Глава четвёртая

Отредактировано LENA198526 (15.12.2010 16:37)

Глава шестая.

Отредактировано LENA198526 (27.12.2010 19:07)

За продолжение сериала спасибо НатаShка из сайта wwwmundonovelas.ru

Глава 8

Поездка в Лондон, которую Эду шутя называл свадебным путешествием, неожиданно сорвалась по вине Камилы. Однажды она позвонила матери и спросила смеясь:
—Угадай, который здесь час!
—Что это тебе вздумалось задавать мне такие глупые вопросы? — недовольно отозвалась Элена. — Разве нам больше не о чем поговорить?
—А ты все-таки угадай!
—Ну если у нас сейчас полдевятого, то у вас, наверное, полдвенадцатого?
—Не угадала! Здесь тоже полдевятого! Только не вечера, а утра!
—Что за шуточки, Камила? — рассердилась Элена.
—Никаких шуток, я — в Японии! — огорошила ее Камила. — На другом конце света, в Стране восходящего солнца!
—Если это правда, то немедленно возвращайся обратно, в Оксфорд! — закричала на нее Элена. — Я не позволяла тебе никуда уезжать, тем более в такую даль!
—А я тут не одна, мама, а с моим женихом Тошио. Он решил познакомить меня со своими родителями!
От этой новости у Элены перехватило дыхание. Она слышала раньше о каком-то однокурснике дочери Тошио, но не придавала этому серьезного значения. И вдруг такой сюрприз!
Эду находился рядом с Эленой и, увидев, как она переменилась в лице, встревожился, спросил, что там случилось у Камилы. Элена ему ответила и вновь принялась ругать дочь, требуя, чтобы та срочно возвращалась в Англию.
Камила же не просто упиралась, но приглашала в Японию Элену.
—Ты ведь хотела приехать за мной в Лондон, так почему бы тебе не прилететь сюда? Увидишь наконец Японию, это совсем другой мир!
Элена в сердцах перешла на крик, и тут вмешался Эду:
—Перестань, так ты ничего не добьешься. Давай я с ней поговорю.
—Нет, еще не хватало, чтобы она с тобой пререкалась, — ответила ему Элена, а Камила, услышав это, спросила:
—Ты там не одна?
—Да, здесь Эду, мой друг, о котором я тебе уже рассказывала.
—Дай ему трубку! — все в том же шутливо-дурашливом тоне попросила Камила. — Я хочу его поприветствовать.
—Не дам! — отрезала Элена. — Что за глупости? Садись в первый же самолет и возвращайся в Лондон.
Эду тем временем понял, что Камила выразила желание поговорить с ним, и отобрал у Элены трубку. Разговор у них получился достаточно сумбурным, но легким, приятным для обоих. Камила продолжала шутить, а Эду отвечал ей тем же. Никаких нравоучений Камила от него не услышала, зато он дал ей дельный совет:
—Позвони маме завтра, когда она немного успокоится.
—Ты считаешь, надо было подготовить ее к такой новости? — виновато спросила Камила.
—Ну, теперь уже дело сделано, и не стоит об этом говорить. Ты не волнуйся, все устроится.
Элену не устроил такой метод воспитания, и она выхватила у Эду трубку:
—Не надейся, что завтра я сменю гнев на милость!
Камила пропустила мимо ушей ее угрозу, сказав:
—Он, наверное, очень симпатичный, твой Эду. У него такой красивый голос! Смотри, не упусти его!
Так они и говорили — каждая о своем, пока Элена, окончательно выйдя из себя, не бросила трубку.
Эду пришлось долго ее успокаивать, и в конце концов она сама пришла к тому же, чего хотела от нее Камила:
—Очевидно, мне все-таки придется ехать в Японию!
Эду несказанно обрадовался ее решению:
—Вот здорово! Значит, мы поедем вместе, и ты проведешь там со мной все двадцать дней!
—Нет, я поеду только затем, чтобы взять Камилу за ухо и притащить ее домой.
—Одно другому не мешает. Вы обе отдохнете в Японии, познакомитесь с достопримечательностями, а потом мы все вместе вернемся в Бразилию.
—Ладно, я над этим подумаю, — сказала Элена, — и завтра приму окончательное решение.
Эду был уверен, что в Токио они полетят вместе, но Элена внутренне противилась этому и сама не могла объяснить почему.
—Не знаю, в чем дело, но у меня было какое-то странное чувство, когда они говорили по телефону, — поделилась она своими сомнениями с Ивети.
—Кто? Эду и Камила? — спросила та в недоумении.
—Да.
—Они же вроде поладили...
—Возможно, это меня и смущает. Они говорили как сверстники, на каком-то своем, недоступном для меня языке. Он не увидел в ее выходке ничего ужасного. И вообще они как-то спелись.
—Похоже, ты ревнуешь, — заметила Ивети.
Элена рассердилась:
—Чушь! У меня нет повода для ревности. Но все равно я почему-то не хочу ехать туда с Эду. И не поеду!
Когда она сказала об этом Эду, он обиделся, но Элена сумела найти нужные аргументы:
—Пойми, я ведь не знакома с этим Тошио. Вдруг он ей не пара? Не исключено, что она поддалась первому порыву и сразу натворила глупостей. Мне придется во всем этом разобраться.
—Ну и что? Я вам не помешаю.
—Нет, Эду, пожалуйста, дай мне самой поговорить с дочерью, найти с ней общий язык. Так нам обоим будет спокойнее. А ты поедешь туда позже, когда мы вернемся.
Ее доводы показались Эду не слишком убедительными, но он понял, что не должен ехать с ней, раз она этого не хочет.
Элена сдала в кассу билеты до Лондона, купила один билет на рейс до Токио и заехала к Мигелу, чтобы сказать ему о своих изменившихся планах.
Мигел поначалу огорчился, но потом заулыбался, узнав, что Элена летит в Токио одна, без Эду.
—Эх, жаль, что мы с Сесой летим в Лондон, — сказал он. — Я бы с огромным удовольствием показал тебе Японию!
—Так в чем же дело? Поменяй билеты так же, как я, и полетим вместе! — пошутила Элена, а Мигел воспринял это всерьез.
—Нет, я должен побывать на этой ярмарке. А вот потом можно было бы и махнуть в Токио! Ты там надолго задержишься? — спросил он с такой надеждой в глазах, что Элена пожалела о своей неуместной шутке.
—Не знаю, — ответила она, — все будет зависеть от того, насколько мы поладим с Камилой. Но ты, если вдруг надумаешь лететь в Токио, позвони Ивети, я сообщу ей, где остановилась.
—Обязательно позвоню! — широко улыбнулся Мигел, и Элена не поняла, шутит он или говорит это всерьез.
В аэропорт ее провожал Эду, но когда она села в его машину, то увидела там чемодан. А Эду, проследив за ее взглядом, пояснил:
—Извини, я не смогу выполнить твою просьбу. У меня есть билет на тот же рейс, и я лечу с тобой!

Перед встречей с Камилой Эду признался Элене, что волнуется.
—Наверное, подобное чувство испытывает парень, который собирается познакомиться с родителями невесты. А у меня похожая ситуация, — пояснил он природу своего волнения.
Элена тоже была неспокойна, только ее тревожило другое: как отреагирует Камила на возраст Эду? Она ведь не знает, сколько ему лет, и, вероятно, думает, что мать влюбилась в своего сверстника.
Позже выяснилось, что и Эду, и Элена волновались не зря: Камила просто потеряла дар речи, увидев Эду. Ей даже почудилось на мгновение, что она помутилась в рассудке. Такого необычайно красивого парня Камиле не доводилось видеть ни разу в жизни. И если бы она случайно встретила его на улице, то наверняка точно так же остановилась бы и замерла, как будто ее поразил удар молнии. Но это был не просто прекрасный незнакомец, явившийся из рождественских сказок или сладких девичьих грез, он имел какое-то отношение к ее матери! Господи, при чем же тут она?! Как совместить несовместимое, грезу и реальность? «Мама, этого не может быть! Мама, помоги мне!» — мысленно взывала к Элене Камила, не в состоянии вымолвить и слова.
Но помогла ей не мать, а Эду. Он первым справился с волнением и обратился к Камиле просто, как обращался к своим однокурсницам:
—Привет! Ты именно такая, какой я тебя и представлял.
—А ты... нет, — выдавила из себя Камила и вдруг улыбнулась ему приветливо, радостно.
—Ты думала, он старик, да? — подала голос Элена.
—Да, — призналась Камила. — Ты меня удивила!
—Но я надеюсь, это не помешает нам стать друзьями? — спросил Эду все в той же молодежной манере, которую Камила подсознательно восприняла как некий код, как пароль, открывающий для нее путь к дальнейшему общению с этим редкостным человеком, так поразившим ее в момент их встречи.
—Ну что ты! Мне очень приятно, Эду! — сказала она.
—Взаимно, — ответил он.
Тон для общения был выбран верно, и дальше все пошло легко, естественно, без какого-либо напряжения. Они и вправду стали общаться как друзья, причем, давнишние. А Элену это и порадовало, и немного смутило. Она вновь, как во время того телефонного разговора, испытала странное и пока необъяснимое чувство тревоги, но не стала на нем сосредотачиваться: ей предстояло еще познакомиться с Тошио.
Камила представила его матери и Эду, он ответил им традиционной японской улыбкой, продемонстрировав свою вежливость и воспитанность. Элена подумала, что этот симпатичный японец, может, и неплохой парень, но он не для ее дочери, и скоро Камила сама это поймет. Да, именно такое предчувствие сразу же возникло у Элены, и потому она приняла Тошио спокойно, без ревностного материнского пристрастия.
Элена и Эду поселились в отеле, Камила тоже переехала туда из дома Тошио, ей захотелось быть поближе к матери. Эду проявил деликатность, вызвавшись переночевать в номере Камилы и уступив ей свою кровать, чтобы мать и дочь могли всласть наговориться после долгой разлуки.
И они, оставшись вдвоем, заговорили о самом главном, что так взволновало их обеих.
— Я видела, как ты отреагировала на Эду, — сказала Элена, вздохнув. — Наша разница в возрасте не просто тебя смутила, а шокировала! Не бойся, меня ты этим не обидела. Твой брат поначалу тоже был шокирован... Да и не он один. Друзья, знакомые, соседи — никто нас не понимает, и все осуждают, конечно же, меня.
—Мама, я тебя не осуждаю! — совершенно искренне заверила ее Камила. — Просто это и в самом деле выглядит как-то... неестественно. У тебя отличная фигура, ты красивая, имеешь успех у мужчин... В общем, ты не из тех, кто связывается с мальчиками, чтобы повысить свою самооценку... — Она замялась, почувствовав, что делает матери больно. — Нет, я все не то говорю, прости. Если ты счастлива, то я за тебя рада!
—Я счастлива. Очень счастлива! Я никогда так не была влюблена ни в одного мужчину!
—Ну это и есть самое главное, — заключила Камила. — Сегодня мы с тобой наговоримся, а завтра ты будешь спать здесь с Эду.
—Нет, это ни к чему.
—Но у вас же медовый месяц, а я вам все порчу!
—Какой там медовый месяц, перестань надо мной шутить, Камила, — смутилась Элена. — У нас еще будет время с Эду...
На следующий день она так же смущенно попросила Эду оставаться в номере Камилы до конца их поездки, и он уступил ей, хотя его и не радовала перспектива коротать все ночи без Элены, в унылом одиночестве.

На следующий день после отъезда Элены в ее дом переехал Фред с семьей.
—Мы поживем здесь пару дней, — сказал он Зилде. — К нам завтра придут морить тараканов, а у Клары аллергия.
—Я бы лучше поехала в отель, — как всегда, недовольным тоном произнесла Клара, — но для Фреда нет ничего лучше маминой квартиры.
—Правильно. Дона Элена обиделась бы, если бы вы поехали в гостиницу, — поддержала Фреда Зилда.
Клара вдруг оживилась:
—Вкусно пахнет! Ты печешь пирог?
—Нет, это не я, а Капиту, соседка. У них дома сломалась духовка, — пояснила Зилда.
Клара поморщилась и вновь принялась пилить Фреда:
—У твоей матери тут вечно проходной двор! Соседка возится на кухне как у себя дома, наверное, и в холодильнике роется. А ты что стоишь, Зилда? Если уж впустила ее, то присматривай, как бы она чего не унесла!
—Клара, что ты выдумываешь! — возмутился Фред. — Капиту — хорошая девушка.
—Ну да, хорошая, потому что строит тебе глазки!
—Кто тебе сказал такую глупость?
—Никто. Я сама догадалась. Она тебе тоже нравится. Думаешь, я не знаю, что у тебя с ней был роман?
—Мы с Капиту были друзьями детства! Ты зря меня ревнуешь, — стал оправдываться Фред, вызвав очередную вспышку недовольства у Клары.
—Ревную? — возмутилась она. — Ты полагаешь, я могу всерьез опасаться этой курицы? Ты вспомни, кто я и кто она! И не надо сравнивать меня с кем попало!
Фред, сгорая от стыда, взмолился:
—Тише, прошу тебя! Капиту может услышать!
—А я не боюсь ее и могу то же самое сказать ей в лицо! — парировала Клара.
Капиту и в самом деле все слышала. Пирог уже был готов, но из кухни она не выходила, щадя самолюбие Фреда, которому сейчас и без того было стыдно за жену.
Клара тем временем отправилась в ванную, и Капиту выскользнула из кухни, бегло поприветствовав Фреда:
—Здравствуй! У мамы сегодня день рождения, но я вас не приглашаю, извини. Мама решила не созывать гостей.
—Передай ей мои поздравления, — промолвил Фред смущенно.
Капиту вышла из квартиры Элены и остановилась на площадке, чтобы перевести дух. Одной неприятной сцены она, к счастью, избежала, но и дома у нее была ситуация не лучше: накануне мать устроила Капиту большой скандал, который вполне мог продолжиться и за праздничным столом.
А начался он с того, что Эма искала в комнате Капиту лекарство для Бруну и случайно обнаружила там две чудовищные, с ее точки зрения, вещи: сигареты и презервативы.
—Ты что, куришь? — грозно спросила Эма, но Капиту сумела отвести от себя удар:
—Нет, это сигареты Симони.
—Ладно, я с ней сама поговорю. А как ты объяснишь это? — Эма с брезгливой гримасой указала на презервативы. — Только не вздумай все валить на Симони, я нашла их у тебя в сумке!
—А кто тебе разрешил в ней рыться? — вскипела Капи¬ту. — Да, я ношу с собой это, на всякий случай...
—Какой ужас! — схватилась за голову Эма. — Ты хочешь родить еще одного без мужа?!
—Нет, как видишь, не хочу, — усмехнулась Капиту. — Потому и соблюдаю меры предосторожности.
—Значит, ты опять взялась за старое? У тебя кто-то есть?
—Нет, мама, пока у меня никого нет.
—А зачем же тогда тебе эта гадость?
—Ну ты же смотришь телевизор! Там советуют всегда иметь их при себе.
—Нет, тут что-то не так, ты мне врешь. Господи, и за что мне такое наказание? — запричитала Эма, и унять ее было невозможно.
Потом к ней подключился Паскоал, Капиту пришлось оправдываться и перед ним. Ее терпение было на пределе, и она, уединившись в комнате с Симони, сказала:
—Дальше так жить нельзя. Либо я расскажу им все есть, либо возьму Бруну и молча съеду куда-нибудь. Но тогда придется искать няню и платить за две квартиры, потому что мне жалко отца, он один такие расходы не потянет.
—Оставь эти глупые мысли, — посоветовала ей Симони. — Что ты скажешь? «Мама, папа, ваша дочка торгует своим телом»?
—Да, когда-нибудь я именно так им и скажу!
—Ну ладно, не будем заглядывать вперед. Главное - сейчас не натворить глупостей, о которых потом пожалеешь. Успокойся, пойди к Элене, испеки там пирог. А я тут приму удар на себя — выслушаю лекцию о вреде курения и торжественно поклянусь больше никогда не прикасаться к сигаретам.
—Я иногда завидую тебе, — сказала, вздохнув, Капиту. - Ты умеешь легко смотреть на такие вещи, а я... Меня все это тяготит, мне хочется чистой любви!
—Мне тоже хочется, да где ж ее возьмешь! — засмеялась Симони. — В наше время это практически недостижимо.
—Нет, и в наше время встречаются порядочные мужчины, — возразила Капиту. — Фред, например...
—Ой, не смеши меня! — ухватилась за живот Симони, — Он же гол как сокол, что он может дать женщине?
— Но не все же измеряется деньгами, — вяло возразила Капиту. — Я на днях познакомилась с парнем — он не такой, как все.
—И в чем же его неповторимость?
—У него такие ясные, печальные глаза. Он много читает, работает на компьютере. Представляешь, Паулу — так его зовут — единственный из всех мужчин, кто сразу догадался о происхождении моего имени! Прямо так и спросил: «Вас назвали в честь героини романа «Дон Касмурро» Машаду д'Асиса?»
—И где же ты откопала такого эрудита? Неужто в библиотеке?
—Нет, на детской площадке, в парке. Я гуляла там с Бруну, а Паулу ходит туда каждый день, тренируется.
—Он спортсмен?
—Совсем наоборот! Паулу заново учится ходить. Семь лет назад он попал в автокатастрофу и с тех пор изнуряет себя физическими упражнениями, чтобы вернуться к нормальной жизни вполне здорового человека, — пояснила Капиту.
—Он-то, может, когда-нибудь и выздоровеет, но ты, по-моему, безнадежно больная. Ты сумасшедшая! — поставила ей диагноз Симони. — Тебе еще инвалида не хватало?
—Да у нас же не было ничего! Так, поговорили, он сфотографировал меня и Бруну... Я просто восхищаюсь такими сильными, мужественными людьми, как Паулу. А мне вот недостает сил покончить с той жизнью, которой я живу в последнее время, к ней очень быстро привыкаешь...

Отредактировано LENA198526 (12.02.2011 11:44)

Глава 10

В доме Элены Клара чувствовала себя полной хозяйкой: спала на ее кровати, пользовалась ее духами, надевала ее украшения и, наконец, вовсю командовала ее прислугой. Зилда уже не могла дождаться возвращения своей госпожи, которая бы ее защитила от этой наглой самозванки. А Клара мечтала о том, чтобы Элена задержалась в Японии как можно дольше.
—И район прекрасный, и для Нины много простора, — говорила она Фреду. — Было бы неплохо остаться тут насовсем, правда? Зачем твоей маме такая большая квартира?
—Она же предлагала нам жить здесь, в моей комнате, — отвечал он, не понимая, к чему клонит Клара, и та объяснила еще проще:
—Нет, жить вместе с ней я не хочу. Вот если бы она оставила нам эту квартиру, а сама переехала в нашу!..
—Это уж слишком, Клара, — робко одергивал ее Фред, а она гнула свое:
—Ну тогда пусть выходит замуж за своего Эду, а квартиру подарит нам! А то живем в нищете, так и молодость пройдет без всякой радости.
—Мама в молодости много работала, чтобы иметь все это, — напоминал жене Фред. — Да и сейчас она не почивает на лаврах, трудится.
Клару же его аргументы не убеждали, она хотела получить все и сразу. При этом сама нигде не работала, зато постоянно упрекала Фреда в неповоротливости и неспособности обеспечить ей роскошную жизнь, о которой она всегда мечтала. Иногда Клару так заносило, что она предъявляла претензии уже не только Фреду, но и самому Господу Богу.
—Ну почему я не родилась в богатой семье, почему не вышла замуж за миллионера? — говорила она, чуть не плача от такой несправедливости. — Почему у меня нет какой-нибудь фантастически богатой тетушки, которая бы умерла и оставила мне целое состояние?!
Приступы недовольства собственной судьбой бывали у Клары часто, и однажды, когда она в очередной раз завела речь о гипотетическом наследстве, Зилда позвала Фреда к телефону:
—Там звонят доне Элене, от твоего деда. Говорят, он при смерти... Может, ты подойдешь?
Клара восприняла это неожиданное известие как чудо, какое бывает только в сказках, и пока Фред говорил по телефону с Ирис, уже вообразила себе гору бриллиантов и великолепный дворец на берегу моря.
Фред, однако, разочаровал ее, сказав, что у деда имеется всего лишь небольшая фазенда в южном штате и что с Эленой он не знался в течение двадцати лет, а значит, и говорить о каком-нибудь наследстве тут вообще неуместно.
—Я должен срочно позвонить маме! — спохватился Фред, закончив экскурс в историю своей семьи. — Пусть она все бросает и едет к деду. Может, еще застанет его в живых.
—Нет, не звони ей! — решительно воспрепятствовала ему Клара. — Мы поступим по-другому: ты съездишь к дедушке сам, навестишь его, он будет тронут и, глядишь, все наследство оставит тебе.
—Опять ты за свое, Клара! — недовольно поморщился Фред. — Я обещал Ирис, маминой сестре, что позвоню в Японию.
—Подумаешь, проблема! Скажешь там, что не смог дозвониться. Это же другой конец света!
—Нет, если я ничего не скажу маме, а дед умрет, то потом всю жизнь буду мучиться, да и она мне этого не простит.
—Ты несешь какую-то чушь! — рассердилась Клара. — Во-первых, он умрет тогда, когда придет его срок, независимо от того, позвонишь ли ты в Японию. А во-вторых, твоя мать более двадцати лет с ним не общалась, так с какой стати она будет переживать о нем теперь? Послушай меня, Фред, поезжай! В таких делах я разбираюсь лучше, чем ты.
—Но я почти не помню деда... И вообще, там никого не знаю...
—Да какая разница, помнишь ли ты хоть что-нибудь! Главное сейчас — не упустить шанс. Твой дед имеет фазенду, и, стало быть, у него есть земля, скот, плантации. Если всем этим правильно распорядиться, то можно получать хороший доход.
—Клара, дед еще жив, он вполне может и выздороветь, — пытался воззвать к ее благоразумию Фред. — А фазенду он, скорее всего, оставит жене и дочери от второго брака, они ведь там живут с ним, это их собственность!
—Но если ты поедешь туда, растрогаешь его, то хотя бы какую-то часть наследства он оставит и тебе! А еще лучше — поехать нам всем вместе. Возьмем с собой Нину, дед увидит правнучку, и его стариковское сердце уж точно не выдержит: он обязательно что-нибудь ей подарит — хороший участок земли или крупную сумму денег. У него же должно быть много денег!
—А я боюсь, это кончится большим скандалом, — печально произнес Фред. — Мы даже на свадьбу деда не позвали, а тут вдруг прикатили к нему. Он же сразу все поймет!
—Ну ладно, поезжай один, — хоть в чем-то согласилась с ним Клара.
—Мне надо подумать, — ответил он неуверенно.
—Хорошо, подумай до завтра. Только ни в коем случае не звони матери! — строго приказала ему Клара.
А утром, пока Фред еще спал, она сама позвонила на фазенду и сказала, что Элена вернется из Японии не скоро, зато ее сын готов отправиться к деду незамедлительно, только не знает точного адреса. Ингрид подробно объяснила ей, как лучше всего доехать до фазенды, и у Фреда просто не осталось путей к отступлению.
Он стал собираться в поездку, а Клара с умилением разглагольствовала:
—Это будет по-настоящему благородный и красивый поступок — навестить дедушку, отца твоей мамы! Она далеко отсюда, ей не поспеть вовремя, живым она его вряд ли застанет... Фред, да тебе собственная мать будет благодарна за твое милосердие!

Элена, возможно, уже и вернулась бы из Японии, если бы туда вдруг не приехал Мигел и не спутал ей все планы. Он не знал, что Эду все-таки улетел вместе с Эленой, и потому так рвался к ней в Токио.
Когда она увидела его в отеле, то не поверила своим глазам, а он поспешил обрадовать ее:
—Я не мог допустить, чтобы вы с Камилой были здесь одни, и счел своим долгом продемонстрировать вам все прелести Японии!
Элена смутилась:
—Мигел, ты настоящий друг, я очень тебе рада... Только, знаешь, я ведь здесь не одна... В последний момент все переменилось, Эду поехал со мной.
—Вот как? Значит, вам тут не одиноко, — произнес он дрогнувшим голосом.
Элене стало жалко его: бедняга помчался за ней на край света и получил такой жестокий удар!
—Да, мне здесь не одиноко, но я тебя никуда не отпущу. Ты будешь нашим гидом! Выбирай туристический маршрут на свой вкус.
—А Эду не будет против?
—Нет! Наоборот, он обрадуется! Мы тут ходим повсюду с Тошио, другом Камилы, но он не говорит по-португальски, а без хорошего гида эти экскурсии теряют всякий смысл.
—Ну что ж, я готов стать вашим гидом, — согласился с такой участью Мигел.
Эду не слишком обрадовало внезапное появление Мигела, зато Сеса пришла в восторг, узнав, что Эду здесь и она проведет в его обществе целую неделю.
—У Эду будет прекрасный шанс понаблюдать меня на фоне этой молодящейся старухи и сделать соответствующие выводы, — сказала она отцу. — Не слепой же он, поймет, что Элена — древняя развалина, а я — как раз то, что ему надо!
—Ты оставь эту затею и веди себя прилично, — приструнил ее Мигел.
Но Сеса не видела ничего дурного в своем стремлении понравиться Эду, а неприличным она считала как раз поведение Элены, задурившей голову юноше, который младше ее сына. И напропалую кокетничала с Эду, вызывая раздражение не только у Элены, но и у Камилы. Та почему-то сразу же невзлюбила Сесу, и они постоянно обменивались колкостями. А потом, когда стало очевидно, что Сеса слишком рьяно пытается завладеть вниманием Эду, Камила принялась довольно жестко одергивать ее и высмеивать.
Мигелу тоже бывало неловко за свою дочь, и он вновь и вновь делал ей замечания:
—По-твоему, это хорошо — все время кокетничать с Эду в присутствии Элены?
—Да если бы не она, я бы уже давно с ним целовалась! — заявила однажды Сеса.
—Хватит! Прекрати! — вышел из себя Мигел. — Эду влюблен в Элену, забудь о нем!
—Ну да, он влюблен, а она этим пользуется.
—Что за глупости? Не смей так дурно говорить об Элене!
—А откуда у нее деньги на билет первого класса и на такой дорогущий отель? Ты не знаешь, так я тебе скажу: за все платит Эду! У него же полно бабок!
—Дочка, ты переходишь все границы! Элена хорошо зарабатывает и в состоянии позаботиться о себе и Камиле.
—Папа, какой же ты наивный, — усмехнулась Сеса. — У Элены на лице написано, что она живет с Эду по расчету!
Сеса была в этом уверена, и Мигел, как ни старался, не мог втолковать ей, что Элена, к его величайшему сожалению, действительно влюблена в Эду.
А тем временем Камила в соседнем номере возмущалась поведением Сесы:
—В каждой бочке затычка! Где вы только откопали эту малолетку?
—Что значит «откопали»? Она дочь Мигела! — строго произнесла Элена.
Эду же поддержал Камилу:
—И мне эта выскочка действует на нервы.
—А ты тоже хорош — заигрываешь с ней! — ответила ему черной неблагодарностью Камила.
—Я?!
—Да! Ты тоже это заметила, мама?
Элена неопределенно пожала плечами:
—Я заметила только, что она глаз не сводит с Эду.
—Мало того, на шею ему вешается! — добавила Камила, а Элена продолжила:
—Возможно, это и есть та девочка, о которой говорила гадалка.
Эду сразу же воскликнул:
—Ерунда! Не стоит вспоминать об этой глупости, — чем весьма заинтриговал Камилу.
Она не отстала от него и матери, пока они не рассказали, что нагадала им цыганка в новогоднюю ночь. Камила отнеслась к этому предсказанию очень серьезно и еще раз укорила Эду:
—Тем более ты должен вести себя построже с Сесой! Я не думаю, что она способна завоевать твое сердце, просто мама нервничает, ей это неприятно.
Эду попытался отшутиться:
—Куда я попал?! Мной недовольны и мама, и дочка! Двойной приступ ревности!
—Да, я очень ревнивая, — подхватила Камила. — И мама тоже.
—Нет, я вовсе не ревнивая, — возразила Элена, но Камила ее тут же оспорила:
—Ты просто умеешь это скрывать. А я — нет! Все выплескиваю! Я бы и Тошио отчитала, будь он на месте Эду. И Сесу бы живо приструнила, отбила бы у нее всякую охоту бегать за моим парнем!
—Какая ты, однако, воинственная! — отметил Эду с изумлением и восхищением. — Элена, у твоей дочери бойцовский характер, ты знала об этом?
Переведя взгляд на Элену, он вдруг заметил, что она зябко подергивает плечами, словно в ознобе, и встревожился. А Элена ответила, упредив его вопрос:
—Нет, я не простудилась. Это какая-то внутренняя дрожь, возможно, от усталости или от чрезмерного количества впечатлений. Со мной такое в детстве иногда случалось. Родители тогда пугались, думали, что я серьезно заболела, а отец укутывал меня потеплее и нашептывал заклинание: «Уходи, смерть с косой, я еще живой!»
—И что, заклинание помогало? — хором спросили Эду и Камила.
—Не знаю отчего, но лихорадка прекращалась так же внезапно, как и появлялась, — ответила Элена. — Вот и сейчас, кажется, тоже все прошло!
—Ну и слава Богу! — облегченно вздохнул Эду. — Ты перенапряглась, тебе надо отдохнуть. Прими горячий душ и ложись спать.
Нежно поцеловав ее в щеку, он ушел к себе в номер. Но когда Элена уже начала дремать, вдруг позвонил ей:
—Ты еще не спишь? Я хотел сказать, что очень люблю тебя. Спокойной ночи! Целую!
—Кто это звонил? — спросила сонным голосом Камила.
—Эду. Сказал, что он меня очень любит.
—Счастливая ты, мама! У тебя такая любовь! — произнесла Камила не без зависти. — А Тошио, к сожалению, не романтик...
Пока Элена собиралась с ответом, ее вновь охватил тот давний детский озноб, и она мысленно повторила отцовское заклинание: «Уходи, смерть с косой, я еще живой!»

Из поездки к деду Фред вернулся потрясенный, растроганный до глубины души. Обняв Клару, он стал горячо благодарить ее за то, что она сумела настоять на его встрече с дедом.
—Ты знаешь, это удивительный человек! Он уже очень слаб, даже немощен, но какой дух, какое самообладание! А как он обрадовался, увидев меня! Рассказал мне про мои детские шалости. Представляешь, он все помнит, и все это ему очень дорого. Я тоже сразу вспомнил: и сад, и дом, в котором жил еще ребенком, и даже мебель — она до сих пор там стоит...
—Ладно, это я уже поняла, — прервала его Клара. — А что он пообещал оставить тебе в наследство?
—Дед подарил мне лошадь!
—Что? Я не ослышалась? Дед оставляет тебе в наследство лошадь? — затряслась от возмущения Клара.
—Не в наследство, а в подарок, — поправил ее Фред. — Больше ему нечего мне подарить.
—Не верю! Он просто жмот, каких свет не видывал! Ты на одну дорогу потратил уйму денег, а взамен — лошадь?!
—Я же поехал туда по собственной инициативе, а точнее — по твоей.
—Но я-то надеялась на другое! Я думала о нас, о нашей дочери, о ее будущем.
—Да, ты размечталась о каких-то плантациях...
—А что мне остается делать при таком муже? — взнуздала своего любимого конька Клара. — Я не могу жить в этих ужасных условиях, которые ты для меня создал!..
Она еще долго гневалась, а Фред, слушая эту бесконечную тираду, все мрачнел и мрачнел. Наконец он решительно встал и ушел в другую комнату, откуда позвонил матери.
Элена уже спала, впервые за долгие годы видя во сне отца, поэтому и звонок Фреда поначалу восприняла всего лишь как продолжение сна. В самом деле, могло ли такое случиться наяву, что Фред сам ни с того ни с сего вдруг поехал в гости к деду, о котором прежде и не вспоминал?! Но когда она услышала, что отец хочет повидать ее перед смертью, сон сразу же отступил — тот затяжной, словно летаргический, сон, длившийся более двадцати лет. Долгое время он спасал Элену от болезненных воспоминаний, но теперь боль снова всколыхнулась в ней. Элена испугалась, что может не застать отца живым. В последний раз она видела его молодым, крепким, энергичным. Таким он и запечатлелся в ее памяти. И лишь теперь до Элены вдруг дошло, что все эти годы отец не просто жил, но старился и вот подошел к своему концу...
— Боже мой, что же делать? Я нахожусь так далеко от него, — произнесла в смятении Элена. — Фред, позвони ему, скажи, что я постараюсь приехать как можно скорее.
Камила тоже проснулась от телефонного звонка и, услышав эти слова матери, встревожилась:
—Что случилось, мама? Фред заболел? Нина?
Элена ответила не сразу, погруженная в трудную душевную работу: напрягая все свои силы, она пыталась представить отца постаревшим, больным, немощным и — не могла. Камила мягко тронула ее за плечо, и лишь после этого Элена произнесла глухо, словно издалека, из того давно ушедшего и почти забытого времени, когда отец был молодым, а сама она была юной и делала первые, не всегда обдуманные шаги в своей трудной, беспокойной жизни:
—Мой отец умирает... Зовет меня, хочет попросить прощения...
—За что? — конечно же, спросила Камила, поставив мать в еще более сложное положение.
—Когда я оттуда уехала... — вынужденно ответила Элена, не зная, как объяснить дочери то, что произошло много лет назад, и при этом скрыть от нее самое главное — правду, — когда я уехала... В общем, у нас было не все гладко. И отец, наверное, чувствует себя виноватым. Он позвонил мне, точнее, позвонила моя сестра Ирис, и Фред туда съездил.
—Ты никогда не вспоминала о своей сестре...
—Да я ее и не видела никогда.
—Мама, у вас очень странные отношения с отцом: не видеться более двадцати лет! Это нехорошо, — с укоризной произнесла Камила. — Я вот своего отца даже не помню, а мне бы так хотелось, чтобы он был рядом! Скажи, разве ты никогда не хотела съездить туда, помириться с моим дедом?
—Хотела, — вздохнула Элена, — да так и не собралась. Теперь вот поеду.
Она опять вздохнула, подумав о том, что поедет в любом случае, а повезет ли ей увидеть отца живым — неизвестно. Слезы подступили к ее глазам, но Элена сдерживала их, боясь показать дочери всю глубину своего горя и тем самым подтолкнуть Камилу к дальнейшим расспросам о событиях двадцатилетней давности. Такая осторожность была оправданна, потому что Камила продолжала говорить о своем отце, а эта опасная тема всегда требовала от Элены огромного напряжения душевных сил и предельного внимания. «Сейчас она задаст мне очередной вопрос, и я в таком состоянии могу брякнуть что-нибудь не то», — с ужасом подумала Элена.
Камила между тем спросила:
—Ты знаешь сеньора Андре — владельца булочной, которая рядом с нашим домом?
—Знаю. А что? — насторожилась Элена, поскольку в любом вопросе дочери ей чудился подвох.
—Мне как-то во сне привиделось, будто он — мой отец, — пояснила Камила. — Я часто вижу во сне отца, и всякий раз у него другое лицо — не такое, как на фотографии.
Эти слова дочери повергли Элену в панику: сердце забилось часто-часто, а перед глазами поплыли темные круги.
—Интересно, Эду уже спит? — вымолвила она с дрожью в голосе, пытаясь все-таки перевести разговор в другое, безопасное, русло.
—Не знаю, — пожала плечами Камила. — А что случилось? Ты вся дрожишь! Тебя опять знобит?
—Да, мне вдруг стало как-то не по себе, — поежилась Элена. — Помнишь, недавно у меня уже были такие же мурашки? Я тогда сразу об отце подумала. Это был знак! Мой отец умирает...
—Мама, позови сюда Эду, — сочувственно промолвила Камила. — Спите здесь, а я пойду в его номер.
—Нет, не стоит, лучше я сама к нему схожу, — по-своему воспользовалась ее предложением Элена. — Вдруг он не спит? Тогда поговорю с ним и вернусь. А ты не жди меня, засыпай!
Она хотела таким образом уйти от расспросов Камилы, но, кроме этого, ей нужно было и другое, не менее важное: мужское участие, мужская поддержка и защита.
Тесно прижавшись к Эду, Элена поплакала ему в плечо, рассказала о болезни отца и призналась, что ей страшно.
—Я только сейчас осознала свою ужасную вину. Представляешь, много лет я была как во сне — почти не вспоминала об отце и даже не знала, жив он или нет. Конечно, он тоже был не прав и сейчас хочет попросить у меня прощения... Но я давно уже простила его, так почему же не съездила к нему, не успокоила его? Может, он и прожил бы дольше! А теперь могу и не успеть все сказать ему...
Она говорила это сквозь слезы, и Эду успокаивал ее, прижимая к себе и поглаживая по волосам, как маленькую девочку. И Элена была ему благодарна за это. Выплакавшись и поделившись хотя бы частью своих тревог с Эду, она сказала ему:
—Иногда бывают ситуации, в которых даже дети не могут помочь женщине. Только любящий мужчина способен дать ей утешение и успокоение.
Эду нежно обнял ее, и спустя несколько минут она уснула.

Глава 12

Элена отправилась к отцу одна, с трудом уговорив Камилу и Фреда не сопровождать ее в этой поездке. Они не могли понять, почему она отказывается взять их с собой, а у Элены была на то веская причина. Она знала, что в разговоре с отцом неизбежно всплывет тайна рождения Камилы, и не могла допустить, чтобы дети стали свидетелями этого разговора.
Из дома она выехала на рассвете, когда Камила еще спала. Даже Эду не позвонила перед отъездом — все ее мысли были об отце, о предстоящей встрече с ним.
На фазенде Элену все ждали с волнением. Фред известил деда о ее приезде, но Алесиу все равно казалось, что какие-то непредвиденные обстоятельства могут помешать Элене и он с ней не встретится. Ингрид тоже волновалась, готовя комнату для Элены и заранее стараясь ей угодить. Но больше всего Ингрид беспокоилась за мужа: выдержит ли его сердце предстоящую встречу с дочерью, которой он не видел столько лет?
Повод для беспокойства был также и у Ирис. Она решила извлечь максимальную выгоду для себя из встречи с Эленой: втереться к ней в доверие, напроситься в гости и затем попросту поселиться у нее в Рио. План был продуман до мелочей, и все же Ирис опасалась, что может почему-либо не понравиться Элене.
Но вот все волнения остались позади, Элена приехала, Ингрид провела ее в комнату к отцу и оставила их наедине.
В первую секунду Элена не узнала Алесиу. Чужой немощный старик лежал на кровати и отрешенно смотрел перед собой. А где же отец? Где тот человек, к которому она ехала? Слишком долго ехала, более двадцати лет...
Но уже в следующую секунду все встало на свои места. Взгляд Алесиу оживился, потеплел, на его лице сквозь болезненную немощь проступили узнаваемые, родные черты.
—Папа, это я, Элена, здравствуй, — сказала она.
—Да, Элена, — произнес он слабым голосом. — Все-таки приехала...
Она склонилась над ним, обняла его, но Алесиу прошептал:
—Подожди, я должен сначала...
Элена прервала его:
—Папа, не надо, и так все ясно.
—Нет, — сказал он, отстранившись от нее. — Ты не обязана меня прощать, но я должен просить у тебя прощения.
—Не стоит ворошить прошлое. Ты ничего не должен.
—Пойми, для меня это очень важно. Я тебя выгнал беременную, с трехлетним сыном на руках... Много лет я несу этот груз, и сейчас он стал невыносимым.
—Папа, не мучайся, я уже все забыла.
—Нет, такое не забывается.
—Но и помнить об этом так долго невозможно. Я должна была растить детей, учиться, работать...
—Твой второй ребенок — девочка. Она знает, что ее отец Педру? — спросил Алесиу.
—Нет. И никогда не узнает. А Педру — тем более, — жестко ответила Элена. — Отец Фреда признал Камилу своей дочерью. Он умер, когда ей было два года, но она бережно хранит память о нем. Для нее это и есть правда.
—Ладно, пусть будет так, тут я не советчик, — сказал Алесиу. — Прости меня за то горе, которое я причинил тебе, твоим детям и твоей матери. Прости.
—Папа, я давно тебя простила. И мама тоже. Она сказала это, когда умирала у меня на руках, и просила передать тебе, если мы с тобой встретимся. Вот сейчас я наконец исполнила ее волю.
—Господи! Как же я перед вами виноват, — дрожащими губами вымолвил Алесиу, и его глаза наполнились слезами.
—Мои дети не знают, из-за чего произошел наш разрыв. Я сказала им, что сама была виновата. Пусть так и думают... Фред тебя очень полюбил. Он снова хотел приехать, и Камила тоже, но я не взяла их с собой. Они велели передать тебе привет.
—Я перед вами очень виноват... Я недостоин вас... — совсем разволновался Алесиу.
Элена принялась успокаивать его, говоря, что сама давно хотела приехать, повидаться с ним, а он плакал, уже не стесняясь своих слез. Элена вытирала их, как делала это, когда плакали ее дети: нежно, осторожно, едва касаясь платком их глаз и щек. Отец сейчас тоже был похож на ребенка — исхудавший, беспомощный... Мысленно Элена ругала себя за то, что не приехала к нему раньше. Сколько времени было упущено! А теперь уже ничего нельзя вернуть обратно...
Когда Алесиу немного успокоился, Элена помогла ему приподняться на постели, взяла его за руку, и так они проговорили еще около часа. Потом он, устав от пережитого волнения, задремал, и Элена, выйдя от него, сказала Ингрид:
—Все хорошо. Мы поняли друг друга.
Та вздохнула с огромным облегчением. А Ирис тотчас же подступила к Элене, защебетала, потащила ее в свою комнату.
—Мы ведь сестры, нам надо поближе познакомиться, — говорила она, и Элена, отвечая на ее вопросы, рассказывала о своих детях, о своей работе и, конечно же, пригласила Ирис к себе в гости.
В комнате Ирис она увидела на стене большую фотографию Педру и внезапно умолкла на полуслове. Ирис догадалась, чем было вызвано смятение Элены, ревность взыграла в ней, однако она сумела справиться с эмоциями и удержалась в роли пай-девочки.
—Это Педру, твой двоюродный брат, — произнесла она невинным тоном. — Ты его не помнишь?
—Помню, конечно, — ответила Элена. — Только мы с ним давно не виделись, и в моей памяти он остался мальчиком.
—По-твоему, он сильно изменился?
—Да, теперь он взрослый мужчина! — невольно вздохнула Элена. — Я тоже изменилась... Полжизни прошло с тех пор, как мы не виделись...
Ирис было очень неприятно видеть, с каким интересом разглядывала Элена фотографию Педру, и она поспешила увести сестру во двор, на конюшню, куда угодно.
—Пойдем, я покажу тебе наших лошадей, — сказала она. — Если захочешь, можешь проехаться верхом.
—Нет, кататься на лошадях я и в детстве не любила, — ответила Элена, — а вот прогуляться по фазенде мне действительно хочется. Это ведь мои родные места! Я здесь родилась и выросла.
Вдвоем с Ирис они ушли на прогулку, а тем временем Алесиу проснулся и, позвав жену, попросил вывести его во двор, на воздух.
—Тебе нельзя, ты можешь простудиться, — воспротивилась Ингрид. — Врач сказал, что если ты встанешь с постели, он за тебя больше не отвечает.
—Он и так ни за что не отвечает. Я хочу на воздух, — повторил Алесиу.
—Но это же безрассудно с твоей стороны...
—Я требую! — уперся он. — Позови Зе и Шику, пусть они вынесут меня во двор, а не то я сам сейчас встану и пойду.
Ингрид пришлось выполнить его требование. Алесиу перенесли в кресло-качалку, вывезли во двор.
Вдали, за лугами, золотом разливался закат, и Алесиу жадно ловил эти прощальные лучи солнца, освещавшие небо и землю уже из-за горизонта.
У Ингрид возникло дурное предчувствие. Она велела конюху срочно разыскать Ирис и Элену, а сама присела на стуле рядом с Алесиу, взяла его за руку. Он посмотрел на нее с благодарностью и прислонил голову к ее плечу...
Когда Ирис и Элена вернулись домой, их отец уже был мертв.

Педру приехал как раз к похоронам, поэтому его встреча с Эленой произошла в церкви, во время отпевания Алесиу. Три женщины в траурных платьях стояли, тесно прижавшись друг к другу. Ингрид и Элена с двух сторон поддерживали плачущую Ирис, которая очень болезненно переживала смерть отца. Педру молча кивнул им, выражая свое соболезнование, и встал рядом с Ингрид.
Потом было кладбище, слова прощания и слезы, слезы, слезы...
Вернувшись с кладбища, Элена уложила Ирис в постель, дала ей снотворное и оставила ее лишь после того, как она уснула.
А тем временем адвокат Алесиу успел побеседовать с Ингрид, с Педру, и теперь настала очередь Элены.
—Вам придется задержаться здесь на несколько дней, — сказал он ей. — Вы, как прямая наследница, должны подписать несколько документов. Я подготовлю их завтра-послезавтра. Потом мы все вместе пойдем к нотариусу...
—Хорошо, я сделаю все, что нужно, — рассеянно ответила Элена. — Вы только подсказывайте мне, я в таких делах ничего не понимаю.
—Я тоже, — вздохнула Ингрид. — Но Педру согласился побыть здесь некоторое время, он нам поможет.
—Я должен еще обеспечить перевозку лошадей в Рио, — сказал он, — и утрясти банковские дела дяди Алесиу: перечислить деньги в счет погашения кредита, который он взял, но из-за болезни не смог распорядиться им как следует, и в результате у него накопились долги. Об этом мы с ним договорились еще в прошлый мой приезд.
—А мне нужно позвонить домой и на работу, а то все будут волноваться, если я не приеду завтра, — сказала Элена.
Но поговорить ей удалось только с Ивети и Зилдой, которая объяснила Элене, почему Камилы нет дома: «За ней недавно зашел Эду, и они ушли куда-то вдвоем».
Элену такая новость расстроила, и Педру заметил это.
—Что, какие-то неприятности? — спросил он.
—Нет, ничего особенного. Просто мне хотелось поговорить с Камилой, а ее не оказалось дома.
—Это твоя дочка?
—Да.
—Сколько ей лет?
—Она уже взрослая, студентка, — ушла от прямого ответа Элена.
—И такая же красивая, как ты? — задал Педру неожиданный вопрос, который удивил Элену.
—Двадцать лет назад, когда мы виделись в последний раз, ты мне комплиментов не говорил, — грустно промолвила она, и Педру смутился.
—Извини...
В тот день они больше ни о чем не говорили. Педру уехал в Порту-Алегри заказывать товарный вагон для отправки лошадей и там заночевал.
А Элена после двух бессонных ночей уснула сразу же, едва успела коснуться головой подушки. И вскоре ей привиделся такой сон:

В комнату, где она сейчас находилась, тихо прокрался Педру, но Элена даже сквозь сон почувствовала его присутствие и встрепенулась:
—Педру?! Как ты здесь оказался?
—Я не могу заснуть, все время думаю о тебе.
—Убирайся из моей комнаты! — потребовала Элена, однако он продолжил:
—Мне нужно рассказать тебе, что я чувствовал все эти годы после нашей последней встречи.
—Меня это не интересует!
—Почему? Я не верю, что ты могла все забыть. Вспомни, сколько раз вот в этой же комнате...
—Нет, я ничего не помню и не хочу о чем-либо вспоминать! Выйди отсюда, пока тебя кто-нибудь здесь не увидел.
—Перестань, — произнес он с досадой. — Скажи лучше, что ты меня тоже не забывала все это время.
—Ты слишком самонадеян. Двадцать лет — это не двадцать дней.
—Да, все так, но мы могли бы наверстать упущенное, — сказал Педру, пытаясь обнять Элену.
Она с силой оттолкнула его:
—Не надо! Пожалуйста, уходи!
—Но я всегда любил тебя и люблю до сих пор, — страстно произнес он, и у Элены все затрепетало внутри. Она испугалась, что может не устоять перед ним и поддаться тому чувству, которое вновь прорвалось в ней сквозь толщу лет.
«Нет, я не должна этого допустить!» — мысленно приказала она себе, а вслух произнесла:
—Замолчи! Ты вообще не способен любить!
—Откуда ты можешь знать, на что я способен, — обиделся он. — Ради нашей любви я готов полностью изменить свою жизнь! Ты нужна мне, Элена!
—А как же твоя жена? — язвительно усмехнулась она. — Ирис говорила мне, что ты женат.
—Я с ней разведусь! Наш брак не был счастливым.
—Как легко у тебя все получается: бросил одну женщину, потом бросил другую...
—Тебя я не бросал. Я люблю тебя, Элена, и хочу быть вместе с тобой навсегда!
Он продолжал клясться ей в любви, а на нее уже нахлынула прежняя обида, и Элена стала высказывать ему все, что накопилось в ее душе за эти годы:
—Говоришь, не бросал? А ты вспомни, как мы расстались! Вспомни нашу последнюю встречу у водопада.
—Я все помню.
—Нет, видимо, не помнишь! Ты уехал с фазенды якобы на несколько дней. Сказал, что всего лишь поищешь пропавший скот на соседских угодьях. А я ждала тебя два месяца, но ты так и не появился!
—У меня возникли проблемы, я отсутствовал дольше, чем предполагал, — стал оправдываться Педру. — А когда вернулся — твой отец уже отправил тебя обратно в Рио.
—А почему ж ты не поехал туда за мной? Почему не стал искать меня?
—Ты же вернулась к мужу. Так мне сказал дядя Алесиу.
—А ты будто и не знал, что отец Фреда не был моим мужем. Я не могла с ним жить, потому и сбежала от него на фазенду. Я любила тебя, Педру, но ты говорил, что никогда не женишься на мне.
—Я был молод и глуп.
—Я тоже была глупой, если согласилась спать с тобой, даже зная, что ты на мне никогда не женишься. За эту мою глупость отец и выгнал меня из дому — беременную, с ребенком на руках.
—Беременную? — изумился Педру.
—Да! А ты не знал? Или не хотел знать? Камила — твоя дочь, Педру!
—Этого не может быть!
—Почему же не может ? Потому, что ты никогда не хотел иметь детей и не завел их даже в браке? Не бойся, Камила никогда не узнает, кто ее настоящий отец!..

Высказав Педру хотя бы во сне свою самую тяжкую боль, Элена зарыдала, но уже не во сне, а наяву. А Ингрид как раз в этот момент вошла к ней в комнату, чтобы предложить еще одно одеяло, и Элена, очнувшись, поначалу приняла ее за Педру.
—Ты еще здесь? Оставь меня! — произнесла она вслух, еще не понимая, что сон уже кончился.
—Извини, — растерянно ответила ей Ингрид. — Я пришла посмотреть, закрыто ли окно, и принесла одеяло. Вечером сильно похолодало. А тебе, наверное, приснился кошмар? Ты вся в слезах.
—Да, похоже на то, — согласилась с ней Элена. — Это был кошмар.
Ингрид пожелала ей спокойной ночи и ушла, а Элена больше не сомкнула глаз до самого рассвета. Но потом сон все же сморил ее, и она проснулась чуть ли не в полдень.
—Господи, как поздно! Почему вы меня не разбудили? — обратилась она к Ингрид.
—Я подумала, что ты заболела, — ответила та. — Вчера ты плакала во сне и дрожала как в лихорадке.
—Да, я помню. Но кажется, все обошлось. Адвокат не приходил?
—Нет.
—А Педру так и не вернулся из Порту-Алегри?
—Пока нет.
—Ну ладно, — сказала Элена, — тогда я займусь своими делами.
Она позвонила домой и на сей раз не застала там даже Зилды. Потом набрала номер мобильного телефона Эду.
А он в это время обедал в кафе издательского дома Сориану, и не один, а вдвоем с Камилой.
Когда прозвучал звонок, Камила сказала Эду:
—Не отвечай. Посмотри кто и потом перезвони.
—Это твоя мама! — сообщил он.
—Ну тогда придется ответить, — разрешила ему Камила.
Элена рассказала Эду о похоронах, о том, что ей пришлось задержаться на фазенде, и наконец спросила, чем он занимался в эти дни.
—У меня все в порядке, — ответил он. — Догадайся, где я сейчас!
—Не представляю.
—В кафе у Мигела. Ем знаменитый салат из тунца.
—Счастливчик! — пошутила Элена. — Пользуешься моим отсутствием?
—Сейчас ты позавидуешь мне еще больше! — решил обрадовать ее Эду. — Догадайся, кто передо мной?
—Мигел?
—Нет, не угадала, — засмеялся Эду. — Камила!
—А что там делает Камила? — настороженно спросила Элена и услышала в ответ:
—Ест со мной салат.
—Это хорошо, но ей надо побеспокоиться о восстановлении в университете, а не лакомиться салатом из тунца, — высказала недовольство Элена.
Эду не понравился ее тон.
—Что с тобой, Элена? — сказал он. — Камиле же надо где-то питаться.
—Она могла и дома поесть. Ей надо думать об учебе!
—Ладно, не сердись...
Камила поняла, что мать недовольна ею, и шепнула Эду:
—Надо было все-таки не отвечать, а то будет сейчас меня распекать!
Эду тем временем передал ей трубку, и Элена строго-настрого приказала дочери сегодня же съездить в университет.
—Успокойся, я съезжу, — ответила Камила. — Эду, ты меня потом отвезешь в университет?
—Конечно, отвезу.
—Не волнуйся, мама, Эду меня подбросит, — весело сообщила матери Камила.
Элена от досады больно закусила губу. Она не могла прямо сказать дочери, чтобы та не разгуливала с Эду и вообще держалась бы от него подальше, а как ее остановить, не знала, и потому пробормотала что-то невнятное:
—Нет, Камила, постой... Нет... Ладно... Позвоню тебе сегодня вечером... Целую... Пока.
Положив трубку, Камила вздумала пожаловаться Эду:
—Я считаю ненормальной такую заботу обо мне. Мама проверяет каждый мой шаг! Удивительно, что она отпустила меня учиться за границу!
—Элена только беспокоится о твоей учебе, и я не вижу в этом ничего плохого, — высказал свое мнение Эду. — Доедай салат, нам надо ехать в университет.
—Нет, мы еще должны зайти в книжный магазин, — возразила ему Камила. — Я хочу купить красочный фотоальбом с видами Рио и послать его Тошио, чтобы ему сразу же захотелось сюда прилететь.

Глава 14

Ревность, всколыхнувшаяся в Элене с огромной силой, оказалась для нее в какой-то мере спасительной. Боясь потерять Эду, а заодно и Камилу, Элена уже не думала о Педру с прежней болью — она воспринимала его спокойно и общалась с ним легко, просто, как будто в их прошлом не было ни страстной любви, ни горьких обид.
Педру же, наоборот, был излишне напряжен, волнение, которое он пытался скрыть, иногда прорывалось наружу, и в такие минуты он спрашивал Элену, глядя на нее с затаенной надеждой:
—Ты помнишь? Помнишь наше детство, нашу юность?
Она отвечала сухо и спокойно:
—Да, здесь все напоминает мне о маме, об отце.
—А обо мне?
—И о тебе, конечно. Мы же вместе росли.
—Нас связывает не только детство. Неужели ты все забыла?
—Я рано уехала отсюда. Может, поэтому в моей памяти и остались лишь детские впечатления, — не поддавалась на провокации Элена.
Педру ей не верил. Не могла она все забыть! Такое не забывается! Но спокойствие Элены и ее бесстрастный тон сбивали его с толку. Он уже ничего не мог понять. Возможно, их юношеская любовь и правда была для Элены ничего не значащим эпизодом? У Педру тоже случались краткосрочные романы, о которых он теперь напрочь забыл. Почему же такого не могло произойти с Эленой?
Чтобы проверить, так это или нет, он однажды предложил ей пойти к водопаду. Там она уж точно должна раскрыться! Ведь там, у водопада, они виделись в последний раз и расстались на долгие годы.
Элена не отказалась от прогулки. Ей и самой хотелось пойти туда вместе с ним, чтобы поставить окончательную точку в той давней истории. Лучшего места, чем водопад, не придумаешь для того, чтобы расстаться еще как минимум на двадцать лет!
У водопада Педру так разволновался, что не рискнул прямо заговорить с Эленой об их последней встрече, хотя намеревался это сделать.
—Ты помнишь это место? — спросил он робко, с опаской, одновременно и желая, и боясь вызвать у Элены взрыв эмоций. А она всего лишь пожала плечами:
—Более или менее...
—У тебя действительно плохо с памятью, или ты меня обманываешь? — решился спросить Педру.
—Моя память избирательна, — ответила Элена. — Я, как правило, запоминаю только то, что имеет для меня важное значение.
—Но разве это место для тебя ничего не значит? Я, например, был здесь счастлив!
—Я тоже, — сказала Элена. — Но это осталось в далеком безвозвратном прошлом. Моя жизнь давно уже наполнена другими заботами, другими интересами, и я ею довольна. У меня есть все, что нужно для счастья: дом, работа, друзья, мои дети и мой любимый мужчина!
После такого исчерпывающего ответа Педру больше не приставал к ней с расспросами. Ему все стало ясно. «Вернуть ушедшую любовь невозможно, как невозможно вернуть молодость», — думал он с горечью.

Домой они прилетели одним и те же рейсом. В аэропорту Элену встречали Эду и Камила.
Педру очень удивился, увидев Эду в толпе встречающих.
—Неужели Алма послала тебя за мной? — спросил он, подойдя к Эду. — Как она узнала номер рейса?
—Нет, я встречаю здесь другую, не менее важную персону, — отшутился Эду. — Извини...
Он поспешил к Элене, но Камила его опередила. Мать и дочь обнялись, поцеловались, о чем-то взволнованно заговорили, и Эду отошел в сторону, чтобы не мешать их встрече.
—Сейчас я познакомлю тебя с моим двоюродным братом, — сказала дочери Элена и позвала Педру.
Увидев его, Камила замерла. Что-то смутное, необъяснимое, похожее на сон промелькнуло перед ее глазами, всколыхнув щемящее чувство в душе. Нечто подобное она испытывала, когда ей доводилось видеть во сне отца, или точнее — смутный образ того человека, которого Камиле так недоставало в жизни.
Элена тоже замерла. Она даже забыла об Эду. Ей казалось, что сейчас может произойти нечто ужасное: Камила узнает, почувствует в Педру своего отца! Элена видела это по состоянию дочери, в котором та пребывала. Откуда в ней это смятение? Почему она так странно смотрит на Педру, будто хочет открыть ему что-то очень сокровенное, но пока не решается?..
—Дочка, это твой дядя Педру, — собравшись с силами, вновь повторила Элена. — А мне он доводится двоюродным братом.
—Да-да, — подтвердил Педру. Он тоже волновался, и голос его прозвучал глухо, надтреснуто. — Здравствуй, племянница. Очень рад тебя видеть.
Он несколько неуклюже обнял ее, и Камила припала к нему, вжалась в него так, словно это был родной человек, по которому она стосковалась в долгой разлуке.
У Элены больно защемило сердце, а на глаза навернулись слезы. Она украдкой смахнула их, чтобы не выдать себя перед Педру и Камилой. И сделала это вовремя, потому что Камила, все так же оставаясь в объятиях Педру, обернулась к ней, промолвив с обидой, с укором:
—Как же ты могла, мама? Столько лет скрывала от меня Педру! А ведь он мог бы заменить мне отца!
У Элены упало сердце. Вот оно — самое страшное! Случилось!
Она не находила в себе сил ответить дочери хоть что-нибудь, но тут ей на выручку пришел Педру.
—Твоя мама ничего не знала обо мне все эти годы, — сказал он Камиле. — Но теперь мы сможем часто видеться, если ты захочешь.
—Я хочу! — просияла Камила.
—Я тоже, — улыбнулся ей Педру. — Приходи ко мне домой или, еще лучше, на конезавод, где я работаю управляющим. Покатаешься на лошади...
—Я не умею!
—Это не беда, я научу тебя держаться в седле. Договорились?
—Да, я обязательно приду, — пообещала Камила. — Как хорошо, что мы живем в одном городе! Ты тоже к нам приходи, дорогой дядя Педру! Давай обменяемся адресами и телефонами.
Элена лишь теперь смогла перевести дух: самого худшего для нее все-таки не случилось.
Педру и Камила продолжали оживленно беседовать, и Эду счел возможным подойти наконец к Элене.
—Здравствуй, моя любимая! — сказал он и поцеловал ее в губы.
Они обнялись и вновь поцеловались.
Этот поцелуй и попал в поле зрения Педру. От изумления он вытаращил глаза, и Камила, по-своему истолковав его реакцию, спросила с усмешкой:
—А ты, похоже, консерватор? Тебя удивляет, что у моей мамы такой молодой парень?
—Нет, меня удивляет, насколько мир тесен, — пробормотал Педру. — Тетя этого парня — владелица конезавода, на котором я работаю.
—Ах вот оно что! И правда, мир тесен, — согласилась Камила.

Возвращение в Рио принесло Элене желанное успокоение: она убедилась, что Эду по-прежнему любит ее. Он так по ней соскучился, что хотел увезти ее прямо из аэропорта в свой отель. И Элена поехала бы с ним, но не захотела огорчать Камилу, которой пришлось бы тогда возвращаться домой в одиночку. Но в тот же вечер она, немного передохнув с дороги, отправилась к Эду в отель, и они провели там одну из лучших своих ночей.
—Во всем есть свои минусы и свои плюсы, — сказал он ей утром. — Я поссорился с тетей, ушел из дому — это минус. Но зато мы с тобой теперь можем здесь встречаться, и это большой плюс! Хотя бы поэтому я не стану мириться с тетей и возвращаться домой.
Элена была другого мнения на сей счет: она советовала Эду уладить отношения с Алмой, зная, что та болезненно переживает их разрыв.
Из-за чего на самом деле произошел этот разрыв, Элена так и не знала, потому что Камила решила скрыть от нее правду и попросила Эду тоже помалкивать. По ее мнению, Элена бы очень огорчилась, узнав, что Камила ходила на вечеринку вдвоем с Эду и ее там приняли за его девушку. Эду тоже не хотелось огорчать Элену, поэтому он сказал ей, что поссорился с Алмой из-за пустяка.
И вот теперь Элена уговаривала его повиниться перед тетей.
—Нет, я пока не готов к примирению, — ответил он. — И потом, нам же с тобой надо где-то встречаться наедине! Делать это, как раньше, у тебя мы не можем, там теперь живет Камила...
Элене и самой теперь было неудобно оставлять у себя Эду на ночь, но ей не понравилось, что первым об этом заговорил он, а не она. Неприятный холодок тревоги вновь шевельнулся у нее в груди. Элена вздохнула, и Эду не оставил без внимания этот вздох:
—Что, не хочется идти на работу? Мне тоже не хочется тебя отпускать. Может, останешься тут еще на денек? Мы проведем его в постели!
Элена, забыв о своей тревоге, засмеялась:
—Нет, такого марафона я не выдержу!
—Ну, тогда до вечера! Я буду ждать тебя!
—Не очень жди. Я позвоню тебе в конце дня. Боюсь, у меня сегодня будет слишком много работы.
Она заранее знала, что вечером не придет к Эду и тем более не останется у него еще на одну ночь. Ей надо было отдохнуть, отоспаться в своей постели после Японии, после поездки на фазенду, да и Камилу она не могла совсем забросить. А тут еще работы накопилось за время ее отсутствия! Надо было наверстывать упущенное, чтобы не потерять пациентов, которые давно записались именно к ней и ждали ее возвращения.
Несколько дней Элена работала с утра и до позднего вечера — вела дополнительный прием пациентов. Домой возвращалась усталая и с Эду виделась только за ужином. Зилда теперь готовила ужин в расчете и на него, потому что он приходил к ним каждый вечер.
А обедал Эду — по сложившейся традиции — вместе с Камилой. Заезжал за ней в университет, и они отправлялись в какой-нибудь уютный ресторанчик или в кафе к Мигелу. Но в беседе с Эленой, не сговариваясь, об этом умалчивали.
Однажды, когда они обедали в кафе Мигела, их там увидела Сеса и не преминула спросить:
—Камила, а мама разрешила тебе пойти сюда с Эду?
—Конечно, — ответила та.
—Господи! Как скучно ты живешь, Эду! — сокрушенно покачала головой Сеса. — Мама и дочка, один и тот же репертуар, одни и те же разговоры. Ты не устал от этого однообразия?
—Нет, — ответил Эду. — Они совершенно разные.
А Камила выразилась жестче:
—Это ты скучная и однообразная, Сеса! Вот у тебя уж точно один заезженный репертуар: каждый раз пытаешь заигрывать с Эду, хотя тебе известно, что у него уже есть женщина.
—Но сейчас он один! — не растерялась та.
—Как это один? Он со мной, — возразила ей Камила.
—Ты не в счет, ты ведь ее дочь. Или в счет? — язвительно усмехнулась Сеса.
Камила рассердилась:
—Может, хватит? От твоих шуточек меня тошнит. Пойдем отсюда, Эду, пока меня и вправду не вытошнило!
Они ушли, а Сеса поднялась в кабинет к отцу и в красочных выражениях рассказала ему о том, как «мама и дочка клещами вцепились в одного и того же мужчину».
Мигел, долго терпевший подобные выпады Сесы по отношению к Элене, на сей раз вскипел:
—Замолчи! Не смей обливать грязью Элену и распускать о ней всякие мерзкие сплетни! Если ты позволишь себе еще что-нибудь в том же духе, то будешь сидеть дома без денег на карманные расходы!
Он никогда не наказывал дочку и тем более не прибегал к такому методу наказания, поэтому неудивительно, что Сеса пришла в негодование. Она стала говорить, что Мигел и так ущемляет ее по сравнению с Паулу, на которого уходит гораздо больше денег из семейного бюджета.
—Все эти ортопеды, логопеды, физиотерапевты, — перечисляла она, — а еще фотоаппараты, компьютеры и прочие электронные прибамбасы!.. Посчитай, во что это выливается, в какую сумму! Я не против, ради Бога! Но мне ты должен давать гораздо больше денег, чем Паулу, потому что я женщина, я по определению нуждаюсь в больших тратах, чем мужчина!
—Значит, с завтрашнего дня ты будешь работать здесь, в издательстве, если у тебя такие непомерные запросы. А я буду выплачивать тебе жалованье, — заявил Мигел.
—Работать? — рассмеялась Сеса. — Но я уже учусь!
—Будешь учиться и работать! — остался непреклонным Мигел.
—Но я же ничего не умею делать.
—Тебя научат! Для начала будешь продавщицей в книжном магазине или набирать на компьютере тексты рукописей.
—Ты шутишь?!
—Нет. Я серьезен как никогда, — ответил Мигел. — Через месяц получишь жалованье продавщицы или машинистки и все заработанные деньги можешь потратить исключительно на себя!

Шпилька, пущенная Сесой, глубоко задела Камилу. Это был уже второй случай, когда ее дружба с Эду воспринималась посторонними как нечто иное. Сначала Алма, теперь вот Сеса... Не исключено, что и мать скоро начнет ревновать Эду к ней! Надо вести себя осмотрительнее.
—У меня завтра нет занятий, я буду дома, но ты не приходи ко мне, — сказала она Эду. — Я хочу как следует подготовиться к зачету.
—Ты что, всерьез восприняла насмешку Сесы? — догадался он. — Перестань, ты же знаешь ее. Мало ли какие глупости она болтает!
—Нет, мне в самом деле нужно позаниматься.
—Ну ладно, пообедаю один, — неохотно согласился Эду.
Однако на следующий день он явился к Камиле и с торжествующим видом выложил перед ней костюм для верховой езды:
—Вот, прими мой подарок! Звонил Педру, просил передать тебе и Фреду, что вы можете вступить во владение лошадьми. Их уже доставили с фазенды.
—Ой, как здорово! — обрадовалась Камила.
—Я тоже так считаю. Поедем туда! Педру нас ждет.
Они отправились на конезавод и провели там весь день.
Камила была счастлива, Педру — тоже. Он предложил ей на выбор любую лошадь, и она, по его мнению, выбрала самую лучшую.
—У тебя есть чутье! — отметил он с удивлением. — Откуда? Элена хотя и выросла на фазенде, но от лошадей всегда шарахалась.
—Возможно, это у меня от деда, — предположила Камила. — Или от отца. Правда, я его совсем не помню и не знаю, любил ли он лошадей. А я их обожаю!
—Ну вот, теперь у тебя есть собственный конь. Приходи сюда почаще, я буду давать тебе уроки верховой езды, — вызвался Педру.
—А я, по-твоему, совсем не гожусь в тренеры? — был уязвлен Эду.
—Ты достаточно хорошо держишься в седле, — сказал ему Педру. — Но я не знаю, какой из тебя тренер. В этом деле, как и в любом другом, надо иметь особый талант. Зато как партнер Камилы по конным прогулкам ты меня вполне устраиваешь.
—Ну спасибо, ты сегодня на редкость любезен! — усмехнулся Эду. — Наверное, это Камила на тебя так плодотворно действует.
—Вне всякого сомнения! — совершенно серьезно ответил Педру.
Он помог Камиле взобраться на лошадь, сам поехал рядом, давая ей необходимые советы, и очень скоро обнаружил в ней прирожденный талант наездницы.
—Похоже, ты все-таки пошла в деда Алесиу! — сказал он, отправляясь по делам и оставляя Камилу на попечение Эду. — Во всяком случае, мне приятнее думать именно так, потому что отца твоего я не знал, а деда очень любил.
—Жаль, я с ним так и не познакомилась, — вздохнула Камила. — Но зато благодаря ему познакомилась с тобой, дядя Педру, и очень этому рада!

Глава 16

Алме приснился страшный сон: будто Эду разбился на машине и его увезли в больницу без сознания. Проснувшись в холодном поту, она бросилась к телефону, стала звонить в отель — Эду там не оказалось, хотя была уже глубокая ночь. Его мобильный телефон тоже почему-то не отвечал. Алмой овладело беспокойство. Ей стали мерещиться картины одна ужаснее другой. Лишь далеко за полночь она дозвонилась наконец до Эду.
Он только что закончил наблюдение за Камилой и вернулся в отель. Столь поздний звонок тети весьма удивил его, и Алме пришлось рассказать ему о своем кошмарном сне.
—Ты, пожалуйста, будь осторожен, — попросила она. — Не разговаривай по телефону, когда ведешь машину, и вообще не рискуй, поберегись.
—Ладно, не волнуйся, со мной все будет в порядке. Спокойной ночи! — ответил он с нежностью в голосе, какой Алма от него уже давно не слышала.
Это показалось ей добрым знаком. Очевидно, Эду уже созрел для примирения, но не решается заговорить об этом первым. Что ж, надо ему помочь!
Утром Алма сама поехала к нему в отель и попросила его вернуться домой:
—Возвращайся! Я поумерю свою любовь, обещаю. Не буду чересчур опекать тебя. На днях мы с Данилу вообще уедем, он никогда не бывал в Лас-Вегасе и хочет его посмотреть. Так что ты сможешь отдохнуть от меня. Живи как тебе вздумается. Если хочешь, обустраивай свой врачебный кабинет. А не хочешь — я, конечно, огорчусь, но приставать к тебе с нотациями не буду. Ну, что скажешь?.. Обними меня! Я по тебе смертельно соскучилась!
Они обнялись, и это означало, что их размолвка осталась в прошлом.
Домой Эду вернулся прямо к завтраку. Его встретили так, будто он никуда и не уезжал. Данилу, как всегда, шутил, Эстела его поддразнивала, Алма добродушно улыбалась, не участвуя в их пикировке.
Эду тоже изредка улыбался, но по всему было видно, что он чем-то озабочен и даже удручен.
После завтрака Эстела спросила его:
—Похоже, тебя не радует возвращение домой?
—С чего ты взяла?
—Так мне показалось. Ты вернулся каким-то другим, невеселым.
—Просто я не выспался. У меня была бессонница.
—Из-за чего? У тебя какие-то проблемы?
—Да. Мне нужно во многом разобраться и принять непростое решение.
—Может, я могу тебе помочь?
—Нет, я должен сам решить... Мне надо побыть одному, Эстела, подумать...
Он вышел из дома, собираясь немного прогуляться, и ноги сами привели его на конезавод.
—Ты сегодня один, без Камилы? — спросил, увидев его, Педру. — Она не придет?
—Не знаю... — рассеянно ответил Эду.
Он прошел в конюшню, нежно погладил лошадь Камилы, хотел взять ее, но потом передумал и взял другую.
—Ты сегодня какой-то странный, — заметил Педру. — Может, не стоит в таком состоянии садиться на лошадь?
—Наоборот, мне как раз нужно развеяться, — улыбнулся Эду. — А для этого нет ничего лучше, чем конная прогулка. Так считает моя тетя Алма.
Для прогулки он выбрал тот же маршрут, который они освоили с Камилой, и тут же потянулся к мобильному телефону, чтобы сообщить ей об этом. Но вовремя вспомнил о событиях вчерашнего вечера и не стал ее беспокоить.
Элене он тоже звонить не стал, собираясь сделать это попозже, однако она позвонила ему сама:
-Эду, мне надо срочно поговорить с тобой. Я заезжала к тебе в отель и угнала, что ты оттуда съехал. Где ты сейчас? Дома?
—Да, я вернулся домой.
—Ты сможешь со мной встретиться где-нибудь вблизи твоего дома? Я уже еду к тебе и звоню с дороги.
—А что случилось?
—Ничего особенного, просто надо поговорить.
—Хорошо. Я сейчас на конезаводе, подъезжай прямо туда.
Эду не знал, о чем намеревается поговорить с ним Элена, но чувствовал, что это как-то связано с Камилой и с их вчерашней ссорой. А из-за чего могла произойти та ссора, он тоже догадывался. Вероятно, сбылись худшие опасения Камилы: Элене не понравилось, что ее дочь проводила с ним слишком много времени, да еще и скрывала это от нее. Вчера Элена была готова высказать свое недовольство им обоим, и удержало ее от этого только внезапное бегство Камилы. А сегодня она полна решимости... «Что же ей отвечать? — думал Эду растерянно. — Вроде и не виноват ни в чем, а чувствую себя виноватым...»
В ожидании неприятного разговора с Эленой он механически сделал еще несколько кругов, а когда ее машина остановилась в условленном месте, подумал: «Будь что будет!» — и решительно поскакал навстречу неизвестности.
Элена тем временем вышла из машины и прямо перед собой увидела Педру.
—Вот не ожидал! Здравствуй! — обрадовался он. — Ты приехала ко мне?!
—Здравствуй, Педру, — ответила она сухо. — Я рада тебя видеть, но приехала я к Эду. Ты извини, у меня к нему срочное дело. Посмотри, это не он скачет на лошади?
Педру, обернувшись, воскликнул:
—Черт! Он спятил!..
Эду несся к конюшням на огромной скорости, безуспешно пытаясь пришпорить коня, который почему-то не хотел ему подчиниться.
—Держи крепче поводья! — крикнул Педру, и в этот момент вышедший из повиновения конь сбросил седока наземь.
Все, кто был в это время вблизи конюшен, побежали к Эду. Элена побежала вместе со всеми.
Эду упал навзничь и лежал, распластавшись на земле, без каких-либо признаков жизни.
У Элены подкашивались ноги, но она бежала и к месту падения Эду примчалась первой. От болевого шока он потерял сознание, но был жив! Элена это поняла сразу и, крикнув: «Вызовите неотложку», — стала приводить его в чувство своими методами.
Эду застонал, потом открыл глаза.
—Элена... любимая... — вымолвил он, пытаясь улыбнуться.
—Помолчи, не надо сейчас говорить. Я с тобой. Я всегда буду с тобой, — ответила она.
—Я же говорил, не следовало ему сегодня садиться на лошадь! — раздраженно произнес Педру и в ответ получил уничтожающий взгляд Элены.
Тем временем приехала «скорая помощь», Эду уложили на носилки и повезли в больницу. Элена поехала вместе с ним.

Весь день Камила провела в беспокойстве. С утра ей позвонила Ивети, спросила, почему Элены нет на работе. Камила ответила, что дома Элены тоже нет, наверное, заехала куда-нибудь по пути. Камила даже не сомневалась куда. Конечно же, к Эду! Наверное, милуются сейчас в отеле, а она тут льет горькие слезы...
В середине дня снова позвонила Ивети:
—Она до сих пор здесь не появилась и никак не дала о себе знать. Такого никогда не бывало! С ней что-то случилось!
Камила принялась разыскивать Эду, но его телефоны не отвечали.
И тут вдруг позвонил Педру:
—Здравствуй, Камила. Элена дома?
—Нет.
—А ты не знаешь, как там он?
—Кто? — не поняла Камила.
—Эду. Я хотел узнать у Элены, как он себя чувствует и в какую больницу его увезли.
—Боже мой! — воскликнула Камила. — А что с ним случилось?!
—Прости, я думал, тебе все известно. Эду упал с лошади. Он сейчас в больнице. Элена поехала с ним, и, наверное, она до сих пор там.
—Педру, миленький, узнай, пожалуйста, в какой он больнице, и перезвони мне! — попросила Камила. — Я должна его увидеть!
В больницу она приехала, когда Эду уже готовили к операции на позвоночнике. В палате с ним была только Алма. Все остальные — Эстела, Данилу, Синтия — толпились в коридоре.
Элена сидела в сторонке одна — осунувшаяся, почерневшая от горя. Камила обняла ее. Они обе тихо заплакали. Потом Элена рассказала, как произошло несчастье, а Камила поделилась с ней своими переживаниями:
—Я думала о нем весь день, с самого пробуждения... И все решила, мама! Я могу поклясться чем угодно, что все забуду. Эду никогда ничего не узнает!
—Давай не будем сейчас об этом говорить.
—Нет, будем. Я не должна была этого допускать! Мне нужно было сразу же куда-нибудь уехать и постараться забыть его. Теперь я так и сделаю! Как только он поправится, я сразу же уеду!
—Пусть он сначала поправится! — тяжело вздохнула Элена.
Из палаты вышла Алма. Ее сразу же все окружили, кроме Элены и Камилы. Они поняли, что началась операция, и молча стали ждать ее исхода.
В томительном ожидании прошло несколько часов. За это время число сочувствующих Алме значительно увеличилось — приехало множество ее друзей. Педру тоже приехал. Пообщавшись с Алмой, он подошел к Элене и Камиле.
—Мне сегодня звонила Ирис, просила, чтобы я встретил ее в аэропорту, но я посоветовал ей пока не приезжать, — сказал он Элене. — Тебе сейчас будет не до гостей, так ведь?
Элена неопределенно пожала плечами, ей было сейчас все равно, приедет Ирис или нет, она думала только о здоровье Эду. Камила же поблагодарила Педру за понимание и заботу:
—Ты верно все понял. Пока Эду будет в больнице, мы тоже будем здесь, рядом с ним.
Операция тем временем закончилась. Хирург вышел в коридор. Педру и Камила тотчас же направились к нему, а Элена осталась на месте.
Врач сказал, что операция прошла успешно, и велел всем отправляться домой.
—Сейчас он все равно спит под воздействием анестезии, а завтра с утра вы сможете с ним повидаться.
—Скажите, он будет ходить? — спросила Алма.
—Я надеюсь на это, — ответил врач. — Не сразу, конечно. Какое-то время он будет передвигаться с помощью инвалидной коляски.
—Боже мой! — всплеснула руками Алма. — И как долго?
—Время покажет, — уклончиво ответил доктор.
Все стали разъезжаться по домам.
—А ты остаешься? — удивленно спросил Педру, увидев, что Элена не сдвинулась с места.
—Да, — ответила она. — Я хочу задать несколько вопросов дежурному врачу, когда Эду проснется после наркоза.
—Я тоже побуду здесь, — сказала Педру Камила.
—Ну что ж, оставайтесь, — произнес он печальным тоном. — Теперь ты долго не сможешь кататься со своим другом, Камила. Может, я составлю тебе компанию? Приезжай, когда захочешь.
—Спасибо, я обязательно приеду, — пообещала она, с нежностью глядя на Педру.
Когда он ушел, Элена сказала дочери:
—Мне нужно задать столько вопросов хирургу! Но не могла же я расспрашивать его при всех. Поэтому и хочу поговорить хотя бы с дежурным врачом.
И вновь потянулись томительные часы ожидания. Наконец дверь реанимационной палаты отворилась, и дежурный врач спросил у Элены:
—Вы дона Алма? Доктор Алфреду разрешил мне впустить вас, когда пациент проснется.
—А он уже проснулся?
—Да.
—Мы можем его повидать? — хором спросили Элена и Камила.
—Я могу впустить только одного человека, — сказал доктор.
—Тогда иди ты, мама, — уступила Камила. — А я здесь тебя подожду.
У нее был такой скорбный вид, что врач пожалел ее:
—Вы тоже можете пройти и посмотреть через стекло.
—Спасибо, доктор, — поблагодарила его Элена. — Пойдем, дочка, Эду будет рад увидеть тебя хотя бы через стекло.
Элену впустили к Эду всего на пять минут, и то в виде исключения, поскольку доктор Алфреду был давним приятелем Алмы.
Эду еще не до конца оправился от наркоза и даже не мог говорить. А Элена сказала ему, что здесь были все его родственники и друзья, что за дверью и сейчас находится Камила, что скоро он поправится и все проблемы разрешатся сами собой.
—Для меня главное, чтобы ты выздоровел. А все остальное сейчас не важно. Как бы ни сложились наши отношения в дальнейшем, я буду любить тебя, и мы все трое будем счастливы — ты, я и Камила.
То же самое Элена сказала и дочери, когда они ехали домой. И Камила растроганно произнесла:
—Спасибо, мама!
—За что?
—За твое великодушие, за то, что ты меня поняла и простила! Я никогда этого не забуду!
—Великодушие тут ни при чем, — ответила Элена. — Просто сегодня утром все резко изменилось. Теперь нас объединяет общее горе, а не только наша любовь к Эду!..

Глава 18

Алма очень рассердилась, узнав, что ночью Элену вместо нее пропустили в реанимационную палату к Эду.
—Какая наглость! — возмущалась она. — Нельзя же так бесцеремонно себя вести!
—Но ты же не запретишь ей бывать у Эду, — мягко произнес Данилу, пытаясь успокоить Алму, но добился обратного эффекта.
—Ты подал мне хорошую идею! — подхватила Алма. — Я попрошу Алфреду, чтобы он не пускал к моему племяннику никого, кроме родственников. А то она еще вздумает там дежурить. Нет уж, такого я не допущу!
Элена знала, что Алма поедет к Эду с утра, и, не желая с ней встречаться, справилась о его здоровье по телефону у дежурного врача. Тот сообщил ей радостную весть: состояние Эду хорошее, и завтра его уже переведут из реанимационной палаты в обычную.
-Вот завтра я к нему и пойду, — сказала Элена Ивети. — Поздно вечером, когда там уже не будет никого из родственников.
—Но ты же имеешь полное право навещать Эду! Ваш роман ни для кого не секрет, и Алма должна радоваться каждому твоему появлению в больнице, — высказала свое мнение Ивети. — Это будет способствовать скорейшему выздоровлению Эду. Ему сейчас очень нужны положительные эмоции.
—Нет, я боюсь нарваться на скандал, — печально вздохнула Элена. — А что будет, когда он вернется домой? Даже представить страшно! Неужели мне придется просить разрешения у Алмы, чтобы повидаться с ним?
—А Камила? Она тоже не поехала в больницу? — спросила Ивети.
—За Камилу я боюсь больше, чем за кого бы то ни было, — ответила Элена. — Как она страдает, бедняжка! Представляешь, она сказала мне, что хочет забыть Эду и уехать из дому, как только он поправится! Но разве это выход? Я не знаю, что мне делать, Ивети!
На следующий день Элена навестила Эду после того, как от него уехали все родственники и друзья Алмы.
Он держался молодцом, старался шутить, но глаза его были печальными. Как врач, он понимал, что последствия травмы могут быть весьма опасными, и это, безусловно, сказывалось на его настроении.
Элене он обрадовался, сказал, что очень по ней скучал весь день, а заодно и спросил, почему Камила к нему не пришла.
—Она велела передать тебе привет, — ответила Элена. — Ты еще очень слаб, мы не хотим тебя утомлять.
-Я действительно слаб, увы, — сказал он. — Но ты и Камила не можете меня утомить. Я буду рад вам обеим. А то моя тетя вцепилась в меня мертвой хваткой, и я от нее, честно говоря, уже немного устал. Так что вы не бросайте меня, приходите.
Элена вынуждена была передать дочери это пожелание Эду, и на следующий день Камила поехала к нему в больницу.
В это время у него в палате была Алма, но Камилу она встретила доброжелательно и даже проявила завидную деликатность, оставив их с Эду наедине.
Правда, выйдя из палаты, она пожаловалась Данилу:
—Представляешь, Эду сказал мне, что в полдень к нему приедет Элена, и просил не обижать ее. Прямо так и сказал: «Не обижай ее, она мне сейчас очень нужна!» Что же я теперь должна в очередь записываться? А когда он вернется домой, то на время их свиданий уходить в кино?!
—Ладно, не волнуйся, как-то все устроится, — ответил Данилу в своей обычной спокойной манере.
—Нет, само оно не устроится, — возразила ему Алма. — У меня вся надежда на эту девочку, на Камилу! Она мне очень нравится. И главное, она знает, как завоевать Эду без лишних усилий, потихоньку!..
Когда Элена вошла в палату к Эду, Камила кормила его с ложечки мороженым.
—Мама, он еще не может есть сам, — произнесла она виновато, словно оправдываясь.
—Да, мне теперь нужна нянька, — пошутил он.
Элена тоже пошутила, хотя и не без укора по отношению к Камиле:
—Вокруг тебя вертится столько народа, всегда найдутся желающие помочь! Я только боюсь, что тебе может понравиться такая жизнь и ты не захочешь ее менять.
Камила сделала вид, что не заметила адресованной ей шпильки, а Эду, в свою очередь, укорил Элену:
—Ты меня еще не поцеловала! Мне начинает казаться, что ты меня бросила.
—Ну что ты! Я никогда этого не сделаю! — ответила Элена и поцеловала его в губы, ощутив приторный запах ванильного мороженого, принесенного ему Камилой. — Теперь ты убедился в незыблемости моих чувств к тебе?
—Да, теперь я вполне счастлив и спокоен, — ответил он в таком же шутливом тоне.
—А мороженого еще хочешь? — спросила Камила.
—Да, пожалуй, — ответил он, и она продолжила кормить его с ложечки.
—Ладно, я пока поставлю цветы в вазу, — оказавшись не у дел, нашла для себя занятие Элена. — Я пришла ненадолго, только узнать, что у тебя нового.
—А что у меня может быть нового? — грустно произнес Эду, но сразу же исправил допущенную оплошность: — Вчера вот ходил на танцы, вернулся оттуда поздно, проснулся рано, немного поплавал, потом прогулялся по пляжу — прошел этак километров шесть... А какие у тебя новости?
—Да, в общем, никаких, — ответила Элена, пытаясь скрыть от него боль, вызванную этой горькой шуткой. — Разве что Клара устроилась на работу в ювелирный магазин, а за Ниной пока будет присматривать Зилда. Так что я теперь смогу чаще видеть свою внучку.
Она говорила, а Камила все время молчала, и от этого Элена чувствовала себя неуютно, как будто она мешала своим присутствием общению дочери с Эду. Когда же она умолкла, то в палате и вовсе повисла тяжелая пауза. Чтобы не усугублять возникшую неловкость, Элена поспешила уйти.
—Мой перерыв уже кончается, я пойду, — сказала она.
—Пообещай, что придешь сюда после работы! — потребовал Эду.
—Постараюсь, — ответила Элена. — Хотя все будет зависеть от того, в котором часу я закончу все дела. Не приходить же сюда в девять вечера!
-А почему? Переночуешь здесь. Я попрошу заменить эту кровать на двуспальную, — вновь пошутил Эду, вызвав наконец у Элены улыбку.
—Что у тебя за мысли! — погрозила она ему пальцем; — Ты давай поправляйся скорее, а потом мы подумаем и о двуспальной кровати.
Камила эту шутку восприняла холодно, даже из вежливости не улыбнулась.
—Дочка, а ты не пойдешь со мной? — как бы между прочим спросила Элена. — Я на машине, могу тебя подвезти.
—Нет, я еще побуду здесь немного, — ответила Камила твердо, без малейшей доли смущения.

С той поры так и повелось: когда бы Элена ни пришла к Эду в палату, Камила уже была там и уходить первой отнюдь не собиралась.
Элена страдала, мучилась, но терпела. С Камилой они теперь почти не разговаривали — та явно избегала общения с матерью.
—Ты знаешь, — жаловалась Элена Ивети, — в последнее время Камила не просто отмалчивается, а подчеркнуто игнорирует меня. Таким способом она дает мне понять, что у нас с ней равные права на Эду и последнее слово остается за ним, а не за мной.
—А ты не преувеличиваешь? — усомнилась Ивети.
—Нет. Камила очень изменилась. Она почувствовала, что Эду нуждается в ее обществе, и это придало ей сил и веса в собственных глазах. Она поняла, что имеет полное право соперничать со мной на равных. И тут я ничего не могу ей противопоставить! Если бы Эду был здоров, я бы попыталась еще за него побороться. А так мне остается только уважать его желания. Хочет он целыми днями видеть возле себя Камилу — что ж, я не посмею этому препятствовать.
—А как Эду ведет себя, когда вы остаетесь в палате одни, без посторонних? — спросила Ивети. — Раньше он постоянно твердил, что любит тебя. А как сейчас?
—Да мне за все время ни разу не удалось побыть с ним наедине и минуты! Если даже там каким-то чудом не оказывалось Камилы, то непременно был кто-нибудь из родственников. Они словно сговорились изолировать меня от Эду! А когда его привезут домой, то меня к нему и вовсе не подпустят, я в этом не сомневаюсь.
Но Элена ошиблась в своих предположениях. Когда Эду сказали, что завтра его отпустят из больницы, он не попросил, а буквально потребовал, чтобы Элена непременно была рядом с ним в столь радостный для него момент.
—Хорошо, что завтра суббота и тебе не надо идти на работу, — говорил он. — Ты сможешь поехать к нам домой и остаться там хоть на все выходные. Правда, с двуспальной кроватью опять придется повременить, потому что Данилу по совету врачей приобрел для меня ортопедическую койку, точно такую же, как эта, на которой я лежу сейчас. Но мы с тобой что-нибудь придумаем, правда?
Он говорил это в присутствии Камилы, нисколько ее не смущаясь и не боясь тем самым сделать ей больно. «Значит, он по-прежнему меня любит!» — заключила Элена.
Потом пришла Алма, и Эду то же самое повторил при ней, за исключением пассажа о двуспальной кровати.
—Я уговариваю Элену провести выходные в нашем доме, — сказал он Алме. — Надеюсь, ты не будешь возражать? Я по ней очень соскучился, нам редко удавалось побыть вдвоем.
«Нам это вообще не удавалось», — мысленно поправила его Элена.
Алма же вынуждена была ответить согласием на просьбу Эду:
—Ну как я могу возражать? Какие глупости ты говоришь! Мы устроим пир на весь мир в честь твоего возвращения домой. И, конечно же, будем рады видеть среди гостей Элену. Ты ведь не огорчишь моего племянника, Элена, приедешь к нам завтра?
—Спасибо за приглашение, я обязательно приеду, — ответила Элена, не доставив Алме удовольствия своим отказом.
—И ты, Камила, тоже приезжай, — произнесла Алма с особой теплотой в голосе. — Я к тебе очень привязалась за эти дни. Эду, ты пригласил к нам Камилу?
—Разумеется, пригласил. А как же иначе?
«Ну да, как же можно обойтись без Камилы! Он этого даже представить не может, — с горечью подумала Элена. — А что бы он стал делать, если бы я и правда осталась там на ночь? Попросил бы поставить в своей спальне еще одну кровать для Камилы?»
Из больницы она опять уехала раньше всех, оставив Эду с Камилой и Алмой.
—Я не стала созывать много гостей, — сказала Алма Камиле. — Эду сейчас ни к чему вся эта суета. Мы отметим его возвращение в узком кругу. Будут только самые близкие.
—А как же «пир на весь мир»? — напомнил ей Эду.
—Так мы и будем пировать, — не увидела в том никакого противоречия Алма. — Это ведь наш праздник, и мы вправе приглашать на него только тех, кому действительно рады.
Что скрывалось за этими ее словами, выяснилось позже. Алме очень не хотелось принимать у себя в доме Элену и она сделала ход конем: договорилась с доктором Алфреду, чтобы он выписал Эду из больницы не в полдень, как предполагалось прежде, а с утра. Алфреду не отказал давней знакомой в столь невинной просьбе, и Алма, войдя в палату, сообщила Эду и Камиле радостную весть:
—Алфреду сделал нам сюрприз! Эду, ты сможешь уехать отсюда завтра утром!
Эду воспринял такую новость с удовольствием и попросил Камилу известить об этом Элену.
—А она уже все знает, — сказала Алма. — Я позвонила ей прямо из кабинета Алфреду.
Камилу это удивило, но она благоразумно промолчала. Так же она промолчала и потом, вернувшись домой. А утром, пока Элена еще спала, уехала к Эду в больницу.
Проснувшись, Элена сказала Зилде, что сегодня та может не готовить обед:
—Мы с Камилой заберем Эду из больницы и поедем на обед к нему домой.
—Да, я знаю, — ответила Зилда. — Только Камила уже уехала.
—Как?.. В такую рань?.. — растерялась Элена.
—Но она сказала, что Эду выпишут сразу после утреннего обхода, и поэтому очень торопилась.
—Тут вышла какая-то путаница, — все еще не могла поверить в преднамеренный обман Элена.
Она позвонила в больницу, и дежурный врач сказал ей, что Эду уже уехал домой.
Лишь теперь Элена поняла, что она стала жертвой заговора. Ей только было пока не ясно, участвовал ли в этом заговоре Эду.
А он в отличие от Элены так ничего и не понял. Приехав домой, он все ждал, что Элена вот-вот появится там, но праздничное торжество началось без нее. Данилу уже собрался произнести первый тост, и тут Эду вдруг спросил у Камилы:
—А почему Элена не приехала? Она тебе что-нибудь говорила?
—Нет, мы сегодня даже не виделись. Я уехала, когда она еще спала.
—А вчера? Ты сказала ей, что меня выпишут не днем, а утром?
—Нет. Ей же твоя тетя звонила.
—А ты действительно звонила Элене? — обратился Эду к Алме.
—Да, — ответила она. — То есть не совсем так. Я позвонила ей, а у нее в тот момент был занят телефон, и я поручила секретарше Алфреду обязательно дозвониться до Элены. Неужели она оказалась такой необязательной?
—Камила, позвони маме! — потребовал Эду.
—А может, не стоит ей сейчас звонить? — гнула свое Алма. — Вдруг она сама почему-либо не захотела к нам приехать, и ей будет неприятно это напоминание.
—Нет, Элена не могла бросить меня в такой день! Она очень хотела разделить со мной эту радость. Камила, набери номер Элены! — повторил свое требование Эду.
Связавшись с матерью, Камила поднесла трубку к его уху, и он сразу же спросил:
—Почему ты не приехала в больницу? Я тебя так ждал!
—Я не знала, что все переменилось, и собиралась приехать туда к полудню. А потом позвонила в больницу и...
—А секретарша Алфреду тебе ничего не передавала?
—Нет.
—Ну ладно, вышла досадная накладка. Ты приезжай теперь прямо ко мне домой. Мы все тебя ждем.
—Нет, я не приеду, — твердо ответила Элена. — Побудь сегодня в кругу родственников, отдохни после больницы. Завтра увидимся. Скажи, Камила там?
—Да, она приехала вместе со мной из больницы.
—Значит, она там... Ну что ж, хорошо... Отдыхай. Я знаю, каково это — возвращаться домой из больницы. Это как похмелье... Целую тебя.
—Я тебя тоже.
—И я тебя, еще раз. Крепко-крепко!..

Глава 20

Педру раздраженно расхаживал по захламленным комнатам их служебного дома на конном заводе. Вот здесь он и поселится! И будет прямо из окна наблюдать, как тут работают работнички! Дона Алма возражать не станет, она знает Педру не первый год и привыкла на него полагаться. Нужно будет только сделать ремонт и выкинуть весь этот хлам. Педру успокоился и громко позвал Северину. Тот мигом прибежал, и Педру ворчливо распорядился:
—Немедленно принимайтесь за этот дом и приведите его в порядок. Все должно быть как следует! Понятно? Я сам тут буду жить!
Северину кивнул, почесал в затылке и отправился искать помощников: одному с этим разором ему не управиться.
А Педру вновь принялся расхаживать по комнатам, вспоминая последнюю ссору с Силвией. Что же это она ему сказала? Да бог знает что наговорила. Ревнует ко всем подряд без удержу. Он ей:
—За кого ты меня принимаешь? Думаешь, за мной женщины толпами бегают? Ирис, Элена, Синтия, кого еще припишешь?
А она ему:
—Не они за тобой, а ты за ними!
И он обиделся. Надо же такое ляпнуть! Такую глупость выдумать! Правда, к Синтии его здорово тянуло. И к Элене тоже, хотя столько лет прошло. Но она такая плотная, статная и не постарела ничуть. У нее кожа особенная, шелковистая. Как начнешь гладить — и остановиться не можешь. Это ощущение он запомнил на всю жизнь. Да и вообще, Элена — совершенно особый случай. А вот Ирис Силвия зря ему приписала, девчонки ему никогда не нравились. Женщина должна быть в теле, в соку, или, как Синтия, норовистой нервной кобылкой. А эта — тьфу! — одни хвосты торчат! Он припомнил торчащие в разные стороны хвостики смешной Ирис и еще раз плюнул.

Между тем обладательница хвостов со счастливым видом и круглыми от любопытства глазами сидела в такси и смотрела, приоткрыв рот, в окно. Она уже была один раз в Рио, но разве можно сравнить ту поездку и эту! Тогда она приехала вроде как на экскурсию, а теперь, может, жить здесь останется, поэтому и смотрела вокруг совсем по-другому, приглядывалась, примеривалась. Шофер повез ее в Леблон самой красивой дорогой, и Ирис пришла в восторг: ну и город! Сказка, по-другому не скажешь! Ну что ж, она сделает все, чтобы завоевать его и покорить!
В квартире ее встретила Зилда, больше никого не было.
—А днем у нас всегда пусто, — тараторила Зилда, — если только Нину мне приведут, а так я целыми днями одна, Элена на работе, Камила учится. Пошли, я покажу тебе твою комнату, раньше она была комнатой Фреда. Принимай душ, смотри телевизор, словом, живи в свое удовольствие!
Ирис оглядела светлую приятную комнату — да, тут ей будет хорошо, ничего не скажешь. Спасибо Элене, она о ней позаботилась.
Разумеется, Ирис сразу же отправилась в душ, а потом к Зилде на кухню перекусить. За едой она узнала много интересного: Элена для Зилды как родная мама, у Камилы есть друг в Японии, он ей открытки посылает и пишет, что очень скучает. На днях одну такую открытку соседка Капиту принесла. Капиту очень хорошо относится к Зилде. Когда Зилда надумала отправить своей маме фотографии ко дню рождения, Капиту попросила своего знакомого Паулу, и тот Зилду сфотографировал, а его родня в это время занималась с Ниной и Бруну.
Незнакомые имена мелькали одно за другим, Ирис в них не вслушивалась, не запоминала. Она запомнит их, когда познакомится с живыми людьми, а пока все, что рассказывала Зилда, нисколько ее не интересовало.
—Я съезжу на конный завод, — сказала она. — Навещу своего Урагана. Честно говоря, даже представить себе не могу, как он там без меня жил.
Где находится конный завод, она знала и добралась до него на такси. Конечно, ей хотелось повидать своего жеребца, но еще больше она хотела видеть Педру. Однако радостное свидание с кузеном пришлось отложить, Педру уехал по делам. Ирис вздохнула и принялась знакомиться с заводом.
Территория ей понравилась, во всем чувствовалась хозяйская рука Педру. Она одобрила расположение конюшен, их внутреннее устройство. В содержании лошадей она знала толк, можно сказать, вместе с ними выросла. Познакомилась она и с Синтией, которая как раз осматривала лошадей, и расспросила ее о здоровье своего злюки.
—Он только меня к себе подпускает, — с гордостью сообщила Ирис.
—Это мы все заметили, — улыбнулась Синтия.
—Пойду, поздороваюсь со своей лошадкой, — сказала Ирис и вышла из конюшни, собираясь направиться в другую, более дальнюю, но не прошла и десяти шагов, как столкнулась с Силвией.
—Я так и знала, что ты здесь, — проговорила она. — Сердцем чувствовала! Но ты не обольщайся, что будешь туг хозяйничать, здесь я — хозяйка! Это тебе не на твоей фазенде!
Пережитый страх вновь захлестнул Силвию. Боже! Сколько она тогда натерпелась! Эта бешеная скачка, сведенные судорогой руки.
Силвия не простила Ирис того, что произошло на фазенде. Да и как она могла простить бесчувственную девчонку, которая откровенно желала ей смерти? И страх. Она не могла забыть свой страх, свой животный ужас перед смертельной опасностью...
Ирис на секунду опешила, она думала только о Педру и совершенно забыла о Силвии, но, увидев ее, тут же включилась в перебранку с присущей ей прямотой и грубоватостью.
—Помолчала бы лучше! Тоже мне хозяйка! — возвысила она голос. — Я приехала не к тебе, а к своему любимому двоюродному брату.
—Да он тебе и не брат вовсе! Не пытайся охмурить Педру! Не такой он идиот, чтобы связаться с деревенщиной вроде тебя! — продолжала истерически кричать Силвия, обычно деликатная и мягкая, выступая в совершенно несвойственной ей роли. — Только попробуй, и ты у меня попляшешь!
В руках у Ирис был хлыст, и она уже занесла его, чтобы хлестнуть и тем самым образумить истерически кричащую женщину, как образумливала и направляла на путь истинный норовистых, грызущих удила кобылиц, но хлестнула все-таки сначала словами.
—Это ты уже пляшешь как ненормальная, — заявила она с издевкой. — Похоже, Педру выставил тебя за дверь, и если так, то правильно сделал. Ты в возрасте и осталась на бобах, а я молодая и могу ждать его сколько угодно!
Возраст для женщин всегда больное место, лучше бы Ирис такого не говорила. Услышав новое оскорбление, увидев занесенный хлыст, Силвия инстинктивно выхватила из рук Ирис хлыст и хлестнула обидчицу по ногам. Ирис вскрикнула и вцепилась ей в волосы. До чего бы дальше дошло дело, никто не ведает, потому что дерущихся кинулись разнимать Синтия и Алекс.
Алекс увел Силвию, полуобняв ее за плечи, напоил водой, усадил в машину и отправил как можно скорее за ворота завода. Силвия не сопротивлялась, ей было стыдно за свое поведение, но ничего поделать с собой она не могла: стоило ей увидеть Ирис, как она теряла разум. Это было словно какое-то наваждение.
Синтия тем временем занималась Ирис, которая, потрогав вспухший след от хлыста, мрачно процедила сквозь зубы:
—Я ее убью.
—До свадьбы все заживет, — успокоила ее Синтия, обработав покрасневшую припухлость лекарством, от которого Ирис болезненно сморщилась.
—Что, щиплет? — рассмеялась Синтия. — Зато через пять минут все как рукой снимет! С чего это вы накинулись друг на друга? Чего не поделили?
—Педру, — так же мрачно сообщила Ирис и в ответ на изумленный взгляд молоденькой ветеринарши пояснила: — Я как-то сказала ей, что непременно выйду замуж за Педру, а ей это не понравилось.
—Неудивительно, — насмешливо покачала головой Синтия, — она как-никак его жена.
Ирис только было собралась заявить, что это не жена, а круглая дура и хамка каких свет не видел, как вдруг заметила подходившего к ним Педру и замолчала.
Зато Педру тут же напустился на девушку:
—Слышал, слышал про твои подвиги! Только приехала и сразу же устроила мне кучу неприятностей! Хочешь, чтобы я с работы вылетел? Объясни, чего ты добиваешься?
—Я не виновата, что ты женился на ведьме, — огрызнулась Ирис. — Чего она сюда заявилась? Что ей нужно на твоей работе?
—Это тебе здесь нечего делать! — разъярился Педру. — Вот выясню, что у вас тут произошло, посажу на самолет, и мигом вылетишь на свою фазенду!
Ирис в долгу не осталась, она принялась честить Силвию, и в конце концов Педру просто-напросто ее отшлепал.
Но Ирис осталась довольна полученным подзатыльником — равнодушным такое отношение Педру никак нельзя было назвать.
Синтия с удивлением смотрела на происходящее, подобные отношения были ей непонятны.
—Чтобы духу твоего тут больше не было! — распорядился Педру, и тогда Синтия предложила девушке:
—Я сейчас еду по делам в город, если хочешь, возьму тебя с собой.
—Возьми, возьми, — взмолился Педру. — А то я тут с ней с ума сойду!
—Да! Я непременно сведу тебя с ума, — пообещала кузену необычайно довольная собой Ирис и села в машину Синтии.
По дороге они разговорились, и Синтия прониклась симпатией к избалованной, не знающей ни в чем удержу, но бесхитростной девчонке.
«Жизнь успеет научить ее уму-разуму», — подумала она и невольно вздохнула: у нее были свои отношения с Педру, и они ей внушали беспокойство. Синтия постоянно чувствовала его напряженно следящий за ней взгляд и, к сожалению, не могла не признаться, что этот взгляд ее волнует.
—Пообедаем вместе, — предложила она Ирис, — я отвезу тебя в очень приятное место, познакомлю с симпатичными ребятами.
Разумеется, та охотно приняла ее приглашение.
Синтия любила обедать в кафе издательского дома Сориану, там всегда собиралась молодежь, велись интересные разговоры. Сначала они заглянули в книжный магазин, и Синтия познакомила Ирис с Лизой, Сесой и Зекой.
Зека с Сесой, по своему обыкновению, переругивались.
—Не обращай на нее внимания, — подмигнул Зека Ирис, — она родилась в плохом настроении.
В кафе Синтию уже поджидал Ромео, красавец спортсмен, с которым она сейчас встречалась. Ирис он очень понравился. И вообще ей все понравилось — вот это настоящая жизнь! Не зря она так рвалась в Рио!
Домой она вернулась очень довольная — столько впечатлений! Столько новых знакомств! Дома произошла и еще одна встреча — с Камилой, но она не принесла удовольствия ни той, ни другой — тетушка и племянница друг другу не слишком понравились.
Однако Элена надеялась, что они все-таки найдут общий язык.
—Девочки! Я устраиваю ужин в честь приезда Ирис, — объявила она. — Посидим по-семейному, Фред, Клара, Педру... Сейчас я ему позвоню.
Элена знала, что порадует Камилу, пригласив Педру, — просто удивительно, как хорошо поладили между собой эти двое, стоило им познакомиться. Хотя, с другой стороны, чему удивляться? Заговорила родная кровь.
Она позвонила своему кузену и узнала немало новостей. Подошла Силвия и заявила, что Педру здесь больше не живет, что она выставила его вместе с чемоданами, что не желает иметь дела ни с ним, ни с его сумасшедшей родней, которая хочет сжить ее со свету!
—Я не имела в виду тебя, Элена, — тут же спохватилась она, — но есть такие, которые только и мечтают увидеть меня в гробу. Не дождутся! А Педру...
—Я позвоню ему на конный завод. Спасибо, Силвия, всего наилучшего, — мгновенно закончила разговор Элена.
Ей вовсе не хотелось выслушивать поток обвинений в адрес своего бывшего возлюбленного, женившегося на ограниченной мещаночке, не видящей дальше своего носа. О переменах в жизни Педру она рассказала Ирис, и та необыкновенно обрадовалась — перед ней открывалась прекрасная перспектива для осуществления давней мечты. Нет, не зря, не зря она приехала в Рио!
Ирис так беззастенчиво радовалась семейным неприятностям Педру, что Камила взглянула на нее с обострившейся неприязнью: беззастенчивая девица ей откровенно не нравилась.

Глава 22

Выставив из дома Педру, Силвия не успокоилась. Она находилась в том болезненно-истерическом состоянии, когда человек совершает глупость за глупостью и все ему кажется мало. Силвию несказанно обидела реакция Педру. Ведь он никогда не бросал слов на ветер, он сам сказал ей, что она ему дорога, а теперь... Как легко Педру принял их разрыв, как легко с ним согласился! Это все потому, что он задумал жениться на Ирис, на молоденькой... Как же ей хотелось задеть Педру больно-больно, чтобы он тоже не спал ночами, чтобы ворочался с боку на бок и припоминал все, что было в их жизни плохого, а потом хорошего, и жалел, что не сберег свой семейный очаг и такую преданную женщину, как Силвия. Стоило ей представить, что Педру и не вспоминает о ней, а живет себе припеваючи на своем конном заводе, о чем всегда мечтал, и к его услугам не только казенная квартира, но и все женщины в округе, как ей становилось плохо. Потратить столько лет на семейную жизнь, на мужа и остаться на бобах, как выразилась наглая Ирис? Силвия не могла с этим смириться.
Она выставила Педру под горячую руку, в порыве гнева и раздражения, выставила не подумав и теперь втайне жалела об этом. Но она была не из тех женщин, которые, поступив опрометчиво, могут потом вернуться назад. Для того чтобы поступать так, нужны уверенность в себе и определенный опыт. А Силвия просто ужаснулась, обнаружив, что она совсем не такая, какой привыкла себя считать, что подвержена приступам бешеной ярости, что может ударить человека хлыстом. Она испугалась себя не меньше, чем той ужасной лошади. И во всем обвинила Педру, который довел ее до того, что она стала сама на себя не похожа. Педру один был во всем виноват, и в ее гневе, и в ярости, и в бессоннице тоже, и Силвия хотела теперь только одного: доказать всем, что она хорошая, а Педру — настоящее чудовище.
Не долго думая она заявилась к Алме ранним утром, чтобы застать ее дома наверняка. Алма хоть и удивилась неурочному визиту, но приняла Силвию и узнала много интересного о своем управляющем, а главное, о его жене. Начало разговора уже было интригующим.
—Я пришла так рано, поскольку боялась, что вы меня не примете, — начала скороговоркой Силвия и объяснила в ответ на вопросительный взгляд Алмы: — Педру мог неведомо что обо мне наговорить.
—Интересно, что же? — не удержалась и спросила Алма, с любопытством уставившись на женщину, про которую ровным счетом ничего сказать было невозможно, такой милой, мягкой и обтекаемой она была всегда.
—Понятия не имею, — пожала плечами Силвия. — Обычно мужчины плохо говорят о женщинах, которые их бросают.
—Педру не из таких, — отвечала Алма, — вы же знали, за кого выходили замуж!
—Понятия не имела! — с горечью пожаловалась Силвия. — Он оказался настоящим чудовищем.
Алма поняла, что разговор предстоит долгий, и попросила Риту принести в гостиную кофе.
Силвия уселась на диван, скорбно досмотрела на Алму и произнесла, трагически понизив голос:
—На конезаводе творятся ужасные вещи. Я пришла, чтобы открыть вам глаза. Не хочу, чтобы порочили ваше доброе имя.
Алма вопросительно смотрела на нее, ожидая продолжения.
—Педру устроил там притон, в дом, который принадлежит вам, он водит непотребных девок.
—Но вы, как я поняла, уже расстались? — осведомилась Алма. — Что вам за дело, как он проводит время?
—Он проводит его с несовершеннолетней племянницей, и это было последней каплей, которая переполнила чашу моего терпения! — простонала Силвия.
—С Камилой?! — не могла удержаться от возгласа Алма. — Нет! Я вам не верю! И потом, она совершеннолетняя...
—Ее зовут Ирис, она только что прикатила с фазенды и тут же залезла к нему в постель. Если там ее найдет мамаша, будет большой скандал, никому из окружающих не поздоровится, это я знаю точно!
Алма вздохнула, она терпеть не могла копаться в чужом грязном белье, но в жизни бывает разное, и если речь идет о глупой девчонке, то нужно будет разобраться, что она там творит.
—Хорошо, я постараюсь все выяснить, — пообещала она. — Хотя уверена в порядочности Педру и считаю, что опасаться за эту девчонку нечего.
—Это Педру порядочный? — тут же возмутилась Силвия. — Да кто это вам сказал? Вы ему в финансовых делах доверяете, а он злоупотребляет вашим доверием. У него денег гораздо больше, чем кажется. Кто постоянно твердит, что купил бы себе поместье? А при его зарплате...
—Погоди, Силвия, — остановила ее Алма. — Мне кажется непорядочным выдвигать подобные обвинения за глаза, не давая возможности ему защититься. Я не желаю в этом участвовать даже в качестве слушательницы.
Силвия опешила: от Алмы она ждала чего угодно, но только не такого отпора.
—Я не для себя стараюсь, хотела вас предупредить, — сказала она, обидевшись теперь на Алму. — Я вижу, вы мне не поверили, но потом вы сами убедитесь в моей правоте, только поздно будет.
—Прости, но мне всегда казалось, что вы не очень-то подходите друг другу, и я думаю, вы очень правильно сделали, когда разошлись, — сухо сказала Алма, которая все поняла и сделала самые безотрадные для Силвии выводы.
—Вам кажется, что я ему мщу? Что я на него наговариваю? — сердито стала спрашивать Силвия.
—Мне кажется, что оговаривать человека — это подлость, — твердо заявила Алма и встала. — Всего тебе хорошего, Силвия, и не беспокойся: я поддержу свое доброе имя и во всем разберусь.
Силвия поджала губы и обиженно пошла к двери: как объяснишь этой дамочке, у которой чуть ли не четвертый муж, что Силвия воспитана в твердых нравственных правилах, что Педру — настоящее животное, с которым сам себя любит сравнивать, поэтому он ее и бесит, и она никогда ему не простит, что он не оценил ее забот и стараний!
—Вы напрасно думаете, что я ему мщу, — снова повторила она. — Я к нему привязалась, мои родители с детства воспитывали меня как будущую жену...
—А меня воспитывали как женщину, — сообщила Алма, — думаю, нам довольно трудно понять друг друга.
Однако, проводив Силвию, она все-таки поехала на завод, не потому что ей поверила, а потому что верила себе и хотела посмотреть на разведенного Педру своими собственными глазами.
Развод Педру не был для нее новостью, он сам сообщил ей об этом и попросил разрешения пожить в домике. Разумеется, Алма разрешила.
И вот она вошла в чистенький, похорошевший домик и с большим удивлением обнаружила в нем симпатичную молоденькую девчушку, которая старательно наводила порядок в комнатах.
Алму очень удивило ее присутствие: неужели Силвия сказала правду?
Девчушка ничуть не смутилась при ее появлении, честно призналась, что понятия не имеет, кто перед ней, а когда поняла, что беседует с самой хозяйкой, то обрадовалась.
—Я о вас много слышала, — с гордостью сказала она, и Алма поняла, что слышала она только хорошее. — Меня зовут Ирис, я кузина Педру, — представилась девушка. — В общем-то не совсем кузина, но это долго объяснять, а мы привыкли так называть друг друга. — Ирис посмотрела на Алму и попросила: — Только вы не говорите ему, что я тут хозяйничаю, а то он рассердится страшно и того и гляди отправит меня обратно на фазенду.
—Почему это он рассердится? Ты же хочешь ему помочь, — принялась расспрашивать ее Алма, которой уже пришлась по душе эта непосредственная Ирис.
—Да он разозлился из-за того, что я с его женой поругалась. Ну и поругалась, не нравится мне она, и все тут. Теперь они разошлись, а он все равно злится.
—Не любит он тебя, значит? А я тебя за его любовницу приняла. — Алма решила посмотреть, что ей скажет на это Ирис.
Та вспыхнула и польщенно взглянула на хозяйку.
—Я бы за него замуж пошла, — призналась Ирис. — И мне кажется, что своего часа я дождусь.
Алме понравилось ее прямодушие, но при этом она поняла, что у девушки есть проблемы, о которых ей и просигнализировала Силвия. Она стала расспрашивать Ирис о ее жизни на фазенде и поняла, что жизнь там была однообразной, монотонной и для живой впечатлительной девочки невообразимо скучной. Педру, который изредка приезжал с «городскими» подарками, стал для девочки воплощением мечты о какой-то совершенно иной, волшебной, незнакомой жизни. Она подрастала, он был единственным, кто ее не сторожил и охотно исполнял самые невероятные просьбы.
—Он мне даже косметику присылал, — похвасталась она.
Алма поняла, что получить в глуши девочке-подростку косметику из Рио означало быть любимой в высшей степени. Со временем она привыкла считать кузена кем-то вроде своего нареченного и теперь просто не могла понять, что ее фантазия, с которой она сжилась и к которой привыкла, не имеет ничего общего с действительностью.
Про себя Алма вздохнула: ей были знакомы молодежные проблемы и фантазии. Разве не то же самое сейчас происходит с Эду? Не исключено, что романом с Эленой он неосознанно пытается отрефлексировать свои болезненные фантазии, вполне возможно, порожденные авиакатастрофой, гибелью матери?..
—А теперь чем ты хочешь заняться? — поинтересовалась Алма.
—Я думала учиться, но теперь вижу, что хотела бы помогать Педру, во-первых, потому что люблю его, а во-вторых, потому что все мне здесь привычно. Я, можно сказать, выросла рядом с лошадьми. Можно мне будет работать с ним?
—Это кто еще у меня хозяйничает? — раздался грозный голос из-за двери. — Ну если это опять настырная девчонка! Получит она у меня! Живо отправлю к матери!
Дверь распахнулась, Педру увидел Ирис и угрожающе произнес:
—Ну так и есть! Все! Хватит! Захотела ремня, получай! — И он потянулся было к хлысту за поясом.
—Неужели ты всерьез ее поколотишь? — с искренним любопытством спросила стоявшая за спиной у Педру Алма.
Он резко обернулся, не ожидая, что здесь кто-то еще есть.
—Прости, мы тут побеседовали с твоей кузиной. Она очень милая девушка, и я хотела бы, чтобы она пришла ко мне в гости. Ты придешь, Ирис?
—Приду непременно, — радостно отозвалась та. — Спасибо за приглашение.
Педру подозрительно смотрел то на Алму, то на Ирис — с какой это радости они спелись, и не грозит ли ему этот союз новыми неприятностями?
—Не отказывайся от помощи Ирис, — продолжала Алма. — Она ведь может тебе и на конюшне помочь...
—Нет уж, увольте от такой помощи, я с этой девицей настоящим психом стану! С ней не нервы, а канаты нужны! Нет! Нет! И не просите! Чтобы духу ее тут не было! А то я не гарантирую порядка на конном заводе!
— Ладно, Педру, не буду сейчас обсуждать с тобой эту проблему и спорить. Сейчас ты в возбуждении, в раздражении. Пройдет несколько дней, и мы с тобой обо всем поговорим. А Ирис я пока забираю с собой, мне кажется, что детей лучше воспитывать не кнутом, а пряником.
Ирис вприпрыжку побежала к машине Алмы, а та, улыбнувшись Педру, не спеша последовала за ней. Она любила звеневшие у нее в доме молодые голоса, любила вмешиваться в чужие судьбы.

Глава 24

Проснувшись, Камила не обнаружила в доме Алмы никого, кроме прислуги. Узнав, что даже Эду ушел из дому, она несказанно удивилась и тоже ушла.
Ехать домой или на занятия ей совсем не хотелось. И вдруг ее осенило: можно ведь поехать на конный завод! Идея была отличная, Камила сразу пришла в хорошее настроение.
Педру просто расцвел, увидев Камилу. Но, приглядевшись, тут же уловил, что с девушкой не все благополучно. До других ему дела не было, а вот в отношении Камилы он чувствовал малейшие нюансы и сам этому удивлялся.
—Ты не в настроении, или мне показалось? — спросил он.
—Вчера с матерью поругалась и ночевала у Алмы, — нехотя отозвалась Камила.
—Да ты что! С ума, что ли, сошла? — возмутился Педру.
—Матери тоже, бывает, с ума сходят, — огрызнулась Камила.
Переговариваясь, они подошли к конюшне, и Камила с удовольствием погладила ту лошадку, которую привыкла называть своей.
—Садись-садись, — подбодрил ее Педру. — Видишь, оседлана, тебя дожидается. А мать у тебя особенная, поэтому ты не очень-то хвост поднимай!
—Просто она тебе очень нравится! — бросила ему Камила и пустила лошадь вскачь.
Педру тут же догнал ее, и они поехали рядом. На вольном воздухе тоже неплохо говорится о сокровенном, почти как ночью.
—Нравится? — переспросил Педру и задумался.
Нет, это было что-то другое, вот Синтия ему очень нравилась, ему хотелось ее, он ждал, когда же они окажутся в постели. А Элена всегда была для него чем-то особенным...
—Мы любили друг друга, и я часто вспоминаю об этом. А твоя мать все забыла, но, мне кажется, потому, что так меня и не простила.
—А вот если бы ты не уехал и вы с мамой поженились, — мечтательно произнесла Камила, — то я могла быть вашей дочкой.
Нежность захлестнула Педру. «Ты и так мне дочка», — хотел сказать он и не сказал.
—Мне хочется знать о тебе все-все, — продолжала Камила, — познакомь меня со своей женой.
—Разве мать не сказала тебе, что мы разошлись? — удивился Педру и тут же понял, что наверняка не сказала. Откуда она могла знать, что Камиле это интересно? — Да, мы разошлись, и теперь я живу на конезаводе.
—Покажи мне свой дом, — встрепенулась Камила.
—Поехали, — пригласил ее Педру, и они потрусили ленивой рысцой к симпатичному домику, который приветливо смотрел на них чисто вымытыми окошками.
—Какая здесь красота! — восхитилась Камила. — Запах леса, тишина, птицы щебечут. Да-а, у тебя губа не дура, Педру.
Педру была приятна похвала девушки, и он признался:
—Да я давно на этот дом глаз положил. Сразу, как пришел сюда работать.
—Выходит, ты женился, думая о разводе? — засмеялась Камила.
—Выходит, так, — в тон ей ответил Педру.
А Камила невольно думала о том, что Педру и ее мать были бы отличной парой, что у нее могли бы быть очень хорошие дружные родители и тогда не возникло бы тех странных и ненормальных проблем, которые возникают сейчас...
Глаза ее наполнились слезами, и Педру испуганно спросил:
—Ну-ка говори быстро, в чем там дело? Какие у тебя проблемы? Какие переживания?
И Камила в ответ на его искреннее беспокойство заговорила так, как ни с кем из взрослых еще не говорила.
—Мне очень плохо, Педру, — пожаловалась она. — Мне даже посоветоваться не с кем. Мне так не хватает отца! Я в полной растерянности, и мне кажется, что я рассыплюсь на кусочки, но никому нет до этого дела! Понимаешь, я влюбилась в Эду!
После того как Камила почувствовала, что она для Эду что-то значит, иначе не было бы этого откровенного ночного разговора, ей стало легче говорить о своей любви.
—Из-за этого ты и с матерью поругалась? — не то спросил, не то подтвердил сам себе Педру.
—Да мы с ней каждый день ругаемся, — честно призналась Камила, — живем как в аду, и что делать — непонятно.
—А Эду? Он тебя любит?
И опять Камила ответила совершенно честно, без утаек.
—Иногда мне кажется, что да. Во всяком случае, я ему небезразлична, это точно. Но мы с ним об этом не говорим.
—Представляю себе, в каком адском котле кипит Элена, — задумчиво произнес Педру и сочувственно покачал головой.
—А тут еще Ирис навязалась на нашу голову, — продолжала жаловаться Камила. — Она еще больше маму против меня настроила. Теперь они подружки не разлей вода, а я враг номер один.
—Ну-ну-ну, не преувеличивай, — ласково оборвал ее Педру. — Вы обе страдаете, вам обеим плохо. А Ирис, разумеется, подливает масла в огонь, с этой девчонкой мы все еще наплачемся.
—Что же нам делать, Педру? — жалобно спросила Камила.
—В сердечных делах я плохой советчик, — сокрушенно посетовал он. — Вот если бы ты покупала лошадь или землю, другое дело. Но мне кажется, что вам лучше всего откровенно поговорить втроем. Будет тяжело, больно, но многое выяснится.
—Может, ты и прав, — пожала плечами Камила, вспоминая ночной разговор с Эду и думая, что он из тех людей, которые идут на откровенность. — Может, ты и прав. Спасибо тебе!
Они спешились у дома, и Камила, обойдя его, мысленно пожелала Педру счастья в этих стенах.
—Интересно, кто станет его избранницей? — задумалась она.
Издалека донесся задорный женский смех, это хохотала Синтия, услышав от Алекса новый рецепт против насморка.
—Ну так что? Поедем на прогулку? — спросил Педру. — Давай-ка галопом на небольшую дистанцию, туда и обратно, а?
Камила кивнула и снова вскочила на лошадь. Больше они не разговаривали, в этом не было необходимости — Камиле и так стало значительно легче. А Педру уже думал о Синтии, ему хотелось ее увидеть, и он терпеливо ждал, когда же Камила накатается.
—Знаешь, — сказал он, — покатайся одна, глядишь, тебе в голову что-нибудь придет толковое, а мне пора в конюшни, дел невпроворот.
—Поезжай, — кивнула Камила, — а я еще покатаюсь. Спасибо за совет.
—Не за что! — отозвался он уже на ходу, тут же повернув в обратную сторону. — Пока! Еще увидимся!
— Увидимся! — эхом откликнулась Камила и поскакала вперед.
Педру ехал, глубоко задумавшись. Эта девушка умела задеть за живое. Ехал он к Синтии, а вспоминал Элену. Он чувствовал перед ней свою вину. Теперь, спустя столько лет, ему было жаль, что он потерял такую большую и прекрасную любовь, которая когда-то была между ними. Теперь он понимал, что такая любовь — большая редкость, что бывает она раз в жизни, а у многих ее не бывает совсем. Но тогда ему казалось, что прекрасных девушек пруд пруди и каждая может стать ему верной подругой, а важнее всего на свете — это умение зарабатывать деньги, что он и попытался осуществить, пропав из родных мест чуть ли не на двадцать лет. Он многое перепробовал за эти годы, они прошли не без толку и не без пользы, если благодаря им он понял, что самое главное осталось позади. Опыт этот был горьким, но теперь Педру умел ценить по достоинству хотя бы прошлое.
Ему вспомнилась его первая встреча с Эленой после долгих лет разлуки, новая Элена поразила его: как много она сумела добиться в жизни, сохранив красоту и расположение к людям! У нее престижная профессия, большая квартира в самом лучшем районе Рио, она вырастила двух замечательных детей, дала им образование... А до этого сколько она натерпелась! Мало зарабатывала. Содержала двоих детей, мать и больного мужа. Ей пришлось очень тяжело, но она все преодолела. Одна. Поэтому она теперь и знать не хотела Педру, который бросил ее и заставил проходить трудный жизненный путь в одиночестве. Элена не говорила ему этого, но он чувствовал, что для нее это так. Но, несмотря на ее отстраненность, Элена вызывала у Педру, кроме всех прочих чувств, еще и огромное уважение. Глядя на Камилу, он втайне жалел, что у него нет детей. Он не хотел детей от других женщин, а вот от Элены.., Но тогда Педру и этого не понимал. Женщины всегда его волновали, они казались ему запретным плодом, до которого он непременно хотел дотянуться и сорвать. Но ни один из этих плодов не был настолько сладким или настолько горьким, как тот, который он вкусил в ранней юности, с Эленой. Поэтому Педру всегда с грустью говорил, что больше всех на свете любит своих лошадей. И вполне возможно, в этом была немалая доля истины.
Сейчас его волновала Синтия. Она казалась ему самой прекрасной и желанной, и он не сомневался, что они будут счастливы, стоит ей только отдаться своему чувству, которое тлело в ней и которому она не давала разгореться.
Показывая Камиле дом, Педру увидел, сколько еще предстоит в нем работы, и заспешил: он хотел увидеть не только Синтию, но и Северину, чтобы дать ему очередные поручения по благоустройству своего гнезда.
Синтия осматривала лошадей, и Педру удивился, что она разговаривает с ними, словно с людьми, и они ее слушаются. До сих пор Педру был уверен, что только он обладает таким умением.
—Молодец! — похвалил он. — Ты, я вижу, с ними поладила.
—Конечно, поладила, — ответила Синтия, — все живые существа откликаются на любовь.
—И ты на мою тоже, я это чувствую, — скороговоркой проговорил Педру, искоса глядя на Синтию, но она сделала вид, что ничего не услышала.
Ее смущал не столько откровенный интерес к ней Педру, сколько ее собственные чувства. Она прекрасно видела, что Педру как человек ей нисколько не интересен, но вместе с тем остро чувствовала его присутствие и откликалась на него как женщина. Синтии это очень не нравилось, она корила себя за свою податливость и всячески старалась ей сопротивляться. Противилась она на словах, но щеки ее вспыхивали и сердце билось, как только Педру протягивал к ней руки, чтобы ее обнять. Синтия выдавала и то и другое за гнев, но про себя знала, что ее кровь, ее женское естество, волнуясь, откликаются на призыв Педру.
—А что, если общение с животным царством превращает в животных и нас? — с невольным страхом спрашивала себя Синтия. — Что, если мы становимся подданными инстинкта? У Педру, безусловно, есть что-то от мощной лошадиной породы, но я-то не хочу поступать в разряд кобылиц.
Синтия твердо решила про себя ни за что не уступать Педру и старалась держаться с ним как можно ровнее и безразличнее. Но такое поведение Синтии только подстегивало и раззадоривало Педру.
—Она будет моей! Непременно. Как бы ни брыкалась, — говорил он с усмешкой опытного наездника, который сумел приучить к седлу не одну норовистую лошадку.
Алекс с грустью смотрел на это любовное состязание и, разумеется, был на стороне Синтии. Ему очень хотелось стать помощником Синтии в этой борьбе. Ведь стоило ей сделать шаг в сторону Алекса, и она выиграла бы битву — Педру не стал бы больше выслеживать ее и подстерегать. Но Синтия с Алексом общалась только дружески, он был для нее давним приятелем. Алекс же со своей стороны делан все, что мог, стараясь не отходить далеко от Синтии, чтобы не оставлять ее наедине с Педру.
Невольно помогала Синтии также и вездесущая Ирис, которая тоже постоянно крутилась возле нее, раздражая Педру еще и этим. Появилась она и на этот раз. С тех пор как Алма взяла ее под свое покровительство, Ирис чувствовала себя здесь чуть ли не хозяйкой.
Педру был зол на Ирис еще и из-за Камилы. Увидев ее, он сразу же принялся ее отчитывать:
— Я прекрасно знаю, что ты мутишь воду и ссоришь Камилу с Эленой.
Не успел он договорить, как Ирис принялась горячо возражать:
—Да это Камила повела себя непорядочно! Она хочет отбить у матери ее парня. Разве так поступает нормальная дочь? Что же в этом хорошего? Я все прямо ей и высказала, а она меня за это невзлюбила. Чувствует себя виноватой, вот и крысится на меня.
—Ну и выражения у тебя! — снова возмутился Педру. — И вообще я тебе советую не встревать в это дело. Они сами с ним разберутся, третий тут, как говорится, лишний.
—Не лишний! Не лишний! — снова принялась возражать Ирис. — Элену некому защитить, вот я ее и защищаю.
—А я тебе еще раз говорю: оставь их обеих в покое, не подливай масла в огонь, а то пожар этот никогда не потухнет. Поняла? Если будешь продолжать в том же духе — живо вернешься на фазенду!
—Ты надо мной не имеешь никакой власти, — торжествующе заявила Ирис. — За меня отвечает Элена, и больше никто! Она и будет решать, отправлять меня на фазенду или нет.
—За тебя отвечает твоя мать, и, если я поговорю с ней, она с тобой разберется.
—Звони! — с вызовом ответила Ирис. — С матерью я и сама разберусь!
Подъехавшая в этот миг Камила увидела Ирис, услышала ее последние слова и тяжело вздохнула. Нет, возвращаться домой Камиле решительно не захотелось. Она отвела лошадь в конюшню и снова поехала к Алме.
А там ее ждал неприятный сюрприз: Элена решила во что бы то ни стало побыть наедине с Эду и сама привезла его домой. Она перенесла прием пациентов на другой день, чего никогда бы не сделала, если бы они с Эду спокойно пообедали. Так одни решительные действия немедленно вызывают другие, и пока трудно было сказать, кто победит в поединке — Алма или Элена?
В такси они с Эду сидели обнявшись и целовались, и Элена вновь чувствовала себя девчонкой. Эду неимоверно устал и поднялся к себе, чтобы отдохнуть. Элена сидела одна в гостиной, погрузившись в размышления. Ей нужно было понять, как поступать дальше. Эду был по-прежнему влюблен в нее, она это чувствовала, и, значит, ей вновь предстояло бывать в этом доме. Предстояло вновь занять то положение, которое она занимала до болезни Эду. Нужно было заставить Алму смириться с тем, что Эду имеет право на свой выбор и на свою личную жизнь. Но пока Элена сидела в гостиной одна, Рита не предложила ей даже чашки кофе. Появление Камилы необычайно удивило Элену, она не сомневалась, что ее дочь давно уже дома. Но, похоже, Камила уже чувствовала себя здесь как дома. Служанка Рита, выглянув, сообщила Камиле, что дона Алма заказала на ужин все самые любимые ее блюда, что скоро все соберутся и тогда можно будет накрывать на стол.
—А ты, мамочка, что тут делаешь? — изумленно спросила Камила, никак не ожидавшая увидеть Элену.
—Навещаю Эду, — кротко ответила Элена. — Как видишь, твои слова очень подействовали на меня, и я решила тебя послушаться. Ты рада?
Если бы Элена в самом деле хотела помириться с дочерью, то, наверное, нашла бы другие слова, но нет, с ее губ помимо воли сорвались эти.
Камила сразу же напряглась, почувствовав, что война продолжается, что визит матери был успешен, что она снова обрела неуязвимость и решительность.
—Очень рада, — спокойно ответила Камила, хотя внутри у нее все кипело. — Рита, принеси, пожалуйста, маме кофе, — распорядилась она, и Рита, кивнув, исчезла на кухне.
Элена поняла, что дочь демонстрирует ей, до какой степени она здесь своя, но нисколько не обиделась, вновь почувствовав себя на недосягаемой высоте и жалея дочь, которая идет на все, лишь бы оставаться рядом с Эду. Ей и вправду хотелось избавить Камилу от такого унижения. Засидеться допоздна один раз — куда ни шло, но оставаться дольше? Неприлично и подозрительно.
—Я думаю, мы уедем вместе, доченька, — ласково сказала Элена. — Честно говоря, я удивилась, что ты не приехала домой утром, а еще больше тому, что и к вечеру ты не поехала домой...
—Мне бы вообще не хотелось туда возвращаться, — вдруг выпалила Камила. — Многие мои подруги стали снимать для себя квартиры, и их отношения с родителями сразу улучшились.
—Но я не могу пока тебе снять квартиру, — сказала Элена, — и у тебя тоже нет возможности платить за нее самостоятельно.
—Я устроюсь на работу, — пообещала Камила.
—Вот когда устроишься, тогда и поговорим, — сухо ответила Элена. — Я не буду препятствовать тебе, когда у тебя появится такая возможность, но пока просила бы ночевать не по чужим людям, а дома...
—С тех пор как ты поселила у нас Ирис, жить там стало просто невозможно, — пожаловалась Камила.
—Пойми, я должна была что-то сделать, чтобы помочь своей сестре, которая в таком нежном возрасте потеряла отца, — объяснила Элена.
—В нежном возрасте? Отца? А что говорить мне, у которой отца никогда не было? Это я — страдающее лицо, это я чувствую себя незащищенной, это меня ты должна была спросить, согласна я или нет, прежде чем селить кого-то в нашем доме! Ты должна понять, что мы с ней несовместимы!
Элена вынуждена была признать, что какая-то доля истины в словах дочери есть. Но, вспомнив, как они ссорились с Камилой до приезда Ирис, подумала: так даже лучше, пусть яблоком раздора будет отныне Ирис, а не Эду.
—Мы что-нибудь придумаем, дорогая, мы что-нибудь придумаем, — постаралась успокоить она дочь, — но я надеюсь, что сегодня ты будешь ночевать дома.
—Только приду поздно, после того как поужинаю, — отозвалась Камила.
Эду позвал Элену наверх, и она поднялась к нему, но почти сразу же к ним вошла Алма и принялась извиняться, что снова помешала их разговору, не зная, что здесь Элена. Потом она говорила что-то еще...
Элена поднялась, простилась и вышла. Эду стиснул зубы и закрыл глаза.
— Через полчаса мы будем ужинать, Эду, — ласково проговорила Алма.
Эду не шевельнулся.

Глава 26

Элена мучительно думала, что ей делать, как поступить. Эду делал героические усилия, чтобы вырваться из лап болезни, и она понимала, что это свидетельство любви к ней. Но она видела и то, как много еще времени понадобится, чтобы он выздоровел окончательно. А за время его болезни медленно, но верно происходили пока еще неявные для самого Эду перемены: рядом с ним все прочнее укреплялась Камила. Ее привечали в доме, для нее всегда находилось место и доброе слово, а Элену оттесняли все дальше и дальше. И каково будет Камиле, если она вдруг вновь окажется на обочине?
Элену поразило выражение лица дочери — она явилась туда как к себе домой, с чувством покоя и уверенности, но, увидев там свою родную мать, пришла в отчаяние. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, но глаза сказали об этом. Сказали, что Элена вероломно вторглась в то пространство, которое ей уже не принадлежит. Да и Эду, он ведь тоже, очевидно, привык к Камиле, хоть пока не замечает этого...
Любовь Элены с Эду поддерживало и питало отсутствие преграды в чувственной страсти, они были свободны в ее проявлении, и эта стихия захлестывала их. Теперь они были лишены возможности даже видеться наедине, не говоря уже о другом... Вполне может быть, что, не видя Элену и дальше, Эду поймет, насколько дорога ему Камила... И как невыносимо тяжело будет для Элены это открытие!
Но не менее болезненными были для нее и эти встречи на людях, под пристальными взглядами недоброжелательных ревнивых глаз... Словом, впечатлений и пищи для размышлений было столько, что, пожалуй, Элена хотела бы во всем разобраться. Да, она попросит у Эду время на размышление, скажет, что, вполне возможно, их любви пришел конец... Скажет, потому что надеется услышать от него: «Элена! Любимая! Это невозможно! Мы никогда с тобой не расстанемся!»
Элена специально позвонила Эду, чтобы сообщить о своем решении. Она ждала заветных слов, но они не были произнесены. Эду, безусловно, очень огорчился, в его голосе послышалась обида, но он принял ее решение, как принимает решение взрослого ребенок, не подвергая его обсуждению и только осуждая эмоционально.
Элена почувствовала, что совершила ложный шаг, но отступать было поздно. Чтобы разобраться в своих чувствах, чтобы как-то с ними справиться, ей необходим был советчик. Никого, кроме Мигела, она не смогла себе представить и после работы поехала к нему.
Мигел встретил ее как всегда — с нежным участием и радостью. За коктейлем, делать которые он был такой мастер, Элена поделилась с ним своими тревогами и сомнениями.
— На твоем месте я бы не бежал от волнующей тебя проблемы. Близкие отношения не должны препятствовать откровенной беседе, наоборот, они способствуют ей. Мы с женой всегда все обсуждали и поэтому никогда не сталкивались с такими трудностями. Я бы обсудил все с Эду. Спросил бы его, как он относится к Камиле. Я не стал бы молчать и обижаться.
— Женщины часто делают такие ошибки, какую сегодня допустила я, — вздохнула Элена.
— Неужели они верят, что их возлюбленные ясновидящие? — с притворным удивлением поинтересовался Мигел, и Элена не могла не улыбнуться.
— Я пока не могу поговорить с Эду, — жалобно сказала она, — я слишком боюсь, что услышу именно то, чего так боюсь.
— Но тогда ты перестанешь бояться и у тебя созреет решение, которое принесет тебе покой, — мудро заключил Мигел, невольно желая, чтобы решающий разговор произошел как можно быстрее.
Но даже эта репетиция, подготовка к решающему разговору успокоила ее. Она шла домой в совершенно ином настроении.
Ирис дома не было. У девушки появилось много знакомых и друзей, она частенько отправлялась то с одной компанией, то с другой потанцевать и повеселиться, хотя планов своих не оставила и по-прежнему мечтала о том дне, когда на ней женится Педру.
Элена застала дома одну Камилу, и в необыкновенно возбужденном состоянии.
— Если бы ты знала, что мы тут пережили! — заговорила она взволнованно, бросившись к матери, словно ища у нее защиты.
Такого давным-давно уже не было, и счастливая Элена крепко обняла дочь.
Оказалось, к ним в подъезд стал ломиться, грозя высадить дверь, полупьяный мужчина. Привратник не пускал его, но тот орал на весь дом, что желает видеть Карлу и все вокруг разнесет, если его к ней не пустят. Вира, привратник, видел, как тот хулиган несколько раз привозил домой Капиту, и стал звонить ей, а потом Камиле, зная, что та часто бывает у них. На этот раз так оно и было, Камила как раз сидела и болтала с Капиту, а Бруну возился с ними рядом. Хулиган тем временем прорвался в подъезд, а Капиту, узнав, что он ее ищет, страшно побледнела.
— Если он меня найдет, то устроит страшный скандал, — дрожащими от испуга губами проговорила она.
Камила предложила немедленно вызвать полицию, но Капиту испугалась еще больше:
— Нет! Нет! Только не это!
Капиту была в таком отчаянном положении, что Камила решила выйти сама и разобраться со скандалистом. Она по¬просила Капиту спрятаться с Бруну в дальней комнате и открыла дверь.
Человек, которого, как потом выяснилось, звали Орланду, ломился в соседнюю квартиру, крича на весь подъезд:
— Не выводи меня из себя, Карла! Лучше открой!
Камила пригрозила ему полицией. Боже, чего только она не наслушалась! Бандит переключился на нее, стал орать:
— Да вы, наверное, в одной церкви молитесь! Сколько берешь?
Он уже облапил ее, собираясь поцеловать, но тут выскочила Капиту и стала его образумливать. Орланду требовал, чтобы она немедленно поехала с ним, та отказывалась. На шум выскочила Офелия.
— Чем больше народу молится, тем лучше, — заявил Орланду.
Стали открываться двери внизу. Камила принялась объяснять, что университетский приятель Капиту слегка перебрал, но сейчас они его утихомирят, и волноваться не о чем. Капиту, пытаясь сделать это, стала спускаться с ним вниз. Камила следовала за ними на приличном расстоянии. Орланду и впрямь успокоился:
— Вот это другое дело! Так бы сразу! А то я звоню, звоню! Ты же меня с ума свела! Я каждую ночь о тебе думаю! Каждое утро просыпаюсь с мыслью о тебе. Я должен был тебя увидеть. Я сделаю для тебя все, что ты захочешь, мне больше никто не нужен. Только ты!
Они дошли до машины, но Капиту отказалась сесть в нее.
— Я покончила с прошлым, — заявила она.
— С прошлым, но не со мной! — разъярился Орланду. — Я заплачу сколько попросишь! У меня есть деньги, много денег!
Он достал целую пачку денег. Капиту шарахнулась от него.
— Умоляю, — сказала она. — Обещаю, что в другой раз, но только не сегодня.
— А ну садись! — заорал Орланду. — Я начинаю терять терпение!
Тут Камила поняла, что дело сейчас дойдет до рукоприкладства, подбежала к Капиту, схватила ее за руку и решительно заявила:
— Изволь относиться к моей подруге с уважением!
— А ты знаешь, чем она занимается, эта твоя подруга?
— Я уже вызвала полицию! — продолжала она, не слушая его.
— Ты, кажется, ищешь себе неприятностей, — угрожающе произнес он.
— Нет! Это ты их себе нашел, болван! — заорала во весь голос Камила, которая сама не ожидала от себя ничего подобного. — Тебе нужен был скандал? Ты его получишь! В присутствии полиции, адвокатов, журналистов! Ты запомнишь, как ломиться в дом к порядочным людям! На помощь, люди! Бейте его!
— У меня есть пистолет, — не слишком уверенно произнес Орланду, отступая перед Камилой, которая стала похожа на разъяренную кошку.
Вокруг стала собираться толпа. В скандал включился и привратник.
— Ну что, поучим его уму-разуму? — воинственно воскликнул он, засучивая рукава, и стало понятно, что стоит кому-нибудь сделать шаг, и все навалятся на скандалиста. Это понял и сам Орланду и тут же сел в машину.
— Ну я тебе еще отомщу! — прошипел он, обращаясь к Капиту.
— Двигай отсюда! Сволочь! — напутствовала его Камила.
— Пока мы тебе морду не набили, — добавил мужчина за ее спиной.
Машина рванула с места и исчезла за углом. Толпа стала расходиться.
— Перебрал университетский приятель, перебрал, — объясняла Камила любопытствующим, уводя Капиту к подъезду.
— Не раздувай скандала и никому не сплетничай, — сказала она, проходя мимо привратника. - Видишь, какие бывают дела — влюбился по уши сумасшедший и теперь не дает прохода. Увидишь его, сразу вызывай полицию.
— Непременно, — ответил Вира, — непременно.
Когда девушки сели в лифт, у Капиту были на глазах слезы.
— Ты даже себе не представляешь, как я тебе благодарна, — сказала она. — Прошу об одном, не говори никому и ты тоже. Я так перенервничала, до сих пор дрожу! И просто умираю от стыда! Ты, наверное, думаешь...
— Я рада, что этот кошмар остался позади, — сердечно сказала Камила. — А остальное меня не касается.
Пока Камила занималась с Орланду, Офелия и ее муж Онофре занимались с Бруну. Обнаружив перепуганного малыша на площадке, они забрали его к себе, и Онофре развеселил Бруну, изображая клоуна. Им тоже была предложена версия о сумасшедшем влюбленном однокурснике, были принесены извинения за беспокойство, и все, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись.
— Я выкарабкаюсь, вот увидишь, — сказала Капиту, держа Бруну на руках. — В моменты отчаяния принимаешь решения не потому, что они тебе нравятся, а потому, что только так ты можешь быстро разрешить свои проблемы.
— Не переживай, — ободрила Камила подругу детства, — мы с тобой выросли вместе и не можем думать друг о друге плохо.
Они закрыли двери. Все было хорошо и спокойно, но теперь-то у Камилы и проявились последствия стресса. Она вся дрожала, у нее стучали зубы, несмотря на жару, ей было холодно.
— Мамочка! Мамочка! Мне так жаль Капиту, — рыдала Камила, — она такая несчастная! А что будет с Бруну, когда он вырастет?.. Она же это делает ради него, я поняла... А вдруг он не поймет?..
Элена обнимала Камилу, согревая ее своими объятиями и поцелуями, потом налила ей рюмку ликера, чтобы она могла расслабиться. Сердце Элены было переполнено восхищением своей отважной и мужественной дочерью, ее великодушием, ее благородством!
«Как мне повезло с детьми!» — подумала она, представив на месте Капиту свою дочь, и невольно содрогнувшись от ужаса.
— Мы должны ей непременно помочь, доченька, — сказала она, целуя Камилу.

Глава 28

Ирис каждый день приезжала на конный завод, чтобы, как она говорила, прогулять своего Урагана. И хотя цель у нее была другая, она ничуть не приближалась к своей цели: Педру оставался холоден как камень и в лучшем случае не замечал ее, а в худшем придирался к ней и прогонял прочь. Но Ирис не отступалась, она верила, что наступит день, когда Педру оценит ее по достоинству.
Педру же если и был чем-то озабочен, то отношениями Камилы с Эленой. В том, что мать отвесила дочери пощечину, он не увидел ничего особенного, во времена его детства пощечина была обычным и весьма распространенным средством воспитания. Так он и объяснил удивленной Камиле, когда она рассказала ему об очередном скандале.
— Нам нужно жить с матерью отдельно, — решительно заявила Камила. — Как только я найду себе работу, тут же сниму комнату. Работа мне просто необходима, потому что у матери денег на комнату для меня нет.
Педру и в этом не увидел особой трагедии. Правильно, что дети стремятся жить отдельно от родителей, у них разный темп жизни, вместе им трудно.
— Элена ушла из дома, я ушел, это нормально, — сказал он Камиле. — Если тебе будет нужна мужская помощь, ты всегда можешь на меня рассчитывать. А где будешь искать работу?
— Мать предлагала попробовать работать с ней, в ее центре, освоить какую-нибудь из их профессий — массажистки, например, но я отказалась. Нам хватает домашнего общения, а тут еще целый день вместе! Мы обе с ума сойдем.
Педру хмыкнул: молодежь теперь все же стала очень избалованной. Если бы отец в свое время предложил Педру работу, он был бы ему по гроб жизни благодарен, а эти хвостом крутят — думают, подходит она им или не подходит. Но вмешиваться и уговаривать Камилу не стал, у него и своих забот было выше крыши.
К обычным хлопотам с лошадьми у Педру прибавился еще и ремонт, который затянулся и никак не кончался. Педру занимался им только урывками, поэтому не мог окончательно привести дом в порядок, а он был человеком основательным, и это его раздражало. Раздражение против Силвии улеглось. Похоже, и она успокоилась, потому что больше его не дергала, никуда не ходила и на него не жаловалась. Он с удивлением замечал, что прекрасно без нее обходится, за хозяйство, как и в прежнем его доме, отвечала Марта, да он и не был особенно прихотлив в домашнем обиходе. Это Силвия любила общество, компании, все старалась куда-то вытащить Педру, а его, буку и нелюдима, сердила ее общительность. Единственное, что его сейчас мучило, — это отсутствие женщины. Все его чувства, все помыслы со временем сосредоточились на Синтии, а она словно бы задалась целью его дразнить. Вдруг приходила прямо в дом, ссылаясь на то, что хотела посмотреть, как идет ремонт, и он видел, чувствовал: еще немного, и эта упрямица сдастся, но в последнюю минуту она всегда ухитрялась выскользнуть из его объятий и убежать — и от него, и от самой себя. Но рано или поздно она должна была сдаться: нельзя безнаказанно играть с огнем, он жжет и сжигает!
Синтия и сама была в смятении, она тоже чувствовала, что играет с огнем и игра эта опасна.
Первым ее смятение заметил Эладиу. Хоть он и был ей отчимом, но любил Синтию по-отечески, своих детей у него не было, и он привязался к падчерице всей душой. Сейчас он видел, что с девушкой творится что-то неладное, она переживает какую-то драму, а может, даже трагедию. Тогда он набрался решимости и заговорил первым:
— Синтия, моя бабушка говорила: «Уметь слушать — большое искусство». Я владею этим искусством и готов им воспользоваться — выговорись, и тебе станет легче, я тебе это гарантирую.
Синтию растрогало предложение Эладиу, а тот уже хлопотал, наливая ей в чашку чай, ведь за чаем разговор всегда идет легче и приятнее. Синтия растрогалась еще больше. Ей действительно хотелось все кому-нибудь рассказать...
— Я готов тебя выслушать, — повторил отчим.
— Я из-за Педру с конезавода, — начала Синтия.
— Если он тебя оскорбил, то я поеду и... — Эладиу даже привстал, словно бы уже собрался ехать.
— Нет-нет, — остановила его Синтия, — дело совсем не в этом. Дело в том, что в голове у меня каша и я сама не могу понять, чего я хочу. Он и привлекает меня, и отталкивает.
— Что-то вроде рокового влечения, — высказал предположение Эладиу.
— Иногда мне кажется, что это болезнь, и я очень боюсь.
— Но ты же не теряешь контроля над собой, не теряешь рассудка, значит, это ни в коем случае не болезнь, — рассудил Эладиу.
— Рассудка не теряю, но не знаю, чего хочу. Позволяю и не позволяю, люблю и не люблю, и так было с самого начала. Мы встретились, и я сразу почувствовала к нему и тягу, и отвращение.
— Отвращение или опасение? — постарался уточнить отчим. — Мне кажется, что ты уже давно ни с кем не встречаешься. Может, ты просто боишься любовной встречи после долгого перерыва?
— Надо подумать, — отозвалась Синтия. — Я действительно очень давно ни с кем не встречалась. Да и всегда была нелюдимой, так по крайней мере мне говорили и Алекс, и Ромеу, и Диегу.
— А к Педру ты относишься по-другому? Ты хотела бы с ним встречаться, куда-то ходить, появляться на людях?
— Когда он был женат, любые отношения с ним казались мне неприличными, но теперь он разошелся с женой, и я не знаю...
— Слушайся своего сердца, делай так, как оно тебе велит, и увидишь, что все будет правильно. Ты поняла меня?
Эладиу так ласково и ободряюще смотрел на Синтию, внушая ей успокоение. Она видела, что он от всего сердца желает ей счастья и удачи, что он любит ее, и ей стало легче.
После этого разговора Эладиу поговорил и с женой,
— Мне кажется, что Синтия в последнее время слишком уж погрузилась в работу. Для молодой девушки это не годится, ей нужно веселье, нужны люди.
— Да, она у нас захандрила, — согласилась Оливия. — Даже день рождения праздновать отказалась. Сказала, что нет времени, да и желания никакого нет.
— А мы устроим ей сюрприз, приготовим сами стол, позовем ее подружек и приятелей, и пусть они повеселятся, — предложил Эладиу.
— Отличная мысль, — одобрила Оливия, — так и сделаем.
А Синтии стало спокойнее после разговора с отчимом. Она почувствовала себя гораздо увереннее и уже не шарахалась в испуге от Педру, а пыталась разобраться, чего же ей на самом деле нужно.
Педру сводил ее с ума. Что бы ни делала Синтия, он оказывался рядом, и разговор всякий раз заканчивался тем, что он страстно сжимал ее в объятиях, готовый немедленно нести в постель.
— Я не оставлю тебя в покое, — лихорадочно шептал он, зарываясь лицом в ее волосы. — Раз, один только раз, а потом, если ты захочешь, я тебя оставлю... Мы же свободные люди, мы никому не изменяем, у нас нет ни перед кем обязательств! Почему ты упорствуешь, Синтия? Я же чувствую, как ты меня хочешь!
— Мне нужно подумать, Педру, — впервые ответила Синтия на его страстный призыв. — Подожди еще немного.
— Я и так жду уже слишком долго, — возразил он. — Днем и ночью я думаю только о тебе.
— Я тоже, Педру, — призналась Синтия, — но неужели ты хочешь, чтобы все случилось здесь и сейчас.
Она обвела взглядом конюшню, в которой они стояли, посмотрела на больную лошадь, которой только что дала лекарство...
Взгляд ее был так красноречив, что Педру нехотя улыбнулся.
— Так я не хочу и не могу, — заключила Синтия, — но обещаю, что мы встретимся. Обещаю, ты меня понял?
С этого дня Синтии стало гораздо легче, она не торопила себя, но и не стыдилась своего влечения к Педру, она просто ждала, когда в ней созреет окончательная решимость.
Работы было много и в магазине, и на конюшнях. Судьба послала ей подарок ко дню рождения: один клиент оставил в магазине на время своего пса, но в нужный срок не явился, прошло уже несколько недель, и стало понятно, что судьбу собаки придется решать самой Синтии.
— Заберу его себе, он такой красавец, — сказала она Алексу, — уверена, что он принесет мне счастье.
Алекс попытался было отговорить ее, но разве можно от чего-то отговорить Синтию?
Оливии и Эладиу тоже пришлось примириться с собакой, за что Синтия была им благодарна. Но еще большую благодарность она почувствовала, когда, вернувшись домой в свой день рождения, услышала хор поздравлявших ее голосов. За накрытым столом сидела компания ее друзей и ждала виновницу торжества, чтобы хлопнуть пробкой шампанского.
Синтия от души рассмеялась и веселилась целый вечер, давно уже у нее не было такого радостного дня рождения! Эладиу, лукаво поглядывая на нее, провозгласил тост:
— За то, что подсказывает нам сердце!
Гости разошлись только к утру, но Синтия нисколько не устала, ей было удивительно хорошо. Легко и свободно. Спать совсем не хотелось — начинался новый день, новый год, новая жизнь!
Синтия села в машину и поехала на конный завод. Она все для себя решила: ей хотелось видеть Педру.
— Синтия! — не поверил он своим глазам, увидев ее на пороге. — А я только что видел тебя во сне.
— И что же мы с тобой делали? — спросила она.
— То, чем немедленно займемся, — грозно ответил он и подхватил ее на руки.
Подхватил, потом снова опустил на пол и крепко-накрепко запер дверь: им никто не должен был мешать! Никто!
Они целовались взахлеб, без удержу, все больше распаляясь и оттягивая самый последний и решительный момент, и вот уже Педру снова подхватил Синтию на руки, и она, тяжелея, слабея, приникла к нему, но тут раздался громкий стук в дверь.
— Педру! Педру! — громко звала его Ирис.
Педру про себя чертыхнулся.
— Не будем отвечать, и она уйдет, — едва слышно сказал он Синтии.
— Педру! Проснись! Я не спала всю ночь! Я пришла с тобой поговорить! Проснись, Педру! — взывала Ирис.
Любовный хмель испарялся с каждым новым призывом Ирис. Синтия уже крепко стояла на ногах, а Педру с мефистофельской усмешкой шептал ей:
— Я забыл, что эта девица не из тех, которые приезжают для того, чтобы уехать не солоно хлебавши. Скорее она разнесет дверь, чем уйдет отсюда.
Синтия согласно кивнула. Ей совсем не хотелось, чтобы эта девчонка застала ее в несуразно ранний час у Педру.
— Выпусти меня через заднюю дверь, — попросила она, — я не хочу, чтобы Ирис хоть что-то заподозрила.
— А я не хочу тебя выпускать, — ответил Педру. — Посиди лучше в спальне, я мигом ее спроважу и вернусь к тебе. Вот увидишь, я мигом.
— С Ирис ни в чем нельзя быть уверенным, — улыбнулась Синтия, — вполне возможно, что она прямо с порога помчится в спальню.
Педру невольно расхохотался.
— Педру! Почему ты меня не пускаешь? — раздался жалобный голос Ирис. — Ты зря на меня сердишься! Вот увидишь, я буду вести себя хорошо и не доставлю тебе никаких неприятностей. Даже Элена поняла, что нам нужно выяснить с тобой отношения. Она отпустила меня.
— У меня нет задней двери, — сказал Педру, — так что тебе придется меня подождать, пока я разберусь с этой придурочной.
— Лучше отведи ее в контору, а потом я выйду вслед за вами. Наше следующее свидание мы назначим в другом месте. Никто не должен знать, что я здесь.
Педру посмотрел на Синтию и кивнул, соглашаясь: теперь им нужно было вместе выбираться из того дурацкого положения, в которое они попали.
Педру подошел к двери и спросил довольно сурово:
— Чего тебе нужно?
— Я пришла с тобой поговорить, — смиренно произнесла Ирис.
— Ступай в контору, а еще лучше в конюшню, возьми коня и прокатись по аллее. Я сейчас оденусь и тебя догоню, — распорядился Педру.
— Ты всегда обещаешь, а потом не выполняешь своих обещаний. Вспомни, как ты приглашал меня в Рио и что было потом! — ответила Ирис. — Одевайся! Я буду ждать тебя здесь!
— Выходи и уведи ее как можно дальше, — прошептала Синтия.
— Я просто сам себе не верю, — прошептал Педру, глядя на Синтию, потом вышел, и она услышала его грозный голос:
— Как я понимаю, ты приехала, чтобы получить от меня хорошую взбучку, и сейчас ты ее получишь!
— Ты не смеешь меня и пальцем тронуть, — запальчиво заявила Ирис. — Я пришла поговорить с тобой, а ты на меня кричишь. Когда ты приезжал к нам, то был всегда таким добрым, а теперь! Я хочу тебе сказать...
— А я не желаю тебя слушать! — Педру был в бешенстве, он представлял себе стоящую за дверью Синтию, которая сейчас выйдет за порог, и клокотал от гнева. — Не желаю с тобой разговаривать! Проваливай отсюда! И если хочешь приезжать, делай вид, что ты со мной не знакома. Я тебя знать не желаю! Иди отсюда!
Голоса удалялись. Синтия выскользнула за порог, прикрыла дверь и отправилась на конюшню. То, как Педру разговаривал с Ирис, было ей совсем не по душе. Но кто знает, может быть, сама судьба вмешалась и повернула все к лучшему?
— Доброе утро! — окликнул Синтию Северину. — Что-то вы рано сегодня приехали!
— Привет! — отозвалась она. «Вполне возможно, я приехала слишком поздно», — подумала Синтия.

Глава 30

Элена переживала тяжелейшие дни. После разговора с Алмой она находилась в шоке. Разум твердил ей, что Алма права, что она выстроила именно ту перспективу, которая совпадает с житейской и жизненной правдой, что, поддайся Элена своим чувствам, ее ждет крах. И не только ее, но и Эду, что гораздо серьезнее, потому что она уже прожила свою женскую жизнь, родила детей, дождалась внуков. Элена состарится, и он может остаться без семьи, один, с тяжелой психологической травмой, с чувством вины за совершенную им ошибку. Но еще больше он будет винить Элену, усматривая в ней причину своей неудавшейся, несчастливой жизни.
Когда Элена думала об этом, она готова была немедленно позвонить Эду и сказать, что отпускает его на свободу, что не ждет, не хочет видеть, не любит!
Не любит?! Все ее женское естество возмущалось против этого утверждения. Она любила Эду, ждала, звала... Не находила себе места, металась по ночам на постели, шепча, как в горячечном бреду: «Эду! Эду! Приди, любимый!» И как же ей хотелось, чтобы их любовь восторжествовала над всеми природными и человеческими законами, чтобы она победила само время, даря Эду счастье, а ей молодость... Элена представляла себе долгую череду безоблачных дней, которые она проживет вместе с Эду. Он будет совершенствоваться профессионально, а она будет ему помогать. Они отправятся в самые экзотические поездки в поисках необыкновенных методов лечения. А потом... Потом они могут открыть свою клинику. Вот только дети!.. В самом деле, она не родит ему детей. Но так ли мужчины нуждаются в детях? Те, от кого она родила Фреда и Камилу, не стали им отцами.
Элена вспомнила свою первую любовь — бесшабашного обаятельного гуляку и игрока Валтера, который и пленил ее, девочку, воспитанную в строгих правилах, своей бесшабашностью. На нее впервые тогда повеяло дыханием неведомой свободной жизни. Валтер гонял как сумасшедший на лошадях, пел душещипательные романсы, выпивал с дружками и проводил ночи за картами. Но поначалу Элена и не догадывалась об этом, не понимала, как он живет, откуда берет деньги. Не понимала и того, что при всей безрассудности Валтера у него тогда имелись и тайные меркантильные соображения: Элена была невестой с приданым, и поэтому он ухаживал за ней с такой безумной страстью. Когда она забеременела, отец рассвирепел и заявил, что не даст ей ни сентаво. Валтер увез ее в город, они все еще надеялись, что когда появится ребенок, отец их простит и все пойдет своим чередом. В городе она и хлебнула горя, увидев, какую жизнь ведет ее возлюбленный.
Элена вспомнила свои бессонные ночи и мужа, возвращавшегося под утро навеселе, не понимавшего, отчего она плакала. При всем при том, обиды на Валтера у нее не осталось, он был добрым человеком, хотя и не созданным для семейной жизни, обижать ее он не хотел и по-своему даже любил. Когда у нее родился Фред, ей исполнилось всего восемнадцать. Она уже нажилась безумной городской жизнью и была счастлива, когда ее отец пожелал видеть внука-первенца, но наотрез отказался видеть у себя на ранчо зятя. Она вернулась в родной дом и, возможно, прожила бы там до конца своих дней, если бы не Педру... Педру показался ей полной противоположностью Валтеру: жесткий, реалистичный, не боявшийся никакой тяжелой работы, он вызывал ощущение надежности, в которой Элена так нуждалась. Она была уверена, что обрела свою главную настоящую любовь на всю жизнь. Но и казавшийся надежным, Педру обманул ее ожидания: он уехал и не вернулся к назначенному сроку. Отец, узнав, что Элена снова беременна, устроил бешеный скандал.
— Нашла себе мужа без благословения родителей, вот и отправляйся к нему! — с таким напутствием он выставил ее с ранчо вместе с маленьким Фредом.
Она вернулась к Валтеру. А куда ей было еще идти? Вернулась, и была до конца своих дней благодарна ему: он и словом не упрекнул ее за связь с Педру. Валтер был легкомысленным во всем, возможно, поэтому он легко отнесся и к беременности Элены. Они так и не узаконили своих отношений, сначала не хотел он, узнав, что ему все равно не дождаться приданого, а потом уже не хотела она, понимая, что брак с таким картежником, как Валтер, заведомо обречен. Но даже несмотря на это, Валтер признал Камилу своей дочерью.
Они жили в маленькой квартирке на окраине города — две спальни, гостиная, ванная и кухня размером с яйцо... Вскоре к ним переехала и мать Элены.. Видимо, у них пошли серьезные нелады с отцом, которые и завершились впоследствии его вторым браком, и мать предпочла жить с дочерью. Они с матерью обожали друг друга, но тем чаще и горячее ссорились.
Однако без помощи матери с таким-то мужем Элена не вытянула бы двоих детей. Жили они тогда мучительно тяжело. Потом Валтера убили в сумасшедшей драке. Фред до сих пор не знает, как погиб его отец. Хорошо, что он пошел характером в Элену, умеет поставить цель, умеет ее добиться, а то бы она хлебнула с ним немало горя... Все дружки Валтера кончили плохо: кто в тюрьме, кто от ножа.
Элене становилось горько при воспоминании о своей молодости — такой она была трудной и несчастливой. И все-таки Валтеру Элена была благодарна за Камилу, а вот Педру она так и не простила. Легче жить ей стало, как ни грешно такое говорить, только после смерти матери. Отец тогда отдал ей материнскую долю в наследство, Элена начала учиться, получила сначала профессию, потом работу, потом купила квартиру и стала той сияющей преуспевающей Эленой, которую все знали. Так разве сейчас она не заслужила счастья? Разве она его не заработала?
Мужчины, от которых у нее были дети, не стремились к отцовским обязанностям, отцами они так и не стали. Не было детей и у самой Алмы. Так, может, дети - не главное в жизни?
Но, задав себе этот вопрос, Элена со вздохом поняла: дети — главное. Не будущие дети Эду, про них она ничего не знала, а ее ребенок — Камила, с которой она боролась и которую своим возможным счастьем обрекала на несчастье.
Сколько бы ни думала Элена, как ей поступить и как жить дальше, всякий раз, вспомнив о Камиле, она сразу же понимала, что никогда не переступит через дочь. Понимала, что решение давным-давно принято, оно возникло, как только Камила влюбилась в Эду... Но это решение причиняло Элене такую боль, что она вновь погружалась в мечты, делая невозможное возможным.
И лишь теперь, после разговора с Алмой, Элена была близка к тому, чтобы согласиться наконец с таким болезненным решением...
Она не удивилась, когда у ее порога появился Эду. Так должно было случиться, значит, принятое решение было совершенно правильным.
— Этой ночью я много думала о нас двоих, — сказала Элена, — я сама собиралась позвонить тебе. Ты опередил меня.
— Ты очень красивая, — вместо ответа улыбнулся Эду, — и я очень люблю тебя.
Но Элена не допустила до себя той счастливой волны, которая уже было вновь затрепетала в ней.
— Это наша последняя встреча, — сказала она решительно.
— Почему? — искренне изумился Эду, приготовившийся к счастливому любовному свиданию.
— Так нужно. Чтобы ни тебе, ни мне не страдать в будущем, — твердо ответила Элена.
— Почему ты говоришь о страданиях? Я же люблю тебя!
— Но ведь не сильнее, чем раньше? — спросила Элена.
Эду задумался: если говорить честно, то новая Элена, суровая, требовательная, уже страдающая, сейчас ему была не по силам, ему нужна была та, которую он помнил, — страстная, нежная, любящая... И его задумчивость сказала Элене больше, чем слова. Значит, Алма была права. Эду просто не может сказать ей о том, что разлюбил ее.
— И я люблю тебя не так, как раньше. А если это не великая любовь, то она не имеет смысла. - Глаза Элены наполнились слезами, еще чуть-чуть, и слезы хлынули бы потоком.
— Ты плачешь, Элена? — растерянно спросил Эду.
— С любовью не расстаются смеясь, — ответила она.
— Погоди! Мы могли бы... — начал Эду.
— Не нужно латать корабль, когда он идет ко дну, — твердо сказала Элена. — Лучше раньше, чем позже. Тебя любит Камила. Я знаю, что тебя это гнетет. Ты разрываешься между нами двумя. Зачем тебе мучиться? Неужели ты думаешь, что я буду препятствовать вашей любви?
Эду и не думал сейчас о Камиле, но Элена заговорила о ней, и он сразу подхватил:
— Ты права, меня это гнетет. Я разрываюсь, я подавлен. Это чувство появилось и начало расти, я толком и не понимал, что происходит. Мы с Камилой и слова об этом не произнесли.
Эду продолжал говорить, а Элена думала, как права была Алма и как несправедлива к ней была она сама, Элена.
— Прошу тебя, уходи! — обратилась она к Эду, уже его не слушая и слыша только свою боль. - Я теперь не буду думать о нас двоих. Я буду думать о вас, о тебе и Камиле. Больше всего я хочу, чтобы вы были счастливы. Для меня это важнее собственного счастья. Открой ей свое сердце. Камила любит тебя, любит гораздо сильнее, чем я.
Эду с отчаянием смотрел на Элену: она не услышала ни слова из того, что он пытался ей сказать. А говорил он о том, что и сам не знает, есть ли у него чувство к Камиле, что речь идет о нем, о его любви к Элене... Но она не слышала его.
Боясь себя, боясь Эду, Элена отказалась от прощального поцелуя.
Эду ушел страдающий, растерянный, он не ждал того, что произошло.
Элена смотрела ему вслед, гордясь, что у нее достало сил на разлуку. Хирургическую операцию она провела, теперь нужно было это пережить и залечить рану.
На обратной дороге Эду с недоумением пытался понять, что же произошло. Он не мог поверить, что Элена разлюбила его, и вместе с тем вынужден был признать, что многое говорило именно об этом. Прошло столько времени, а виделись они так мало. Разве навещала она его в больнице? Разве после больницы она приходила к нему? Но когда он пригласил ее обедать, как она обрадовалась приглашению, как была с ним нежна, и если бы не Алма... Гнев против Алмы вновь вспыхнул в нем. Как бы там ни было, но Алма тоже приложила руку к охлаждению Элены. Живи он не в доме Алмы, Элена могла бы жить вместе с ним, они могли бы не расставаться, они многое могли бы!
Желание освободиться, обрести независимость вновь вспыхнуло в Эду. Ему захотелось немедленно переговорить с адвокатом. И он тут же вспомнил, как на днях Алма вновь сказала им с Эстелой:
— Кстати, дети мои, насчет доктора Силвейру, нашего адвоката! Ему опять стало хуже! Операция прошла совсем не так успешно, как казалось поначалу, и ему пришлось вновь лечь в больницу. Я звонила его жене, она сказала, что положение не опасное. Но достаточно тяжелое.
Эстела тогда еще посочувствовала несчастному Силвейру, а Эду сразу спросил:
— И что же из этого следует?
— А то, что с вашим наследством следует подождать до полного выздоровления Силвейру.
Эстела поняла, что этот вопрос Эду волнует, и, как всегда, пришла ему на помощь.
— А что, если Силвейру не выздоровеет? — спросила она.
— Как это? — сделала непонимающие глаза Алма.
— Что, если он умрет? — продолжала настаивать Эстела.
— Тогда мы возьмем другого адвоката, — заявила Алма. — Но мне кажется, что сейчас этого делать не стоит. Не нужно зря дергать человека и мешать ему поправляться. А еще мне кажется, что вы мне не доверяете!
Слово было произнесено! Именно так дело и обстояло — Эду больше не доверял своей тетушке, которая вырастила его, заботилась о нем, которая вела его по жизни. Теперь в его глазах она стала чуть ли не врагом: выжила из дома Элену, темнила с наследством.
Домой он вернулся мрачнее туч, которые собирались над городом, суля небывалый ливень. Ни с кем не обмолвился и словом, сразу поднялся к себе. Заглянул он только к Эстеле и сообщил:
— Мы расстались с Эленой.
— Давно пора, — живо откликнулась она. — Я все удивлялась, как эта история затянулась.
Эду промолчал, он слушал шум дождя, который лил потоками и был похож на слезы, стремившиеся излиться из его сердца, такие же нескончаемые и безудержные.
Эстела думала, что Эду, по своему обыкновению, захочет ей рассказать еще что-то, но он только отрывисто прибавил:
— Я устал и хочу спать. И еще. Если будет время, позвони адвокату Силвейру. Его телефон есть в общей телефонной книге.
Эду ушел к себе в комнату и всю ночь слушал, как неистовствует непогода и рыдает ледяной дождь…
Но поутру вышло солнышко, и Эстела, которой было совершенно несвойственно откладывать что-либо в долгий ящик, нашла телефон и позвонила в контору доктора Силвейру. Она представать клиенткой, назвала выдуманное имя, отказалась от консультации с помощником и выяснила следующее: адвоката Силвейру и в самом деле не было на рабочем месте, но он вовсе не лежал в больнице. Он уехал в Европу и должен был вернуться через неделю, самое большее — две.
Брат с сестрой переглянулись: их драгоценная тетушка откровенно темнила. Эду от этого стало совсем тошно.
К завтраку он теперь не спускался совсем, обедал в кафе, а чаще уходил из дома, не желая никого из домашних видеть. Зато охотно виделся с Серджиу, а тот охотно его утешал. Приятель был даже готов познакомить Эду с какой-нибудь девушкой: желающих, как он говорил, было навалом. Но Эду отказался.
— Элена была для меня гораздо больше, чем подруга, она...
— Не объясняй, я и так все понимаю, — прервал его Серджиу. — Но скажу тебе честно, что из всех самых тяжелых ситуаций меня выволакивала работа.
Эду с благодарностью посмотрел на друга, тот дал ему и в самом деле ценный совет: работа действительно была тем путем, который ведет к самостоятельности. Болезнь отодвинула на задний план врачебную карьеру Эду, но теперь он немедленно возьмется за дело и все наверстает.
Эду тотчас же поехал в университетскую канцелярию и попросил выдать ему диплом, который так еще и не получил.
— Вы получите его через неделю, — ответили ему.
Несмотря на такую осечку, Эду уже чувствовал себя другим человеком. В этот день он впервые остался посидеть в гостиной, правда, не с Алмой, а с Данилу и Эстелой.
— Я решил записаться на курсы акупунктуры, — объявил он. — Буду заниматься иглоукалыванием.
— Понадобится подопытный кролик — обращайся ко мне, — тут же откликнулась Эстела. — Я с удовольствием пройду расслабляющий курс.
— Боюсь, что тете Алме это не понравится, — скептически сообщил Данилу, — она хотела бы тебя видеть педиатром.
— Не могу же я делать всю свою жизнь только то, что нравится тете Алме, — вспыхнул Эду и направился к себе.
— Почему? — шутливо удивился Данилу. — Счастливая Алма — самое дивное и щедрое божество на свете. Имей в виду, что существует и детская акупунктура!
Но Эду его не слушал, он поднялся к себе и вдруг с недоумением понял, что его оставила не только Элена, но и Камила тоже, вот уже несколько дней она не появлялась. Эду стало неуютно без привычного общения с Камилой, и он позвонил ей. Но ее мобильник был отключен. Похоже, что Камила тоже ушла в подполье.

сейчас буду заливать

Глава 32

Глава 34

Глава 36

Глава 38

Семейные узы мудрость любви.