и принялся ее распаковывать.
Он вынул шелковый веер.
— Это тебе, Колин, — сказал он. — Этот веер приехал прямо из Китая. Команда моего корабля привезла его специально для тебя. А это, — он протянул Брайену странный предмет, — для моего маленького Брайена. Это лопатка динозавра. Я сам нашел ее в пустыне.
Дети смотрели на подарки сияющими глазами. Только Мэтью не спешил подходить. Он приветствовал отца совсем не так восторженно, как брат и сестра.
Мистер Купер взял в руки и поднял вверх полированный флакон с духами.
— Мэтью, — обратился он к старшему сыну. — Разве это не подарок для прекрасной молодой дамы?
Глаза Мэтью потемнели.
— Спасибо, — ответил он отстранение. — У меня нет знакомой молодой дамы.
Итэн Купер на секунду задумался. Затем продолжил свой рассказ:
— Судно, которое принадлежит мне и моему партнеру, как раз возвращается из Китая. В следующем месяце оно прибудет в Сан-Франциско.
— И вы сочли возможным отложить свои дела, чтобы приехать в Колорадо-Спрингс? — Микаэла сама почувствовала, что голос ее задрожал. С того момента, как Купер вошел в дом, она никак не могла найти нужный тон разговора. Пока она не знала, кто он, он был ей очень симпатичен. Могло ли действительно случиться, что этот человек обманул свою жену, поступил с ней так жестоко, как рассказывала Шарлотта Купер?
Мистер Купер вздохнул.
— Я слышал о смерти Шарлотты, и я хотел посмотреть, что с детьми. Я благодарю вас, мэм, за то, что вы взвалили на себя эту ношу.
Микаэла заметила, что при этих словах лица ее подопечных повернулись к ней.
— Я сделала это по собственной воле, — ответила Микаэла. — И они для меня не бремя. Они для меня — радость.
Уже на следующий день Итэн Купер снова явился к ним в дом. Микаэла заметила, в каком восхищении была Колин, когда он учил ее танцевать и при этом рассказывал о светской жизни в Сан-Франциско. Мэтью, правда, отказывался повторять па, которые стремился показать ему Итэн, но Микаэла заметила, как он тем не менее тайком упражнялся за амбаром, когда считал, что его никто не видит.
Своему младшему сыну мистер Купер показал игру, в которой один игрок бросал другому маленький мячик, а тот должен был ракеткой отбить его обратно. Эта игра как раз сейчас вошла в моду в Сан-Франциско — они называли ее там бейсбол, — и Брайен гордился тем, что мог рассказать о ней другим детям.
Микаэла была во дворе, собиралась сажать наперстянку, чтобы получить из нее дигиталис, который она использовала для лечения больных-сердечников, когда к ней подошел Купер.
В течение минуты он наблюдал на работой Микаэлы.
— Не слишком ли тесно посажены ростки? — поинтересовался он.
Микаэла подняла на него глаза. Потом, как бы отстранясь от него, она положила руки на бедра.
— Шарлотта мне рассказывала, что прежде вы не слишком интересовались сельским хозяйством.
На лице мистера Купера заиграла улыбка.
— О, я догадываюсь, какую Шарлотта нарисовала картину. Она была немного зла на меня, поэтому могла исказить правду.
— Она мне рассказала, что вы промотали ее состояние, — резко ответила Микаэла.
Итэн Купер снова ухмыльнулся.
— Добрая старая Шарлотта... Мы лучше поняли бы друг друга, если бы вы знали, что это была моя часть состояния, которую я, как вы изящно выразились, «промотал». Это ближе к истине. У Шарлотты осталась ее часть.
Микаэла почувствовала неуверенность. Может, ей и не стоило так глубоко вмешиваться в чужие семейные дрязги.
— Во всяком случае, я знаю, что означает для детей потерять отца, — сказала она твердо.
Мистер Купер смущенно склонил голову.
— Здесь вы безусловно правы. Но знаете, у меня была мечта. Я договорился давным-давно с Шарлоттой, что через четыре года мы продадим ферму и я организую торговлю с Востоком, И эту мечту я надеялся претворить в жизнь. Я думаю, вы понимаете, что означает такая мечта для целеустремленного мужчины, который полон сил. И ничто не могло бы удержать меня на месте. — Он проникновенно смотрел на Микаэлу своими колючими голубыми глазами.
Микаэле пришлось отвернуться, чтобы он не заметил, как она покраснела.
— Да, — ответила она, — я знаю, что это значит.
— Конечно, я совершил ошибку по отношению к детям, — продолжал Купер. — Но я хотел бы ее исправить.
В этот момент во дворе дома появился Салли с огромным индюком в руках. Он, как всегда, пришел пешком. Микаэла поднялась и пошла ему навстречу.
Она хотела заговорить с ним, но мистер Купер ее опередил.
— Эй, Салли, где же ваша лошадь? — закричал он вместо приветствия.
Салли не обратил на него внимания. Вместо ответа он протянул Микаэле индюка.
— Это для вас, — сказал он. Микаэла взяла птицу.
— О, Салли, в этом нет необходимости. Спасибо. Но вы должны непременно съесть его вместе с нами. Приходите к нам сегодня вечером.
Овчарка, стоящая возле Салли, вдруг зарычала. Взгляд Салли скользнул по мистеру Куперу, который теперь встал возле Микаэлы и смотрел на Салли, слегка прищурившись.
— Нет, у меня, наверное, не будет времени, — отказался Салли.
— Ну пожалуйста, Салли! — закричал теперь Брайен, который сидел на перилах веранды. — Ты ведь его нам подарил.
Салли с нежностью улыбнулся мальчику.
— Ну ладно. Значит, до сегодняшнего вечера. — Затем он попрощался и отправился в город.
Запах индейки наполнял маленький дом. Дети уже сидели за столом, когда Микаэла поставила на него жаркое. Салли хотел взять нож, чтобы разделить свой подарок. Но мистер Купер начал уже, как будто это само собой разумелось, нарезать жаркое.
После общей застольной молитвы слово взял мистер Купер:
— Эта индейка действительно удачная неожиданность, Салли. Но и у меня есть неожиданность — по меньшей мере для детей, —добавил он, улыбаясь.
Колин и Брайен напряженно смотрели на своего отца, только Мэтью смотрел на приемную мать, как будто он догадывался о том, что это будет за неожиданность.
— Когда я поеду в Сан-Франциско, — начал торжественно Итэн Купер, — я возьму вас, дети, с собой.
Колин и Брайен сразу пришли в восторг и кинулись отцу на шею. Мэтью сидел неподвижно.
Микаэла не верила своим ушам. И когда ее глаза медленно наполнились слезами, она нашла поддержку, встретившись с нежным взглядом Салли.
— Па, это в самом деле правда? — переспросила Колин.
— Ну конечно, — ответил Итэн. — Разве твой отец может врать?
— И мы будем все вместе! — ликовала Колин. — Ты ведь поедешь с нами, доктор Майк, верно?
Все взоры обратились к Микаэле.
— В Сан-Франциско еще очень мало врачей, — прервал мистер Купер мучительную тишину и, исполненный ожидания, посмотрел на нее.
Микаэла глубоко вздохнула.
— А в Колорадо-Спрингс еще меньше, — сказала она.
Когда мистер Купер на следующий день отправился с детьми в город, у Микаэлы возникла возможность привести в порядок свои мысли. Она знала, что не может задержать детей против воли отца. Но она не могла решиться уехать с ними. Колорадо-Спрингс стал тем местом, где она была своей. И кроме того, она не понимала, какого рода отношения возникнут между ней и Итэном, если она ради детей поедет с ними.
Дети попросили отца не уезжать до праздника закладки школы, и Итэн Купер на это согласился. Таким образом у Микаэлы оставалось еще немного времени, чтобы привыкнуть к мысли о том, что в будущем ей придется жить без детей.
Она вешала белье на веревку, когда Салли подошел к дому. На поводу он вел лошадь, купленную у Купера.
— Добрый день, Салли, — приветствовала она его с той степенью радости, которая ей была доступна при данных обстоятельствах. — Вы хотите обменять лошадь? — попыталась она пошутить.
— Нет, мы как раз привыкаем друг к другу. Мне помогает в этом Танцующее Облако.
— Танцующее Облако? Я думала, что он лекарь, а не учитель верховой езды.
— Он знаток людей и других животных, — спокойно ответил Салли. Он огляделся, как будто искал что-то. — Здесь будет очень тихо без детей, — задумчиво сказал он.
Микаэла вздохнула.
— Я совсем не представляю себе, что я буду здесь делать без них.
Салли твердо взглянул на Микаэлу:
— Не допускайте, чтобы он их забрал.
— Но он их отец, — заметила Микаэла.
— Может быть, он и был их отцом, — возразил Салли. — Но я уверен, что он вернулся не из-за них.
В эту минуту послышался шум колес.
— Доктор Куин, доктор Куин! — кричал Купер. — Идите скорее. В клинике лежит женщина. Мне кажется, что она очень больна.
Без колебаний Микаэла прыгнула на козлы повозки и заняла место рядом с Итэном. Купер повернул повозку и погнал лошадей.
Микаэла спиной чувствовала взгляд Салли, когда повозка с бешеной скоростью удалялась от домика.
Итэн Купер отчаянно нахлестывал свою лошадь. Несмотря на это, Микаэла приехала слишком поздно, когда помочь уже было невозможно. Больной оказалась Гарриэт.
Когда Микаэла показалась в дверях своей клиники, ее ждал Купер. Он прислонился к колонне дома и внимательно смотрел на доктора.
Микаэла пожала плечами:
— Я ничего больше не могла сделать. У нее прободение слепой кишки. — Она смотрела вдаль, как будто читала там ответ на мучившую ее в этот момент проблему. — Я должна была это распознать раньше.
— Что? — спросил Итэн Купер.
— У Гарриэт уже несколько дней болел живот, — рассказывала Микаэла. — Я хотела ее осмотреть, но она сказала мне, что просто съела пару испорченных персиков.
Ее спутник взглянул на нее:
— Не стоит себя упрекать. Мы всегда крепки задним умом и вы никак не могли предвидеть эту опасность.
— Все-таки я врач, — рассуждала Микаэла. — И то, что произошло, называется профессиональной ошибкой. — Она опустила голову. — Я должна буду сказать это семье.
— Вы думаете, это воскресит Гарриэт? Микаэла взглянула на мужчину. Выражение лица
Купера являло собой своеобразное смешение насмешки и сомнения. Удастся ли ей когда-нибудь разгадать его истинный характер?
Настал день праздника. Сразу после молебна священник встал возле лавки, где должен был происходить аукцион. И в мгновение ока площадь заполнилась жителями Колорадо-Спрингс, которые хотели поддержать строительство школьного здания.
Когда Микаэла проходила мимо, аукцион шел в полную силу. Тем временем священник попытался еще выше поднять цену на покрывало, изготовленное швейным кружком. Гордым владельцем его стал в конце концов муж Гарриэт — это была последняя работа его жены.
Микаэла стояла сбоку от толпы и смотрела на происходящее издали.
— Отъезд детей отравляет вам радость праздника? — К ней медленно подошел Салли. Он, должно быть, заметил, как она грустно шла по лужайке, где происходил праздник. Его овчарка мирно стояла рядом с ним.
— Это не только из-за детей, — призналась Микаэла. — Это из-за Гарриэт. Я могла предотвратить ее смерть.
Салли, казалось, был удивлен:
— Ее можно было спасти? Микаэла смотрела в землю.
— Может быть... У нее был аппендицит, который я пропустила. Я еще не сказала об этом ее семье.
— Почему не сказали? — тихо спросил Салли.
— Я боялась, что люди будут еще меньше мне доверять, — ответила Микаэла и сглотнула набежавшие слезы.
— Нет, — покачал головой Салли. — Вам надо сказать людям правду. Доверие вырастает только из искренности. И вам нельзя упускать время.
У Микаэлы не нашлось ответа. То, что советовал ей Салли, было гораздо тяжелее, чем решение, которое предложил ей Итэн. И она удивилась, как быстро приняла она его философию, которая могла оправдать любой поступок.
Тут раздалась музыка танцевального оркестра. Люди устремились к танцплощадке, Микаэла и Салли медленно пошли туда же.
Итэн Купер уже танцевал со своей дочерью первый танец, а Мэтью в это время неуверенно топтался с краю возле Ингрид и пытался запомнить движения партнеров-мужчин.
Едва закончился первый танец, как мистер Купер подошел к Микаэле.
— Окажите ли вы мне честь? — спросил он и галантно протянул руку ей навстречу.
Микаэла, казалось, почувствовала, как сквозь тело Салли прошла молния. Одновременно начала рычать овчарка. Салли взял ее за загривок и оттащил на несколько шагов назад.
Затем Микаэла прошла со своим партнером на танцплощадку.
Мистер Купер и в самом деле был отличным танцором. Микаэла никогда не предполагала встретить на Диком Западе такого знатока, который оставит за бортом даже всех бостонских танцоров, которых она знала.
Щеки Микаэлы порозовели, и ей казалось, что она почти летит над землей. Ее новое, заказанное в магазине платье сильно отличалось от скроенных своими руками платьев других женщин, все ее существо излучало в этот день какую-то завораживающую сдержанную элегантность. Вскоре танцплощадка опустела, и все присутствующие смотрели только на эту пару.
Итэн Купер ни на секунду не спускал с Микаэлы глаз во время танца. Он улыбался своей партнерше, и его голубые глаза сияли так, как ни у одного мужчины, которого она знала.
Когда кончился танец, Микаэла не увидела больше Салли в кругу зрителей. Очевидно, он уже снова покинул праздник.
Микаэла и Итэн Купер отошли немного в сторону.
— Дети очень рады тому, что их ждет в Сан-Франциско, мистер Купер, — начала разговор Микаэла.
Итэн Купер по-прежнему проникновенно смотрел на Микаэлу.
— Знаете, я вот о чем подумал... — Он помедлил мгновение и продолжил: — Мы можем, вероятно, остаться здесь.
Микаэла старалась на чем-то сосредоточить свой взгляд. Когда она ничего такого не нашла, она устремила свой взор на мистера Купера.
— На чем основана такая перемена намерений? Итэн Купер медленно поднял руку и провел ею по щеке Микаэлы.
— Я нашел причину, чтобы остаться. — Он нежно погладил ее и задержал при этом на секунду руку, прежде чем опустить ее.
— Сейчас я должен позаботиться о фейерверке, — сказал он. — Вы разрешите?
Микаэла кивнула:
— Не задерживайтесь.
На общинном лугу разожгли теперь очаг, на котором должны были готовить ужин для всего города. Мэтью, после своих «опытов» на танцплощадке, пригласил на ужин Ингрид и привел ее к семье. Микаэла уже довольно долго сидела с детьми и украдкой пыталась разглядеть мистера Купера. Но до сих пор его нигде не было видно.
Обеспокоенная, она поднялась, чтобы посмотреть, где он. Когда она в поисках прошла по танцплощадке, то вдруг заметила Салли. Значит, он все еще был на празднике. Он целеустремленно направился к церкви, открыл незапертую дверь и исчез внутри.
Еще до того, как Микаэла дошла до церкви, дверь снова открылась, на этот раз изнутри. К изумлению Микаэлы, оттуда выскочил Итэн Купер. Он издал резкий свист, и сразу раздалось конское ржание. Жеребец Салли, который раньше принадлежал Куперу, встал на дыбы и подбежал к своему прежнему хозяину.
Но еще до того, как Купер вскочил в седло, Салли оказался рядом и попытался взять лошадь под уздцы.
— Отдайте ее! — закричал он.
В ту же минуту Купер выхватил кольт.
— Ни с места! — рявкнул он и прицелился в Салли. — Стоять! — Затем он пришпорил своего коня и галопом помчался из опустевшего города.
Микаэла подбежала к Салли:
— Куда направился мистер Купер?
Салли кивнул на облако пыли, которое поднялось от копыт лошади.
— Он украл мою лошадь. И еще деньги на школу. Священник неосмотрительно оставил их в церкви.
У Микаэлы это не укладывалось в голове.
— Но это какое-то недоразумение! — воскликнула она.
Но Салли не обратил на это внимания, а подбежал к первой попавшейся лошади, отвязал ее и помчался за Купером крупным галопом, которому его научил Танцующее Облако.
Мгновение Микаэла растерянно осматривалась, потом и она взяла одну из лошадей, привязанных возле площадки, где проходил праздник, вскочила в седло и помчалась вслед за Салли.
Совершенно очевидно, что Итэн Купер не мог хорошо знать местность. Микаэла видела издали, как Салли на своей лошади поскакал ему наперерез, так что они должны были встретиться на месте скрещения обеих дорог.
Салли, собрав все свои силы, бросился на соперника, так что Купер свалился на землю. Салли удалось даже прижать могучего Итэна к земле. Но потом тот все же освободился, и когда Салли поднялся, Купер уже прицеливался в него из револьвера.
Однако Салли быстро отреагировал. Купер не успел еще нажать курок, как раздался какой-то звук, как бы разрезающий воздух, — томагавк Салли ударил по руке Купера, и кольт упал на землю. Тут Салли прыгнул на соперника и повалил его.
Но Купер тоже имел опыт такого рода, и между ними началась упорная схватка. Купер оказался наверху и встал коленом на своего противника. Он сомкнул руки на шее Салли и сжал горло, Салли в это время изо всех сил пытался сбросить Купера с себя.
Между тем Микаэла настигла борющихся и остановила лошадь. Окинув поле битвы одним взглядом, она поняла, что необходимо как-то вмешаться. Вдруг в глаза ей попал отблеск солнечного луча — недалеко от сцепившихся мужчин лежал в песке кольт Итэна Купера. Секундой позже Микаэла уже держала его в руке. Она снял с него предохранитель и выстрелила в воздух.
Выстрел оказал ожидаемое действие. Купер отпустил своего противника и вскочил. Пока он соображал, что произошло, Микаэла прицелилась в него.
— Не двигаться, мистер Купер, — предупредила она. Салли, который тоже быстро вскочил, приблизился к Куперу и полез к нему в нагрудный карман. Он вынул оттуда пачку банкнот и безмолвно протянул их Микаэле.
— Я... я хотел их только одолжить, — начал Купер, еще держа руки вверх. — Мне предстоит оплатить важный долг. Иначе мы потеряем свое судно.
Лицо Микаэлы выражало презрение.
— Выходит, вы не такой процветающий купец, за какого себя выдаете. Вы морочили своих детей, пробудили в них надежды и мечты. Неужели вы не понимаете, что будет, если эти мечты не осуществятся?
Купер беспомощно пожал плечами:
— Я знаю, что я не тот отец, которого хотели бы иметь мои дети. Но я охотно стал бы таким.
— Вы лжец, — ответила Микаэла, все еще не опуская револьвер.
Купер пристально смотрел на Микаэлу злыми глазами.
— Ну ладно. Давайте кончать, — сказал он. — Стреляйте!
Микаэла посмотрела в обращенные на нее голубые глаза этого человека. Потом она опустила револьвер.
— Убирайтесь! — сказала она.
— Вы не можете отпустить его просто так! — воскликнул Салли. — Он вор.
— И все-таки я его отпущу. Из-за детей, — ответила Микаэла. — Никто не заметил, что он взял деньги. Мы можем так же незаметно положить их обратно. Потому что я не хочу, чтобы мои дети были опозорены тем, что их отец осужден как преступник.
Салли, который до сих пор стоял возле Микаэлы, подошел к Куперу:
— Все, ступайте. И лучше не рассказывайте мне о том, сколько раз вы уже продавали и снова крали эту лошадь.
Купер влез на лошадь. Повернув ее, он в последний раз взглянул на Микаэлу, с которой еще недавно танцевал и которая теперь направляла на него револьвер. Потом он сжал каблуками бока своей лошади и пустился в путь.
Микаэла смотрела вслед всаднику, пока его фигура не скрылась за деревьями. Купер стал для нее наваждением. Он как будто вынырнул из небытия и так же снова исчез. Казалось, он не оставил следа — казалось...
Колин чуть не заплакала, когда Микаэла сообщила ей и ее братьям о внезапном отъезде их отца.
— И у него действительно не было времени попрощаться с нами? — спрашивала она снова и снова.
— К сожалению, не было, — отвечала Микаэла. — Из телеграммы было ясно, что это дело очень срочное. Но он шлет вам привет.
— И он оставил вам письмо. — Салли внезапно подошел к скамейке, на которой сидела Микаэла с детьми. В руках у него был листок бумаги, который он теперь протянул Микаэле. — Вы прочитаете его?
Микаэла с изумлением посмотрела на длинноволосого человека. Потом она взяла в руки листок и начала читать:
«Дорогие дети, к сожалению, я должен срочно уехать. Наш корабль погиб во время бури, и я потерпел большие убытки. Поэтому я пытаюсь теперь в Сан-Франциско спасти то, что еще можно спасти. Я надеюсь, вы понимаете, что в этой ситуации я не могу взять вас с собой и снова оставляю под опекой доктора Майк. Я люблю вас всех и буду любить всегда.
Ваш папа».
Колин начала всхлипывать.
— Я так радовалась, что мы будем в Сан-Франциско. Наверное, па скоро вернется, чтобы нас всех забрать.
Мэтью погладил сестру по голове:
— Этого ты не должна ждать, Колин. — Потом он обратился к Микаэле: — Пожалуйста, разрешите мне взглянуть на письмо.
Микаэла, поколебавшись, протянула листок Мэтью.
— Мы сейчас поедем домой. Не пора ли идти к повозке? — спросила она Колин и Брайена и ласково стащила детей со скамейки.
Как только они оба оказались на таком расстоянии, что не могли ничего услышать, Мэтью повернулся к Салли.
— Вы пишете очень хорошо, — сказал он, и на его губах заиграла благодарная улыбка.
— Как ты до этого додумался? — спросил в ответ Салли.
Мэтью посмотрел на бумагу, которую держал в руках. Он расправил ее. Почерк был острый и изящный.
— Мой отец не умеет ни читать, ни писать, — сказал он, закусив губы. — И я думаю, что брат и сестра должны узнать всю правду.
— Наступит день, когда они ее узнают, — ответил Салли, успокаивая Мэтью, и бросил на Микаэлу выразительный взгляд. — Но этот момент пока не наступил.
Через несколько дней, вечером, Микаэла постучала в дверь ранчо миссис Олив, где собирался швейный кружок. Одна из дам открыла дверь и впустила гостью, несколько ошеломившую всех своим приходом. Миссис Олив удивленно смотрела на вошедшую, и Микаэла нервно теребила концы своей шали.
— Я хочу рассказать вам о болезни Гарриэт, — объяснила она и сделала усилие, чтобы сохранить твердость тона. — Вы думаете, что она умерла от испорченных персиков?
Миссис Олив в изумлении подняла одну бровь:
— Разве это не так?
— Нет, — ответила решительно Микаэла. — Дело не в персиках. У нее уже несколько дней были боли, но она не хотела, чтобы я ее осмотрела. К сожалению, я тоже не настояла на этом, хотя она привела своих детей в мою поликлинику на прививку против оспы.
Дамы из швейного кружка, ничего не понимая, смотрели друг на друга.
— Я предполагаю, что Гарриэт умерла от прободения слепой кишки, — продолжала Микаэла.
— Это значит, что ее можно было спасти? — Миссис Олив заговорила жестким тоном.
— Да, — признала Микаэла, — если бы удалось это своевременно распознать. Я знаю, что иногда произвожу впечатление, будто знаю все лучше...
В этот момент ее прервала миссис Олив:
— Доктор Куин, можете ли вы с уверенностью сказать, что эта болезнь явилась причиной смерти Гарриэт?
Микаэла слегка покачала головой:
— Для этого я должна была бы произвести вскрытие.
— Значит, может быть, это было что-то другое?
— Такая возможность невелика, — ответила Микаэла. — И я должна извлечь из этого уроки.
Все смущенно молчали.
Затем слово взяла снова миссис Олив:
— Мы никогда не узнаем, отчего она умерла. И может быть, это может нас утешить. Нам очень не хватает Гарриэт. — Она сделала паузу. — Но я думаю, было бы в ее духе, если бы вы заняли ее место в нашем кругу, — сказала она дружелюбно и указала на пустое место возле ее стула.
И когда Микаэла взяла работу, которую до этого времени делала Гарриэт, ей показалось, что этим она может хоть как-то исправить свою ошибку, что не спасла Гарриэт.