Сразу после "Позовите акушерку" финал "Шерлока" - как же мало нам всего лишь трёх серий.
Мы просто не привыкли влюбляться в шоу и так скоро с ним расставаться. Никогда ещё человечество не относилось с таким обожанием, граничащим с болью, к гениальному детективу с глазами опалового цвета и его сексуальному приятелю с военным прошлым – и всё это ради того чтобы они снова исчезли через три напряжённых недели. Если говорить о "сезонах", то в случае с "Шерлоком" они короче, чем у любого другого сериала. Поиски дикой спаржи кажутся довольно долгими в сравнении с этим.
Итак: третья серия, и единственный человек умнее Шерлока – Мориарти – решил, что пора прекратить эту игру. Он создал фантастически сложную череду связанных друг с другом преступлений – по сути "мышеловку зла" - с одной лишь целью – покончить с Шерлоком. Взломана система защиты в хранилищах Банка Англии, украдены драгоценности из королевской казны, сюжет истории о Гензеле и Гретель становится основой для плана похищения детей американского посла, разыскивается компьютерный код, который способен открыть любую дверь.
"У меня есть тайна," - говорит Мориарти Холмсу.
Он пришёл домой к Холмсу, чтобы объявить ему, что это битва на смерть. Конечно, Холмс его ждал. Он заварил чай. Они пьют из фарфоровых чашек такой тонкой и изящной работы, что в лучах дневного солнца можно разглядеть, как внутри растворяется сахар.
"Я могу стереть с лица Земли страны НАТО – в алфавитном порядке," - продолжает Мориарти, не скрывая своей радости.
Мориарти Эндрю Скотта возбуждён до предела: он щёлкает шеей сначала в одну сторону, потом в другую, словно направляя свою спинномозговую жидкость к той части мозга, которая отвечает за зло, чтобы получить ещё большее удовольствие. У него внутри пугающая пустота и холод: можно представить, как он уводит бродяг подальше от посторонних глаз, и там впивается им в лицо зубами. Но он столь же умён, как и Холмс, и силён, как никогда.
С другой стороны, в течение этого сезона мы наблюдали за постепенным разрушением Холмса. Если в первом сезоне мы видим становление героя, то во втором нам показали, насколько сильно его интеллектуальные способности превосходят его эмоциональное развитие. Когда дело касается сердца, Шерлок демонстрирует чувства, присущие юноше лет 17-20-ти. Как нам рассказали, подростком он рос в большом холодном доме вместе со старшим братом вместо матери, страдая от наркотической зависимости, и дожил до 30-ти лет, не умея остановиться, открыться или хоть на минуту присесть и отдохнуть.
Герой Камбербэтча прошёл этот путь, не оставив никого равнодушным. Иногда – особенно это заметно в первой серии, когда он увлёкся Ирен Адлер, или в последней, оказавшись лицом-к-лицу со смертью – Шерлок уже не в состоянии думать и рассуждать, он вынужден прислушиваться к своим инстинктам и эмоциям, из-за чего становится беспомощным и разбитым, как раненый на поле боя. Во втором сезоне через фасад из тонкого фарфора при свете дня видно, как растворяется сахар.
Финал сезона – пять минут в тумане, каждый кадр как удар по голове. Мориарти, вынесший себе мозги, нагло глядя в глаза Холмсу. Холмс, вынужденный покончить с собой, спрыгнув с крыши больницы Святого Варфоломея и приземлившись на тротуар, с яркими лучами крови на разбитом черепе.
А потом, на последних секундах – вырастая из переливов саунтрэка Дэвида Арнольда – он появляется на кладбище, живой, необъяснимый, великолепный, смотрящий на свою собственную могилу, живой и готовый к третьему сезону.
И как же они собираются это сделать? Убить его, затем воскресить, когда начнётся следующий сезон "Шерлока"? Я не знаю и не представляю – и эффект от этого кратковременного волшебства разрывает моё сердце.

Интерес культурных индустрий к фигуре Шерлока Холмса никогда особенно не ослабевал, но шерлокохолмсомания конца 2011 – начала 2012 года явно выделяется на фоне последних лет. ​Фильм «Шерлок Холмс: Игра теней» Гая Ричи вошел в американский топ-5 по кассовым сборам и занял второе место по сборам в России. Российское телевидение показало на новогодних каникулах старые и новые серии британского сериала про сыщика с Бейкер-Стрит. Независимо друг от друга американский телеканал CBS и российский режиссер Андрей Кавун объявили о намерении снять новые сериалы про Холмса. Наконец, вышедшая еще до нового года книга Энтони Горовиц «Дом шелка. Новые приключения Шерлока Холмса» до сих пор входит в топ-20 лидеров продаж крупнейших книжных магазинов Москвы «Библиоглобус», «Москва» и «Московский Дом Книги». Все это обилие ожидаемо породило в социальных сетях несколько волн фэндома.

Навязчивое повторение старого сюжета не означает, что с его помощью каждый раз хотят сказать одно и то же. Интерпретации и вариации на одну и ту же тему в каждом конкретном случае могут сигнализировать о разных вещах и, более того, каждой аудиторией прочитываться по-своему. Хочется понять, о чем же говорит нам фигура Шерлока Холмса сейчас, в начале 2012 года? Симптомом чего являются его очередное явление и ажитация вокруг нее?

Начнем издалека – с российского телевизионного контекста последних лет.

Один из наиболее популярных героев российского телевидения - представитель правоохранительных органов. О феноменальном успехе у зрителей сериала «Глухарь» недавно писала Арина Бородина. Следователя Сергея Глухарева упоминают даже авторы отраслевого доклада Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям «Телевидение в России. Состояние, тенденции и перспективы развития. 2011». На фоне обилия отечественной культурной продукции, живописующей жизнь и приключения «оперов», рассказы об экстравагантном частном детективе, мизантропе и эстете, не лишенном обаяния, производят освежающий эффект. Но что означают эти две темы: «ментовская» и «частнодетективная»? Почему возникает желание противопоставить их? Только ли на основании разного уровня качества? Говорят ли они об одном и том же, или о разных вещах? Попытаемся разобраться.

Хорошо понятно, что для эффективного функционирования сообщества нужны правила игры или, говоря иначе, институты. Какая-то часть правил может быть формализована и превращена в законы. Однако формализовать все правила невозможно: часть из них неизбежно останется неписанными. Если отклонения от писанных правил регулируются законодательно, отклонения от вторых регулируются общественным мнением или им же, но только интериоризированным, то есть нравственномым чувством.

Обычно неписаные правила более-менее понятны большинству и им разделяются, несогласное же меньшинство обязано как-то под них подстраиваться. Однако, что делать, если неписаные правила утрачивают свою очевидность? Если ни их полезность, ни их безусловная ценность более не очевидны? В том случае, - если, конечно, утрата очевидности вообще становится для общества проблемой, если общество обнаруживает пропажу, - оно может попробовать нащупать опору в правилах писаных.

Из всего вышесказанного следует следующая гипотеза: широкое предложение «ментовской» темы на российском культурном рынке, - особенно заметное на примере сериалов, - сигнализирует о попытках общества, запутавшегося в переплетении новых и старых неформальных правил найти опору в формализованных правилах и организациях, которые обеспечивают эффективную реализацию этих правил.

В «ментовских» сериалах мы видим не только рабочие моменты, но и бытовое закулисье правоохранителей. Это позволяет показать более человечного и позитивного милиционера, чем он представляется на основе сводок новостей. Кроме того, в сериале мы видим не только работу, но и быт милиции (в отличие от новостей, где мы узнаем только о ее работе), видим, как часто они сплавлены в неразличимое целое рабоче-личных отношений. Это открывает возможность «перекачки» очевидности и надежности из сферы формальных правил в сферу неформальных. Бытовые правила, которыми руководствуются охранники правопорядка, обладают заведомо большим авторитетом, чем бытовые правила любых других людей. Между формальными и неформальными регуляторами устанавливаются отношения взаимозаёма: если легитимность формальных регуляторов утрачивается, она может быть занята у неформальных, и наоборот.

Скажу то же самое более простым языком. Нет доверия к милиции? Думаете, они все – евсюковы? Тогда посмотрите на их будни, на то, как они общаются друг с другом: ведь не звери же? И напротив: думаете, что морали больше нет, что все дозволено? Ан нет: посмотрите на милиционера, который, несмотря на весь распад, остается верен долгу.

Символическое сплавление быта и работы правоохранительных органов в сериалах поддерживает легитимность организации за счет человечности ее быта и обеспечивает уверенность в моральности милиционеров на бытовом уровне за счет их верности нормам права.

Теперь обратимся к Шерлоку Холмсу. Он – частный детектив, то есть представитель общества, а не организации. Организация, присутствующая в сюжетах про сыщика, - Скотланд-Ярд, - изображена страдающей хронической неэффективностью. Лестрейд постоянно идет по ложному следу, не видит очевидных вещей, не может сложить детали в единое целое. Значение этого момента состоит в следующем: в развитом обществе организации, работающие по слишком формализованным правилам, становятся неэффективными бюрократиями. Но часть их функций могут взять на себя воспитанные в условиях устойчивого общества частные лица и более успешно, чем организации, решать проблемы. Так сказать, на местах. И пользуясь, по Декарту, исключительно силой своего дисциплинированного разума.

Так и поступает Шерлок Холмс. Он – не спецагент ее Величества, не герой, наделенный сверхъестественными способностями, а представитель общества, единственным отличием которого от обывателя являются тренированные внимание и логика. В пределе, каждый может стать таким как он. Думаю, ощущение этой возможности ощутил зритель, сначала втянувшийся в интенсивную динамику фильма Гая Ричи или британского сериала, а затем невольно перенесший интенсифицированное субъективной камерой внимание с внутриэкранного пространства на пространство вокруг телевизора.

Могут возразить, что Шерлок Холмс более близок супергероям, чем обывателю, что его экстраординарные способности и особенности неоднократно подчеркиваются, однако у Шерлока все же нет сверхестественных способностей, как у Бэтмена или Человека-Паука. Он обладает только очень хорошо развитыми (от природы или как результат тренировки - этого точно мы не знаем) естественными. Кроме того, для нас сейчас важно не столько то, чем он отличается от других, а то, что он не является представителем организации. Я ставлю акцент на том, что он - частный детектив, а не на том, что он - частный детектив с суперспособностями. Что дает это уточнение?

Согласно моей гипотезе, обилие «ментовских» сериалов на российском ТВ свидетельствует о кризисе как формальных, так и неформальных средств поддержания социального порядка. Оно свидетельствуют о поиске новых прочных оснований порядка. «Ментовские» сериалы ре-легитимируют милицию/полицию, показывая зрителям, как работает и чем живет полицейский, а также предоставляют ресурс для поддержания неформальных правил. Культурная же продукция о Шерлоке Холмсе может быть прочитана как продукт устойчивого общества с развитыми формальными и неформальными правилами, в котором формируется запрос на перенесение некоторых регулирующих функций с первых на последние, то есть с организаций на частных лиц.

Напоследок же, вместо эпилога, хочется задаться еще одним вопросом, довольно частным, но тем не менее, на мой взгляд, важным, вопросом относительно одной детали британского сериала – о роли гаджетов. Что означают они?

На первый взгляд кажется, что часть гениальности Шерлока в исполнении Бенедикта Камбербэтча обеспечена его умением виртуозно обращаться со смартфоном и компьютером. Однако, если присмотреться повнимательнее, мы увидим, что звонками в телефонные будки и поворачиванием камер наблюдения занимается большей частью брат Шерлока, высокопоставленный чиновник Майкрофт. Программный же код, якобы открывающий все замки, рассылает Мориарти. Сайт Шерлока Холмса на предмет новых заказов проверяет доктор Ватсон. Сам же Холмс не всегда обращает внимание даже на новые смски.

Когда Шерлок Холмс и доктор Ватсон преследуют такси с подозреваемым, перепрыгивая через заборы и каминные трубы домов района Сохо, Холмс не обращается за помощью к навигатору, а выстраивает карту города у себя в голове, при помощи памяти и воображения. Пожалуй, единственный гаджет, который постоянно помогает ему найти какую-нибудь новую информацию, - это микроскоп. Получается, одним словом, что единственная функция гаджетов – быть декорацией, приметой постиндустриального времени и общества знаний. Обилие гаджетов, которыми целенаправленно пользуется кто угодно, кроме самого Холмса, означает, что власть технических средств не всесильна, что интеллект пока не готов сдавать свои позиции перед быстрыми поисковыми системами или навигаторами. В конце концов, гаджеты не являются абсолютной собственностью пользователя: сотовому нужен сигнал, компьютер нуждается в провайдере, камера наблюдения – в том, кто ее поворачивает. Обладание гаджетом не делает человека автономным, а напротив, - включает его в сеть зависимостей и опосредований. Задача же сыщика – уметь накидывать сети на преступника, самому в них не попадаясь.

05.02.12 22:42